Среди славных имен сибирских землепроходцев XVII в. особенной известностью пользуется имя Семена Иванова Дежнева. Заслужил он эту славу своим знаменитым плаванием из Колымы в Тихий океан в 1648 г., когда впервые было доказано, что Азия отделена от Америки водным пространством. Слава эта пришла к Дежневу не сразу, а лишь много лет после его смерти. Документы, сохранившиеся после Дежнева и повествующие о его плавании, оставались незамеченными; в Якутском воеводском архиве без малого 100 лет, пока они не были «открыты» русским академиком Г. Миллером в 1736 г. Но даже после этого находились ученые, которые, давая ложное толкование «отписке» Дежнева, пытались утверждать, что он не огибал северо-восточной оконечности Азии, и лишь тогда, когда Н. Оглоблин нашел в столбцах Сибирского приказа, хранившихся в Московском архиве Министерства юстиции, новые документы об этом плавании и опубликовал их (в 1890 г.), отпали всякие сомнения в том, что Дежневу принадлежит честь открытия Берингова пролива.
Семен Иванов Дежнев был уроженцем Великого Устюга, откуда вышли и другие землепроходцы, впоследствии прославившиеся своими географическими открытиями, — Поярков, Хабаров, Атласов. Дежнев происходил из посадских людей. Год его рождения не известен, но можно без большой ошибки предполагать, что он родился около 1605 г. Ничего мы не знаем и о жизни Дежнева в его родном городе откуда он перебрался сперва в Тобольск, а затем в Енисейск. В 1638 г. Дежнев в отряде сына боярского Парфена Ходырева перешел из Енисейска в Якутский острог, незадолго до того (в 1632 г.) заложенный Петром Бекетовым. Здесь Дежнев «поверстался» в якутские казаки и посвятил себя нелегкому, но прибыльному делу сбора ясака (дани). Начиная с этого времени, биографические данные о Дежневе становятся более полными. В основном они заключаются в двух отписках поданных С. Дежневым и Н. Семеновым якутскому воеводе Ивану Акинфиеву в 1655 г. и опубликованных, по материалам Миллера, Археографической комиссией, 1 и в четырех челобитных С. Дежнева, найденных и опубликованных Н. Оглоблиным.
Уже в 1639 г. Парфен Ходырев послал Дежнева в Оргутскую волость собирать ясак. Задачу эту Семен Иванович Дежнев выполнил успешно: 140 шкур соболя, взятых у оргутских якутов, были доставлены в Якутск.
В 1640 г. письменный голова Василий Поярков, управлявший воеводством в Якутске, поручил Дежневу совместно со служилым человеком Дмитрием Михайловым Зыряном собрать ясак на реке Яне. Отряд состоял из 15 человек. Он двинулся на Яну зимним путем и выполнил поручение, собрав с туземного населения 340 соболей. Этот ясак Дежнев в сопровождении трех казаков должен был отвезти в Якутск. По дороге отряд Дежнева подвергся нападению тунгусов. «Я, холоп твой, — доносил Дежнев (первая челобитная 1662 г.), — на том бою убил у них лутчево мужика до смерти, а иных тунгусов мы, холопы твои, многих ранили. А меня, холопа твоего, Сеньку, на том бою те ламутцкие мужики стрелою ранили в левую ногу по колену, а другою стрелою ранили в ту же ногу в икру». В 1641 г. ясак был доставлен в Якутск и сдан воеводе Петру Головину.
В 1642 г. Дежневу было дано новое поручение — собрать ясак на р. Оймекон. Отряд снова состоял из 15 человек, в числе которых был и Михаил Стадухин, впоследствии получивший известность благодаря своей деятельности на Колыме, и Анадыре. На Оймеконе около 500 тунгусов напали на отряд Дежнева. Произошел бой, в котором, по словам Дежнева, «убили мы, холопы твои, тех ламутцких тунгусов десять человек, а иных многих переранили. А меня, холопа твоего, Семейку, на том бою ламутцкие тунгусы стрелою ранили в правую руку в локоть, а другою стрелою ранили в правую ногу» (челобитная Дежнева 1662 г.). Отослав ясак в Якутск, Дежнев и Стадухин решили выйти на Индигирку и искать «где б нам, холопам твоим, можно было вновь тебе, великому государю, в ясачном зборе прибыль учинить». Построили коч, на котором и спустились по Индигирке до самого моря. Затем Дежнев присоединился к другому отряду казаков, собиравшему ясак на р. Алазее и возглавлявшемуся Дмитрием Зыряном, с которым Дежнев ранее ходил на Яну. На Алазее произошло столкновение с юкагирами, причем Дежнев снова был ранен стрелою, на этот раз в левое плечо. С Алазеи Дежнев и Зырян перебрались на Колыму, где встретили Михаила Стадухина, который совершил переход из Индигирки в Колыму морем. В 1644 г. Стадухин основал в устье Колымы Нижнеколымский острог.
На Колыме отряды Дежнева, Зыряна и Стадухина соединились для сбора ясака с юкагиров, которые встретили казаков далеко не миролюбиво. Казакам пришлось здесь выдержать настоящую осаду: «и те иноземцы юкагиры, видя нас, холопей твоих, немногих людей, собрався сот пять и больше, приходили к нам, холопем твоим, к острожку приступили и обсадили нас в острожке и многих переранили, меня, холопа твоего Сеньку, в голову стрелою железницею ранили, и в острожек многие иноземцы к нам сильно вломились» (челобитная Дежнева 1662 г.). Победа сказалась, однако, на стороне русских, несмотря на их малочисленность: «многих юкагирей убили до смерти, а иных иноземцев многих мы, холопи твои, ранили, а они, убоясь смерти, отошли прочь от острожку».
На Колыме Дежнев оставался до 1648 г., служа под начальством Дмитрия Михайлова Зыряна, который был назначен приказным, и таможенного целовальника Петра Новоселова. Неоднократно Дежнев посылался на «непослушников неясачных иноземцов», причем, по словам Дежнева, «голов своих не щадили и кровь свою проливали, и голод терпели, и всякую нужу принимали». В схватке с юкагирами Дежнев был еще раз ранен — «в левую руку в мышку».
В 1648 г. Дежнев совершил плавание на восток от Колымы, плавание, которое обессмертило его имя. История этого морского похода такова.
В 40-х годах XVII в. на Колыме появился приказчик богатого великоустюжского торговца Алексея Усова — Федот Алексеев Попов, в литературе более известный под именем Федота Алексеева. Он был родом из Холмогор, откуда вышли многие отважные сибирские мореходы. Попов был, очевидно, человеком очень предприимчивым: достигнув Колымы, он не удовлетворился этим, его потянуло еще дальше на восток. Прослышав от Исая Игнатьева, мезенского промышленника, впервые совершившего в 1646 г. плавание на восток от Колымы (до Чаунской губы), об изобилии там «моржового зубу», Федот Попов решил сделать попытку пройти морем на р. Анадырь, о которой русские имели только смутные сведения, доходившие через туземцев.
Первое плавание Попова на восток от Колымы было совершено в 1647 г. на четырех кочах, вышедших в море в июне ст. ст. Оно оказалось неудачным — в море были встречены непроходимые льды, заставившие мореплавателей вернуться на Колыму. Согласно Миллеру, 3в этом походе участвовал и Дежнев — «для исправления того, что в пользу казенного интереса наблюдать должно», т. е. для сбора ясака.
Попов, хорошо знакомый с изменчивым режимом полярных льдов, не пал духом и решил в следующем году повторить попытку пройти морем в Анадырь. Он поделился своими планами с находившимся на Колыме Дежневым, пожелавшим и на этот раз принять участие в плавании, так как оно обещало богатую добычу и обилие приключений в совсем неизведанных краях. Попов также был заинтересован в участии Дежнева и других казаков, ибо они могли оказать торговым и промышленным людям неоценимую помощь при встрече с туземным населением, на миролюбивое отношение которого к русским пришельцам едва ли можно было рассчитывать. Кроме того, присутствие в экспедиции Дежнева, на которого была возложена обязанность сбора государева ясака, придавало экспедиции в некоторой степени характер правительственного предприятия, что также было выгодно Попову. Учтя все это, Попов решил просить местные власти о назначении Дежнева в экспедицию. В своей челобитной 1662 г. Дежнев говорит об этом следующее: «торговые и промышленные люди били челом тебе, великому государю, на Ковыме реке таможенному целовальнику Петру Новоселову подали челобитную, чтоб их торговых и промышленных людей, Федота Алексеева [Попова] с товарищи, отпустили по твоему государеву указу на новую на Анандыр реку и на иные на сторонные реки, для прииску новых неясачных людей, где б тебе, великому государю, мочно было в ясачной зборе прибыль учинить. А обо мне, холопе твоем Семейке, те торговые и промышленные люди били ж челом, чтобы мне, холопу твоему, идти с ними вместе для твоего государева ясачного збору и для прииску новых неясачных людей и для твоих государевых всяких дел».
В сохранившихся документах об экспедиции 1648 г. мы нигде не находим указания, кто был ее начальником — сам ли Дежнев или Федот Попов, но можно предполагать, что они участвовали в походе на равных правах. Оглоблин 4 также указывает, что «повидимому, единоличной власти здесь не было». Инициатором экспедиции был несомненно Федот Попов.
В помощники Дежнева был назначен казак Герасим Анкудинов. С Анкудиновым у Дежнева сложились неприязненные отношения еще до выхода в море. 5 В экспедиции участвовали также приказчики торгового гостя Василия Гусельникова — Безсонка Астафьев, Офонка Андреев и покрученик этих приказчиков Ефимка Меркурьев Мезеня.
Экспедиция была многолюдной, в ней участвовало 90 человек, разместившихся в шести кочах.
Дошедшие до нас сведения об историческом плавании Дежнева и Попова, задолго до Беринга показавших, что Азия не соединена с Америкой, и тем самым разрешивших огромной важности географическую проблему, чрезвычайно скудны. Они ограничиваются несколькими сообщениями, скупо изложенными Дежневым в его отписках и челобитных. Из них видно, что всего величия выполненного географического подвига Дежнев и его спутники совсем не представляли себе. Приводим соответствующие места из документов, оставленных Дежневым.
«В прошлом во 156 году [1648] июня в 20 день, с Ковымы реки послан я, Семейка, на новую реку на Анандыр для прииску новых неясачных людей. И в прошлом во 157 году [1648], месяца сентября в 20 день, идучи с Ковыми реки морем, на пристанище [т. е. при высадке на берег] торгового человека Федота Алексеева чухочьи люди на драке ранили, и того Федота со мною Семейкою на море рознесло без вести, и носило меня, Семейку, по морю после покрова богородицы всюду неволею, и выбросило на берег в передний конец за Анандыр реку; а было нас на коче всех двадцать пять человек» (вторая отписка С. Дежнева и Н. Семенова 1655 г.).
«И с Ковымы реки поднялся я, холоп твой, морем — проведывать новых рек, и приискал вновь, сверх тех прежних рек, новую реку Анандыр» (челобитная Дежнева 1664 г.).
«И я, холоп твой, с ними торговыми и промышленными людьми шли морем, на шти кочах, девяносто человек; и пришед Анандырское устье, судом божиим те наши все кочи морем разбило, и тех торговых и промышленных людей с того морского разбою на море потонуло и на тундре от иноземцов побитых, а иные голодною смертью померли, итого всех изгибло 64 человека. А я, холоп твой, от тех товарищей своих остался всего дватцатью четырми человеки, и тех товарищей моих зимним путем на лыжах, с нарты, со стыди [стужи] и з голоду и со всякой нужи, недошед Анандыря реки, дорогою 12 человек безвестно не стало. А я, холоп твой, на Анандыр реку доволокся всего двенатцатью человеки» (челобитная Дежнева 1662 г.).
«А с Ковымы реки итти морем на Анандыр реку есть нос, вышел в море далеко [мыс Дежнева]... А против носу есть два острова [острова Диомида], а на тех островах живут чухчы, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб, а лежит тот нос промеж сивер на полунощник ... А доброго побегу от носа до Онандыри реки трои сутки, а боле нет» (вторая отписка Дежнева и Семенова 1655 г.).
«Тот нос [мыс Дежнева] вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много, против тогож носу на островах живут люди, называют их зубатыми, потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных, а не тот, что есть первой Святой нос от Ковымы [мыс Шелагский], а тот Большой нос мы, Семейка с товарищи, знаем, потому что розбило у того носу судно служилого человека Ерасима Онкудинова с товарищи, и мы, Семейка с товарищи, тех розбойных людей имали на свои суды, и тех зубатых людей на острову видели ж, а от того носу та Анандыр река и корга далеко» (первая отписка Дежнева и Семенова 1655 г.).
Кроме перечисленных документов, некоторые дополнительные сведения о походе 1648 г. мы находим у Г. Миллера. Эти сведения были почерпнуты Миллером, очевидно, также из якутского архива, но самих документов или ссылок на них Миллер не приводит.
На основании приведенного материала ход экспедиции Дежнева — Попова вкратце представляется в следующем виде. 20 июня (ст. ст.) экспедиция вышла из устья Колымы в составе 90 человек и 6 кочей и взяла курс на восток. Состояние льдов было весьма благоприятным, и, не встретив с их стороны препятствий, 3 коча дошли до Берингова пролива. Что сталось с остальными кочами, не известно. Где-то недалеко от Берингова пролива была сделана: высадка на берег, причем произошло столкновение с эскимосами, во время которого Попов был ранен. В Беринговом проливе коч Анкудинова разбило, и экипаж его перешел на коч Дежнева. В Тихом океане жестокая буря разделила кочи Дежнева и Попова, причем коч Попова пропал бесследно, коч же Дежнева долго носило по морю, пока его не выбросило на берег южнее Анадыря.
С дальнейшей деятельностью Дежнева на Анадыре мы познакомимся ниже, здесь же скажем несколько слов о судьбе Федота Алексеева Попова, инициатора исторического плавания в 1648 г. В 1654 г. Семен Дежнев во время одного из походов «отгромил у коряков якутскую бабу Федота Алексеева, и та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим [Анкудинов] померли цынгою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душою, не знаю де куда» (вторая отписка С. Дежнева и Н. Семенова 1655 г.). Немногие уцелевшие люди с коча Попова, повидимому, достигли Камчатки, так как в 1697 г. местные жители рассказывали Владимиру Атласову, что назад тому много лет на Камчатке, в устье р. Никулы, жило несколько русских. Развалины русской избы в устье этой реки существовали еще во времена Крашенинникова. Г. Миллер 6 приходит к заключению, что спутники Федота Попова «за первых из русских почтены быть имеют, которые в тамошних местах [т. е. на Камчатке] поселились».
Таким образом, из двух главарей экспедиции, впервые прошедших через пролив, отделяющий Азию от Америки, остался в живых один Дежнев, другой же начальник, Федот Алексеев Попов, скончался через некоторое время после того как его коч миновал северо-восточную оконечность Азии. Честь довести до культурного мира сведения об историческом морском походе в 1648 г., увенчавшемся величайшим географическим открытием, выпала на долю одного Дежнева. Этим и объясняется то, что рядом с именем Дежнева имя Попова незаслуженно остается в тени.
Обратимся снова к Дежневу. После того как в начале октября 1648 г. коч Дежнева выбросило на берег, уцелевшие 25 человек направились к устью Анадыря пешком. Переход был очень тяжел — шли «холодны и голодны, наги и босы». В устье Анадыря партии Дежнева пришлось испытать сильный голод, что заставило 12 человек пойти вверх по Анадырю в надежде встретить туземцев. Через 20 дней двое из этой партии — Фомка Семенов Пермяк и Сидорка Емельянов — вернулись в стан Дежнева, остальные погибли от истощения. Ни туземцев, ни пищи они не нашли. Отряд Дежнева сократился до 12 человек. Зимою Дежнев построил коч и летом 1649 г. отправился на нем вверх по Анадырю. Здесь Дежневу посчастливилось встретить туземцев анаулов, что было спасением для голодных и обносившихся казаков. Сейчас же начался сбор ясака, а вместе с тем и конфискация продуктов. Анаулы пробовали было оказать сопротивление, но были быстро усмирены. Взяли двух аманатов (заложников). Во время схватки с анаулами Дежнев был ранен «смертною раною». Он выжил благодаря своему железному организму. После боя с анаулами Дежнев построил на среднем течении Анадыря зимовье — будущий Анадырский острог. В нем он и провел зиму 1649—1650 гг.
Весной 1650 г. из Колымского острога на Анадырь отправилось сухим путем два отряда казаков. Во главе одного из них стоял Семен Мотора, начальником другого был Михаил Стадухин. В конце апреля отряды Моторы и Стадухина дошли до зимовья Дежнева на Анадыре, Мотора соединил свой отряд с дежневским, Стадухин же продолжал действовать самостоятельно. Отношения между Дежневым и Стадухиным, отличавшимся вспыльчивостью и жестокостью и неразборчивостью в средствах, сложились неприязненные. Дело доходило до рукоприкладства, причем зачинщиком ссор был неизменно Стадухин. Чтобы избежать неприятного соседства с Стадухиным, Дежнев и Мотора осенью 1650 г. решили отправиться на р. Пенжину: «и мы служилые и промышленные люди, Семен Мотора и яз, Семейка Дежнев, с товарищи, служилыми и промышленными людьми, бегаючи и укрываючись от его Михайловы [Стадухина] изгони, пошли мы осенью нартяным путем вперед на захребетную реку Пянжин, для прииску и приводу под государеву царскую высокую руку вновь неясачных людей» (первая отписка С. Дежнева и Н. Семенова 1655 г.). Так как у Дежнева и Моторы не было проводников, то Пенжину они не нашли и, проплутав три недели, вернулись на Анадырь.
Поздно осенью 1650 г. Дежнев, Мотора и Стадухин отправились в поход на анаулов, живших на Анадыре ниже дежневского зимовья. Произошел жестокий бой, в котором четыре человека из русского отряда были убиты и многие ранены. Все же удалось «их анаулей смирить ратным боем». Зимой Михаил Стадухин покинул Анадырь и перебрался на Пенжину, Гижигу и затем на Охоту. Небольшая часть стадухинских людей осталась с Дежневым. Весной 1651 г. Дежнев и Мотора ходили в верховья Анюя на ходынцев, с которыми произошла «драка».
Зимой 1652 г. состоялся поход на «анаульского мужика» Мекерку. В бою с Мекеркой был убит Семен Мотора и многие из отряда Дежнева ранены. В помощники себе Дежнев избрал Никиту Семенова.
Летом того же года Дежнев спустился вниз по Анадырю до устья и 29 июня (ст. ст.) открыл вблизи него коргу (отмель), изобиловавшую моржами. «А на той корге много вылягает морской зверь морж»,— доносил Дежнев (первая отписка 1655 г.). Моржовое лежбище на этой корге было, повидимому, очень богатым, потому что далее Дежнев отмечает, что «которые промышленные люди поморцы и они сказывают, что в Русском де Поморье столь много зверя того нет». С открытием этого моржового лежбища деятельность Дежнева, ограничивавшаяся до тех пор сбором ясака с туземного населения, несколько видоизменяется: оставаясь сборщиком ясака, Дежнев вместе с тем стал уделять много времени промыслу моржовой кости. Коргу он стал посещать ежегодно и за четыре года (1652—1655) добыл здесь в пользу государства 239 пудов «моржового зубу».
Весной 1653 г. Дежнев ходил в верховья Анадыря на чуванцев. Завязался горячий бой, во время которого был убит целовальник Иван Пуляев, один из участников морского похода 1648 г. Летом Дежнев построил кочи и хотел было отправить на них в Якутск собранный за пять лет ясак морем, через Колыму, но в конце концов отказался от этого намерения, потому что «море большое и сулои великие о землю близко, без доброй снасти судовой и без доброго паруса и якоря итти не смели, и иноземцы говорили: не по вся де годы льды от берегов относит в море. А горою через камень государевы казны с невеликими людьми через многие неясачные люди разных родов выслать не смели, потому что служивые и промышленные люди на государевых службах побиты» (первая отписка Дежнева и Семенова 1655 г.).
В 1654 г. Дежнев совершил два похода: один на чуванцев, причем было взято два аманата, а Дежнев получил ножовую рану в грудь, другой — на коряков, живших недалеко от знаменитой корги и занимавшихся там моржовым промыслом. Последнее и послужило причиной похода, ибо коряки являлись для Дежнева нежелательными конкурентами. Об этом походе Дежнев сообщает следующее: «Коряцкие люди на коргу под нас тайно убойства для приходят и зверя морского моржа промышляют для корму. И мы яз, Семейка, с товарищи на них ходили и дошли их четырнадцать юрт в крепком острожке, и бог нам помог, тех людей розгромили всех, и жен их и детей у них поймали» (первая отписка Дежнева и Семенова 1655 г.). Во время этого похода Дежнев и «отгромил» у коряков упомянутую выше «якутскую бабу» Федота Попова.
В конце апреля 1654 г. с Колымы, сухим путем, пришел на Анадырь новый отряд, возглавлявшийся Юрием Селиверстовым. Около устья Анадыря Селиверстов набрел на дежневскую коргу, богатства которой послужили предметом непрестанных ссор с Дежневым. Селиверстов в посланной им в Якутск отписке ложно утверждал, что «ту коргу и морского зверя и заморную кость зверя того приискал он, Юрья», чтобы получить право единолично промышлять на корге. В другой отписке якутскому воеводе Ивану Акинфиеву он также клевещет на Дежнева, будто «Дежнев с товарищи... мне, Юшку, не дадут на государя промышлять на той корге тое кости моржевого зубу». 7 На самом деле Дежнев не чинил препятствий Селиверстову промышлять на корге.
Осенью 1654 г. и весной 1655 г. Дежнев совместно с Селиверстовым ходил для сбора ясака на ходынцев, причем взял у них аманата.
В 1656 г. на Анадырь прибыл казачий сотник Амос Михайлов с приказом Дежневу, его помощнику Никите Семенову и Юрию Селиверстову явиться в Якутск и сдать государеву казну. Казна была отправлена, но Дежнев остался на Анадыре. Селиверстов покинул Анадырь; повидимому, отбыл и Семенов.
О последних годах пребывания Дежнева на Анадыре известно очень мало. Он оставался начальником Анадырского острожка до 1659 г., когда сдал его Курбату Иванову. Пробыв на Анадыре еще два года и промышляя моржовую кость в свою пользу, Дежнев в 1662 явился в Якутск. Вместе с ним прибыл и спутник его по морскому походу 1648 г. Артемий Федотов Салдат. Дежнев отсутствовал из Якутска 20 лет. За это время он принимал участие в бесчисленных походах и совершил плавание из Колымы в Анадырь, увековечившее иго имя.
Прибыв в Якутск, Дежнев подал челобитную, в которой писал: «А я холоп твой, пошед из Енисейского острогу, служил тебе, великому государю, всякие твои государевы службы и твой государев ясак збирал на великой реке Лене и по иным дальним сторонним рекам в новых местах — на Яне, и на Оемоконе, и на Индигирке, и на Алазейке, и на Ковыме, и на Анандыре реках — без твоего государева денежного и хлебного жалованья, своими подъемы. И будучи же на тех твоих государевых службах в те многие годы всякую нужу и бедность терпел и сосновую и лиственную кору ел и всякую скверну приимал — двадцать один год. Милосердый государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, своим государевым денежным и хлебным жалованием за те прошлые годы, а за мое службишко и за кровь и за раны и за многое терпенье пожалуй, государь, меня, холопа своего, прибавочным жалованьем, чем тебе, великому государю, бог известит» (челобитная 1662 г.).
Будучи первым русским на Анадыре, Дежнев сообщил об этой реке некоторые географические сведения. Так, о растительности он сообщает: «А река Анандыр не лесна и соболей по ней мало, с вершины малой листвяк днищей на шесть или на семь, а иного черного лесу нет никакого, кроме березнику и осинника» (первая отписка 1655 г.). О рыбе Дежнев приводит следующие сведения: «А рыбы красной приходит много, и та рыба внизу Анандыру от моря идет добра, а вверх приходит худа, потому что та рыба замирает вверху Анандыру реки, а назад к морю не выплывает. А белой рыбы добывали мы мало, потому что сетей добрых у нас нет» (первая отписка Дежнева и Семенова 1655 г.). Интересно, что Дежнев составил и карту Анадыря с его притоками, до нас не дошедшую: «той реки Анандыре чертеж с Онюя реки и за Камень на вершину Анандыру и которые реки впали большие и малые и до моря и до той корги, где вылягает зверь» (там же).
В Якутске Дежнев получил ответственное и почетное в те времена поручение доставить «костяную казну» в Москву. Повез он и лично им добытую моржовую кость — 31 пуд. Дежнев выехал из Якутска в начале зимы 1662 г. и прибыл в столицу в 1664 г.
В Москве Дежнев подал челобитную, в которой просил выдать ему жалованье за время его службы с 1643 по 1661 г. Вместе с тем он просил «поверстать» его в сотники. «И будучи на твоей, великого государя, службе, поднимаючись собою и служа тебе, великому государю, многое время без твоего, великого государя, жалованья, имаючи иноземцов в аманаты, голову свою складывал, раны великие принимал и кровь свою проливал, холод и голод великий терпел, и помирал голодною смертью, и на той службе будучи и от морского разбою [кораблекрушения] обнищал и обдолжал великими неокупными долги и в тех долгах в конец погибаю» (челобитная 1664 г.).
Всего Дежневу за 19 лет причиталось получить 126 рублей 20 1/2 копеек. В январе 1665 г. окольничий Родион Стрешнев доложил о челобитной Дежнева царю. Последовало постановление: «за ту ево, Сенькину, многую службу и за терпение пожаловал великий государь самодержец, велел ему на те прошлые годы выдать из Сибирского приказу треть деньгами, а за 2 доли сукнами». 8 Если учесть, что Дежнев доставил государству огромную прибыль — один только добытый им «рыбий зуб» оценивался в 17 340 рублей, не говоря уже о пушнине,— то жалование Дежнева за 19 лет составляло несообразно малую сумму. Он получил всего 38 рублей 67 1/2 копеек деньгами и 97 аршин сукна. За лично добытую Дежневым кость (31 пуд) ему было выплачено 500 рублей (примерно третья часть действительной стоимости).
Вместо испрашивавшейся Дежневым должности сотника он был произведен в атаманы с окладом в 9 рублей в год деньгами, 7 четвертей ржаного хлеба, 4 четверти овса и 2 1/4 пуда соли.
Незадолго до отъезда из Москвы Дежнев 25 февраля 1665 г. подал еще челобитную, в которой просил отпустить в Сибирь своего племянника, жившего в Великом Устюге: «А племянник мой, Ивашко Иванов, живет на Устюге Великом ни в тегле, ни в посаде — скитаетца меж двор и с женою своею с Татьянкою Григорьевою дочерью. Милосердый государь, царь, самодержец! Пожалуй меня, холопа своего, государь, того моего племянника Ивашку с женою его Татьянкою с Устюга Великого взять с собою в Сибирь в Якуцкой острог и вели, государь, о том дать свою, великого государя, проезжую грамоту». Несмотря на все лишения, которые Дежнев претерпел в Сибири, жизнь в этом крае настолько пришлась ему по душе, что он решил не только сам возвратиться туда, но и взять с собою племянника. Было нечто, что непреодолимо влекло Дежнева в отдаленную сибирскую землю, что позволяло забыть о всех невзгодах, — вольная жизнь. Просьба Дежнева была удовлетворена, и ему была вручена государева грамота на имя устюжского воеводы вместе с проезжей грамотой от Москвы через Великий Устюг до Якутска. Дежнев повез с собою в Якутск «государеву денежную казну» — свидетельство того, что в правительственных кругах он пользовался полным доверием.
В начале марта 1665 г. Дежнев выехал из столицы. О посещении им на пути в Якутск своей родины, Великого Устюга, никаких документов не сохранилось.
Ничего не известно также о пребывании Дежнева в Якутске с 1666 по 1670 г. в должности атамана. 20 июля 1670 г. Дежнев вторично был послан в Москву, на этот раз с целью отвезти «соболиную казну» и различные документы якутской приказной избы. Его сопровождали два целовальника и несколько казаков. 25 декабря 1671 г. Дежнев вторично прибыл в Москву, где и умер в 1673 г. в возрасте около 65 лет. О смерти Дежнева сохранилась краткая запись в окладной книге служилых людей города Якутска: «Семен Дежнев во 181 году [7181-5508 = 1673 год н. э.] на Москве умре, а оклад его в выбылых». 9
Обычно считалось, что о морском походе Дежнева из Колымы в Тихий океан до работ Миллера в якутском архиве в 1736 г. в Европе ничего не было известно. На самом деле это не так: имеется ряд печатных и рукописных свидетельств о том, что о знаменитом морском походе русских казаков знали, хотя имя Дежнева в них и не упоминается. Так, Л. С. Берг 10 указывает на одно место в «Historia de Sibiria» Юрия Крижанича 11, написанной около 1680 г., которое несомненно относится к походу Дежнева. Касаясь вопроса, соединяется ли Ледовитое море с Восточным, Крижанич пишет, что «сомнение это в самое последнее время было разрешено воинами Ленской и Нерчинской области: они, собирая с туземцев дань, прошли всю эту страну до океана и утверждают, что к востоку нет никакой твердой земли и что сказанные моря ничем друг от друга не отделены».
Принимая во внимание, что Дежнев дважды побывал в Москве и жил там продолжительное время, причем не мог не рассказывать о своей жизни в Сибири, в частности о походе 1648 г., было бы совсем непонятно, если бы некоторые из этих рассказов не проникли в Западную Европу, так как иностранцы, бывшие в Москве, очень интересовались сведениями о Сибири, в особенности географического характера. Свидетельство этого мы находим у Витзена, много сделавшего для распространения в Европе географических сведений о России. Так, в известной книге Витзена «Noord en Oost Tartarye» (изданной в Амстердаме в 1705 г., первое издание вышло в 1692 г.) мы читаем: «Однажды 7 судов с московскими военными [т. е. казаками] спустились по этой реке [Колыме], чтобы обогнуть Ледяной Нос, называемый также Необходимый нос или выступ, но все погибли» (стр. 668). Здесь с полной несомненностью идет речь о походе Дежнева в 1648 г. Имеются только две неточности: Витзен указывает, что погибли все (тогда как на самом деле некоторая часть спаслась) и что судов было 7 (на самом деле их было 6). Интересно, что Миллер, описывая экспедицию Попова и Дежнева в 1648 г., также указывает на 7 кочей. Не взял ли он это число у Витзена?
Приводим следующий отрывок из Витзена:
«Копия письма из Архангельска, написанного мне в 1698 г., относительно Ледяного мыса, находящегося к северу от страны корилов.
«Ваше благородие! Я говорил здесь с одним русским, который сообщил мне, что прошлую зиму он видел в Москве казаков, бывших на охоте за соболями в самых отдаленных местностях Сибири. Они обогнули на маленьком судне Ледяной мыс или самый восточный выступ, как это показано на Вашей карте, и ехали 3 дня, пока добрались до конца выступа. Там шло очень сильное течение, так что им пришлось держаться вплотную к берегу; но льда они не видели, ибо это было в самом разгаре лета. Таким образом они обогнули мыс и достигли границ Китая» (стр. 676).
В этом письме, написанном, повидимому, жившим в Архангельске голландцем, речь идет о плавании коча Дежнева через Берингов пролив. Неверно, конечно, указание, будто мореплаватели достигли Китая. Любопытно упоминание о сильном течении в Беринговом проливе. Сообщение об отсутствии льда находится в полном согласии с тем, что и Дежнев не упоминает о нем ни слова.
Немного ниже мы находим у Витзена следующее сообщение, несомненно также относящееся к морскому походу Попова и Дежнева:
«Один видный московский купец рассказал мне, что в Архангельске он говорил с казаками, сообщившими ему, что они за три дня добрались до конца Ледяного мыса. В некоторых местах он [пролив] настолько узок, что видны оба берега. Эти казаки или московские солдаты были отправлены из Якутска для сбора дани, как это обычно производилось ими группами в 10 или 20 человек ... Далее они рассказывают, что у них было 8 маленьких судов, из которых четырем, как они думают, удалось обогнуть Ледяной мыс. Но под конец они встретили такой сильный водоворот или скорее прибой, так как северное течение сталкивается там с южным, что эти 4 судна были разбиты вдребезги и все люди погибли» (стр. 676).
Этот рассказ есть отголосок сообщения Дежнева о крушении коча Герасима Анкудинова у «Большого носа» (см. выше). И здесь много неточностей. Так, неверно указано число судов, а также то, что все люди погибли. Что касается сильного водоворота в Беринговом проливе, обусловленного встречными течениями, то можно напомнить, что и Дежнев сообщает о «сулоях великих» (см. выше). Не может быть сомнения в том, что весь этот рассказ относится к дежневской экспедиции.
Наконец, упомянем еще о якутском служилом человеке Петре Попове, который в 1711 г. совершил путешествие к носовым чукчам (т. е. эскимосам, жившим около Чукотского Носа). Последние сообщили Попову, что «бывали де у нас и прежде сего русские люди кочами морем». 12 Однако документ, в котором Попов сообщил о своем путешествии «в Нос», подобно документам Дежнева, пролежал в якутском архиве, не будучи предан гласности, пока его оттуда не извлек Миллер и не опубликовал его в «Сочинениях и переводах».
Приведенные выдержки из Витзена едва ли могли быть известны Лейбницу, когда он в 1697 г. поднял вопрос, соединены ли Азия и Америка, или же они разделены проливом. Однако они должны были быть известны ему в 1712 г., когда он в письме к Брюсу снова поднял этот вопрос, и в 1716 г., когда Лейбниц в письме к Бурге сообщил о своей беседе с Петром I, в которой затрагивался и вопрос, соединена ли Азия с Америкой. Можно допустить, что Лейбниц не обратил внимания на эти места в книге Витзена, как не заслуживающие доверия, — ведь все они основывались не на документальных данных, а на рассказах, переданных из третьих уст. Предположение, что книга Витзена оставалась неизвестной Лейбницу, интересовавшемуся географией северо-востока Сибири, маловероятно. Очевидно не придавал значения этим переданным Витзеном рассказам о плавании вокруг Ледяного мыса и Петр I, который не только был знаком с книгой Витзена, но который лично хорошо знал этого голландского географа.
Отметим здесь, что впоследствии Н. А. Словцов и американец Гольдер высказали мнение, что Дежнев не проходил Берингова пролива. Так как уже Л. С. Берг, 13 а позже В. А. Самойлов, 14доказали полную необоснованность этого вывода, то мы на этом останавливаться не будем.
Несмотря на скудость биографического материала о Дежневе, из этого материала все же видно, что он был человеком выдающимся. Неустанное стремление к новым неизведанным местам, беззаветная храбрость, исключительная настойчивость в достижении поставленной цели, уверенность в своей силе и, наконец, унаследованное от предков-северян неугасимое тяготение к воле — таковы главные черты характера Семена Дежнева. Он был прирожденным землепроходцем, и вся деятельность его протекала именно по этому руслу, где лучше и полнее всего могли сказаться его природные качества. От других казаков его выгодно отличало одно качество; — известная гуманность как в отношении своих подчиненных, так и в отношении туземцев. Так, Михаила Стадухина Дежнев уговаривал, что он «делает негораздо, побивает иноземцов без разбору». Следует удивляться тому, что этот казак, на теле которого имелось 9 боевых ран и жизнь которого протекала среди полуодичавших сибирских служилых людей, подобных Михаилу Стадухину, избежал общей для якутских казаков язвы — жестокосердия и безудержного стяжательства. Это свидетельствует о сильной воле Дежнева.
Потомство будет вечно благодарно Семену Дежневу за его географический подвиг, позволивший впервые определить крайний восточный предел нашей великой родины и водную грань, отделяющую ее от Америки. Крайнюю северо-восточную оконечность Азии, называвшуюся ранее на географических картах «мысом Восточным», А. Э. Норденшельд, после первого в истории сквозного плавания Северным морским путем, предложил переименовать в «мыс Дежнева». В 1898 г. это название было официально утверждено русским правительством. Мыс, который обращен к Америке и который, по выражению русского мореплавателя Коцебу, благодаря своим черным утесам представляет «ужаснейшее зрелище, вселяющее чувство содрогания», сейчас носит гордое имя Дежнева. В настоящее время многочисленные советские корабли ежегодно проходят мимо этого мыса, впервые обогнутого великим русским храбрецом — Семеном Ивановым Дежневым. Текст воспроизведен по изданию: Семен Дежнев (К 300-й годовщине открытия Берингова пролива) // Известия всесоюзного географического общества, Том LXXX, Вып. 6. 1948
Комментарии
Хорошая статья!
Поправил из-за задвоения. Что-то сервер подглюкивает!
Кучно про историю России пошло!
"документы не предавались гласности"...
Так это по тем временам были разведанный. Вот и досталось Дежнёву только имя мыса. Пиар потом пошёл. Прочитал текст..., это не люди а какие то железные человеки были.
Это, да! Сейчас таких не делают((
Поправлю Вас, и сейчас железных человеков делают. Доводилось видать таких "железных человеков" и нынче, Процент тот же самый остался.
Согласен, есть в наших генах "железные качества характера и терпения" К сожалению с генами не передаются навыки и знания. Из чего и чем Семен Дежнев и 12 оставшихся в живых голодны, босы и холодны зазимовали на р. Анадырь и зимой сшили кочь? Они, что в котомках несли пилораму с вязальной проволокой и ящики с гвоздями? Ружья бы да топор унести, они же почти тысячу км пешком шли. Как они все это могли и умели имея только один топор, кто то может объяснить эту загадку? Удивляемся древним египтянам построивших кетменями великие пирамиды, а у самих история сплошь чудеса трудовых подвигов...
Спасибо за интересный материал.
Кому статья понравилась-может и фильм подойдет.
Спасибо!
Класс!
И как скаредны оказались царские власти, так скудно оплатить службу исполина, это надо постараться. ( Спасибо!
Просто у царя тогда не было печатного станка, количество денег было конечным. Вот с зерном и сукном проблем не было, потому и заплатили бартером. Скаредность тут в последнюю очередь. Реалии тогдашнего бюджету.
Всё равно, хоть должность сотника мог бы предоставить Семёну Ивановичу? Или жалование сотника царь тоже оплатить не смог бы? )
Товарищ Дежнёв если говорить современным языком - занимался рэкетом и деньги и так имел.
Или как предложить в начале 2000-х Ходорковскому доплачивать из госбюджета за добычу нефти.
Власти тогда были более чем адекватны.
Если бы в он рэкетом занимался, то царь точно его бы в Разбойный приказ определил на правёж, ясак это не рэкет. Хоть до Москвы и далёко, но и рука московских государей очень длинная была.
А капер это не пират. А мир - это война ..(с)
Камрад, ясак - это самый что ни на есть рэкет и был.
Вот Вы ,к примеру, занимаетесь некой самостоятельной хозяйственной деятельностью на некой территории, куда приходят вооруженные бандиты и начинают Вам обьяснять- что живите Вы неправильно, не по понятиям.
А по понятиям, надо на общак скидываться. И чо они не себе деньги берут - а на общак. А это конечно для Вас сразу всё меняет. Общак - это не рэкет, это совсем другое.
И начинают убивать Ваших родственников, брать членов Вашей семьи в заложники требуя платить деньги ежегодно. Угоняют для хозяйственных и иных нужд Ваших женщин, угоняют и продают в рабство Ваших родственников и т.д.
Причем выплатив деньги одной банде, не факт что пришедшая после них другая банда, также не потребует заплатить и им в тот же год.
Времена были суровые и люди были суровые.
С этим не поспорить. Хотя, когда времена были мягкими, и люди также?!
Банда она и сейчас банда, и жестокостью никого не удивить.
Все познается в сравнении. Как современные 90-е и 2000-е.
Вот в Сибири сначала для местных аборигенов был условно беспредел "90-х" , когда приходили братки и бригады и грабили и убивали просто так. Но от имени Государя.
Лет через двадцать , местные аборигены внезапно узнавали страшную и непонятную им вещь. Оказывается на братков можно жаловаться воеводе и Белому Царю на законных основаниях и что самое удивительное находить управу и защиту.
Тут беспредел резко шел на убыль, местные князьки и старейшины являлись самыми убежденным патриотами России и поборниками законности. Сбор ясака четко оговаривался и устаканивался - князькам и старейшинам вручали специальную бирку (медаль) об уплате ясака, при предъявлении которой 99% процентов братков уходили восвояси.
Местное население, получало по итогу - весьма умеренную долю обложения налогами. Войн племенных уже не было - так как все решал воевода и бригады. Никого насильно не крестили ( т.к. с крещенного нельзя брать ясак и это подрывало всю экономику и воевода по головке не гладил), кроме совсем уж случаев по беспределу от братков ( были у нас такие ребята, которые насильно крестили туземцев для продажи в рабство - ясачное население было запрещено продавать). Никого не спаивали, так как поставок вина не хватало и самим браткам.
Развивалась торговля и обмен, металлические орудия труда и рост производительности хозяйства. И тут внезапно происходил взрывной рост численности местного угнетенного населения.
И наступали местные "2000-е".
Тут не поспоришь.
А ведь верно. Спасибо! Сам сформулировать так бы не смог, и рад, что это Вам удалось, камрад.
Длинной руки в Сибири не требовалось. От слова совсем. Были созданы условия, при которых за все время освоения Сибири и Дальнего Востока ни один сотник или атаман или просто главарь отдельной банды решил бы "отделиться" от Москвы и объявить о "незалежности".
Так и я чём? ) Длинная рука в действии, как она и есть.
Нет. Условия.
Во первых, весь вывоз товаров из Сибири на "большую землю" ( в европейскую часть России) был разрешен только через несколько пунктов/ городов типа Тобольска и только с разрешения соответствующих государевых людей с уплатой пошлины в казну.
Без отметок и соответствующих печатей - Вы являлись обычным преступником( контрабандистом) со всеми вытекающими, без какой либо защиты. И если даже ухитрялись как то миновать государевы надзорные органы - неминуемо были бы ограблены за Уралом охочими до чужого добра добрыми людьми ( купцов и меценатов Строгановых к примеру).
К вот если везёшь по поручению воеводы дань в Москву или честно заплатив все пошлины - тут уже и защита и почет.
Во вторых, все снабжение ( хлеб, соль, порох, пули, оружие, снасти, вино и т.д.) также было централизовано и шло через Москву. А без хлеба и пороха много не повоюешь.
Получалась следующая система.
В ряде крупных городов ( столицы приказов) сидят воеводы/ государевы люди от которых зависит и Ваше снабжение, и то пропустят ли Вас( выдав соответствующие документы) с ценным товаром в Европейскую часть России , где за данный товар можно получить хорошие деньги.
Воеводы, в те суровые времена, были людьми своего времени с понятиями местничества, кормлением от должности и лишенные каких либо сентиментов. Они творили полный произвол, который на порядок перекрывал беспредел самых отмороженных сотников и атаманов на местах.
Грабили и обирали всех - кого имели право ограбить. Так что если бы, какой либо глава ватажки вдруг заявился бы в крупный город с мехом или другим добром - то 146% местный воевода, такого альтернативно - одаренного товарища обобрал бы до нитки, а самого кинул бы в яму как бандита и преступника. А добро забрал бы себе. Что ни раз и бывало, только с торговыми людьми. И люди иногда и пять лет сидели в яме- пока ябеды и жалобы на действия воеводы доходили до Посольского приказа и бедолаг по команде отпускали, в большинстве случаев без возврата товара.
Так что, правильная стратегия была только одна - собрать ватагу граждан и с ней отправиться в новые места. Там обложить местное население ясаком, обязательно объявив, что собирают не для себя ( не дай Бог , заявить что берешь дань по собственной воле - потом друзья и доброжелатели донесут воеводе), а по воле Государя и только для него.
После сбора ясака- писать письмо воеводе, что холопы великого Государя, тут инородцев всяких без числа под его высокую руку подвели и ясак собрали и острог заложили. Когда велите везти ясак? В свою очередь покорно просим поставить на довольствие, выслав хлеб и порох, а главе ватажки дать должность или чин какой.
Ограбив за несколько лет окрестное население и получив команду везти собранное куда надо. Тут был основной момент - понятно, что награбили намного больше, чем указывали в записках. Цель - привезти добро и договориться с воеводой, что условно одна треть будет официально задекларирована как ясак, вторая треть пойдет воеводе и прочим государевым людям, а третью треть дадут контрабандой провести. И вот почему особого жалованья от Государя Дежневу не светило - он и так должен был деньги иметь.
Если кто объявил бы "незалежность" на хлебных местах - то тут же в течении года, на такого мятежника - нашлось бы куча охочих людей - поставить его на место и забрать хлебное место себе. А подвоза пороха и хлеба мятежник был бы лишён и не продержался бы и несколько лет.
Также понятно, что желающих на "хлебные" места было много - в одном регионе всегда находилось две три "бригады". И это также было выгодно воеводе - конкурирующие "бригады" доносили друг на друга, кто какой беспредел творит и кто сверх норм ясак собирает. Разделяй и властвуй. А воевода потом к своей выгоде учинит следствие и накажет виновных, если те не смогут откупиться.
Так что - только и защита, что творить добро именем Государя ,и на него же одна надежда в обуздании воеводского беспредела.
Если будешь хорошо служить - есть шанс и денег заработать и с почетом уехать из Сибири на " большую землю".
Впечатляет.
Спасибо. Очень интересная статья!
пс: жаль что нам Историю по этим материалам в школе не преподавали
Спасибо!
Перспективный чат детектед! Сим повелеваю - внести запись в реестр самых обсуждаемых за последние 4 часа.
Вот тоже показательный момент.
Немец Миллер,приехавший развивать науку в Российскую Империю собрал и сохранил для нас огромный архив документов и летописей Сибири. Составил подробное описание Сибири проведя там около десяти лет.
Но сейчас ряд альтернативно- одаренных поклонников Фоменко и Ко - вещают, что Миллер дескать участвовал в мировом заговоре и не собирал древние записи, а наоборот их уничтожал, чтобы скрыть нашу славную историю.
Почему то только вот про Дежнева и его открытие наоборот не только не скрыл ( а всего то два документа надо было сжечь), а рассказал всему миру. Неувязочка получается.
Но наши одаренные "уря- патриоты" типа камрада И-23 что нибудь придумают. Обоснуют "научно".
Немец Миллер старался для государства, возглавляемого немцами. Вектор повернулся, когда понадобились проливы. Сразу и норманистов прищучили, и "славяно-российский" словарь издали.