Святая Троица и Сатана-45. (С)ЩиМ-СиМ, - волшебный ключик России. Эволюция в революцию

--- ... Нас же когда-то как учили? Ты только придумай, а дальше подхватят, разовьют... На самом деле так почти никогда не бывает. И приходится самому доводить до практического, осязаемого результата, доходя до практического внедрения своих же, изначально посчитанных теоретических вещей...

... Поработал в Германии. Там  я понял, как должна быть организована наука, чтобы она жила в условиях рынка, или хотя бы в более-менее рыночной экономике. Смысл в том, что когда ученые делают нужные вещи, - не те, которые хотят - и когда понимают, что наука – это часть промышленного развития, то тогда и спрос на их труд есть. Сами по себе ученые, кому они нужны? - Никому. В зеркало только смотреться и радоваться, какие мы замечательные...

Так говорит герой уже нескольких моих материалов на АШ, - Глеб Туричин. И это не пустые слова, так как человек он искренний, с хорошим чувством юмора, говорящий то, что думает.

В этом и следующем постах будут чуть подробнее, чем раньше, затронуты самые разные стороны жизни Туричина, его достижений, характера. То есть, поств будут посвящены описанию некоего промежуточного итога его работы по революционной сфере современного промышленного хайтека, - технологии прямого лазерного выращивания (или, - гетерофазного порошкового лазерного выращивания) того, что он сам называет «большими железками». Технологии, которая по словам Туричина, является  «единственной чисто русской аддитивной технологией», то есть, технологии по-настоящему революционной...

Но сначала, чтобы не забыть заголовок статьи, - о том, какой именно пинок и кто дал его Туричину, чтобы он начал движение через эволюцию к революции. Рассказывать об этом буду в основном посредством прямой речи от Глеба Андреевича.

За державу обидно стало

--- Туричин: Если посмотреть самые известные мои статьи, то это нормальная теоретическая физика. А все, что здесь есть [«здесь», - это на площадке Института лазерных и сварочных технологий (ИЛиСТ) Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого - shed ], возникло потому, что мне захотелось увидеть в железе придуманное и просчитанное мною на бумаге. Захотелось 20 лет назад, когда меня одним из первых русских позвали в лазерные центры Германии. Я приехал, посмотрел, как все устроено, и меня охватило чувство обиды.

Потому что уже тогда мы могли работать и работали не хуже их, но результат был иной. Почему ? - От СССР нам осталась большая организованная наука, системно-целостная, в которой было весьма комфортно потому, что она возникла как самореализация талантливых людей. Помните, выражение академика Л.Арцимовича: “Наука - лучший способ удовлетворения личного любопытства за государственный счет”? Мы в этом выросли, а в 1990-х счет государства оскудел, и возникло ощущение, что наша наука кончилась.

В Германии же я увидел, что наука - профессиональная деятельность, на которой можно деньги зарабатывать. Ведь ученые там такие же замечательные, как мы. Но задачи себе они ставят не оттого, что им что-то просто интересно, а оттого, что могут сделать своим умом то, за что другой человек согласен платить. Так что ИЛиСТ начался с маленькой группы, которая работала по заказам немецких фирм...

https://www.poisknews.ru/magazine/15480/    Журнал «Конкуренция. Практика, Достижения».

С головы на ноги. Наука начинается с потребностей индустрии.   № 33-34(2015)           21.08.2015 

- shed: С чего же возникло у Туричина это чувство обиды ? – Чтобы было понятнее, даю большой отрывок из его интервью от ноября 2016 года, где Туричин рассказывает об особенностях взаимодействия науки и промышленности в Германии.

--- Туричин:  Так как мне работать с людьми намного приятнее, чем работать без людей, то вокруг  как-то всегда собирался коллектив. Не могу сказать, что история формирования коллектива особо счастливая. Первую группу убил 1991 год. Он тогда почти всё убил...

Второй раз мы возродились к 1997 году. Это существенная часть моей научной карьеры – работа в Германии. Случайным образом организовавшаяся... У меня, как наверное у всех, был такой период, когда было совсем плохо. Вокруг все занимались так называемым «бизнесом»... Пошел в бизнес... В этом бизнесе я выдержал до 1994 года, хотя сколько-то денег заработал. И хотя бизнес поддается рациональному анализу, понял, что это абсолютно «не моё». Когда я писал формулы на листке бумажки, или, скажем, восстановил собственными руками установку – мне было радостно. А когда заработал какие-то денежки... Ну да, я мог купить батон колбасы, который раньше не мог себе позволить... Радости от этого как-то не случалось.

И вот, в 1994 году оставшаяся группа молодежи из бывшей лаборатории лазерной и электронно-лучевой технологии кафедры лазерной технологии решила что-то сделать... Выйти на мировой рынок и что-то там продать. Например, свои «мозги». Нашли список всех немецких университетов и институтов, которые работали в области лазерной и электронно-лучевой сварки и разослали туда письма. Что мы небольшая группа ученых, у нас есть хорошие теоретические наработки по моделям процессов лазерной и электронно-лучевой сварки, очень хотели бы посотрудничать.

В ответ на эти письмо в Политех приехала группа немцев послушать, семинар устроили... Собрали всю оставшуюся молодежь, сказали – рассказывайте, что можете. Может быть, отберут кого-то, профинансируют, будете с ними работать. Вот нас и отобрали естественным образом. Потому что работали всё-таки неплохо... Это был 1995 год, нам организовали поездку в Германию. Посмотрел, как устроена немецкая наука, пообщался, буквально через месяц мне сказали – приезжай работать. Мы тебе сразу группу дадим, сотрудников... У тебя там ведь даже компьютера нету?  - Нету, говорю. - Ну вот, мы тебе и компьютер дадим.

Это был институт лазерной техники, его только открыли для доступа. Тогда всё, что было связано с мощными лазерами – это был большой секрет, что у нас, что у них. А в 1993 году это все пооткрывали. Поработал в Германии... Там замечательно всё, работа шла в одну сторону. Я придумывал, они – «придумывай, мы сейчас это всё проверим и будем внедрять». Для себя, как ученого, я не добавил каких-то новых вещей. А вот с организационной стороны – добавил. Я понял, как должна быть организована наука, чтобы она жила в условиях рынка, или хотя бы в более-менее рыночной экономике.

Как устроена у немцев наука? Таких огромных научных центров, как у нас, в Германии нет. Большие комплексные коллективы складываются очень долго. Поскольку это наука, люди, они притереться должны. А потом, если что-то поменялось... условно говоря, вот сделали задачу, например, надо создать мощный лазер... Создали. А что этот центр дальше делать будет? Он может сделать еще один лазер. Но больше не надо...

А если институт небольшой, ему переориентироваться легко. Вчера делали хладостойкую сталь, а сегодня ее уже сделали. Но у нас тут всего 60 человек, что там сейчас надо? Композит надо? Ну, ничего. Мы сейчас к себе еще двоих возьмем, которые в композитах понимают. В остальном – перегруппируемся внутри себя. Немецкая наука – она вот так живет. Она действительно в основном университетская и построена на таких вот небольших внутриуниверситетских институтах. Говорят, что это то же самое, что кафедры в наших университетах. Ничего подобного! Кафедра в нашем университете – это преподаватели. Преподаватели – это «белая кость». Сейчас нас немного загнобили, но раньше-то как было? - Мы преподаватели, с чистыми руками ходим, все в костюмчиках. Кстати, костюмчики не люблю, потому что в установку лазить в костюмчике неудобно, он быстро пачкается и его жалко.

А у немцев преподаватель, который числится преподавателем – он лекции читает. А остальные, сколько их там есть – у них это называется ассистентом. Но это не то, что у нас ассистент. Он работает руками в лаборатории, на опытном производстве и должен закончить свою работу написанием диссертации. Но не за три года. Ни один немец никогда не закончит диссертацию за три года. Не дадут просто. Он работает там лет семь, но он действительно становится специалистом. А раз есть такое количество практически работающих инженеров – то они делают научно-практические разработки на заказ, и этим институт живет.

У немецкого института 20% финансирования постоянных ставок. Директор института, он же профессор. Не бывает так, что директор и профессор института – разные персоны. И раз профессор – читай лекции. Пара преподавателей. Два-три т. н. «обер-инженера». У нас нет прямой аналогии. По факту это заместитель директора по направлению. Они, как правило, уже должны быть с опытом, со степенью. Нормальный организатор такой. Один обер-инженер, скажем, в институте – направление «сварка», другой – направление «клейка», третье направление – «автоматика». И еще один такой стандартный человек, называется «бетрибс-инженер». Он хозяйственник, ремонтник, и он же отвечает за опытное производство, если оно есть. Такие институты очень живучие, они небольшие, мобильные. И промышленность с ними охотнее работает. Мы же прикладники, мы работаем для реального производства.

А у нас – вот реальное производство, сидит там директор завода, к нему приходит заведующий кафедрой... Такой ученый, в костюмчике, с портфельчиком. И говорит директору: «хочешь, я тут тебе исследую истираемость твоего резинового покрытия? Я буду это два года исследовать, а потом тебе во-о-о-т такой толщины отчет принесу»...

А в Германии приходит директор института к заместителю директора верфи и говорит – предлагаю для ускорения строительства ваших круизных лайнеров разработанную нами технологию, и достает из кармана железку. И говорит – видите, как хорошо варится. Ничего не деформируется, когда лазером варят... А заместитель директора верфи говорит – а от нас-то вы чего хотите? – Предлагаем вам за три месяца проект участка, который мы тут сделаем. Готовы сопровождать строительство, предоставить вам оборудование и технологию эту у вас внедрить! На верфи соглашаются, и директор института еще по дороге на вокзал звонит своему обер-инженеру и говорит: «рабочую бригаду – на завод, через неделю – мне на стол проект». Вот так они работают.

Смысл в том, что когда ученые делают нужные вещи, - не те, которые хотят - и когда понимают, что наука – это часть промышленного развития, то тогда и спрос на их труд есть. Сами по себе ученые, кому они нужны? Никому. В зеркало только смотреться и радоваться, какие мы замечательные. Нужно по честному делать дело, объективно нужное.

И еще одно... Немцы замечательно умеют и любят кооперироваться. Когда возникает большая и сложная задача, например, подумали умные люди и сказали – надо на 30% облегчить вес всех движущихся конструкций. Потому это бешеная экономия топлива, материалов... а мы должны быть технологическими лидерами...

Это еще одна вещь, которая мне в немцах очень нравится... Вот как во мне живет внутреннее убеждение, что я родился для того, чтобы наукой заниматься, так в немцах живет внутреннее ощущение что «мы, немцы – мастерская мира, потому что мы делаем это лучше всех. И должны делать это лучше всех. Не надо думать даже, что нам за это дадут.  Потому что это «дойче квалитат»».

Итак, решили, что надо снизить вес конструкций на 30%... Через неделю инициативным образом собрались директора этих институтов. А они все в обязательном порядке имеют опыт работы в промышленности. В Германии невозможно стать директором института, не имея опыта работы в промышленности. Это у нас можно – просидел всю жизнь в вузе и закончил жизнь уважаемым академиком... В Германии так не бывает. Обязателен опыт работы в промышленности. Это критическое требование. В небольшой коммерческой промышленной компании, в большой корпорации... Покажи, что ты можешь реальные вещи делать.

И они буквально за месяц сверстали кооперативную программу. Половина Германии занималась новыми легкими материалами, технологиями соединения новых легких материалов, технологиями создания легких конструкций, внедрением этих легких конструкций в высокоскоростной железнодорожный транспорт, в авиастроение, в судостроение...И они нигде не соперничают друг с другом. Они сливаются, как капельки ртути, в эти большие кооперативные проекты. У нас этого пока нету...

http://www.smtu.ru/sites/default/files/files/zkv/zkv_11_2557_nov_2016_web.pdf    

А я в Россию, домой хочу...

--- Туричин:  Я в Германии заскучал и вернулся. Понимаете, там хорошие люди, очень интересно на работе, но после нее делать нечего. У людей другая ментальность. Они очень заточены по своей специальности, но чтобы химик говорил про литературу или вечер провел, обсуждая с коллегами “проклятые вопросы” мира... А мы хотим сохраняться и развиваться как социальные объекты такими, как есть. Не хочется, чтобы внешние обстоятельства нас корежили и меняли. Это просто инстинкт социального самосохранения. Словом, в середине девяностых годов я вернулся. С Европой не порвал, я и сейчас там периодически бываю по работе. А здесь, в Политехе, мы попробовали повторить подсмотренную в Германии схему организации научного и учебного процесса, построенную на реализации промышленных потребностей. И то, что мы имеем сейчас, - это результат непрерывного развития тех идей.

- У нас же почва другая: правила, законы, начальство иное... Как укладывались в эти рамки со своими идеями?

- Не помню я, сам догадался или кто сказал, что совершенно необходимое качество в России - это феноменальное упорство. Оно должно быть, чтобы делать то, что считаешь правильным. Преодолевать надо всякие препятствия и абсолютно не бояться непрофильной или ранее несвойственной деятельности. Конечно, я и до сих пор получаю больше всего удовольствия, когда пишу формулы на бумаге. Но если нужно ездить по заводам и объяснять, как будет хорошо им оттого, что внедрят нашу новую технологию, то я езжу. За последний год у меня по три-четыре командировки в месяц. Когда начинал, было меньше: раз в два месяца нашел заказчика, и уже хорошо. Работаем!

- А как находили - звонили по телефону, предлагая услугу, знакомились на выставках?

- Все в комплексе. Плюс конференции. Это только на российские научные конференции не ездят представители российских заводов. А на немецкие конференции (ведь я еще член всяческих организационных комитетов в Мюнхене, Эрлангене) все ездят, плюс там их не отвлекает текучка. Ты говоришь с ними на таком им понятном родном языке, растолковываешь едва не на пальцах, что “быстрее, дешевле будет, а если что, так мы же и отремонтируем - мы же рядом”. Хотя, признаюсь, для меня до сих пор объявить потенциальному заказчику цену - преодолеть барьер. Заставляют две вещи: чувство ответственности за тех, кто у нас работает, - они должны получать зарплату, и понимание того, что надо эту зарплату держать на уровне европейских институтов, а то переманят. Головы у нас не хуже, а потому велик шанс, что конкурентоспособный человек уйдет.

- Хотите сказать, что у вас люди получают под 200 тысяч рублей в месяц?

- Сейчас, после кризиса, меньше. И рискую, если за год не верну зарплаты на достойный уровень, начать терять кадры. При всей их лояльности, выносливости и терпении. У нас работают 32 человека, больше половины - моложе 35 лет. Им детей поднимать надо, жилье покупать...

https://www.poisknews.ru/magazine/15480/    Журнал «Конкуренция. Практика, Достижения».

С головы на ноги. Наука начинается с потребностей индустрии.   № 33-34(2015)           21.08.2015

 

Пост до-того, - «Святая Троица и Сатана-44. (С)ЩиМ-СиМ, - волшебный ключик России. Секреты успеха»: https://aftershock.news/?q=node/776980

Продолжение следует...