Впервые русские власти стали беспокоиться о судьбе своих тихоокеанских владений и необходимости их защиты еще во время Второй Камчатской экспедиции. В одном из документов 1737 г. указывалось: "Единственно только нам и границам нашим на предыдущие времена необходимо потребную безопасность ищем и получить желаем, дабы не принужденными быть впредь на всякий час таки к оружию притекать, когда сим нашим беспокойным соседям охота придет на наши границы нападение иметь".

Интерес иностранных государств к русским открытиям на Тихом океане проявился сразу после Первой (1725—1730 гг.) и Второй (1733—1743 гг.) Камчатских экспедиций. Не случайно Екатерина II засекретила экспедиции П. К. Креницына — М. Д. Левашова (1764—1770 гг.) и И. И. Биллингса — Г. А. Сарычева (1785—1793 гг.). Уже в 1735 г. в Париже вышла книга Ж. дю Альда о русских открытиях на северо-востоке Азии, где была воспроизведена копия карты участника Первой Камчатской экспедиции П. Чаплина, составленной в 1729 г. На карте были изображены Камчатка и Чукотка. В 1760-е гг. в Англии были опубликованы работы Г. Ф. Миллера об итогах Второй Камчатской экспедиции и книга С. П. Крашенинникова "Описание земли Камчатки".

После побега с Камчатки во Францию в 1771 г. М. Беньевского русские власти стали опасаться нападения на Камчатку французской эскадры, так как путь сюда стал известен иностранцам. Еще более обеспокоили русские власти посещения российских тихоокеанских владений кораблями Дж. Кука в 1778 и 1779 гг. и Ж. Ф. Лаперуза в 1787 г.

В 1786 г. в Петропавловске появилось первое иностранное торговое судно — английский транспорт с товарами из Калькутты. Его заход был связан с тем, что участники экспедиции Кука смогли выгодно продать пушнину, приобретенную ими в северной части Тихого океана. Это вызвало интерес у других англичан, и в 1786 г. в Петропавловск отправилось коммерческое судно. Его посещал "отец" Русской Америки Г. И. Шелихов. Из Петропавловска это судно направилось на Командорские острова, рассчитывая на добычу котиков, и там разбилось.

Выгоды торговли пушниной пробудили интерес к ней у Джона Леонарда, участника экспедиции Кука. Он попытался организовать плавание к русским берегам на собственном судне, но оно оказалось непригодным. Тогда Леонард решил пробраться на Дальний Восток через Россию, достиг Якутска, но был задержан и выдворен из России по приказу Екатерины II.

В июне—июле 1789 г. Петропавловск посетило английское торговое судно, принадлежащее Бароли. Но особенно сильную тревогу в Петропавловске вызвали слухи о готовящемся нападении на Камчатку английского пирата-капера Кокса, который во время русско-шведской войны 1790—1791 гг. поступил на шведскую службу и отправился в Тихий океан на судне "Меркурий". В связи с этим 28 февраля 1790 г. генерал-губернатор Восточной Сибири И.А. Пиль приказал командиру Петропавловского порта следить за тем, чтобы ни одно иностранное судно "не могло приставать к гавани до тех пор, покуда не изведается со стороны нашей, что сии иностранцы несут для нас"

В 1807 г. Петропавловск посетил известный английский мореплаватель Арчибалд Кемпбелл.

В Европе внимательно следили за новыми русскими открытиями в Тихом океане. В 1774 г. там была издана карта петербургского академика Я. Штелина, на которой были изображены открытые русскими промышленниками и мореходами Командорские, Курильские, Алеутские острова и побережье полуострова Аляски. Этой картой во время своего плавания в Арктику в 1778 г. пользовался Дж. Кук. При встрече на острове Уналашка в октябре 1778 г. с русским штурманом Г. Г. Измайловым Дж. Кук показал ему и его товарищам карту Я. Штелина, на которой те указали ряд неточностей. Г. Г Измайлов позволил Куку снять копии с двух своих карт. На первой были изображены Охотское море, Курильские острова и Камчатка, на второй — открытые русскими острова к востоку от Камчатки до Аляски.

Непосредственные попытки организации иностранного китобойного и рыбного промысла у берегов Камчатки связаны с именем американского коммерсанта Питера Добелла, впоследствии принявшего российское подданство и назначенного русским консулом в Манилу на Филиппинах. В августе 1812 г. Добелл привел в Петропавловск два торговых судна, приобрел здесь участок земли для строительства дома и склада для товаров. Добелл представил русским властям план развития торговых связей Камчатки со странами тихоокеанского бассейна. Он предлагал превратить Петропавловск в базу торговли пушниной на тихоокеанском севере и организовать здесь китобойный и рыбный промысел. Его план был поддержан русскими властями и одобрен императором Александром.

«сверх того, около наших берегов находится множество китов, для ловли коих нет в Камчатке ни способов, ни людей. Для сей важной торговой отрасли г-н Добелл… удобно может предложить… американским судам производить сию ловлю, а их обязать за это платить в казну известный с тона по величине судна процент. Таким образом, без всяких со стороны нашего правительства пожертвований, Камчатка может по времени содержаться значущим торговым портом".»

Этот план вам ничто не напоминает? Пустить иностранцев в свои воды ловить рыбу и зверя и брать деньги, которые они якобы добровольно будут давать.И для этого не забудут заходить в Петропавловский порт.

К примеру пустить к Курильским островам 1000 японских мару и контролировать лов двумя судами береговой охраны?

В 1818 г. пришли сразу три американских китобойных судна. Американцы намеревались создать здесь китоловную компанию. Это встревожило жившего в Петропавловске представителя Российско-Американской Компании Николаева, который доложил о своих опасениях в Петербург. Правление РАК, поддержанное тогдашним генерал-губернатором Восточной Сибири М. М. Сперанским, добилось отклонения замысла американцев, учитывая невозможность контроля деятельности американской компании и реальную возможность потерять Камчатку. Граф Я. О. Ламберт писал, что если бы мы потеряли Камчатку, то вскоре потеряли бы все земли к востоку от Байкала и Лены.

Одновременно американские китобои активизировались в Америке. Помимо хищнической охоты за китами, морским зверем и добычи рыбы, они грабили селенья, выменивали за спиртные напитки и безделушки дорогие меха, моржовую кость и другие ценности. Обычно проходили несколько китобойных шхун с 30—35 членами экипажа. В 1847 г. начальник Камчатки Машин в целях безопасности населения вынужден был ввести новый порядок поведения иностранцев в Петропавловске.

В 1849 г. в Охотском море под командой американского китобоя Ройса действовала флотилия из 154 судов. Они добыли 206.850 бочек китового жира и 2.480.600 фунтов китового уса. Только в Охотском море в тот год побывало 250 иностранных китобойных судов, в 1850 г. — 144, в 1851 г. — 145. Среднегодовой доход китобоев от охоты в русских водах составлял 8 млн. долларов.

Китобои были вооружены до зубов. Например, шхуна "Марта" под командой Геджеса имела четыре шестифунтовых орудия, восьмифунтовую пушку и два фальконета. Вооружение команды составляли солдатские ружья. В запасе у нее были карабины со штыками, пистонные винтовки, сабли и пики. Груз "Марты", предназначенный для торговли с чукчами, состоял из 4000 бутылок рома, 2408 фунтов табака и тысячи каменных свистулек. Таким образом, они, помимо охоты за китами, собирались не только выгодно обменять эти товары, но и помощью оружия грабить местное население. И это только одно судно из сотен.

Несмотря на меры, предпринимаемые русскими властями по охране дальневосточных морей, ситуация не изменилась и в последующие годы. После некоторого спада китобойного промысла в 1870—1880-х гг. американцы возобновили его в 1888 г., добыв в русских водах Берингова и Охотского морей за год около 20 тыс. баррелей китового жира и более 327 тыс. фунтов китового уса.

В 1870 г. русские власти заключили с американской компанией "Гутчисон и Кооль" договор сроком на двадцать лет на право промысла пушнины на Командорских островах и острове Тюленьем. За два десятилетия с 1871 по 1891 гг. только на Командорских островах компания добыла 766.874 котика, 16.154 песца, 1808 каланов (для сравнения: русские промышленники в середине XIX в. промышляли около 4000 котиков в год, то есть в десять раз меньше). Но помимо этой легальной добычи продолжалось и браконьерство. Например, в 1892 г. 90 американских браконьерских судов добыли в Беринговом море 80 тыс. котиков, в 1893 г. — 102 тыс. И это несмотря на то, что в Беринговом и Охотском морях в 1870—1890-е гг. несли дозорную службу русские военные корабли: клиперы "Всадник", "Стрелок", "Разбойник", крейсеры "Африка", "Гайдамак" и др.

Но если на Каспии и на Черном море браконьерство носило примитивный характер и осуществлялось местными жителями, то на Севере и, особенно, на Дальнем Востоке русскими морякам пришлось столкнуться с хорошо оснащенным, вооруженным и, поэтому, наглым расхищением национальных богатств.

В 1891 г. монопольное право легального промысла морского зверя в русских водах было передано "Русскому Товариществу котиковых промыслов" (1891-1901), а затем "Камчатскому торгово-промышленному обществу" (1901-1910), акционерами которых являлись даже члены Императорского Дома. Установленный для них "лимит" составил 200 тыс. котиков и 2500 каланов в год. Но естественные популяции не могли восполнять даже легальную убыль, поэтому браконьерство серьезно затрагивало экономические интересы высокопоставленных акционеров.

Кроме интенсивного легального промысла русские природные богатства подвергались сильному прессу незаконного, иностранного. Конец XIX века был отмечен экспансией иностранных промышленников (преимущественно английских, американских и японских) на биологические ресурсы русского Дальнего Востока. Основными объектами браконьерского промысла стали северный морской котик (Callerchinus arsinus) и морская выдра калан (Enhydra lustris). В меньшей степени добывались киты (преимущественно кашалоты Physeter catadon) и идущий на нерест лосось (японскими рыболовными судами). С одной стороны этот процесс стимулировался большим спросом на мех морского зверя в Европе и Китае; рыбу, китовое мясо и жир — в Японии, с другой — истощением традиционных промысловых районов. В поисках новых районов охотники все чаще вторгались в русские воды. После того, как 1891 г. США и Великобритания запретили бой морского зверя в восточной части Берингова моря, основной промысел сместился в заповедные, но практически неохраняемые русские воды. “... Но жены Ваши любят мех, есть деньги у них, и вот Шхуны в морях, запретных для всех, рискуют из года в год. Японцы, британцы издалека вцепились в Медведю в бока, Много их, но наглей других - воровская янки рука...”

Быстроходные браконьерские парусно-паровые китобойные и зверобойные шхуны (в отдельные годы до 200 судов), оснащенные гарпунными пушками и ружьями незаконно били китов и морского зверя у берегов Сахалина, Камчатки, Командорских островов, за бесценок скупали меха у туземцев, спаивали их. Основной удар пришелся по дальневосточным популяциям северного морского котика и калана, которые были практически полностью уничтожены ко времени подписания Вашингтонской конвенции 1911 г. Хотя незаконная добыча зверя в русских водах и приносила хорошую прибыль, наказание за браконьерство было суровым.

"Горько бросить корабль и груз - пусть их забирает черт! Но горше плестись на верную смерть во Владивостокский порт...русский закон суров - лучше пуле подставить грудь, чем заживо кости сгноить в рудниках, где роют свинец и ртуть..."