Образы образования (Достоевский)

В гостях у Василия Давыдовича Ирзабекова (В.Д) - Галина Борисовна Пономарёва (Г. Б.) - заведующая домом-музеем Фёдора Михайловича Достоевского. Разговар о том, что сформировало Достоевского как личность.  Приветственные 2 минуты обрезал. 

В.Д - Господь сподобил нас жить в непростое время когда на наших глазах, увы и ах, разрушается замечательная совершенно система воспитания и образования, которая досталась от наших благочестивых предков. Практически сведена к нулю система домашнего воспитания. Об этом вообще как-то сегодня не принято говорить. Родители отправляют ребенку в школу и если какие-то проблемы, то школа виновата. Совершенно забывая, что вообще процесс образования, как бы как два крылья два крыла одной птицы. Одно крыло это школа, несомненно, но другое это семья. Как часто мы, воспитывая наших детей, ограждаем их от всех неприятных эмоций, как сегодня часто слышишь - побольше позитива. Не надо, не надо ранить детскую душу.
Но если говорить о Достоевском, то домашнее воспитание  человека, который потом, спустя несколько десятилетий через свое сердце пропустил все боли этого мира. Ведь он рос совсем не в такой обстановке.

Г. Б - Отнюдь, и мне хочется вспомнить слово самого Фёдора Михайловича. И оно касается именно тех явлений, которые он наблюдал еще в то время, писал об этом в 1870-х годах в своём "Дневнике писателя". Это явление он назвал "дети облегчаемы". В общем, он говорил и об образовании соответствующим и воспитании, которые уводят растущего человека от реальности. И как он говорил, вырастает ложь,Ни то ни сё, ни доброе, ни злое.

В.Д - Ни плохое, ни хорошее.

Г. Б - Именно. Он говорил о том что, не наблюдается навыков живого труда, труда душевного. И это при господстве, как правило, у родителей материальных побуждений. 
Достоевский считал, что живые впечатления, живые переживания через соприкосновение с действительностью дается опытом. Хотя бы и через страдания. А страдания это совершенно особая статья. Не забудем, что позднее он скажет - страдания это школа христианства. Сейчас эта тенденция уже при полном развитии, просто перед нашими глазами в наше время. Но эту тенденцию он заметил и охарактеризовал, как некую угрозу. А именно человеческого оскудения нации. 

В.Д - Пророк. 

Г. Б - И вот что удивительно, в те же 70-е годы он говорил и так думал, что общество прежде всего определяется личностном его составом. Ни институтами, ни  завоеваниями цивилизации, ни пресловутым правом человечества. О как много он высказывался по поводу этого самого права! Не только как публицист, но мы знаем его великий роман, где действует человек, который делает из права некую религию - это Раскольников. Он носитель всесильного права. Тварь ли тварь я дрожащая, или право имею? И вы понимаете это все конечно касается и задач воспитания и образования маленького человека. И когда, говорил он, и в образовании и в воспитании мы оберегаем и от страдания от сострадания, можно сказать, от реальности, то получается такой феномен. Феномен, в котором даже и не увидишь собственно подлинного человека: с его душой, с его возможностями роста, развития, самовыражения, выбора и так далее.
Это все дается только тогда когда этот человек укоренен в реальности. Но все делается так в цивилизованном обществе, чтобы этого укоренения не было. И вырастает такой абстрактный человек без живого чувства добра и зла.
Между прочим, в черновиках "Преступления и наказания" он говорил, что  его герой должен пройти через опыт pro и contra  противоречий крайностей, что он должен перенести это всей своей душой и телом, жизненным процессом. Необычайная такая приверженность Достоевского к реальности удивительна. И она более всего касается именно проблем воспитания и образования маленького человека. И думается, что все эти угрозы, которые он видел тогда в современном ему обществе, он соотносил и со своим опытом со своим детством. И говоря о том, о чем я только что напомнила, он дает в нескольких строчках очень концентрированую картину того, как он возрастал в Москве. 
И надо сказать, что вообще этот период Достоевского оставался до сих непрояснённым. А иногда и хуже того, искажённым. Мне приходилось не раз читать к моему удивлению такие оценки - дескать, это был самый безмятежный период его жизни. Ну конечно, эшафот, каторга - все это было еще впереди. Но он стоял на эшафоте, и вот что после писал об этом своему брату: "После перенесенного обряда смертной казни. Никогда во мне не не было такого обильного запаса здоровых сил"
Вы можете себе представить, когда он был на грани жизни и смерти ему открылось на этой грани абсолютная ценность жизни, как дар. 

В.Д - Который утрачен на сегодня у большинства людей. 

Г. Б - Во именно. Достоевский ощущает в себе этот запас обильных духовных сил,  И стоит за этим, конечно, не петербургский период, когда он перед предавался всяким заблуждением утопическим, всяким идеям социалистов-утопистов. Москва, его московское детство с таким колоссальным опытом буквально через год после отъезда из Москвы по сути определит 18-летнему Достоевскому его человеческое призвание. И это уже будет и призвание его как писателя.
"Человек есть тайна, ее надо разгадать. Ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори что потерял время".

В.Д - Я хочу вернуть наших зрителей к самому детству гения. Я хочу чтобы мы перенеслись сейчас мысленно вот в этот двор больницы. Надо понять, что больница для бедных. Вот отец приходит домой  и интересы отца привносятся домой. Потому что вот этот дом, вот эта больница, вот эти стопки истории болезни, которые отец пишет. Об этом говорит со своей супругой, дети знают они в это тоже погружены. И конечно, в любое время суток стучат в окно несчастные люди, И маленький Федя всё это видит. Сегодня мы детей закрываем от этого, не показываем болезнь, страдания. А оказывается это нужно душе человеческой, чтобы вырос вот такой человек.
А мы потом садимся в круг и печалимся о том, что какое у нас жестокосердные поколение вырастает. Которого мы сами закрывали от страдания.

 Г. Б - Совершенно верно. когда Фёдор Михайлович высказывался с такой тревогой, с такими опасениями за подрастающее поколение, он ведь еще что отметил, что в семье, во всяком случае, во многих семьях он это видел и знал - дети воспитывается вне уважения к отчизне, к почве своих естественных чувств и привычек, в неуважении и в нелюбви к своим корням. А с этого собственно всё начинается. 

В.Д - Начало дикости, одичания. 

Г. Б - Да. Вот смотрите, с чего он начинает, когда говорит о таком неблагополучии, об оскудении человеческого в нашей нации. Он говорит, я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор как я себя помню, я помню любовь к себе родителей. Мы знали "Евангелие" чуть ли не с раннего детства. Я уже десятилетним знал все главные эпизоды русской истории из Карамзина, которого по вечерам нам читал вслух отец. Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем-то торжественным. Я думаю, что я был один из немногих, кому был облегчен возврат к народному корню, узнанию русской души, признанию духа народного.    

В.Д -Это концепция! Концепция... Я хочу вот сейчас непосредственно глаза в глаза обратиться к мужчинам. Тем у которых есть дети. Положа руку на сердце, скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз усаживали вечером семью не для того, чтобы посмотреть сериал, а брали бы в руки "Евангелие" и читали бы своим домочадцам. Чтобы они слышали вашим голосом эти истины. Чтобы их произносил бы ваш отеческий голос. И они будут восприниматься совершенно по-иному... И что же мы потом жалуемся? 

Г. Б - Это было уже воспитанием. Еще в одной поздней записи он вспоминает - мечты детства (Карамзин, Сергий, Тихон). Это значит, первое, знание отечественной истории. Второе, мы можем сказать - Достоевский был монархистом всю жизнь. А "История" Карамзина написана, конечно же, монархистом. Царь, как отец нации это очень много значило для Достоевского. И он вкладывает в это абсолютно духовный смысл. Царь, ответственен за народ. У него были свои претензии к монарху. Это видно по записям.

В.Д - Но к личностям, а не как к институту. 

Г. Б - Да. Вот Карамзин, ну а дальше понятно, Сергий, тот самый Сергий Радонежский, Тихон - Тихон Задонский. Это наши святые отцы. Вот мечты детства. То есть он своей мыслительной и тогда уже и духовной жизнью имел такие ориентиры. 

- Как Грибаедов сказал:" Где? укажите нам, отечества отцы,которых мы должны принять за образцы?"

Г. Б - Конечно.

В.Д - И из этого путь жизненный выстраивается. Я помню школьные впечатление от отца Достоевского. Когда, просите, но буду называть своими именами - чуть ли ни патологическая личность. Угрюмая, злобная. Что, собственно, не соответствовало действительности.

Г. Б - Абсолютно не соответствовало. Нет, конечно, личность была очень сложная... 

В.Д - Сложная это другой вопрос, сам Достоевский тоже был непростым человеком.

Г. Б - Конечно. И судьба была очень драматичная. 16 лет было отдано больнице. Растущая семья во второй половине 30-х годов в этой семье был уже семеро детей. Мне приходилось работать с документами по истории Мариинской больницы для бедных, мне пришлось много изучать и в Историческом музее и в Литературном музее. Есть совершенно замечательный том переписки императрицы Марии Фёдоровны. По документам видно, что получал лекарь-ординатор Михаил Достоевский. Сначала 600, потом 800 рублей в год. 
А одно только обучение его сыновей в пансионах, а он стремился дать детям прекрасное образование, стоило ему 1000 и 1200. И конечно, Михаил Андреевич вынужден был заниматься частной практикой. И весь день был занят работой врача.

В.Д - Он трудился непрестанно и дети это видели. А какой пример может быть лучше?

- Конечно. Он еще с молодости отличался выносливостью, трудолюбием, и конечно же, состраданием к страждущим. Хотя это у него не выражалось ни эмоционально, ни открыто. Действительно, характер был очень нелегкий, замкнутый. 
Вот его история, как молодого врача. Еще неженатого и несемейного. Вместе с выдающимся врачом, очень известным в истории российской медицины Дятьковским организовывает беспримерную эвакуацию из Москвы 20 тысяч раненых. 

В.Д - Спас. 

Г. Б - Конечно, он работает потом в Касимовском военном госпитале...

В.Д  - Простите, Галина Михайловна,простите, простите. Я как-то слышал наш современник, сейчас не буду его называть, в эфире рассказал о своём отце, тоже замечательном. И его в эфире спросили, как воспитывал вас отец? И я бы поражен. Он сказал меня воспитывала полоска света из по двери кабинета моего отца. Когда бы ночью я ни проснулся, я проходил и я видел, что у папы из кабинета из под двери эта полоска света. И меня воспитала вот эта полоска света. Это личный пример. И он важен. Потому что мы своим детям, и лично я говорю, вобщем, правильные вещи. Но неуспех. Почему? Потому что говорю одно, а делаю-то, по другому.

Г. Б - Я процитировала небольшой очерк самого Фёдор Михайловича о своем детстве - "с тех пор, как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей". И в другом месте он размышляет так - "хоть сколько-нибудь родительской любви нужно, чтобы ребенок получил, хоть сколько-нибудь. И за это он благодарный, он, смягченный одним этим воспоминанием, простит даже и безобразные поступки своих отцов.

В.Д  - Как важно услышать это сегодня нашим родителям. Когда в мире оскудевает любовь, в особенности любовь родительская. У нас сегодня в России 700 тысяч сирот. И большинство при живых родителях. 

 Я чувствую некую несправедливость в нашем разговоре, и знаете почему? Мы ни слова не сказали о замечательной маме Достоевского.

Г. Б - Да. Мама это удивительное существо. Если вы помните, облик Фёдор Михайловича: этот его скульптурный лоб удивительной лепки - это же от матери. Климат в семье определяют мать. Во многом она была душой дома. Но при этом она не просто мать. Хотя и в этом она была выше всех похвал. Я имею в виду в виде дарование чувства и образного слога. Потому что, к счастью, мы располагаем супружеской перепиской...

В.Д  - У неё литературный талант. Несомненный.

Г. Б - Абсолютно. И потом, она любит поэзию. 

В.Д  - И привела детям.

- Безусловно. Потом в доме, благодаря ей царил культ Карамзина. А я бы это назвала - культ развитого сердца. 
Родители, особенно пока дети были маленькие, устраивали и были главными  действующими лицами семейных чтений. Конечно, больше всего перечитывали "Историю" Карамзина. Это была настольная книга и Фёдора Михайловича. Он скажет, я возрос с этой книгой.

В.Д  - История воспитывает гражданина. А сегодня, когда у нас около 600, это вообще отдельная тема, не наша, просто к слову, у нас около 600 учебников истории сегодня. 

Г. Б - Да, да, да это ужасно. Искажающие вообще всю нашу подлинность.  Так вот, мама, конечно, душа была этого дома. Она была артистичной

В.Д  - В самом хорошем понимании этого слова. 

Г. Б - Безусловно, безусловно. Она была из семьи Нечаевых, третьей гильдии купцов. Но если даже вы посмотрите на сохранившуюся миниатюру с изображением  её матери, то мы опять почувствуем, что это некое родовое качество. Что это необычайное эмоциональное лицо. Чувствуется, что это чувствительная женщина с живой душой.  Урожденная Кательницкая.

Далее по ссылке, часть беседы которую не стал транскрибировать. О родственниках по линии матери. Тоже выдающихся врачах. И о том, что эта среда тоже внесла свой вклад в формирование Достоевского.