Апологетика и прославление Иосифа Сталина давно уже не ведутся в той логике, в которой «отец народов» прославлял себя сам – в качестве вождя пролетариата на пути к светлому будущему человечества, коммунизму. Минимально разумному человеку понятно, что никакого коммунизма никогда не будет, а если и будет, то уж точно его строительства не приходится искать на сталинских путях.

Любовь к Сталину широких масс – это прежде всего любовь к Пугалу. Большое количество людей, которые, как заведённые, повторяют про то, что «нужен новый 37-й», не думают, конечно, что за ними придут в первую очередь (а в действительности, если вспомнить страшную реальность «кулацкой операции», проводимой по оперприказу №00447, пришли бы именно за ними). Не помнят они, разумеется, и того, что до 1937-го были два десятилетия красного террора, когда убивали академиков, профессоров, священников, офицеров, и именно этот отрицательный отбор и обрёк нас на нынешнюю элиту…

Они воображают, что карающая рука обрушится прежде всего на нынешнее начальство – коррумпированное, бездарное, трусливое и своекорыстное. «Простого рабочего счастья / Российские люди хотят: / Чтоб рвали начальство на части, / А щепки пусть дальше летят. / Мы сами готовы на нары, / Но чтоб рядом миски скребли / Министр, депутат, генералы / И газовые короли. / Чтоб мылили снова верёвки, / Чтоб явственно пахло дерьмом / В роскошных дворцах на Рублёвке, / Спалось чтоб, как в 37-м», – писал Всеволод Емелин.

Не говоря уж о том, что перед нами классический образец рабской психологии – радость не в том, чтобы быть свободным, а в том, чтобы твой жестокий надсмотрщик был таким же рабом и его могли бы так же убить, как и тебя, – перед нами ещё и оптическая ошибка. Сегодняшние нары до отказа наполнены бывшими министрами, депутатами, генералами, губернаторами (это вообще стало очень опасной должностью). Однако любые подобные наказания не считываются массовым сознанием в качестве «правильного 37 года», эти сидельцы воспринимаются как жертвы клановых разборок внутри элиты. Но те представители большевистской элиты, кто был убит в 1937-м, точно так же были жертвами клановых войн, доносов и личной вражды.

Разумеется, на одном стремлении всех расстрелять сталинистский культ существовать долго не может. И решающий аргумент сталинизма – это представление Иосифа Джугашвили в качестве национального лидера России, продолжателя традиций русской государственности. Мол, «с ним посох Ивана Четвёртого / и крепкая палка Петра».

Сравнение с Петром сам Сталин, кстати, категорически отвергал:

Пётр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Пётр сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев… Задача, которой я посвящаю свою жизнь, состоит в возвышении другого класса, а именно – рабочего класса. Задачей этой является не укрепление какого-либо "национального" государства, а укрепление государства социалистического, и значит – интернационального.

(Сталин И.В. Cочинения. Т. 13. 1951. сс. 104-105).

Однако это прямое отвержение сравнения самим Сталиным, не считавшим, что служит России и русской нации, не мешает современным неосталинистам рассказывать нам о том, что он продолжил ход русской истории, преодолел революционные потрясения большевизма, а главное – вывел «отсталую» Россию на путь индустриального развития. Собственно на необходимости жестоких и кровавых сталинских методов для преодоления «вековой отсталости» России и строится основная часть сегодняшних сталинистских аргументов.

Перед нами доктрина, которую я предложил называть доктриной «Белого Конго».

1. Российская Империя, на смену которой после революции и гражданской войны пришёл сталинский СССР, была бесконечно отсталой страной. Именно что бесконечно- Белое Конго. Никакими путями естественного исторического развития, эволюции, без кровавых принудительных и чрезвычайных мер эта отсталость преодолена быть не могла.
2. Не было никакого способа согласовать частные интересы русских людей и интересы преодоления этой «бесконечной отсталости». Индустриальный скачок не мог быть выгоден частному человеку так, чтобы он добровольно согласился на определённые самоограничения ради его успеха. Его можно было только принудить к нему, применяя безграничное насилие. Белое Конго нуждается в колонизации и колониальных методах a-ля бельгийский король Леопольд, прославившийся своими людоедскими методами.
3. Наследие исторической России – культура, традиция, православие, национальный характер были факторами отсталости. Любые предшествующие достижения России были достигнуты вопреки «проклятому строю» и не могли эту отсталость преодолеть.
4. Поскольку страна и население были очень отсталыми, то нет ничего несообразного в том, чтобы использовать для «рывка» чрезвычайно архаичные социальные технологии: замену капитала принудительным трудом, крепостное право, массовые казни, принудительное перемещение больших групп лиц, запугивание, массовый культ и массовые страхи, колдовские суеверия (лысенковщина к примеру – это типичный шаманизм).
5. Развитие отсталой России в рамках единой мировой системы с развитыми странами было невозможно, поскольку те только и хотели, что нас колонизировать. Развиваться СССР приходилось в условиях самоблокады (что предполагает переплату за импорт и технологии, которые не удалось украсть разведке). Так же это предполагало увеличенные военные расходы и атмосферу осаждённого лагеря.

Если принять эти пять «догматов», то сталинизм будет казаться абсолютно логичной и исторически оправданной системой. Если у тебя бесконечно отсталая страна с дремучим населением, не понимающим великой цели, и культурой, продуцирующей отсталость, а вовне враждебное окружение, то ничего, кроме принудительного труда, концлагерей, массовых убийств и экспроприаций, не остаётся. Ну и древневосточно-средневековые методы являются не архаикой, а просто учётом того факта, что «объекты воздействия» по-другому не понимают. Каждое же рядовое техническое достижение, вроде радиоточки, выступает объектом религиозного поклонения. Человек, который «принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой», и впрямь заслуживал бы величайшего почтения.

Придерживался ли сам Сталин этой доктрины «Белого Конго» и использовал ли он её в качестве оправдания для своего репрессивного режима? Безусловно да. Вчитаемся, к примеру, в его речь перед выпускниками военных академий Красной армии 5 мая 1935 года:

Страна с полуграмотным населением, с низкой техникой, с отдельными оазисами промышленности, тонувшими среди моря мельчайших крестьянских хозяйств, – вот какую страну получили мы в наследство от прошлого. Задача состояла в том, чтобы эту страну перевести с рельс Средневековья и темноты на рельсы современной индустрии и машинизированного сельского хозяйства…

В неправленой стенограмме этого выступления встречаются ещё более выпуклые выражения: «мы страну из состояния голода, страну громадную с маленькими очагами промышленности, полудикую, мелкокрестьянскую, полусредневековую страну, мы эту страну вывели и поставили на новые рельсы; идя на жертвы – это верно».

Отсталая, нищая, дикая Россия, которую за отсталость бьют все кому не лень – такой предстаёт Россия в сталинских речах. «За отсталость нас били шведы и поляки. За отсталость нас били турки и били татары. Били немцы и били японцы», – рассуждал вождь. Правда, получалось как-то странно. Царская Россия отсталая, страну всё время бьют, однако в итоге от царей остаётся крупнейшее государство в мире (даже с учётом разбазаривания территорий большевиками в 1917-1920 годах). «Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народ. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков. Но они сделали одно хорошее дело: сколотили огромное государство – до Камчатки. Мы получили в наследство это государство», – разглагольствовал генсек в одной из застольных речей. Так били все русских царей, или они всех порабощали?

Соответствовала ли описываемая Сталиным в целях самооправдания картина реальной исторической действительности? И вот здесь-то и скрывается «кащеева игла» для сталинизма.

Дореволюционная Россия не была бесконечно отсталым обществом. Это было одно из наиболее передовых обществ тогдашнего мира: стремительно растущая передовая промышленность (не случайно, что все города в Советском Союзе, названия которых начинались с «Электро-», были основаны до большевистского переворота – например Электросталь – в честь построенного в 1916 году металлургического завода Николая Второва, где были применены передовые методы плавки металлов. Это была держава, которой единственной под силу оказалось осуществить проект глобальной железнодорожной магистрали – Транссиба (два других аналогичных проекта – британская трансафриканская магистраль и немецкая Багдадская железная дорога так и не были доведены до успеха). Это была страна-лидер в авиастроении, создательница полярной авиации. Когда в ходе Первой мировой войны Германия перерубила океанские телеграфные кабели между союзниками, Россия в кратчайший срок построила линию длинноволновых радиопередатчиков для связи с другими странами – крайним пунктом этой линии был Новомариинск (ныне Анадырь) на Чукотке. Во время сражения в Восточной Пруссии русскую армию погубил в числе прочего перехват немцами радиограмм, передававшихся между штабами открытым текстом. Любящие насмехаться над «убожеством» царизма не замечают следующего: чтобы такой провал оказался возможен, войска должны были быть повально радиофицированы. Наконец, Россия была страной, культурой которой восхищался весь мир – вспомним успех «Русских сезонов» в Париже.

Куда бы мы ни кинули взор, всюду в царской России мы находим опровержения базовой сталинистской доктрины «Белого Конго» и приходим к выводу:

1. Россия была передовой страной тогдашнего мира и ни в одной области не имела столь радикального отставания, чтобы это требовало чрезвычайной кровавой самоколонизации.
2. Существование в России вполне было выгодно частному человеку, и существовал достаточный набор ненасильственных стимулов, чтобы сделать его агентом развития, в частности существовали надёжные социальные лифты.
3. Культура и традиции были фактором силы, сплочённости и устойчивости и никакого критически тормозящего влияния на развитие не оказывали.
4. Страна стояла на высоком уровне социальной гуманности (порой слишком высоком, что её разоружило перед революционерами). Архаизация социальных технологий в ней была абсолютно искусственна.
5. У России было своё место в мировой системе, позволяя развиваться в сотрудничестве и соперничестве с другими странами, меняя и комбинируя партнёров, как это было выгодно, и оптимизируя соотношение затрат и приобретений.

Можно сколько угодно пререкаться о том, насколько совершенно было индустриально-техническое развитие России в тех или иных областях, но очевидно, что различие нашей страны и США, Германии, Франции, Англии было заметно только в рамках одного «класса» ведущих держав мира. В стране шли индустриализация, научно-техническая, культурная, образовательная реформы, которые требовали точечного вмешательства и ускорения (которые вполне обеспечивала существовавшая система), а не окровавленного топора мясника.

Большевизм прежде всего отбросил Россию далеко назад. В учебнике «История СССР» для 9-го класса, по которому учился каждый советский школьник, были представлены вполне ясные диаграммы падения аграрного и промышленного производства между 1913 и 1920 годом: сельское хозяйство – до 65% от уровня 1913-го, промышленность – до 14%, сталь с 4,2 млн тонн до 0,19 млн. Единственная ложь состояла в том, что на самом деле между 1913-м и 1917-м продолжался рост, и если бы большевики сравнивали свои «достижения» с 1916 годом, результат выглядел бы для них ещё более плачевным. Фактически большевистская революция произвела тотальную деиндустриализацию России. Высокоразвитая мировая держава была отброшена к средневековым показателям. В 1928 году доля России в мировом промышленном производстве была на уровне 1750 года – 5%. Сталинская репрессивная индустриализация вернула её на уровень, которого «проклятый царизм» достиг без всякого напряжения к 1900 году – 9%. В то время как без революции развитие России могло бы спокойно продолжаться.

Разумеется, невозможно было осуществить подлинную модернизацию страны, уничтожая сотни тысяч лучших производителей на селе, крепких крестьян, переименованных в кулаков, расстреливая как «вредителей» инженеров и гноя в тюрьме академиков с мировым именем. Никаким преодолением отсталости сталинская модель индустриализации и модернизации не была. Напротив, она была прививкой дичайшей азиатчины нормально развивавшейся европейской стране.

Сталин может быть назван внёсшим вклад в индустриализацию только в том отношении, что изобрёл новый её метод – индустриализация не за счёт напряжения сил деревни, как у Витте, не за счёт тотального экономического ограбления её, как предлагали Троцкий и Пятаков. Сталинская индустриализация пошла за счёт физического уничтожения русской деревни, за счёт сгона в колхозы, карательных акций, массовой ссылки, голода и террора. Да, такого метода индустриализации до тех пор в мире не знали нигде и отлично без него обходились, как обходилась и царская Россия. Однако может ли считаться изобретение каннибализма вкладом в кулинарию?

Вклад Сталина в индустриализацию состоял в том, что впервые в истории человечества рабский труд был положен в основу не античной, не плантационной, а непосредственно индустриальной экономики. Сталин превзошёл египетских фараонов - ведь это только в советских учебниках пирамиды строили рабы. На деле - рабочие команды крестьян, участвовавшие в строительстве колоссальных сооружений, получали неплохую по древнеегипетским меркам оплату и содержание. Сталину удалось показать, что южные рабовладельцы США смогли бы индустриально конкурировать с промышленным Севером, если бы отказались от своего патерналистского отношения к рабам и вместо плантаций отправили бы их под присмотром жестоких надсмотрщиков строить заводы, дороги, рудники…

Достигнутая за счёт сверхпринуждения и террора дешевизна труда привела к тому, что СССР и в самом деле оказался способен осуществлять проекты, которые в царской России признавались экономически нецелесообразными, например соединение кузнецкого угля и уральской руды – Магнитка. В условиях, когда ведущим производственным фактором был капитал, такие проекты не окупались. Русская историческая модель индустриализации была капиталоёмкой, промышленники закупали дорогостоящую технику, зачастую более передовую, чем в соседней Германии. Именно здесь были заложены причины как «отсталости» России – нехватка капитала, так и того, что эта отсталость преодолевалась за счёт технологических рывков. Русские инженеры придумывали и внедряли электрические прокатные станы. А надо было, оказывается, нагнать побольше зеков, и они бы всё сделали.

Под сталинистским культом техники и индустрии скрывалась архаическая рабовладельческая модель, своеобразным символом которой стали «шарашки» – единственные в истории человечества научные учреждения тюремного типа, в которых технический прорыв достигался принудительным трудом заключённых.

Именно в этом наследии и состоит яд сталинизма, который убивает нас до сих пор. Дело не только в том, что когда-то под руководством Ленина-Сталина коммунисты уничтожили миллионы русских людей, взорвали церкви, сожгли рукописи, исказили историческое развитие России. Проблема в том, что психологическая установка, вбитая нам Сталиным, продолжает действовать до сих пор. И по сей день принудительный труд, террор, решение вопросов за счёт пожирания человеческих ресурсов, хвастовство, что «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики» (заканчивающееся жертвоприношением тысяч жизней на совершенно ненужные крепости), беспредельность власти начальников и вертухаев, слепая вера в террор – всё это остаётся частью нашей политической и общественной «культуры».

Мы панически боимся органического развития народных сил, мы стараемся решать проблемы не техникой, а растратой человеческих ресурсов (забывая, что в нашей демографической ситуации человек давно стоит дороже железяки). Даже наша коррупция, с которой сталинисты мечтают покончить расстрелами, – это абсолютно «сталинистская» по духу коррупция бесконтрольных начальников. И убийственные либеральные реформы в России – это абсолютно сталинистские по своим методам реформы (кстати, никакого социального государства при Сталине в СССР не было, даже в блокадном Ленинграде с родителей эвакуированных детей брали деньги).

Именно внутренний Сталин стоит сегодня на нашем пути к сбережению народа. И победа над ним – это не вопрос об оценке прошлого, это вопрос нашего движения в будущее.