20 августа 1941 года в районе транспортного узла Войсковицы (Ленинградская область)

Этот день в истории: Благодарю камрада Дилетант-самоучка за информацию.

20 августа 1941 года на подступах к Ленинграду танковая рота неполного состава (5 танков КВ) старшего лейтенанта Колобанова уничтожила 43 немецких танка, 22 из которых сжег он со своим экипажем. Возможно, именно поэтому врагу так и не удался его план: захватить и сровнять с землей город на Неве. В начале войны, когда «танкобоязнью» болели многие, разгром танковой колонны — исключительный случай. 

 

 

Август 41-го, второй месяц войны. Враг рвется вперед, и кажется, остановить его невозможно. Как и в войнах против кочевников 400 лет назад, на пути нашествия возводились оборонительные линии, «засечные черты» XX века, но враг прорывал их и двигался дальше. На Ленинград шла немецкая группа армий «Север» (787500 солдат), выставив вперед бронированные клыки танковых клиньев: 1-я, 6-я, 8-я танковые дивизии, 3-я, 36-я мотострелковые дивизии, дивизия СС «Мертвая голова» — всего 1179 танков и штурмовых орудий.

8 августа немцы прорвали Лужский рубеж: часть защитников отрезана от главных сил, другие с тяжелыми боями отходят к городу, резервы из глубокого тыла еще не подошли…

Под железнодорожной станцией Молосковицы (109 км до Ленинграда) врага ждал неприятный сюрприз. Здесь на прямую наводку была выставлена батарея 152-мм гаубиц. Расчеты четырех орудий хладнокровно подпустили 30 немецких танков на дистанцию прямого выстрела, разнесли в клочья 14 из них.

В жестоком танковом сражении сошлись 1-я Краснознаменная танковая дивизия генерала Баранова и 1-я танковая дивизия генерала Кирхнера. В счете повели немцы, расстреляв из засады одну из наших колонн. «Спасибо за урок», — сказал комдив и приказал бить врага из засад. Расчет на мощь танков КВ оправдался. С 12 августа тяжелые потери стали нести немцы. Эти леса превратились для них в кошмар. Они здесь увязли, а для победы им был нужен темп и еще раз темп! Но здесь рвущиеся вперед бронированные колонны одна за другой попадали в искусно устроенные засады. Танковые группы — главный козырь немцев — были обескровлены. Так, к 15 августа в 1-й дивизии, которой отводилась основная роль в наступлении, из 169 танков в строю осталось 44; 6-я танковая осталась фактически только на бумаге. Прогулки, как совсем недавно по дорогам Европы, не получалось. Почта рейха сбилась с ног, разнося похоронки.

Все это тормозило немецкий натиск, но остановить его не могло. Враг наращивал силы. Танкисты Баранова дрались уже с тремя немецкими танковыми дивизиями. Зная, что позади Ленинград, они горели, но не отступали. До боев в дивизии было 108 танков, и почти все они были уничтожены.

Спешно сооружалась следующая «засечная черта» — укрепрайон, названный по городу Красногвардейску (ныне Гатчина), важному узлу железнодорожных и шоссейных дорог. Его защищала 1-я дивизия народного ополчения из ленинградских добровольцев, плохо вооруженная, без боевого опыта. Самолеты люфтваффе делали до 20 налетов в день на укрепрайон и город, который был круглосуточно в огне. Чуя здесь слабое место, немцы стремились вбить клин своей пополненной 1-й танковой дивизией именно сюда. В случае прорыва она бы вышла к Киевскому шоссе и беспрепятственно пошла на Ленинград. Надежда была на танкистов Баранова. Уцелевшие экипажи ждали новых боевых машин, которые собирались на Кировском заводе и шли прямо на фронт.

Экипаж танка № 864

Когда немцы подошли к Красногвардейску, удалось подготовить только пять тяжелых танков — неполную роту старшего лейтенанта Колобанова. Опытный офицер, командир роты на финской войне, он уже был ранен, трижды горел, первым вышел к линии Маннергейма, обеспечив выполнение боевой задачи. Под Ленинградом его экипаж уничтожил танк и орудие противника. А потом был отдельный учебный танковый батальон на Кировском заводе, где танкисты вместе с рабочими собирали машины. Так он пришел в 1-й полк 1-й танковой дивизии, обкатав свои танки от конвейера до линии фронта.

Это были КВ-1, дополнительно экранированные бронелистами. Выпускавшиеся только в июле 41-го, они воевали под Ленинградом и были на вес золота. Рассчитывая на их мощь, комдив приказал ставить их в засады. По данным разведки, ожидался прорыв броне группы немцев. Уже три года они били противника танковыми рейдами в глубь обороны. Зная о боевом опыте Колобанова, генерал Баранов вызвал его и, убедившись, что тот хорошо читает карту и представляет расположение трех дорог, идущих на город с юго-запада, сказал: «Так вот, старший лейтенант, перекроешь эти дороги так, чтобы ничего немецкого там не прошло. Стоять насмерть! Обстановку знаешь?»

Обстановку он знал: отступать некуда, позади — Ленинград. Приказ комдива он воспринял буквально. Экипажи создавались вновь, люди знакомились на ходу, в бою.

 

Экипаж КВ № 864 очень быстро стал одним целым: командир старший лейтенант Зиновий Колобанов; механик-водитель старшина Николай Никифоров; командир орудия старший сержант Андрей Усов; стрелок-радист старший сержант Павел Кисельков; заряжающий рядовой Николай Родников.

 

Их бой произошел на внешнем обводе Красногвардейского укрепрайона, под Войсковицами.

Перед боем

В роте Колобанова было пять танков КВ-1. Собрав командиров, он разъяснил обстановку и отправился с ними на рекогносцировку. Вот и развилка трех дорог, до Красногвардейска отсюда 8 км. Оценив вероятные пути движения немцев, он решил поставить по два танка на фланговые дороги — лужскую и кингисеппскую. Помог каждому экипажу выбрать наиболее выгодную для боя позицию, приказал отрыть для машин основное и запасное укрытия, тщательно замаскировать их. Загрузили по два комплекта боеприпасов, из них две трети бронебойных.

Свой командирский КВ № 864 он поставил в центре позиции, на приморской дороге, чтобы прикрыть сразу два возможных направления: противник мог прийти с юга, по дороге от Войсковиц, либо с запада, из Сяськелево. Засаду сделали напротив Т-образного перекрестка, чтобы вести огонь в лоб, если танки пойдут с юга.

При подходе с запада они подставят под орудие свой левый борт. В секторе огня был длинный, хорошо открытый участок дороги. Она шла по узкому дефиле под небольшим углом к позиции, отлично просматривалась, после перекрестка с грунтовой дорогой поворачивала на 90°. С обеих ее сторон — торфяные болота, танки не пройдут.

Окопались у холма, поросшего ольхой, деревья хорошо маскировали танк. Вырыть капонир для KB, да еще в глине — нелегко, но к вечеру укрытие было готово. Оборудовали запасную позицию, все тщательно замаскировали.

Замерили расстояние до ориентиров (№ 1 — две березы в конце перекрестка, № 2 — сам перекресток), выбранных с таким расчетом, чтобы уничтожить головные танки прямо на перекрестке.

Позиция роты напоминала треугольник, одним углом направленный в сторону противника. Каждая машина роты стояла там, где немцы не могли развернуться из колонны в боевой порядок. Все КВ стояли в капонирах, над землей возвышалась только башня, и были тщательно замаскированы. Кругом — неубранные стога сена.

…Полуденный зной спал. Подошло боевое охранение; его разместили и замаскировали позади танка, в стороне, чтобы не попали под орудийный огонь. Протерли снаряды, расположились на ночлег. Ночь была тихой. На рассвете воздух наполнился гулом: на большой высоте в сторону Ленинграда прошли немецкие бомбардировщики — и опять тишина и покой под Войсковицами. Наступило утро 20 августа 1941 года, ясное и солнечное.

Бой

Часов в десять слева раздался «голос» танкового орудия КВ. Рота встретила огнем танковую колонну на лужской дороге. А у них по-прежнему все спокойно. Пролетела «рама», не обнаружив замаскированные позиции.

Лишь во втором часу дорога заклубилась пылью, раздался шум моторов. Но это были три мотоцикла с колясками. «Это разведка, пропустить!» — приказал комроты. Немцы свернули налево и помчались в сторону укрепрайона, не заметив КВ. 

Пыль за ними еще не улеглась, когда показались темно-серые коробки, средние танки T III и T IV, — лучшее, что было у немцев в 1941 году. Один… пять… десять. Конца колонны не было видно. Машины двигались под почти прямым углом к засаде, причем не как положено, а на сокращенных дистанциях, идеально подставляя свои левые борта.

Было жарко, из открытых люков торчали головы, часть экипажей сидела на броне, на дистанции 150 м можно было даже различить лица. Дико было видеть в сугубо русских местах с березками и стогами сена этих совершенно чужих людей, их технику. Зачем они сюда пришли? Сзади на грузовиках пылила пехота и артиллерия.

На связь вышел комбат: «Колобанов, почему немцев пропускаешь?!» Но отвечать было уже некогда, головной танк приближался к двум березам. Тут же экипаж доложил: «Командир, 22!» Их было 22. Прицел заполнила броня с крестом посредине, и он понял, что медлить больше нельзя: «Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным, огонь!»

Гулко ударила пушка, 7-килограммовый снаряд с грохотом пробил броню и взорвался внутри. Сидевших на броне швырнуло в пыль, неуправляемый танк пошел боком, дернулся, замер, изо всех щелей ударило пламя. Немцев с других танков словно смыло, люки захлопнулись, завертелись башни, застрекотали пулеметы. Еще и еще один выстрел — и вот уже три танка горят, перегородив дорогу.

Не понимая, что случилось, задние накатывались вперед, колонна сжалась «в гармошку» и остановилась. Огонь тут же перенесли на замыкающего, но поразить его с первого выстрела не удалось — недолет. Усов мгновенно откорректировал прицел и поджег два последних танка, влепив в них для верности по два снаряда. Противник оказался в ловушке. Понимая, что спасение в движении, водители газовали, крутились на месте, сталкивались, сцеплялись гусеницами, но выход из-под огня в любом направлении исключался: танки стояли почти впритык, по обе стороны дороги — болото.

Съехавшие в кюветы тут же безнадежно там застряли. Однако, потеряв возможность маневра, враг не потерял способность стрелять и открыл огонь по копнам сена, которые тут же загорелись. Вскоре обнаружили и КВ.

На дистанции прямой наводки началась дуэль, полтора десятка танковых пушек против одной. Земля закипела взрывами, всю маскировку смело, щели триплексов закидало грязью. На машину № 864 обрушился град бронебойных снарядов. Как кувалды по гигантской наковальне, болванки звонко били по башне танка, кромсали дополнительные бронеэкраны.

Не пробивая броню, они производили такой жуткий грохот, что оглохшие колобановцы сидели с открытыми ртами. Глаза слезились от пороховых газов, на раскалившемся от стрельбы орудии горела краска, дышать было нечем. Мелкие осколки брони, отколы от ударов снарядов впивалась в лицо, в руки, но КВ продолжал бой.

Родников в бешеном темпе загонял в казенник снаряд за снарядом; Усов не отрывался от прицела, по команде командира давя на спуск; Кисельков охрип, в который раз крича: «Попадание, горит!»

Немецкие «панцеры» вспыхивали один за другим; выжившие танкисты выскакивали из них, но стрелки боевого охранения не давали им добраться до спасительных кюветов. Под прикрытием огня танковых пушек немцы выкатили на дорогу три противотанковых орудия.

Колобанов вовремя заметил опасность: «Ориентир… прямой под щит, осколочным, огонь!» Снаряд попал прямо по центру пушки, но две другие успели разбить панорамный перископ Колобанова и заклинить башню КВ, прежде чем были уничтожены вместе с расчетами.

Запасной перископ установил Кисельков, выскочив под обстрелом на броню, а большие довороты орудия были возможны теперь только поворотом корпуса. Колобанов приказал Никифорову занять запасную огневую позицию.

На глазах у немцев танк задним ходом выбрался из капонира, отъехал в сторону, встал в кустах и вновь открыл огонь по колонне, по команде Усова поворачиваясь, как самоходка, в нужную сторону.

Наконец последний 22-й танк был уничтожен. Дорога умолкла, там было огненное море, сизо-черный дым затянул дорогу. В горевших танках начал рваться боекомплект. Страшное зрелище.

Во время часового боя колобановцы выпустили по противнику 98 снарядов, израсходовав все бронебойные.

По радиообмену было ясно, что и на других направлениях идет ожесточенный бой. Следующие за разгромленной колонной танки огневой поддержки Pz.Kpfw.IV начали обстрел засады с дальней дистанции, отвлекая внимание от мотопехоты, которая в это время пыталась прорваться вперед и которую сдерживало боевое охранение КВ.

Командир доложил комбату, что дальше удерживать позицию не в состоянии: танк серьезно поврежден, снаряды на исходе, бронебойных нет вовсе. Тот передал, что на помощь Колобанову идут два КВ его роты. Посадив на броню оставшихся в живых из боевого охранения, КВ № 864 пошел на прорыв, прямо на несколько немецких танков другой колонны, которые смогли прорваться к Войсковицам.

Раздавив БТР и несколько машин с автоматчиками, колобановцы прорвались к своим, передав эстафету боя подошедшим танкам.

Пять танков «сделали погоду»

В ходе боя танковой ротой Колобанова было уничтожено 43 танка противника, 19 орудий, 11 бронетранспортеров, тягачей и автомашин, причем экипажи лейтенанта Ласточкина и мл. лейтенанта Дегтяря сожгли по 4, мл. лейтенанта Евдокименко — 5, лейтенанта Сергеева — 8 вражеских танков. Комбат Шпиллер лично сжег 2 танка.

 

 

На корпусе KB № 864 насчитали 135 попаданий, некоторые болванки так в ней и торчали, не пробив броню Кировского завода. Колобановцы приказ выполнили. Уничтоженная колонна не смогла поддержать прорыв в глубь советской обороны танковой группы. Немцам не помогло и подкрепление из 8-й танковой дивизии.

23 августа дивизия Кирхнера опять пошла на штурм укрепрайона — но здесь в бой пошел весь 1-й полк дивизии Баранова, получивший долгожданные танки КВ. Немцы выдохлись и 24 августа перешли к обороне. Три недели укрепрайон не пускал врага к Ленинграду и пал 13 сентября, но за это время Пулковские высоты превратились в тот рубеж, где немцев остановили окончательно. Невозможное было сделано.

О рекордах

Докладу о разгроме танковой колонны противника в штабе дивизии не поверили. Генерал Баранов приказал комбату повторить цифру и после боя лично прибыть в штаб с письменным донесением. Факт подтвердился, все члены экипажа танка № 864 были представлены к званию Героя Советского Союза, однако в штабе фронта уровень наград был кем-то снижен, сам Колобанов получил орден Красного Знамени.

Сопоставимый подвиг совершил в 1942 году у деревни Волчья под Сталинградом старший лейтенант 158-й танковой бригады Дмитрий Шолохов. Экипаж его КВ, используя узкий проход, в течение 3 часов сжег 24 вражеских танка. Пополнив боезапас и вновь вступив в бой, Шолохов уничтожил еще 10 машин и около ста гитлеровцев, получив за этот бой Звезду Героя Советского Союза.

Читая в оригинале «их» мемуары о войне, видим, как вроде бы видные фельдмаршалы и генералы, разбитые в той войне, дешево лгут и хвастаются, что были круче русских — по количеству сбитых самолетов, подбитых танков и т. д. и т. п. Но наши солдаты стремились не к рекордам. К ним в дом вторгся враг, и его было нужно истреблять всеми доступными средствами.

Бой танка № 864 под Войсковицами — лишь один эпизод войны, где все события связаны между собой. Темп наступления, привычный тевтонам по европейской «вооруженной прогулке», был сорван, инструмент блицкрига (танковые части) сломан. И время, и пространство работали на нас. Началась затяжная война, а к этому сверхчеловеки готовы не были! Так что не зря мы стояли насмерть, начиная с Брестской крепости. Великая Победа закладывалась с первого дня войны на сотнях рубежей от государственной границы до Волги. Немецкая военная машина, раздавившая Европу, столкнулась с Россией. Здесь после первого удара начиналось паническое отступление, потеря управления, разрушение государства — и покорная капитуляция. Чем безнадежнее складывалась ситуация, тем яростнее становилось сопротивление. Продвижение на десятки километров в сутки скатилось до километров, до сотен метров, а потом колесо провернулось в обратную сторону и дошло до Берлина.

Старший лейтенант Колобанов:

«Экипаж был единым, слаженным организмом. Поэтому и врага хорошо били»... «Было ли страшно? Я, военный человек, получил приказ стоять насмерть. А это значит, что противник может пройти через мою позицию только тогда, когда меня не будет в живых. Я принял приказ к исполнению, и никаких страхов у меня уже не возникало и возникать не могло»... «Сожалею, что не могу описать бой последовательно. Ведь командир видит прежде всего перекрестье прицела. Все остальное — сплошные разрывы да крики моих ребят: «Ура!» и «Горит!» Ощущение времени было потеряно. Сколько идет бой, я не представлял».

А бой продолжался всего лишь около часа…

Командир орудия Андрей Усов:

«Моя задача — посылать снаряды точно в цель. Сначала было как-то не по себе, но потом, когда загорелись первые немецкие танки, возник азарт, хотелось стрелять и стрелять. За короткое время я выпустил 90 снарядов, и каждый достигал цели. Когда наш танк обнаружили, в нас полетели снаряды врага. От грохота, дыма в танке стало душно, нечем было дышать, но мы помнили приказ — стоять насмерть!»

Артем Денисов

Фото из архива автора

 

Дополнение от камрада Bzz: