Путь к полной трезвости

Было это давно, сидели мы с другом, пили вино и обсуждали, зачем мы это делаем. Друг был эрудированным журналистом, и он спросил, не читал ли я книгу Джека Лондона «Джон, ячменое зерно»? – Я потом прочитал и советую другим. Это история писателя о себе, как он незаметно для себя стал необратимым алкоголиком. Он же написал роман «Мартин Иден», герой которого выбросился за борт корабля в океан. В будущем это сделал и сам писатель.

В отличие от Д.Лондона и многих, многих других, умерших раньше времени, я жив до сих пор и пишу свою историю знакомства с винопотреблением. Пишу потому, что задачей моих записей является правдивый анализ того, что было в моей жизни на самом деле.

На Руси в крестьянской среде исторически не было алкоголизма. Климат, природные условия и образ выживания не создавали для этого предпосылок.

Все мои деды и прадеды были крестьянами. По их биографиям и моим воспоминаниям можно сказать, что они практически не употребляли спиртного. Также трезвенниками были и мои родители. В нашем доме я в период своей юности спиртного почти не видел, застолье случалось не чаще, чем через год-два по особым случаям. Так что никакой алкогольной наследственности я не получил.

Но в послевоенные годы в стране шли процессы разрушения традиционных жизненных укладов и употребление спиртного неуклонно возрастало и даже становилось как бы нормой.

В 1947 г. я, второклассник, с родителями ехал на очень маленьком, но легковом автомобиле «Опель-кадет». На наших глазах в могучий дуб, росший посередине широкого перекрёстка, врезался ехавший навстречу нам грузовик. Мы вышли и увидели картину: из разбитого радиатора текла вода, а за рулём пьяный морячок в тельняшке плакал и повторял – всё, теперь я попух. Я это запомнил навсегда и, возможно, в том числе и поэтому ни разу за многие годы не был заподозрен в нахождении за рулём в нетрезвом состоянии. Помню, в начале учебного года нас, девятиклассников, послали «на картошку». По прибытии в колхоз мы посчитали необходимым сходить в сельмаг за спиртным. Если не изменяет память, бутылка водки стоила тогда «двадцать один двадцать». Классный руководитель купленную водку отобрал и вылил на землю. Но что-то у нас осталось и мы выпили. В том же году мои родители уехали в отпуск, оставив меня одного в квартире как бы уже взрослого. Ко мне неожиданно приехал из деревни двоюродный брат. Было решено сходить в магазин за бутылкой. До сих пор с сожалением вспоминаю одноклассника Мишу Б., хорошего доброго парня, который бросил школу из-за выпивок. Один раз зашёл к нему домой, он как бы извинялся, говоря, что вот уже третий день они с братом пьют. Я тогда первый раз в жизни столкнулся с таким явлением. Через год мы всем классом уже на торжественном вечере по случаю окончания школы выпили с учителями шампанского и затем продолжили более крепкими напитками, гуляя до рассвета по городу. Через год я поступил в горный институт. Мы, свежеиспечённые студенты, быстро познакомились друг с другом в кузове грузовика, на котором нас везли на сельхозработы в совхоз. Кто-то провозгласил, что непьющих горняков не бывает, и это стало нашим девизом на будущие годы учёбы.

В студенческие времена все мои случаи потребления спиртного возникали по какой-то видимой причине: праздник, поход на молодёжный вечер, день рождения, иногда случались неожиданные коллективные походы в пивную. Хорошо помню 12 апреля 1961 года – было сразу четыре повода выпить: получили стипендию, в парке открыли первый в городе пивной бар, полёт Гагарина и у меня родилась дочь. В среднем мне в те годы приходилось выпить не чаще раза в месяц-два или три. Сохранилась фотография приблизительно 1960 г., на которой мы, студенты, запечатлены после ресторана, где не преминули побывать, приехав на производственную практику в Караганду.

Однажды сокурсник Борис П. предложил мне вечером пойти погулять по городу. Когда встретились, зашли в какую-то столовую, где можно было стоя выпить разливного вина. Он выпил полный стакан как сок, я не стал. В другой раз всё повторилось. Я был сильно удивлён, оказывается, для него пропустить стакан вина было обыденным делом. Неглупый во всех отношениях нормальный студент через некоторое время спился и был отчислен.

Защиту диплома в институте почему-то не отмечали. Поэтому мы, несколько человек, наняли грузовик и уехали с ночевкой на рыбалку на речку. Как обычно нашёлся «умный» и он убедил всех взять с собой только хлеб, соль, лук, сигареты и водку. И удочки. А рыба, якобы, плавает в речке и ждёт нашего приезда. Отсутствие еды будет стимулом, чтобы ловить рыбу, а не пить водку. Палатки не было, я взял брезент. Когда приехали на место, пошёл дождь. Натянули брезент, закинули удочки и сели пообедать хлебом с луком и солью. Через два часа водка кончилась, все разбрелись, кто-то ушёл в посёлок за продуктами и за водкой. Стало темнеть, рыбы никакой не поймали, так как и не ловили. Еле дождались утра, чтобы вернуться в город. Хорошо помню двух рыбаков, приехавших на мотоцикле. Часов в семь утра они грузили в люльку огромных сазанов, а нам оставили булку хлеба. Мы же пытались развести костёр, чтобы согреться.

Был в студенческие годы также и опыт культурного распития. Мои родители по-прежнему к спиртным застольям были равнодушны, но было много раз – я приглашал к себе друзей на Новый Год, на День рождения и на государственные праздники. Мама готовила вкусные блюда, а мы покупали себе кое-что выпить.

По окончании института я был распределён на работу в глубокую и опасную по взрывам газа угольную шахту Карагандинского бассейна. Шахтёрский труд специфический, и не все по своим психологическим свойствам готовы посвятить себя этой профессии. Я проработал 6,5 лет в подземных условиях и, когда ушёл с этой работы, на следующий день ощутил шок от забытой, но внезапно обретенной свободы действий. Работа в шахте предполагает ограничения в режиме дня, повышенный уровень ответственности. В угольной шахте категорически запрещено пить спиртное и курить. Среди шахтёров нет алкоголиков в общепринятом смысле, они там не задерживаются. При этом есть любящие и умеющие выпить. Но прогулы по «алкогольной» причине среди шахтёров не одобряются как администрацией, так и рабочими, поскольку в одиночку в шахте не работают. Технология подземной добычи угля в глубокой шахте связана с горным давлением и сдвижением пород. Оставлять горные выработки без контроля нежелательно даже на два дня, поэтому шахты работают шесть дней в неделю с выходным в воскресенье. Такой рабочий график препятствует организации долгих празднеств.

В целом период моей жизни, связанный с работой в шахте, мало отразился на моём отношении к спиртному. На шахте, где я работал, претензий ко мне не имели как трезвенники, я был для них почти непьющим, так и любители выпить – хотя и редко, но я составлял и им компанию.

К тридцати годам у меня выработались определённые правила относительно потребления спиртного. За столом в компании я не был «белой вороной», но, по возможности, не пил до дна и контролировал своё состояние. Решал заранее, когда примерно встать из-за стола и как добраться до дома. Со мной никогда не было случая, сколько бы ни выпил, чтобы я остался где-то ночевать. Никогда не было желания напиться так, чтобы «всё забыть». Предметом моей «гордости» было то, что меня никогда не вели «под руку», не предлагали отдохнуть и вообще не находили причин обо мне позаботиться.

Очень важное психологическое обстоятельство: я всю жизнь молча не уважал тех, кто не мог регулировать свою тягу к алкоголю. Возможно именно такая настроенность помогла мне позже самому, опираясь исключительно на свои силы, полностью прекратить употребление любого алкаголя.

Меня всегда раздражало видеть «бессистемные» (тем более, систематические) лёгкие выпивки утром и днём, особенно в рабочее время – бутылка пива, стакан вина. Никогда не стремился в выходной день пойти в парк «отдохнуть», попив пива с шашлыком. Для меня это означало потерять день. У меня сформировалась абсолютная несовместимость работы, хоть умственной, хоть физической, с нетрезвым, даже легким, состоянием. Считаю это правило (выпил – о работе забудь) очень полезным, оно препятствует скатыванию к алкоголизму.

Тяжёлым оказалось для меня четвёртое десятилетие жизни, то есть 70-е годы: уход с производства в «науку» привёл к снижению заработка, произошёл развод с первой женой, умерли почти одновременно оба родителя, шла работа над диссертацией и её защита. Я тогда не понимал и не принимал того, что называют депрессией. Как сейчас анализирую, именно она была у меня около десяти лет. Боролся с ней тем, что загружал себя по всем доступным направлениям на работе и дома, стал активным рыбаком, фотолюбителем, ремонтником старого отцовского автомобиля. Но при этом принял теорию и практику «культурного винопотребления». Дома, только вечером. Обязательно с закуской. Что бы ни говорили и ни писали, но спиртное является эффективным транквилизатором.

Шло время и я не мог не видеть, что моё винопотребление, хоть и «культурное» и не критическое по объему, всё больше становилось регулярным. Успокаивало то, что на моём здоровье это не сказывалось. Однажды прочитал где-то о существующих в мире классификациях алкоголизма. Понравилась и запомнилась американская, согласно которой алкоголизм начинается в момент, когда человек входит в конфликт с социальной средой, когда из-за алкоголя страдают семья, работа, управление автомобилем и т.д. У меня на всех жизненных направлениях было «ровно», на работе, например, к пьющим меня никак не относили, дома эту тему никто никогда не поднимал. То есть я был «социально ответственным».

Следующее десятилетие, до начала 90-х было для меня самым счастливым. В семье всё было хорошо, купили дачу и затем новый автомобиль. Очень много и успешно работал в институте (выходили статьи и книги, делал изобретения и внедрял их, был приглашён по своим работам в загранкомандировки, что было в те годы большим успехом, начал думать о докторской диссертации). В выходные дни, по праздникам и в отпусках всей семьёй много работали на даче, что существенно улучшало наше благосостояние. Кроме обилия фруктов и овощей, в том числе ранних, держали в количестве до 100-150 бройлерных кур. Курица, зажаренная в духовке или шашлыком, были обычными блюдами. Но самое главное, в контексте темы данной статьи, я научился делать хорошие вина: вишнёвое, сливовое, яблочное, малиновое, виноградное. В те годы спиртные напитки мы не покупали, они были хуже наших домашних. На даче были построены баня и небольшой бассейн. Сочетание всего перечисленного повысило до предела «культуру» винопотребления. Вечером в субботу на шашлык из кур и на вино с баней часто приезжали гости. И так шло много лет.

Но счастье бесконечным не бывает. Наступили 90-е годы.

В институте резко сократили финансирование научных тем, не приносящих быстрых доходов. Многие сотрудники, особенно кто помоложе, полностью или частично занялись коммерцией. Мотивация труда в науке и перспективы карьеры резко упали. Научные лаборатории, группы стали распадаться. Остались те немногие оптимисты, кто ждал, что всё вернётся и будет как раньше, и те, кто был на всё согласен.

Пришлось и мне думать о выживании. К купле-продаже товаров я не приспособлен на генетическом уровне, это отпадало. Идти в финансовую сферу означало окунуться в околокриминальную среду, это тоже не для меня. Были попытки найти своё место в рекламном бизнесе, но не получилось, не было «начального капитала». Оставалось заняться тем, что было ближе моему технически изобретательному уму и рукам – организовать производство металлоизделий, пользовавшихся в то время повышенным спросом: металлические двери, решётки, ограждения, запоры, сейфы, противоугонные устройства, торговое оборудование. Это не та сфера, где можно было разбогатеть, но пережить самые тяжёлые годы помогло.

Параллельно знакомился с «рыночной экономикой». Возникало множество вопросов, на которые имелось в средствах массовой информации такое же число неопределённых ответов. Старые учебники по экономике уже не годились, а новых ещё не было. Невольно по инерции, приобретённой в науке, анализировал факты и сопоставлял с накопленными знаниями. Постепенно к концу 90-х годов пришло решение систематизировать доступную информацию по экономике и найти способ её понимания.

Когда уходил из науки, мне говорили и сам об этом думал: надо защитить докторскую диссертацию, поскольку эта учёная степень в любом случае лишней не будет. Но я для себя этот вопрос решил так – вместо докторской диссертации по горному делу, которая сейчас уже никому не будет нужна, разберусь в мало понятной экономике и напишу на эту тему книгу.

Тут уже подошло время оформлять пенсии и мне и жене. Они хоть и небольшие, но регулярные.

Представленная выше фотография является исторической в массштабе моей жизни. Сентябрь 1999 г. Мне исполнилось 60 лет. Субботний вечер на даче. Я уже попарился в бане, но сижу задумчивый и грустный. Перед баней спросил у жены, сохранилась ли моя голубая полосатая пижама, которую купил давно, но так и не носил из-за её излишней вычурности. В тот вечер я впервые за многие годы не выпил как обычно пива или вина. Вечером, к тому же после бани. Поэтому был грустный и задумчивый. Мой желудок ждал, просил и требовал того, к чему привык. Но я тогда уже решил прекратить эту традицию и произвёл насилие над своим организмом.

И уже 20 лет как соблюдаю полный запрет на спиртное.

Что же меня привело к такому «подвигу»? Ведь никто на меня извне не воздействовал и, глядя на фотографию, был ещё в неплохом состоянии.

Время жизни, отведённое человеку, является главным его ресурсом. Его надо расходовать рационально, то есть с пользой для себя и других. Особенно острым этот вопрос становится в зрелом и пожилом возрасте.

Каждый человек вправе определять цену своего времени. Есть такие люди, кто не знает как «скоротать» свободное время, не знает, чем бы заняться. В таких случаях «культурное винопотребление» может быть полезным средством: выпил, поужинал, посмотрел телевизор и лёг пораньше спать. Но если у человека в запасе есть чем заняться, особенно умственно, и его первой проблемой является нехватка времени, то употребление спиртного принципиально входит в противоречие с жизненными задачами.

Не являясь специалистом в области биологии человеческого мозга, по своему опыту убеждён, что мозг не нуждается в бездействии ради «отдыха». Он всё время должен работать, даже во сне. Отдыхом для мозга является чередование человеком родов деятельности – интеллектуальной, психической и физической. Природа создала очень надёжные механизмы для сохранения непрерывной работы мозга. Не всем известно, но есть в человеке аварийная, чрезвычайная система спасения мозга – «виллизиевый круг кровообращения». Он находится в нижней части головы и содержит 200 граммов крови, которая в течение нескольких минут может поддерживать жизнь мозга.

Создав даже такой изощрённый механизм, природа оказалась бессильной защитить мозг от химического вещества – спирта. Даже наоборот, в определённых количествах пищевой спирт может быть приятен мозгу. Но длительное присутствие спирта в организме даже в небольших количествах ведёт к привыканию и зависимости, то есть к трудно преодолимой тяге получить его. Повторим – нет природного механизма защиты от этой тяги. Единственным способом предотвращения и преодоления алкоголной зависимости является разумное волевое усилие человека. Усилие должно быть своевременным, пока коварный враг – алкоголь – ещё не занял ключевые позиции в мозге.

«Нетрезвое» состояние мозга является противоестественным: его работа нарушается, резервы уходят на борьбу с ядом. Результаты этой борьбы очевидны – головная боль, высокое давление, расстройство функций организма. Пытаться работать умственно или физически в нетрезвом состоянии – это то же, что ездить на явно неисправном автомобиле. Организм молодого человека какое-то время может выдерживать такой мазохизм, но в пожилом возрасте это недопустимо.

На Востоке принято мерить жизнь не только годами, но и циклами, например из 12 лет. У меня жизнь получилась по-восточному. После 60 я начал новый, шестой по счёту жизненный цикл. Говоря по-нашему, начал новую, абсолютно трезвую жизнь.

Мне приходилось слышать такое: «я никогда не пью один, только с кем-то, значит, я ещё не алкоголик». В этом суждении не всё однозначно. Можно смотреть на алкаголь как на лекарство, или, наоборот, как на яд, которым сознательно травишь себя. В любом случае лучше пить в одиночку. Поиск партнёров по питью в большинстве случаев является результатом безволия, безответственности или простого расчёта облегчить процесс поиска возможности выпить.

Культурное винопотребление, конечно, лучше некультурного. Но и оно не является спасительным вариантом, поскольку может неожиданно и быстро перейти в некультурное. Разумнее распрощаться со спиртным полностью.

Что мне дал полный отказ от спиртного?

• Показал мне, моим близким и, возможно, некоторым другим людям, что можно в 60 лет начать новую более разумную жизнь, физически и умственно активную и успешно пребывать в этом режиме (уже 20 лет);

• Приятно удивлён, что жизнь без вредных привычек не требует особых дополнительных усилий воли, не сопровождается психологическими (психическими) неудобствами. Наоборот, жить стало приятнее и легче;

• Я сумел осуществить свой серьёзный интеллектуальный план – написал книгу о моём понимании экономики и планомерно осуществляю её распространение. Это придаёт мне жизненные силы;

• Несмотря на уже приличный возраст, мы с женой живём самостоятельно и пока не создаём проблем для своих детей.

  • Кстати, о наших детях. Когда они учились в старших классах, им предоставлялось право за праздничным столом пригубить вина. Это снимало у них интерес попробовать спиртное где-то вне дома. Сейчас они почти не употребляют алкогольные напитки.

    • Ещё о здоровом образе жизни: http://obrazi-ekonomiki.ru/obraz-zhizni