Святая Троица и Сатана-33. О жертвенности, без которой долго не живёт ни одна империя

--- Хорошо, подожду. 

Несколько новых выдержек, как и обещано:

--- В эпоху утилитарности важнейший принцип личной жертвенности противоположен принципу экономии, и он гласит: лучшие — на линию огня! Современная Россия, далеко еще не восстановившая имперские атрибуты, демонстрирует, тем не менее, что лучшие потянулись на линию огня, к передовой, несмотря на весь идейный вакуум, на вопиющее отсутствие интеллектуальной поддержки своего нелегкого выбора и исторически правого дела.

Всмотримся в этот еще не прояснившийся процесс с разных сторон и начнем с обвинения, типичного, например, для украинской блогосферы, но встречающегося и за ее пределами. Суть обвинения примерно в том, что Россия, русская глубинка, — это «сплошная вата и алкашня», а уж на этом фоне мы-то (например, украинцы) всяко поприличнее будем. Обвинение, конечно, пустое, но указывающее на некоторую сокрытую от обвинителей истину — сокрытую, в частности, ввиду резкого когнитивного диссонанса, который она вызывает.

Почему же эта «сплошная алкашня» и «бестолковщина» сохранила ядерный паритет и не собирается преклонять колена перед Госдепом, как это сделали куда более благополучные нации? Почему она остается одной из ведущих космических держав, реализует впечатляющие инфраструктурные проекты и уже без всякого сомнения восстанавливает свое присутствие в Арктике, Антарктиде и во всех пяти океанах, да и по уровню ВВП превосходит добровольно принявшую вассальную зависимость Украину, мягко говоря, не настроенную бросать деньги на ветер?

Мы видим поддержание дорогостоящих структур суверенитета нередко вопреки текущему благосостоянию — но мы видим также, что эта стратегия опирается на консенсус имперского народа. Чем шире и устойчивее этот консенсус, тем прочнее имперская сборка. Вопрос, однако, в степени достоверности такого имперского самочувствия — на фоне прогрессирующего жлобства верхушки среднего класса. Кто они, эти подкупленные нигилисты, выступающие от имени мировой прогрессивной общественности и пользующиеся ее прикрытием? Они, являющиеся источником пополнения элиты — увы, замутненным источником, — не везде и не всегда берут верх.

С именем всегда проблема, ибо точное имя есть существенная часть решения вопроса. Они представляют собой странное сочетание — интеллигенты-обыватели, сокращенно — и. о. Данное сокращение им очень подходит, ведь они исполняют обязанности радикальной интеллигенции и арт-пролетариата в условиях отсутствия реальных претендентов.

Попробуем опустить зонд в их среду, во внутренний мир этого офисного планктона и послушаем их монолог или, скорее, вялую перекличку, лишь отчасти совпадающую с речевкой, придуманной самозваными цивилизаторами. В перекличке чаще всего встречаются следующие максимы:

— мы чистенькие, не нарушаем общественный порядок, мы законопослушные;

— нас принимают за своих в цивилизованной Европе, что очень и очень важно, ведь мы, в сущности, такие же. И это повод для гордости, ведь вокруг далеко не все такие белые и пушистые;

— вокруг нас есть и «пролы», и гопники, и ватники, — но они нам не друзья, не родные, не подумайте чего. Нам, прогрессивным и законопослушным, куда ближе настоящие европейцы… как жаль, что они морщатся. Но это пройдет, это потому, что мы ходим по одним улицам с ватниками. Ничего, скоро мы будем ходить по другим улицам.

— мы сочтем своим лишь то, что будет одобрено Европой и мировой прогрессивной общественностью.

И далее монолог-перекличка уходит в неразборчивое бормотание. Но в нем, тем не менее, можно найти немало любопытного, - например, наивную уверенность в том, что благополучие общества в целом и на самом деле определяется обширностью офисного планктона, а также в том, что лучшие естественно, находятся на их стороне, а не на стороне этих недочеловеков. И если власть отстаивает их интересы, то исключительно по причине коррумпированности, глупости и, так сказать, врождённых преступных наклонностей.

И еще любопытна искренняя уверенность таких и.о., что случись господину выбирать между ними, - понимающими, прогрессивными (пусть даже при этом завистливыми и трусоватыми), - и ватниками, а также прочими, «живущими на улице Ленина, так что их вырубает время от времени», как поет Федор Чистяков, господин непременно сделает выбор в их пользу. Отсюда возникает некая солидарность подмигивания: уж мы-то, разумный плактон всех стран, поймём друг друга. Уж, по крайней мере, в страхе и презрении к тем местам, где произрастают дикорастущие сорта...

--- ... появились другие офицеры, устремленные на линию огня, на передовую, где бы эта передовая ни проходила: в Новороссии, в Сирии, там, где испытываются новые крылатые ракеты. Они стремятся туда в соответствии с выстраивающимся естественным порядком.

Авторитеты офисного планктона (и.о. интеллигенции) испытывают тихий ужас перед непонятной для них мотивацией: зачем безусловно вменяемые, амбициозные люди идут туда, куда никакой зловещий Путин их не посылает ? И почему столь же естественным порядком вернулось глубокое уважение к из подвигам ? Страшно сказать, но эти подвиги прикрытия и самопожертвования (не слишком-то и афишируемые) превзошли по своему резонансу подвиги Pussy Riot и художника Павленского!...

--- Наряду с воинами линию огня  выбирают и интеллектуалы, и они принимают на себя добровольное обязательство по защите рубежей, находя доводы и слова в защиту достоинства малых сих,в защиту имперского народа, в каком бы бедственном положении тот ни находился. Физики, полярники, геологи, математики не слишком-то спешат встать на сторону планктона, нередко доказывая делом, выбором своей позиции, в чем состоит долг лучших. Объяснить такой выбор прагматически нелегко, можно лишь заметить, что если в экзистенциальном измерении отсутствует жертвенное начало, то нет никаких оснований для выдвижения на линию огня. Иерархия в целом может удерживаться лишь в том случае, если жертвенное начало выражено и захватывает души, хотя бы некоторых из них...

--- Следует совершить работу духа, максимизировать его присутствие, что означает пробираться до самых глубин, изо всех сил удерживая свое иное. Бытие империи и даже способ существования признанной настоящей элиты неизбежно в той или иной мере следует данному принципу. Ты, как демиург, должен удерживать и обустраивать какой-нибудь из миров малых сих, - из сложения подобных усилий в коллективную демиургию и возникает империя. Если подобная иерархия спонтанно устанавливается, народ непременно возвращает жертвенный резонанс в минуту опасности, как бы он ни был угнетен в экономическом смысле. Ибо если лучшие вышли на линию огня, имперский народ проявляет свою глубинную максиму воли, всю степень самоотверженности, какие бы подарки ни обещали ему завоеватели или коллаборационисты. Как выяснилось сегодня, поддерживает народ своих лучших и в гибридной войне. При этом за пределами чрезвычайного режима государственности народ, скорее всего, вновь переходит к беспечности, безалаберности и «непристроенности». Что ж, произведение духа создается в собственном времени и не может быть растянуто на все время вообще...