Пополняем словарь

Каюсь: никогда в жизни мне не удавалось обеспечить в полной мере потребности своей семьи. Как бы я ни старался, сколько бы ради этого ни работал, денег все равно не хватало. И я долго, очень долго не мог понять, почему так происходит. Что за ерунда: вроде не бездельник и мог бы жить, как в известной песне поется. Ан нет, не получается. Всегда работал, и иногда даже мне казалось, что зарабатываю неплохие деньги. Неплохие по моим необразованным меркам. Или по невысоким личным потребностям, может быть. Когда прижимало, находил вторую работу. Или просто подрабатывал, никогда не отказываясь добыть и принести домой лишнюю копейку. Причем не гнушался трудиться физически. Хотя получалось по-разному. Мог, например, сидя в охране на основной работе, пойти в архив перебирать и переклеивать бумажки. А мог, наоборот, ворочая железо на военном заводе (карщик-стропальщик), одновременно сидеть охранять по ночам какую-нибудь базу. Про очистку снега со зданий или ремонт той же крыши техникума, то есть простите, по-современному говоря колледжа, которым мы на пару с другом занимались весь летне-осенний сезон, упоминаю только для того, чтобы показать области приложения своих сверхурочных сил. В более поздние и более благодатные двухтысячные попробовал модный фриланс. Пришел к выводу, что разницы никакой: пашешь за те же гроши, только сидя у компьютера.

В девяностые годы такую ситуацию можно было рассматривать как классическую. Тогда стояли другие задачи: обеспечить хотя бы жизненные потребности. Хотя бы самые необходимые. Это когда приезжаешь вместе с отцом на оптовый рынок и оставляешь там сразу половину зарплаты. Зато пребываешь в некоторой, нетвердой впрочем, уверенности, что закупленных продуктов вам хватит на месяц. Ну или хотя бы на три недели, до того момента, когда другой член семьи получит следующую получку. Может быть, получит. А может, и нет. На усмотрение господ работодателей. Или государства. Или банковских бухгалтеров — список причин, по которым получка могла отодвинуться вдаль по оси времени, был разнообразным, порой даже экзотическим. Такими хитрыми комбинациями порой объяснялось отсутствие денег в кассе предприятия — куда там господам литработникам детективного жанра с их богатой фантазией. Хотя не исключаю варианта, что господа будущие литработники как раз на таких объяснениях и учились своему литературному ремеслу. Все может быть.

В двухтысячные ситуация изменилась. К лучшему. Мы стали задумываться уже не только о еде. И не о том только, чтобы как-то одеться. Нет, после долгого перерыва у моей семьи появилась некоторая возможность выбирать обеденное меню, скажем так. Или прикупить вместо одной рубашки сразу три. Перед этим перебрав три десятка не понравившихся. И в каждой комнате у нас теперь стояло по телевизору. Хотя смотрели чаще всего один, все вместе. Вот он пришел, благословенный достаток! Вот оно, российское экономическое чудо! Случилось! Теперь заживем, думал я. Не подозревая еще, что чудеса, даже если и случаются, ведут себя как дальневосточное чукотское лето. Которое на самом деле короткое, как в известном анекдоте. Только мой брат, прослуживший на Камчатке-Чукотке изрядную часть своей армейской жизни, рассказывает его с соответствующей спецификой. Лето у нас было, говорит он мне, прилетая раз в год, и то не каждый, к сожалению, на свою более теплую родину посреди Уральских гор. Было, но я в это время дежурным по части заступил. Вот и его не заметил.

Вот и я почти и не заметил нашего экономического чуда. Так быстро оно промелькнуло. Только вроде собрался наконец выехать за границу, мир посмотреть. Не один, с семьей разумеется. Самому-то мне, честно сказать, это не очень интересно. В смысле: затраченные на перелет туда и обратно силы, а главное средства, по моему глубокому убеждению, никак не окупают то, что всякие Египты-Турции-Болгарии и даже Шри-Ланки способны нам, российским туристам, предложить. Пусть там сами своими достопримечательностями любуются, а я лучше дома отдохну. В очередной раз на сплав по Оленьим Ручьям двину. Вот где настоящая красота. Нигде в мире больше такой вы не отыщете. Ручаюсь. Исключительное в природном смысле место. Я бы там жил, честное слово. Если бы можно было жить в охраняемом российским законом природном парке. Это такие места, которыми можно любоваться хоть летом, хоть зимой. И даже в промежутке между сезонами. Кстати, этот промежуток, если его сложить, у нас получится длиннее, чем даже сама русская зима. Что поделать, климат нам достался вот такой. Говорят, континентальный.

Так вот, чудо закончилось, а мир моя семья успела посмотреть только в пределах России. Нет, оно, конечно, если сильно напрячься и всем нам затянуть пояса на год, а лучше на два, то даже и теперь можно улететь отдохнуть в Турцию. Дней на десять. Семье из четырех человек. Два года экономить и потом лихо так улететь. Или махнуть в жаркий солнечный родной Крым. Я там не был. В Анапе рядом с заветным полуостровом был, а вот в самом Крыму не довелось. А жена вот была. Рассказывает мне, и у меня слюнки текут. Хочу! А потом думаю: два года упираться ради каких-то двух недель на море… Да, вот еще кстати один аргумент в пользу того, что жизнь наша не становится лучше и веселее. Десять лет назад при той же невысокой бюджетниковой зарплате мы с женой могли себе позволить отдыхать на море каждый год. Теперь, простите, не получается. Она у меня умница и бюджетник уже закоренелый: как-никак двадцать с лишним лет сурового педагогического стажа. Я же имел неосторожность присосаться к этому надежному, как говорят, источнику всего лет шесть или семь назад. Так вот, зарплаты наши с ней соответствующим образом выросли за это время. Разумеется, насколько правительство своей щедрой рукой смогло и захотело наполнить соответствующие зарплатные фонды. А съездить куда-нибудь за пределы области отдохнуть, извините, в этом году не получится. Как и в предыдущем, впрочем. И в следующем, чувствую, вряд ли. Такие вот сложные обстоятельства-с.

При старательно индексируемых зарплатах наш с семьей мир последние годы все более сужается. Даже отдых в России оказывается нам все менее по карману. Теперь разговор идет уже об области. Нет, область у нас большая. Величиной с три четверти Франции, кажется, и сколько-то там еще Германий. В ней есть что посмотреть. Вот только тенденция, как ни крути, показательная.

И при этом работать приходится больше. Только для того, чтобы не сползти вниз с и без того невысокого уровня жизни. Не съехать в совсем откровенную бедность. Я не говорю про приработки или левые шабашки: на них всегда приходилось пахать. Но ведь даже на основной работе загруженность растет. Не резко, не скачками. Постепенно, но неуклонно растет. Вот что самое интересное.

У супруги коллеги по работе, интеллигентные люди с высшей категорией образования, на безупречном русском языке жалуются друг другу на то, что вынуждены все больше с каждым годом тратить рабочего времени на заполнение бумажек в бумажном виде и бумажек в виде электронном. Речь не про то, нужны ли вообще эти самые бумажки или не нужны. Нет, они видят, что просиживают почти все вечера, а то и субботы над работой, которую раньше выполняли за те самые восемь часов, которые школьный бухгалтер рисует им в табеле. При этом об оплате сверхурочных речь или не идет совсем, или они оплачиваются в размере кошкиных слезок. Денег у администрации на это нет.

Мои коллеги по работе, простые российские мужики, на великом и могучем объясняют мне и друг другу, что вот работаем мы, мол, работаем, а деньги где? Нет денег. Нету счастья в этой жизни. В бригаде у нас должно быть пять человек, но уже почти год с небольшими перерывами работаем вчетвером. Тяжело, конечно. Зато пятую ставочку начальство нам периодически делит на всех, и прибавка ощутимая. Мы не в восторге, разумеется. И начальство тоже не в восторге из-за кадровых проблем. Но в результате мы с ним пришли к негласному договору. Мы продолжаем работать неполным составом бригады, а оно нам приплачивает за это. Потому что по-другому наш заработок реально повысить не получается. То, что подкидывает нам на бедность правительство, тут же с удовольствием отъедает инфляция. Страшный зверь, зато какое умное слово!

Усматриваю для всех нас пусть небольшой, но все же плюс в современной капиталистической жизни. Хотим мы или не хотим, а правительство заботится о нашем образовании. Заставляет изучать новые умные слова. Современные. Модные. Иностранные.

Как будто я другой язык учу. Знать не знал, что такое кризис. Теперь спрашиваю любого работягу, и он мне объясняет. Причем без запинки. Правда, при этом добавляет эпитеты, которые в разрешенных к публичному употреблению слов списках Роспотребнадзора не значатся. Хотя нет, ошибаюсь: недавно читал о том, что их, эти самые слова, в средствах СМИ писать-таки можно. Главное, правильно писать, с нужным количеством точек между буквами. А то народ не поймет.

Я-то, по наивности своей и старому советскому образованию думал, что это слова непечатные. Ну то есть абсолютно. Ни в каком виде. Как я ошибался! Теперь можно писать все что хочешь. Хоть где, а не только на заборах. Главное, грамотно писать. Употреб..ть культурно. Свобода! Настоящая свобода выражений пришла наконец на просторы нашей родины. Необъятная, как сама Россия! Поэтому набираем побольше воздуху в грудь и говорим. Пишем, и теперь уже не в уме! Выражаемся на всю катушку!

Или вот еще страшно умное слово: инфляция. После слова «кризис» оно самое главное. Его тоже все успели выучить. Иначе как растолковать народу, почему при повышении зарплаты он стал получать меньше? А тут такая палочка-выручалочка. Произнес его с умным видом в любом обществе, и всем все сразу стало понятно.

Мигранты, вернее, эмигранты. Санкции. Толерантность. Мультикультурализм. Правильно хоть написал-то? Не надо в словарь смотреть? Ювенальная юстиция. Нанесло же к нам с Запада всякой дряни. Хоть бы что полезное переняли, ан нет.

Можно вспомнить что попроще. Кредит, например. Кто не знает, что такое кредит, поднимите руки? Даже в глухой деревне, которых теперь все меньше остается благодаря неусыпному бдению и заботе сами знаете кого ( я не про Волан де Морта говорю), знают все про кредиты и банковские проценты. Учимся, однако! Растем над собой!

Взяточники теперь красиво называются коррупционерами. Какое умное слово. И какое, оказывается, распространенное. Все его выучили. А быстрее всего чиновники соответствующего ранга. Всякие замминистры. Военные и не очень. Космодромно-космические службисты. Строители. Ученые. ФСБ совместно с СК с ними, с коррупционерами то есть, борются так, что слезы на глаза наворачиваются. Шум во всех интернетах стоит. А что выясняется? Оказывается, что это очень заразная вещь. И вот теперь зараза проникла на самый верх, в ту самую организацию, которая призвана с ней бороться. Вы удивлены? И я почему-то не очень. Рыба, как известно, гниет начиная с самой умной части тела. Не может не гнить, если ее поместить в соответствующие условия. А они в нашей действительности отнюдь не тепличные. Ведь кругом вовсю кипит борьба. За прибыток средств в собственном кармане. А значит, за убыток в кармане чужом. Экономика, понимаете ли. Одно без другого не бывает.

Да, вот еще умное слово. Экономика. Бизнес. Очень уважаемое слово. Он бывает маленький, побольше и совсем большой. Как акула, которая жрет всех рыб, до которых пасть у нее доросла. Маленькая акула жрет маленькую рыбешку. В том числе и сородичей. Большая легко переваривает и маленьких, и больших. Ей без разницы. Была бы пища, а акула на нее всегда найдется.

Или вот совсем умное: экономическое принуждение. Это именно о нем я ненавязчиво толковал на двух предыдущих страницах текста. Это когда мы постоянно заняты работой. Как японцы какие или корейцы. В табеле пишем восемь часов, а в уме держим двенадцать. Пишем двенадцать, а в уме уже четырнадцать. А скоро и на шестнадцать замахнемся, трудоголики. И лучше при одном выходном в неделю. Правильно, нечего народу расслабляться. Пусть пашут наравне с роботами, деньги зарабатывают себе на пенсию. Производительность труда должна повышаться, невзирая на кризис, инфляцию и прочие разные умные слова! А то народ еще чего доброго вольничать начнет. Мысли всякие думать, недовольство выражать. А тут его умные дяди раз, и в кредит засунули. А потом, хочешь ты или нет, все равно арбайтен. По двенадцать или четырнадцать в сутки и выше. Согласно негласно утвержденному в фирме трудовому распорядку. И так до самого светлого пенсионного будущего. Кто доживет, конечно. Вот печаль-то для умных дядей с их умными словами — многие еще доживают.

А не хочешь работать, так и плетка никакая не нужна, чтобы тебя заставить. На твое место желающих за воротами масса найдется. Потому как у нас, если помните, безработица.

Вот и учим мы разные умные слова. Пополняем свой экономический словарь. Политический словарь. Мультикультурный словарь. В крайнем случае расширяем знания ненормативной лексики. Умнеем на глазах. Но лучше уж так, чем быть теми самыми умниками, кто все это придумал и в жизнь воплощает. Потеряв при этом всякое чувство меры ради наполнения собственного кармана. Потеряв совесть. А как известно, только она, родимая, отличает человека разумного от двуногого прямоходящего карманоносителя. Вот и еще одно умное словечко для словаря поневоле придумалось. На этот раз для биологического. Придется, видать, и его пополнять. И не хочется, а жизнь заставляет.