Как Россия стала частью моего внутреннего мира

Россия, я наблюдаю за тобой

Tino Eisbrenner, 56 лет.

Ему ещё не исполнилось двадцать, а его песня „я наблюдаю за тобой“ уже сделала  его поп-звездой в ГДР, с его группой Jessica.

Музыка по-прежнему является главным смыслом жизни уроженца Берлина, который живет сегодня в деревне под Нойбранденбургом. Но сейчас он поднимает свой голос, поскольку видит ухудшение образа России в Германии. В ходе Лейпцигской книжной ярмарки была представлена его книга „песня мира", в которой автор рассказывает о Восточной социализации, потере родины и о Крыме.

 

 

 

 

 

 

Интервью газете 

Herr Eisbrenner,  Вы поете русские песни на немецком языке в течение нескольких лет. Расскажите нам, почему Вы это делаете?

Я обнаружил, что даже в моей собственной среде многие ничего не знают о России. И когда после крымского кризиса, как это у нас называется, началась Великая Россия, мне стало интересно, что я могу сделать как художник, чтобы преодолеть возникшую перед Россией проблему. Я вспомнил, как мы тогда в ГДР сблизились с Советским Союзом, в первую очередь с культурой. Поэтому я сел и начал переводить песни русских бардов на немецкий, от Высоцкого до Окуджавы, Кукина, Никитина и других. Когда люди осознают, что это касается их сердца, и задают себе вопросы, делается первый шаг, чтобы превратить неизвестное в нечто знакомое, и это делает окопы немного меньше.

Как люди реагируют на это?

Поначалу многие мои поклонники были шокированы тем, что я вдруг высказываюсь за теплые отношения с Россией. Они развернулись к американскому образу жизни после 1989 года, а я опять пришел к ним с русскими. Некоторые писали мне, что не понимают действия Путина и не собираются понимать. Это было, конечно, неприятно, но я должен был через это пройти и, с другой стороны, получил много одобрения.

Почему для вас вообще важны отношения с Россией? Я, как и вы, вырос в ГДР и не могу утверждать, что эта государственно-предписанная немецко-советская дружба особенно улучшала моё отношение к Советскому Союзу. Скорее наоборот.

Были разные чувства. Мы учили русский язык, хотя были гораздо более заинтересованы в английском и французском языках. Однако, как Восточноосоциализированные, мы выросли с российскими фильмами и книгами. Я еще со школьной скамьи считал Пушкина замечательным поэтом. И поэтому Россия стала частью моей внутренней Родины.

Россия как родина? Вы должны объяснить это более подробно.

Мы, немцы из Восточной Германии, пережили потерю родины – каждый по-своему. Некоторые из сердец разбиты, другим было все равно, а кто-то сказал: «К счастью!»

В любом случае, это была потеря дома, в котором прожило несколько поколений. Но что это вообще - родина? Это страна, в которой вы родились? Это те идеи, которые были даны на жизненном пути? Для меня Родина также имеет много общего с Россией, потому что в моей жизни славянское или русское влияние сыграло свою роль - и это хорошо.

Будучи известным на востоке художником, я более или менее постоянно в Германии защищаю свою внутреннюю Родину от негативных клише.

Помимо российского контекста, который принесла с собой ГДР, у вас нет биографического фона, который связывает вас с Россией?

Моя жена родилась в России и приехала в ГДР в шесть лет. У меня тоже есть русская теща, она живет в Дрездене. Мой тесть – СОРБ*, что делает общение с ним еще более захватывающим. Кроме того, в детстве я провел три прекрасных года в Болгарии, где мой отец преподавал в немецкой гимназии. Таким образом я столкнулся с славянской культурой ещё в детстве.

Википедия считает, что в начале 90 – х Вы путешествовали по Советскому Союзу - "до Сибири".

Мне нужно исправить Википедию. Я был в 90-е годы только в Москве и Санкт-Петербурге, это было в годы Перехода между Советским Союзом и новой Россией. Там люди поздравили нас с тем, что Германия воссоединилась, и теперь у нас есть Вестмарк, в то время как они были в основном заняты тем, чтобы как-то преодолеть это сложное время. Но если вы были в гостях в частном порядке, там всегда был накрыт стол, и вас угощали так, что вы потом не могли выйти из-за стола. Несмотря на нищету, которая царила там тогда, русские, действительно, очень гостеприимны.

Однако я был в Советском Союзе раньше, тогда еще с группой Jessica. Мы играли в Москве, Ленинграде и Сочи.

Горбачев тогда провозгласил перестройку и гласность, поэтому многие граждане ГДР завистливо смотрели на Советский Союз. Как это было с вами?

Мой отец в шутку сказал, что меня воспитали “коммунистически загрязненным". Он имел в виду воспитание у нас дома. Сам он был очень конструктивным и боевым коммунистом.

Что касается Советского Союза: да, на него возлагались большие надежды. И если вас пригласили туда, то это было так, как если бы вас пригласили в Рим раньше, в сердце империи. Я был горд и полон любопытства. И я вернулся с определенной силой. Я видел, как люди в Москве обсуждали события на улице и какую роль играло открытое слово.

Но после поворота они сначала ориентировались в совершенно другом направлении.

В поисках Родины я впервые приехал в Америку, потому что я сказал себе: ты всегда хотел стать индейцем в детстве. Я два года жил в мексиканской Майе и работал на Юкатане. После этого я понял: во-первых, я должен оставаться тем, кем я являюсь, а именно певцом и поэтом, потому что я не могу ничего лучше, чем это. А во-вторых, я стал политически активным.

В 2002 году, когда речь шла о том, что может быть военный удар по Ираку и будет ли Германия участвовать в нем или нет, я собрал иракцев из лагерей для беженцев в свою группу, чтобы привлечь аудиторию к разговору с людьми, которые оттуда приходят. Так родился мой проект „Музыка вместо войны“. С тех пор это выступает как девиз о событиях, в которых я формулирую себя политически. Это моя попытка жить на сцене взаимопонимания.

Вернёмся к теме о России.

Я могу говорить в ярости, что НАТО, в которое входит Германия, с 1989 года все больше и больше приближается к российским границам. О том, что у ворот России проходят военные маневры, которые называют „Анаконда", как символ удушения.

Как Германия должна бороться с Россией?

Мое мнение - прежде всего, проверить свои собственные действия и спросить, какое впечатление они производят с другой стороны.

Много споров разгорается Крыма и военного Вмешательства России там в 2014 году. Вы были этой зимой с концертами в Крыму, как написано на вашей Facebook-странице.

Я приехал туда на приглашение на фестиваль Высцкого в Крыму,  посвященный его дню рождения, 25 января.

Я участвовал уже во второй раз после 2017 года. Фестиваль организован частично полупрофессионально, не все получается сразу так, как надо. Но в отличие от нас, немцев, русские хороши в освоении хаоса с большим количеством импровизации.

Пусть у вас есть только один микрофон для трех певцов, но вы с этим справляетесь. В Германии можно было бы сказать: тогда мы просто не можем выступить.

Как аудитория там реагирует на вас?

Всегда очень эйфорически. Все вытаскивают свои телефоны и хотят обязательно снимать, что к ним приехал немец с русскими песнями. Затем они благодарят вас за то, что с западноевропейского направления есть и такой положительный сигнал.

Как чувствует себя Крым?

Могу вам сказать: вполне нормально, как будто вы съездили просто в Россию.

Жители Крыма говорят: «Мы просто хотим жить в мире. И мы решили, что, конечно, в нашей истории мы хотим снова принадлежать России. Хотя, конечно, есть и пять или десять процентов, которые предпочли бы жить по-другому.

Добавьте к этому аспект русской гордости. Крым также пострадал от санкций.

Изменился ли Крым за эти два года?

Построено невероятно много. Вы смотрите вокруг и видите везде новые отели, улицы, частные дома. Инвестируется в основном в туризм. И в инфраструктуру, которая сегодня работает независимо от Украины. Украина ведь отключила Крым от электроснабжения и водоснабжения.

Россия, конечно, старается, чтобы крымчане тоже считали присоединение преимуществом. Подъем ощутим. Я познакомился с владельцами отелей, даже очень небольших отелей. Они все говорят: Пусть люди из Германии приедут и проведут здесь две недели отпуска, тогда они тоже всё увидят и поймут. Но это двойная реклама: речь идет не только о клиентах, но и о том, чтобы гости чувствовали, почему люди так проголосовали на референдуме.

Вы когда-нибудь обсуждали это с украинцем? Они скажут вам, что Крым по-прежнему остается украинским и что весь мир так видит.

Я бы хотел с ними пообщаться. Но до сих пор я встречался только с украинцами, которые, по их словам, до сих пор считают себя советскими людьми, и для которых противостояние между Украиной и Россией - это нечто вроде военного конфликта между Баварией и Пруссией. Я бы с удовольствием стал посредником между украинцами и россиянами. По крайней мере, я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы укрепить связь между немцами и русскими.

Разве это не очень одностороннее посредничество? Вы полностью защищаете Россию. Вы можете чувствовать симпатию к стране и ее народу, не видя всего того, что делает российская политика!

Я не издеваюсь. Я просто пытаюсь понять взаимосвязи и узнать, как эта страна «тикает». Конечно, мне тоже приходится критиковать Россию.

Но это не обязательно означает, что мы лучше. И освещение России в Германии в основном настолько тенденциозно, что я автоматически обнаруживаю себя с каждой релятивизацией в роли защитника и хочу повторять снова и снова: присматривайтесь повнимательнее и не применяйте западные масштабы. Я, со своей стороны, скорее понимаю, объясняю и выступаю посредником.

Интервью провела Тино Кюнцель.

Источник.