Взгляд из Америки. Сокол берет интервью у А. Б. Абрамса о геостратегических событиях в Азии

Начало: https://aftershock.news/?q=node/769756 и  https://aftershock.news/?q=node/769758

The Saker * Июнь 27, 2019

Недавно я получил экземпляр интереснейшей книги А. Б. Абрамса ”Власть и Первенство: История западной интервенции в Азию " и как только начал ее читать, решил, что хочу взять интервью у автора и расспросить его о том, что происходит в Азии в наше время. Это было особенно интересно для меня, так как Путин приступил к русской версии “разворота в Азию“ Обамы, с большой разницей, что разворот Путина уже оказался фантастическим успехом, тогда как у Обамы получился мрачный провал. Я очень благодарен А. Б. Абрамсу за его время и опыт.

Сокол: пожалуйста, представьте себя и свою прошлую, и настоящую политическую деятельность (книги, статьи, членство и т. д.)

А. Б. Абрамс: я эксперт по международным отношениям, новейшей истории и геополитике Азиатско-Тихоокеанского региона. Я широко публиковался на оборонные и политические темы под различными псевдонимами. Я владею китайским, корейским и другими региональными языками.

Я написал эту книгу с целью прояснить характер западной интервенции в регион за последние 75 лет и проанализировать основные тенденции участия Запада в Азиатско-Тихоокеанском регионе, от Тихоокеанской войны с имперской Японией, до нынешних конфликтов с Китаем и Северной Кореей. Я пытаюсь показать, что поведение Запада по отношению к населению региона, планы западных держав в отношении региона и средства, с помощью которых они осуществлялись, оставались неизменными на протяжении последних десятилетий. Этот контекст имеет решающее значение для понимания нынешнего и будущего характера западного вмешательства в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Сокол: вы недавно опубликовали интереснейшую книгу "Власть и первенство: история западных интервенций в Азии”, которую “должен прочитать” каждый, кто интересуется отношениями между Азией и Западом. Вы включили главу “российский фактор в Азиатско-Тихоокеанском регионе”. Исторически сложилось так, что до 1917 года Россия рассматривалась в Азии как “западная” держава. Но так ли это сегодня? Многие наблюдатели говорят о российском «развороте» в Азию. Что вы на это скажете? Россия все еще воспринимается как «западная держава» в Азии или это меняется?

А. Б. Абрамс: во введении к этой работе я подчеркиваю, что фундаментальному сдвигу в мироустройстве способствовали модернизация и индустриализация двух восточных народов – Японии в рамках реставрации Мэйдзи и СССР в рамках сталинской программы индустриализации. До этих двух событий Запад сохранял эффективную монополию на современную промышленную экономику и на современную военную силу. На имидж России по – прежнему влияет наследие Советского Союза - в частности, то, как советское распространение современной промышленности и современного оружия на большей части региона было ключом к сдерживанию западных амбиций в холодной войне. Постсоветская Россия занимает несколько уникальное положение с культурным наследием сформированном под влиянием Монголии и Центральной Азии, а также Европы. Политически Россия остается отличной от западного блока, и восприятие страны в Восточной Азии сильно зависит от этого. Возможно, сегодня одно из величайших отличий России уклоняется от принципа верховенства международного права и свою приверженность невмешательству во  внешней политике. Там, где, например, США, Европа и Канада попытаются вмешаться во внутренние дела других сторон – будь то путем прекращения поставок запасных частей для вооружений, введения экономических санкций или даже начала военных интервенций под гуманитарными предлогами, у России нет истории такого поведения, которое сделало бы ее желанным присутствием равно как традиционно делают западные страны, например, в Филиппины, Индонезия и Южная Корея. В то время как западный блок пытался изолировать СССР от Восточной и Юго-Восточной Азии, поддерживая распространение антикоммунистической мысли, этот предлог для изолирования России рухнул в 1991 году. Сегодня Западу пришлось прибегнуть к другим средствам, чтобы попытаться сдержать и демонизировать страну – будь то навешивание ярлыков нарушителя прав человека или угроза своим экономическим и оборонным партнерам санкциями и другими средствами. Успех этих мер в Азиатско-Тихоокеанском регионе был разным, но по мере того, как региональные экономики стали меньше полагаться на Запад в торговле и становились все более взаимозависимыми, западные рычаги влияния на них и их внешняя политика уменьшились.

Даже если рассматривать Россию как Западную страну, тип консервативной западной цивилизации, которую она представляет сегодня, она, тем не менее, разительно отличается от Западной Европы и Северной Америки. Что касается поворота России в сторону Азии, приверженность такому плану, похоже, нарастает с 2014 года, когда отношения с Западным блоком фактически разрушились. Действительно, будущее России как тихоокеанской державы может быть очень светлым, ведь как часть будущего Северо – Восточного Азиатского региона граничит со многими экономиками, которые, как представляется, будут доминировать в 21 веке, а именно с Китаем, Японией и Кореей (не надо, на мой взгляд, сбрасывать со счетов потенциалы Индии и Ирака). Петр Великий, как известно, ввел Россию в новую эпоху процветания, оценив важность подъема Европы и переопределив России статус европейской державы, перенеся столицу в Санкт-Петербург. Сегодня подобный, хотя, возможно, и менее экстремальный поворот на Восток в сторону более дружественных и процветающих стран может стать ключом к будущему России.

Сокол: мы слышим, как многие наблюдатели говорят о неформальном, но очень глубоком и даже меняющем партнерскую игру между Россией Путина и Китаем Си. Китайцы даже говорят о “новой эре стратегического всеобъемлющего скоординированного  партнерства". Как бы вы охарактеризовали нынешние отношения между этими двумя странами и какие перспективы вы видите будущего российско-китайского партнерства?

А. Б. Абрамс: китайско-российский альянс уже давно рассматривается и в США, и в Европе как одна из величайших угроз глобальному первенству Запада и возглавляемому Западом мировому порядку. Еще в 1951 году американским переговорщикам, встречавшимся с китайскими делегациями для прекращения Корейской войны, было поручено сосредоточиться на различиях в позициях Москвы и Пекина в попытке сформировать раскол между ними. Тесное китайско-советское сотрудничество серьезно сузило западные планы в отношении Корейского полуострова и более широкого региона в тот период, и неоднократно подчеркивалось, что ключом к победе Запада было достижение китайско-советского раскола. Достижение этой цели к началу 1960-х годов и приближение обеих держав к полномасштабному конфликту значительно увеличили перспективы победы Запада в холодной войне, а конец ранее объединенного фронта серьезно подорвал националистические и левые движения, выступающие против западных проектов от Африки и Ближнего Востока до Вьетнама и Кореи. Оба государства узнали об истинных последствиях этого в конце 1980-х и начале 1990-х годов, когда существовал реальный риск полного краха под давлением Запада. Попытки положить конец китайской национальной революции путем дестабилизации потерпели неудачу в 1989 году, а вот СССР повезло меньше, и результаты для русского населения в следующем десятилетии были действительно серьезными.

Сегодня китайско-российское партнерство стало по-настоящему всеобъемлющим, и хотя западные эксперты от Генри Киссинджера до покойного Збигнева Бжезинского среди прочих подчеркивали важность нового раскола в этом партнерстве, эта стратегия вряд ли сработает во второй раз. Как Пекин, так и Москва узнали из темного периода послевоенных лет, что чем ближе они друг к другу, тем безопаснее они будут, и что любой раскол между ними только предоставит их противникам ключ к их падению. Трудно понять важность китайско – российского партнерства для безопасности обоих государств, не понимая масштабности западной угрозы при максимальном давлении на многих фронтах от финансов и информации, до военного и киберпространства. Если в начале 1950-х годов только советское ядерное сдерживание предохраняло оба государства от вполне реальных планов Запада по массированным ядерным ударам, то сегодня синергия соответствующих сильных сторон Китая и России является ключом к защите суверенитета и безопасности двух стран от очень реальной и неминуемой угрозы (думаю, это содружество может стать основой безопасного существования Китая и России, но и реальной силой способствующей стабильности во многих регионах мира). Несколько примеров природы этой угрозы включают растущие инвестиции в социальную инженерию через социальные медиа – результаты были замечены в Гонконге, Тайване и на Украине, снижение порога возможного использования ядерного оружия Соединенными Штатами, которые в настоящее время обучают западных союзников развертывать за пределами  Договора о нераспространении ядерного оружия, и даже, по сведениям российских и корейских источников, инвестируют в биологическую войну, по их данным, такие средства испытываются в Грузии, Восточной Европе и Южной Корее.

Партнерство России с Китаем стало действительно всеобъемлющим, и, возможно, лучшим примером являются их военные отношения. С 2016 года совместные военные учения предполагают обмен крайне секретной информацией о ракетных системах и системах раннего предупреждения, одной из самых хорошо хранимых оборонных тайн любой ядерной державы, которой не делятся друг с другом даже державы НАТО. Российский оборонный сектор сыграл ключевую роль в модернизации Народно-освободительной армии Китая, в то время как китайские инвестиции были необходимы для того, чтобы позволить России продолжать исследования и разработки систем следующего поколения, необходимых для сохранения паритета с Соединенными Штатами. Сообщается, что они сотрудничают в разработке технологий вооружений следующего поколения таких систем, как гиперзвуковые крылатые и зенитные ракеты, новые стратегические бомбардировщики и истребители, которые оба государства планируют начать производство к середине 2020-х годов. Учитывая, что совокупные расходы обоих государств на оборону составляют лишь небольшую часть расходов западных держав, которые сами тесно сотрудничают в оборонных проектах следующего поколения, логично, что они должны объединить свои ресурсы и усилия в области исследований и разработок для достижения эффективного уровня своей собственной безопасности.

Сотрудничество в политических вопросах также стало значительным, и обе стороны фактически выступили единым фронтом против замыслов западного блока. В 2017 году оба государства выступили с решительными предупреждениями в адрес Соединенных Штатов и их союзников о том, что они не потерпят вторжения в Северную Корею (в свое время на вопрос одного из авторов АШ, что нужно сделать, чтобы не допустить оккупации Северной Кореи, я в комментариях высказался за совместную защиту со стороны России и Китая. Получил резкие возражения со стороны некоторых читателей АШ. А в итоге так и произошло. И эти действия дали положительный результат.), за которым последовало развертывание передовых систем ПВО обоими государствами вблизи корейской границы с охватом большей части воздушного пространства полуострова. После испытания Пхеньяном своей первой системы доставки ядерного оружия, способной достичь Соединенных Штатов, и возобновления американских угроз в отношении восточноазиатской страны Китай и Россия провели почти одновременные учения вблизи полуострова с использованием военно-морских и морских подразделений в качестве четкого предупреждения США против военного вмешательства. Военно-морской флот Китая неоднократно развертывался в Средиземном море для совместных учений с российскими силами, каждый раз после периода высокой напряженности с Западным блоком по Сирии.

В апреле 2018 года, в период особенно высокой напряженности между Россией и западным блоком из-за угроз Запада предпринять военные действия против сирийского правительства и отомстить за предполагаемую, но недоказанную российскую химическую атаку на Британской земле, министр обороны Китая Вэй Фэнхэ отправился в Россию и четко заявил, что китайско-российское партнерство направлено на противодействие западным проектам. Говоря о китайско-российском оборонном партнерстве как “прочно, как гора Тай”, он заявил: “китайская сторона прибыла, чтобы показать американцам тесную связь между Вооруженными силами Китая и России, особенно в этой ситуации. Мы пришли поддержать вас. Через неделю Китай объявил о масштабных учениях ВМС в Тайваньском проливе, которые, по мнению ряда аналитиков, должны были совпасть с наращиванием западных сил вблизи Сирии. Предъявление потенциального второго фронта было ключом к сдерживанию западных держав от дальнейших действий против России и ее союзника Сирии. Это лишь несколько примеров китайско-российского сотрудничества, которое со временем будет только крепнуть.

Сокол: США остаются самой грозной военной державой в Азии, но эта военная мощь размывается в результате серьезных просчетов политического руководства США. Насколько серьезный кризис, на ваш взгляд, сейчас переживает США в Азии и как вы оцениваете риски военного противостояния между США и различными азиатскими державами (Китаем, Филиппинами, КНДР и др.).

А. Б. Абрамс: во-первых, я бы поспорил, что Соединенные Штаты являются самой грозной военной державой в регионе, поскольку, хотя они и сохраняют огромный арсенал, есть некоторые признаки того, что в 2010-х годах они потеряли эту позицию перед Китаем. Судя по уровню боеготовности, среднему возрасту вооружений в их запасах, моральному духу как в обществе, так и в Вооруженных силах, и, самое главное, соотношению их сил, Китай, похоже, имеет преимущество в случае начала войны в азиатско-тихоокеанском регионе. Важно помнить, что Соединенными Штатами и их европейскими союзниками реальные войны не ведутся на шахматной доске. В течение месяца после начала конфликта только небольшая часть их военной мощи может быть развернута в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в то время как более 95% китайских сил уже находятся в регионе и вооружены, и подготовлены почти исключительно для войны в условиях Азиатско-Тихоокеанского региона. В реальности баланс военных сил в регионе находится на стороне Китая, и хотя США попытались противостоять этому с военной инициативой "поворот в Азию" начиная с 2011 года, попытка в конечном итоге завершилась неудачей как из-за переброске сил обороны в другие регионы, так и из-за неожиданно высоких темпов, с которыми Китай расширил и модернизировал свои вооруженные силы.

Пока риск прямой военной конфронтации остается низким, и хотя в 2017 году существовал риск американских и союзнических действий против КНДР, Пхеньян фактически снял эту возможность с повестки дня разработкой жизнеспособного и растущего арсенала термоядерного оружия и связанных с ним систем доставки, наряду с модернизацией своих обычных возможностей. В то время как США возможно, попытались вызвать китайский и российский блеф, началом ограниченного удара, который серьезно рисковал перерасти во что-то гораздо большее, именно в интересах всех региональных сторон, включая Южную Корею, КНДР теперь имеет возможность сдерживать Соединенные Штаты, не полагаясь на внешнюю поддержку. Это было исторически беспрецедентное событие, и по мере развития военных технологий, они впервые позволили небольшой державе сдерживать сверхдержаву, не полагаясь на вмешательство союзников (Вряд ли это удалось без явной поддержки КНДР Китаем и Россией). Изменения в военной технологии, такие как распространение МБР с ядерными боеголовками, уменьшают вероятность атак, но также меняют характер войны, придавая больше внимания информационной, экономической войне и другим новым областям, которые будут все больше определять глобальный баланс сил. Там, где ответом Америки на сопротивление Китая и Северной Кореи в   1950-х годах было поливание их напалмом, сегодня завоевание их населения с помощью мягкой силы, поощрение внутреннего инакомыслия, оказание давления на их уровень жизни и обеспечение дальнейшего западного доминирования в ключевых технологиях стало новым средством борьбы.

При этом существует серьезная угроза конфликтов в Азиатско-Тихоокеанском регионе иного характера. Ряд организаций, в том числе Организация Объединенных Наций и Министерства обороны России, Сингапура и Индонезии, предупреждают об опасности стабильности в регионе от исламского терроризма. Радикальный исламизм, как недавно подтвердил наследный принц Саудовской Аравии, сыграл ключевую роль в том, что позволил западному блоку укрепить свое господство на Ближнем Востоке и в Северной Африке, подрывая правительства России и СССР, включая Алжир, Ливию, Египет и Сирию, в большинстве случаев при прямой поддержке Запада. Заместитель директора ЦРУ Грэм Фуллер в этой связи сослался на “политику агентства по руководству эволюцией Ислама и оказанию им помощи в борьбе с нашими противниками."Несколько официальных лиц, от высшего руководства российских, сирийских и иранских военных до бывшего президента Афганистана и президента Турции, все они якобы поддерживают западные радикальные террористические группировки, включая "Исламское государство", ради дестабилизации своих противников. По мере того, как Азиатско-Тихоокеанский регион Все больше выскальзывает из Западной сферы влияния, вполне вероятно, что этот актив будет все чаще вводиться в игру. Последствия распространения джихадизма с Ближнего Востока до сих пор были относительно ограниченными, но растущие признаки опасности можно увидеть в Синьцзяне, Мьянме, Филиппинах и Индонезии. Именно это менее явное средство ведения войны, возможно, представляет наибольшую угрозу.

Сокол: как вы думаете, наступит ли день, когда американским войскам придется покинуть Южную Корею, Японию или Тайвань?

А. Б. Абрамс: кроме ограниченного контингента морских пехотинцев, недавно развернутых для охраны Американского института, американские силы в настоящее время не размещены на Тайване. Массивные силы, развернутые там в 1950-х годах, были сокращены, а американское ядерное оружие было удалено в 1974 году в ответ на формирование Китаем союза с Соединенными Штатами против Советского Союза. Военное положение Тайваня является крайне нестабильным, и неравенство в его силах по отношению к материковой части Китая возрастает значительно с каждым годом. Даже большое американское военное присутствие вряд ли изменит это, всего в 130 км от материковой части Китая они будут крайне уязвимы и могут быть быстро изолированы от внешней поддержки в случае войны через проливы. Мы могли бы, однако, рассматривать небольшой  американский контингент, развернутый в качестве "спускового крючка", который фактически отправит сигнал Пекину о том, что территория находится под американской защитой и что попытка вернуть Тайвань будет связана с Соединенными Штатами. Учитывая тенденции в общественном мнении на Тайване и очень значительные прозападные настроения среди молодого поколения в частности, вполне вероятно, что Тайбэй будет стремиться к увеличению, а не уменьшению Западного военного присутствия на своей территории в будущем.

Япония и особенно Южная Корея наблюдают больше нюансов общественного мнения в отношении США, и негативное восприятие американского военного присутствия вполне может вырасти в будущем, хотя и по разным причинам в каждой из этих стран. Однако одних только выборных должностных лиц недостаточно для продвижения идеи американского присутствия, что наилучшим образом продемонстрировал короткий срок пребывания премьер – министра Хатоямы в Японии и разочарование от усилий президента Муна по ограничению американского развертывания ракетных систем THAAD в первый год его работы. Потребовалась бы массовая мобилизация общественного мнения – при поддержке деловых кругов и, возможно, военных – чтобы добиться таких изменений. Тем не менее, это остается возможным, особенно по мере того, как обе экономики становятся все более зависимы от Китая в торговле и поскольку США, как считается, действуют все более хаотично в ответ на вызовы со стороны Пекина и Пхеньяна, и это подрывает их авторитет. Что касается добровольного ухода Соединенных Штатов, то это остается крайне маловероятным. Президент Дональд Трамп баллотировался как один из самых не вмешивающихся кандидатов в новейшей истории, но даже под его руководством перспективы государственной поддержки значительного сокращения американского присутствия, а тем более полного ухода, остались прежними.

Сокол: некоторые круги в России очень стараются запугать Китаем российское общественное мнение, утверждая, что " Китай хочет грабить (или даже завоевывать!) Сибирь”, “Китай построит свою армию и нападет на Россию”или "Китай с его огромной экономикой просто поглотит Малую Россию". На ваш взгляд, обоснован ли какой-либо из этих страхов, и если да, то какие и почему?

А. Б. Абрамс: рост синофобских (неприязнь, нетерпимость, ненависть и презрение к Китаю, китайцам и всему китайскому). настроений в России только ослабляет нацию и усиливает ее противников, потенциально угрожая отношениям с важнейшим стратегическим партнером. То же самое относится и к русофобии в Китае. Учитывая несколько еврофильский характер российского государства в ряд периодов, в том числе в 1990-е годы, и значительное европейское мягкое влияние в современной России, есть основания для формирования таких настроений.  Действительно Радио Свободная Европа, некоммерческая радиовещательная корпорация с заявленной целью "продвижения целей внешней политики США" и финансируемая правительством США, в частности, опубликовала синофобный контент, направленный на изображение российского народа в качестве жертв китайских деловых интересов, чтобы совпасть с саммитом Путина-XI в июне 2019 года. Однако понимание современного китайского государства и его интересов свидетельствует о том, что оно не представляет угрозы для России, а наоборот жизненно важно для интересов национальной безопасности России. В то время как Россия исторически имеет культурные связи с западными народами, Запад проявлял значительную враждебность к России на протяжении всей своей недавней истории, что стало наиболее очевидным в 1990-х годах, когда Россия ненадолго подчинилась, стремясь стать частью западного порядка, что привело к ужасным последствиям. Китай, напротив, исторически осуществлял государственное управление, основанное на концепции цивилизованного государства, при котором его сила измеряется не слабостью и подчинением другим, а его внутренними достижениями. Мощная и независимая Россия, способная защитить подлинный мировой порядок, основанный на правилах, и держать под контролем беззаконных субъектов, в значительной степени отвечает интересам Китая. Понятно, что в России такое понимание существует на государственном уровне, хотя нет никаких сомнений в том, что будут усилия внешних сторон повернуть общественное мнение против Китая в ущерб интересам обоих государств.

Идея о том, что Китай будет стремиться экономически подчинить Россию, а тем более вторгнуться в нее, смехотворна. Именно из Европы приходили крупные вторжения на территорию России широкими европейскими коалициями во главе с Францией и Германией, соответственно и третьей американской атакой, спланированной и подготовленной, но остановленной полученным Советами оружия ядерного сдерживания. Совсем недавно с Запада пришли санкции, программа жесткой экономии 1990 – х годов, (фактическое разграбление страны, обман лживыми заверениями и посулами, деидиологизация страны, деморализация и криминализация общества, навязывание отвратительных ценностей самого разнузданного капитализма) милитаризация Восточной Европы, демонизация российской нации - все это призвано подчинить и по возможности расшатать ее. Даже на пике своего могущества Китай не колонизировал корейцев, вьетнамцев или японцев и не стремился завоевать Центральную Азию. Предполагая, что Китай будет иметь те же цели и интересы, что и западное государство, если бы они были в аналогичном положении силы, игнорировать уроки истории, а также характер китайского национального характера и национальных интересов.

Сокол: российские военные в настоящее время значительно боеспособны (даже если численно намного меньше) китайских. Кто-нибудь в Китае видит военную угрозу со стороны России?

А. Б. Абрамс: в Китае могут быть маргинализированные крайние националисты, которые видят национальную безопасность практически от всех, но в мейнстриме таких представлений нет. Напротив, огромный вклад России в китайскую безопасность широко признается – не только с точки зрения передачи технологий, но и с точки зрения ценности сформированного двумя державами совместного фронта. России не только не хватает истории аннексии восточноазиатских стран или проецирования силы против них, но она также сильно зависит от Китая, в частности, как для поддержания активности своего оборонного сектора, так и для подрыва западных попыток его изоляции. Российская агрессия против Китая немыслима для Москвы, даже если бы Китай не обладал своей нынешней военной мощью и потенциалом ядерного сдерживания. Это то, что широко понимается в Китае и в других местах.

Я бы поспорил, что российские военные значительно более способны, чем собственные китайские, поскольку, помимо ядерного оружия, в большинстве секторов обеих стран существует аналогичный уровень возможностей. В то время как Россия лидирует во многих ключевых технологиях, таких как гиперзвуковые ракеты, средства ПВО и подводных лодках, Китай смог приобрести и интегрировать многие из них в свои вооруженные силы наряду с продуктами собственного оборонного сектора. Самый известный российский истребитель, например, Flanker (во всех производных от Су-27 до J-11D), Китай фактически имеет на вооружении в большем количестве, чем сама Россия, – а те, кто находится на китайской службе, имеют доступ как к местным, так и к российским боеприпасам и подсистемам. Кроме того, есть некоторые менее критические, но все же значительные сектора, где Китай, по-видимому, сохраняет лидерство, например, он развернул боевые самолеты, оснащенные радарами нового поколения с активным электронным сканированием и ракетами "воздух-воздух" с 2017 года (J – 20 и в 2018 году J-10C), в то время как Россия сделала это только в июле 2019 года с индукцией МиГ-35. Связано ли это с технологическим преимуществом Китая или с большей доступностью средств для более быстрого развертывания новых технологий, остается неясным. Способность России предоставить Китаю наиболее важные технологии и готовность Китая в значительной степени полагаться на российские технологии, составляющие значительную часть его запасов, демонстрируют уровень доверия между двумя странами.

Сокол: как вы думаете, может ли Китай стать военной угрозой для других стран региона (особенно Тайваня, Индии, Вьетнама, Филиппин и др.)?

А. Б. Абрамс: я бы направил вас к цитате премьер-министра Малайзии Махатхира бен Мохаммеда от марта этого года. Он заявил: "Мы всегда говорим, что Китай был нашим соседом в течение 2000 лет, мы никогда не были завоеваны ими. Но когда в 1509 году пришли европейцы, они через два года завоевали Малайзии." Это исходит от националистического лидера, считающегося одним из самых синофобных в Юго-Восточной Азии, чья страна имеет продолжающийся территориальный спор с Китаем в Южно-Китайском море, свидетельствует о характере претензий китайской угрозы. Очень важно не допустить ошибки навязывания западных норм при попытке понять китайское государственное управление. В отличие от европейских государств, Китай не зависит и никогда не зависел от завоевания других, чтобы обогатиться, а скорее был цивилизованным государством, которое измеряло свое богатство тем, что мог произвести его собственный народ. Гармоничные отношения с Индией, Вьетнамом, Филиппинами и другими странами, в которых уважается суверенная и территориальная целостность всех государств, отвечают интересам Китая.

Вторым аспектом, который необходимо учитывать и который свидетельствует о намерениях Китая, является ориентация вооруженных сил страны. В то время как военные Соединенных Штатов и европейских держав, таких как Великобритания, Нидерланды, Бельгия и Франция, среди прочих, сильно перекошены, чтобы указываетна приоритетность проецирования сил за рубеж, военные Китая сделали непропорционально небольшие инвестиции в проецирование сил в подавляющем большинстве направленные на территориальную оборону. В то время как Соединенные Штаты имеют более 300 самолетов-заправщиков, позволяющих заправлять свои боевые самолеты в воздухе и атаковать далекие земли, Китай имеет всего три специально построенных танкера – меньше, чем Малайзия, Чили или Пакистан. Соотношение материально-технических и боевых подразделений также указывает на то, что Вооруженные силы Китая, в отличие от западных держав, в значительной степени ориентированы на оборону и боевые действия вблизи своих границ.

Все это говорит о том, что Китай представляет непосредственную угрозу для правительства в Тайбэйе, хотя я бы не согласился с вашей определением Тайваня страной. Официально Китайская республика ( в отличие от пекинской Китайской Народной Республики) Тайбэй не объявила себя отдельной страной, а скорее законным правительством всей китайской нации. Тайбэй остается технически в состоянии войны с материком, конфликт закончился бы в 1950 году, если бы США не поставили ее под свою защиту. Быстро растущая мощь материка резко изменила баланс сил, что необходимо учитывать, если конфликт снова перерастет в открытые боевые действия. Однако Китай только выигрывает от долгой игры с Тайванем-предоставления стипендий и рабочих мест для своего народа, позволяя жить на материке и тем самым подрывать демонизацию страны и враждебность к мирному воссоединению. Экономическая зависимость Тайваня от материка значительно возросла, и эти более мягкие методы преодоления разрывов между Республикой Китай и материком являются ключевыми для содействия объединению. Между тем военный баланс в Тайваньском проливе с каждым годом становится все более благоприятным для Пекина, а это означает, что нет необходимости срочно предпринимать военные действия. И хотя Китай будет настаивать на объединении, он будет стремиться избегать этого насильственно, если его не спровоцировать.

Сокол: в заключение: где в Азии вы видите следующий крупный конфликт и почему?

А. Б. Абрамс: конфликт в Азиатско-Тихоокеанском регионе продолжается, но характер конфликта изменился. Мы видим продолжающиеся и пока весьма успешные усилия по дерадикализации в Синьцзяне, которые были предприняты в ответ на попытки Запада превратить провинцию в "китайскую Сирию или китайскую Ливию", по словам китайских государственных СМИ, используя аналогичные средства. Мы видим жесткий западный ответ на инициативу "Сделано в Китае 2025", в рамках которой страна стремилась конкурировать в ключевых технологических областях, ранее монополизированных западным блоком и Японией, и результат этого окажет значительное влияние на баланс экономических сил в ближайшие годы. Мы видим прямую экономическую войну и технологическую конкуренцию между Китаем и Соединенными Штатами, хотя последние до сих пор воздерживались от чрезмерной эскалации из – за потенциально разрушительных последствий репрессий. Мы также видим, что информационная война в самом разгаре, а синофобные истории, часто ссылающиеся на "анонимные источники", распространяются западными СМИ не только для собственного населения, но и для влияния на общественное мнение в Юго – Восточной Азии и в других регионах. Влияние на третьи стороны остается жизненно важным для изоляции Китая и укрепления западной сферы влияния. Использование социальных медиа и социальной инженерии, как показали события последнего десятилетия от Ближнего Востока в 2011 году до Гонконга сегодня, остается ключевым и будет в ближайшие годы только нарастать. Мы также видим крупную гонку вооружений, когда Западный блок вкладывает значительные средства в новое поколение оружия, предназначенного для того, чтобы оставить существующую китайскую и союзническую оборону устаревшей – от лазерной ПВО для нейтрализации ядерного сдерживания Китая, до истребителей-невидимок шестого поколения, новых тяжелых бомбардировщиков, новых применений технологий искусственного интеллекта и новых гиперзвуковых ракет.

Все это фронты крупного конфликта, который в настоящее время продолжается, и администрации Обамы и Трампа активизировали свои наступательные действия, чтобы вызвать новый "конец истории", похожий на 1990 – е годы, только на этот раз он, вероятно, будет постоянным. Чтобы одержать победу, Китаю и России нужно будет сотрудничать по крайней мере так же тесно, если не больше, как западные державы между собой.

Сокол: спасибо большое за ваше время и ответы!