Новатор и конструктор многих ракетно-зенитных систем

                       Лев Вениаминович Люльев

В Киеве в семье сапожника Вениамина Люльева, члена Киевского союза борьбы за освобождение рабочего класса, и повитухи, оказывавшей услуги таким же неимущим семьям, 17 марта 1908 года родился маль­чик, которого назвали Лёвой. Несмотря на бедность и жизненные труд­ности, родители отдавали все, чтобы мальчик мог получить образова­ние. В 1916 году Лёва поступил в реальное училище, позже реорганизо­ванное в семилетнюю школу. Никто не знал, что ему суждено оставить свой след в развитии цивилизации XX века.

 

^{Вениамин Люльев}

 

Мама умерла, когда мальчику было девять лет. В том же 1917 году после Октябрьской революции началась Гражданская война. Киев неодно­кратно переходил из рук в руки Красной армии, поляков, петлюровцев, Белой гвардии. На Украине началась волна еврейских погромов. Лёве Люльеву было одиннадцать лет.

Позже, в 1952 году, ему ещё припомнят­ся эти погромы.

 

^{Ревекка Люльева}

 

Советская власть открыла перед ним новые горизонты надежд и возможностей. В 1923 году он окончил семилетнюю школу и устроился работать в велосипедную мастерскую.

Нужно было зарабатывать на жизнь. Он был сначала учеником, а потом и подручным слесаря. С 1925 года работал слесарем на Киевском механическом заводе.

В это время он подружился с металлом, познал основы композиции механических деталей. Он научился говорить с металлом на особом, только ему ведомом языке.

Его увлекали не столько сами технологии, которыми он овладевал, сколько качественные переходы от простых технологий к сложным, от сложных - к ещё более сложным.

Он самостоятельно изучал основы математики, механики и гидравлики, а в мечтах видел себя машиностроителем. В 1927 году он поступил на механическое отделение Киевского политехническо­го института. Экзамены сдал экстерном через систему рабфака.

 

^{Лев Вениаминович Люльев в молодые годы}

 

В 1931 году, после защиты диплома, Люльев получил распределение в Украинский Научно-Исследовательский Институт сельхозмашино­строения. Но что такое сельхозмашиностроение для городского парня, которого тянуло не к земле, но к высокой гармонии комплексных техно­логий?

Металл, погружённый в землю, чуждую органическую стихию, был для него уже как бы заранее мёртв. После неоднократных личных просьб в администрацию института молодой специалист был откоман­дирован в распоряжение Всесоюзного оружейно-арсенального объеди­нения в Москве.

К этому времени были разгромлены «рабочая оппози­ция» Троцкого и «правый уклон» Бухарина. В условиях воцарившейся жесткой партийной линии беспартийный Люльев, не имеющий высо­ких покровителей, только своим талантом и упорством пробивал себе дорогу.

Два года он трудился на Мотовилихинском машиностроитель­ном заводе, изготовлявшем артиллерийские системы, в городе Молотове (ныне Пермь) - сменным инженером, начальником бюро рациона­лизации и наконец - инженером-конструктором. За это время особый талант молодого человека вполне проявил себя.

В 1934 году Люльева перевели на завод № 8 имени Калинина, в отдел артиллерийских конструкций, включавший в себя кон­структорское бюро, опытный цех и механическую лабораторию.

Там Л.В. Люльев с головой погрузился в конструкторскую работу. Вместе с Л.А. Локтевым и Г.Д. Дорохиным его взял под крыло замечательный конструктор М.Н. Логинов, возглавив­ший отдел в 1937 году.

Кроме непосредственного участия в раз­работке артиллерийских орудий, Люльев возглавлял подотдел автоматических прицелов для зенитных орудий различных классов. Он создал построительный прицел, «изюминку» каж­дой впоследствии выпущенной зенитки, то есть прицел наводки на цель с произведением вертикальных и боковых упреждений. Это позволяло стрелять зенитке не туда, где вражеский самолёт находится в момент выстрела, а туда, где он окажется на момент подлёта снаряда. В модернизированном виде эти прицелы ис­пользуются и сегодня.

Между тем КБ завода быстро наполня­лось кадрами из лучших технических вузов страны, среди кото­рых были А. Новосельцев, А. Гинзбург, Н. Бавыкин, С. Егоров, а также Баринов, Лямин, Абрамов и многие другие, в будущем выдающиеся и не очень творцы советского оружия.

Чертёжни­ками начинали свою деятельность в КБ В. Малков и В. Родио­нов. За несколько лет накануне войны завод им. Калинина вме­сте со своим ОКБ обеспечил армию страны целым арсеналом современных танковых, зенитных и противотанковых пушек.

 

^{Баринов, Тюфяков, Люльев, Гурьянов}

 

КБ завода быстро выдвинулось на ведущие роли в развитии инженерно-технической мысли страны предвоенного времени. На его сотрудников посыпался дождь государственных наград.

Так, в 1937 году Логинов и Дорохин были награждены орденами Красной Звезды. В 1939 году за 37-мм пушку 61-К Логинов из рук самого М.И. Калинина получил орден Ленина.

В 1941 году Логинов (посмертно) и Локтев стали лауреатами Сталинской премии. В 1941 году получил орден Трудового Красного Знаме­ни Л.В. Люльев.

Этот же орден получил и Г.Д. Дорохин за 85-мм полуавтоматическую пушку 52К - знаменитую «восьмидесятипятку», ставшую в один ряд с такими легендами Победы, как Т-34, Ил-2 или «Катюша».

Впрочем, этот замечательный конструкторский коллектив, собран­ный Логиновым, просуществовал недолго. В 1940 году Логинов безвременно умер, и его место занял Локтев. А в июне 1941 года Германия напала на Советский Союз. Давно и всеми ожидаемая война началась всё-таки неожиданно.

В октябре завод эвакуировался вглубь терри­тории страны: частью в Свердловск, частью в Молотов (ныне Пермь), а также в Воткинск, Горький, Красноярск. Локтев уехал в Молотов, а 1942 году вместе с группой конструкторов ОКБ-8 вернулся в Подлипки, которые уже назывались Калининградом.

Там, за забором бывшего за­вода № 8, который был реорганизован в НИИ-88, на базе небольшого 38-го завода было организовано Центральное Артиллерийское Конструкторское Бюро под руководством В.Г. Грабина.

Главным конструктором завода № 8 в Свердловске стал  Г.Д. Дорохин, но и он в феврале 1943 года был переведён в ЦАКБ. Там же оказались И.М. Радзилович и другие конструкторы из отдела Логинова.

В Свердловске остались Л.В. Люльев, А.Т. Гинзбург, В.А. Малков, будущие лауреаты Сталинской пре­мии 1943 года В.Г. Асташин и В.В. Родионов и дру­гие - третья часть инженерного состава КБ, вклю­чая копирщиков. Не пройдёт и двадцати лет, и во­лею судьбы именно эти два конструкторских бюро будут конкурировать за право создания зенитной ракеты для первого в СССР войскового ЗРК.

В 1943 году главным конструктором завода был назначен начальник ОТК Т.А. Сандлер, бывший заместителем главного конструктора ещё в начале тридцатых годов.

Поначалу даже его должность на­зывалась «Главный конструктор - начальник ОТК». Л.В. Люльев, в этом же году вступивший в Комму­нистическую партию, был назначен его заместителем.

В 1944 году под руководством Л.В. Люльева была проведена модернизация 85-мм зенитной пушки Дорохина образца 1939 года. Конструкторы сумели в короткое время внести множество упрощающих изменений в конструкцию пушки, с производства которой начиналась свердловская история завода и его КБ.

Шарикоподшипники были заме­нены втулками скольжения. Сложный в изготовлении прицел Люльева был заменён упрощённой конструкцией. Двухскоростные механизмы наведения сменили более простые в изготовлении и сборке односкоростные. Для ствола были использованы моноблок, затвор и копирная полуавтоматика, заимствованные у морской автозенитной пушки.

Мо­дернизированная пушка была принята на вооружение 2 июля 1945 года под индексом КС-1. А 9 июля того же года Люльев получил высший из советских орденов - орден Ленина.

Накануне этого события, 25 июня 1945 года, в связи с переводом Т.А. Сандлера в ЦАКБ, Л.В. Люльев был назначен главным конструктором завода № 8. С этого времени начи­нается непосредственное руководство Люльева конструкторским бюро, которое он впоследствии вознесёт на небывалую высоту.

В декабре 1947 года отдел главного конструктора завода № 8 был реорганизован в ОКБ по проектированию крупнокалиберной зенитной артиллерии - ОКБ-8.

В это время Люльев работал над созданием так называемой «стратосферной пушки» - зенитной установки, способной доставать бомбардировщики на высотах свыше десяти тысяч метров. Таки­ми самолётами уже обладали американцы.

Разработка 100-мм «стратосферной» пушки была начата ещё в 1934 году КБ Кировского завода под руководством Маханова, но с началом войны эти работы были свёрнуты.

ОКБ-8 создало несколько образцов суперпушки, включая 130-мм стратосферную пушку, разработанную в 1948-м и запущенную в производство в 1950 году, снаряд которой до­стигал «потолка» свыше 20 км. Наведение на цель осуществлялось уже не с помощью построительного прицела, но посредством радиолокаци­онного комплекса.

Под руководством Люльева была разработана также самая мощная в истории зенитной артиллерии 152-мм пушка КМ-52, но она уже не пошла в производство. Время зенитной артиллерии под­ходило к концу. И именно Люльев довел её до высших пределов развития.

Между тем в стране началась новая волна репрессий. Составной частью - на фоне успе­хов новоиспечённого государства Израиль в войне с арабскими государствами - стала ан­тисемитская кампания по борьбе с «безродны­ми космополитами».

Переживший киевский ужас 1919 года Люльев не боялся, только ещё глубже погружался в работу. Но в доме Льва Вениаминовича в конце 1952-го - начале 1953 года только и разговоров было, что уже при­везли нового заместителя, который возглавит ОКБ после ареста Люльева. Вопрос считался решённым.

Тучи над головой главного конструктора разошлись только со смертью Ста­лина.

 

^{Лев Вениаминович Люльев с супругой, 1941 г.}

 

Вообще, Льву Вениаминовичу для жизни хватало напряжённой работы и доброго семей­ного очага. Коротко ни с кем не сходился, в дру­жеских застольях участия не принимал, даже слово «друг» не любил. В быту жил скромно, в семье не было принято броско одеваться или приобретать роскошную мебель. Машина была только служебная, и когда Лев Вениаминович пользовался ей, будучи в отпуске, сам оплачивал бензин. Только сыну он купил «Волгу». К сожа­лению, позже сын трагически погиб.

Дочь Льва Вениаминовича Люльева Татьяна вспо­минала:

«Как дочь я его очень мало видела. Он был весь в работе, совершенно в работе. Он дома ничего не знал абсолютно, всё было на маме. Никогда ничего не знал - в какой я учусь школе, где там брат учится. Приходил домой поздно и, перекусив, садился за свой рабочий стол.

При этом ни­каких разговоров о деле, КБ, своих сотрудниках. Такой вот характер».

 

^{Лев Вениаминович Люльев, 1945 г.}

 

Плотницкие и сантехнические работы в квартире Лев Вениаминович производил собственноручно, да ещё и соседям помогал в устранении засоров и протечек. Дома у него был огромный шкаф с сантехническим и прочим инструментом.

Страстным увлечением Люльева, не имевшим прямого отношения к его работе, были фотоаппараты. Он их покупал, разбирал, оцени­вал конструктивные особенности и писал на них рецензии заводам производителям. На одном из таких заводов скоро поняли, что это пишет профессионал, и стали специально присылать ему аппараты для того, чтобы получить его отзыв.

На фоне напряжённой разработ­ки смертоносных орудий увлечение фотоаппаратами давало Люльеву психологический отдых и как бы возвращало его в дни юности, когда он начинал работать в велосипедной мастерской и мог своими руками собрать и разобрать любую из нужных конструкций.

Сам он снимал не очень много, однако же, в конце 90-х годов в городском Музее фотографии состоялась выставка фоторабот Льва Вениаминовича Люльева. Подобно конструкторским разработкам, его фотографии отличает уве­ренная точность композиционных решений.

Статья об этой выставке в газете «Вечерний Екатеринбург» называлась «Рассе­креченный фотолюбитель». Его имя было впервые упомянуто в печати только в связи с его смертью, и производители фотоаппаратов понятия не имели, кем на самом деле был их рецензент.

 

^{Лев Вениаминович Люльев - фотолюбитель}

 

Электропогрузчики, прессы и ЗИП для зенитных орудий - это то, чем занимался завод до 1958 года. Тогда директору завода М.В. Лаврову предложили организовать производство легковых автомашин «Белка», но он отказался, так как считал, что это в корне изменит профиль завода и переведёт его в Минавтопром.

К тому времени четыре завода выпускали изделия 13Д. И в 1958 году завод им. Калинина при­ступил к изготовлению ракет 13Д, разработанных в ОКБ-2 под руководством П.Д. Грушина. К тому времени первые в стране зенитно-управляемые ра­кеты, созданные под руководством С.А. Лавочки­на для комплекса С-25 «Беркут», уже четыре года стояли на вооружении. Да и министр оборонной промышленности Д.Ф. Устинов явно отдавал пред­почтение ракетным системам. В этой ситуации само существование при заводе конструкторского бюро, создававшего зенитные пушки, теряло смысл.

Артиллерийские КБ в стране перепрофилировались на разработку пусковых установок и собственно ракет, а некоторые просто закрывались. И Люльев пошёл на рискованный шаг: ОКБ-8 включилось в проектирование ракет для комплекса «Круг» на конкурсной основе.

Общее руководство програм­мой реализации первого войскового ЗРК 2К11 «Круг» было поручено главному конструктору московского НИИ-20 Вениамину Павловичу Ефремову. Позже военные обозреватели отмечали, что Люльев «отнесся к заданию на разработку новой ракеты с большим, хотя и не во всем оправданным оптимизмом.

 

^{Лев Вениаминович Люльев в Моноэкваре на отдыхе}

 

Уже 26 ноября 1959 года состоялся первый бросковый пуск ракеты ЗМ8, созданной в ОКБ Люльева. В. Коровин описывает это так:

«Раке­та энергично сошла с пусковой установки, однако при отделении стар­товых ускорителей разрушилась. Впрочем, для молодого коллектива результат первого пуска был более чем достойный. А вскоре начались попытки полётов с работающим маршевым двигателем, во время ко­торых свердловчанам довелось столкнуться с множеством ранее незна­комых проблем».

Испытания шли тяжело, из первых двадцати шести пусков на полигоне у озера Эмба лишь двенадцать оказались успешными. Командование полигона ворчало:

«Вечно у Люльевской банды что-то не так!»

В.П. Ефремов вспо­минал:

«У нас были моменты, когда в воздухе разваливалась ракета. Это большие стоимости, это большая ответственность. Нам вместе при­ходилось докладывать правительству. Вот так произойдёт, мы разру­гаемся - после этого сидим, опираясь на самоход, он говорит: «Вениамин Павлович, пойдём, съедим сто сорок шестой шницель в столовой». Он уже успокоился».

О характере Люльева ходили легенды.

«Я могу ска­зать, - продолжал Ефремов, - что Люльев как человек был очень слож­ный. Импульсивный, взрывной. С ним можно разругаться очень сильно. Но положительный момент: он через час отходил».

 

^{Делегация в музее завода}

 

Сотрудник НИИ-20 М.В. Давыдов в мемуарах «Годы и люди» приводит воспоминания своего коллеги М.С. Цепова:

«На полигоне мы тесно ра­ботали с разработчиками ракеты из КБ-8 «Нова­тор», готовили ракеты к пускам на техплощадке, размещённой в кошаре, проводили анализы пу­сков.

Длительное время на полигоне испытания­ми ракеты ЗМ8 руководил Л.В. Люльев. Это был удивительный человек - хороший организатор, прекрасный собеседник.

Он проявлял большую за­боту о своих подчинённых. Вспоминается такой случай. На 16 часов назначен пуск ракеты по ми­шени. Когда приехали на обед в столовую в Кондыкуль, то оказалось, что по каким-то причи­нам обед не приготовлен.

Тогда Люльев всю свою «команду» посадил в автобус и отправил в гости­ницу «Берег», несмотря на уговоры и требования командования полигона. Пуск в этот день так и не состоялся. Л.В. Люльев не мог допустить, что­бы его люди не были накормлены».

 

^{Лев Вениаминович Люльев на демонстрации 7 ноября 1970 г.}

 

Изюминкой ракеты, получившей индекс ЗМ8, был прямоточный воздушно-реактивный дви­гатель (ПВРД).

П.И. Камнев, ныне генеральный конструктор ОКБ «Новатор», рассказывал:

«Не­мецкий опыт уже был по созданию прямоточных двигателей, но это было зачаточно. А тут надо было создать прямоточный двигатель, чтобы он дал сверхзвуковую скорость, и в диапазоне вы­сот от уровня земли и выше двадцати километров. То есть задача по тем временам казалась фантастической... Некоторые, когда приходили смотреть на эту ракету, пожимали плечами и говорили: «Странно! Вообще непонят­но, как она может летать. У ней насквозь видна дырка. Там же нет ни­чего! Вы что-то тут заблуждаетесь».

Опыт разработки прямоточных двигателей был у ОКБ-670, создав­шего сверхзвуковой ПВРД для межконтинентальной крылатой ракеты С.А. Лавочкина «Буря», однако руководитель ОКБ-670 М.М. Бондарюк отказался от разработки ракеты для «Круга», поскольку его двигатель годился только для маломаневренных полётов с постоянной скоро­стью и высотой.

Первым конкурентом Л.В. Люльева стал В.Г. Грабин, также пытавшийся спасти своё КБ от закрытия. В его ЦНИИ-58, быв­шем ЦАКБ, приступили к проектированию ракеты под индексом С-134.

Однако в 1959 году ЦНИИ-58 присоединили к ОКБ-1 СП. Королёва, и тема была закрыта как несовпадающая с основным направлением пред­приятия. Королёв отправил на переплавку уникальную коллекцию со­ветских и германских орудий, любовно собранную Грабиным за многие годы. Ракетные системы в СССР окончательно восторжествовали над ствольной артиллерией.

Но в начале того же года в конкурс включилось ОКБ-2 П.Д. Грушина в подмосковных Химках. Грушин начал модернизировать для совме­стимости со средствами наведения «Круга» свою ракету 17Д.

Эта ини­циатива была поддержана Правительством СССР. В 1962 году с одной и той же самоходной установки производились испытательные пуски как люльевской ЗМ8, так и грушинской 19Д. Конечно, столичное КБ с име­нем и опытом в проектировании ракет имело больше шансов победить в этом соревновании, чем провинциальное, да ещё и артиллерийское конструкторское бюро.

Однако первый успешный запуск ракеты ЗМ8 состоялся ещё в конце 1961 года. К 1963 году Грушин понял, что в этой гонке он безнадёжно отстаёт.

Зимой 1963 года опытный образец «Круга» с ракетами ЗМ8 был впервые продемонстрирован на полигоне в Кубинке руководству страны.

Генеральный конструктор «Круга» В.П. Ефремов вспоминал об этом:

«Среди экспонатов был выставлен и ЗРК «Круг»... К стенду, где был выставлен ЗРК «Круг», первым подошёл министр радиопромышленно­сти В. Д. Калмыков, который задал ряд вопросов, касающихся сравнения «Круга» с ЗРК ПВО страны С-75, выставленным на соседнем стенде.

Вскоре приехали члены Политбюро во главе с Н.С. Хрущевым. Образовалась пауза, потому что Хрущев замерз и пошёл «утепляться».

В этот момент к стенду подошёл Д.Ф. Устинов, который был в курсе результатов, полученных на государственных испытаниях, и рекоменда­ций госкомиссии о принятии ЗРК «Круг» на вооружение Сухопутных во­йск Советской Армии и задал вопросы о подготовке заводов к серийному выпуску ЗРК...

Устинов спросил Люльева:

- Лев Вениаминович, почему Вы решились на применение в ракете прямоточного воздушно-реактивного двигателя?

Люльев ответил:

- Потому что я артиллерист и в тот момент плохо разбирался в ракетах; я не представлял всех трудностей, с которыми нам придет­ся встретиться при отработке этой ракеты. Но мы справились со всеми трудностями, и ракета соответствует заданным заказчиком ТТЗ».

Кстати, с Д.Ф. Устиновым у Л.В. Люльева сложились достаточно тёплые отношения, и во время своих визитов в Свердловск Устинов неоднократно захаживал в гости к Люльеву.

В октябре 1964 года комплекс «Круг» был принят на вооружение страны. А через год, на военном параде на Красной площади в честь годовщины Октябрьской революции, состоялся всемирный триумф комплекса и ракет ЗМ8.

Почти каждый советский человек знал их из­ящную, орлиную форму с ажурными конструкциями из кольцевых и радиальных элементов, растиражированную на многих тысячах пла­катов, и испытывал чувство защищённости и гордости за свою страну.

В то время как на разработку новой ракеты обычно уходит более десять лет, Люльев и его КБ, не имея ни опыта, ни предшествующих разработок, создали ракету фактически за пять лет.

Впоследствии многократно модернизированная и усовершенствованная ав­торами, ЗМ8 была уникальной для своего време­ни, а многие технические решения актуальны и сегодня.

 

 

В июне 1966 года Л.В. Люльев получил звание Героя Социалистического Труда. В 1967 году он стал лауреатом Ленинской премии. Это были наи­высшие награды и наивысшее признание. А осе­нью 1966 года было принято решение о присвое­нии всем КБ открытых условных наименований. Так, ОКБ-2 Грушина стало называться «Факел».

Корреспондент газеты «Уральский рабочий» при­водит воспоминания С.Т. Пуховца, проработав­шего в ОКБ-8 более полувека:

«На другой день по­сле возвращения Главного в Свердловск я оказался у него в кабинете.

Люльев спросил:

- Какое имя Вы дали бы нашему бюро7.

Я начал что-то бормотать: «Искра...Аван­гард...»

Главный с сожалением покачал головой и твёрдо сказал:

- Будет «Новатор»! Разве не новые идеи мы раз­рабатываем? К тому же каждому нашему сотруд­нику название будет напоминать: дескать, ищи и предлагай к внедре­нию только оригинальные варианты.

Тут он сделал небольшую паузу и, улыбнувшись, опять спросил меня: - Кстати, мой-то вариант с «Новатором» Вас устраивает?»

В 1966 году Люльев защитил кандидатскую диссертацию в ЛВМИ. Он должен был получить учёную степень кандидата технических наук. Но после голосования ему была присвоена степень доктора технических наук - по совокупности работ.

Он обладал великолепной памятью и не мог понять, как кто-нибудь из его сотрудников мог забыть номер до­кумента или телефон смежной организации, и тут же сам называл тре­буемые цифры.

Сотрудники знали эту его особенность и перед встречей с ним готовились, заучивая наизусть целые страницы. Вообще, может быть, главным творением Люльева были не ракеты, а конструкторское бюро «Новатор», «спроектированный» главным конструктором кол­лектив, который и сегодня находится на передовом крае мировой кон­структорской мысли.

Корреспондент «Областной газеты» А. Дуняшин приводит слова П.И. Камнева:

«Важно и то, что Лев Вениаминович заложил научную школу. Он построил работу КБ таким образом, что охватил практически все стороны проектирования, создав отделы, без которых, на первый взгляд, можно было бы обойтись, поскольку суще­ствовали специализированные институты.

К примеру, создал крупный радиотехнический отдел, отдел динамики полета, аэродинамический, даже двигателей».

Уникальный случай в советской истории: в 1982 году ОКБ «Новатор», будучи не самостоятельным КБ, а подразделением за­вода, было награждено орденом Ленина.

 

 

_{Вручение Льву Вениаминовичу Люльеву Ордена Трудового Красного Знамени, 29 апреля 1978 г.}

 

В 1964 году постановлением Средне-Уральского совнархоза из ОКБ-9 (главный конструктор Ф.Ф. Петров), располагавшегося на территории Уралмаша, разработки противолодочной ракеты 81Р передавались в ОКБ-8 (главный конструктор Л.В. Люльев).

Постановление было под­писано председателем совнархоза В.В. Кротовым, а он хорошо знал по­тенциал ЗиКа и завода № 9. Вместе с тематикой на завод им. Калинина переводились конструкторы, технологи и опытные цеха - № 20, 121 и 100. Возглавлял группу конструкторов Н.Г. Кострулин, ставший заме­стителем Л.В. Люльева.

Под руководством Люльева работа пошла веселее, и в 1965 году на­чались лётные испытания ракетоторпеды 81Р для комплекса РПК-2 «Вьюга». Ракета выстреливалась с подводной лодки горизонтально, в воде разворачивалась на нужную траекторию, и тогда производился за­пуск основного двигателя. В августе 1969 года ракета была принята на вооружение.

Руководитель одного из испытательных пусков, в то время капитан второго ранга Михаил Богачёв в своих «Воспоминаниях и размышлениях» описывает повадку Люльева:

«Лев Вениаминович Люльев, главный конструктор Свердловского КБ и легендарного завода Калинина, был для нас исторической и мифиче­ской личностью. Лев Вениаминович наряду со своей энциклопедической гениальностью обладал даром провидческим. Я не один раз видел это чудо, тогда не понимая того, что происходило на самом деле.

Однажды после череды неудач, бесконечного количества наземных испытаний и проверок старт ракеты прошёл неудачно.

 

 

Лев пришёл в цех,  где на стеллаже, обвешанная гирляндами проводов, лежала ракета. Почти всё конструкторское бюро толкалось рядом, без­дна рулонов с информацией, и никакого ответа - почему она валится на границе пересечения сред? Попросив всех сделать минут на тридцать перерыв и покинуть цех, Лев сел на стул и стал разглядывать эту изящную, вы­лизанную сотнями испытаний ракету.

Встал, медленно приложив руку к корпусу, прошёл вдоль, вернулся, увидев на хвостовом оперении нанесенную кем-то мордочку льва из дет­ского мультика - хмыкнул. Сел.

Я смотрел на всё это таинство и не по­нимал, что сейчас перед моими глазами совершается чудо - Лев общался со своим творением.

Повернувшись ко мне, попросил: «Михаил Михайлович, позови, пожа­луйста, Степаныча».

Степаныч, старый слесарь, которому в КБ доверяли самые ювелир­ные работы, словно зная, что он потребуется генеральному, стоял за дверью и ждал.

- Николай Степаныч, мне необходимо, чтобы в рулях были сделаны два пропила. Это даст кавитации снизить скоростной напор, а мы по­лучим дополнительную остойчивость. В последующем мы изменим про­филь руля, а пока для пуска будет достаточно.

После этой доработки ракеты летали безукоризненно».

Об этом особом понимании металла, техники вспоминал и В.П. Ефремов:

«Люльев - это фейерверк техники. Он механик - Богом рождён­ный. Нужно было посмотреть, как он смотрит чертежи, как корректирует, как обсуждает с тем, кто ему докладывает, - и мгновенно даёт более оптимальное решение».

В 1977 году Л.В. Люльев стал лауреатом Государственной пре­мии СССР за создание новых видов вооружений; в марте 1978-го был награждён орденом Трудового Красного Знамени «за выдающиеся за­слуги и личный вклад в дело создания новых видов техники и в связи с 70-летием со дня рождения».

 

Бюст Льву Вениаминовичу Люльеву в Киеве в сквере Университета. 2-й слева А. Г. Коберниченко зам. генерального конструктора по науке, Н. А. Костюкова работник 25-го отдела (внучка Л. В. Люльева). Бюст был установлен в октябре 2011 году

 

Кроме «Вьюги», ОКБ «Новатор» под руководством Люльева разработало морские ракеты для комплексов «Бирюза», «Водопад», «Калибр», стратегическую крылатую ракету для комплекса «Гранат». А ведь были также противоракеты для войсковых ЗРК «Куб», «Бук», С-200 и «Рельеф», который стал разменной монетой в политических играх.

Были ещё ракеты класса «воздух-воздух» КС-172, запускаемые с самолета, ракеты-мишени «Мираж», а также многие модификации базовых вер­сий. Каждая из этих разработок по-своему замечательна. Но самыми известными творениями ОКБ Люльева стали ракета большой даль­ности 9М82 и ракета средней дальности 9М83 для зенитно-ракетного комплекса С-300 - принципиально нового зенитно-ракетного оружия, используемого и сегодня.

Первоначально предполагалась унифициро­ванная ракета для комплекса ПВО (С-300П) и войскового (С-300В). Во­йсковой комплекс должен был передвигаться вместе с войсками, в том числе по бездорожью, и приводиться в боевую готовность в течение не­скольких минут.

Первым таким войсковым ЗРК как раз и был «Круг» с ракетами ЗМ8. Однако ОКБ «Факел» П.Д. Грушина в процессе работы отказалось от идеи унифицированной ракеты, и разработка ракеты для С-300В была передана в ОКБ «Новатор».

Генеральным конструктором комплекса С-300В был В.П. Ефремов. Его успешный тандем с Люльевым снова проявил свою великолепную интеллектуальную мощь.

«Мы двенадцать лет делали систему С-300В и поставили её на серийный выпуск, - говорил Ефремов. - Эта работа, по-моему, и у него, и у меня – апогей в жизни».

А самой засекреченной разработкой Люльева до сих пор является его раке­та для системы ПРО. Первоначально ракета, именуемая на Западе «Газель», создавалась для системы противора­кетной обороны С-225.

Один из руко­водителей разработки С-225 К.К. Капустян в статье «От противовоздушной - к противоракетной обороне» воспроизвёл основные вехи создания этой ракеты:

«Проект новой высокоскорост­ной противоракеты был выполнен в двух организациях: ОКБ-2 (главный конструктор П.Д. Трушин) и КБ «Новатор». Был выбран вариант, пред­ложенный КБ «Новатор». Эта ПР по­лучила наименование ПРС-1.

Ракета представляла собой конус без аэродинамических несущих и управляющих элементов. В двигателе использовался быстрогорящий порох. За четыре секунды ра­боты двигателя ракета разгонялась до максимальной скорости. При этом осевые перегрузки достигали 300 ед., а температура обшивки поднималась до 2000 градусов(...)

В июле 1981 года был проведён пер­вый успешный пуск в замкнутом кон­туре управления, а в апреле 1984 года осуществлён успешный перехват реальной баллистической цели.

Рас­хождение с целью на дальности сорока километров составило около пятидесяти метров, что вполне достаточно для её поражения.

На этом испытания ПРС-1 со средствами системы С-225 были прекращены, а ракета была передана в состав системы А-135.

При этом весь опыт испытаний и преодоления трудностей был полностью использован. В результате в конце 1983 года прошли первые успешные испытания этой ракеты в системе А-135».

Следует отметить, что «Новатор» начал работать по ракете ПРС-1 (заводской индекс 5Я26) в 1967 году. Таким образом, это оказалось един­ственное в Советском Союзе КБ, разрабатывавшее ракеты и для сухо­путных войск, и для ВМФ, и для авиации, и для ПРО.

В городе Приозёрске, на полигоне Сары-Шаган, даже установлен памятник ракете 5Я26. А в настоящее время эта ракета под индексом 53Т6 несёт боевое дежур­ство в составе единственной в мире действующей системы стратегиче­ской противоракетной обороны А-135, прикрывающей Москву. Её конструктивные особенности до сих пор засекречены.

Известно, что при массе в десять тонн она достигает высоты в тридцать километров в течение пяти се­кунд, и во время старта человеческий глаз не в состоянии проследить её полет.

Генеральный конструктор системы ПРО А-135 А.Г. Басистов охарактеризовал её следующим образом:

«Система показала значи­тельные запасы по всем параметрам. Скоростные противоракеты Люльева 53Т6 могут осуществлять поражение баллистических целей на дальностях в 2,5 раза больших, чем мы сейчас их аттестовали. Система готова выполнить задачи и по поражению низковысотных спутников, и другие боевые задачи».

В марте 1985 года Люльев был удостоен второй Звезды Героя Социалистического Труда. Он знал себе цену и гордился государствен­ными наградами, особенно званием дважды Героя Труда.

Однако же, как вспоминал директор завода им. Калинина А. И. Тизяков, «чув­ство накопительства, карьеризм - всё это не про Люльева. Я, к слову, за долгие годы совместной работы ни разу не видел его «при пара­де» - с орденами и золотыми звёздами на груди».

Люльев, рано осиротевший мальчик из киевского гетто и гени­альный конструктор, поставивший своё имя в один ряд с именами Королева и других выдающихся ракетчиков, обладал неиссякае­мым жизнелюбием. Любил анекдоты и в КБ специально подходил к знатокам, интересовался, нет ли чего-нибудь новенького. Услышав анекдот, хохотал, потирал руки, говорил что-нибудь вроде: «Сей­час у Мехренцева совещание, пойду ему расскажу», и с этим шёл к директору завода им. Калинина.

Во время частых поездок в Москву обязательно посещал какой-нибудь театр, а возвратившись, увле­чённо рассказывал домашним о спектаклях, которые он посмотрел, и требовал информацию о театральной жизни Свердловска. Любил заводскую самодеятельность, особенно театр эстрадных миниатюр в заводском Дворце культуры им. Лаврова.

И.Ф. Пилипенко, личный водитель Л.В. Люльева, вспоминал:

«В последний день, после работы, он купил себе новые тапки. Пришёл и упал там в них дома. Он счи­тал, что это из-за тапок. Ну, потом поехали в больницу. Выходит, садится в машину: «Иван Фёдорович, какая меня сегодня врач обсле­довала. Какая же красавица, говорит, была. А вообще-то... на ножки я не посмотрел». Это ему оставалось минут тридцать до смерти».

Лев Люльев скоропостижно скончался 1 ноября 1985 года. Он был похоронен в почётном секторе Широкореченского кладбища в Свердловске рядом с директорами завода М.В. Лавровым и А.А. Мехренцевым. Только после его смерти сотрудники узнали, что главный конструктор перенес на ногах несколько инфарктов.

Главным конструктором завода и ОКБ «Новатор» был назначен Анатолий Федорович Усольцев.

Лев Вениаминович Люльев / ред. Ю. Бриль // Отечества надёжный щит. Машиностроительный завод имени М. И. Калинина.- Екатеринбург, 2013.- С.339-353