ХРОНИКИ КРИВОГО МИРА (часть 4)

  

  "Его интеллектуальная проницательность вкупе с душевной слепотой привели к тому, что он прошел по жизни, оставив за спиной сломанные судьбы своих близких" (авторство уточняется).

 

  "Знаете, Милева все-таки необыкновенная женщина" (Эйнштейн)

 

 Брак — это безуспешная попытка превратить случайный эпизод в нечто долговременное. (Эйнштейн)

 

"В юности я обнаружил, что большой палец ноги рано или поздно проделывает дырку в носке. Поэтому я перестал надевать носки".(Эйнштейн)

 

 

  Альберт Эйнштейн родился в 1879 году по земному исчислению, на юге европейской страны Германии, в ее земле и бывшем королевстве Вюртемберг, в городе Ульме, Он был первым сыном в семье торговцев перинами Германа Эйнштейна и Паулины Кох, которые непрерывно меняли совершенствовали свой бизнес. Родители Эйнштейна, как особо фиксируется в исследуемом тексте, не были "немцами", то есть "германцами", гражданами номинальной германской нации. По этнической принадлежности и религии они были евреями. Факт непринадлежности Альберта к коренным гражданам Германии я бы решительно признал ключевым во всей данной теме. Пока мне не вполне ясна историческая и национальная природа евреев. Но в контексте данной статьи приходится констатировать удивительный факт расселения еврейского народа по многим странам земного мира, в особенности в Европе, в течение многих центурий.  В смысле нашей планетарной истории этот факт рассеяния не вызывал бы удивления. У себя мы еще с древних центурий эпохи Завоеваний имеем смешение рас и народов. Достойно удивления то, что что народ евреев, считавший себя "богоизбранным", то есть имевшим якобы "высокое историческое происхождение" и даже "предназначение", во многих странах Земли также почитался "особым" народом. Мои исследования вопроса позволяют объяснять сей феномен тем, что это было связано с особой религиозной принадлежностью евреев. Наши немногочисленные сведения о жизни землян позволяют сделать вывод о том, что особое место в их истории и жизни занимает религия. Адепты одной из наиболее влиятельных и мистических религий именуют себя "христианами". К их числу принадлежат народы по крайней мере всей Европы,и Америки. Они и составляют так называемый "Запад". Характер генезиса и распространения христианской религии, в состав которой входят "католики" и "ортодоксы", нам не вполне ясен. Однако понятно, что планетарный культ так называемого "Христа" имеет общий религиозный текст с последователями "иудаизма", евреями. 

  Полагаю, что при всем высоком уровне религиозной нетерпимости землян, в особенности европейцев, именно ввиду общности религиозно-мистического происхождения "иудаизма" и "христианства" евреям удалось ассимилироваться на большей части планеты. 

  Вопрос о том, внесла ли наука еврейских диаспор Запада такой особый качественный вклад в его научный прогресс, чтобы можно было говорить о "еврейской науке" — для нас, историков мысли, на сегодняшний день остается открытым. Мы слишком мало знаем о цивилизации Земли. Но я беру на себя смелость высказывать в этом тексте предварительные соображения  о характере земной науки вообще. 

  Итак, родина Альберта Эйнштейна — Германия, страна в ту пору динамично развивающаяся после удачной войны с соседней страной Францией. Война принесла крупные дивиденды Германии, которая недавно перед этим появилась на карте как новая страна, объединенная имперская родина немцев. 

  Германия в короткие сроки сумела создать крупную промышленность и осуществить так называемую "модернизацию", то есть перейти к наиболее современным в ту эпоху технологиям: машинному производству на крупных предприятиях, внедрению энергетики в виде электрических сетей и химических технологий. Экономика страны востребовала новый уровень науки, соединив ее с созидательными силами страны фигурой высококвалифицированного инженера. По сути, такая небывалая экономическая динамика, проходившая, кроме Германии, еще в ряде стран Европы, неизбежно потребовала выхода на мировую научную арену качественно новой науки. Как осуществлялся это  социальный заказ, мы еще рассмотрим ниже. 

   Семья Эйнштейнов, коммерсантов и прагматиков, не отличалась религиозностью и еврейским традиционализмом, против того, она имела склонность к рационалистическому образу мысли. 

    Альберт в детские  годы развивался достаточно медленно, в 4 —5 лет с трудом выговаривал отдельные слова, вел себя заторможенно, рос ребенком замкнутым, мечтательным, поздно начал говорить, речь его была медлительной, характер мыслей отвлеченным, его удивляло то, что детей его возраста обычно не занимает.

   Энергичная мать Альберта решительно взяла дело воспитания сына, в способностях и психической полноценности которого поначалу сомневалась, и это стало приносить определенные плоды даже в условиях отсутствия у Альберта каких-либо явных талантов. Так, юному Эйнштейну даже удалось научиться играть на смычковом струнном инструменте, называемом "скрипкой", что в дальнейшей жизни создало ему определенный имидж...

   Эта жесткая дисциплина жизни и занятий сделала очень сложной детскую жизнь и наложила отпечаток на весь дальнейший характер отношений Альберта с женщинами. 

  В возрасте восьми лет Альберта отдали на первоначальное обучение, а затем в 10 лет— в местную гимназию Ульма. Требуется пояснение о характере тогдашнего немецкого образования.   

  Весьма отдаленно гимназия могла бы напоминать нашу светскую школу для детей имперцев приблизительно в середине Третьей центурии эпохи Разума, с тем отличием, что немецкая гимназия все же не предполагала особого отбора учащихся при поступлении и не была столь привилегированной и ритуально-манерной, как, скажем, школы Сиродиила или Скайрима. В ней у нашего маленького Альберта было бы немного шансов...  Что уж говорить о южанах-талморцах, дети  которых поступали примерно в ту же пору на предприятия начального инженерного обучения, делавшие их по сути филиалом того или иного типа производства? 

  Вряд ли мечтательный отпрыск состоятельных, "буржуазных" родителей имел бы успех там, где воспитывали решительность и отвагу в мысли и действии, без чего жизнь в экстремальном южном полушарии просто немыслима? 

  Следует констатировать, что в целом жизнь на Земле, движущейся вокруг Солнца практически по круговой орбите с умеренным наклоном планетарной оси, отличается мягкостью условий и комфортной защищенностью. И эта благодатность в плане космо-метеорологическом представляется для землян палкой о двух концах. Ибо, создавая иллюзию космической "незыблемости" и, как учат земные религии, "с неба посланной благодати", создает на этой планете, как это видно из земных текстов, ложное коллективное бессознательное "самоценности жизни" и абсолютно недостаточной мотивированности научного прогресса. В результате наука и научно-техническое знание на Земле становится уделом не "просвещенного класса", как некогда в Тамриеле, и уж тем более не широких социальных масс, как издавна сложилось на нашем планетарном островном Юге. Последний, как оказалось позже, сделал практически все научные открытия на полные центурии раньше, чем это произошло в континентальных землях Северных рас. 

  В условиях же планеты Земля наука была родом занятий не просто элитарным, но делом "избранных одиночек", требующим к тому же высокого интеллектуального ценза, и более того, это было делом специально придуманного учеными Земли сверхсложного умозрительного языка вычислительной символики, освоить который могли только считанные высокоинтеллектуальные единицы. 

  Этим последним научный мир планеты воздвигал элитарный барьер между наукой и обществом, его созидательными силами, чьи запросы на научное знание наука и обязана была выполнять, и недвусмысленно заявлял этому просвещенному обществу,  что "высокая" (варианты: "теоретическая", "фундаментальная" наука) — дело рук "избранных" и не его, общества, "ума дело". Этим самым основной массе населения предписывалась роль покорного исполнителя команд государства и велений церкви.  Самоизоляция земной науки,  умышленно искажавшая ее созидательное предназначение и профанирующая ее идеи на массовом информационном поле, делала свое дело. Она вызывала отторжение широких масс в пользу извечного врага научного знания — господствующей идеологии, основу которой составляла в странах Европы христианская религия. Последняя спекулировала на мнимом единстве науки и так называемого "священного писания" и призывала от имени государства и господствующего класса общества "к покорности и смирению человеческой гордыни". Таким образом, антиэгалитарность человеческой науки, ее нарочитая и сознательная оторванность от родной ей почвы созидательных сил общества делали непреодолимым и постоянно усиливающимся интеллектуальный разрыв между научной элитой и остальным социумом, навсегда проигравшим ей свое социальное будущее.  Наука же, на словах декларируя себя "независимой экспертной силой", на деле вынуждена была лавировать между "объективной истиной", абсолютно необходимой в прогрессе созидательных сил, и господствующей идеологией, всячески, и небезуспешно, сокращая непреодолимую пропасть между научной истиной и религиозным догматом, "подгоняя науку под заранее известный идеологический "ответ".

  Что же ожидает юного Альберта в гимназии? Естественно, все та же религия, правда, еврейская часть учащихся изучает уже  родную ей Тору,  догматику "сотворении мира и человека" всемогущим "демиургом", но, тем не менее, Альберту эстетика "священного писания", текста, сочиненного якобы "тысячи лет назад" чуть ли не со слов самого "творца земли и неба" западает в душу больше, чем сухие "основы наук", но в них он преуспевает гораздо меньше, и за год до окончания покидает гимназию на основе справки от психиатра, избежав тем самым обязательной воинской службы в германском рейхсвере. 

   Провал на вступительных экзаменах в Цюрихский политехникум, в соседней Швейцарии, где можно было сдать экзамен, даже не имея документа об окончании гимназии, показал недостаток знания французского языка, химии и биологии.  Это последнее только помогло Эйнштейну найти новых влиятельных друзей своей национальности в этой соседней стране, при поддержке которых он поступает в 1896 г.з.л. в Цюрихский политехникум на специальность "физика и математика" (Здесь "физика" по смыслу примерно означает нашу "науку Вещества и Движения") Теперь молодой Эйнштейн в полной мере ощутил себя "развитой личностью" и "обличителем косных и невежественных преподавателей", оставаясь тем не менее, предпоследним по успеваемости студентом политехникума. Его студенческие друзья —  швейцарец Мишель Бессо,  австриец Фридрих Адлер и сербская студентка, также из Австро-Венгрии, по имени Милева Марич. Последняя окажет на становление Эйнштейна как ученого наиболее сильное влияние. 

   Лекции в Цюрихском политехникуме читают известный "математики", то есть науки символьных  вычислений. Адольф Гурвиц и Герман Минковский, но это не сделало Эйнштейна сколь-нибудь способным математиком. 

   В 1900 г.з.л. Эйнштейн заканчивает политехнический институт, но ввиду недостаточно высокой успеваемости не был оставлен при политехникуме. В 1901 становится гражданином Швейцарии и пытается стать школьным учителем, но мешает отсутствие необходимых способностей...

   Удивительно благоприятны условия существования имущего класса на Земле! Молодой здоровый мужчина, опираясь на деньги состоятельных родителей, в течение двух лет не работает нигде и только непрерывно ищет работу. Работу, дающую ему необходимый социальный статус в его специальности, то есть не ниже ассистента на кафедре физики. Он, тратя родительские средства, ищет ее в Австрии, Германии, Италии. Увы, недостаток способностей мешает нашему будущему  научному гению даже преподавать математику в школе! Отчего-то молодому физику не приходит в голову заняться, например, изобретательством. Тоже недостаток способностей? Или принципиальный порок мышления, оставляющий за "физикой" только  обязанность быть чисто "умозрительной наукой"? Молодой Альберт довольно рано и твердо определился в своей жизни. Вот что пишет он об этом сам в небольшом школьном сочинении (1895)

                  "Мои планы на будущее. 

Счастливый человек слишком доволен настоящим, чтобы задумываться о будущем. Молодые же люди, с другой стороны, любят строить смелые планы. К тому же для серьезного молодого человека естественно желание составить как можно более точное представление о желаемых целях. 

   Если мне повезет и я сдам экзамены, то я поступлю в политехникум в Цюрихе. Там я буду четыре года изучать математику и физику. Я представляю себя преподавателем этих дисциплин, предпочтительно теоретиком.

   Вот причины, которые привели меня к таким планам. Прежде всего, это моя склонность к абстрактному математическому мышлению, отсутствие воображения и практической сметки. Мои желания совпадают со склонностями. Это вполне естественно, ведь каждому приятно заниматься тем, к чему у него больше склонностей. Кроме того, занятия наукой дают определенную независимость, которая меня очень привлекает."

   Логика землян, как увидим, разделяет "ученость" и "инженерию", представляя вторую чем-то более "низменным"... 

   С большого горя, и только по родительской протекции и благодаря необходимому близкому знакомству, молодой физик поступает на работу в Бернское патентное бюро в 1902 г.з.л. в качестве технического эксперта третьего класса и женится, наконец, на способной в "математических" науках Милеве Марич. 

    Уважаемые читатели да простят мне излишний сарказм, но именно здесь, в Берне, происходит чудо превращения патентоведа в научного гения планеты! В чем заключался этот  феномен? Молодой Альберт, зарекомендовавший себя на работе в патентном бюро, неожиданно пишет несколько работ по так называпмой "теоретической физике" [Аналога этой науки в научной практике планеты Нирн идентифицировать не удается,  ибо просто в силу характера и особенностей нашего мышления наши науки, в том числе и наука Вещества и Движения,  всегда отдавали расчету приоритет эксперимента. Потому физические расчеты наша научная этика считала корректным методом лишь в том случае, если имелся способ убедиться в их правильности посредством проведенного эксперимента. Научные расчеты являлись поэтому обычным методом инженерной практики и необходимым методологическим противовесом эксперимента. Наука же умозрительная, наука "из головы", основанная на априорных предположениях (постулатах), возникнув в поздние века, развития не получила ввиду необычайных успехов нашей инженерии и, по сравнению с землянами, более раннего развития машинной науки, полностью и радикал но изменившей характер научного моделирования. Последнее очень рано вытеснило громоздкие символьные  методы, так и лишив навсегда науку столь обожаемых ею "мела и доски", в коих виделся нашим идеологам машинного интеллекта пережиток эпохи несвободы. — Прим. авт.]

   В одном только 1905 г.з.л. необъяснимым образом, как бы ниоткуда, даже безо всяких предварительных набросков и черновиков, в готовом виде возникает докторская диссертация этого мелкого  патентоведа из Берна "Новое определение размеров молекул", публикуется Эйнштейном в научных журналах ряд работ. Это работа по квантам света,  работа "О броуновском движении", и в особенности труд по т.н. "специальной теории относительности" с названием "К электродинамике движущихся тел", к которой примыкала и отдельная статья о пропорциональности массы и энергии... 

   Не правда ли, научная продуктивность и сфера внезапно проявившихся теоретических интересов неудавшегося школьного учителя просто поражает?! 

    Именно в это время публикуются совершенно идентичные по тематике работы французского ученого Ж.-Б.Перрена, польского физика Я. Смолуховского, немца М.Планка и голландского электродинамика Г.Лоренца... 

    Между тем, к великому удивлению, нигде нет сведений о защите Эйнштейном его докторской диссертации. Молодой амбициозный "теоретик" с явными, на мой отстраненный взгляд, признаками научного авантюриста и "комбинатора" и сам не упоминает эту диссертацию даже в своей научной биографии. Возникает риторический вопрос: так каков же подлинный научный статус нашего претендента в гении?!

   И к нему очень логично примыкает другой: какое подлинное место в научной жизни Эйнштейна занимает Милева Марич? Исследуемый мною текст подразумевает, что супруга Эйнштейна Милева была некрасива и заурядна как женщина и весьма посредственна как математик, к тому же далека от физики и авангардных идей мужа Альберта. Но этой официальной версии можно возразить самим же исследуемым  текстом. 

 

   Милева Марич родилась в Австро-Венгрии в 1875 г.з.л., в провинции Воеводина в семье сербского чиновника Милоша Марича. Милева росла весьма развитым ребенком, и в 1886 г.з.л. она поступила в среднюю школу для девочек в Нови-Саде, в которой училась только на отлично, особенно преуспевая в математике и физике. Круг ее интересов был широк: она самостоятельно изучала французский, греческий, замечательно пела и рисовала. За ее небывалые успехи, за особые свойства ее души, за милую застенчивость и доброжелательность, а также за то, что с детства девушка прихрамывала, ее называли "наша святая". Закончив школу в 1894 г., она отправляется в Швейцарию, страну, дававшую в то время наиболее высококачественное образование. Сначала она учится в университете Цюриха на медицинском факультете, через год переходит на педагогический факультет Цюрихского политехникума, готовившего учителей математики и физики средней школы. Здесь-то и встретились Эйнштейн и Милева, но... Уже в 1897, не закончив политехникум Милева забирает документы и отправляется на учебу в немецкий город Гейдельберг, где проводит один зимний семестр и возвращается в 1898 обратно в Цюрихский политехникум, к необычайной радости Альберта... Между двумя молодыми людьми складывается нечто большее, чем союз мужчины и женщины, скорее, Милева становится интеллектуальной соратницей Эйнштейна, готовой идти вперед с ним рядом, рука об руку... Все это происходит к превеликому ужасу матери Паулины: сын Альберт нашел себе не еврейку, а какую-то неполноценную сербиянку, славянку, человека третьего сорта... 

   Итак, евреи, будучи в обиде на немцев за их шовинизм в адрес евреев, считают своим национальным долгом унизить славян, именуя их не просто "гоями", а еще и "расово неполноценными"! 

   Здесь автор не имеет права нарушить установленные нормативы этики. Нельзя применять оценочные суждения личного и эмоционального характера к выявленной нами системе человеческих национально-расовых отношений. 

   Поэтому, выражусь объективным языком: мы имеем дело с исторической формой "мира социального несовершенства". Казалось бы, благодатный физический мир Земли дает европейцам жить относительно спокойно и ненапряженно, благодаря технологическому превосходству эксплуатируя ресурсы планеты. Но именно эта иллюзия легкости в достижении оптимального результата и создает возможность бесконечного выяснения силовых отношений между на всех социальных этажах: между супругами в семье,  между социальными группами и классами, между нациями и расами. Этот мир предстает в социальном плане неплохой моделью "инферно", я бы сказал, "кривым миром", ввиду отсутствия исторических предпосылок не желающим и не имеющим возможности выпрямиться! 

   Самоотверженная Милева, увлеченная страстью отношений с Альбертом, к несчастью, не сдает выпускные экзамены и получает диплом только в 1901 г.з.л., но в это время она уже беременна, и будучи не в состоянии работать интеллектуально, она забрасывает свою диссертацию и отправляется домой на родину, где в 1902  и родится ее дочь Лизерль, о существовании которой Эйнштейн теперь даже не хочет думать . Он скрывает факт своего отцовства даже от самых близких своих друзей... И зная о существовании собственной дочери, Альберт  пишет о себе препохабные стишки и наверное, в этот момент он весьма горд собою? Или цинизмом пытается выбить из себя бунтующую совесть? 

  Через несколько месяцев Милева возвращается к Эйнштейну в Берн, уже без Лизерль, ибо из-за рождения дочери он рисковал лишиться добытого с таким трудом, через родственников и по протекции друга Гроссмана "хлебного места" патентоведа... 

    Похоже, совесть Эйнштейна девственна, как у ребенка, на ней ни одного темного пятна. А всякие лишние  проблемы... Они были бы лишь помехой на пути достижения амбициозных целей этого "величайшего ученого и гуманиста ХХ века". А у него в голове — горы идей и замыслов!.. Но вряд ли и Милева простила Эйнштейну сломанную судьбу брошенной ею на родине дочери. Внешне упорядоченная и динамичная жизнь супругов была полна внутреннего напряжения...

    1903 год стал годом их официального брака,

    1905 год в жизни семьи Эйнштейн проходит под знаком  "специальной теории относительности", о которой здесь придется вести еще немало суждений. Текст исследуемого мною документа не дает ясного ответа на вопрос о том, кому из супругов принадлежит идея специальной теории относительности. Но сам характер моральных реалий этого самого "кривого мира", господствующего в данную эпоху на планете Земля, поддерживаемый всей мощью ее социально-экономического строя, основанного на господстве частной собственности, подкрепленный духовным авторитетом христианско-католической церкви, делал из отца семейства единоличного единоличного владельца "частного предприятия". И как показывает уже практика данного исследования, земная этика не видит каких-либо препятствий в том, чтобы муж мог воспользоваться идеями своей жены как своими собственными.  Свободно владевшая навыками математического мышления Милева  вполне могла прийти к идеям СТО и сама. Но если даже  Эйнштейн постулировал и формализовал теоретические построения, они были ничем без системного воплощения в язык математики СТО. Эйнштейн не скрывал от своего научного круга друзей, что, будучи "математическим профаном", он возложил математическую часть работы на жену. Звучат подобные уверения по меньшей мере неубедительно. Физическая часть работы вовсе не заканчивается там, где начинаются математические уравнения, и это должно было быть известно любому специалисту, именующему себя "физиком". Физика проникает сквозь все математическое тело теоретической работы. 

 

    Версию о "гениальном физике и никудышном математике" Эйнштейне придется оставить на совести землян, а точнее, биографов ученого. На нашей планете подобная "версия Эйнштейна", как мне приходится констатировать в результате  многочисленных проведенных мною диспутов и экспертиз, не убедила ни одного специалиста в планетарной научной методологии. Не убеждает она и меня, автора этого текста. Следовательно, должны быть найдены иные, более логичные версии "феномена  Эйнштейна". 

 

   Автор исследуемого текста утверждает, что все три работы, связанные со "специальной теорией относительности", были подписаны именем "Альберт Марич". Между тем, Эйнштейн, когда это оказалось необходимым, не смог объяснить, каким образом он пришел к идее теории относительности. Милева в 1905 г.з.л. сообщает сербскому другу: "мы только что закончили важную работу, которая сделает моего мужа всемирно известным". Сам Эйнштейн обсуждает проблемы своей работы с Милевой, как с конгениальным умом, называя ее "своей правой рукой". И поскольку работу над теоретическими трудами Эйнштейн проводил исключительно дома, не есть ли и это косвенным доказательством невозможности написания этих работ без Милевы, в отличие от Эйнштейна владевшей математикой? Автор текста уверен, что нет. У меня есть уверенность в обратном. Все в этой истории протекает по законам реальности  "кривого мира": даже статья в "Annalen der Physik" с подписью "Альберт Марич", статья основополагающая и фундаментальная, по которой и теперь можно было бы восстановить авторство! — бесследно исчезает из архивов журнала. Сама же Милева подобных тем не обсуждает ни со своей ближайшей подругой, ни с журналистами.

 

    Жизнь талантливой женщины, всю жизнь стремившейся к науке, но самоотверженно посвятившей себя семье, оказалась сложной и многотрудной.  Она была испорчена бесконечными визитами, до глубокой ночи, друзей Эйнштейна и их диспутами, а также бытовыми заботами: о "вечно неухоженном" муже и двух новых сыновьях Эйнштейна, родившихся один за другим. 

 

   Альберта, склонного к уединенным занятиям или к научному общению с друзьями, в конце концов начинает тяготить и собственная семья. Средств мужа на содержание семьи не хватало даже после всех его продвижений по службе. Нехватает их и позже, когда Эйнштейн оставляет Бернское патентное бюро и Швейцарию, и отправляется в Германию, где он принят в качестве действительного члена Прусской академии наук в Берлине. Милева вынуждена зарабатывать уроками математики и игрой на фортепиано. В конце концов, уже в условиях разгоревшейся в Европе войны "любящий муж" называет сумму, которую способен прислать "нашим мальчикам" и просит Милеву больше не беспокоить его по пустякам. Супруги разделились и жили отдельно. Теперь Эйнштейн увлекся своей двоюродной сестрой Эльзой, встречаясь с нею все чаще. В 1916 Эйнштейн уже "прямым текстом" просит у Милевы развод. 

 

   Измена мужа потрясает Милеву, она серьезно заболевает, у нее начинаются сердечные приступы, болеет и младший сын Эдвард. Визит Эйнштейна с целью урегулирования только вызвал открытую враждебность сына Ганса. Эйнштейн же заинтересован в одном, чтобы в глазах окружающих во всей этой неприглядной истории выглядеть положительно. В 1919 г. происходит развод супругов, Эйнштейн вынужден на суде признать факт своей измены.  Милева после развода и до конца жизни (1948) продолжает жить в Цюрихе. Нобелевская премия Эйнштейна по решению суда идет в пользу Милевы, которая покупает на нее в Цюрихе три дома, что одобрил и сам Эйнштейн. В тридцатых годах болезнь сына забирает у матери много денег, два дома приходится продать. 

 

   Эйнштейн из Нью-Йорка просит Милеву передать третий дом во владение Эйнштейну, в обмен на его затраты по лечению Эдварда. При живой Милеве он выставляет дом на продажу, но, имея определенные права, Милева получает эту сумму и не переводит ее Эйнштейну в Америку. В мае, в год ее смерти ей становится плохо, у нее отнимается левая сторона тела, она почти теряет разум и умирает в возрасте 73 лет, а из Америки приезжают трое посланцев Эйнштейна на поиски спрятанных денег. Поступок Эйнштейна в отношении Милевы оттолкнул от Эйнштейна даже его друзей, именно в это время он узнает, что тяжело болен. 

 

   Вот такова была самая важная в жизни Эйнштейна женщина, "сербская святая" Милева. 

 

   Смог бы что-либо грандиозное в своей жизни Эйнштейн без Милевы? Ответ однозначен: нет! И этому есть практическое доказательство: Эйнштейн "отпустил" ее лишь тогда, когда она стала ненужной обузой ставшему не без ее помощи "земным гением" Эйнштейну. 

 

 

 

   Женщины играют в жизни Эйнштейна всегда временную и всегда слишком утилитарную роль. Этого, по всей видимости, боятся и биографы Эйнштейна, пытающиеся "из чего придется",  практически из "бытовой грязи" его личной жизни, вылепить "портрет Героя" и "Подвижника", во имя науки якобы "жертвующего" личной жизнью. Увы, явная недосказанность биографа в отношении культовой фигуры земной науки Двадцатого столетия налицо и не ускользает от нашего рассмотрения. Не сомневаюсь, что уже ближайшие планетарные циклы принесут новую информацию об этой реальной, неидеологизированной стороне земного бытия", которое я с позволения читателей именую здесь "социальным инферно" и "кривым миром не по Эйнштейну". К сожалению, и наша собственная планетарная история изобилует страницами насилия и откровенного морального несовершенства. 

 

   

 

   Социальный революционер Леви-хаим еще в самом начале Третьей центурии призвал к радикальному переустройству нашей планетарной реальности.  Он был понят только меньшинством своих планетарных современников. Но именно они, именно они, лучшие из лучших сыны и дочери своей эпохи, изъявили намерение  на южном полушарии планеты Нирн, в тяжелейших условиях его реальности, начать многотрудную работу по переустройству, кирпичик за кирпичиком, всей установившейся к тому времени системы несовершенной социальной мегамашины. Они действовали вне всякой надежды увидеть при жизни плоды социального прогресса. Сам основоположник науки переустройства, Леви-хаим не был ярким образцом подвижничества в личной жизни. Он не жил в уединенной пещере или на необитаемом острове, он не был фантастом, вдали от современников пишущим социальные утопии о переустройстве планеты. Он жил в большом, экономически развитом океаническом государстве, в трехмиллионном городе островного Юга Тин-Хокку, в отдельном частном доме. Он содержал при поддержке своих более состоятельных и прогрессивных единомышленников и соратников немалую семью. Это был обладатель недюжинного  академического ума, пишущий серьезную политико-экономическую литературу и публицистику в крупнейших изданиях страны. Что занимало и что тревожило этого мыслителя в бушующем мире планетарных  процессов, о чем он думал и писал, какую необъятную махину действительности пытался охватить разумом? 

 

   К великой чести этого основоположника доктрины практического действия, он был первым, кто сумел правильно понять содержание основного закона исторического процесса. Он был первым, кто сумел адекватно  оценить фундаментальную роль созидательных сил общества в Истории. 

 

   Но именно в ту же историческую эпоху, в разгар очередной научной революции, когда передовая наука Юга в кратчайшие исторические сроки выявила основные законы науки, которую на Земле принято называть "электродинамикой", а инженерия Талмора уже построила первые машины, которые в земном XIX веке назовут "машинами электрического тока", на историческую сцену выходит движение возмущенных социальных маргиналов, именовавшее себя "сторонниками немедленного улучшения жизни", или "прогрессистами". Прогрессисты пишут в официальной печати обличительные статьи о том, что государство и влиятельная, имеющая власть и деньги социальная элита купаются в личном благополучии, в то время как многомиллионные трудовые массы народа, занятые  в металлообработке и машиностроении, обречены на  непосильный изнурительный и низкооплачиваемый труд, по окончании которого они даже не успевают отмыться от угольной пыли. Рабочий день пролетария длится от зари до зари, выходные дни редки и не оставляют времени на культурный познавательный досуг.  Элита страны выступает в роли сознательного коллективного национального эксплуататора в то самое время, когда планетарная Империя не оставляет полунезависимому Талмору шансов на свою историческую самостоятельность. "Разочарованные прогрессисты" апеллировали к достижениям науки и техники, призывая социальные верхи не нежиться со своими семьями на солнечных пляжах Тропического океана, а в короткие сроки обеспечить решительный научно-технический прорыв, который "вырвет стремящийся к полной независимости Юг из когтистых объятий сословно-помещичьего, могущественного только своим количеством, империалистического Севера". 

 

   Подобные гневные обличения в адрес власти и государства не получили со стороны общества особых позитивных откликов. "Проплаченные перья" официальной печати не оставили от позиции "сторонников немедленного улучшения жизни" камня на камне. Официальная критика обычно заканчивалась словами о том, что лидерам прогрессистов пора бы было перейти от огульного обличительства и дешевого критиканства к "действиям личного примера". Знают ли они технические способы улучшения жизни в океанской стране, испытывающей дефицит топливных ресурсов? Как это сделать в условиях трехсотмиллионного Юга, чисто экономически зависящего от энергетических и сырьевых поставок с Севера, с той стороны Тропического океана? Может быть, господа "прогрессисты" предлагают нашим добывающим компаниям, делающим многомиллиардные вложения капитала в северных регионах планеты, закрыть предприятия и отказаться от своей доли прибыли? Но каким образом это улучшит жизнь рядовых жителей Южного океана, вынужденных две трети года проводить в условиях почти космического холода, в домах со стенами толщиной в полтора артанда и практически без вентиляции помещений? Если нашим идейным противникам известны способы немедленного улучшения жизни в таких условиях, пусть они практически их продемонстрируют. Страна и народ ждут!"

 

   "Проглотить" такие нападки молча сторонникам "разочарованного прогрессизма" было никак нельзя. Промолчать теперь этим революционерам прогресса означало доказать свою полную несостоятельность. Один из идейных лидеров "улучшенцев", изобретатель и полярный путешественник Тупак Оранду, призвал в печати и в уличных объявлениях всех своих состоятельных и креативных идейных сторонников, ученых, инженеров, просветителей, производственников, полярников и других приверженцев экстремального образа жизни, в том числе и молодых энергичных женщин, откликнуться на его призыв и доказать скептичному обществу на практике возможность быстрого социального прогресса в практически невозможных для жизни условиях. Тупак Оранду, что означало на одном из южных языков "Парящий в небе", призвал своих маргинальных сторонников готовиться к бессрочной экспедиции на крупный полярный остров Белая Земля, взяв с собой столько максимально необходимых вещей, запасов и приборов, сколько они способны взять. Своих приверженцев он предупреждал, что их на пути к счастью и прогрессу ждет жизнь, полная тяжести и лишений.  Возможно, даже преждевременная смерть. От своих идейных противников, в том числе и от власти, лидеры движения потребовали одного: по возможности оставить их в покое и не мешать им, дабы соблюдать "чистоту эксперимента". 

 

   Бесспорно, Леви-хаим  был весьма далек от идеологизированных идеалов этой части своих современников-южан, которая, разочаровавшись в фальшивых "ценностях цивилизации", проповедуемых имперской пропагандой, а также под влиянием антиимперских передовых освободительных идей ушла на крайний необитаемый Юг планеты.  Там  в мире  вечных льдов Южного океана, на полярном вулканическом острове Белая Земля, почти полностью покрытом льдами, вне досягаемости Империи, эта небольшая коммуна в три сотни граждан, в месте, где у поверхности были найдены термальные воды, построила свой полусекретный, со временем все более уходящий в подземные просторы  город. Несколько наиболее имущих членов коммуны, один промышленники и два бизнесмена, прибывшие на остров, даже зафрахтовали для этой экспедиции огромное транспортное судно, доставившее продовольствие, станки, запасы материалов для строительства, паровые и электрические машины, топливо и многое другое. Таким образом, развитие коммуны пошло не с полного нуля, а с уровня, примерно соответствующего уровню "большой земли". 

 

   Подавляющим большинством голосов членов коммуны на ее территории было создано Международное Братство Труда и радикального улучшения Жизни. Территория Международного Братства была объявлена независимой от Империи республикой, открытой для всех поборников научного и технического развития. Сотни новых инженеров, ученых и производственников, устремились на Белую Землю, разочаровавшись в полулояльной  по отношению к Империи политике правящей талморской администрации и уже не надеясь на ее изменение в ближайшие времена. Этот непрерывный приток свежих сил и идей позволил бессменному лидеру Братства Тупаку Оранду в ходе непрерывной созидательной практики довольно быстро сформировать развитое и динамичное общество на Белой Земле. Естественно, не все протекало гладко в этом многолетнем проекте. Поначалу Братство испытывала сильный кризис недонаселения, в особенности сказывался недостаток женского населения. Но когда Тупак Оранду стал принимать женщин, даже невзирая на тяжелейшие условия жизни на территории Братства, и эмоциональный и моральный климат климат на территории Братства улучшился. 

 

   Тупак и его соратники шли непроторенными путями социальной инженерии. Лидер женщин Братства, харизматичная Аалинн-Бау (что переводится с языка североталморского этноса как "трудовая пчёлка"), к тому времени организует "Союз Мыслящих Сестер", в задачу которого входила "практика гармонии и тепла", то есть таких изобретений, которые создали бы атмосферу жизнерадостности, никогда не проходящего праздника Счастья и Любви. Тупак и Аалинн понимают, что идти нужно небывалыми путями, это и заставило их обратиться к учению Леви-хаима, организовав с ним дискуссионную переписку.

 

   Леви-хаим и в прежние часы был далек от первоначальных идей этих "социальных романтиков", именуя их "утопистами в действии". Но тем не менее, он ответил на их послание и адресовал свои передовые идеи в том числе и этим подвижникам немедленного  Действия. Он предлагал им сначала "навести порядок в собственных головах", убеждая, революционно настроенных националистов, что их  технологическое подвижничество, возможно, и пойдет на пользу "народам и расам" планеты, но лишь в том случае, если Братство уже никогда не вернется а сферу юрисдикции Талмора. "Прогресс общества Юга еще будет сознательно и искусственно сдерживаться еще долгие периоды, даже декады времени. Имперская администрация прекрасно осознает политический крах своей гегемонии в случае технологического прорыва Юга и никогда его не допустит. Формальный статус "особой федеральной территории Талмора", данный вам правительством, де-факто означает ваш политический суверенитет. Оно и дальше будет бездумно "сбрасывать" к вам всех научно мыслящих пассионариев Юга, Возврат в сферу фактической юрисдикции способен будет сделать из вас преуспевающий "креативный класс", как именуют друг друга господа промышленники и финансисты, но он никогда не вызовет нового технологического поворота на планете. Молодая коммуна обязана строить именно новую, отдельную и небывалую политическую реальность". 

 

   Революционный вождь предостерегал членов Международного Братства от ошибок анархии и социального насилия, ставя во главу угла такие принципы как технологизм и  роль передовой науки во всех сферах социальной жизни. 

 

   Леви-хаим не был ни социальным, ни технологическим идеалистом. Он понимал,  что задачи общественно-экономического прогресса общества займут долгие центурии борьбы трудящихся масс, неизбежные эпохи войн и лишений. Но принципы социальной практики требовали в том числе и того, чтобы будущая социальная революция была готова к этим неизбежным суровым испытаниям и катаклизмам. "В этом не смогут нам помочь сытые социальные верхи Талморского доминиона, послушно и небескорыстно следующие курсу политики Империи. Империя как может тормозит развитие созидательных сил Юга, и без того опережающего сословно-землевладельческий и милитаристский Север в развитии торгово-промышленного строя. Нашим главным союзником являются угнетенные массы планеты, которые в недалеком будущем станут строителями новых созидательных сил, плюс экстремальные климатические условия планетарного Юга. Именно последние подстегнут наш прогресс. Регрессивные невольничьи путы империи сможет порвать только качественно превосходящий уровень созидательных сил. 

   «Что такое этот наш "прогрессивный планетарный Юг"? — задает  вопрос Леви-хаим в своем многотомном экономическом труде "Мысль и Дело". — Это мириады больших и малых, достаточно богатых сырьевыми ресурсами островов Талмора  и некоторых других в Южном океане. Это экстремальные климатические условия нашей жизни и нашего быта с ледяным инферно наших долгих зим, когда моря покрываются льдами, местами даже сплошными, и короткое тропическое лето, местами, ввиду наклона планетарной оси, с незаходящим солнцем.  Но это уголь находящегося у южного полярного круга  Нового Скайрима, это железная и медная руды Северного Талмора, так необходимые в машиностроении, это цветные и редкие руды Нового Ондерфелла. Но это также и рутина нашей промышленности, с трудом выходящая из плена парового двигателя, это примитив и вечная дымная копоть наших заводов и фабрик, и слишком медленный переход созидательных сил на новые научные принципы, на создание машин с динамической тягой, освобождаюших пролетариев от рутинного ручного труда, превращающих их в творцов-изобретателей новых, все более совершенных машин производства». 

   "Но Братству нужно идти дальше, ему нужно необратимо вырваться из прежней планетарной реальности. Нужно избавить пролетария от беспросветного плена нужды и бесконечных забот о членах семьи, ее детях и стариках, делающих личность рабом обстоятельств и собственным добровольным поработителем, этим лишающим себя всякой воли к творческому действию. 

   Семья — это всегда союзник эксплуатации, частной собственности и государства, по сути, все они эквивалентны в своем действии на дичность, делая ее тотально несвободной. Устранив семью как социальный институт, мы устраняем и остальные ее ипостаси: частную собственность и государство и эксплуатацию.

   Сделать общество Братства качественно новым можно только в условиях упразднения семьи как ячейки общества неравенства, основанного на частной собственности и эксплуатации".

   "Как совершить это? С чего начать? На территории коммуны не должно быть мужей и жен., моногамия устраняется. Этот пережиток патриархальных обществ должен уйти из вашей реальности первым. Все мужчины и все женщины детородного возраста имеют полное и неограниченное право любви и брака на условиях полигамии. Никто не должен знать в лицо собственных детей. Наука должна как можно быстрее найти способы вынашивания женщинами не собственных зачатых детей, а зачатых детей других членов Братства. Секс должен быть отделен от любви, и любовь от деторождения. Любовь мужчины и женщины имеет право на существование, но она отделена от секса и деторождения. Члены Братства имеют только общие бани. Все совершеннолетние члены Братства имеют право на отдельные комнаты свиданий. Все дети, рожденные на территории  Братства, становятся общими детьми и подпадают под социальную опеку образовательного предприятия Братства. Все члены Братства старшего  возраста, при достижении определенного нетрудоспособного возраста, подпадают действие общественной опеки и имеют право не участвовать в производственном труде. Новая наука должна как можно быстрее изыскать способы продолжения каждым индивидуумом самого себя, делая этим человека фактически бессмертным. Избавление личности от страха смерти сделает новое общество непобедимым. Все нормы старой морали отменяются, вступают в действие правила новой морали. И если эти мои тезисы дико и неестественно звучит в ваших ушах, значит вы недостойны именоваться социальными революционерами и, к сожалению, вы обречены вернуться в старое общество". 

   "Новая наука Братства должна изыскать новые методы его существования в пространстве и времени. Новое Общество не может слишком долго оставаться осажденной крепостью, окруженной стенами или укрытой в недрах планеты. Новые технологии обязаны сделать Новое Общество сверхмобильным и неуязвимым для оружия противника, ибо старое общество никогда не смирится с Новым и обязательно развяжет с ним войну на уничтожение". 

  "Все члены Нового Общества становятся инженерами и конструкторами Новой реальности. Для этого им потребуется Новая Наука. Новая Наука будет заниматься не очередным, более новым объяснением явлений реальности, а поиском Новых Технологий ее Переустройства. Новая Наука будет радикально отличаться от прежней старой, погрязшей в абстрактном идеализме и религиозной метафизике, профессорско-академической науки, понятной только узкому кругу лиц из числа социальной элиты и государства. Новая Наука будет понятна и доступна всем членам Нового  общества, ибо будет излагаться на языке предельной ясности и специально изобретенных общедоступных моделей. Новая Наука изыщет способы создания Разумных машин, своим интеллектом превосходящих интеллект живых личностей. Это в невероятной степени ускорит создание Новых Технологий. Новая Наука изыщет способы восстановления личности своего погибшего гражданина, технологии мгновенного обучения и восстановления памяти. Новое Общество окончательно победит боль и страдание, мучения болезней телесные и духовные, непонимание и одиночество, вражду и войну, голод и холод, незнание и мракобесие, страх и смерть. И да  будет так!"

  Так говорил старый и мудрый Леви-хаим. И молодые, сильные члены Нового Общества, Республики Науки и Труда на Белой Земле, внимали его письменам, и разум  их загорался силой взаимной Любви и Надежды... 

  Вот об этом историческом эпизоде Третьей центурии эпохи Разума я и вспомнил сейчас, рассматривая жизнь Эйнштейна и его отношение к близким людям,  к собственным женщинам и детям. Да, наша планета уже вторую центурию живет по канонам Нового Общества. Нашему социальному индивидууму, инженеру Новой реальности, сегодня сложно понять моральные устои несовершенного,  "кривого мира" человеческой земной реальности. Но тем важнее знать их во всей полноте, ибо без воли к знанию и без полноты знания нет способов изменить Жизнь...

 

   Однажды Эйнштейна спросили, верит ли он в бога. Эйнштейн в ответ заявил, что "он агностик и верит в пантеистического бога Бенедикта Спинозы, а не в персонифицированного бога". 

   Это заявление Эйнштейна противоречит некоторым его другим заявлениям, но вполне бесспорно одно: Эйнштейн ведет себя в отношении к близким женщинам как верующий человек, более того, как верующий еврей, в полном соответствии с предписаниями священных еврейских книг, в соответствии с заповедью: "Жена да убоится мужа своего", прямо предписывавшей мужской шовинизм в отрошении к женщине. И если в Библии женщина сотворена из ребра мужчины, то "великий гуманист Эйнштейн восклицает нечто подобное, мол, "способность женщин создавать новое сосредоточена отнюдь не с мозге", и что, мол, удивительно, что бог создал целую половину человечества совсем без мозга. Но ведь должны же быть какие-то исключения, например, женщины-ученые? И похоже, Эйнштейн готов объяснить эти досадные исключения, занеся таких женщин по штату евреек, ну чем плохое объяснение? Оно пропитано расизмом? Ну что вы, что вы... Плох и недопустим, с точки зрения Эйнштейна немецкий славянский расизм. А вот расизм еврейский — правильный и "богоугодный". Ну еще бы: попробуйте поспорить, если Библия, священная книга как евреев, так и христиан, провозглашает богоизбранность еврейской расы, и нигде не упоминает о богоизбранности какого-нибудь этнической общности, скажем, немцев или славян!

   Отсюда и отношение этого земного "бога науки" к женщине  как к существу, которое библейский бог послал человеку для удовольствия. Правда, за удовольствие наш герой платит отнюдь не благодарностью. Милева Марич, жена и научный соратник Эйнштейна, страдала все годы их совместной жизни, страдала, будучи по природе болезненной, и все годы оставшейся жизни после развода с Эйнштейном, воспитывая брошенных им детей, один из которых, Эдвард, был психически болен. Особенно трудны для Милевы были последние годы их брака. Дело доходило до ссор и поскольку Милева никогда не прощала обид, то несчастная славянская жена еврейского мужа была даже бита этим мужем по лицу, о чем сохранились показания в свидетельстве о разводе.

   Неудивительно, что после публикации статьи по специальной теории относительности, когда прагматику Эйнштейну стала ясна ненужность их дальнейшего пребывания вместе, Эйнштейн с легкостью изменяет М леве. Впрочем, в этом он не делает греха для верующего еврея, ибо религия прямо предписывает евреям делать зло "гоям", то есть неевреям. Отсюда и измены Милеве с его кузиной Эльзой. Ну с этой-то дамой все в порядке, она ведь еврейка, которую бог специально сотворил для еврея, нр так ли? А значит, и нет никакого факта измены с точки зрения этики еврея. Удивительна именно это — то, как Эйнштейн умело и прагматично лавирует, не оставляя следов, и совершая поездку с Милевой в Сербию к родителям Милевы, сам уже полон планов о новой женщине, кузине Эльзе. Но что здесь удивительного с позиции, прописанной в религии евреев?

   Впрочем, брак Эльзы, незадолго до этого потерявшей мужа, с Эйнштейном, вполне правильный по религиозным предписаниям еврейства, не приносит особого счастья последней, а в дальнейшем и вовсе заставляет Эльзу страдать, ибо в доме Эйнштейна для нее табуировано практически все, что создает счастье женщины в отношении мужчины, запрещено даже слово "мы", а дверь кабинета мужа закрыта для нее... но легко открыта для новых и весьма легкомысленных дамских связей, о которых тут незачем даже упоминать. Что? Эйнштейн купается в лучах славы великого физика-теоретика, гения планеты номер один? Ну уж тем более он обязан купаться в объятиях роскошных и буржуазных еврейских подруг... Эльза, вероятно страдающая от распутства мужа, до такой степени, что преждевременно умирает в 1936 г.з.л., но это не особенно беспокоит Эйнштейна. Он и сам, как тщеславная женщина, жаждущая в мире успеха, славы и удовольствий... Впрочем, с точки зрения религии евреев, никакого "греха", то есть нетабуированного поведения, Эйнштейн и в этом случае не совершил. 

   И уж подавно отца-Эйнштейна слабо беспокоит судьба брошенных им детей. Но ведь шлет им в Европу из Америки деньги? Нанимает опекунов больному Эдварду? Чего вам более? Держаться от проблем следует на расстоянии, очень хороший прагматический принцип для Личности, посвятившей себя достижению крупной цели...

   Не могу в точности истолковать одного... Неужели Эйнштейн уже живет уже по принципам Новом Общества нашей планеты и предписал себе его моральные императивы? Но это невозможно! В Европе и Америке времен Эйнштейна Новое Общество нашего типа не существовало, а все его земные проекты оказались неполноценными и неосуществленными, как например, "советский" проект... И значит, не было системы обеспечения Обществом прав Личности ни в отношении его жен, ни в отношении его детей. Очень похоже на то, что и вся слава "великого ученого" потребовалась Эйнштейну лишь как удобный повод для успеха у общества, особенно его "прекрасной половины", о которой земной гений так нелестно отзывается, забывая о всех социальных обязательствах в их отношении...