Пыль и кровь. Очерки Второй Чеченской Войны.

Выкладываю для удобства восприятия полный вариант документальной повести - одним фрагментом, с некоторрыми дополнениями и новыми главами

Глава первая

Портал между мирами

Война – это параллельный мир. «Там странно все, там все наоборот, там не найдёшь ни правых, ни неправых» - поётся в песне о Чеченской войне.  Вот это самая Чечня и стала для всех нас эдаким параллельным миром. А Моздок – вратами в него.  Эдаким порталом в иное измерение. Куском реальности между двумя мирами с прокалённой горячим летним солнцем взлётной полосой, на которой стояли транспортные вертолёты МИ-8 и вертолёты огневой поддержки «Ми-24», заруливал на посадку транспортный АН-72, прозванный за поднятые высоко турбины «Чебурашкой». Взмывает пара «Грачей» и уходит на бомбёжку – отрабатывать засевшие в горах незаконные вооружённые формирования.

Лето 2000 года.  Странное и беспокойное время перемен. Тогда лопались  загноившиеся нарывы, хирургически удалялись распухшие во время ельцинской эпохи катастроф опухоли. Но главная и самая ноющая рана была Чечня.

Время было такое, что властям не верил никто – ни работяги, ни сержанты, ни генералы. Время потерь и поражений. Россия балансировала на грани полного развала. Парады суверенитетов, первая чеченская война, закончившаяся позорным Хасавюртовским миром. Чувство, что живёшь в доме, который держится  на  бракованном клею, а тут еще землетрясение подоспело, и вот-вот все конструкции расколются и рухнут.

В прошлом году был знаменитый рейд Басаева. Бандиты от самодовольного ощущения собственной крутости и непобедимости совсем перестали дружить с реальностью и думали, что им удастся отколоть от Российской Федерации Дагестан. Мы тогда уныло предполагали, что выпрут их и опять договариваться будем не пойми о чём. Ан нет,  навалились на бандитскую республику Ичкерия всеми оставшимися федеральными силами. И перемолотили всю оборону и многочисленные их силовые, считай бандитские, структуры.

К лету активные боевые действия уже были закончены. Боевики по привычке сбежали в горы и растворились по аулам, перейдя к любимому роду деятельности – стрельбе из за угла и зарослей. Террористическая активность была высокая. Остро стоял вопрос наведения общественного порядка, воссоздания полноценных органов власти на освобождённых территориях.

Ещё в Великую Отечественную войну это было – плечом к плечу с армией в освобождённые города входили сотрудники НКВД, и тут же создавался территориальный отдел. И отныне там была советская власть. Был милиционер. А остальное нарастёт.

Вот и сейчас – на освобождённых от бандитов территориях тут же создавались правоохранительные органы. Из сотрудников подразделений МВД с разных регионов России формировались так называемые временные отделы внутренних дел. Фактически – эдакий гарнизон,  порой осаждённый. Островок  и оплот русской государственности в бушующем море бандитско-ваххабистского беспредела.

В перспективе их должны были сменить постоянные отделы. Но это в перспективе. Пока же вся тяжесть по борьбе с бандитизмом, по охране общественного порядка ложилась на плечи ребят, собранных со всей России.

Для мудрого присмотра за деятельностью подразделений криминальной милиции в эти ВОВД направлялись советники из Главного управления уголовного розыска МВД России.

Вот и меня однажды осчастливили вопросом, как я отношусь к экстремальному туризму? Горячие точки, конечно,  дело добровольное. Вполне можно отказаться – мол, больной, хворый, трусливый. Поищите кого другого. Вот только таких случаев практически не было.

Начальником Главка тогда был Иван Филиппович Храпов. Он сам годами не вылезал из  этих горячих точек. И многое прощал тем, кто там побывал и проявил себя. Кроме того было такое  негласное пожелание сверху – всех сотрудников центрального аппарата МВД России, а также значительную часть личного состава с территорий,  прогнать через Северный Кавказ. Чтобы знали, как Родину любить, набрались боевых навыков, да и вообще бы не понаслышке знали, что такое сохранение единства России. Ну что же, многих все эти бесконечные конфликты отточили – и профессионализм, и мораль, и систему ценностей. Мозги на место встали, люди окончательно осознали, на чьей стороне они в этой жизни.

Некоторые спились. У некоторых просто что-то сдвинулось, и специфические контртерростические методы они стали использовать и дома.  Была категория людей, которые просто сошли с ума – как один герой из Калининграда, после нескольких командировок  начавший с подельниками грабить и убивать людей – привык к крови на войне.

Вот так и получается. Вызывает тебя начальник отдела. Спрашивает так ласково:

- Поедешь?

А ты понимаешь, что возможно спрашивают тебя не о том, поедешь ли ты на Кавказ, а о том, жить тебе или погибнуть.  В ответ только пожимаешь плечами:

- Прикажете – поеду.

В общем, где наша не пропадала.

Собрали нас таких целую группу советников – в каждый отдел, да ещё в руководство временной группировки. Предполётные хлопоты. Вещевой склад, где получаешь зелёный камуфляж и берцы. С усмешкой смотрю на себя в зеркало. Ну что же, снова здравствуй, родная армия. Все же восемь лет тебе отдал. Не так и надолго мы с тобой расстались.

Извлекаешь из сейфа  своё табельное оружие – ПМ. Выпендриваться и получать АПС (Автоматический пистолет Стечкина) не стал, хотя проблем с этим не было.  Тяжёлый, зараза. Вещь в Чечне авторитетная, такие только у солидных полевых командиров. Но и грохнуть за неё могут запросто – чисто чтобы забрать. У горцев от вида АПС трясучка начинается, они аж вибрируют от вожделения. Ну а пулемёт, коль понадобится, на месте дадут.

Потом распределение по районам. 

- Не, единственным популярным писателем в МВД рисковать не будем, - со смехом восклицает один из руководителей Главка на совещании. – Ему бы чего побезопаснее.

Побезопаснее – это Шелковской район. Там и правда было поспокойнее.  Это старые казачьи земли, отделённые от основной территории Чечни Тереком. Боев там особо жарких не было.  Боевиков вышибли относительно быстро и безболезненно, без потоков крови и разрушений.

Ну что, собрались. Упаковались. Пора в дорогу.

ГУУР тогда в Министерстве был в почёте. Не так, чтобы нас сильно баловали какими-то благами, орденами, призами и подарками, но розыск реально уважали все, начиная от кадровиков и хозяйственников и кончая штабистами, которые в принципе не уважают никого. Поэтому для нашей советнической группы выделили аж целый самолёт. Винтовой АН-26, старенький, прилично раздолбанный, трясущийся, как в лихорадке, страшно шумный, с ведром вместо сортира.  Спартанский такой самолётик. Медленный. Поговаривали, что раньше он принадлежал нашему бывшему Министру Куликову. Наверное, тогда он был покомфортабельнее, и сортир, и  финтифлюжки разные статусные имелись. Но мягкие удобные кресла остались.

Военный аэродором Чкаловский под Москвой. Сверка полётных списков. Перекличка. Толпа в камуфляже, с сумками, чемоданами, кто-то с автоматом, кряхтя, забирается по лесенке в чрево военно-транспортного самолёта. Родственников и провожающих не было.

Военно-транспортными самолётами летал я далеко не в первый раз. Дагестанскую группировку между двумя чеченскими войнами посещал, было дело. Тогда был АН-72, достаточно комфортабельный. И до Моздока мы летели часов двенадцать. Останавливались, как рейсовый автобус, на каждой остановке, подбирали пассажиров, груз – полевую кухню, ящики со снарядами, а обратно везли ящики с осетинской водкой.

Сейчас вышло быстрее. Путь был прямой. Но тоже трюхали очень долго.

Когда самолёт взмывал, наверное, у каждого в голове крутился нервный и отчаянный вопрос: «А вернёмся ли?» Но опера – народ не шибко чувствительный и склонный к рефлексиям. И отлично знает, как развеять грусть-тоску. Самый простой и действенный способ - соревнования по любимому русскому народному спорту – литрболу. И пусть у нас ребята в этом деле были не профессионалы, а больше любители, но  потенциал у некоторых гигантский. Например, похожий по комплекции и окрасу на медведя гризли старший важняк зонального отдела, он же бывший начальника угрозыска Байконура, за своими бесконечными и довольно смешными байками о пьянстве и космонавтах, а часто и все в одном комплекте, спокойно мог уговорить бутылочку-другую водочки и даже не заметить. Другие литрболисты ломались куда быстрее, а некоторые ещё были склонны к буйству и неадекватным поступкам. А под ногами десять тысяч метров. И оружия полно… Но ничего, приземлились. И даже вышли на своих ногах. Главные алкогольные разборки и чудачества боевых товарищей ждали впереди.

Шасси ударились о бетонку аэродрома Моздок. Раньше мощная авиабаза морской и стратегической авиации, тут стояли стратеги ТУ-95. Перед началом Первой Чеченской стратеги с их атомными сюрпризами убрали с глаз подальше – на базу в Энгельс, остались одни лишь мощные капониры. Теперь это фактически фронтовой аэродром. А для нас тот самый перевалочный пункт, врата между пространством мира и войны.

Военных в самом осетинском городе Моздок было много. Прифронтовая зона. Тут всё заточено под нужды федералов. 

Мы расселились в гостинице. Потом вся наша сплочённая компания сняла кабак, удививший демократичными ценами и прекрасной кухней. Отрывались по полной, и каждого так легонько, но навязчива, долбила мысль –  а не последние ли дни в этой жизни гуляем?

Многие надегустировались местным вином и осетинской водкой в дым. Ну а дальше - раззудись плечо молодецкое. Ночью просыпаюсь от истошного вопля:

- Ах ты, шакал! А ещё в одном отделе работаем! Да я в тебя сейчас из Стечкина все двадцать патрон уложу!

В ответ – матюги, витиеватые и где-то даже изысканные.

Выскакиваем с моим соседом в коридор. Там два оперативника из розыскного отдела держат друг друга за ворот. По пьяни начали выяснять отношения - слово за слово, и нате – всех двадцати патронов для друга не жалко.

Так вошли в раж, что стало понятно – вот-вот у нас начнутся первые потери. Со всеми сопутствующими разборами полётов.

Налетели всей толпой, начали растаскивать допившихся чудиков. А те лоси оба здоровенные, брыкаются, схватили друг друга крепко, как спасательный круг, и всё к кобуре тянутся. Но кое-как справились. Угомонили.

С утра – рейсовый бронепоезд. Им ещё с Первой войны возят команды из Моздока и до Гудермеса. Нам отвели целый вагон. Ясное дело, такое надо отметить. Через некоторое время по полу катались бутылки. Народ пришёл в боевое состояние – мол, всех порубаем.

Дзинь – бронепоезд тормозит. Здравствуй, Гудермес…

 

Глава вторая  

Дела штабные

Гудермес  – город не шибко большой. И не сильно разрушенный. Точнее, почти целый. На окраине только пара блочных многоэтажных домов стоит – без стёкол, с проломами. Это по ним артиллерия отработала.  Но,  благодаря Кадырову старшему, город боевики сдали практически без боя.

Город запружен сотрудниками МВД, военными. Некоторые доблестные сотрудники МВД имеют вид разудалый и пьяный. Как будто только что город взяли и пустились во все тяжкие – поток и разграбление.

 - Что творится у вас? – спрашиваем сопровождающего.

- Да не обращайте внимания. Дело привычное. Это Питерский ОМОН гуляет. У них замена, вот на радостях и отрываются. От избытка чувств своему командиру, подвернувшемуся под горячую руку, лицо начистили. Но  это бывает. Смена пройдёт – успокоятся.

В штабе царит штабная работа. Все кому-то докладывают. Готовят сводки. Рация звенит:

- Взрыв фугаса. Есть двухсотые.

- Колонна попала под обстрел боевиков…

Мы шатаемся как неприкаянные и пытаемся проникнуться новыми реалиями, в которых нам предстоит провести целый месяц. Обстрелы, взрывы. Проводки колонн.

За нами приезжают из соответствующих отделов и разбирают - ну, прям покупатели с войсковых частей за солдатами нового призыва. В конечном итоге остаюсь я и ещё пара человек – куда-то наши будущие подельники и сослуживцы запропастились.

В этом мельтешении ощущаю себя не в своей тарелке. Чего творится? Куда приткнуться? И вокруг все такие тёртые,  бывалые, важные, чувствуют себя как рыба в воде. А ты будто под обстрелом – все косятся, губы кривят – мол, что за крендель.

В уголовном розыске докопался, помню, до меня какой-то подполковник, один из местных руководителей. Такое высокомерно-презрительный  и вместе с тем напористо-болтливый -  ну чисто блатной разводчик на дешёвых понтах.

- А чего вас сюда прислали? – бросает весомо. - А зачем вы тут нужны? А какие такие советы вы давать будете?

В общем, он тут центровой, а мы, масквичи такие сякие, под ногами путаемся. Я тогда ещё сановной наглости не набрался, поэтому отшить его не решился в положенном по должности стиле – типа, тебя не спросили, твоё место сбоку в десятом ряду. К моим страшим и грубым товарищам, гад, не вяжется – знает, каких матюгов огребёт… Настроение, собака, испортил. А тут ещё не едут за мной. И где ночевать? В общем, настроение как в детсаду у ребёнка, за которым вовремя не пришли.

Кстати, подполковник тот потом к нам в станицу Шелковскую приезжал. Понты куда-то делись, понял, что иметь недоброжелателя в ГУУР МВД России чревато для карьеры, потому уже был весь такой сочувственно вежливый. В общем, артист.  Я так не лицедействовать не умею.

Наконец, появился начальник Шелковского ВОВД, высокий такой, круглолицый и вежливый. Пожали друг другу руки, представились – и по машинам.

Три Уазика – один начальственный, и два сопровождения с омоновцами. На окнах болтаются наспех пришпандоренные бронежилеты – чтобы шальная пуля не настигла.

Военные колонны. Танки. Блокпосты. Республика Чечня – треть от Московской области, наполненная, как тыква семечками, военными, бронетехникой, террористами, оружием, взрывчаткой. Центр сосредоточения российских и даже мировых страстей. Регион, куда весь мир готов плеснуть свой бидончик керосина.

Терек с разрушенными арками бетонного  моста. Понтонный мост, который после вчерашних дождей немного не доходит до берега.

И вот станица Шелковская. Временный отдел.

Там суета царит. В самом центре станицы стрельба. Подняли личный состав в ружье. Думали боевики. Оказалось, поддатый офицер своих поддатых контрактников вывел на работу, и таким образом подгонял, стимулировал пальбой трудовую активность.

Вот и начались такие вот странные будни на освобождённой от бандитов территории…

 

Глава третья    

Краснодарцы

Обычно за каждый сводный временный отдел отвечал какой-то субъект Федерации. Шелковской ВОВД комплектовался из сотрудников ГУВД Краснодарского края.

Фотография передо мной. Люди, с которыми тогда пришлось немало поколесить по чеченским пыльным дорогам. Вот начальник криминалки – в миру руководитель КМ одного из районов на морском побережье, улыбчивый, полноватый, коммуникабельный, высокопрофессиональный  и в общем достаточно позитивный человек. А вот начальник угрозыска. Для него война не в новинку. Ещё на срочной службе полтора года оттрубил в Афгане военным водителем. Прекрасно знал на своей шкуре, что такое мерять колёсами военные дороги, километр за километром, когда справа фугас, а слева засада. Он в душевном смятении некотором. Как раз перед командировкой потерял своего руководителя и товарища – начальника розыска города Краснодара. Того расстреляли бандиты. И теперь все мысли были о том, кто это сделал и как найти убийц. Все версии в свободное время строил. Говорил, что погибший был настоящим мужиком и опером, и отомстить за него – это долг.

Впечатления у меня от краснодарцев остались самые положительные. Ребята не капризные были, добросовестные, не алчные. И коррупционеров,  которыми якобы славится юг России, там что-то не наблюдалось.

Врезался в память специфический говор и едкий южный юмор на грани еврейского. Как-то говорили с одним таким массовиком-затейником по поводу порядка выдвижения на очередные мероприятия, мол, стоит ли мне в их машину забираться.

- Не, мы чужих в экипаж не берём, - лыбится опер. – Потому что у нас ребята проверенные в бою. Как стрельба начинается – мы из машины, врассыпную, и своим ходом каждый до отдела добирается через вражескую территорию…

Атмосфера – вечное зубоскальство, шутки, подначки, ну и просто идущие в комплекте с боевыми действиями у ментов и военных разговоры о том, где бы пожрать, выпить, да и о девках. Нормальный военный быт. Большинство как-то быстро вжились в экстемальную реальность.

Ну а у некоторых крышу снесло капитально. Не от того, что пули над головой свистят или фугас рядом шипит.  Просто от самого факта, что ты в центре пусть и вялотекущей, без бросков на вражеские доты, но всё же войны. Как её не назови – наведение конституционного порядка, контртеррористическая операция, но на деле война она и есть война. Пусть уже не в горячей стадии, как несколько месяца назад, без лихих атак и артналётов. Но это сути не меняет. Здесь стреляют. Здесь совсем рядом пусть порядком потрёпанный, но ещё имеющий силы, злость и оружие с боеприпасами враг.

Это чувствуется сразу, как только пересекаешь границу района боевых действий. Будто рвёшь какую-то ленточку. И главное ощущение – рядом смерть. Она вообще в жизни идёт человеком всегда рядом. Вон, и в мирное время кирпич упадёт, Кондрат прихватит. От неё, костлявой, никто не застрахован. Но в мирное время она где-то прячется, присутствует незаметно.  А здесь она рядом, на расстоянии вытянутой руки. И не устаёт махать своей косой. Она в сводках, пестрящих информацией о подрывах и погибших. Она в ночных обстрелах. Она напоминает о своей близости холодком по твоей спине, когда въезжаешь в населённый пункт, где, по оперативной информации, хоронятся бандиты и ваххабиты.

Большинство людей легко переключаются на новые реалии. Если уж сподобился согласиться на такую военную авантюру в мирное время, то уже не трус. Но когда касаешься своими пальцами ткани войны, то в любом случае сдвигается восприятие. И некоторые начинают чудить. Кто-то замыкается в себе. Кто-то распоясываются. А кто-то реально дурит.

В спальном кубрике уголовного розыска по стене идут рядком выбоины от пуль.

- Чего это? – удивляюсь я. – Бой что ли был?

- Хуже, - хмыкает начальник розыска. – У нас один дебил тут присутствовал своим бесполезным телом. Так добудет где-нибудь бутылочку горькой. Хряпнет мензурку. И орёт как оглашенный: «Мы же герои!» После чего хватается за автомат и очередь в стену. Ну, наваляли ему, автомат отобрали. Потом простили. А через несколько дней опять – «мы же герои». На этот раз кладёт гранату Ф-1 в алюминиевую кружку и пытается сорвать кольцо. Тут ему уже наваляли существенно. И спровадили по основному месту службы. Такие герои нам без надобности. Пусть у себя геройствуют, Бэтмены.

Это ещё ничего.  Все хорошо, что хорошо кончается. А вот пару месяцев была пересменка. Новички ещё даже дела не приняли, ни в одной зачистке не поучаствовали. Так выходит на плац офицер – кажется, дознаватель. Вытаскивает из кобуры пистолет. И пускает пулю себе в лоб. Что у него в башке было?  Зачем такое творить? Иррационально вроде бы. Просто психика не выдержала реалий войны. Не выдержала самого факта, что он здесь…

База временного отдела расположена в самом центре станицы Шелковская. Расположена, надо сказать, козырно. Раньше здесь было вполне себе монументальное здание Райпотребкооперации. Укрепили его, из кабинетов сделали кубрики. Баньки соорудили – общую  для всех, и ещё ОМОНа с СОБРом,  как куркули одну чисто для себя, с душем. Столовка такая просторная.

В общем, всё как у людей.

Я вместе с начальством обосновался в кабинете бывшего начальника райпотребкооперации. Кабинет просторный – несколько коек влезло спокойно, да ещё огромный начальственный стол стоял. Был и предбанник для секретарши, с работающим звонком – это чтобы по движению пальца босса прискакивать. В этой комнатушке мои сослуживцы, в основном с Азовского моря, развесили воблу и всякую другую рыбку, к которой так и просилось пиво.

В нашем спальном помещении была невиданная тем местам и временам  роскошь. Работающий кондиционер. Он помогал выжить в обрушившуюся на Чечню в  тот год жару.

Пулемётные гнезда и башенка на крыше с дежурящими постоянно бойцами. Заложенные мешками с песком окна, на стене у каждого - схемы с секторами обстрела. У всех своя задача по плану «Крепость» – при нападении на райотдел или расположение – кто куда бежит, где занимает оборону.

Шелковской район считается относительно мирным. Бытует мнение, что боевики его считают спальным – то есть здесь они не воюют, а отлёживаются и залечивают раны, находят отдохновение душой и телом. Но все равно ждать нам можно чего угодно и в любую минуту. Вон, недавно БТР  выезжал с территории, зацепил антенной хитро прилаженную на ветках гранату. Растяжка такая, как раз рассчитанная на то, что антенной заденут. Слава тебе, Господи, никого не ранило, повезло.

Эх, сколько лет не жил я в военных лагерях и городках. Приходится вспоминать военный быт и распорядок, с его дежурствами, хозяйственными делами.

У всех здесь вечная проблема – дозвониться до дома. Мои вообще не знают, что я в Чечне – чего нервировать то их лишний раз? Связь с «Материком» только в дежурке. Там выход только по спутниковому телефону. Да и к тому поди – прорвись. Пользуясь служебным положением, сперва уговаривал дежурного дать позвонить. Звонил. И нарывался на вопрос от родных:

- Ты что там, пьяный?

Спутниковая связь идёт с задержкой и растягивает слова, поэтому полное ощущение, что разговариваешь с вдрызг пьяным человеком.

В основном, пользовались платным пунктом связи, который был рядом с расположением. Ходили туда группами – приказ меньше трёх из расположения хобот не высовывать.  Звонили там все. В общем, если кто-то из боевиков имел походы к пункту связи, то мог бы получить данные о семьях практически всех бойцов.

Вообще,  с защитой личных данных и секретностью в этих Кавказских войнах всегда все было через одно непристойное место. Дикие утечки шли от военных и сотрудников МВД. Мне рассказывали в полку ВВ, как в Первую войну их прапорщик попал в плен. Переговоры начались, вроде договорились его обменять. И ведут его на разговор перед обменом. В палатке восседает за столом Шамиль Басаев, собственной персоной, гордый воин Ислама. Смотрит с насмешкой на прапорщика:

- Фамилия, звание?

Тот отвечает.

Перед Басаевым комп. Он, бегая тонкими пальцами по клавиатуре,  входит в программу, набирает данные. И прапорщик видит краем глаза, что там официальные какие-то списки. Басаев удовлетворённо кивает:

- Есть такой. Числишься пропавшим без вести. Готовьте к обмену.

То есть ему слили в компьютер полностью личный состав бригады внутренних войск. А, может, и всей группировки.

А вояки вспоминают случаи, когда боевики узнавали планы наступлений раньше, чем они доводились до личного состава. Утечки были массовыми. Почему, из-за чего? Да за деньги. За эти проклятые кровавые баксы.

Как все это получалось? Кто за это ответил? Что  это за бардак? За подобные вещи надо сразу к стенке ставить, но что-то о громких процессах по поводу тех, кто бандитам сливал информацию, в том числе и тактическую, я не слышал особенно. Поговаривали, что выявляли все же таковых чекисты и, чтобы не тащить сор из избы, втихаря разделывались – пуля прилетела, и ага.

Всегда и всем, в том числе руководству, твердил, что когда людей посылают в горячие точки, им по полной программе надо делать документы прикрытия, особенно оперативным работникам. Но это же какая сложность, сколько бланков и бумаг извести надо. Через нашу бюрократию шиш прорвёшься. В общем, дела никому нет. А ведь полевые командиры неоднократно давали указание на выявление и расправы над всеми, кто воевал в Чечне на стороне федералов. Поговаривали, что одно время чеченцы, у которых кровная месть, пытались вычислить и натравить киллеров на тех, кто воевал против них. Неважно кого – лишь бы был на их земле с оружием, и тогда кровная месть будет выполнена…

Рядом с расположением раскинулся винзавод. Работающий на всю мощь, производящий различное вино, которое распродавали втихаря. Ассортимент был не слишком разнообразный. Как сейчас помню – литр белого вина стоил двадцать рублей, а литр красного аж целых сорок. Так что со спиртным проблем не было. Хотя, надо отметить,  никто не злоупотреблял. Ребята в основной массе были настроены на тяжёлую работу. Употребление спиртного всячески каралось. Да и пьянство на войне – самый короткий пусть к героической погибели.

Только один раз временный отдел упился чуть ли не в полном составе.

Чего уж скрывать, многие сотрудники согласились на командировку из меркантильных соображений. То есть из-за денег. На милицейскую зарплату тогда особо не разгуляешься. А в зоне боевых действий платили боевые. В месяц получалось что-то около тысячи долларов – для бедного мента сумма очень приличная. Многие мечтали урегулировать за счёт этого свои жилищные проблемы, выбраться из ставшей уже привычной, но тягостной нищеты.

И вдруг в Москве кому-то пришло в голову, что слишком зажрались федералы. Много денежек уходит на них в виде этих самых боевых. Ну и решили по Тереку обрезать два якобы мирных района Шелковской и Наурский. Там же мир, тишина и покой. Какой там был покой – об этом ниже.

Приезжает из Краснодара заместитель  начальника ГУВД, кажется, по тылу. Весь такой суровый и неприступный. И зачитывает решение – мол, вы теперь не на войне, а так, прохлаждаетесь. Так что шиш получите боевые, пашите за командировочные – сто рублей в день. Но это не повод расслабляться. В общем, стоять смирно, не дышать и радоваться, что вас вообще держат на поводке.

В общем, дурацкое такое выступление было. Пилюля, конечно, горькая, но с народом так нельзя. Помягче надо было. В общем, народ это воспринял как плевок.

Ну и что – решили, что дальше будет итальянская забастовка. Отныне ноль инициативы. Пущай кто эти деньги захапал, сам боевиков и ищет.

А тут ещё винзавод рядом. Пошли туда гонцы. В общем, к ночи все упились в хлам, гармошку вытащили, наяривать на ней стали. Чистая банда Махно. И начальство, видя, что личный состав на взводе, даже не реагировало. И мудро сделало.

Потому что народ протрезвел. Проспался. Огляделся. И вновь себя ощутил на острие борьбы. А тут деньги никогда не были главным. А главное -   это победить и выжить. И вести себя так, чтобы стыдно не было перед боевыми друзьями.

В общем, вздохнули. Попечалились. И вновь закрутилась милицейская машина на всю катушку.

Правда, потом руководители все же нашли какие-то способы людям доплатить. Включали в списки боевых выездов, премии выписывали. Но у народа уже какой-то перелом в сознании произошёл. Решили, что деньги вовсе не главное. Стали настоящими людьми войны…

Очередной день начинается. Выезжают ранним утром на зачистку БТРы и УРАЛы. После завтрака собираются группы и отправляются в райотдел – выполнять текущие обязанности. Колесо милицейской машины раскручивается.

А вслед уходящим с какой-то тоской смотрит Ванька. Это огромный, грязно белый, с бурыми пятнами пёс породы дворняга. И взгляд у него грустный, всё понимающий.

Его подобрал располагавшийся здесь Подмосковный ОМОН. Собака пригрелась, освоилась, стала верным хорошим другом для всех, кто в военной и милицейской форме.

А потом ОМОН снялся на передислокацию.  Попал в засаду. Неразбериха. По колонне прошлись боевики и затеяли какие-то мутные переговоры, так что по ОМОНу добавили ещё и свои. Несколько десятков «двухсотых».

Говорят, когда начался тот бой, Ванька в центре плаца вдруг пронзительно и тоскливо завыл и долго не мог успокоиться. Почувствовал за десятки километров, что его друзей уничтожают. Это не байка. Это военная правда…

 

Глава четвёртая

Врачи без границ

- Так, эти кровососы к нам приезжает с инспекцией, - говорит на совещании начальник штаба. – Собираем всех арестованных, рассаживаем в автобусы и вывозим в лес.

- А зачем? – интересуется заместитель начальника ВОВД по общественной безопасности.

- К нам с инспекцией организация «Врачи без границ» приезжает.

- А,    рвачи без границ. Те самые, которые за боевиков воюют?

- Во всяком случае любят их как родственников, - хмыкает иронически начштаба.

- Ну да, ездят везде, фотографируются с бандитами. Проливают над ними крокодиловы слезы для Би-Би-Си. Медикаментами обеспечивают. К нам сколько раз приезжали – хоть бы одну таблетку дали. Мы для них не люди.

- А ещё позиции наши присматривали, по которым потом боевики долбили, - вклинивается командир ОМОНа.

- Ну и чего возмущаться? – пожимает плечами начальник ВОВД. - Филиал ЦРУ, тебе же сказали, Представляете, что будет, если они  нос к задержанным сунут? А их ведь туда пустят. Мы же международному сообществу кланяемся – мол, у нас права человека. А тут такое…

Да, международные организации Чечню любят. Она их главный идеологический и военный плацдарм против России. Грузия и Украина пока только раскручиваются. А тут такой подарок – сепаратистская территория внутри России. Поэтому тут вечно толкутся представители мутных организаций и фондов.

Это с начала девяностых здесь идёт. Тянет буржуев сюда, как мух на дерьмо. И ведь не сказать, что путешествия эти безопасные. Сколько их перебили чеченские боевики, о которых они так трепетно заботятся.

Вон, листал сводки и справки. 1996  год  -  убийство  в  Атагах  пяти представителей Красного креста. В 1998 году похищен Глава Представительства Верховного комиссара ООН по беженцам Коштель. Двух американцев из института прикладной  экологии, прибывших в Свободную Ичкерию  для сотрудничества по языковой работе, тоже увели с концами, как цыгане дорогих лошадей – кстати, один был штатным сотрудником ЦРУ, так что даже куратора не пожалели, потому как в Чечне был бардак, и каждая банда сама за себя.

Список этот можно продолжать. Но они все прутся сюда. Видать, хорошо оплачиваются эти поездки, если  своей драгоценной европейско-американской шкуркой люди готовы рискнуть.

Да, головная боль этот их визит. В камеры ведь полезут обязательно. А те забиты плотно. В основном административно задержанными. Пожинаем результаты ситуации, когда юридически ни войны, ни мира. Америкосы хоть Гуантамо придумали для своей «Аль-Кайды». А мы – вроде бы у нас и война, а живём по законам мирного времени. Единственно, некоторые поблажки есть. В районе пока ни суда, ни других органов. Только милиция, ФСБ, прокурор да комендатура – вот и вся власть. Поэтому за нарушение порядка пятнадцать суток и прочие административные радости выписывает начальник отдела внутренних дел. Вот все отловленные боевики и их пособники парятся месяцами за нарушение порядка. Матом любят выражаться в общественных местах. В общем, некоторые уже по три месяца там, и, что характерно, ни одной жалобы, никто не возмущается.

Почему? Потому что они поверить не могут, что живы. Когда войска входили и давили артиллерией оборонительные сооружения боевиков, практически всё мужское население бежало из населённых пунктов в леса и горы. Они были уверены, что русские станут мстить. Что мы будем их убивать так же, как они убивали русских. По их логике так и должно было быть. Такой уровень развития – все в голове до сих пор у многих из них вращается в плену нескольких категорий: «налёт, добыча, загнуть, род, кровная месть, мы самые крутые, ой, надо сматываться, иначе более крутые голову отрежут».

И им до сих пор не верится, что их не убьют. И осознать не могут, что опять начнаются бесконечные амнистии. Ну, те ельцинские амнистии боевикам – это понятно. Они же победили. Но сейчас победили их. Значит, будут резать. А тут не режут и обещают отпустить.

Вообще к боевикам и их пособникам мы отнеслись тогда достаточно мягко. Можно было копать дальше и глубже, и тогда, наверное, половина населения республики оказалась подтянутой к каким-либо преступлениям и делам. В общем, сажай всех. Можно было бы допросить каждого беженца, забить все тюрьмы. Пошли мы по другому пути.  Сняли то, что на поверхности, перебили и пересажали самых одиозных, остальных простили.  А сегодня некоторые бывшие боевики вообще служат  в органа внутренних дел Чечни, некоторые прославились не только наведением порядка у себя дома, но и разборками и рейдерством на территории Большой России.

Да, многих не только простили, но и должности дали. Правильно сделали? Раньше однозначно считал, что надо было давить жёстче и круче, заставить оплатить кровью слезы тысяч загубленных жизней русских мирных людей, обстрелы, фугасы.  А теперь, глядя на успокоенный Северный Кавказ (не совсем, но с тем, что было – никакого сравнения) понимаю, что Путин, скорее всего, выбрал оптимальную линию. Хотя и хотелось нам немножко другого.

Ну, пока что сидят они у нас в камерах и не квакают. Проверяем их на причастность к убийствам и терактам. Некоторые примеряются вполне себе нормально. Отпустить их – это выдать билет в горы и ждать, когда они выкопают автомат и положат очередного солдатика. Поэтому выход у нас один – везти всю эту шоблу в глухой лес.

- Ну а сколько нам в лесу наших бандитов от этих безграничных врачей прятать? – спрашивает начальник МОБ.

- А пока это воронье не улетит, - кивает начальник ВОВД - Хоть неделю.

- Только еду подгоняйте.

- Будет вам еда…

Конечно, мороки много от этих международных общественных организаций. Они все работают на западные спецслужбы и все заинтересованы в одном – раздуть пожар. Они такие и в Сербии были, и в Афганистане, а потом в Сирии. Такие липкие, гнусные инструменты холодной и горячей войны.

Но никого вывозить не пришлось. Врачи без границ нашли себе другую какую-то жертву, более лакомую, и поехали в другой район.

И работа у нас вошла в привычную колею. Вон, бумаги надо было выправлять. Ещё у пары боевиков пятнадцать суток кончались. И надо было срочно прикинуть, какими они матерными словами покроют сотрудников, выходя из здания ВОВД.  И как все эти бесчинства покрасивше расписать в рапорте…

 

Глава пятая

Зачистки и выезды

Жара, пыль и коровы – вот главные впечатления о чеченских дорогах двухтысячного года.

На мероприятия, задержания  обычно мы выезжали часов в пять утра, чтобы заявиться пораньше нежданными гостями, пока клиенты ещё не разбежались. Примерно в это же время на поля и дороги вываливают стада коров. Кажется, их миллионы, и они завоевали планету. Они поднимают пыль  и неторопливо плетутся к какой-то таинственной цели, куда  их гонят пастухи.

Животноводство в равнинных районах Чечни издавна развито. Это нам только кажется, что сейчас коров много. На самом деле в последние годы поголовье сильно усохло – в разы, если не в десятки раз. Интересно, что тут раньше творилось?

Только встаёт солнце, а наша небольшая колонна – обычно два или три Уазика с занавешенными бронежилетами окнами, колесят по пыльным дорогам, пробираясь через бесчисленные стада. Машина с оперативниками и сопровождение из бойцов СОБРа. Передвижение одной машиной категорически запрещено множеством приказов и начальственных напоминаний, которые, впрочем, часто нарушаются – до очередного расстрела на дорогах. Огневое прикрытие должно быть.

По трассам с рассветом начинает работать инженерная разведка. Военные  с миноискателями ищут фугасы и прочие закладки. Каждое утро. Изо дня в день. Рискуя нарваться на пулю или на взрыв. Сапёры, у них судьба такая, и жизнь их всегда на волоске. Их прозвали «одноразовыми». Это творческое развитие старой поговорки о том, что  сапёр ошибается один раз.

Когда едешь по дорогам Чечни, всегда тебя слегонца обдувает потусторонний холодок – от близости фугасной смерти.

Как поётся в хорошей песне «Ментами не рождаются»:

«Кому награды россыпью,

А нам так чаще мимо.

Но если есть ты, Господи,

Спаси нас от подрыва».

Это ощущение близкого подрыва, затаившегося фугаса, который снесёт с дорожного полотна твою машину, как волна щепку, не покидает никогда. А ещё мысль, что шкура твоя не может похвалиться пуленепробиваемостью.

Самое обидное на войне – это быть мишенью. Когда бой, ты стреляешь, в тебя стреляют, или когда в рукопашную там  – это как бы честный бой, у всех примерно равные шансы. А вот когда тебя из-за кустов выцеливают, и ты просто кабан на мушке – это самое неприятное… Другое дело, когда ты охотник. Это уже другая весовая категория.

Стрельба и взрывы идут по всей Чечне. Раненые, убитые – кажется, конца этому не будет.

Ну что же, такая работа. Лёгкой жизни никто не обещал. Как и лёгкой смерти.

Машины крутятся по улицам Шелковской, выбираясь на оперативный простор. На переднем сиденье скучает Борода – прижившийся на войне опер – приветливый крепкий парень, бывший десантник, прекрасный гитарист. От него впервые услышал песню «Батальонная разведка», ставшая у нас самой любимой. И исполнял он её так, что дрожь пробирала.

Не утихает в салоне Уазика вечный балаган.

- Вот большой, а ума не нажил! – возмущается Макс в ответ на очередную колкость.

Это два неразлучных друга, можно сказать брата - Балу и Макс.  Первый как две капли похож на диснеевского медведя Балу – и по телосложению, и по лицу, и по характеру. Такой же здоровенный, бесшабашный, добродушный, легкомысленный, язык без костей, большой юморист, в общем, прирождённый артист разговорного жанра.  Макс – его полная противоположность – невысокий, худой, язвительный, собранный и дисциплинированный трудоголик, вечно всем недовольный. Они лучшие друзья, но пикируются и скандалят друг с другом весь день без перерыва на обед. Балу просто невозможно заткнуть с его подначками, а Макс все время злится и облаивает его в ответ. За ними надо записывать, поскольку в этих перепалках порой такие перлы появляются.

Эта парочка отвечает за розыск преступников и без вести пропавших. Макс работу организовал на пять баллов. Поднял старые и новые документы, розыскные бюллетени, приобрёл источники оперативной информации. И стал давать стране угля. Постоянно идут задержания накуролесивших в Чечне или России убийц, дезертиров, грабителей. Хоть ребята и пообещали забастовку, когда их прокатили с деньгами за боевые, но уже не следующий день снова – выезды, информация. Потому как это не работа за деньги, а образ жизни.

С каждым днём отдел внутренних дел все меньше напоминает осаждённую крепость и все больше походит на стандартный правоохранительный орган субъекта Российской Федерации. Патрулирование, сигналы, выезды. Принятие заявлений от граждан по правонарушениям и преступлениям.

Кстати, заявлений полно. Точнее, просто девятый вал. Такое ощущение, что во времена бандитской оккупации люди  копили претензии и обиды друг к другу, чтобы при приходе федеральной власти вывалить это все на её представителей и заставить разбираться. Кто-то у кого-то  мотор от трактора    украл, у кого-то корову увели, кто-то кого-то оскорбил. Как правило, всё это дрязги, мелочёвка на грани административки. Серьёзных общеуголовных преступлений тут немного. Все, кто имел тягу к ним, отлично пристроились в силовых структурах Свободной Ичкерии и крупных бандформированиях, занимаясь грабежами и убийствами вполне официально. Но это уже песня другая. И разговор с ними особый.

Кстати, при советской власти на Северном Кавказе была очень маленькая уголовная преступность – сильное традиционное общество, все вопросы старались решать на авторитетах старейшин, без привлечения правоохранительных органов.

Хоть и начинает заедать сотрудников ВОВД привычная бытовуха и мелочёвка, но все равно – борьба с террористами и бандформированиями, розыск их, пресечение деятельности остаётся основным.

Поэтому изо дня в день – зачистки населённых пунктов, проверка паспортного режима с задержанием всех подозрительных, блокпосты – и там тоже  задержания. Работа, работа. Уже сложилась и отладилась система по выявлению боевиков. Что-то у задержанного на блокпосту при личном обыске найдётся - или запах пороха, или пресловутые синяки на плечах от прикладов. Кого-то срисуют в станице по  дерганному поведению. Кого-то на зачистке из подвала вытащат. Худо-бедно камеры задержанных и изолятор временного содержания не пустуют.

Зачистки населённых пунктов – это прерогатива МОБ. Обычно начштаба их организует. Меня он на мероприятия отказался брать категорически:

- Да ты чего! Если тебя, представителя МВД, там грохнут, с меня же потом шкуру спустят.

Ну и ладно. Не очень хотелось. Ведь это самое скандальное и непредсказуемое мероприятие. Обычно сопровождается криками, визгами, скандалами. Тут чеченцы часто себя как цыгане ведут. Основные боевые единицы по доброй традиции – тётки с детьми. Знают, что на них рука не поднимется у русского солдата.

На этом мы ещё в первую чеченскую споткнулись. Когда вводили войска, первые существенные потери начались, когда женщины с детьми перекрывали дороги, а из-за их спин боевики палили по солдатам. Такая вот горская хитрость. И безотказно действует – что менты, что военные непременно в такой ситуации теряются и не знают, что делать. Тут спецназ ВВ только умеет ситуации разводить. Там народ на всю голову отмороженный, они сразу палить начинают – сперва в воздух, а потом как придётся. Вот так врежут по толпе и не поморщатся. А война все спишет. В общем-то правильно делают. Иначе «мирное население» совсем бы распоясалось.

Но тьфу, тьфу, чтобы не сглазить. Пока особых эксцессов в районе не было. Население не возмущается особо. С зачисток неизменно привозят задержанных. Обходится без скандалов, стрельбы… До поры до времени. Самое главное ещё предстоит, но мы об этом не знали.

Один из главных направлений деятельности ВОВД – разоружение населения. Железа тут скопилось немеряно. Вот и придумывают наверху разные способы его изъятия. Додумались уже и о выкупе стволов. Действует – правда, по большей части местное население тащит не системы Град», а старый ржавый хлам времён Турецких войн, за который неизменно получает столько денежек, что можно купить новый автомат.

И вот нововведение – боевики, явившиеся с повинной и принесшие автомат, если в отношении них нет сведений о совершенных тяжких преступлениях, подлежат амнистии. Это нам видится весьма сомнительным. Освобождать мерзавца, который стрелял по нашим войскам и по нам из засады, потому что он притащил ржавый ствол – это неправильно. Но бандюки вовсю пользуются этим и получают справки, что к ним претензий у органов нет.

Постоянно проводятся мероприятия по изъятию оружия. Отчётность наша любимая российская висит вечно как топор над шеей – а сколько у вас изъято стволов и почему меньше, чем в прошлом месяце? Показатели должны расти, как ВВП развитых стран, иначе ты попадаешь в отстающие, тебя песочат, матерят и лишают премий. Результат по изъятиям требуют с каждой службы. Притом важно изъять само оружие, а не установить и привлечь к ответственности его владельца. Вот и изгаляются участковые. Нашли одну гранату, а потом изымают её каждые три дня. Пишут, что уничтожили, и опять изымают. И по отчётам проходит постоянно – изъято. Уголовный розыск такой фигнёй не занимается. У нас и так есть, чем отчитаться.

Потому что ОУР тоже врастает в местную ситуацию. Что такое угрозыск? Это прежде всего оперативная информация. Вот и собираем её по крупицам – от задержанных боевиков, от местных, которые порой с огромным удовольствием закладывают друг друга. От военных и ФСБ тоже что-то перепадает. Так что наши машины в гаражах не простаивают – вечные выезды на проверки информации.

Создаём агентурные сети, подбираем источники. Копаемся в бумагах отдела шариатской безопасности, который занимал это здание  до нашего прихода. Там тоже много интересного. Например, картотека проституток Шелковского района. Их оказалось неожиданно много для мусульманской территории. Вот опера и выдёргивают их по одной, по опыту зная, насколько ценным и осведомлённым источниками могут быть эти дамы, да ещё с учётом того, что они в своём беспокойном бизнесе и полной приключений жизни во всем зависят от милиции.

С Гудермеса пришла ценная указивка – для более эффективной обработки оперативной информации и реагирования на неё отсылать туда постоянно секретные меморандумы оперинформации, полученной от источников. Ну, мы и шлем. Забиваем всё сколь-нибудь значимое, касающееся боевиков и террористических вылазок, из агентурных записок и рапортов кратковременного оперативного контакта.

Из-за того, что требуют с нас эту информацию постоянно и в товарных объемах, приходится  вместе с реальными фактами собирать разные сплетни, а то и сенсации высасывать из пальца. Ну, заканчивается тем, чем и должно по всем незыблемым законам бюрократической системы. То, что мы отправляем в Гудермес, приходит к нам обратно в виде уже их информации и указаний принять срочно меры. Поэтому мы уже начинаем осторожно фильтровать сообщения, чтобы  потом не быть исполнителями идиотских инициатив. Тут бы самим себя не наказать.

Каждое утро   в ВОВД приходят циркуляры, пачки шифротелеграмм со строгими указаниями, горячей оперативной информацией, требованием принять меры. Некоторые  мотивы в них звучат изо дня в день в неизменном виде.

Например «имеется оперативная информация о готовящихся провокациях со стороны незаконных вооружённых формирований. Переодетые в российскую военную форму боевики под видом российских военнослужащие  готовят силовые акции в отношении мирного населения с массовыми убийствами, чтобы вызвать народное недовольство и резонанс в зарубежных средствах массовой информации». Интересно, что точно такие же докладные шли и во время Великой отечественной войны на той же Украине – «бандеровцы одеваются в советскую военную форму и готовят провокации с целью вызывать недовольство населения»… Кстати, приём этот действенный, не раз использовался на практике на протяжении столетий. Так что шанс на такое развитие событий есть. Но только почему то таких вылазок всё не происходит и не происходит. А телеграммы все идут.

Очередная шифротелеграмма. Начальник розыска протягивает её мне и говорит:

- Ну и чего делать?

Там черным по белому написано, что  боевики в составе двух сотен человек вошли в ногайское селение Сары-Су и готовят оттуда наступление. Две сотни человек – это очень много. Это отделом не справится, придётся проводить масштабную войсковую операцию с артиллерией и самолётами. Да и эти Сары-Су проблемный населённый пункт, там боевики ощущают деятельную  поддержку мирного населения.

Начальник розыска нервно барабанит пальцами по столу. Потом отчаянно машет рукой:

- Надо проверять. Поехали на разведку.

- Поехали, - киваю я.

На трёх машинах – розыск с СОБРом, двигаем в сторону Сары-Су.

Равнинная местность. Какие-то поля, камыши, степи. Вот и долгожданное село.

Мягко говоря ощущаем себя неуютно. По большому счёту мы смертники. Если в селе две сотни боевиков, и они догадались выставить скрытое охранение и наблюдение, то нас просто расстреляют с замаскированных огневых точек. В общем, падём смертью храбрых. И как-то не шибко такого хочется. Начинаешь как-то острее воспринимать мир и понимаешь, что он прекрасен и ты не против ещё тут задержаться на несколько десятков лет.

Останавливаемся на окраине села. Собровцы занимают огневые позиции, напряжённо оглядываясь и ожидая, когда же тишина расколется звуками выстрелов. Но вот движухи вроде бы никакой. Сплошное умиротворение и спокойствие.

Осторожно двигаем в село. На улицах пусто – вообще не души. И как-то нам здесь не по себе. Может, затаились злыдни? А нас на мушке держат? Щетинимся автоматами и ручными пулемётами. Пытаемся сориентироваться.

Проходят мимо нас двое местных ногайцев. Раскосые глаза прожигают незванных гостей насквозь. Что-то добродушия в них не видно. Неудивительно – среди ногайцев полно ваххабитов. А Сары-Су – ваххабистский заповедник.

Протрещал по дороге новенький синий трактор, на котором гордо, как на скакуне, возвышается гордый сын степей. Эти трактора – подарок России. На освобождённые территории в сельхозпредприятия их загнали много тысяч. Мол, власть добрая, даёт возможность работать и процветать. Шаг, в принципе, мудрый.  Работа и возможность зарабатывать порой действует куда лучше агитации, пропаганды и угроз с дубиной наперевес.

Прошерстили весь посёлок. Выдернули пару жителей на разговор. В общем, сто процентов – никаких тут боевиков нет и пока не предвидится.

Теперь можно вытереть пот со лба. И поблагодарить все высшие силы, что не нарвались мы на засаду, нас не начинили свинцовыми примочками.

- Возвращаемся, - кивает начальник розыска.

Через некоторое время мы на базе. И начрозыска то ли с радостью, то ли с разочарованием говорит:

- Пустышка. Провокация. Вот хитрозадые  твари!

Это любимая фишка наших противников.. Боевики и их пособники отлично освоили искусство создания информационного шума, таких вот назойливых помех. Так,    специально распространяют слухи о том, что готовятся массовые выступления, перемещения банд, теракты. Естественно, это доходит до органов. Принимаются соответствующие меры. И ни шиша не происходит.

В результате оттягиваются силы с действительно важных направлений. Федералы просто устают раз за разом отрабатывать дезинформацию, теряют бдительность. И возникает эффект мальчика, который все время орал «волки», когда волков не было. А когда они пришли, ему никто не поверил.

Конечно, боевики не успокаиваются. Так что в это Сары-Су мы наведывались ещё не раз – все с тем же результатом.

А работа по Чечне идёт. Каждый день ложатся сводки по району и республике. В нашем районе у боевиков изъяли легкомоторный самолёт. В горной Чечне в гараже нашли «Феррари» - гоночный автомобиль стоимостью под миллион баксов. Интересно, как они колесили на нём по горным дорогам? Может быть, как памятник понтам держали и за деньги показывали?

Задержан КАМАЗ с полутонной анаши. Товар это легкий, так что КАМАЗ был забит под завязку.

 

Глава шестая  

Шервудский лес

Начала рабочего дня. Новые сводки, сообщения о совершенных и раскрытых преступлениях. Бандиты не успокаиваются. Им нужно все время поддерживать точку кипения. Они как бешенные псы уничтожают и своих соотечественников, даже лиц духовного звания, которые высказывались против ваххабитской и бандитской власти.

«В июне 2000 года около 1.30 ч. двое неизвестных лиц проникли в дом имама Урус-Мартановского р-на— гр-на Идрисова У.Я., 1929 г/р, н произвели 4 выстрела из пистолета ПМ. От полученных ран хозяин домовладения скончался на месте.

В ходе проведения комплекса ОРМ получена информация, что организато­ром и непосредственным исполнителем преступления является Ц., 1972 года рождения, проживающий в. Урус-Мартане. Второе лицо, совершившее  преступление не установлено».

Неожиданно к нам заявляются гости из Ставропольского края – тамошние оперативники уголовного розыска. Вообще, мы их видим не в первый раз. Они постоянно трутся у нас, поскольку бандюганы все время шастают между Чечнёй и Старопольем. Там натворят дел, здесь скроются - или наоборот.

Приветствия, обмен любезностями. Потом выдаём им информацию по фигурантам, ради которой они приехали. Обещаем всяческую помощь при проведении мероприятий по розыску и задержанию.

Ставропольцы знают о Чечне немало. Изучили своих неспокойных соседей хорошо за века  мирного и не слишком мирного сосуществования. Много лет бьются с их криминалом, знают основных деятелей. Некоторые полезные вещи мы от них  узнали в рамках такого обмена опытом на скорую руку.

На ночь глядя гости вдруг резко засобирались домой.

- Вы чего? – говорит начальник криминалки. – Опасно же.

- А, не впервой, - беззаботно машет рукой старший группы ставропольцев.

Путь не шибко дальний. Но отпускать гостей одних нельзя.

Они влезают в свои «Жигули», мы – в свой УАЗик. И вперёд.

Темнота сгущается. А ехать через лесной массив, который прозвали Шервудский лес, поскольку там пошаливают бандиты, у них там какие-то лёжки, укрытия, схроны. Пару дней назад следователи наши ехали по этому волшебному лесу. Водитель, как свыше его что-то подтолкнуло, вдруг врезал по тормозам. И тут же фугас бахнул. Если бы не затормозил, взорвалось бы под днищем, и никого в живых не осталось. А тут выжили и даже не пострадали.

Так что едем мы все на взводе. И вдруг «Жигуль» впереди резко тормозит, опера выскакивают.

Ну, все, попали – первая мысль. А тело уже движется на автомате. Мы высыпаем из машины, рассредоточиваемся. Ребята щелкают затворами. У меня АКМ нет. Я как студент с тубусом все время езжу – это гранатомёт «Муха», который мне подарил старлей ВВшник. Вещь хорошая, и пользоваться ей в принципе умею. Жалко, только раз из неё долбануть можно. Так что инструмент на самый крайний случай. Зато если уж эта хреновина рванет – так рванет.

В общем, ждём когда по нам шмалять начнут.

Тут ставропольцы потягиваются так лениво и к нам направляются. И спрашивают так ехидно:

- Чего переполошились? У нас просто двигатель застучал, вот и тормознули.

Ну а мы чувствуем себя полными идиотами.

Провожаем гостей до границы. Потом держим курс обратно. По дороге один из оперов говорит:

- Ну а чего, нормально же среагировали. Быстро выскочили, взяли сектора обстрела.

- Да ладно, - отмахивается от него начальник розыска. – Среагировали быстро, это да. Но по науке нужно было сразу валиться на землю и выбирать естественные укрытия, а не маячить гордыми мишенями, как Рэмбо.

- Ну и хорошо, что брюхом асфальт не чистили, - не успокаивается опер. А то ставропольцы ещё больше по нам потешались бы. Точно стали бы героями анекдота.

- Это да. Ладно, спасибо, Господи, что нападения не было.

Возвращаемся в расположение. Уже практически глухая ночь.

Где-то со стороны Грозного работает артиллерия. Она часто молотит по близлежащим лесным массивам, где могут скрываться боевики. Где-то зачищают леса военные разведчики – много по Чечне таких бандитских лесов, как наш Шервудский, да ещё погуще и побольше, с богатыми схронами, лёжками, укрытиями. В тех местах все, кто не свой, тот чужой и подлежит утилизации на месте.

Из рации в дежурке слышится привычная эфирная суета – кто-то просит данные о расположении застывшей ночью колонны, кто-то докладывает об обстреле поста. И вдруг доносится вкрадчивый голос:

- Ежи-и-ик.

И ему похожий голос осторожно так и культурно вторит:

- Лоша-а-адка...

Это цитата из мульта «Ёжик в тумане». Традиция ещё с Первой чеченской войны пошла. Ночью обязательно какой-нибудь радист заведёт, и ему вторят.

Раньше было ещё одно ночное развлечение для тех, кто не спит – на открытые каналы связи постоянно лезли чечены, и тогда начиналась долгая и изошренная ругань вульгарно сексуального характера, с советами, чью маму и чьих ослов в каких позах. Но теперь боевики уже этим не забавляются. Во-первых, основные боевые действия давно закончены. Во-вторых, служба радиоэлектронной борьбы работает,  и после такого выхода в эфир вполне можно получить бомбоштурмовой удар или свалившийся как снег на голову десант.

- Не засоряйте эфир! – гремит в радиоэфире строгий командирский голос.

Через некоторое время снова доносится вкрадчивое:

- Ёжи-и-и-ик…

 

Глава седьмая  

Печатное слово

В отдел постоянно тащат пойманный, заблудившийся или какой-то левый подозрительный народ. Заводят доставленных к начальнику криминалки – чтобы присмотрелся, может, люди представляют оперативный интерес. Вот и сейчас сержант приводит сухощавого, с двухдневной гламурной щетиной мужичка сугубо интеллигентного вида, потёртого, но вполне себе дорого одетого. На вид ему лет сорок, и высшее советское гуманитарное образование прям в глазах светится.  Как у истинного интеллигента старого розлива, на плече у него висит объёмная сумка, в которую влезла аж пара двухлитровых бутылок пива «Очаковское» - самый ходовой здесь слабоалкогольный напиток в самой распространённой таре.

- Говорит, корреспондент, - сообщает сержант.

- Да, да, - кивает интеллигент. – С «Аргументов и фактов». Вот удостоверение и аккредитация в пресс-центре группировки.

Он протягивает бумаги. Которые оказываются подлинными.

- А кто вас сюда привёз?  - интересуется начальник КМ.

- Ну, так сам добрался. На перекладных.

Оказывается, этот корреспондент через всю Чечню на попутках добрался до нашего отдела, чтобы сваять героическую статью о скромных тружениках правопорядка. Во всяком случае, он сказал, что позитив в газете будет, без гнусных провокаций и намёков.

- Ничего себе, - качает головой подполковник, разглядывая несостоявшегося заложника. Вот же повезло мужику, что на него бандиты внимания не обратили. Иначе уже вой бы до небес стоял – вся журналистская братия  требовала бы освободить своего собрата, пусть даже для этого потребуется вывести войска из Ичкерии. Но ничего, выжил и  добрался до цели. Детям и журналистам обычно везёт.

К корреспондентам после Первой чеченской войны отношение настороженное – столько уж они грязи тогда вылили на армию и МВД, фактически, сами были пособниками боевиков, только не в окопах и засадах, а на информационном фронте. Но этот корреспондент производит впечатление парня непосредственного, наивного и безвредного.

- Ну, надо, так пишите, - кивает подполковник. – Все возможности предоставим.

Приехал журналист к нам на пару дней. Поэтому его нужно где-то размещать. Не в кубрик же к бойцам. Выделили ему койку в нашем командирской опочивальне. Привели его туда. Он тут же извлёк бутылки с пивом. Оставили на вечер. И тогда уж оторвались

Ну, у нас тоже кое-что было. И воблы, рыбы сушёной полно - все стены завешаны. Рыба хорошая, до сих пор вкус вспоминаю. И крепкие напитки тоже. И вино с винзавода соседнего.

Понеслось – за встречу, за успехи и прочее, прочее.

Скованность и взаимная подозрительность пропали. И корреспондент расслабился, начал нас грузить московскими сплетнями. А потом стал исповедоваться по поводу своей сложной жизни и разных житейских казусов.

Большинство его рассказов касалось его похождений в командировках во всех концах нашей огромной страны. Схема была примерно однотипная:

- Ну, поддал я немного. Тут меня менты на вокзале и повязали.

Аэропорты, полустанки – места менялись, но сюжет был примерно одинаков. Напился, менты докопались, отбоярился от них редакционным удостоверением. И так по кругу.

Наконец, начальник штаба, человек военный,  прямолинейный и твёрдый, как чугунный лом, не выдержал:

- А чего это ты против ментов имеешь? Мы тут народ простой, и навалять за такое можем.

Корреспондент стушевался, завёл песню, что ментов он любит, просто его неправильно поняли. И тут же завёл очередной разговор почти на ту же тему, но уже с опаской.

Хорошо посидели тогда. Душевно. С нами собровцы были с Иванова. Ребята компанейские и вообще с какой стороны ни посмотри - отличные. Замкомандира их – жилистый такой, худой, уже в возрасте, вечно улыбающийся доброй проникновенной улыбкой. Вот по виду – типичный клерк с конторы, экономист там или кто ещё. Опытного бойца в нем никак не опознаешь. Вот только присмотреться – у него слишком уверенный, сильный и ироничный взгляд – такой бывает у тех, кто  привык бросать людей под пули и сам пулям не кланяется. Взгляд настоящего профессионального вояки, который много видел и немало чего громкого и сурового понаделал в своей жизни.

Он и произнёс запомнившийся мне навсегда тост:

- Друзья мои. Хочу выпить за нас и наших боевых товарищей. За тех, кто добровольно пошёл на войну. Кто в мирное время решил рискнуть самым дорогим, что у него есть – жизнью. Кто не жалеет себя за нашу любимую страну, за наше общее дело.

Потом собровцы стали вспоминать всяко разное. Ребята прошли все горячие точки, не вылезали с войн.  Бились с бандитами и на своей Ивановской земле. Пережили  тяжёлые времена и вышли из них закалёнными. Мы слушали, как собровцы месяцами при разгуле ельцинизма не получали зарплату, и на показательном выступлении перед комиссией из МВД главный их рукопашник грохнулся в голодный обморок. Как штурмовали укреплённые города и аулы, выбивали боевиков из сельской местности.

Делились секретами мастерства. Как правильно передвигаться в боях в городе, избрать такую траекторию движения, чтобы тебя не срезал пулемётчик, у которого ты как на ладони.

- Шатаешься из стороны в сторону, а тут перед ногой у тебя фонтанчики вздыбливаются – это ты метр до своей смерти не добежал, и пулемётчик просто сбил прицел.

Рассказывали, какая сила БТР при правильном использовании и как его крупнокалиберный пулемёт пробивает кирпич и выбивает противника из укрытий и засад.

- Серьёзная штука при городских боях БТР. Поэтому их и стараются первыми выбить.

Они прошли всю Первую Чеченскую. Брали в сентябре прошлого года Чабанмахи и Карамахи. Это два ваххабитских села, которые в 1998 году, захватив местный отдел милиции и убив сотрудника, объявили себя свободной ваххабитской республикой. И атрибуты все создали, в том числе шариатский суд. В 1998 году в бытность свою Министром внутренних дел Сергей Степашин ездил тогда вопрос с сепаратистами утрясать – со всей своей либеральной дурью. Сидел на переговорах тёр о чем-то с этими отморозками. Потом в интервью договорился до того, что при общении с переговорщиками ему открылась сакральная истина – мол, ваххабизм, оказывается, мирная религия. И мы можем договориться.

Читал по случаю докладную министра Степашина президенту  Ельцину, где долго и нудно пишется о том, что в Дагестане безработица и жрать нечего. А потом так там такие вот откровения:

«Проведённые  встречи  со старейшинами и жителями  сел  Карамахи  и  Чабанмахи,  считающихся  оплотом исламского    радикализма   и   источником   распространения идеологии отделения Дагестана от России и  создания  на  его основе  независимого  мусульманского  государства,  показали преувеличенность  оценок  дагестанского   «ваххабизма»   как фактора угрозы территориальной целостности страны.

Старейшины названных  сел  однозначно  высказали   свою приверженность  России,  объяснив  наличие  оружия  у  своих сторонников общей обстановкой в  республике,  произволом  со стороны   преступников,   местных  властей.  По  их  мнению, последнее,   является   отражением   политики    притеснения исповедующих традиционный Ислам».

В общем, мир, дружба, фроендшафт. Возьмёмся за руки, друзья.

Собственно, эти бабаи ваххабитские и притащили в Дагестан Басаева и Хаттаба с их армией вторжения. Намекнули, что Дагестан уже созрел для того, чтобы отпасть от России. До сих пор  на Северном Кавказе ходит мулька, что Басаев со своим рейдом ни на кого не нападал. Его сами дагестанцы пригласили. Вообще-то, так оно и было. Только вот кто эти местные и какое отношение они имели ко всему многонациональному Дагестану? Так, свора ваххабитов, которые давно мечтали о счастливом и справедливом Ваххабитском царстве, где всем неверным отрежут головы.

Когда чеченские банды двинули на Дагестан, в том числе на соединение  с этим ваххабистским анклавом, стало понятно, что его придётся выжигать. Федералы ринулись туда. И получили по зубам. Выяснилось неприятный факт – много лет тамошние бабаи делали из своих сел укреплённую крепость. Соорудили ДОТы, огневые точки, склады оружия и боеприпасов. Вон, пулемётное гнездо, прикрытое толстой бетонной плитой, приподнимавшийся в нужный момент – их даже не всякая артиллерия брала.

Сдаваться гордые моджахеды не хотели Сопротивление оказывали ожесточённое. Решили ошахидится всем скопом. Федералам пришлось брать с боем каждую улицу, каждый дом. Классические боевые действия в условиях городской среды со всеми сопутствующими рисками и потерями.

Но взяли все же. Переглушили ваххабитов немало. Кого-то в плен – не знаю, правда, чем закончилось для этих пленных, были уголовные дела, приговоры, или нет?

Замкомандира СОБРа рассказывал:

«Эх, как же они на бандитизме своём разжирели. Улицы в асфальте, дома каменные. Внутри мебель дорогая, техника  элитная. Плазменные панели метровые, мы таких вообще в жизни не видели. Просто лопались эти гады от жира в голодной стране. Недаром их весь Дагестан ненавидел. Ну, наши дагестанские товарищи люди рачительные – трофеи многие по своим мешочкам и закуточкам растащили. Кто-то панельку, кто-то видеодвойку или холодильник. А у нас такая злость на этих  ваххабитских  выкормошей кипела. Заходишь в дом, и очередью – по плазменной панели, по мебели дорогущей. В хлам. Потому что все это на грабеже и на крови, на нашей русской. Вдрызг всё!

Потом мы в этих разгромленных аулах много чего интересного откопали. Пачки российских паспортов и военных билетов. Там держали заложников и рабов. Так что наверху Степашин за мир трёт, а внизу русские люди на цепях.

Торговля людьми – одна из существенных статей дохода у тамошних бабаев была. Но основное – они же дальнобойщики. И возили они товары в основном на ворованных КАМАЗах с перебитыми номерами. Этой техники тоже немало нашли. В общем, такая бандитская республика, очень хорошо укреплённая и вооружённая. При полном попустительстве местных и центральных властей».

Идёт разговор дальше о казусах войны. Да, вспомнить есть что. И хорошо, когда это именно воспоминание. Оно автоматически означает, что ты остался жив и имеешь возможность за стаканом описывать минувшие битвы и подвиги. Не всем так повезло. Но это война.

- Э, много чего довелось пережить,  чего и врагу не пожелаешь, -  продолжает собровец. – Привыкаешь ко всему. Хотя страх полностью перебороть невозможно. Вот лежишь на пыльной дороге, стараясь вжаться поглубже в землю. А вокруг осколки и пули щелкают. Это по нам работают наши же вертолёты – за боевиков приняли. Слава те Господи никого не убили. Иногда криворукость авиаторов нам даже в радость… Но самое жуткое – это прочёсывание зелёнки. Это когда мы растягиваемся в цепь и прочёсываем лесной массив, где затаились боевики или скрыты схроны, или ещё какие неожиданности нас ждут. Хрустят ветки под ногами. Из-за каждого куста могут рубануть очередью. Но самое неприятное листки - такие мины противопехотные, замаскированные под листья. Наступаешь – и ноги нет. И идёшь шаг за шагом, в напряжении, ожидая худшего. Все чувства обострены, на каждый шорох реагируешь. И тут с одной стороны взрыв – кто-то напоролся на мину. Потом с другой. А ты идёшь…

В общем, просидели за этими грустными байками мы почти всю ночь. Заодно корреспондента загрузили нашими проблемами – прошлись по поганой  сущности боевиков, по гнусным властям бывшей Свободной Ичкерии, залившим свою землю кровью. И о боевых доплатах не забыли, которых тут нас лишили. Хоть в подпитии но корреспондент кивал сочувственно, мотал все на ус, отмечая в блокноте, обещал ну прям все расписать, и от волшебного слова все прямо и изменится.

Потом он уехал. А мы думали, не наговорили ли ему чего лишнего. И как это будет выглядеть в либеральной по сути газете «Аргументы и факты».

Уже по возвращении в Москву зашёл я в нашу библиотеку, располагавшуюся на чердаке здания по адресу Житная, 16. Нашёл подшивку «Аргументов и фактов». Там и пространная статья нашего гостя имелась.

Ну что сказать. Мужик оказался правильный, внимательный, с острым пером. Расписал все без передёргиваний. За что ему спасибо от всех нас… Правда, в общем-то ничего не изменилось. Проблемы остались. Не всегда они подвластны  волшебным словам в газетах.  Но это не страшно…

 

Глава восьмая               

Благословенное время Шариата

Ну как определить коротко то состояние, в котором мы застали освобождённые территории Чечни. Одно слово – разруха.

У нас в отделе стажировалась в розыскной группе местная девчушка с юридическим образованием. Рассказывала:

- У нас тут абсолютно нормальная жизнь была. Зажиточная, никто не бедствовал. Магазины. Клуб. Кино показывали. Танцы были. Время молодёжь весело проводила. Работало все. Экономика какая-никакая была. А потом началось. С аулов или ещё непонятно откуда понаехали какие-то угрюмые личности. Объявили себя шариатской властью. Юбки теперь длинные носи. Женщина – глаза от  пола на поднимай. Работать все перестало. Ни тебе клуба, ни заводов. И началась какая-то полная беспросветность. Они тут самостоятельное мусульманское государство строили. Ну и построили…

Станица Шелковская во время в боевых действий вообще не пострадала. То, что мы там застали – сделано ими самими, руководителями гордо отколовшейся от России республики. Ну, это натуральные картинки из страшилок про постапокалипсис.

Такой нищеты и такого уныния я не видел больше вообще нигде. Если только с Африкой сравнить – с районами, где люди в глиняных будках и тростяных хижинах живут.

Сколько Чечня фактически свободной пробыла? Года три. За это время в той же Шелковской не стало школ, электричества, зарплат, клуба, нормальных государственных структур, промышленности. Осталась гордость за свободный вайнахский народ.

Типичный эксперимент с предсказуемым результатом, который проведён на территории СССР.  Последствия агрессивного национализма, завязанного на религиозной и национальной исключительности

Эх, какие песни пели сладкие – как заживёт освободившийся от тоталитарного российского ига гордый и ужасно боевой чеченский народ. Как перестанет кормить чеченской нефтью Москву, и как вырастут тут небоскрёбы будто в Кувейте. Кстати, небоскрёбы действительно выросли. Когда Чечня вернулась в Россию.

Результат этого эксперимента поражает своей повторяемостью везде, во всех освободившихся горных краях – нищета, разруха, сползание в средневековье, тотальная утрата достижений цивилизации. Вернулись в исторический уклад – жизнь товарным обменом, доходы за счёт налётов и грабежа соседей в том же Ставрополье. Глухой исторический тупик, откуда самостоятельно нет никакого выхода.

Наследие русских оккупантов – образование, культура и промышленность, было с негодованием низвергнуто.

Больше всего поразила ценность денег здесь. У населения денег не было вообще. На каждую бумажку местные смотрели с придыханием. Кстати, это сильно помогало в оперативной работе. Доходило до того, что тебе за сто рублей могли сдать скрывающегося в схроне боевика. А за пятьсот – заныканный ваххабитами склад оружия. Правда те же пятьсот можно было заработать закладкой мин и фугасов.  Только если взрыв состоялся, и при этом материалы свои. Ну материалов там можно найти полно – мины, взрывчатка. Занимались установкой этих мин в основном малолетки – читали-писали они с трудом, но как взрывное устройство активизировать знали на пять баллов.

В основном в республике установилось натуральное хозяйство. Во всей его экзотической красе. Это когда у тебя есть дизель, который ты стащил с  разрушенного завода. И теперь у тебя одна забота – как его обменять на машину картошки.

Денег не было практически ни у кого. Ну, кроме светлых воинов ислама и прочих бандитов, а также и тех, кто прирос к нефтяным скважинам. У этих с деньгами все нормально. У них черные «джипы», тысяча удовольствий. Они как другая раса, вознёсшаяся над  серой массой основного населения. Они блистают в собственном  ужасающем великолепии. У них есть власть и деньги. Оплаченные чужой кровью, которую они льют гекалитрами.

Экономические успехи Свободной Ичкерии в 1999 году озвучил Масхадов, официально заявив, что в республике начинается голод. Это ведь не тридцатые годы с Голодомором, не средневековье или времена Николая Второго. Это голод в конце двадцатого века.

Президент Ичкерии ссылался на неурожай и происки коварных русских Иванов. Ну а на деле  -  все запасы захапали бандиты, дикая спекуляция,     бандитизм. Все разграблено, разворовано,   производства  нет,   все попытки восстановить промышленность опять натыкаются на непреодолимые препятствия в виде коррупции и бандитизма. Забастовки учителей,  которым не платят зарплаты. Сотрудников подобий армии и таможни тоже зарплатой не балуют по принципу – дали автомат, и крутись. Как же тут без голода-то?..

 

Глава девятая

Эпоха волков

Извлекаю из своего архива справки времён, когда после Хасавюрта Россия МВД России пыталось хоть как-то решить с   фактически свободной Ичкерией вопрос рабов. Да, это не сказочки какие-то. Торговля рабами, заложниками была достаточно серьёзной статьёй бюджета Ичкерии, точнее банд, являющихся ей силовым скелетом. Вроде уже и Египта с рабами строителями пирамид, и Древнего Рима с гладиаторами нет, и времена другие. А рабы остались.

Рабовладельцы будто с цепи сорвались после Хасавюртовского договора. В этот поганый бизнес оказались втянуты практически все силовые структуры Чечни.

«Места содержания заложников:

- 15 военный городок  в  г.  Грозном. Задержанных  там правоохранительными   органами  Чечни  граждан  перепродают частным лицам или сдают в наём для выполнения тяжких работ. (Примечание - так, рабы строили  дорогу  к Грузии,  которую федеральные войска успешно разбомбили с началом боевых действий).

- Строящийся  дом   в   Урус-Мартане   -   в   подвале, содержались похищенные сотрудники Дагестанских РОВД.

Похищают людей:

Банда  Бараева  в количестве 200 человек.  Похитили 20 россиян,  располагаются на 15  молокозаводе.

«Бамутский полк» - полевой  командир  Руслан  Хайроев, кличка  «Капустник»,  служил в ближней охране Дудаева.  Под его командованием служит Тойчиев, выезжал в Москву вымогать деньги у чеченцев  бизнесменов  на  пожертвования для освободительной борьбы народа.  Украли гражданина Франции – сотрудника ООН.  Были переговоры о возврате его за 700  тысяч долларов.

Чеченские пограничники. Присматриваются,   кого   выгоднее продать, и  прямо  с  границы  сдают  боевикам  людей за деньги.  Причина  -  перестали  платить зарплату. За несколько месяцев дают пятьсот рублей. Начальник Департамента  таможенной  пограничной  службы Чечни Магомед Хатуев организовывал задержание россиян, которых доставляли в 15-й городок и продавали в рабство.

ОПГ Хайкароева (700 человек) в посёлке Бамут. В заложниках  220 граждан России.

Армия имени генерала Дудаева под предводительством С.  Радуева - от 400 до тысячи боевиков. Место дислокации - Гудермес. Имеет 4 танка Т-72, 6 БМП и 7 БТР. В заложниках около 30 граждан России.

Банда  Хаттаба  - от 500 до тысячи боевиков.  Основная база - учебный  центр  «Кавказ»  в  Серджень  Юрте   и   в   бывшем пионерлагере  "Грознефти".  На вооружении имеет два танка и несколько   БТР.   Держат   в   заложниках военнослужащих федеральных войск.

Банда Басаева - до тысячи боевиков, основная база в Ведено. Имеет несколько БТР, держит в заложниках 30 человек».

Вот такие расклады. Такая жизнь, вобравшая в себя элементы феодализма и рабовладельческого строя.

В общем-то, чеченские боевики немало нам продемонстрировали самых диких и непостижимых для цивилизованного человека достижений, от которых до сих пор кровь стынет в жилах. Это и взрывы домов в Москве с сотнями погибших мирных жителей. И геноцид русского народа на территории Чечни, масштабы которого ещё предстоит оценить. И отрезанные головы пленных. И торговля людьми. И томящиеся в подвалах и зинданах заложники и рабы в горных районах. Явила эта нечисть во всей своей красе первобытное дикарское естество. В своей кровавости эти бандиты могли и гитлеровцам фору дать. Приписывают Сталину такую характеристику «Живёт за Тереком маленький бандитский народец»…

Утром во временном отделе всех, у кого возникают вопросы получения паспорта, регистрации, направляют на собеседование с начальником розыска или оперативниками. Заходит такая в возрасте под полтинник, но очень красивая, худощавая, с истинно военной выправкой чеченка. Гордая осанка, тонкие черты лица.

Начальник розыска начинает её что-то спрашивать, втолковывать. Она отвечает односложно. Потом он начинает ей что-то выговаривать.

Она ожигает его пламенным взглядом:

- Давайте. Унижайте! Нас давно угнетали и унижали!

Ох, с таким пафосом ей бы на Би-Би-Си. Выглядит очень убедительно и вызывает даже уважение. Пока не пытаешься понять, кто  же её унижал – их бандиты, которые захватили тут власть? Или наши солдаты, которые пришли восстановить тут нормальную жизнь и подвинули этих бандитов? А кто унижал русских, которых прямо на улицах в станице убивали? Кто унижал беженцев, которым давали два часа, чтобы сняться и отбыть на все четыре стороны, даже не собрав вещи? Кто резал самих чеченцев, как не их же сородичи? Но она обижена. Она возмущена. Она зовёт к топору…

Когда вспоминаешь эти подвиги  борцов за освобождение вайнахских земель, так и напрашивается безумная навязчивая мысль – да за такое вообще сровнять всё там с землёй. Чтобы за каждую слезинку ребёнка ответили. Чтобы выжечь на фиг этот проклятый архаичный рабовладельческий уклад и не вспоминать больше о них. В общем, рука тянется к пулемёту.

Однако при столкновении с реальностью выясняется, что она куда более многогранна, а крайние черно-белые оценки по сути ущербны и порой ложны.

Вспоминается разговор с моим приятелем, сотрудником нашего Главка Сашкой. Он полгода пробыл в командировке руководителем Криминальной милиции всея Чечни, знал всех местных жителей, как облупленных, и его все знали. Своим ходом, чуть ли не на попутках, по гражданской одежде, объездил все самые отдалённые районы Чечни – отчаянный такой, ничего не боялся.  Сам большой оригинал, антиглобалист, конспиролог и сторонник теории всяких масонских заговоров. Его единомышленники ему все деньги на телефоне извели – тогда входящие звонки были платными, когда в Нью-Йорке башни-близнецы взорвали. Поздравляли его с большим свершением.

- Если бы меня слушали, решили бы, что я руководитель террористического подполья, - усмехается он.

И про чеченцев говорил:

- А чего, нормальные ребята. Со своей национальной спецификой, выросшей из того, что это набеговый тип цивилизации, фактически выживавшей за счёт разбоев и налётов. Но у кого своих исторических тараканов нет? Просто их как самых упёртых и с учётом некоторых исторических особенностей взяли на роль властителей эдакой чёрной дыры, где не действуют никакие законы и где можно обтяпывать любые черные дела. Пиратская республика. А ещё таран для раздалбывания российской территориальной целостности. Авизовки – банковские документы, через которые больше миллиарда долларов было похищено в начале девяностых, что, чеченцы придумали? Да они, бараны, и таких слов не знали. А кто им оружие давал захватывать? Кто им фактически отдал оружейные склады на общевойсковую армию? Нет, это ушлые ребята в России и за лужей все просчитывали и этих балбесов подзуживали, играли на их заносчивости, гордости, национальных мифах и на мусульманстве. А сами-то чеченцы тут не столько соучастники, сколько жертвы. Карта, которую умело и жестоко разыграли. И выбросили за ненадобностью.

- Но такой бандитизм устроить, массовые убийства, геноцид русского населения, - возражаю я.

- А представь, если Москву во власть бандформирований, пусть даже славянских,  отдать, и полицию, государство убрать – и что тогда будет. Думаешь, лучше?

Я прикинул – а чего, и правда. Солнцевские все эти, Подольские – им только РУБОП да розыск разгуляться не позволяют. А так бы знатный геноцид устроили. Друг друга не жалеют, своих же корешей,  которыми  клятвы дружбы приносили, толпами кладут. А уж простой народ вообще бы как фашисты изничтожали. Так что есть определённый смысл в такой вот оценке. Хотя, как ныне принято говорить, не все так однозначно. Вину за творившиеся бесчинства с народа снимать, может быть, и рановато. Но понять его стоит…

Вообще, в Чечне, при ближайшем рассмотрении, поражает какая-то дикая затюканность большинства населения. И оказывается, что подавляющая его часть - это вовсе не отмороженные бандюки и исламские ортодоксы, а обычные трудяги.

За время недолгого свободного плаванья Республика реально рухнула на несколько ступенек вниз, а точнее на несколько сот лет назад,  в цивилизационном развитии. Дикое расслоение, фактически феодализм с элементами рабовладения. И вся налаженная веками горская родоплеменная действительность начала расползаться, как старая ветошь. Уже и родня не главное. Главное – пулемёт и твои соратники-бандиты.

Утвердилась власть силы. Преступное поведение стало не только доблестью, но и государственной политикой. Как-то Дудаев в выступлении перед народом хвастался:

- Наши мальчики такие ловкие. Угоняют  в Москве машину и доезжают до Грозного, и никакая милиция их поймать не может.

Это выступление не предводителя шайки угонщиков – тому и правда было бы, чем гордиться. Это выбранный президент заявляет народу.

Чистый бандитский феодализм – законы и правила утверждает тот, у кого больше оружия. А оружие и денежные потоки тут раздавали исходя из баланса сил, а также заслуг в отражении российской агрессии, то есть самым отмороженным и повязавшимся кровью. И Масхадов, человек, в принципе в глубине души склонный к компромиссам и договорам, действительно пытавшийся создать подобие экономики и государства, с этой сворой поделать ну ничего не мог. Гордые бандиты что к русским, что к своим землякам, если за теми не наблюдается силы племени, оружия и связей, относились как к добыче. Простой народ во время бандитской вольницы тут оказался на роли даже не людей второго сорта, а вообще не пойми чего. Так, смерды – без прав и собственных желаний.

Вон, известному полевому командиру Бараеву нужен дантист, чтобы лечить своих волков. Он приходит и забирает из ближайшего села, прямо из дома. Как так можно? Да кто его спрашивает. Дантист же не имеет пулемёта и своей банды, значит, он – низшее существо. Одолжение сделали -  дали приобщиться к хозяевам жизни. Пускай спасибо скажет. А не скажет – голову отрежем.

Где старые добрые горские традиции уважения к старшим и любви к детям? Испарились. Время волков пришло, а время аксакалов ушло. Недаром волк – это символ свободной Ичкерии. Волк – это кровавый хищный бандит. А остальные, значит, овцы.

1999 год. Наурский и Надтеречной район. Старейшины вышли на контакт с федералами чтобы те не бомбили села. Так этих стариков бандиты расстреляли. Как же – предатели Свободной шариатской Чечни!

Мораль, нравственность рухнули куда-то в адские глубины. В патриархальной Чечне  в детском доме-интернате Грозного  с  согласия директора дудаевцы снимали детские порнофильмы.  Обслуга подбиралась из судимых и наркоманов, а дети в основном были русские. Это что, Коран их так учил?  Вряд ли. Так откуда это берётся? Наглое мурло отморозка  возникает в Свободной Ичкерии везде, куда не глянь. Криминальная идеология. Страшные деяния.

Вообще, с развалом СССР всеобщее озверение прокатилось по всему Северному Кавказу. Не только возродились самые дремучие традиции, мракобесие, но и вспыхнули вновь старые родоплеменные и межнациональные счёты. Начали вспоминать, кто кого сто лет назад обидел, кто кому ещё не отомстил.

Мой напарник вернулся из командировки в Дагестан каким-то растерянным. И рассказал, как ездил на место происшествия:

- Две семьи. Они уже не одну сотню лет спорный кусок земли делят. Но примирились, жили как-то спокойно. А тут… В общем, вытащили оружие – запрятанные автоматы Калашникова и ружья. Приезжаю на место происшествия – а всё это спорное поле раздора трупами завалено. Кровавая беспощадная бойня в лучших древних традициях. Практически, полностью истребили друг друга. Ты не представляешь, как это жутко выглядит. Никто не хотел уступать. И умерли почти все...

Если разобраться, большинству населения Чечни все эти пляски с независимостью и грядущим великим Шариатским  Государством были глубоко фиолетовы. А уж плоды независимости просто омерзительны. Люди же понимали, что упали в пропасть. Но кого твоё мнение интересует, когда ты не сам по себе, а член рода? И когда твой язык в любой момент могут отрезать люди с автоматами. Вот и смирялись. А многие по мере сил волей неволей вынуждены были участвовать в делах новых властей.

К концу девяностых бандиты  постепенно стали осознавать, что осточертели всем. Что Республика может взорваться, и тогда - кровавая междоусобица. Нужно все время подогревать патриотизм, пытаться  хоть как-то объединить измученный народ. Ибо только на штыках не усидишь. Пора устроить нечто такое – воодушевляюще объединяющее. Оппозиционные Басаев и Хаттаб к тому времени уже практически превратили власть Президента Масхадова  в номинальную и творили, что хотели. Вот и объявили священный поход для освобождения Дагестана.

И вот настал двухтысячный год. Теперь власть бандитов, считай, уже в прошлом. Их перемололи снаряды, или они прячутся в лесах, смылись в дружественную Грузию, которую уже прилично достали своим буйным нравом, но сказать им там что-то против никто не может. Вроде союзники в борьбе с русским тоталитаризмом и империализмом. Светлые Эльфы в войне против кровавого северного Мордора. А нам настала пора худо-бедно налаживать  новую жизнь в Чечне. Продемонстрировать, что русская власть вернулась и теперь не уйдёт никуда. Чтобы в каждую башку забить эту простую мысль.

И как-то получалось.

В естественной среде обитания чеченцы в основной своей массе вовсе не такие агрессивные и отмороженные, какими их привыкли видеть на гастролях по российским городам. В принципе, они вполне управляемы и правопослушны, если признают власть.

И все наши мероприятия в городах и сёлах, если речь шла не о задержании отпетых боевиков, мирно проходили. Тяжесть длани закона и нового порядка на своём загривке местных не шибко и тяготила. Начальник - это от Аллаха. Правда, иногда гордо взбрыкивали, показывали неспокойный вайнахский норов.

В центре станицы у рынка розыск и МОБ проводят мероприятия по проверке паспортного режима. Гордый ларёчник начинает качать права:

- Что меня хватаешь за рукав? Если бы не форма твоя, по другому поговорили бы!

Это он объявляет начальнику розыска.

А у того характер взрывной, горячий, да ещё и не любит он эту публику с войны в Афгане. И специалист он по мордобою вроде тоже неплохой. Вот и берёт горца за шкирку:

- А давай по-простому. Вот прямо здесь. Один на один. Посмотрим, кто кого положит. Обещаю, тебе ничего не будет.

Его противник как-то сразу потух и сник.

- Ну да. А потом вы меня застрелите за нападение.

В общем, бой быков не состоялся. Почуял горец, что уложат его за пару секунд…

Когда отгремела канонада, вернувшиеся в Ичкерию русские оккупанты в самых подлых своих традициях жестоко принялись восстанавливать детские сады, поликлиники, энергоснабжение. Принесли свои жалкие оккупационные деньги и все пытались цинично дать людям работу. Завозят трактора и сельхозтехнику. Своими коварными дарами заискивают, наверное. И успешно, ведь!

В итоге, когда спал морок самостийности, который сейчас заслонил глаза хохлам, оказалось, что воевать не обязательно. Даже отпетые ваххабиты и боевики выдохлись. Все устали от войны, тем более, которая может пройтись снарядами по твоему дому. А уровень жизни многократно вырос, вернулись блага цивилизации, школы, магазины. А ещё – работа, деньги. Есть что терять. А воевать зачем? Ради Шариата? Независимости? Так те, кто сильно озабочен ими, в горах прячутся и фугасы готовят, у них своя радость по жизни. А в аулах люди просто хотят спокойствия.

Правда, многие  хорохорились ещё. У меня друг в Грозном в 2001 году вызывал местного амнистированного авторитетного бандюка - надзор и профилактика. Слово за слово – разговорил гада, сыграл на его самолюбовании. Тот гордо выпрямляется и цедит злобно:

- Ещё ничего не кончилось! Мы только сигнала ждём, и тогда выступим все! И сметём вас!

- Ну да, - хмыкает оперуполномоченный. – Сигнал придёт. А ты не услышишь. Или у тебя телефон отключён будет. Или дома тебя не будет, когда в дверь стучатся станут соратники по оружию.

Боевик что-то пробурчал невнятное, но было видно, что слова в точку попали. И все эти сигналы, схроны и бомбёжки ему теперь ни в какую дугу не упёрлись. Слишком страшно все это. И слишком многих он потерял…

Для меня Ичкерия стала примером, как легко можно при  деструктивной накачке раздолбать среду своего обитания, сложные социальные структуры, технологические цепочки и скатиться в феодальное сословное общество. Оголтелый национализм с пропагандой собственной исключительности, переходящий в нацизм, религиозное мракобесие, развал государственных, в основном, правоохранительных структур. Тотальное упрощение и близорукий прагматизм, разрушение традиций, социальных, экономических связей. И ещё – идеологическая накачка, поиск противника. Чтобы люди поняли – страдают не за просто так, а за общее благородное дело. И все – нет ни страны, ни цивилизации. Одни воспоминания…

 

Глава десятая   

Тракторист и другие

На маршруте патрулирования был расстрелян боевиками наряд ДПС. Погибли четверо сотрудников. Понятное дело, ЧП, район оцеплен. Начинается работа, отлаженная, с привлечением всех сил и средств. Такое прощать нельзя.

Тут поисковая группа и перехватила гордо едущего по шоссе, где произошёл расстрел, на своём тракторе горца.

Оттащили в отдел. Он орёт:

- Я не при чём!

- А кто при чём? – спрашивают его «зелёные человечки». - Ты должен был видеть бандитов!

Тот помялся да и выдал:

- Ну, видел двоих.

И глаза прячет, так что даже человеку, не отягощённому знаниями и опытом в психологических дисциплинах, понятно – не договаривает, гад.

Поскольку ничего он говорить больше не хотел, по сложившейся традиции заперли его в камеру. И начали плотно с ним работать.

И понеслось…

Насколько я понимаю, парень он был со сложным характером. У него был длиннющий список врагов и недоброжелателей. Припомнив его, он на допросе утром выдавал:

- Знаю бандитов. Это Султан и Махмуд.

И фамилии их, адресочки. К тем заваливается опергруппа. Берут  родимых под ручки и на разбор везут.

Надо отметить, что попадания в основном были точные. Действительно, в основном это были какие-то боевики, и оружие находили у них, и гранаты. Только при детальном разборе  всегда оказывалось, что ребята хоть и бандиты, но к тому расстрелу не причастны.

Тракториста опять на разбор полётов.

- Соврал?

- Да.

- Почему?

- Боялся настоящих выдать.  Они мне не простят. Они страшные люди.

- Придётся сказать?

- Это Ваха и Абдулла.

И опять адресочек. История повторяется.

В общем, по списку всех недоброжелателей он заложил и принялся за родственников, которые его раньше не ценили и не любили.

Я как раз разговаривал с его дядей, которого притащили опера со спецназовцами. Он тоже был непростой, у него гранату дома нашли, и он всячески пытался от неё отнекиваться – мол, неизвестно, как залетела.

Интересно, что мужик взрослый, производил впечатление вполне серьёзного человека, без особых тараканов в голове.

- Не делал я ничего, - уверенно говорит он.

И почему-то хочется ему верить.

- Так твой племянник на тебя говорит. Родня ведь. Почему он такое заявление сделал?

- Слушай, не знаю, да! – взрывается дядя. – Сумасшедший наверное.

Я уже уехал в Москву, а Тракторист всё продолжал всех закладывать. Кончилось тем, что навёл опергруппу на какую-то банду. Та оказала отчаянное вооружённое сопротивление. Их всех положили. В общем, в ходе расследования было установлено, что вроде они тех самых гаишников положили.

К вопросу о том, что на Северном Кавказе все такие гордые и никогда земляка и единоверца не сдадут. Я  не видел нигде, чтобы с такой готовностью барабанили на знакомых, соседей. Там это считается вполне себе законным способом сведения счётов и давления на конкурентов. Задолбались в итоге их доносы разгребать

А между тем бандиты у нас в ИВС накапливались.

Вон, ещё одного привезли. Ходжаев (фамилия изменена). Полный отморозок.  Долговязый молодой, с руками, изъеденными землёй – крестьянин.

Он в банду входил. Им сам Дудаев нефтяную вышку в районе подарил за участие в отражении российской агрессии. Так уж сложилось, где вышка, так вокруг неё собирается банда. Которая объявляет себя хозяевами всех окрестностей. И начинает наводить свои порядки.

Сидел он у нас крепко. И как-то смиренно – карами не угрожал, жалобы не писал, не возмущался. Зато сокамерникам всем говорил, что как только его выпустят, он пойдёт в горы – взрывать и резать русских. Такая незамысловатая логика – сегодня твоя сила, так что я молчу и жду. Придёт мой час – и резать тебя буду. Такой подход свойственен большинству боевиков. Они весь мир воспринимают через призму – у кого шашка, тот и прав. И надо ждать терпеливо момента, когда шашка будет у тебя, и уж тогда не жалеть никого.

Однажды явление народу произошло – ступает на порог отдела статный высокий чеченец с усиками, в белом костюме и в белой шляпе. Мы дар речи потеряли. Ну по виду типичный мексиканский мачо, герой-любовник из мексиканского телесериала. Это на фоне задрипанного, бедно одетого  населения.

- Вы кто? – изумлённого спрашиваем его.

- Я адвокат.

Изумление ещё больше.  В районе ведь только мы, чекисты да прокурор, ну и ещё танки и артиллерия. Ни судов, ни адвокатур. И тут такая экзотическая птица к нам залетела.

- Да у меня и ордер есть, - адвокат протягивает документы – все у него с ними в порядке.

- Я защищаю интересы Ходжаева.

- Ну фига себе, - всплёскивает руками начальник розыска. - Ну и что?

- Я хочу заявить ходатайство.

- Даже так.

- И никак иначе. Я ходатайствую, чтобы его сильно не били.

- Да никого мы не бьем, вы чего клевещете на правоохранительные органы?!

- Я все знаю, - загадочно объявляет он и отчаливает.

Ну да, честно сказать, жестковато этого Ходжаева порой допрашивали. Оно и неудивительно, учитывая, сколько трупов, в том числе и чеченского мирного населения, числится за его бандой. Нужно было поколоть его во что бы то ни стало. А он, сволочь такая, молчит. Только что-то мычит невнятно и угрожающе. И тупые рожи строит.

Тогда решили его развести. Вечерочком вызываем его и говорим:

 - Решило тебя командование поутру расстрелять.

Он уставился в пол, ничего не отвечает. В диалоге не участвует. Надо бы раскачать. В таких вопросах самое лучшее втянуть человека  в беседу, чтобы он был в зоне контакта.

- Каким мыслишь своё будущее? – спрашиваю я.

- Каким?

- Ну хочешь, чтобы дом был, жена, дети?

- Хочу, - с вызовом отвечает он. – Будут дом и жена.

- Не, не будет. Тебя расстреляют. И не будет… Да шучу я, шучу… Может быть…

Ходжаев задумался. Всю ночь думал. Утром его оперативник забрал из камеры и снова стал расспрашивать. Бандюган и поплыл. Раскололся. Вломил своим подельников.

Поверил, стервец. Купился на разводку. Потому что у них так принято. Он бы сам давно нас к стенке поставил. Допереть не мог, что милиция задержанных не расстреливает. И дело даже не в том, что это незаконно. Просто это не наше.

Один  генерал, из самых главных и крутых нравом, прилетал в  расположение Шелковского ВОВД. Все спрашивал:

- Сколько боевиков уничтожено?

И намекал, что не фиг их жалеть. Чем больше набьём, тем лучше.

Есть только один момент. Сотрудник милиции не на то заточен. Мы как сторожевые псы – держать, охранять и не пущать. У нас развит хватательный рефлекс. Всякие там уголовные дела, судебные разбирательства, задержания. Но только не пристрелить при задержании. Это в крови. Этому учат, это с годами превращается в основу нашей натуры.

Пришить кого – это к военным, у них так и ставится задача – уничтожение противника всеми огневыми силами и средствами. А лучше – к в военному спецназу. Там нравы, скажу я вам.

У нас в Главке опер Лёха служил – из военных, командиром диверсионно-разведывательной группы ГРУ весь Афган прошёл. Много чего рассказывал удивительного. У них правило – группа, идущая в глубокой заброске по территории противника, уничтожает всех, кто её видел – боевиков, женщин, детей, не важно. Это жестокие реалии разведывательной работы. Потому что расшифрованная диверсионно-разведывательная группа долго не живёт, и срывается выполнение задания. Однажды так наткнулись на молоденькую афганскую девчушку.

Лёха и говорит сержантику:

- Кончай её, и за нам.

А парень не смог. В общем, согласился, что за неё головой отвечает, и таскал пленную двое суток по горам. А когда эвакуироваться настала пора, она сказала, что теперь её ходу домой нет, камнями забьют. Её и взяли с собой. Сержант потом в Москву увёз, до сих пор душа  в душу живут, несколько детей у них. Казусы войны.

Правда, и наш ментовский люд, бывает, озлобляется и срывается. Был в ВОВД один фрукт. Всё кричал:

- Местные! Это же животные! Надо их всех уничтожать! И женщин, и детей!

В общем, озверел чуток.

- Не, это не по нашему, не по-русски, - ему сказал замначальника ВОВД. – Шибко ты злой.

И дурака домой отправили, от греха подальше.

Ну да. Потому что мы не такие.  Мы отходчивые. Мы жёстко, но без лишней крови, гнём свою линию. Мы же российская милиция, а не какие-то там полицаи. Задержать, суд, следствие, процедуры - это наше все.

Хотя бывает, что логика войны пересиливает. И однажды, когда это тянется из года в год, ты принимаешь её правила.

Мой знакомый, в соседнем Главке МВД работал. Тоже в Чечне  в командировки наезжал, на командных должностях. Рассказывал, как приехал в один горный райотдел. А там как раз  бандгруппу взяли, которая этот отдел шла в охотку обстрелять и несколько неверных грохнуть.  Такие идейные ваххабистские звери. Молчат, не колятся. А нужно кровь из носа знать, откуда они такие взялись и что дальше от их родной бандгруппы ждать. Ведь от их обстрелов люди гибнут. А эти твари не колятся – хоть что с ними делай.

А во дворе в расположении яму для сортира как раз отрыли. Ну, мой знакомый и говорит:

- Сейчас расколятся. В яму их, и закапывать.

Выполнили. Начальник отдела говорит:

- А если не расколятся?

- Ну, так и закопать их к хренам. И забыть, - усмехнулся москвич.

- Не, так нельзя.

- А можно, что они твоих сотрудников убивают? Так что закапывай.

Ясно дело, начальник ВОВД был к такому не готов. Он же мент до мозга костей. А мой знакомый уже готов. Он все войны в Закавказье и на Северном Кавказе прошёл и понимал, как надо общаться с боевиками. Он давно уже принадлежал войне.  Он полностью переключился и стал её частью.

Ну что, раскололись, выдали и оружие, и сообщников. Когда до груди землица дошла…

Да, наша задача арестовать и отдасть под суд… Хотя порой и закрадывается крамольная мысль, что ни фига это не помогает. Наша законодательная система не рассчитана на борьбу с таким злом. Смертной казни нет, значит, можно творить, что хочешь. И у бандита всегда  будет иметься шанс.

Сотрудники временного отдела взяли эмира Грозного – то есть командира террористической ячейки. Лет восемнадцать возраст, под ним ходило тридцать дегенератов, лет по шестнадцать-восемнадцать каждому. Такие хилые, с дебильными рожами, и не скажешь, что боевики. Но они привыкли с десяти лет людей убивать. Фанатики, возраст такой – экстремистскую идеологию и возможность творить безнаказанно насилие впитывают, как губка.

Надо отметить, что идеологическая накачка населения, особенно молодежи, в Ичкерии шла массированная. Помимо ваххабизма давили больше на патриотизм и защиту от оккупантов. Главная целевая аудитория – подростки. Передо мной шедевр – литературно-художественный журнал «Ичкерия». Ясное дело, в основном там произведения про борьбу с русскими оккупантами. Такое ощущение, что с самых кондовых воениздатовских патриотических брошюр все списали. Только советских солдат заменили на чеченцев, а немецких нацистов – на русских шакалов. А так – те же сюжеты. Гордый чеченский мальчишка патриот ждёт своей казни. А в это время доблестные чеченские войска идут в наступление на русских. И, как там сказано, «жестокие и коварные враги трусливо визжат от ужаса». Самое интересное, это все срабатывало. Мозги у значительный части населения были полностью переформатированы – или ваххабистской, или такой псевдопатриотической риторикой.

В общем, в диамате этом зверёныши свирепые, А Султан (имя изменено) главный зверёныш.

Взяли его на двойном убийстве. Вышел он в Грозном на охоту. Познакомился на рынке с двумя контрактниками. Те вышли в город зап водкой и развлечениями, вообще потеряв страх. Султан им говорит:

- Пошли баб искать.

- Пошли, - говорит один.

Султан привёл его в развалины и расстрелял. Потом возвращается и говорит второму:

- Нашли баб. Пошли к ним.

И второй как баран на заклание пошёл. Его тоже грохнули.

Ребята рассказывали, как они допрашивали этого эмира недорезанного. Волны озлобленности исходят от клиента, прямо видно, что он зубами хочет вцепиться в горло врагам, но только телосложение хилое не позволяет. Он из тех, кто ещё в возрасти двенадцати лет в лагерях в Афганистане обучался. В числе прочего учили их поведению на допросах. Поэтому давишь его,  уже вроде додавил, склонил к сотрудничеству, но стоит на секунду отпустить,  и он уже начинает выкручиваться, сдавать всю информацию, кроме той, которая нужна. Но за жизнь свою поганую очень сильно боится. Поэтому торговаться начинает отчаянно.

Потом поднимает глаза, глядит на следователя:

- Я выйду и тебя убью. Убью. И семью твою.

- Да? Это я твою мать сейчас вытащу и перееду БТР, - усмехается следователь.

Бандит впадает в прострацию. Долго думает. Потом заявляет:

- Не надо мать трогать. И БТР переезжать.

Думает некоторое время:

- Все равно выйду. И убью.

- Куда же ты с таким послужным списком выйдешь? Нет, из тюрьмы ты не выйдешь никогда.

Самое смешное, что вышел. Боевики как раз взяли в заложники какого-то журналиста. Наши власти его и выменяли на зверёныша. Чтобы тот снова убивал. И это неправильно. Нужна какая-то система, чтобы такое было невозможно в принципе. Вон, тот же Израиль, никогда не ведёт никаких переговоров с террористами. И для начала для террористов и убийц хотя бы смертную казнь ввести, что ли. И наплевать на Совет Европы, все равно из ПАСЕ мы ушли…

 

Глава одиннадцатая  

Ночная станица

Мы сидим и смотрим телевизор. Вечерние новости. Диктор бойко и радостно вещает, как на СИЗО в Чернокозова была организована массированная атака боевиков и отбита силами охраны. Нападавшие понесли большие потери. Это новость сопровождается бурными аплодисментами смотрящего передачу личного состава.

Чернокозово – это что-то вроде нашего Гуантамо. Туда боевиков со всей Чечни свозят, фильтруют. Потом половина выходит по каким-то там амнистиям, обменам и прочим. Поэтому персонал задался целью устроить им там небольшое Чистилище, чтобы неповадно впредь было за оружие хвататься. Надо сказать, преуспели в этом. Чернокозова боевики боятся как огня. Для них это такое место, где честные моджахеды от руки неверных претерпевают невероятные мучения и страдания за свою веру. Естественно, мечта у бандитов старая – смести эту обитель порока с лица Земли, а персоналу головы отрезать, а моджахедов всех освободить. Вот собрали они побольше сил и двинули на штурм.

Мы уже примерно знаем, как оно вышло. Что штурм ожидается, оперативник и знали задолго до его начала. Охранявший СИЗО спецназ УФСИН «Факел» - там ребята подобрались крутые и ушлые. Понатыкали вокруг объекта радиоуправляемых бомб, организовали засады, просчитали сектора обстрела. И встретили штурмующих честь по чести.

Так хорошо поработали, что теперь все окрестности СИЗО завалены трупами.

Вон, на экране возникают безжизненные тела. Надо сказать, отборные моджахеды, идейные. В возрасте уже, лысые,  с бородами. В общем, за святое дело пришли воевать и погибать. И почему то даже оттенка жалости нет, глядя на них. Наоборот какое-то озлобленное ликование в душе поднимается. Наверное, это неправильно. Или правильно?

У нас парень в отделе работал, из омоновцев бывших. Так когда Норд-Ост Альфа захватила и по телевизору показывали убитых шахидов, он со слезами умиления смотрел. Говорил:

- На видик запишу. Как настроение будет плохое, буду пересматривать.

В общем, заряд бодрости мы получили. А тут и время отбоя подходит. Иду укладываться. На улице темнота, станица в основном не освещается – несколько лампочек только мигают. Часовые бдят, безопасность нашу блюдут, притом добросовестно и бдительно. Знают, что расслабишься – можно и голову потерять.

Все вроде в штатном режиме. Правда, в кубрике нашем никого из начальства нет. Но это дело такое, обычное.

Тут заявляется начальник штаба с заговорщическим видом. И объявляет:

- Ну все, приехали.

- Чего? – у меня ёкает сердце.

- Начальник КМ пропал.

- Что?!

- Мы с ним в городе в шалмане были. В общем, пропал.

У меня сердце какая-то холодная рука сжимает. Начальник КМ – мужик хороший, свой в доску. Жалко, если его моджахеды прибили или похитили. Не говоря уж о том, какой это будет дикий скандал с соответствующими оргвыводами.

- М-да, - протягиваю я. - Пошли к начальнику розыска.

Тот услышал, с лица весь опал. По идее, надо весь отдел в ружье поднимать, верхнее руководство уведомлять, войска привлекать. И от этих мыслей становится совсем грустно.

- Так, - говорит начальник розыска. – Я беру сейчас троих наиболее доверенных ребят. И пошли искать.

Сказано – сделано. И выходим на поиск в ночную станицу.

Тьма. Глухие заборы и металлические ворота чеченских домовладений. Какие-то птицы ухают и сверчки трещат. Идиллия провинциальная, мать её.

Правда, надо отметить, с огромным трудом, но Шелковская постепенно начинает становится похожей на нормальный населённый пункт. То есть с торговлей, кабаками и ночной жизнью – чего ещё недавно здесь не было. Во времена независимости торговля тут совсем усохла из-за отсутствия денег, кабаков с выпивкой не было и в помине, поскольку не по мусульмански это, вино Аллах пить запретил, да и время развлечений ещё не пришло, война с неверными на носу. Военные привезли не только бронетранспортёры и пушки. С ними пришли живые деньги. Запросы на то, чтобы вкусно пожрать.

Со жратвой у нас в отделе, честно говоря, дела обстоят неважно. В столовке разносолами и гастрономическими изысками не балуют. Подают в основном картошку страшенного вида и "красную рыбу". Кто не в курсе, в армии "красная рыба" - это вовсе не горбуша и нерка. Это килька в томате неизвестно какого года выпуска. Изо дня в день – красная рыба и картошка. Постепенно начинаешь ошалевать.

Недавно праздник правда был. Колонна на зачистку лесного аула отправилась. И тут из леса кабаны выходят. Ну и по ним всем колхозом полить начали. Собровцы из винтореза двоих срезали,  Оттащили их на проверку в появившуюся в станице санэпидемслужбу. Там сказали, что мясо годное, и мы пару дней лопали шашлыки из кабанины – это был праздник жизни.

Теперь можно в городе прикупить воду, пиво, продукты. Поближе к комендатуре и отделу деревянные лотки стоят. Там орешки, чипсы и прочая фигня. Но главное – бутилированная вода. Это вещь необходимая. Из крана вода неважная идёт, так что приходится покупать воду в бутылках.

Цены на этих лотках совсем не демократичные, кусаются сильно. Но никуда не денешься – магазинов ведь практически нет. Покупаем. Притом с опаской. Фиг знает, может кому придёт в голову продавать федералам отравленные продукты. Говорят, были прецеденты. Но иначе ноги протянешь.

Заодно под военных оккупантов заточены открывшиеся в станице шалманчики – кафешки, где обычно неплохо готовят шашлычки, манты, какие-то местные блюда, да ещё нальют стопочку. Когда совсем одуреешь от столовской еды, туда можно заглянуть на огонёк. Они представляют из себя обычно жилые вагончики, разделенные на две части – кухню и зал. Некоторые работают допоздна, если есть клиенты.

В таком шалмане и пили начштаба  с руководителем службы криминальной милиции, пока не потеряли друг друга. Эти шалманчики мы и начинаем обшаривать.

Один, другой – нет никого. Пусто. Закрыто. И куда делся подполковник?.

Набредаем на работающий шалман. Заходим туда. И всплёскиваем руками. Довольный начальник КМ поедает шашлык и весь светится радостью и самодовольством.

- А чего вы пришли? – глядит на нас с подозрением.

- Вас ищем.

- А чего меня искать? Я и есть я. Никуда не денусь…

В общем, сопроводили его в отдел, высказав претензии по поводу того, что его по ночному бандитскому городу искать приходится. На что он отвечает:

- Да ладно вам. А чего со  мня стрясётся?

Что у них там с начштаба получилось – я так и не понял.  Какая-то совместная пьянка из одного шалмана в другой, какие-то там девки лёгкого поведения нарисовались, хотя не уверен, что с ними что-то  получилось. 

В общем, утром начальник КМ заявил мне, что всё у него было под контролем, а это начштаба, зараза такая, решил его подставить по злобе душевной и раздул историю. Из зависти.

- Ведь она меня полюбила, - вздохнул подполковник. - Потому что я толстый и красивый…

 

Глава двенадцатая

Закон предков

Перед нашим сотрудником в Старопромысловского ВОВД Грозного сидит парень лет шестнадцати-семнадцати – худой, какой-то беззащитный. Ему бутерброд хотелось дать, подкормить его слегка. Не ощущалась в нём какого-то особого зла. И вместе с тем это был убийца. И ещё какой!

Убил он не кого-то там не пойми кого, а своих родных сестру и мать… Быстренько так и эффективно. И, самое главное, сейчас пытался доказать свою правоту.

- Ты зачем это сделал? – спрашивает опер.

- Они опозорили наш род.

- Это как?

- Они торговали своим телом.

От истории веяло средневековостью. Отца у парня не было. Времена в Свободной Шариатской Республике Ичкерия, оставшейся без присмотра старшего брата, были тяжёлые. Вопрос вставал о том, как выжить простому человеку – Чечня  постепенно скатывалась в голод, урожая не было, промышленность загибалась. Выживали самые сильные, те, у кого большие семьи. И без взрослого мужчины  перспектива голодной смерти не казалась такой уж несбыточной.

 По всем горным законам и традициям  оставшимся без мужчины женщинам и детям помогать должны родственники. И таким родственником был вполне успешный дядька пацана. Сволочь такая, плюнул на семью, копейки не дождёшься.

Женщины, чтобы выжить и накормить младшего пошли на панель, Не смогли ничего лучше найти. Понятно, какой раскол в душе привнёс такой шаг. Какой это позор для мусульманок, чеченок, притом в городе, где все на виду. Но выхода не было – самим надо есть, и  паренька кормить.

После падения бандитского режима всё вроде стало налаживаться. И дядька присмотрел себе место в Администрации Чечни. Вот только было препятствие, не раз приходилось слышать: у тебя родственницы проститутки, нехорошо это.

Вот и начал племянника подзуживать – это позор, твоя родня бросила пятно не весь наш род. Он не бросил пятно, когда оставил свою родню голодать, а отчаявшиеся и пустившиеся ради хлеба во все тяжкие женщины кинули.

В общем, подхзуживал парня долго, довёл до такого иступления, что тот однажды взял и убил – и мать, и сестру.

И теперь пришибленный, на грани сумасшедствия. Держался, чтобы не рухнуть в безумие, за простую формулу:

- Они опозорили наш род. Они заслужили.

- Они на панель пошли, чтобы ты выжил, - брезгливо смотрит на него оперативник.

- Они опозорили наш род. Они этого заслужили.

Всё, замкнуло в голове. Теперь не разомкнёшь без напильника.

Интересно, смог ли он дальше жить с таким грузом? А если смог, то вообще можно ли его назвать хомо сапиенсом, или это вовсе не человек, а нечто иное? 

 

Глава тринадцатая

Команчи

С блокпоста доставляют троих потрёпанных жизнью и алкоголем субъектов. Морды русские, весьма похожи на сантехников времён Афони. В гражданской одежде. Все карманы забиты пачками денег – правда, не баксами, а рублями. Суммы внушительные. Особенно для Чечни – считай, ребята тут как миллионеры. Эдакие мистеры Твистеры.

- Вы кто? – спрашивает начальник розыска.

- Контрактники, - отвечает самый главный. – Домой возвращаемся по завершении контракта.

Проверяем документы. Они все в порядке. И правда контрактники. И правда – домой едут.

Контрактники – это, можно сказать, основная массовка федеральных сил в Чечне. С началом боевых действий выяснилось что в нашей миллионной  армии воевать вообще некому. В основном, у нас в наличии кадрированные дивизии, которые больше охраняли боевую технику, чем учились на ней воевать. На одного офицера там два солдата, и те не боеспособные. Пришлось скрести по сусекам, все развёрнутые части, даже морпехов, сюда направлять. Но все равно получалось маловато. Поэтому наверху решили затыкать зияющие дыры контрактниками и разворачивать кадрированные части в боевые.

Деньги за такую работу предлагали неплохие, и военкоматы по всем российским регионам  гребли всех согласных рискнуть своей шкурой. В основном, шли на войну люди, измотанные безденежьем и безработицей, из глубинки, с депрессивных регионов. Много там было всяческих пьяниц, маргиналов и неудачников, кому в своё время повезло получить воинскую специальность. Хотя, конечно, немало народу действительно хотели защищать страну от распоясавшихся бандитов, многие прошли Афган, умели воевать и были мотивированы идеологически. Такие и вытаскивали на своих плечах войну, воевали в разведбатах и артиллерии, взламывали укрепления противника. Но все же очень и очень многие мало на что путное годились, больше для массовки и обозначения присутствия. Порой от обычных молоденьких пацанов-срочников толку было куда больше. Они же не о деньгах думали, а о том, как бы приказ выполнить, да от начальства по шапке не получить.

Немало «контрабасов» прославились изощрённым и беспробудным пьянством, мародёрством, поборами на блокпостах. Доставали население порой так, что те на стенку лезли. Вообще, в большинстве районов местные жители контрактников дружно ненавидели.

У милиции, кстати, порядка куда больше было, хотя тоже разные фрукты попадались. Многие милиционеры тоже были не безгрешны. Не упускали возможности сорвать денежек на том же блокпосту. Но делали это чаще в пределах каких-то норм, не выходя за рамки, чтобы никому не обидно было. Понятное дело, такие коррупционные поползновения начальство старалось пресекать. Сегодня твой подчинённый за долю малую отца семейства без очереди через блокпост пропустит, а завтра - боевика с пулемётом, который по его же товарищам ночью огонь откроет. А что, были и такие случаи. Поощрять это нельзя, но и не приставишь за каждым бойцом  соглядатая. Это жизнь во всем её многообразии.

Из тех, кого я помню, и кто ни копейки не брал денег, и где дисциплина была на высоте – это Ханты-Мансийский ОМОН, стоявший в Грозном. Из региона они богатого, нефтяного. Там администрация выделяла огромные деньги на сводные отряды в Чечню. Так что экипировали ребят с иголочки, все оборудование и снаряжение самое фирменное покупали. И за счёт региональных фондов ещё  приличные деньги им шли, так что боевые выплаты для них были не принципиальными. Зато несли службу они как цепные псы – неподкупные, с бульдожьей хваткой. Их местные боялись, как огня, но и уважали вместе с тем. Мол, строгие, но по беспределу не действуют. Такая служба. Ведь народ больше всего не любит крохоборов. Если власть строгая – на то она и власть, главное, чтобы справедливая. Вот и обстреливали по ночам тех, кто занимался поборами. А по ханты-мансийцам обстрелов практически и не было.

В тот же Грозный из Ижевска сводный отряд прибыл. Приняли дела, расставились, как положено. Ребята были честные, службу они несли на совесть. И тут к их командиру на третий день приходит ладно и дорого одетый чеченец с масляными глазками, спрашивает:

- А кому за проституток долю заносить?

На него вылупились:

- Какую долю?

- Ну, прошлые с нас долю брали. И субботники там всякие.

- Не будет ни доль, ни субботников.

- А что будет?

- А по закону будет.

Через день в отдел с тем же самым старший от цеха таксистов заявляется:

- Кому теперь деньги давать?

- Никому. Не берём денег.

- Чего, по беспределу теперь будет?

- Нет, по закону.

Ушёл таксист озадаченный. Но вскоре оказалось, что по закону оно как-то лучше…

У военных контрактников тогда своеобразным шиком и фирменным знаком считались повязки на головах. Якобы, чтобы пот глаза не ел в жару. Из-за этих повязок их и прозвали команчи – мол, дикие люди. Вообще, честно говоря, они с этими повязками больше на пиратов походили. Хотя дело это идиотское – этими ленточками на головах только снайперов привлекать. Но как же – понты и форс!

Ещё форс у них из разряда вредных (и не только у них)  – ездить на броне. Такая традиция сложилась   с афганских времён – не забираться внутрь БТР, а облеплять броню, как моллюски днище корабля.  Но  вот только в Афгане моджахеды ставили на дорогах мины, которые прожигали днище БТР, и внутри всех просто расплющивало давлением, шансов почти не было. А в Чечне больше приняты обычные фугасы – они как раз лучше всего сдувают бойцов с брони, а внутри шансов выжить куда больше.  Зато когда ты на броне, то покрасоваться можно – в повязке, с автоматом. Ну прямо русский Рэмбо, гроза аулов.

Все понты на войне особенно модные у тех, кто практически не воюет. Чем человек ближе к реальному бою, тем он более собран, прагматичен, рассчётлив, не упускает ни одного шанса, чтобы обеспечить выживание. Тем меньше времени уходит на  выпендрёж.  Настоящий боец приобретает  тот  вид,  который  нужен  ему для более быстрого и чёткого выполнения боевой задачи. И тогда косынки и поездки на броне сразу лишние.

Мой друг и коллега Игорь в 2001 году был советником в одном из отделов в Грозном. Рассказывает:

«У нас было такое буйное подразделение из контрактников, коменданту  подчинялись. Местным они своими поборами надоели хуже горькой редьки. Беспределили по чёрному. Считали, что жизнь удалась, здесь можно хорошо разбогатеть и домой вернуться королями.

Ладно бы только поборами на блокпостах занимались. Так у нас серия грабежей пошла. В основном в вечернее время, и страдали вольнонаёмные чеченцы, которые  устроились в обслугу временного отдела, комендатуры, войсковых подразделений. К ним тупо подходили люди в масках, с оружием, и выворачивали карманы.

Помню, допрашиваем мы потерпевшего:

- Может, бандиты шалят? У них ныне трудные времена, денег джихад не хватает, вот и тырят мелочь по карманам.

- Да нет. Это точно были контрактники. По манере поведения, по одежде.

Мы в военную епархию не лезли – они вне нашей юрисдикции. Я коменданту тогда сказал, чтобы он присмотрелся к своим бойцам и пресёк всё это безобразия, потому что последствия могут быть самые печальные. А тот был так дубово высокомерен и непробиваем. Мол, мы армия, неча нам всяких ментов слушать. В общем, ничего не сделал.

А потом пересменка начинается. Так это жлобье в повязках решили своим ходом добираться. Тогда в Чечне машины стоили сущие копейки, вот эти балбесы и затоварились. Да ещё машины под завязку всяким хламом забили, что понаворовали да за три копейки накупили по рынкам. У них целая колонна образовалась. На ней они гордо решили домой вернуться. А у местных разговоры пошли, что проводят они своих гостей со всеми почестями, как положено.

Вот эта колонна и попадает в засаду, под обстрел. И боевики все эти машины пожгли, практически всех контрактников подранили, а одного убили. Дело повисло нераскрытым. Но понятно, что местные отработали. Кстати, основная масса наших милицейских подразделений сменялась без сучка и задоринки».

Держать эту трудноуправляемую толпу в руках командирам было порой тяжело. Офицеры с ними справлялись с огромным трудом, дисциплинарные меры воздействия работали слабо. Хотя в некоторых подразделениях был железный порядок. Всё от командира зависело. И от его методов поддержания дисциплины. Больше всего годились методы беспредельные и гопнические.

Так, один из отдалённых районов Чечни, там царил просто железный порядок, спасибо Коменданту. Полковник был мужик здоровый, необузданный и строгий. Гауптвахтами и дисциплинарными взысканиями не баловался. Просто бил нерадивых подчинённых сразу в рыло. Надо сказать, исключительно за дело, по справедливости, так что те сами признавали его правоту. И ходили по струнке.

Другая комендатура. Там комендант отчаялся бороться со своим сбродом и самоустранился. Так что пьянство в расположении стало обыденным делом. Потом ужираться начали и на постах. Допились, празднуя день десантника (они себя почему-то десантниками считали, хотя к ВДВ там никто отношения не имел и тельник не носил) до того, что на радостях и от избытка чувств «врезали по ментам» - лупанули по зданию ВОВД из зенитной установки. Хорошо ещё, никого не убили.

Наш представитель из ГУУР там был. Глянул на это дело, на растерявшихся  оперов, и говорит:

- А чего сидим, братва? Пошли, наваляем им.

Заявились в комендатуру. Нашли стрелков. Пыль из них выбили от души и сказали, что в следующий раз замочат, как злостных террористов, напавших на органы внутренних дел. На некоторое время помогло.

Кстати, тоже в день десантника такие обстрелы были и в Грозном.

В общем, «команчи» давали стране угля. Но и сами нередко становились жертвами произвола. Финансисты зажиливали им под любым предлогом боевые выплаты. Бандатва  в приграничных районах, а то и на родной земле, рэкетировала, собирая с них дань. В общем, вокруг контрактников и их денег такие страсти завязывались.

Хотя те, кто служил честно, прибыл в Чечню, считая своим долгом с бандитами бороться, а не копейки с населения сшибать, соблюдал уставы – те обычно в жизни никаких проблем не имели. Солдаты они и есть солдаты, просто за зарплату, а не по призыву. Многие ордена заслуженно получали. Многие гибли героически. Наш им почёт, уважение, а погибшим – добрая память.

Но обязательно ведь появится пьяная морда и устроит поборы на дорогах, мародерство или чего ещё похуже. И вся репутация насмарку.

Впрочем, долго это не продлилось. Армию постепенно начали приводить в порядок и призывать на службу людей, которые хотят служить, видят в этом призвание, а не шанс в виду невозможности пристроиться на нормальную работу срубить лёгкие деньги. Но тогда, в 2000-м иначе просто не получилось бы. Эта война всем свалилась как снег на голову, и нужно было принимать срочные меры…

Глава четырнадцатая  

Чеченская нефть

Дороги Чечни – это не только пыль, коровы, военные колонны. Это ещё и бензовозы через каждые полкилометра, скромно  стоящие в кустах, а на обочине - дощатые лотки, на которых расставлены ёмкости с бензином. Обычно это Трёхлитровые или пятилитровые стеклянные банки с мутно-зеленоватой жидкостью. А  на табличках коряво написано: «А-76», «АИ-95» - это марки бензина. Хотя достоверность рекламы вызывает сильные сомнения.

Весь Северный Кавказ ездит на этой токсической для машинных внутренностей отраве.  Стоит местный бензин сущие копейки, купить его можно на любом углу и под любым кустом вдоль дороги. Правда движки на таком горючем долго не живут, ну так и не особо  жалко – машины на девяносто процентов старые, трухлявые, еле дышащие. Эдакие ржавые монстрики по мотивам постакпокалиптического фильма «Безумный Макс».

Грозненская нефть. Издавна она была камнем преткновения. Сюда и немецкие фашисты рвались, и их диверсанты шалили. Гитлеру не удалось захватить грозненскую нефть, зато у дудаевских бандитов всё очень складно получилось. Правда, на время. Ненадолго.

Эта нефть здесь – будто мощный артефакт, концентрирующий в себе кипение страстей и интриг, преступления, кровь. Именно вокруг нефти здесь всегда шло основное движение. Потому что нефть – это  живые деньги, бьющие прямо из-под земли. Хочешь рубли, хочешь доллары. Это был один из немногих реальных  источников денежных поступлений в Свободной Ичкерии.

Нефтевышками расплачивались с бандитами. К месторождениям прилипали и до сих прилипают деляги и чиновники, как мухи к клейкой ленте. Вокруг нефтевышек и наливняков всегда крутятся «джипы», бронетехника и вооружённые люди. Они как мощный гравитационный центр.

Листаю сводки по Чечне. За прошедшие сутки уничтожено два минизавода.

Есть такое любимое развлечение у оперов и собровцев. Найти где-то в степях, горах, лесах нефтяной минизавод. И разбабахать его из гранатомёта - с шумом и фейерверком. Аж душа вибрирует счастливо и поёт.

Минизавод – это такой большой самогонный аппарат из цистерн. На нём перегоняют чёрную нефтяную жижу в зеленоватый бензин сомнительного качества. Тот самый, который разливается потом по банкам с бирками «АИ-93».. За сутки этот агрегат приносит хозяевам чистого навара в тысчонку-другую долларов – по чеченским меркам деньги просто запредельные, да и в других регионах тоже неплохо.

По трассам республики день ото дня, в любую погоду тянутся колонны наливняков. Чьих, зачем, куда едут – непонятно. И пахнут они не столько нефтью, столько большими деньгами.

Вообще, если прислушаться, но можно ощутить, как за испещрённым осколками и пулями фасадом войны тихо шуршат большие деньги. Как там говорят насчёт войны и матери родной? А ведь так и есть. Чего греха таить – немало денежных знаков во время боевых действий прилипает к рукам. Притом при делах все воюющие стороны. Боевики тянут доллары от зарубежных спонсоров, отчитываясь видеозаписями с уничтоженными колоннами и отрезанными головами неверных. Федералы и к ним причастные втихаря черпают совочком из бюджета и с военных складов. Но у обеих сторон есть общий источник, куда они дружно влезают своим жалом – это нефть. И бандиты, и федералы измазаны в ней по уши.

Тот расстрел гаишников в Шелковском районе, за который задержали Тракториста. Основная версия была, что погибшие участвовали в нефтяном бизнесе, и их закопали конкуренты. Может оно так, а может и не так. Но версия в принципе имела право быть.

Моё сугубо личное мнение, никому его не навязываю и не претендую на истину. Но по моему мнению, в этот бизнес было втянуто немало служивого народа. И военные, и сотрудники милиции. Власть в регионе у военных, в каждом районе правит комендант – он царь, Бог и воинский начальник.  Он замена и администрации, и райсовету, и всем, всем, всем. Понятное дело, что мимо него эти бензовозы вряд ли проедут.

Колонна бензовозов. Впереди-сзади – БТР или милицейские машины. Девяносто процентов на то, что это какой-то левый бизнес под крышей федералов. Без крыши тебе сто метров проехать не дадут – тормознут, арестуют или дадут очередь по колёсам. Всё учтено. Всё должно быть по правилам. Всё должно приносить доход.

Этот Клондайк затягивает в свою чёрную нефтяную дыру все больше деловаров. Ну а дальше все начинается по законам развития любого бизнеса, что легального, что нелегального - конкуренция, отчаянная борьба за сферы влияния, разборки.

Правда или нет – теперь уже никто не скажет. Но знаю людей, которые уверены, что расстрел колонны ОМОНа в 2001 году в одном из районов Чечни – вовсе не происки злобных боевиков. Якобы это самый ОМОН, обладавший дурной репутацией – народ там подобрался гниловатый, выставился на блокпосту и очумел от вида крышуемых колонн бензовозов и от запаха денег, тянувшегося за ними. Пробили ребята ситуацию, выяснили, что обеспечивает сопровождение колонн одна десантная часть, имея на этом неплохой навар. Ну и предложили свои услуги, притом по демпинговым ценам. То есть в наглую сожрали чужой пирог, а что не съели, то понадкусывали. После чего и попали ненароком в очень уж умело построенную засаду… Но это так, информация к размышлению, а вовсе не утверждение.

Вообще, ресурсы в Чечню после её освобождения от бандитского ига закачивались громадные. Надо было восстанавливать регион, шли эшелонами туда сельхозтехника, станки, стройматериалы. И деньги, деньги, деньги. Естественно, много появилось желающих припасть к этому целительному источнику. Так что наши сотрудники из ДЭБа, прикомандированные к Временному управлению, никак не скучали. Рассказывают на досуге об особенностях местной экономической жизни:

- Представляешь, восстанавливается по документам школа, деньги все потрачены. И вдруг это пустующее отремонтированное здание захватывают боевики и стойко держат там оборону. Ну и что с ними, негодяями, делать? Не гнать же солдат под их пули. Бабах - танковым снарядом по негодяям. И ни школы, ни боевиков. Ни затраченных средств. И мы вопросом задаёмся – а был ли ремонт? Было ли восстановление? И были ли боевики?

Понятное дело, как и везде – к денежным потокам приникают далеко не все, а только лишь избранные или особо наглые, алчно-мотивированные и целеустремлённые. Основная масса федералов честно воюет. А маленькая, но очень активная и жадная прослойка - тихо ворует.

Ходили слухи, что ФСБ тормознуло коменданта одного из районов, у которого вышел срок командировки. У него чемоданчик был – там то ли миллион, то ли пара миллионов долларов наличными завалялось. Не знаю,  что стало с чемоданчиком, содержимым и самим комендантом. Скорее всего, не стали выносить сор из избы. И правильно сделали. Ни к чему это.

Конечно, можно сколь угодно возмущаться делягами, проникшими даже на войну, негодовать по поводу теневого бизнеса, успешно набирающего обороты под чудовищный аккомпанемент бомбоштурмовых и артиллеристских ударов. Ну а если взглянуть объективно. Ведь это же  реальность любой войны. Даже в Великую Отечественную, при жесточайшем режиме власти и всесилии органов, и тыловики находили, чем разжиться, и махинации были совершенно фантастические. Вспомнить хотя бы жулика, который во время войны организовал частный стройбат, который просуществовал полтора десятка лет и получал деньги и субсидии, строил государственные объекты.  И пресловутые трофеи тоже можно вспомнить – эшелонами же везли,  в том числе и великие маршалы. И особые отделы этих трофейщиков покрывали за доляшку, о чем есть много свидетельств, в том числе и рапортов, и уголовных дел. Ну, а что тогда ждать от молодой Российской демократии, взросшей под лозунг: «Обогащайтесь и рубите бабло всеми средствами, кто без миллиона – тот лох»?

В общем, это непременная, вечно повторяющаяся оборотная сторона войны. Так было, так будет ещё долго.

Ну а подпольный чеченский нефтебизнес. Разбирая его, нужно учитывать один важный момент. Как ни крути, а он помогал местному населению выживать и кормить семьи в самые трудные времена. Закачивал хоть какие-то деньги в Республику. Да и когда люди привязаны к своему делу, у них нет резона уходить в горы, в банды. Так что некий положительный эффект в этом тоже был. Ну, это если смотреть на вещи оптимистичненько.

Плохо, конечно, что в него втягивались силовики, но это уже неизбежное зло. Так устроен мир. И никакими возмущёнными воплями и драконовскими мерами принуждения это не изменить. Деньги ведь пока никто не отменяет, а значит в обозримом будущем будет и неуёмная алчность, и пошлая корысть, и коррупция, будут жулики и взяточники. Нужно просто не давать им шибко разгуляться…

 

Глава пятнадцатая

Минное поле

- Э, старлей, ты далеко намылился? – спросил наш опер из ВОВД одного из районов Грозного, глядя на  чистенького, как с рекламного плаката, старшего лейтенанта юстиции, который бодро устремился навстречу своей смерти - прямо на минное поле.

Старший лейтенант грозно сверкнул очами на милицейского майора и гордо выпрямился:

- Я из военной прокуратуры. Следую в бригаду внутренних войск для расследования преступлений в отношении мирного населения.

- Чего?

- У меня предписание Генерального прокурора.

- А, понятно. Это Генеральный прокурор тебя по частям собирать будет, когда ты вот на этом минном поле подорвёшься?

- Минное поле? – побледнел старлей.

- Ага. Такое густое и колосистое. Тебя кто надоумил туда идти?

- Прапорщик. Из той бригады.

- Ты ему про своё расследование тоже доложил?

- Ну да. Сказал всё, как есть. Мне скрывать нечего.

- После этого он тебе азимут и начертил?

- Ну да.

- Эх, повезло тебе, что я добрый.

В общем, прапорщик от доброты  душевной решил, что старлею с таким заданием лучше сразу на мине подорваться и не мучать ни себя, ни людей.

Все же военный следователь до бригады той успешно добрался. И начал наводить там шорох. А бригада была как бельмо на глазу и у местных жителей, и у бандитов, и, особенно, у всяких правозащитников и шелкоперов типа «Новой газеты». Вон, одна позже невинно убиенная журналистка все докапывалась до десантников. Орала как оглашенная что у них зинданы на территории части, что там безвинных честных горцев расстреливают. При этом врала беспардонно, но тут на неё грех обижаться - у неё работа такая, ей за это платили. Видимо, неплохо платили и тем, кто пасквили на эту бригаду ВВ строчил.

Хотя ребята в бригаде были суровые, порой беспощадные, допускаю, где-то немножко и перегибали палку, выходили за пределы допустимого. Но все равно образцово-показательную порку устраивать за нарушение прав человека во время боевых действий – это чересчур. Вся война сплошное нарушение прав.

Потом военный следователь приходил в ВОВД. Все неистовствовал, требовал какие-то материалы, экспертов, оперативную информацию, полиграф и ещё много чего.

Наш опер посмотрел на него задумчиво и изрёк:

- Сынок, мой тебе совет. Не копайся в этом дерьме. Тебя же убьют.

- Но у меня указание Генерального прокурора!

- Его не убьют. А тебя убьют…

- Но…

- И правильно сделают. Куда ты лезешь? Ты не понял – тут идёт борьба с бандформированиями и их пособниками. А ты о каких-то там правах  человека и Европейском парламенте талдычишь. Ты серьёзно?

В общем, старлей вроде выжил. Ясный фиг, ничего не накопал. В общем, не оправдал доверие. И хорошо. В войнах любых есть секреты и факты, которые лучше не ворошить. Для всех лучше…

 

Глава шестнадцатая   

Расстрелы раз в неделю

Совещание в Гудермесе закончилось. Мы с начальником ВОВД уже подошли к машинам на стоянке перед Управлением. И тут к нам подходит худощавый, отутюженный, строгий такой, прилизанный весь подполковник милиции. По виду, кавказец, но из аристократов, тех, кто мотыгу в своей жизни не видел. Это там совершенно отдельный генотип и социальный слой. Холеные, самоуверенные. Резко от простого народа отличаются даже по комплекции.

- Вы из Шелковского района? – спрашивает.

- Оттуда, - кивает начальник ВОВД.

- Возьмёте меня с собой?

- А вы кто?

- Я начальник Шелковского райотдела.

- Ха. А я кто? – усмехается начальник ВОВД.

- А вы тоже?

- Ну как бы…

Наш подполковник забывает сказать, что в Шелковском районе уже ходит около ВОВД кругами третий начальник райотдела. Тоже уже вроде назначенный каким-то приказом.

В общем, такая вот карусель - смех и шутки юмора. Черта с два без бутылки разберёшься.

Хотя при внимательном рассмотрении этот кроссворд разгадывается просто. С самого начала операции по восстановлению конституционного порядка было понятно, что долго временные отделы не протянут. Рано или поздно придётся формировать постоянные подразделения внутренних дел субъекта Российской Федерации. Из местных жителей, а не прикомандированных с Большой Земли.

Вообще, шаг этот мне кажется спорным. Чтобы поддерживать там порядок и российскую законность, скорее всего, нужно было комплектовать руководство и основные руководящие должности органов внутренних дел из сотрудников с других регионов России, с которыми заключаются контракты на два-три года. Чтобы центр держал руку на пульсе именно в сфере силовых структур и имел рычаги управления. После формирования постоянных отделов и передачи им всей полноты власти из России туда ныне посылают сотрудников по контракту, но на рядовые должности, на которых они фактически ничего не решают и находятся на третьих ролях. Так что используют их обычно, затыкая ими самые опасные дыры и посылая в прорыв, на мины. Чужие же, не жалко.

Тогда, 2000-м как раз начали формировать постоянные отделы, назначать на ключевые должности соискателей. А что такое должность начальника РОВД на Северном Кавказе? Это и уважение благодарного народа, и рост влияния твоего тейпа, а ещё очень приличные деньги – сразу вклиниваешься в нефтебизнес, распределение бюджетных средств и прочие  приятные бонусы. Так что кресло это кресло дорогого стоит.

Неудивительно, что разгорелась дикая драка за эти самые руководящие  должности. В ход шло все – интриги, дружеские и родственные связи, деньги на подкуп, а потом и грубые силовые методы. В результате на один отдел назначалось два, а порой и три человека, которые проходили по каким-то противоречащим друг другу приказам.

В итоге, в ряде районов наличии уже по два-три начальника РОВД, каждый из которых машет приказом о назначении. И есть риск, что они еще клонируются. В общем, фантастика в нашей     обыденности.

И пошли разборки – кто из них царь настоящий, а кто самозванец. Порой доходило до крайностей. Один из райотделов в ходе этих баталий по принципу «так не доставайся же ты никому» просто взорвали, притом с человеческими жертвами.

Вот и в нашем районе на постоянный отдел было уже два таких назначенных претендента.

Первый был вообще фигурой фантастической. Он ещё при Дудаеве руководил отделом. Злые языки поговаривали, так хорошо руководил, что Дудаев лично его за коррупцию и бандитизм выгнал. Это что же надо было наворотить!

Впрочем, чего удивляться? С начала девяностых очень прибыльный бизнес в этих краях был – ограбление поездов, идущих через Чечню. Тащили с них все – холодильники, технику, жратву. Продавали. Деньги рекой текли.

В порядке информации

«За 1993  года  на  Грозненском  направлении   железной дороги нападению  подверглось 558 поездов,  преступники разграбили 4000 вагонов на 11 миллиардов рублей.  В 1994 году цифры возросли.  Было организовано вооружённое сопровождение вагонов силами УВДТ.  Отбито 57 вооружённых нападений, 5000 раз применяли оружие.

В октябре  1994   года  движение  поездов  по  Чечне прекращено».

Москва, конечно,  тогда бесилась, неся огромные материальные потери. Дудаевцы имитировали борьбу с этим злом. И даже, как видим, кого-то с должностей снимали.

Начальнику этому повезло. Он быстро перебежал в Дагестан, заявил там, что он жертва антинародного преступного режима Чечни. Пристроился где-то в МВД Дагестана. И, якобы, по злобным слухам и оговорам, замутил там отличный бизнес. Его родственники похищали военнослужащих. А в Москве как раз фонд создали по их выкупу. Вот подполковник и выкупал их у своих же родичей. Все как по нотам разыгрывали. А полученные деньги делили по честному, по родственному. А он ещё и ордена в нагрузку получал за освобождение заложников. Герой же!

Справедливости ради надо отметить, что с пленными обращались относительно гуманно - не били и не убивали. Просто обменивали, как скот, заботясь при этом, чтобы тот не утерял товарный вид.

Вот теперь этот герой претендовал на должность начальника. И тот, кого мы подобрали в Гудермесе, тоже претендовал. Чем их борьба закончилась – даже не знаю.

Между тем назначали людей на должности руководителей служб, оперативников постоянного ОВД. В основном из тех, кто реально пострадал во времена бандитского правления или воевал на нашей стороне.

Помню такого начальника отделения по борьбе с наркотиками. Уже в возрасте, умудрённый опытом, немножко меланхоличный, видно, что волевой и немало переживший человек. Он ещё при СССР здесь работал. И при Дудаеве немного, но сгубили его пророссийские настроения.

- Мой родной райотдел. Всю жизнь здесь проработал. А полтора года даже прожил, не вылезая.

- Это как? – интересуюсь я.

-  Да я тут в ИВС в камере как пособник Москвы полтора года сидел. Без обвинения, исключительно по соображениям шариатской целесообразности. У меня раньше один подчинённый был, сержант. Я его все время за аморалку и пьянку прорабатывал и выгнать хотел. А тут власть сменилась, и он у бандитов как-то быстро в гору пошёл. Такая беспринципная, хитрая  и жестокая сволочь – как раз такие там приживались. Гляжу, а он уже замминистра шариатской государственной безопасности. Он просто наслаждался тем фактом, что я в камере сижу, и полностью в его власти. Где-то раз в неделю выбирал время и навещал меня. Приедет. Меня выведут во дворик. На расстрел. Передёрнут конвоиры затворы. И я понимаю, что жизнь моя заканчивается. Сперва страшно было. А потом привык – что будет, то будет. А эта сволочь посмеётся, махнёт рукой и говорит: «Ладно, живи. В другой раз расстреляем». И до следующий встречи. Вот так полтора года и прожил.

Вообще, когда говорят, что все чеченцы радовались долгожданной свободе от проклятой России и счастью отныне жить по шариату – это не соответствует действительности. Очень многие оставались советскими людьми, растерянными от развала державы, сожалеющими об утраченной стране, и все происходящее было им глубоко омерзительно. Особенно много людей старого такого склада было среди сотрудников милиции. Сколько из них отважно воевало за нас в Первую Чеченскую, сколько погибли и были ранены. Они понимали – с бандитско-ваххабистскими властями будущего у чеченского народа нет, нужно быть с Россией.

В основном таких мы и пытались вернуть на службу.

Да, колоритные личности среди них попадались. Начальник одного из розысков в хвост и  гриву, пинками гонял всю шушеру на районе, в том числе бывших боевиков, радетелей за шариат. А те чего-то хорохорились, угрожали:

- Ты ответишь за свои слова! Я же мужчина!

- Какой ты мужчина?! Иди сначала на овцах потренируйся!

Вместе с тем во вновь формирующиеся органы активно полезли и с той стороны - то есть бывшие боевики и лица, сотрудничавшие с Ичкерскими государственными структурами. Притом лезли больше не из-за каких-то вредительских целей, а привычно ради власти и денег. Кавказ же, милицейская форма значит очень многое. При старых властях были при власти и деньгах, при новых властях намеревались жить так же. И фильтры, чтобы не допускать эту накипь в госструктуры, работали как-то слабенько, порой даже преступно небрежно.

У нас в камере парился мальчишка-боевик. Ему лет семнадцать было, когда его загребли в ополчение. Весь он был какой-то несуразный и мечтательный, всё делал не так, через одно место. Оборонял Грозный, так своим неумением и головотяпством командиров доводил до белого каления. Его постоянно за нарушения дисциплины подвергали каким-то наказаниям, в том числе телесным. Вся эта Ичкерская власть, шариатские ценности, свобода и независимость ему были до фонаря, так же как для большинства ополчения. Погибать, он, понятное дело, за все эти эфемерные идеи не собирался. Когда начались бомбёжки, вместе с основной массой сослуживцев слинял на оперативный простор.

По определённым причинам домой возвращаться боялся. Шатался по всей Чечне, пока его не задержали в Шелковском районе. Здесь он прижился, камера стала домом родным. А он у нас не столько заключённым был, сколько консультантом. Память у него была отличная, и рассказал он нам немало о нравах, царивших у ичкерских силовиков.

- Был в одном из районов Грозного, - с каким-то непреходящим изумлением перед тайнами мироздания восклицал он. – Там в РОВД служит половина тех, с кем я вместе воевал. Как только они там устроились! Не понимаю.

Вот и мне до сих пор непонятно.

Уже позже Кадыров вообще добился широкой амнистии с возвращением всех прав и состояний, и многие боевики теперь служат в так называемой его Гвардии, то есть являются военнослужащими Росгвардии. Теперь они против ваххабитов воюют. Притом ничего так воюют, беспощадно. Ну и пусть. Иногда надо забывать прошлое, точнее, отодвигать его подальше, в глубины памяти, ради настоящего…

Меня всегда интересовало, что творилось на территории во время Дудаево-Масхадовского владычества. Самое интересное – отдел работал, милиция была. Назывался он, по-моему, сначала ОВД, а потом отделом шариатской безопасности. Начальников там назначали с особой церемонией, с клятвами на Коране.

Шла обычная милицейская суета. Сотрудники брали у граждан заявления о преступлениях и правонарушениях, пытались что-то делать, чем-то помогать людям. Ну а много наработаешь, когда фактически власть у самих бандитов? Этого не тронь, того не смей. Они против России воевали, заслужили почёт, уважение и право кого-нибудь там похитить, кого-то пристрелить. А тут вы со своим уголовным кодексом.

Смешнее всего обстояло с расследованием уголовных дел. Уголовно-процессуальный кодекс касательно предварительного следствия был один к одному списан с УПК РФ – понятые там, заключение под стражу, все аналогично. А когда дело расследовано, оно направляется прямиком в шариатский суд для рассмотрения по существу.

А шариатские судьи – это такие побитые молью, в возрасте уважаемые мусульмане, едва грамотные, но продвинутые в знании Корана и шариата. И сам суд идёт по шариатским законам.

Ну и начинается концерт по заявкам. Судья недоуменно смотрит на толстенный том уголовного дела:

- Изнасилование. Какие экспертизы? Какие следы преступления? В Шариате такого нет. В Шариате сказано, что два человека указать должны на виновного. Нет двух человек? Обвиняемый свободен…

Вообще, УК Чечни – это нечто необыкновенное. Там ничтоже сумнящись скрестили ежа с ужом – то есть нормы Шариата со статьями УК РФ.

Вот, передо мной такой кодекс лежит. Утверждён Указом Президента ЧРИ. «Во исполнение решений Народного конгресса Чеченской Республики Ичкерия Государственный Комитет Обороны и Высший Совет Улемов Чеченской  Республики Ичкерия  одобрили настоящий кодекс».

Ну да, одобрили так одобрили. На все ваххабистские деньги.

Вот и получили: воровство – до семи лет лишения свободы. Воровство в соответствии с положениями шариата –  первый раз отсечение кисти правой руки, второй раз – левой ступни. Прелюбодеяние, в которое входит например, любой интим без брака (оральный секс не считается) – смертная казнь через побивание камнями, бичевание. Нормальное такое средневековье… Правда радуют некоторые статьи. Мужеложство – сто ударов палками или до пяти лет, очень даже здоровая норма, которой нашему обществу так сейчас  не хватает для душевного спокойствия.

Если все же удаётся доказать в шариатском суде  факт преступления и вину, что весьма затруднительно в рамках средневековой системы доказательств, начинается второй акт представления.

- Да, убийство доказано, -   объявляет дремучий судья. - Но добрый ли ты мусульманин?

- Добрый, добрый, - лебезит подсудимый.

- Готов ли послужить с оружием делу торжества Ислама?

- Готов.

- Поклянись, что больше не будешь убивать правоверных.

О неверных, понятное дело, речи вообще не идёт.

- Клянусь.

Осуждённому дают автомат и посылают служить в какую-то из бесчисленных силовых структур Чечни, защищать завоевания шариатской революции.

Недаром потом этих шариатских судей по всей Чечне выискивали и под суд отдавали. Много чего эти дикари и невежды понатворили.

Вернёмся, однако, к нашим баранам. Формировался на наших глазах Шелковской постоянный отдел. Появились оперативники уголовного розыска. А мы были как на иголках. Леший его знает – может, казачки всё это засланные. Да и будут ли они против своих земляков работать? Сомнения, сомнения…

А потом начались сюрпризы. Начальник розыска кладёт на стол пачку каких-то секретных то ли агентурных записок, то ли рапортов – мутно оформлено. Самое главное, без подписей и данных тех, кто принял информацию.

- Откуда? – спрашиваю.

- Дали, - хмыкает начрозыска. – Но информация интересная.

Читаю – там много чего написано о схронах, боевиках, пособниках. Если правда оно ну хотя бы на треть…

- Ну чего, надо отрабатывать, - говорит начальник розыска.

- Ну, давай.

Берём одну такую информашку. Там аккуратно так все сделано, с подробными описаниями, схемами местности. Получается, что в часе езды от станицы в лесу на дальних выселках таится база, где отлёживается с десяток боевиков.

Прикидываем по карте, где это. Берём в сопровождение автобус с ОМОНом, рассаживаемся сами по Уазикам. И в путь.

Неторопливо так трюхаем по трассе, по которой тянутся военные колонны, звенят гусеницами танки и БМП. Медленно это всё, но обгонять военные колонны категорически запрещено. За обгон можно схлопотать пулю – такой вот приказ и такие меры предосторожности при проводке колонн. Начальник угрозыска Тульской области Сенопальников, светлая ему память, хороший был человек, двигался вот так в машине, которая с дуру попыталась обогнать колонну с бойцами спецназа УФСИН «Факел». Те недолго думая дали очередь, пуля через щеку начальнику розыска прошла, так что долго лечился в госпиталях. На войне главное – строго соблюдать правила. Это сильно прибавляет шансы на выживание и успешное выполнение задачи.

Сворачиваем с трассы. Я и не знал, что такие леса есть в районе. Покруче Шервудского леса. Скребутся по стёклам машины ветки, как узловатые пальцы лешаков. И сплошная зелёнка, из которой спокойно можно пальнуть с гранатомёта, а потом вежливо откланяться и уйти -  и фиг найдёшь кого.

Ёрзаем на сиденьях. Ощущение, будто в тебя целятся отовсюду. Очень неуютно. А ехать через эту зелёнку ещё несколько километров.

На очередном повороте  нас догоняет машина с каким-то мужчиной в белой рубашке и черных брюках. Он отчаянно машет нам руками

Останавливаемся. Держим его на мушке. Подходим.

Мужчина в белой рубашке трясёт документами, удостоверениями, мандатами. Из них становится понятно, что он председатель местного сельсовета.

- Вы куда едете? – взволнованно спрашивает он.

- Вперёд, - говорит начальник розыска, не вдаваясь в лишние подробности. - Мероприятия проводим.

- Да вы прямо на минные поля едете! Там и федералы, и дудаевцы мин столько поныткали, на всех хватит!

Потом уже информацию проверяли – думали, может от своих уводил. Но оказалось, правда там минное поле. И кто-то добрый нас туда послал, вперёд, на мины. Вот и думай – то ли с дуру, то ли из гуманных соображений – чтобы долго не мучились…

 

Глава семнадцатая

Ваххабиты

Вечерочком в кабинете листаю розыскное дело на самого главного ваххабита Шелковского района. По-моему, Абдулкарим его звали - за давностью лет фамилии и кликухи могут быть искажены несовершенной памятью. Итак, а кто он в миру? Ага, Смирнов Анатолий Александрович.

Как люди становятся ваххабитами? Вот этот Смирнов – его биография не шибко затейливая. Судим за какие-то хулиганства и грабежи. Тунеядствовал. Вылетал со всех работ. Пока не началась великая движуха. Появились исламские агитаторы. Прислушался к ним. Принял ваххабитский Ислам. И стал Абдулкаримом. Притом реально, без дураков, совершенно фанатичным последователем этого течения.

Накуролесил он, конечно, немало. Привычный набор – теракты, захваты заложников, грабежи. И ни за какие свои преступления ему не стыдно. Всё же на благо Ислама. Алла Акбар.

А вот и его характеристика: «Особенно и фанатично он ненавидит русских». То есть себя и своих родителей. Хотя, по большому счёту, нет уже теперь ни Анатолий Смирнова, ни родителей у него. Есть воин Ислама Абдулкарим.

Командовал отрядом таких же фанатиков. И представлял большую угрозу для федералов и жителей Чечни.

Как сложилась позже его судьба? Однажды пришло радостное сообщение – погиб в боевых действиях у какого-то моста. Потом вроде говорили, что это дезинформация, и кровосос жив и здоров. Потом якобы его угрохали. Дело тёмное…

Ваххабизм – это такая болезнь в Исламе. Это не я говорю. Это исламские религиозные деятели пишут в дискуссиях по этому вопросу: «Там, где ваххабиты, безошибочно ищите разобщение мусульманской общины, противостояние мусульман, дестабилизацию в этом регионе, и, в конечном итоге, антигосударственную деятельность. В наших современных условиях, ваххабизм - предвестник войны… Ваххабизм - учение сеяния смуты в умах мусульман, это учение развала мусульманской уммы».

Это религиозное течение возникло в восемнадцатом веке как противовес турецкому суннитскому исламу с целью разрушения Великой Порты. Говорят, англичане сильно постарались, чтобы подсадить мусульман на эту трактовку Ислама. По большому счёту, чистый такой протестантизм с его «не нужны посредники между богом и человеком, не нужны святыни и святые».

Справка.

«Стержень ваххабистского учения - представление о единобожии (таухид): Аллах - единственный источник творения, и только он достоин поклонения со стороны людей. Однако мусульмане отошли от этого принципа, поклоняясь святым, вводя различные новшества (бида). По мнению сторонников ваххабизма, необходимо очищение ислама, возврат к его изначальным догмам.

Современный ваххабизм ставит перед собой задачи установления исламского порядка в мире; внедрение исламских принципов и идеалов в политическую жизнь той или иной страны и последующее образование "исламского государства" под их руководством. На территории России его сторонниками активно проводится в жизнь идея создания путём вооружённой борьбы единого мусульманского государства, куда планируется включить территорию Дагестана, Карачаево-Черкессии, Чечни, Кабардино-Балкарии, Абхазии, Северной и Южной Осетии, Ингушетии. Население этих территорий добровольно или насильственным путём должно быть обращено в мусульманскую веру, а тот, кто не пожелает этого сделать, подлежит уничтожению».

С восемнадцатого века ваххабитские структуры создаются как военизированные организации, призванные вести войну до победного конца с неверными. Больше всего ваххабиты, кстати, уничтожили своих единоверцев. Оскверняли и разрушали могилы святых. В общем, на мусульманских землях вели себя хуже завоевателей. Для ваххабита любой мусульманин, кто не признаёт благословенное учение Аль Ваххаба – точно такой же неверный. Даже хуже, потому что прикрывается именем Аллаха. Резать их и резать, пока рука не отсохнет.

Ваххабиты нацелены на тотальную экспансию – чтобы ваххабистским стал весь мир, включая папуасов, и тогда заживём! И они достигли феноменальных успехов в форматировании мозгов людей и превращении их в зомби.

По Чечне ваххабизм прошёл, как лесной пожар. Выжигая тысячи человеческих жизней, распыляя хвалёные сплочённые чеченские семьи. Он оказал разрушительное действие на исконные традиции и устои горцев. Какой там кодекс горских правил Адат? Учение Аль Ваххаба же есть, там про Адат ничего не сказано, значит, он не имеет права на существование!  Ничего не имеет права на существование, что не вписано в учение ваххабизма.

Заводится в семье такой ваххабит. Зарос бородой, не носит нижнего белья. Бьёт молитвенные поклоны по-другому, чем его родители. Авторитеты для него - только его духовные пастыри. На свою родню ему глубоко плевать. Еду себе готовит сам, как и стирает, потому что у матери нечистые руки, она исповедует неправильный ислам, она неверная. И рано или поздно это чудо уходит в банду, становится шахидом, бросается с гранатой на русский БТР.

«Призыв к женщинам ваххабиткам Свободной Ичкерии.

Её ненависть - иудеи, христиане, атеисты, лицемеры и призывающие к освобождению женщин.

Её враги - всякая песня, игра на музыкальных инструментах, каждый телевизионный сериал о любви и страсти, а также любая женщина, выставляющая на показ свою красоту.

Требования к одежде - одежда должна укрывать все тело без исключения, поэтому лицо, кисти рук, ступни отнесены к запретным для лицезрения и так же должны быть прикрыты.

Одежда не должна быть похожей на одеяния неверных».

В общем, постепенно одну из главных скрипок в Свободной Ичкерии стали играть оголтелые сектанты, ненавидящие весь мир и желающие его подчинить.

И это все при том, что чеченцы никогда не отличались особой набожностью. Ну да, признавали себя мусульманами, молились. Но как-то вяло, без фанатизма. Мусульманство для них скорее традиция, чем образ жизни. Ингуши те же самые мне показались гораздо набожнее. Там в автобусе едешь – весь молодняк в шапочках зелёных, листают книжки с изречениями Пророка, и час молитвы – святое. Чеченцы всем этим не заморачивались. И тут на них обрушивается сокрушительная волна религиозного фанатизма. Притом болезнь поражает в основном молодёжь, полностью переформатируя их поведение, систему ценностей, лишая фактически их будущего, зато давая возможность стать шахидом и погибнуть не пойми ради чего.

Каким образом им все это удалось? Совершенная, отработанная на многих странах пропаганда. Поддержка со стороны Саудовской Аравии и их хозяев деньгами и оружием. И сама суть ваххабизма – его ячейки изначально создаются как военные подразделения, обучаются тактике, имеют бойцов, способных на самоубийственные самопожертвования – они спокойно гонят на блокпсоты гружёные взрывчаткой машины и подрываются вместе с ними, надевают пояса шахидов, идут в полный рост в атаку. Аллах даст им на том свете гурий и изысканные яства. Так что держаться за эту жизнь?

Именно поэтому ваххабиты и стали в Чечне ядром сепаратизма и агрессии, самыми боеспособными и мотивированными вооружёнными формированиями, не способными ни на какое примирение.

Допуская на свою землю ваххабитов, фактически ты пускаешь уже подготовленную, отлично управляемую армию вторжения. С чем и столкнулась Свободная Ичкерия, получив толпу отмороженных и вооружённых бесов, нацеленных на экспансию и не признающих никаких авторитетов и интересов, кроме ваххабистских.

Кстати, опасность ваххабизма, то, что он разрушает основы традиций и устоев, поняли даже руководители Свободной Ичкерии. В октябре 1998 года на заседании кабинета Министров Президент Аслан Масхадов открытом текстом заявил:

«Самое грубое нарушение Конституции, когда в государстве две идеологии - традиционная мусульманская и ваххабизм. Внедрение ваххабизма и есть нарушение основ государственного строя. Они хотят бросить в пекло свой народ.

Мы должны смотреть в корень, что за этим стоит. Сегодня это американская политика через Саудовскую Аравию. Россия уходит, теряет позиции на Кавказе. На Кавказ заглядывается Америка. А как? Через Чечню. Поддаваться этой политике ущербно для чеченцев. Слишком увлекаться Америкой или Западом - ущерб для нашего народа, поскольку они опаснее России».

Ну что же, почти прозрел. Только один шажок оставался до того, чтобы осознать, что именно Россия может спасти гордых вайнахов. Но именно этот шажок ему не дали бы сделать никогда…

Косит эта ваххабистская зараза не только чеченцев или ингушей. В той же Чечне наиболее поражены этим недугом почему-то ногайцы. Но там же и русские, и все кто угодно. Национальность не имеет значения. «Ты ваххабит, ты наш брат. У нас нет национальности. У нас только верность единственно правильному учению».

Кстати, это всеобщее равенство и братство - одна из причин популярности ваххабизма. В нём звучат даже какие-то коммунистические нотки. Ты нашей веры, ты наш брат, мы отдадим тебе все, что имеем, ты отдашь нам тоже все. Ни богатых, ни бедных, ни национальностей. А им противостоит враждебный мир, который не знает истинного слова Пророка Мухаммеда. Мир, погрязший в пороке, который нужно завоевать и покорить. Те, кто не наш, вообще не человек. Покорить, убить, уничтожить. Никого не жалко…

Помню, ещё в начале двухтысячных разговаривал с начальником уголовного розыска МВД Узбекистана. Разговорились про ваххабитов. Он и говорит:

- Боремся с ними. Давим. Но дело это идёт тяжело. Есть у них привлекательность, особенно для молодёжи. И работают настолько умело. Я их брошюрки, которыми они всю страну завалили, читал. Они так сделаны, что мне самому тут же захотелось идти и записываться в ваххабиты. Профессионально работают, особенно на мусульманскую аудиторию. Особенно на молодёжь.

Да что там на мусульманскую. Множество хохлов, воевавших на стороне чеченцев против клятых москалей, приняли ваххабизм и осели в Чечне. Не знаю, где они сейчас - Кадыров ваххабитов не шибко любит и объявил им войну.

Но главный козырь в вербовочной ваххабитской деятельности – деньги. Безработица на Северном Кавказе огромная, зарабатывать порой людям просто негде. А тут сразу приличную сумму предлагают – раньше новообращённому пять тысяч баксов сразу давали. Сейчас - не знаю. И вербовщик свои пятьсот баксов получает за каждого. Живые деньги. И вот уже ваххабитская ячейка создана. А ваххабитская ячейка – это отряд вооружённых отморозков.

Во времена Свободной Ичкерии такого новообращённого сразу отправляют на базу подготовки – бывшую турбазу на реке Баас. Там его уважаемые наставники быстро научат правильно поклоны бить Аллаху, ненавидеть неверных и дороги минировать. Также были центры обучения в Саудовской Аравии, Афганистане.

Эта зараза ныне ползёт по всей России. Особенно, конечно, свирепствует в исконно мусульманских регионах. Порой при полном попустительстве властей, которым в пылу политической борьбы просто не до таких мелочей.

Наш сотрудник летал в Казань после убийства там муфтия. Был поражён, насколько запущена проблема. Сколько воли дали саудовским проповедникам. Сколько мечетей они оттерли в свою пользу благодаря практически безлимитному финансированию своей деятельности. Кончилось, конечно, все кровью, убийствами представителей традиционного ислама, который исторически был одной из основ Российской Империи. Пришлось жёстко наводить порядок, но не уверен, что навели.

Конечно, эту нечисть хорошо подчистили в последние годы. И Кадыров им спуску вроде бы не даёт, за что ему большое человеческое спасибо. Но все равно их до фига. У них даже защитничики в СМИ и органах власти имеются. Вон, известного журналиста Шевченко вспомнить, который все сокрушается по невиновным мальчикам-вааххабитам, которые всего-то - Господи, мелочь какая, о таком в приличном обществе говорить смешно,  осуществили террористическое нападение на Нальчик.

Поскольку смертной казни нет, всё террористическое отродье получает обычно длительные срока в местах лишения свободы. И тут мы сталкиваемся с совершенно новой проблемой – создание ваххабитских заповедников в системе исполнения наказаний.

Раньше зоны были «черные» – воровские, «красные» – где администрация заправляла. Теперь вот «зелёные» появились, где мусульманские боевики банкуют. И ладно бы только между собой общались. Так они умудряются огромное количество зеков приобщать к свету истинного Ислама. То есть места лишения свободы становятся ваххабтистскими вербовочными центрами.

И опять действуют они настолько продуманно, психологически точно, ювелирно, что порой и противопоставить им нечего. Используют в своих целях несправедливость и изъяны окружающего мира. В основном работают с низшими категориями зеков – всякими опущенными, угнетаемыми. Благо жестокая и подлая система тюремной иерархии множество народу вообще лишает всех прав, надежд, делая объектами для вечных издевательств. Эти категории зеков постоянно пребывают на грани самоубийства, и тут проявляются они, гордые и сильные воины Ислама. И поют сладкоголосые песни:

- Иди к нам. У нас нет никаких иерархий. Мы все равны. Ты будешь наш брат. Мы не будем тебя ни в чем укорять. Мы будем всеми силами защищать нового брата, так же как и ты будешь защищать нас.

Ну и что. Людей тоже можно понять, почему они бегут от бесчеловечного воровского и блатного уклада. Притом уже и не только низшие касты, но и вполне себе состоявшиеся уголовники.

Недавно до полусмерти «зелёные» отколошматили на зоне какого-то вора в законе, о чём сильно скорбели в Интернете разные правозащитники – они вообще почему-то воров сильно любят.

Ну и что теперь? Повторяются варианты сучьих войн послевоенных, когда против воровской системы бились вновь появившиеся категории заключённых, не согласных с воровским укладом? И ныне блатным и противопоставить дикому исламскому фанатизму с самопожертвованием, поддерживаемому деньгами и оружием, особо нечего.

Имеем что имеем – сегодня места заключения становятся питательной средой для разрастания ваххабизма, притом за счёт этнических групп, которые вообще никогда ислам не исповедовали. Руководители колоний, чекисты всё это видят, пытаются как-то противостоять. Борьба идёт с переменным успехом.

А вообще, что тут сделаешь, когда у нас законодательство просто не поспевает за процессами в обществе? Да ещё над головой нашей топором висят всякие Советы Европы, ЕСПЧ. На разболтанной этой вредной западной демагогией и идеологией телеге нашей государственности по таким ухабам далеко не проехать. Настала пора избавляться от этого морока западных иллюзий. Российское государство должно однажды излечиться от информационных-культурно-политических вирусов благословенного Запада. И раздать всем сёстрам по серьгам…

Вечер. Пьём чай в кабинете начальника Шелковского розыска. И изучаем очередную листовку, которую распространяют по Чечне. Привет от ваххабитов, которые и не думают угомониться.

«Во имя Аллаха милостивого и милосердного. Всем русским солдатам и офицерам.

Ваше время прошло. Если вы не хотите живой ад, уезжайте к себе домой. В случае не выполнения наших требований, будут применяться меры шариатского наказания.

Аллагью акбар!

Муджахиды»…

Нет, все же их время прошло. Мы их теперь хорошо знаем. Знаем, чего от них ждать. И представляем, как их бить. И в покое вряд ли оставим.

И через насколько лет полетят наши самолёты бомбить ИГИЛ, выжигать заразу исламского людоедского фундаментализма в её логово. Так что нам ещё встречаться и встречаться. И встречи эти будут далеко не в вашу пользу, муджахеды…

 

Глава восемнадцатая  

Наёмники

В Ичкерии воюют не только представители Северного Кавказа, но и отпетый сброд со всего мира. Всякие Хаттабы, арабы какие-то, негры. Вообще мне непонятно – каким образом арабы вдруг стали хорошими воинами, у которых надо учиться. Какие они все из себя воины – это евреи могут рассказать, которые укатывали их всегда. Но в Чечне у арабов авторитет крутых бойцов. Наверное, заниматься террором и стрелять из-за угла – это несколько другое, чем воевать лицом к лицу. А тут они совершенства достигли.

К чеченам федералы в основном проявляли снисхождение – мол, хоть идиоты, но якобы за свою землю воюют, таких баранов лечить надо, а не резать. А вот к наёмникам было отношение совершенно однозначное.

С бойцами одного из СОБРов разговаривал. Они даже «белых колготок» - то есть снайперш-женщин, как правило биатлонисток, видели ещё на первой войне. И всякий иностранный сброд встречали. Негра застреленного, например.

- Задерживаем такого здоровенного балбеса, - вспоминает снайпер СОБРа. – Спортсмен-стрелок из Волгограда. У бандитов этот подонок снайпером работал. Спрашиваем: «Ты чего сюда припёрся?» Тот обиженно так и плаксиво отвечает: «Деньги нужны. Заработать негде». В общем, бедный весь, несчастный. Весь мир виноват в том, что у него денег нет и он, балбесина, работу найти не может по причине природной тупости. Только и умеет, что стрелять. Поэтому он приехал нас убивать.

- И куда его дели? – спрашиваю я.

- Ну, - пожимает плечами снайпер. – Как бы тебе помягче сказать… В общем, ты понял.

- Понял.

Хохлов полно было ещё в Первую Чеченскую. Международная исламская организация "Аль-игас" активно вербовала на Украине наёмников для Чечни. За каждого привлечённого к священной войне получали посреднические двести долларов за свинячье рыло.

Обычно такие наёмники добирались в Чечню по маршруту через Баку, Поти, Шатили - и в Итум-Калинский район Чечни. Дальше - в центр подготовки. А потом боевые действия против клятых москалей.

Чего хохлы там ловили? Понятно, против кацапов, коварных врагов древних укров, бились не на жизнь, а на смерть. И некоторые с первой войны там вообще остались, семьями обзавелись. А потом опять за оружие взялись. Ну, с ними тоже как-то разговор был недолгий.

Начальник временного отдела КМ по Чечне мне рассказывал:

- Был у нас один очень продвинутый и шустрый ОМОН. Его командир звонит и радостно сообщает: «Группу хохлов задержали. С оружием. Боевики, понимаешь». Ну, я им: «Попридержите, очень мне хочется на этих салоедов глянуть. И спросить, что они тут забыли». В общем, к вечеру добрался в расположение ОМОНа. Спрашиваю: «Ну, где обещанные хохлы». А ребятки ножкой шаркают, глаза прячут – мол, нет. Усушка там, утруска, непорядок в учёте. А были ли они вообще? Наверное, и не было…

 

Глава девятнадцатая

Стрельба, треш и угар

Листаем с утра а кабинете начальника розыска сводки по Чечне. спецсообщения. Как всегда, подрывы, изъятия оружия. Оперативные сведенья.

«Получена информация о братьях А., подозреваемых в совершении терактов в н-п Урус-Мартан, яв­ляющихся одними из лидеров бандформирования. В настоящее время го­товят планы нападения на Гудермес в Царан-Юрт Шатойского района напротив белой мечети. Передвигаются на а/м «ВАЗ-21099» белого цвета, регион 05. Также известно, что нападенне на Гудермес будет возглавлять Хаттаб, на Аргун - Бараев, на Урус-Мартан - полевой командир Басаев».

Лето 2000 года. Какое-то странное состояние – вроде война и не война. Вроде бы и затихают бои, можно начинать строить мирную жизнь. А потом опять вспыхивает всё.

И какие подходы – армейские должны возобладать или ментовские – с законностью там, задержанием, а не уничтожением преступников?

У меня друг служил советником в ВОВД в Урус-Мартане. Однажды у них - подъём, тревога, в частном домовладении засела банда. Сдаваться боевики отказываются. Говорят, что кончат жизнь, как шахиды, но неверным свиньям в руки не попадут.

Домостроение крепкое. Оружия и боеприпасов у бандитов, как у дурака фантиков. СОБР рванул на штурм, пытаясь взять нахрапом. И тут же бойцы откатились под шквальным огнём – некоторые ранены.

Бой затягивается, конца и края ему не видно. Спецназовцы мечутся, позиции занимают, в мегафон орут: «Сдавайтесь, вам гарантирована жизнь!» А жизнь они уже свою Аллаху отдали. Им в бою теперь погибнуть – это к гуриям попасть сразу, и щербет в райских кущах жрать. Фанатики.

Пока наши бегают, в сторонке стоит комендант района, спокойный, как танк, дагестанец. Колоритная личность была и даже легендарная, вояка серьёзный. Через некоторое время его убьют бандиты – подорвёт шахидка-смертница в центре Урус-Мартана. Но пока он голова и хозяин в районе.

Смотрит на суету скучающе. И даже с долей презрения.

- Вы военные и показали бы класс, - не выдерживает начальник временного отдела.

- Да запросто, - кивает комендант. - Вы сколько тут мучиться собираетесь?

- Как получится. Сейчас штурм организуем. А там – как судьба рассудит.

- Бог ты мой. Давай на спор – я тебе за две минуты эту проблему решу.

- Ха.

- Поспорим?

- Ну, решай.

Комендант свистнул. Через некоторое время подъехал Т-72. И разровнял гусеницами к чертям всю усадьбу вместе с боевиками. Минуты две и потребовалось.

Потому что подход разный. Нам задержать, раскрутить, покарать через суд. А у военных чистая прагматика – какая техника и огневые средства требуются для подавления. Что, нет у обороняющегося противника артиллерии и противотанковых средств? Ну тогда хватит и одного танка и пары минут… Позже, уже в Ингушетии, в 2006 году, помню, раскатали такое домовладение БТРом, перед жэтим потеряв двух бойцов спецназа из мобильного отряда.

Вообще все эти наши ментовские спецсредства – бронещитки,  бесшумные винтовки «Вал», оборудование, вся наша подготовка – хороши для тонких операций захватов и уничтожений, контрснайперской борьбы. Когда нужно взять или заглушить бандита, задержать, проникнуть в помещение. В общевойсковом бою спецназ ничуть не лучше мотострелковой роты, а то и хуже – не под то учили и затачивали, не то вооружение.

У больших начальников была одно время иллюзия о всемогуществе спецназа. В захваченном в 1996 году Салманом Радуевым селе Первомайское отборных спецов кинули на штурм. Ну и положили кучу тщательно отобранных специалистов, в подготовку которых вложено немало средств, можно сказать, штучные экземпляры. Они, правда, проявили там себя неплохо, но танки и артиллерия справились бы куда лучше…

Мы с начальником розыска продолжаем перебирать накопившиеся ШТ и сводки. Тут заявляется в гости к нам местный чекист.

Сотрудников МВД в командировку отправляют обычно от месяца до полугода. А чекистам сразу по контракту на год или два выписывают путёвку на целительные курорты Кавказа. В принципе для дела это хорошо, поскольку в местные реалии они врастают глубоко и, главное, начинают чувствовать эту землю и народ, не делают элементарных ошибок, которые совершают обычно прибывшие с большой земли. Но доля это тяжелая – за два года тут крыша поехать может.

- Хочу, чтобы вы выразили благодарность оперативникам, - говорит чекист. – Очень та информация в тему пришлась.

- И что-то ценное там было? – воодушевляется начальник розыска.

- Было. Очень ценное.

Несколько дней назад оперативники обшаривали дом в поисках находящегося в бегах лидера местного ваххабитского кубла. В сарае один из наших ребят увидел видеокассету. Поскольку процессуально сие действо никак не оформлялось, изъять её было нельзя. Поэтому опер кассету просто под шумок стянул. Начали смотреть – а там заседания ваххабитского комитета – как за Ислам бороться да неверных убивать. Там же и удостоверение было на имя хозяйки дома, что она является участницей митингов за вывод оккупационных войск. Срок действия - до полной победы над неверными.

В цвет оказалась информация. Правда, как её чекисты используют – нам неизвестно. Сложно у них там все, запутанно. Это в милиции всё понятно – террорист перед тобой, так пристрелить его или задержать, отдать под суд. А у ФСБ всё какие-то игры, притом на грани фола.

Я с ребятами из Новгородского СОБРа разговаривал.

- Да мы Масхадова ещё в Первую войну задерживали. Две машины едут. Тормозим их. Видим, рожа знакомая. Он бледный, перепуганный. Орёт, что у него договорённости, позвонить командованию надо. Соединились с группировкой. И нам приказ через некоторое время – отпустить.

Кстати, как я понял, Масхадова задерживали постоянно. И постоянно отпускали с подачи спецслужб. Об этом открытым текстом написано в воспоминаниях войсковых разведчиков, и генерал армейский об этом на встрече ветеранов прямо говорил.

Некоторые находившиеся в федеральном розыске боевики вполне свободно передвигались по Чечне под крышей чекистов. Понятно, это их оперативники комбинациями всякими сложными баловались.

Ну что тут скажешь? Не наше это собачье дело. Всё равно мы всех нюансов не знаем. Бывают ситуации, когда цель оправдывает средства. Когда приходится договариваться даже с явными врагами. У чекистов была чёткая задача, чтобы пламя с Северного Кавказа не охватило всю страну, не перекинулось на Большую Землю. Они этого, в принципе, достигли. За что им низкий поклон.

Как Калинкин поёт про оперативников спецслужб:

«Так устроена эта природа,

Сколько криками свет не меси,

Гарь из пушкинского перехода

До сих пор в этом небе висит.

Я привык говорить осторожно,

Но поверьте уж на слово мне,

Ваша жизнь без меня невозможна

В нашей славной, весёлой стране»…

Ну а что, так и есть. Из этой песни слов не выкинешь.

Жизнь все же меняется к лучшему. Да и полевых командиров со временем худо-бедно общими усилиями МО, ФСБ и МВД переглушили. У нас в дежурке висит плакат с рожами основных разыскиваемых полевых командиров. Так начштаба уже две трети из них аккуратненько так зачеркнул крестиком, приписав мелким каллиграфическим почерком, где и при каких обстоятельствах их грохнули. Просто сердце радуется.

Так что процесс идёт. До сих пор. Будем террористов искать до скончания веков. Сроков давности тут нет.

Вон, уже в 2018 году взяли наши органы бандюгу, который с Радуевым рейды террористические устраивал. Расслабился, надеялся, что о нём забыли. Но не забывается такое никогда, как поётся в песне. Сидит, гад. Так что покоя им не будет за кровь мирных людей.

Жалко только, к стеночке их не ставят. Они бы там хорошо смотрелись - такая временная часть фасада…

 

Глава двадцатая 

Хасавюрт

У документа все привычные реквизиты. Бланк, исходящий номер, на какой входящий отвечают. Внизу – подпись размашистая. Это ответ чеченских силовых структур на нижайшую просьбу российской стороны выдать прячущегося в Чечне бандюгана-кровопийцу, оставившего за собой кровавый след.

«Ответ на запрос по розыску преступника

В результате ведения против чеченского народа жестокой и варварской войны Россией уничтожены, разграблены, стёрты с лица земли целые города. Ранены, покалечены и убиты десятки тысяч ни в чем не повинных граждан Чеченской Республики Ичкерии - женщин детей и стариков, разграблено их имущество, республике нанесён огромный экономический моральный и невыполнимый людской ущерб. Тысячи граждан ЧРИ уничтожены в застенках российских фашистских фильтрационных лагерей, подвергались жестоким пыткам. Во главе с вашим министром-палачом и личным врагом чеченского народа, военным преступником Куликовым органы внутренних дел, как цепные псы, натасканные на человеческой крови, эти нелюди в намордниках проводили так называемые зачистки среди мирного населения звериными методами. Убивали, грабили и увозили в фильтрационные лагеря ни в чем не повинных граждан, что свидетельствует о том, что ни чести, ни мужества не хватало куликовским убийцам, чтобы воевать против чеченских бойцов Сопротивления. Куда легче было показывать свой звериный лик на уничтожении мирного люда. Вы повторили несколько Катыней на чеченской земле. Нет и не будет вам пощады до судного дня.

Хотя война приостановлена и подписан мирный договор с Российской Федерацией, война невидимого фронта будет продолжена с вами до полного признания Чеченской республики Ичкерия, до полного возмещения материального и морального ущерба и предания всех военно-политических преступников России международному военному трибуналу в Гааге.

Мы со своей стороны имеем возможность направить вам розыскные задания на тысячи и тысячи палачей-убийц, мародёров, грабителей чеченского народа. Есть среди них и сотрудники МВД Печорского РОВД, в своё время откормленные в Чечне и Дагестане, и мы их знаем по именам.

А что касается Макхзаматова, так вы не раз поступали с ним подло и нечистоплотно, в прошлом, и как к своему коллеге, возбуждали уголовные и административные дела, проводили обыски, дискредитировали в глазах общественности, увольняли с работы. Он мешал многим в МВД, КГБ из-за своего прямого, честного и дерзкого характера, он всегда был независим, спину перед начальником не гнул, ни на кого не работал, всегда оставался верным сыном своего народа, а в сложных условиях 1995-1996 г.г. активно помогал бойцам сопротивления. Зная, что от многих ваших сотрудников можно ожидать любую подлость, нет смысла более его разыскивать.

Он занимает соответствующее его опыту и образованию должность, имеет личную охрану, пользуется авторитетом среди жителей и руководства Республики, проживает в ста метрах от штаба Армии Генерала Дудаева, которой командует известный всему миру генерал Салман Радуев, является советником командующего по вопросам экономической безопасности.

Начальник управления национальной службы безопасности

полковник госбезопасности Дукаев

Начальник Гудермсессокго РОВД

полковник полиции Хамсухваджиев»

А ниже: «Ознакомлен» – и подпись разыскиваемого.

Этот шедевр вайнахской словесности и канцелярита – такая ядовитая ягодка, взросшая на почве, взрыхлённой Хасавюртовскими соглашениями.

Фабула всем известна. В 1996 году боевики влезли в находившийся под контролем федералов Грозный. Устроили там резню. После чего были подписаны соглашения, фактически закреплявшие независимость Чечни.

Есть в истории России не только героические страницы побед, но и позорные - предательств, военных поражений. Начиная от татаро-монгольского ига и кончая крымской, русско-японской войной. Эти поражения всегда были тяжёлым ударом для всего российского мироуклада, для государства, народа. Одной из самых позорных и подлых таких страниц явилось Хасавюртовское соглашение.

Что тогда произошло? Ну, этот эпизод истории России ещё ждёт своих объективных исследователей. У меня сложилась следующая, может не слишком корректная, не знаю, картинка. По моему, главным фактором этого безобразия были чисто субъективные обстоятельства. Ведомственные амбиции. Виноваты самодуры, руководившие процессом со стороны МВД – фамилий не называю, кто в курсе, согласятся со мной – или возразят. И обидчивость военных.

Один наш генерал, славившийся упёртостью и невменяемостью, погряз в выяснении того, кто таперича в Чечне главный – армия или МВД. Как Тимур Шаов поёт: «Кто царь горы, кто князь болотных топей».

Грызня шла по этому поводу долгая. Военные, кстати их это тоже не красит, плюнули и сказали – ну если вы главные, то и отвечайте за город, а у нас в горных районах Чечни моджахедов полно недобитых. В общем, взыграли и у них амбиции. Так что Грозный они оставили полностью на попечение МВД.

И все бы ничего, может и удержали, если бы чуточку в адеквате руководители были. А этого как раз не наблюдалось. Вот точно знаю, что оперативники докладывали нашим «хенералам»:

- Имеется оперативная информация, что в Грозный просачиваются в больших количествах боевики. У них тут есть склады с оружием, которые мы не нашли. Готовится масштабная провокация.

А в ответ только и слышали генеральский рык:

- Это вы занимаетесь провокациями. В городе налаживается мирная жизнь. Мы контролируем ситуацию.

В общем, заткнитесь и не квакайте. Я тут главный, что хочу, то и ворочу. Не, все же самое страшное – упёртый самодур и дурак у власти, притом когда от него зависят тысячи жизней. Вон, в начале Великой Отечественной Войны командующего Павлова к стенке поставили за такие фокусы – проспал гитлеровское наступление. А нашим – с гуся вода, почётная пенсия.

Эта самая мирная жизнь, которая наладилась в Грозном, в один прекрасный день и взорвалась выстрелами и взрывами. По команде боевики вылезли изо всех щелей. Оружие из схронов извлекли. А тут ещё подарочек – на вокзал, куда они сразу вломились, был подогнан целый состав с гранатомётами. Нехилый такой трофей. Сильно те помогли при штурме федеральных объектов.

Много чего порассказывали мне о том аде, который начался. Наш сотрудник в штабе спецподразделений был, чуть не поседел, принимая сообщения об атаках, убитых федералах, оставленных объектах, просьбы о помощи – погибаем, пришлите поддержку. По всему городу грохот от взрывов и стрельбы.

Я тогда в редакции работал. Наш корреспондент с трудом вырвался из горящего города. Его запихнули в вертолёт, под обстрелом, когда над головой пули свистели. А на подъёме по ним лупанули «Стингером». Говорит – ощущение непередаваемое. Дымная стрелка тянется к тебе, и понимаешь, что это конец, спасения нет. Под твоей жизнью этот дымный росчерк в синем небе подводит окончательную черту. А потом тебя вдавливает в стенку, и кажется, что земля встала на голову. Это лётчик выполняет противоракетный манёвр, и проклятая ракета американского производства уходит в сторону…

В общем, чего говорить – шарахнули тогда в Грозном по федералам чувствительно. Мы оставили ГУОШ - главный орган управления силами МВД в Чечне, располагавшийся тогда на территории бывшего пожарного училища. Наши уходили оттуда, уничтожая оружие и боеприпасы, которые не могли унести с собой. Боевики навалились на комплекс правительственных зданий, обкуренные, отмороженные шли в атаку. Их там встретили честь по чести, так что взять ни одно знание так и не смогли несмотря на подавляющее численное превосходство, много там бандитов полегло.

Наворотили в Грозном басмачи немало бед, но все же основные объекты федералы удержали. А тут подкатила армия. Военные, наверное, даже где-то были довольны - показали тупым ментам, что без Вооружённых Сил им не справится. Пуликовской тогда командующий был. По телевизору выступил:

- Начинаем освобождение города.

Пообещал действовать строго по боевым уставам, с применением артиллерии и бронетехники, всеми силами, могучим ударом.

Может, вся эта катавасия и была разыграна как по нотам. Но большинство боевиков и полевых командиров даже представить себе не могли, что отобьют у неверных Грозный. Цель была - пошуметь от души, перебить как можно больше федералов, напомнить Москве и своим саудовским и заокеанским спонсорам о своём существовании – мол, денежки честно отрабатываем.

Когда армия к Грозному подошла, боевиков уже сильно поубавилось – все эти штурмы даром не прошли. Да и боекомплект был на исходе. Короче, они уже решили линять под звуки вальса, прикинувшись ветошью. Понятно, что уйдут не все, но шансы были.

Вообще, это был момент, когда можно было перемолоть главные и наиболее подготовленные силы бандформирований, терзающих Чечню. Что военные и МВД и собиралось сделать. И сделали, пусть с потерями, но на то и война.

И тут явление генерала народу. Прилетает Лебедь. Миротворец, етить его.

Помню его интервью по телевизору:

- Ещё немного, и наших повели бы по Грозному, как немцев в Сталинграде.

Так и брякнул. Но даже дело не в том, что он брякнул. А дело в том, что не смог скрыть своего ликования даже перед телекамерой. Он знал, что получил шанс, и готов был его использовать на тысячу процентов.

Тогда было понятно, что Ельцину уже недолго осталось. И муссировался вопрос о преемнике. Назывались совершенно фантастические фигуры, больше походившие на ликвидационную команду при банкротстве государства. Тот же вице-премьер Немцов – невинно убиенный светоч Демократии. Рассматривался на полном серьёзе и будущий Министр внутренних дел Рушайло – по моему мнению, человек достаточно жёсткий, умный, но, мне казалось, лишённый даже намёка на боль за Отечество и встроенный в какие-то странные отношения с олигархатом. Ну а у Лебедя и стоявших за ними сил были свои взгляды на следующего руководителя страны. И такая вдруг возникла возможность заявить о себе, приобрести перед мировым сообществом авторитет миротворца. Вот она, главная ступенька к президентскому креслу.

Есть люди, которые ради властных амбиций готовый вообще на все. Родину продать? Да запросто. Опозорить нашу страну на весь мир? Никаких вопросов. Личная власть в руках у себя, любимого, куда важнее. И пускай эта власть будет над развалинами.

Вот и появились на свет тогда хасавюртовские соглашения, которые иначе чем национальным позором не назвать. Допускаю, у кого-то другое мнение на сей счёт, и кто-то считает, что я наговариваю на генерала Лебедя. Ну что же, у каждого свой взгляд на проблему. Во всяком случае, впрок ему это не пошло. Президентом не стал, а приземлился в губернаторском кресле в Красноярске, да так там и погиб в авиационной катастрофе. Может высшие (а то и не высшие) силы наказали? Вполне возможно. Хотя по этой логике – почему тот же Горбачёв или рыжий нанотехнолог ещё живы после того, что натворили?

И не даёт мне покоя вопрос. Все эти события, приведшие к Хасавюртовскому миру – случайность? Или ещё до начала боевых действий в Москве (или где там ещё) задумано всё было, а военный острослов и злой балагур Лебедь только отыграл свою роль?

Вот и начались переговоры, подписания. Это был типичный балаган тех времён. Имитация решения проблемы, которая в принципе не решается ни словами, ни бумагами. Обман и себя, и общества. Нормальная такая чиновничья работа проклятых времён Ельцина.

После этого примирения начался театр абсурда. Например, совместные патрулирования Грозного силами федералов и распушивших хвост бандитов. Последние чувствовали себя победителями. Некоторые голосили, чтобы русские теперь убирались, оставив все имущество и оружие, а ещё лучше всех федералов - да в заложники взять. То есть вообще потеряли чувство реальности.

Ну а высокие договаривающиеся стороны стали подписывать бумаги.

Господи, что же мы тогда понаподписывали. Вообще, при Ельцине такая традиция была – подписывать все не глядя и не думая о последствиях. С США договоров таких настрочили, что они нам до сих пор икаются. И с Советом Европы. Один Европейский суд по правам человека, чью юрисдикцию над нами мы признали, чего стоит. По его решениям мы за время нашего плодотворного сотрудничества, поговаривают, несколько миллиардов евриков перечислили жертвам режима, то есть боевикам, террористам, уголовникам, гомосексуалистам и прочим видным либералам. Так что акты о капитуляциях ельцинской России не впервой было подписывать. Хорошо, что не додумались подмахнуть бумаженцию о выходе Чечни из состава РФ. Думаю, и рады были бы, да только процедура эта шибко сложная.

Но и того, что подписали, с лихвой хватило на несколько лет весёлой жизни. Одно соглашение о правовой помощи чего стоит. Этот документ означал взаимную выдачу преступников. На радостях чеченцы, оставшись без надзора старшего русского брата, тут же понавозбуждали дела на своих граждан, воевавших на стороне федеральных сил. А воевало на нашей стороне немало. Притом воевали мужественно, честно, с созданием собственной правоты.

Вот на них, на основании этих соглашений, стали чеченские бандиты в лице Министерства шариатской безопасности слать нам поручения о розыске и экстрадиции. Надо отметить, что горцам то эти все соглашения совершенно индифферентны – они их даже по цене туалетной бумаги не воспринимали и выполнять не собирались с самого начала. Что такое бумага? Силу представляет только ствол у виска – это аргумент. А подписи там, закорючки – ну смешно же. А вот мы почему то так не считали. И горцы вовсю использовали русских лохов, всерьёз воспринимающих подписанные бумаги.

И наши стали экстрадировать людей по этим самым филькиным грамотам – розыскным запросам из Чечни. А чего, бумага есть, соглашение есть, почему бы не выдать? Говорят тех, кого мы выдали, в Ичкерии тут же, без особых процедур, к стенке ставили. Ну и что? Зато соглашение соблюдено.

Вот не вру. Офицер из чеченского полка патрульно-постовой службы вместе с федералами ушёл из Чечни в 1996 году. Ну, отношение к таким вот союзникам, воевавшим за Россию, при Борисе Окаянном было как к использованной ветоши. Да и какие они союзники? Вот США с Европой – это союзники. А тут какие-то мутные типы, которые всего-то за единство страны и Конституцию воевали. Мы же тогда привыкли таких пешек разменивать тысячами. С Горбачёва это началось, который всех сдал - вспомнить, как на смерть Хоникера послал, как Чаушеску продал. Ну а всякой мелочи пузатой, типа бойцов Рижского ОМОНа или наших солдат и говорить не стоит. А тут какой-то чеченец. Да забирайте. По бумагам же все правильно. А по совести? Так её ещё найти надо – затерялась где-то в портмоне и карманах.

Парня спасло то, что у него хороший знакомый был, с которым воевал вместе, с ФСБ. Дозвонился ему в последний момент, когда конвой уже из Чечни готовился. Тот сразу прилетел и отбил его.

А скольких не отбили? Вот интересно было бы услышать такую статистику. Только кто её даст…

Наши ещё пытались как-то с упорством идиотов сотрудничать с чеченской стороной в области охраны порядка, борьбы с похищениями людей, рабством, возврате пленных. Масхадов может и рад был бы пойти нам навстречу, начать какое-то урегулирование, но его железной хваткой держали за горло его ваххабиты и бандиты.

Когда наши ставили вопрос об освобождении рабов и прекращении торговли людьми, он открыто высказался:

- Да вы что. С каждым выданным пленным я теряю сотни голосов избирателей.

Да уж, бандиты его родные не поймут и башку свернут – вот что было на самом деле…

По этим соглашениям мы в Чечне даже представительства всякие открыли. То есть своих граждан отдали в заложники бандитам. Ну и результаты не заставили себя долго ждать.

«Обзорная справка.

1998 г. у стадиона "Динамо" в Грозном после посещения смотра войск был похищен Саидов Акмаль Акрамович, узбек, начальник экономического отдела Представительства Правительства России в Чечне.

Утром на КПП "Кавказ" со стороны дороги Серноводск-Слепцовск через Чеченский пост проехал «Джип», который через триста метров остановился. Оттуда выбросили тело убитого Саидова со следами пыток и удушья. При нем была записка: «Всем Россиянам, враждебно настроенным против Чечни. Так будет с каждым, кто находится в Чечне по заданию ФСБ. Волки Ислама».

Такое вот было плодотворное сотрудничество. Такие вот волки и овцы.

Нужно ли говорить, что силовые структуры Чечни даже не почесались, чтобы раскрутить это преступление.

И такая ерунда была во всем. Чеченцы обращались к этим соглашениям только тогда, когда нужно было из Москвы выцыганить какую-нибудь помощь или деньги. И небезуспешно….

Самое интересное последствия этого Хасавюртовского мира. Сейчас, оценивая это безобразие с точки зрения прошедших лет, пришёл к удивительному выводу – а ведь оно к лучшему получилось. Время какое было. Вся мировая общественность подписывалась за гордых моджахедов, а мировая общественность для тогдашнего нашего руководства была куда важнее собственного населения. В СМИ шёл информационный террор против федеральных сил. Вон, помню и НТВ, и правительственные каналы все время показывали гордых горцев, воюющих за свободу, демократию и общечеловеческие ценности, и зачуханных солдатиков, которые подлые генералы гонят на убой. Это не отдельные всплески либероидного дерьма были. Это такая широкая и спланированная информационная волна шла - накат на оставшиеся ещё основы нашей государственности.

И в армии, и в МВД был раздрай. Люди устали от вечных предательств, от плевков и ударов в спину, моральное состояние было на нуле.

Куликов воспоминания написал, там проговорился о некоторых моментах чеченской войны. Писал, какие порой удивительные указания шли из Москвы – типа, загнать в горы ну убой бригаду внутренних войск и запретить поддержку её с воздуха. Потому что у нас перемирие. То есть обречь военных на уничтожение, потому что это самое перемирие только у нас, а не у боевиков. И все эти перемирия всегда начинались, когда бандитов прижимали и оставалось совсем немного, чтобы додавить гадину. На кого террористы в Москве выходил, какие пружины дёргали – непонятно. Но объявлялось прекращение огня, им давали перегруппироваться, пополнить боеприпасы. И все начиналось сначала. И конца-края этой игре в поддавки не было. Та продажная власть Ельцина и его сообщников была просто не способна разрулить ситуацию на Северном Кавказе. Для этого нужна была ясная цель и воля.

Хасавюртовские соглашения дали Чечне время пожить спокойно и свободно. Результат известен – разруха, власть ваххабитов, голод, повальный бандитизм. И военный поход на соседей. В общем, независимости наелись там от брюха. У многих чеченцев после этого мозги просветлели, так что нам куда легче было устанавливать российский суверенитет над мятежной территорией, чем в тех же 1994-1996 годах.

Да и армия пришла другая – с опытом прошлых боев, мотивированная. Во Вторую войну работали методично, как по уставам положено, не боясь, что политики в спину ударят. И тут же чётко и ясно проявилась простая истина – никакие бандформирования, никакие шахиды, никакие гордые воины Ислама, даже имея численное превосходство, не способны на равных воевать с регулярной подготовленной армией. Особенно если это армия российская.

И государственная воля у нас появилась, за что Путина я сильно уважаю, при многих претензиях к нему. Помню, из какой непролазной тьмы он нас вытащил.

В общем, навели мы всё же на Северном Кавказе относительный порядок. Только нужно учитывать, что если Россия ослабнет, как при Пьянчужке, то эта задавленная гидра бандитизма и ваххабизма снова отрастит и поднимет голову, и всё начнётся сначала.

Ещё крамольную вещь скажу. Все эти чеченские войны позволили России сохраниться как единому государству. Вспомнить, что тогда представлял русский народ – нувориши, лопающиеся от жира, бедствующее, балансирующее на грани голода население, тотальное желание хоть что-то урвать, полная деморализация и вестернизация. Каждый за себя. Сдохни ты сегодня, а я завтра. Подлейшее время, народ наш как в нокауте находился, берега попутал, вообще не понимал, что творится, а кто понимал, тот встраивался в растаскивание народного добра, воровство, бандитские разборки. Подлее времён не было. Наш народ просто как будто себя потерял. Одно желание у наиболее активных – смыться из страны. Понятие Родина потускнело, поблекло. Да и кому такая Родина с такой властью нужна?

Ну и как всегда, мы консолидируемся при военной угрозе. Все эти кавказские войны позволили вспомнить, кто же мы такие. Что мы не просто барыги, челноки, помоечники, а нация имперцев, воинов, потомки тех, кто сломал хребет объединённой Европе в 1945 году.

«А мы в окопах ждём ответ,

За деньги банка «Менатеп»,

 Иль за Россию, Русь мы кровь здесь проливаем?

Нет, не за баксы и рубли

Идём мы по земле Чечни,

А чтоб тебя, Россия, Русь, Великой звали».

Чечня явилась для народа холодным душем. Взбодрила многих. И напомнила, что у нас есть Родина. И она наше главное богатство. Её и нужно защищать, даже ценой собственной жизни и здоровья. И именно тогда все эти пиндосские и европейские планы сделать из Святой Руси голодную и на все готовую шавку, отрезав от неё самые лакомые куски, стали давать системный сбой.

И вторая Чеченская вернула нас в сознание. С неё началось восстановление России как суверенного государства…

 

Глава двадцать первая 

Чёрный день календаря   

В первом отделе ГУУР старший важняк работал. Когда зашёл я к нему в кабинет на шестом этаже на Житной, 16, вижу, что он весь с лица опал. Оно и неудивительно.

- Комната, где я жил – вся в труху, - говорит. – И ребята тоже. Был бы я там, и меня уже не было бы.

Парень вернулся из Аргуна. Вместе летели из Махачкалы. За несколько дней до того, как Аргунский ВОВД взорвали.

Это был один из самых кровавых терактов в Чечне против органов внутренних дел.

«Справка

Описание событий, произошедших в г. Аргун 02 июля 2000 года.

(в хронологическом порядке)

В 19 час, 42 мин. - со стороны г. Грозного сотрудники, несущие службу на КПП при въезде на территорию ВОВД, заметили автомашину Урал, которая при подъезде к отвязке дороги, ведущей к отделу, резко свернула и, набирая скорость, стала приближаться к шлагбауму КПП. Сотрудники, несущие службу на КПП, открыли огонь на поражение. Урал, проломив ограждения, состоящие из шлагбаума и решетчатых ворот, стал снижать скорость. По показаниям часовых, водитель был поражён их огнём из автоматического оружия.

19-43 - Урал, проломив следующее ограждение, состоящее из рифлёного металлического листа, въехал на территорию отдела и остановился между двумя жилыми корпусами. После чего произошёл мощный взрыв, от которого все постройки в радиусе 40 метров от эпицентра полностью разрушены, Отключилась электроэнергия, пропала проводная связь, загорелась радиостанция Р-142.

19-45 - начался массированный обстрел территории и здания ВОВД, комендатуры со стороны промзоны, сахарного завода и строящегося здания.

19-47 - открыт ответный огонь в сторону промзоны, сахарного завода и строящегося здания.

19- 50 - 20-00 - информация о произошедшем  доложена на «Памир», «Памир-10», «Орбита-1» по радиостанции «Кенвуд», запрошена огневая поддержка.

20- 02 -  вызван ОМОН УВД МВД РФ по ЧР, располагавшийся в г. Аргун, для проверки пятиэтажных зданий вблизи ВОВД, откуда велись целеуказание и огонь.

20- 05 - поступают сообщения о раненых и погибших, количество которых уточняется, для оказания помощи вызван медицинский работник.

21- 00 - уточнены примерные потери: 17 - погибших; 49 - раненых,

21-30 - у «Памира» запрошены вертолёты для вывоза раненых и оказания медицинской помощи. Огонь по территории ВОВД и Комендатуры прекратился.

21-45 - повторно запрошены вертолёты у «Памира-10» для эвакуации.

21- 50 — поступило сообщение: на помощь идёт ОМОН г. Челябинска «Пилот».

22- 00 — доложено с блок-поста «Отвага» и «Пилот» о наличии раненого.

22-10 - со стороны школы в сторону ВОВД идёт группа местных жителей, состоящая из женщин и детей.

22-12 - ОМОН УВД МВД России по ЧР разъяснил жителям обстановку и предложил укрыться в подвалах.

22-14 - местные жители ушли в подвалы.    ,

22-15 - повторно у «Памира-10» вызваны вертолёты для вывоза раненых.

22-30 - доложено на «Орбиту» о предварительных потерях: 17 — убитых, 51 — ранен, 27 — без вести пропавших.

23-00 - у «Орбиты-1» запрошено содействие по вызову вертолёта для эвакуации раненых.

23-30 - со стороны промзоны запущена красная ракета.

23- 40 - со стороны школы по территории ВОВД ведётся снайперский огонь. Открыт ответный огонь.

23-53 - «Орбита» и «Памир-10» передали, что в ВОВД со стороны н.п. Ханкала вышла автоколонна состоящая: из 2-БТР, 2-бронированных Уралов, 40  человек, среди которых находятся медицинские работники.

0-10 - у «Памира-10» запрошены вертолёты для вывоза тяжелораненых.

01-30 - «Бандура - 2» передала: что в 02-00 вокруг города будет «огневой мешок».

01-40 - начался артиллерийский обстрел вокруг города.

01-45 - на «Памир-10» запрошены вертолёты. Запрошены причины не прилёта вертолётов.

01-46 - на «Бандуру-2» доложена просьба отменить огневой мешок в связи с его нецелесообразностью.

01-47 - колонна, идущая на помощь, сообщила, что будет двигаться пешим порядком без обозначения.

02-10 - указания «Вены-1» не открывать огонь без обнаружения огневой точки.

02-42 - с Юга Востока вылетели два вертолёта за ранеными.

03-00 - прилетел один вертолёт за тяжело ранеными. Пришла колонна из Ханкалы. На вертолёте отправлено: 6 -тяжёлых; 6- раненых

03-10 - прибыл второй вертолёт, на котором отправлено: 6 тяжёлых, 7 - раненых.

04-05 - прибыл третий вертолёт, на котором отправлено 12 раненых.

04-10 - запрошено у «Памира-10» два вертолёта для вывоза раненых.

04-35 - прилетел четвёртый вертолёт, который забрал 14 раненых.

04-45 - пятый вертолёт забрал 6 раненых. Начат разбор завалов с целью обнаружения пострадавших и раненых, находящихся под завалом Производится осмотр территории ВОВД и комендатуры с целью установления степени повреждения зданий и техники,

04-50 - на «Орбиту-1» доложено о потерях: 17- убитых; 51-ранен 15 –без вести пропавших».

Как тараканы были эти террористы и всё их бандподполье. В одно месте выжгли, потравили, прикопали их, рассовали по камерам. А тут уже новые лезут толпой. Потому что деньги идут - поток не иссякает. И лагеря подготовки работают, в основном, за пределами России. И ваххабистские эмиссары обрабатывают молодёжь по старым, но действенным схемам.

И пламя междоусобицы и джихада всё пылает. Раздувают его ребята умело, не дают погаснуть.

Двухтысячный год – большого перелома и бесконечной крови, взрывов, стрельбы. Уже после нашего отъезда, в июле, действия боевиков резко активизировались, они перешли с тактики вооружённого сопротивления к  тщательно подготовленным террористическим акциям, притом часто с использованием смертников.

И именно 2 июля 2000 г. они решили нанести массированный удар по силам правопорядка. Да, это был чёрный день для нас. Аргуном все не ограничилась. У террористов смертников и стрелков было немало адресов, которые они решили отработать тогда.

«2 июля 2000 года в  20.10 в пос. Новогрозненский Гудермесского района, в расположение 43 батальона 4 полка ВВ, протаранив заграждение, ворвался автомобиль КамАЗ, начинённый взрывчаткой, после чего произошёл взрыв большой мощности. Потери: 21 раненных, 3 убитых военнослужащих, а также ранено 5 сотрудников Дальневосточного СОБР, находившихся на посту, и 1 участковый инспектор Гудермесского ВОВД.

В это же время из 2-х легковых автомобилей ВАЗ-2106 обстрелян из автоматического оружия дом, где должен был находиться глава временной администрации ЧР Кадыров. При преследовании сотрудниками Гудермесского ВОВД автомашины на большой скорости скрылись в северо-восточном направлении, при этом из них было выброшено 2 автомата АКМ.

В 20.00 того же дня обстрелян блок-пост номер 9 на ул. Кирова г. Гудермеса. Обстрел производился с северной стороны из леса с расстояния 200-500 метров с 2-х сторон из автоматического оружия и гранатомётов. Был открыт ответный огонь. Бой длился около 30 минут.

Тогда же, примерно в 20 часов 10 минут, напротив хлебозавода (ул. Кирова) сотрудники Гудермесского ОВД, участвующие в мероприятиях операции «Урожай-2000», обнаружили и предприняли попытку остановить автомашину КамАЗ. Водитель на сигнал к остановке не реагировал. В ходе преследования были предприняты попытки остановить её. Водитель КамАЗа, остановив машину, в упор открыл огонь из автоматического оружия в сторону сотрудников, при этом убит командир отделения роты ППС милиции Гудермесского ОВД старший сержант милиции Асхадов Хусейн. По террористу открыт ответный огонь, после чего произошёл взрыв данного КамАЗа, груженного взрывчаткой. Это случилось недалеко от въезда на территорию воинского подразделения 330 ОБОИ ВВ МВД РФ. После взрыва по данному подразделению открыт огонь.

02.07.2000 г. в 18.30 смертник на а/м «Урал» прорвался через ограждение комендантской роты в н.п. Урус-Мартан, после чего произвёл под­рыв взрывчатого вещества, находившегося в кузове. Погибло 2 военнослужащих и 7 получили ранения.

По полученной оперативной информации о возможном месте нахождения а/м «Урал» перед взрывом сотрудниками МВД осуществлён выезд в н.п. Гойты с целью проведения зачистки по адресам фигурантов.

При осмотре домовладения гражданина М. по ул.Выгонная 28 было оказано вооруженное сопротивление со стороны Ибрагима Магомедовича Ц., 1979 г.р., жителя Урус-Мартана, который из пистолета марки ПМ открыл огонь на поражение по сотруд­никам милиции, осуществляющим зачистку. Ответным огнём Ц. ранен и впоследствии задержан. На дру­гих адресах, где проводилась зачистка, задержаны ещё трое жителей Урус-Мартана.

В ходе дальнейшей отработки задержанных на причастность к террористической деятельности установлено, что Ц. является активным участником НВФ, состоит в банде Цагораева Магомеда, за­нимался закупкой вооружения и последующей его переправкой в группировки НВФ. Проводится отработка Ц. на причастность к убийству имама Идрисова в н-п-Урус-Мартан 16.06.2000 г. в соучастии с Цагораевым Магомедом, а также на причастность к другим совершенным терактам.

В ходе продолжения зачистки в н.п.Гойты обнаружены и изъяты 2 автомата АКМ.

В ходе дальнейшей разработки Ц. выдал склад, где обнаружено: РПК 47, калибр 7,62 мм. с барабанным диском; автомат АК 74; ручной гранатомет кустарного производства; заряды ВОГ-25 - 11шт; гранаты Ф-1 с запалом – 2 шт.; 10 снаряжённых магазинов АК 74, калибр 5,45 мм; патроны-520 шт…»

Но и после этого кровавого дня  бойня не утихала. С особым удовольствием били своих земляков, якобы предателей Великой шариатской Ичкерии.

Опять листаю старые сводки:

«16.07.2000 г. около 3 ч. ночи двое неустановленных мужчин вошли во двор д. А 54 по ул. 60 лет Октября в с. Алхан-Юрт, где проживал глава сель­ской администрации с. Алхан-Юрт — Вахитов Руслан Мовладиевич, I960 г.р.. Под предлогом помощи, вызвали его из дома и произвели в него несколько вы­стрелов из пистолета. От полученных ранений Вахитов скончался на месте».

Ну и так далее. Всё в том же духе…

Как ни крути, а тогда мы все ходили по грани. Взрыв фугаса, боевик-смертник, обстрел из зелёнки. И прочие прелести войны. Никто от них не застрахован.

Очередной мой сменщик вернулся из командировки в родной Шелковской ВОВД. Был какой-то потерянный и злой, как чёрт.

- Отойти никак не могу. Какая-то злоба в груди так и давит - кому-нибудь все время в рыло засветить хочется.

Растопыривает пальцы.

- Представь, вот этими руками, без инструмента, все пытался землю копать, укрытие. И ещё не забывал по зелёнке палить, боекомплект расходовать. Попал в кого, не попал – кто теперь поймёт… Это светопреставление какое-то было. Взрывы. Отовсюду пальба. И ты как на ладони, открыт всем пулям и осколкам. И кажется, что все целятся именно в тебя, ты - главная мишень.

В тот день сводная группа Шелковского ВОВД отправилась на зачистку – их уже сотни было, так что ничего экстраординарного. Может, бойцы расслабились. Что-то не предусмотрели. В общем, привыкли к монотонной повседневной работе. А на войне расслабляться нельзя. Вот и угодили в засаду. Из зелёнки начали массированно работать по колонне.

Безвозвратные потери – около десяти человек.

Вот тебе и спальный Шелковской район, где якобы бандиты не шалят, а только отлёживаются. Шалили тогда везде, что перед Тереком, что за ним.

Отголоски этой бойни звучат и через годы, неожиданно и смертельно.

У нас был подполковник в автомобильном отделе. Сам с Дагестана. Человек был отличный. Скромный, кристально честный – жил, еле дотягивая  от зарплаты до зарплаты - приходилось снимать квартиру в Москве и кормить семью. Никогда ничего для себя не просил, хотя было понятно, что живётся ему нелегко. В отличие от многих коллег, за время работы в Дагестанском МВД богатств не нажил, зато получил толпу кровников, воюя на всех войнах Северного Кавказа. Воин настоящий был, человек принципиальный. Побольше бы таких.

В Министерство его взяли, когда ему бандиты вынесли смертный приговор. Так и прожил несколько лет в Москве, даже не помышляя навестить родных дома. На Северный Кавказ ему дорога была заказана.

А потом у сестры свадьба. Решил, что пропустить не может. Уговаривали ведь коллеги не ехать.

- Да чего там случится? – отмахнулся он. – Дела давние. Сколько лет прошло. Кровников моих в большинстве уже и нет на Земле.

Улетел домой. И оттуда уже не вернулся. Расстреляли его там. Отличный был человек. Честно жил, погиб как герой, за правое дело…

 

Глава двадцать вторая 

Большие планы

Чего хотели лидеры всей этой северокавказской смуты в тактическом и стратегическом плане? Ну, понятное дело, отделения от России с целью устроить такой феодально-рабовладельческий рай. Взорвать заодно весь Северный Кавказ. Но главное – успешно доить Россию, жить за счёт неё, поскольку  своих ресурсов немного, а вся система хозяйствования и экономика все больше скатывалась в 15-16 век - и никак не позже.

Перебирал я, готовя этот материал, старые документы. И нашёл обращение к соратникам и последователям Салмана Радуева – знаменитого террориста по кличке Титаник, устроившего рейд на Кизляр и Первомайск. Один из самых радикальных деятелей Чечни, фанатик терроризма. Настолько он был необуздан, что отхватил аж четыре года от родного шариатского суда Республики Ичкерия, но подчиняться ему наотрез отказался, а потому был оправдан.

В нашем отделе сотрудник работал – он как раз был в Кизляре, когда этот радуевский рейд состоялся. Да, незабываемых впечатлений осталось масса. Сотрудники МВД располагались тогда на базе отдыха. И бандиты всей толпой рванули туда – головы  федералам резать. Спасло наших то, что у них оказался запасливый гаишник, по старой куркульской привычке стянувший где-то несколько цинков патронов по принципу «Нехай будут». Так как раз этого боезапаса и хватило, чтобы организовать в обороне плотный огневой отпор. Сунулись бандиты, получили хорошенько по зубам и пошли в другое место бесчинствовать – благо, таких много было.

В 2000 году командующего армией генерала Дудаева Салмана Радуева арестовали чекисты. Потом ему дали пожизненное. И был он удачно уморён в колонии, где отбывал наказание.

Он вообще являлся большим теоретиком и краснобаем. Недаром при СССР работал инструктором республиканского комитета комсомола. Из-под его бойкого пера и вышло такое:

«Ваша задача - сеять смертельный ужас среди тех, кто продал Аллаха. Среди военных, кто находится на нашей территории, необходимо сеять растерянность и страх.

Захватывайте заложников, убивайте. Аллах вас простит, а на крики политиков не обращайте внимания, они не более как шумовая завеса.

Особая задача у тех, кто осядет в России и соседних дружественных республиках. Ваша задача - внедриться во властные административные и финансовые органы. Цель - дестабилизация обстановки, экономики, финансов...

В своей работе обращайте внимание на казачество – это наши давние и самые страшные враги. Но Аллах милостив - большинство атаманов продажны и алчны, за деньги они продадут не только казаков, но и родную мать. Под крышей казачества создавайте совместные предприятия и затягивайте их в финансовую яму...

Необходимо составлять списки офицеров контрактников, а особенно казаков, принимавших хоть малое участие в войне - они подлежат уничтожению в первую очередь.

Вам необходимо обливать грязью тех русских, которые настроены патриотично. Их очень легко обвинить в фашизме и национализме. Тех, кто поддерживает панические настроения, необходимо всячески приближать к себе.

На территориях национальных республик сейте национальную рознь, стравливайте националистов и русских. Тех националистов, которые не хотят жить по законам шариата, уничтожать, а валить все на русских и казаков. Но творите не своими руками, а руками русских. Путь они отвечают перед законом.

Те, кто будет работать в банках, должны прилагать все силы для задержки платежей, выплат зарплат, особенно пенсий...

Русские, как властные, так и финансовые структуры, коррумпированы, многие находятся на содержании местной мафии. Внедряйтесь и берите под контроль мафиозные структуры».

Ничего не напоминает?

Этому воззванию уже почти двадцать лет. Но как-то очень уж оно актуально выглядит. Очень уж гладко и прям по этому плану разворачиваются многие события. Именно по этим лекалам поднимаются  волны в СМИ и в сети. И поведение  некоторых государственных органов тоже вполне соответствует. Ну и как это понимать?

Что, случайно так совпадает? Или именно так работают  внедрённые в различные структуры агенты – даже не чеченских боевиков – кому они теперь интересны, а куда более серьёзных систем и антисистем? Очень уж всё получается по этому плану. Который, во многом, допускаю, Салман  и не сам придумал, а ему подсказали умные и взрослые дяди.

И почему мы опять покупаемся на происки врагов? Почему идём у них на поводу? Почему в упор не видим их?

«Сейте национальную вражду, не выдавайте пенсии, во всем обвиняйте русских». И главное – копите информацию о патриотах, чтобы потом их убивать.

А не то же самое, но немного с другой спецификой, мы видим на Украине?

Эх, вся жизнь борьба. Но для начала нужно ясно видеть и понимать врагов…

 

Глава двадцать третья 

Орденоносцы

Новое развлечение в ВОВД – близится смена, и народ копошится, суетится, пишет на себя наградные листы и характеристики. Мол, пули свистели, на чеченский пулемёт грудью ложился – повезло, патроны у боевиков холостыми оказались. Ну что же, иногда пули и свистели, так что пускай пишут. Дело хорошее.

Мне начальник временного отдела говорит:

- Давай на тебя составлю представление на «Медаль ордена За заслуги перед Отечеством».

- Да ладно, - отмахиваюсь я. - Лучше своих награждай. Мне не особо надо.

- Ну, как знаешь.

С этими самыми орденами и другими госнаградами вечные непонятки и  нездоровые поползновения. С одной стороны орден на груди – вроде ты герой. С другой – порой приходят они какими-то странными путями, и не за то, за что надо. А те, которые за дело были, теряются в бюрократических катакомбах.

Хотя по Чечне, конечно, надо было награждать всех, кто участвовал в оперативно-боевых мероприятиях, зачистках, выездах. Реально люди не в штабах отсиживались, а жизнью рисковали. Притом в те времена, когда вся страна гуляет, баксы зарабатывает, по банькам парится. А ты в камуфляже с автоматом вламываешься в какое-то чеченское домовладение, из каждого сарая которого по тебе могут очередь дать. Я вот участвовал – скажу,  ощущения не из приятных.

С наградами полегче в спецназах и ОМОНе. Ну, ещё в РУБОПе – там ребята нахальные и ушлые, не видел ни разу, чтобы они своё кровное упустили. Уголовный розыск и участковых всегда неохотно награждали. А следаки вообще не знают, что это такое – мол, какие тебе награды, крыса канцелярская? Хотя у следаков, пожалуй, самый тяжёлый и нервный труд в органах.

Помню, Шелковской прокурор возмущался:

- Вызываю собровца вашего. Они во время зачистки холодильник спёрли в расположение себе, на них заяву накатали. Ну я ему: «Где холодильник?». А он мне в ответ: «Ах ты, чернильница прокурорская! Да у меня Орден Мужества за то, что я из гранатомёта чеченский БТР раздолбал! А ты мне про какой-то холодильник?»

В общем, забыли про холодильник. Время такое  было – самый разгар контртеррористических мероприятий. Не до всяких мелочей. Тем более если что и тащили, то из разбомленных домов. Война, однако.

«Награждение неучаствоваших и наказание невиновных» - недаром такая поговорка ходит в наших органах. Есть для неё все основания. И есть в ней исконно-посконная мудрость.

Ведь случаются совершенно невероятные казусы. В районе близ Грозного в 2001 году служил старый, советской закалки, участковый. Мужик нереально крутой, спуску никому не давал, за что его бандиты неоднократно обещали порешить. Ну что же, горец сказал – горец сделал. Собралась банда и пошла участкового убивать.

Подстерегли, когда он на служебной «Ниве» едет. И открыли огонь. Стажёр из отдела сразу на  полу свернулся калачиком и голову прикрыл. А дед начал по бандитам работать из автомата. В результате и положил почти всю банду – человек пять.

Банда была вредная, много крови федералам и местному населению попортила. Полетели бравурные докладные: «в результате спланированных оперативно-боевых мероприятий уничтожена бандгруппа». И вслед за этим представления – на ордена, медали.

Когда стрельба началась, дежурный из ВОВД на ближайший блокпост даёт указание – выдвинуться к месту, принять меры по обстановке. И слышит в ответ – у них, оказывается, приказ за пределы блокпоста не выходить, сидеть смирно и ни на что не реагировать. Дежурный плюнул на этих трусов и направил группы из Ханты-Мансийского ОМОНа – они всегда были рады повевать за правое дело.

И вот наш сотрудник приходит в штаб, видит там подполковника и ещё одного офицера с блок-поста. Они на себя наградные диктуют. Такого-то числа, умелым огнём и активным манёвром уничтожили группу из пяти боевиков.

Тут наш сотрудник не выдержал и встрял:

- У вас совесть есть? Вы там как зайчики затаились, боялись выглянуть! И теперь герои. Если узнаю, что награды за это получили, я вам устрою красивую жизнь.

Те в ответ что-то невнятное пробормотали. Но не факт, что вняли. Возможно награды получили.

В общем, командиры на грудь  повесили по железке (так пишу, потому что не за дело), все кураторы были облагодетельствованы, даже из Ханкалы кому-то перепало. Когда пыль развеялась, то выяснилось – единственно, кого не наградили, был сам участковый.

- Да ладно, - кто-то из больших начальников рукой махнул. – Зачем ему? Пусть рад будет, что на работе держим…

У нас сотрудник был - эталонный раздолбай и паталогический лентяй. При этом человек мобильный и довольно бесстрашный, подписывался, не раздумывая, на все самые отчаянные и опасные авантюры – лишь бы ничего не делать. В Южную Осетию, освобождаемую от грузин, на первых БТРах входил. А тут отправился деньги зарабатывать – по контракту в Чечне в аппарате МВД ЧР. Приезжает оттуда, с гордо выпрямленной спиной, вся грудь в медалях.

- Где это ты столько навоевал? – спрашиваем.

- Лучше спроси, сколько мне это стоило, - потирает он пальцами. – Понимаешь, они наградные листы не в Москву посылают, а на месте решают всё. Ну а значит и возможности появляются…

- А чего орденов нет?

- Э, орден дороговато. А у меня столько трат по дому…

Ну, было такое. И даже не особо осуждаю все эти комбинации в русле «ты мне, я тебе». Опять же повторяю – все, кто в этой кровавой карусели в реальных мероприятиях участвовали – они эти медали и ордена заслужили честно, даже если за них и накинули кому-то копеечку. Не с улицы же они, а реально люди воюющие…

Самый абсурдный случай, который, конечно, никто не подтвердит, в Ханкале был. Я тоже за него не подписываюсь – пусть он пройдёт по разряду городских баек и легенд. Хотя…

В общем, командир одного силового отряда, человек по габаритам – сильно крупный и увесистый, а по привычкам – много, разнообразно и целенаправленно пьющий, прикатил из столичных регионов проверять своих бойцов. Перво-наперво устроился в палатке вместе с начштаба. И стали они там проверять – правда, не столько службу и документы, сколько содержимое бутылок, закуски, благо таковых было завались. В результате допились до того, что спалили палатку, а вместе с ней и несколько образцов спецоружия – отныне оно было совершенно непригодно к боевому использованию, а стоило немало.

Стали думать, как отмазаться. Тут начштаба, поднаторевший на всяких отчётах и пускании пыли в глаза, говорит:

- Ну, так нападение было на нас. Отбились с трудом. И из личного состава не потеряли ни одного бойца. Но враги палатку всё же нам спалили, - сокрушенно поцокал языком.

- А ведь верно, - просиял командир, широко улыбаясь. – Что такое материальный ущерб. Главное – люди живы! Ну так пиши!

И начальник штаба так красиво все описал. Отпетые боевики из банды хрен пойми кого под покровом ночи готовы были всех вырезать и замочить. Но командир мужественно и умело организовал огневой отпор ворогам. В результате убито несколько боевиков – тела их забраны соучастниками. Среди личного состава потерь нет. Сгорела палатка и следующее имущество…

А дальше этой бумаге ход дали. В результате командиру перепал Орден Мужества, и начштаба обиженным не остался…

Вот такие казусы бывают. А чего удивляться. Война она слишком многолика, слишком контрастна. Там все поступки и побуждения имеют особую цену и звучание. Тут и благородство - низость. И трусость - отвага. И бескорыстие, и тыловое стяжательство. Высочайшая организация и жуткое раздолбайство. Война – это целый мир, в которой слишком чёткое идёт деление на свет и тень. Хотя иногда они и смешиваются, потому что ничего нет в мире окончательного и жёсткого.

 

Глава двадцать четвертая 

Возвращение

Месяц командировки заканчивался. Вроде пока жив-здоров. Что уже радует. Настроение чемоданное. Москва все грезится ночами, представляю, как вернусь домой.

Тут начальник розыска мне говорит:

- У меня есть информация. Никому не говорим, даже своим. Мало ли, может утечёт. Адрес есть в станице, где боевик очень авторитетный, который в розыске, хоронится.

- И что с ним делать?

- Чего-чего, брать надо! Он ушлый, просто так не подберёмся. Ажиотаж создадим, он тут же смоется. Так что пошли, втроём возьмём.

- Втроём – это кто?

- Мы вдвоём и кинолог. Он настоящий боевик, не такое повидал.

Тут можно согласиться. Кинолог у нас – отличный парень, душевный такой, двухметровый атлет, спортсмен. Ну а главное – прошёл все горячие точки. Воюет не первый год. Помню, рассказывал, как они Чабанмахи брали:

- Представляешь. На улице перед нами метров в десяти выскакивает обкуренный душман. Изо рта пена идёт. Совершенно безумный. И начинает в нас садить из РПК. А мы ответно - с нескольких стволов в него. В результате никто ни в кого не попал, и он слился куда-то. Чудо же. Невозможно с нескольких стволов не попасть в человека из автоматов с такого расстояния…

В общем, парнишка боевой.

Начинаем планировать.

- Эта сволочь спит, вокруг обложившись растяжками, - доводит до нас расклад начальник розыска. - И под рукой автомат. К нему не подойдёшь просто так. Лучше бы живым его взять, много чего рассказать может.

- И чего делать? – интересуюсь я.

- Ну, его автомат не проблема. Главное нам на эту сволочь навалиться, а там его без проблем спеленаем. А вот растяжки – это уже хуже. Подорвёмся ночью легко… Поэтому сначала пускаем собаку.

Кинолог мрачно смотрит на него.

- Собака бросается. Если рвёт растяжку, то взрывается. И тут мы…

- Моя собака! Взрывается! – возмущается кинолог.

У него такая изящная, интеллигентная, послушная овчарочка - красивая, точёная, не раз в боях испытанная. Он в ней души не чает, да и все её любят.

- А чего, сам хочешь взорваться? – спрашивает начальник розыска.

- Не хотелось бы.

- И нам не хотелось… В общем, присмотримся, завтра, если все нормально будет, ночью мы его и…

Моё чемоданное настроение сменяется на ощущение полной неопределённости и мрака. И уже не знаешь, поедешь ли ты домой на своих ногах, или грузом «триста», а то и «двести». Перспектива получить осколок в живот в последний день пребывания в ЧР становится вполне себе реальная. Но не давать же задний ход. Главное же всё равно работа. Остальное приложится - может быть. В том числе жизнь…

В общем, настроились мы на подвиг. Но эта скотина ваххабистская не дала нам его совершить. Смылся куда-то, на лёжку свою не стал заныривать.

Последние дни. Нужно думать, как выбираться в Большой мир. Для начала надо сотрудникам ГУУР собраться в Гудермесе, а там двигать в Москву. Договоривались давно – как вместе прибыли, так всем скопом и уезжать будем.

В общем, чемоданы пакуем. А тут наш министр Рушайло прилетел в Чечню. Решил на вертолёте облететь все временные отделы.

Господи, не дай Бог ему на глаза попасться. У него традиция – прилетая в отдел начинать долбить вопросами не его руководство, а представителя ГУУРа – то есть советника. Страна советов. Самое главное – чётких обязанностей у нас никаких, прав никаких, кроме как наверх докладные писать. А вот отвечаем за оперативную обстановку в полном объёме именно мы.

Да и манера его – задавать такие вопросы, на которые ни один компьютер не ответит – в основном по оперработе. А под горячую руку попадёшься, можно и пострадать.

В общем, делать мне больше в районе не фига. Надо вострить лыжи, пока министра нет.

Договорился с начальником ВОВД, он как раз колонну готовил на Гудермес. И отчалил я с ней.

Рушайло все же прилетел в станицу. Выдал там всем по первое число за упущения в оперативно-розыскной работе. Представителя ГУУР не нашёл – удовлетворился объяснением о пересменке. В общем, повезло мне. Хотя, думаю, не расстрелял бы он меня. Только обматюгал бы – но так уж положено.

А наши уже в Гудермесе. В расположении. Судим-рядим, как выбираться. На обратную дорогу нам в Моздоке авиалайнер не заказали.

Решили двигать через Махачкалу. На автобусе - через горы. А там – Дагестан, взлётная полоса.

Сказано-сделано.

Пересекаешь границу Чечни – будто грудью финишную ленточку рвёшь. Обрушивается осознание – этот забег закончен. Всё, ты уже в другом мире.

Да, пусть в Дагестане всё ещё неспокойно. Разрушенные Чабанмахи, дома с выбитыми стёклами после нашествия Басаева, бандподполье – всё в наличии. Но все же здесь цивилизованная жизнь, а не выживание в зоне бедствия.

Как-то странно всё видится. Всего месяц поколесил по дорогам Чечни, а уже в диковинку кажутся трассы без блокпостов и колонн бронетехники. Удивительными кажутся города, где мигают светофоры – в Чечне их нет уже много лет. Где люди ходят-бродят беззаботно на улицах, притом не в камуфляже и затрапезной одежде, а вполне себе цивильно смотрящиеся. И они не втягивают голову в плечи от резких хлопков, не ожидают ежесекундно взрыва бомбы или очередь из автомата.

А тут ещё пляж. Плеск моря, который просто проходится по душе ласково так, как беличья кисточка по коже – мурашки и радость детская. Я подбираю в песке ракушку, очищаю её, в карман пятнистой куртки.

И мне как-то не верится, что выбрался живым и здоровым с кровавой мясорубки. Что мы все выжили.

Сняли мы в Махачкале ресторан – целый зал. После картошки с черными вкраплениями и «красной рыбы» душа радуется и вибрирует в предвкушении. Стол ломится – шашлыки, вино, зелень. И такое умиротворение, которого в жизни не знал. Понимаешь, что во всей полноте вкус жизни можно ощутить только на контрастах. Разруха-порядок, голод-вино и шашлыки, смерть-жизнь…

Потом аэропорт Махачкалы. Там на досмотре милиция привычная к толпам возвращающихся федералов. Система отлаженная - шмонают всех без оглядки на звания и должности. У меня, гады, вытряхнули из сумки ракетницу, которую я прихватил на Новый год. Постоянно то гранаты, то патроны там, то ещё чего поинтереснее изымают. Слава те Господи, «Муху» я с собой не прихватил. Представляю, как вытянулись бы у всех лица... Интересно, куда они потом все это железо девают?

А потом возвращение в Москву. Какое-то совершенно невероятное чувство. Даже не возвращения. Наоборот, город кажется отстранённым, чужим. И совершенно сказочным.

Многолюдная, суетливая столица просто бьёт по глазам и ушам. Она будто яркая новогодняя игрушка. Все очертания чёткие, на все смотришь, как в первый раз увиденное. И жутко привлекательно красивое. И думаешь, как же мы умудряемся не ценить родной город. И это ведь была вовсе не нынешняя Москва, чистая, сияющая подсветкой и россыпью праздничных огней, благополучная. Тот город, переживший девяностые, нёс на себе ещё язвы и раны времён разрушения и тлена. И все равно он казался каким-то совершенно неземным.

Ну и ощущаешь себя на улицах большого города инородным элементом. В пропылённом зелёном камуфляже и тяжёлых берцах. На плече сумка, на поясе - кобура с пистолетом, который ты готов выхватить при малейшей опасности или её ощущении. Ты пришелец из другого мира. И несколько дней понадобилось, чтобы убедиться – тебя вовсе не поместили в уютную праздничную коробку, а ты на самом деле вернулся домой.

Самое интересное, что через шесть лет я примерно так же вернулся из Ингушетии. Кровавая мясорубка там была куда сильнее, чем тогда в Чечне. Вообще, еле живым остался, да ещё «двухсотого» – погибшего офицера, с собой привёз. Но такого острого ощущения возвращения уже не было. Новизна чувств стёрлась. Привык и к войне, и к стрельбе, и к крови. И даже к тому, какое это счастье - вернуться.

Как Шевчук поёт:

«Война бывает первая

И больше не кончается».

Для многих, помеченных теми войнами, она и не кончилась. Она всегда живёт рядом с ними в своей низости и величии…