15 июля 1410 года состоялась Грюнвальдская битва

Этот день в истории: Благодарю камрада DMatrix за идею.

Из книги Дмитрия Довгялло «Битва при Грюнвальде 15 июля 1410 г.» ¹⁾.

I.

Значение Грюнвальдскаго юбилея для славянства.

15 июля 1910 года исполняется 500 лет со дня Грюнвальдской битвы. В этот день, ровно полтысячи лет тому назад, на полях восточной Пруссии, на юг от г. Мариенбурга, между Грюнвальдом (= Зеленый лес) и Танненбергом (= Еловая гора), или, как сказывает наш западно-русский летописец: — «между грады Дубровны и Остреда», — на земле, принадлежавшей раньше славянам и отданной поляками немцам, — силы славян: русских, поляков, чехов, моравов, соединенныя с литовцами, на голову разбили немцев. 

Годовщина эта, по всей справедливости, должна быть отнесена к числу редких исторических юбилеев, так как Грюнвальдская битва — одна из самых знаменитых на протяжении средних веков. 

 

 

Особенно велико значение Грюнвальдской победы для славянства. На всем протяжении истории впервые под Грюнвальдом славяне двух самых могучих его ветвей — русские и поляки объединились в могучую громаду с соседями литовцами, моравами, чехами и др. И вот результат: прекрасно устроенныя, вооруженныя по последнему слову современной военной науки, испытанныя в боях немецкия силы, подкрепленныя союзниками — добровольцами из государств всей Западной Европы оказались для славян не страшными и были сокрушены.

Никогда, ни раньше ни позже, общеславянское дело не проявлялось столь блестяще, и по началу, и по результатам!

Наступление годовщины этого редкаго историческаго момента должно было бы пробудить во всей не маленькой семье славянских народов воспоминание об этом общеславянском торжестве, особенно оживить чувства братскаго народнаго родства среди славян восточной и западной ветвей, а затем самый день 15 июля отличить общим славянским праздничным торжеством.

К сожалению, это одна лишь мечта! Между восточными и западными славянами на деле нет единства. В этом вопросе, как впрочем и во многих других, «идут розно» поляки... Чрез свои газеты поляки всему миру заявили, что победа над немцами в 1410 г. была делом польской силы, польскаго гения, и, таким образом, наперед отказались от участия в общеславянском торжестве редкой годовщины. Поляки и на этот раз не смогли отрешиться от одного из тех заблуждений своей национальной гордости, которыя обычно широко проводятся в массы народныя путем литературы и искусства.

«Между тем, надлежащее празднование Грюнвальдской битвы, пишет один русский публицист, явилось бы, в настоящее время весьма уместным. Мы живем в период новаго нарастания славянской солидарности. Германизм, — так же как в начале XV века — наступает на нас с каждым днем все энергичнее и энергичнее. Спасенье для славянства лежит во взаимном примирении: эта мысль сознается уже всем культурным обществом. Но нужен какой то сильный толчек для того, чтобы спала завеса с глаз слепых. Этот толчек лучше всего может быть дан в форме торжественнаго празднования 500-летняго юбилея того дня, когда соединенное славянство показало германцам свою настоящую силу».

В виду всего сказаннаго, уяснение фактическаго участия славянских народностей в Грюнвальдской битве является важным делом для всего славянства.

Но прежде, нежели говорить о Грюнвальдской битве и ея значении, необходимо знать, почему союзныя силы Славянства и Литвы столкнулись с немцами в Пруссии?

II.

Отношения немцев к славянам и литовцам до Грюнвальдской битвы.

До начала 13-го века немцы почти не были известны на славянских реках — Зап. Двине и Висле. Сначала они появились на р. Западной Двине. Между 1185 и 1200 г. г., как непрошенные гости, немцы утвердились среди литовских племен — латышей и семигаллов. Слабость полоцких князей того времени была причиной того, что немцы — меченосцы распространили по низовьям р. Двины свое господство. Здесь немцы стали называться «ливонцами», «ливонским орденом», «меченосцами» или орденом меченосцев, крестоносцами.

Появление немцев на р. Висле, в Мазовии, в 1231 г., по общему признанию даже польских историков, было делом легкомыслия мазовецкаго князя Конрада († 1247), который не только пригласил немцев «тевтонскаго ордена» для борьбы со славянскими же племенами поморян и пруссов, но и помогал закабалить их немцам. Поселившиеся на р. Висле немцы стали известны под названием — прусскаго или тевтонскаго ордена и крестоносцев.

Между немцами на р. Западной Двине и на р. Висле установился тесный союз. Рыцари дружно действовали. Огнем и мечем они разносили семена латинства среди соседних литовских и славянских племен и вместе порабощали их себе.

Естественно, что немцы должны были считаться с тогдашними владетелями захватываемых ими областей. Так, из-за прибалтийскаго края, с немцами ливонскаго ордена на жизнь — на смерть боролись в XIII и XIV вв. князья Полоцкие, Новгородские и Псковские; из-за Поморья и Пруссии с тевтонскими рыцарями вели войны, хотя гораздо меньше, поляки и поморяне. Но больше всех воевали с немцами литовские князья. Своей грудью они отстаивали Жмудь. Последняя очутилась между ливонцами на востоке и тевтонами с запада, словно между молотом и наковальней. На помощь Жмуди, постоянно разоряемой и порабощаемой немцами, выступали походами все литовско-русские государи, начиная с Миндовга, и почти всегда победоносно.

Но все эти победы XIII и XIV века неотделимы от той массы русскаго народа, который входил в тогдашний состав литовско-русскаго государства, как неотделимы были Литва и Русь... Давно установлено, что в б. литовско-русском государстве преобладающей массой были именно русские: их было девять частей против одной доли литовцев (9 : 1).

Вот общеизвестные факты. В 1260 г. князь Миндовг нанес немцам, бывшим даже в союзе с поляками, такое поражение, что пленных немцев и поляков после этого поражения русские и литовцы меняли между собой на коров и лошадей, как скотину, и продавали небывало дешево — по гривне за человека.

В 1298 г. князь Витень разбил на р. Трейдере сильное войско немцев под предводительством магистра их ордена Бруно.

 В 1314 г. немцы были разбиты князем Гедимином под Новогрудком; в 1320 — при р. Жеймеле; в 1321 г. под г. Медниками; в 1331 г. под Пловцами; в 1342 г. вся Ливония была страшно опустошена литовскими войсками.

При Ольгерде (1345 — 1377), разбитые в начале княжения, немцы предпринимали безконечные воровские набеги (рейзы) на литовския области, и всегда были разбиваемы. Таких рейзов насчитывается до 70.

Преемники Ольгерда установили к крестоносцам немцам такия отношения, каких не было известно еще на Литве.

Передавшись на сторону крестоносцев, их в 1383 году пригласил в помощь себе Витовт Кейстутьевич, против Ягайлы. Ягайле так плохо пришлось, что он предложил Витовту Брест, Дрогичин, Гродну, Белосток, Сураж, Луцк, земли по Бугу... Витовт изменил рьщарям, принял (в 1384 г.) православие с именем Александра и сделался князем Гродненским.

Но вскоре смертельно обиженный Ягайлой, который, уезжая в 1386 г. в Польшу, отдал Виленский престол Скиргайле, Витовт опять искал защиты у крестоносцев и получил у них помощь против Ягайлы и Скиргайлы. Витовт и на этот раз по отношению к немцам допустил большую неожиданность. Он в 1392 году бежал от рыцарей в Вильну, был там принят с почестями и, получив княжество литовское, сам стал литовско-русским государем (1392 — 1430).

Рыцари не могли простить Витовту этой измены. В том же 1392 году они опустошили течение р. Немана и затем непрерывными походами разорили целый ряд городов. В 1395 г. немцы в большом числе подступили к Вильне и два месяца боролись здесь, хотя в конце концов должны были с большим уроном удалиться.

Витовт же, не довольствуясь этим, стал готовить большое ополчение, чтобы отомстить крестоносцам за их опустошения в Литве. Только опасение татарскаго нашестьвия заставило Витовта заключить с крестоносцами мир, по которому, между прочим, немцам дозволялось присоединить Жмудь к своим владениям и распространять во всей Литве р.-католичество. Этот договор был завершен свиданием с великим магистром ордена Конрадом Юнгинген 12 октября 1398 г. на острове Салине. Но когда битва с татарами на Ворскле (1399 г.) оказалась роковой для Витовта, когда он положил здесь все свое 70-тысячное-войско, то, поняв безсилие Витовта, соседи стали проявлять к нему свое враждебное настроение. Витовт начал искать союза с Польшей. В январе 1401 г. был подписан Витовтом тот акт унии Литвы с Польшей, который считается поляками первым формальным актом политической унии Литвы с Польшей.

Союз с Польшей подкрепил Витовта внутри и дал ему опору извне. И Витовт прежде всего стал готовиться к войне с немцами. Витовт уже в 1403 году поднял среди жмудинов громадное движение против немцев. Сам Витовт совершил удачный поход на тевтонов и жестоко разорил их. В 1404 был заключен мир, но жители Жмуди постоянно терпели от крестоносцев обиды и угнетения. Витовт не стерпел, чтобы не вмешаться в это дело и выступил на защиту родного племени. «Это уже пятый раз литовский князь нарушает вероломным образом мир и дружбу с рыцарями!» — говорит один прусский хронист. Немцы стали решительно готовиться к войне против Витовта. С этой целью немцы по всей Европе разослали грамоты, приглашая охотников. В продолжение зимы 1409 и весны 1410 года гости с самых отдаленных стран Европы тысячами прибывали в Мариенбург, столицу тевтонских рыцарей.

Витовт знал происходящее среди крестоносцев движение. Он известил Ягайлу, как союзника, о готовящейся опасности. Осенью 1409 г. Ягайло прибыл в Брест и здесь состоялся между ними договор и был составлен план войны. Стали деятельно готовиться к войне.

В 1410 году, в конце июня, Витовт и Ягайло с польско-литовско-русскими войсками быстро двинулись в пределы Пруссии и стали лагерем между Грюнвальдом и Танненбергом, так как сюда приближалось большое войско рыцарей.

Из сказаннаго очевидно, что данная война с немцами была одной из неоднократных войн с ними именно Витовта, что Витовт, прекрасно знавший сильныя и слабыя стороны немцев, задумал ее, что Витовт уже своими литовско-русскими силами не без успеха боролся с немцами, что Витовт заключил союз с поляками именно в целях борьбы с немцами.

III.

Грюнвальдская битва по описанию польскаго историка Теодора Нарбута.

На описании Грюнвальдской битвы необходимо остановиться со всем вниманием. Но мы не берем на себя лично задачи описывать эту битву. Полагая, что битвой этой наиболее интересовались польские историки, мы предлагаем нашим читателям описание ея, сделанное знаменитым польским историком Теодором Нарбутом, написавшим на польском языке сочинение: «Dzieje narodu Litewskiego». В томе шестом этого капитальнаго труда, составленнаго на основании более безпристрастных немецких трудов и Длугоша и напечатаннаго в Вильне в 1839 году, находится описание интересующей нас битвы под Грюнвальдом на стр. 224 — 250, и приложен сделанный Нарбутом план битвы ²⁾.

Нарбут так излагает подробности Грюнвальдской битвы:

«14 июля из под Лебау немецкое войско прошло на восток мимо сел. Марвальд под сел. Фрегенау, где остановилось лагерем.

Королевский лагерь 14 июля был между дер. Логдау и Островиты. Туда дошли известия о движении неприятеля и расположении его лагерем под Фрегенау.

Поэтому король Владислав приказал на разсвете следующаго дня приготовиться к битве и позаботиться об обезпечении запасами, и о пленниках, захваченных в предшествующих битвах. Последние состояли из немалаго числа исключительно рыцарства, монашескаго и светскаго, так как простой народ был отпущен на свободу.

Уже к вечеру этого дня великий князь с своим войском выдвинулся вперед и занял крепкую позицию между дер. Логдау и Фаулен (иначе Ульново), которая была спереди прикрыта лесом. В нем, по всей вероятности, были скрыты люди легко вооруженные. Это облегчало дальнейшее развертывание всего войска.

Наступившая ночь в лагере крестоносцев под Фрегенау принесла ужасную бурю. Черныя тучи закрыли горизонт и разрывались страшными молниями; гром слышался без перерыва. Громовые удары были очень часты. Всю ночь шел проливной дождь. Страшно порывистый ветер не оставил не опрокинутым ни одного шатра.

В королевском лагере ночь эта была одной из самых приятных: теплая, тихая, небо ясное, ярко светил месяц полным диском. На разсвете буря достигла того места, где была расположена королевская армия, хотя уже и не столь ужасная, но ветер был еще настолько сильный, что долго нельзя было установить капличнаго шатра, под которым король желал выслушать мессу.

Заслоненное завесой кроваваго цвета приветствовало солнце 15 июля землю, которой предстояло обагриться кровью 100 тыс. жертв людских.

По совету великаго князя, польское войско подвигалось вперед, пробираясь чрез лесистыя местности к открытым полям в направлении к Грюнвальду и Танненбергу.

Король прибыл в литовский стан, где в шатре, разбитом на высоком холме, над озером Лювен его ожидали ксендзы.

Во время богослужения один за другим стали прибывать рыцари из сторожевых отрядов: Ганек Холмянский, за ним Дерслав Влостовский — с сообщением, что видели приближающиеся неприятельские полки.

Вскоре пришли и другие с подтверждением известия о несомненном приближении крестоносцев.

 

План битвы под Грюнвальдом

ОБЪЯСНЕНИЕ. A, B, C, D, E, F Обоз крестоносцев. G, H, I, K, L, M Их боевое расположение. N О. Две резервные колонны. Р. Часть дли защиты леваго крыла. Q. Такая же другая. R. Такая же третья для защиты праваго крыла. S. Место убиения в. магистра. Т. Шесть дубов на холме. U. Последние резервы крестоносцев. 1, 2. Обоз литовской армии. 3. Королевская каплица. 4, 5. Боевое расположение литовской армии. 6, 7. Тоже польской армии. 8, 9. Резервныя колонны. 10, 11. Позднейшее положение резервов.

 

Получив это известие без смущения, король приказал сообщить об этом главнокомандующему с предупреждением, чтобы он имел внимательное наблюдение за всем и был готовым ко всякой случайности.

Великий князь получил также приказание построить своих к битве согласно с выработанным общим планом.

Король выслушал две мессы; одну совершал его духовник, другую пробощ калишский кс. Ярослав, и после этого еще в течение некотораго времени оставался на молитве.

Между тем великий князь Витовт, ставивший по словам Длугоша, выше всего быстроту, несколько раз присылал просить короля, чтобы он скорее садился на коня. Наконец, потеряв терпение, сам прибежал и немало был опечален по поводу продолжительности богомоления своего брата. И в самом деле: когда оба они выехали к левому крылу, то польское войско еще проходило чрез лес и тесныя ущелья, так что если бы крестоносцы неожиданно ударили на это крыло армии, то могли бы причинить большое замешательство. Но они для ограждения своего праваго крыла довольствовались тем, что делали волчьи ямы пред сел. Шенвальдхен (как оно ныне прозывается) и в лесу, лежащем налево от него.

Встревоженные бурей и ливнем минувшей ночи, утомленные длинным спешным переходом, к которому они были вынуждены военными движениями великаго князя, по всей вероятности предпринятыми уже с предшествующаго вечера по дорогам из Фаулен к Грюнвальду и Танненбергу, рыцари стремились единственно к тому, чтобы занять выгодную позицию по линии несколько согнутой под острым углом между Танненбергом и выше упомянутым лесом.

Ветер изменился и стал дуть в лицо неприятелю.

Наконец, когда солнце уже было достаточно высоко, все королевское войско выстроилось в боевом порядке.

Правое крыло составили войска великаго князя Витовта, под личным его предводительством; оно упиралось в болотистую низменность, тянувшуюся по реке Мерензее, вытекающей из оз. Лаубен (Лювен) по направлению к дер. Зеевальде или Жибултава.

На левом крыле стояли поляки. Оно упиралось в болото, из котораго выходила реченка, направо от дороги, идущей из Островит в Грюнвальд. Кипчакские татары находились при польском резерве. Положение это не было особенно хорошим, так как было раскинуто по изломанным взгорьям, но за то было несравненно сильнейшим и удобнейшим, так как ни обойти, ни охватить его с тыла при отступлении всей массы, было не возможно.

Боевой порядок всей королевской армии был таков: первое место занимало великое государственное знамя — белый орел в красном поле; под ним сражались лучшие польские рыцари, ветераны и отборная конница; предводительствовал Зиндрам Маскаровский, под ним: Мартин Врочимович — герба «Полкозич»; во главе восьми подотделов были выдающиеся рыцари.

Другое знамя, называемое «Гоньча», с двумя золотыми крестами в голубом поле; вел его Андрей из Брохич: во главе пяти его подотделов стояли избранные рыцари.

Третье знамя придворное, с литовской «Погонью», под предводительством Андрея Циолка.

Четвертое знамя — Русское Св. Георгия, с белым крестом в червоном поле, под предводительством двух чехов: Сокола и Биславка, под ним были рекруты из Моравии, Чехии и Силезии.

Далее 15 знамен земель и воеводств; 3 знамени князей мазовецких, 1 — архиепископа гнезненскаго, 1 бискупа познанскаго, 24 знамени различных высоких чинов государства, — всего вместе 50.

Литовских знамен было всех также около 50, в том числе принадлежавших непосредственно великому князю — 40 знамен, под которыми находились: литовцы, жмудины, русские, литовские татары. На большей их части была литовская «Погонь», и различались они только тем, что на одних был конь белый, на других карый, на иных каштановый, или с придатком особых знаков, на иных опять был герб той фамилии, которая занимала главную половину: Лидское — три башни в белом поле; равно и русские некоторых провинций. Наиболее выдающимися по количеству силы и подбору рыцарей считались ополчения: Троцкое, Виленское, Гродненское, Ковенское, Лидское, Медницкое, Смоленское, Полоцкое, Витебское, Киевское, Пинское, Новогродское, Брестское, Волковыское, Дрогичинское, Мельницкое, Кременецкое, Стародубское и т. д.

Вассальных князей лучшия знамена были: Зыгмунта Корибута, Лугвения, (Юрия) и т. д. ³⁾

Подкрепления из кипчакских татар составляли особыя части.

Всех польских войск было 60 тыс. Литовцев, жмудинов и русских-литовских 42 тыс. Татар литовских, т. е. или поселившихся в Литве, или служивших на постоянном жалованьи — 10 тыс. Кипчакских татар с султаном Саладином 30 тысяч.

Войск набранных из Моравии, Венгрии, Чехии и Силезии было 21 тыс.

Всего вместе 163 тыс.

В этом числе было пехоты 97 тыс., конницы 66 тыс. и 60 тяжелых орудий ⁴⁾.

К этому числу надлежит прибавить отдел наемных чехов.

Приближался полдень. Однако, король, как и обычно медлительный в своих действиях, не спешил одевать военные доспехи, идя на встречу скорее настойчивости своих советников, нежели своему долгу. Он выехал на возвышенный холм, расположенный между двумя рощами, с котораго мог осматривать как свои, так и неприятельския войска, почти готовыя к сражению. Затем он отправился под главное польское знамя, где многих посвятил в рыцари, не слезая с лошади повторил краткую исповедь пред ксендзом подканцлером, который незадолго пред тем прибыл в королевский лагерь. Ему король приказал отослать духовных лиц и секретарей в подкрепления. Потом король сел на боевого коня — это был гнедой ратный конь с лысинкой на лбу, — приказал подать шишак и готовился дать знак к битве.

На основании изучения наилучших источников эту королевскую медлительность надлежит приписать ожиданию посольства от противной стороны, которое было обещано или венгерскими послами, или по каким-либо иным данным ожидалось и должно было склонить дело не к войне, а к соглашению.

Возможно, что король знал о тайном желании великаго магистра избежать битвы. Напр. Длугош останавливается над сожалением Ульриха и пролитием слез при виде столь огромных войск, готовых к страшной резне. Только один командор из Эльбинга Вернер Теттинген сильно заохочивал великаго магистра к началу битвы; он даже делал ему выговоры; а последний, оправдывая свое умиленное душевное настроение, обещал не прекращать боя, хотя бы пришлось это решение приплатить смертью, что и выдержал. Теттинген же покрыл себя безчестием, бежав с поля битвы.

Крестоносцы, однако, не осмеливались начать нападения. Им казалось, что стоявшее перед лесом королевское войско имело сзади за собой другие ряды, скрытые в лесу. Медлительность всех делала нетерпеливыми.

Тогда магистр ордена Фридерик Валленрод, вследствие уверения или совета старых вояк, послал, без ведома великаго магистра, вызов на битву.

Пред королем появились два герольда; один со знаком короля Зыгмунта — на груди черный орел в золотом поле, другой — со знаком князя Щетинскаго— красный гриф в белом поле; оба имели в руках по обнаженному мечу. Первый из них, по имени Рамрих, сказал так: «великий король! существует у воюющих обычай делать вызов к бою, когда одно войско, будучи готовым к бою, ожидает другое. Мы принесли два меча — один для тебя, другой для вел. кн. Витовта — от имени великаго магистра, маршала ордена и всего рыцарства, чтобы, вы, приняв их, набрались охоты и открыли к битве поле там, где сами желаете, вместо того, чтобы оттягивать и скрываться по лесам, как бы избегая битвы, которой избежать вам не удастся».

Король ответил: «Мы ни от кого не просили помощи, и не нуждаемся в ней, — только от Бога. Во имя Его принимаем эти два меча. Но нам не приличествует избирать место для боя. Где Бог его укажет, там и расправимся, и выступим по святой Его воле».

В то же время, обратившись к своим, король произнес: «Очень хорошо. Неприятель сам нападает на свою голову»!

 Герольды с этим уехали.

После этого король обратился к вождям с повелением, чтобы они исполняли свои обязанности, а сам, согласно с постановлением, своей рады, окруженный эскортом из 60 придворных рыцарей, под особым малым знаменем с белым орлом, отъехал в сторону; при нем были: молодой мазовецкий князь Земовит, Зыгмунт Корибут и Федюшка или Феодор Кориатович ⁵⁾.

...Уже был полдень, когда польския трубы подали сигнал к бою. Песнь «Богородица» раздалась по всем рядам польских войск.

На холме, между обоими войсками, было усмотрено дивное видение: шесть высоких дубов, с которых люди вблизи наблюдали за войском. Но никто не знал, кто они были и «с какой целью высланы были туда» ⁶⁾.

Крестоносцы направили орудия против наступающих на них рядов и открыли пальбу. Но, стоя на возвышенном месте, они не много могли вредить, судя по состоянию тогдагшняго артиллерийскаго искусства.

Историки Бельский и Коцебу сообщают, что крестоносцы имели только два орудия, Паули, что был приказ доставить все из Мариенбурга под Грюнвальд. Кажется, следует избрать средину и допустить несколько десятков. Поляки могли иметь 60 орудий, так как они шли на штурм замков, для чего тогда исключительно употреблялись орудия.

Заметив это, вел. магистр приказал замолчать орудиям и броситься в бой.

Оба войска встретились. Ужас этого момента соответствовал отваге и ожесточению. Ломались закаленныя копья, человек сражался с человеком в рукопашную. Только смерть противника очищала место для дальнейшаго шага каждому. Крики и бряцание оружия разносились далеко. Земля стонала под стопами сражающихся. То тут, то там войска то подавались несколько вперед, то назад; повсюду проявлялась одинаковая отвага, одинаковое счастье.

Крестоносцы все усилия устремили против литовских войск. Преобладающими силами прекрасно направленных людей они повторили несколько аттак плотно сомкнутыми своими рядами. Первая литовская линия была значительно оттиснута назад и отброшена на вторую.

Заметив это, вел. магистр подкрепил своих и приказал все усилия устремить на это место.

И вот в скором времени были сломлены вторая и третья литовския линии.

Началась паника.

Сначала бросились в разсыпную литовские татары, за ними — полки: Виленский, Трокский, Жмудский, Новогродский и Волынский.

Войска эти не столько разбитыя, сколько выбитыя из военнаго строя, не могли его возстановить.

Когда же изсчезло из глаз знамя св. Георгия, которое окружали чешския и моравския войска, — вследствие того, что знаменоносец Ян Сорновский, чех, из трусости, бросил свое знамя и сам убежал в лес, то была потеряна надежда, что и поляки удержатся в строю: оказалось, что все отступают. Был увлечен в тыл даже значительный отдел поляков, соприкасавшиеся с левым крылом литовцев.

Великий князь (Витовт) употреблял все средства, чтобы приостановить панику; хотел вновь возстановить боевоей строй. Но все напрасно.

Часть убегавших была отрезана и направлена к болотам реки Марензее. Там она и погибла почти целиком.

Другая часть, отогнанная к озеру Ляубен, была вырублена или взята в плен.

Только лишь два отдела сумели спастись: один, достигший моста под дер. Зеевальде, другой же чрез Фаулен пробрался к Нейденбургу и пошел не останавливаясь в Литву, всюду распространяя весть о совершенном поражении своих.

Положение места, однако, было столь счастливым, что дорога из Логдау в Танненберг, вогнутым углублением давала правому крылу поляков крепкую опору.

Там именно, с правой стороны дороги, стояли Смоленские полки, составлявшие левое крыло литовских войск, под мужественным и отважным предводительством князя Юрия Лугвениевича. Воспользовавшись выгодным положением, создававшимся вогнутою здесь дорогой, он удержался, примыкая к правому крылу поляков.

Заметив это, великий князь приказал литовскому резерву выдвинуться вперед, который и стал между дорогами идущими из Фаулен и Логдау в Танненберг.

Этот шаг изменил весь ход битвы. Дело в том, что крестоносныя войска, теснившияся по дороге из Танненберга в Логдау и все более увеличиваемыя вновь присылаемыми для того, чтобы пробраться чрез открытое место, могли бы легко овладеть названным проходом, обойти правый фланг поляков и решить всю битву в свою пользу.

Смоленцы, прежде чем подошел, резерв, удержали на себе огромныя силы и чудом отваги дождались до той поры, пока подошло подкрепление.

Между тем и на левом крыле счастье, казалось улыбалось крестоносцам. Безстрашныя стены их рыцарей направляли удары на самую сильную позицию и хотя сопротивление соответствовало силе нападения, однако великое государственное знамя с белым орлом досталось в руки неприятеля.

После этого случая, поляки начали отступать шаг за шагом.

Тем сильнее наступают немцы и исполненные надежды на выигранную победу всем своим войском начинают пение победнаго гимна: «Христос воскрес из мертвых».

Не много и на самом деле не доставало до этого. Если бы предводитель смоленцев не имел столько ума и мужества, если бы литовские казаки, убегая вразсыпную, не увлекли за собой множество неприятельской конницы, если бы неприятельская пехота, вместо разграбления запасов под Фауленом, возвратилась на позицию, то крестоносцы были бы господами этого дня.

Когда немцы уже мечтали о триумфе, главнокомандующий, будучи уверенным, что неприятель не обойдет его с праваго фланга, приказал резерву, находившемуся на правой стороне дороги, ведущей из Гезелихт, — перейти ручей, который был налево и, поделившись на два отдала, — одному занять позиции под Шенвальдхеном, а другому — протянуть линию между этим отделом и левым крылом главнаго войска.

Непродолжительный дождик, выпавший в эту пору, осадил пыль.

огда это происходило, великий князь поспешил к королю, упрашивая его выехать к войску, чтобы он своим присутствием подкрепил падающую надежду.

Король поехал.

Резервные отряды заняли лесок под Шенвальдхеном, прошли чрез него и с быстротой молнии ударили в правое крыло неприятеля.

Кипчакские татары на всем скаку выпустили град стрел. Вся линия неприятелей заколебалась и государственное знамя было отнято.

Прибыв к третьей линии, которая до того времени стояла в бездействии, король послал часть ея на помощь двум передним, выступающим вперед и отодвигающим правое крыло крестоносцев, которое было приведено в сильное замешательство во время первой атаки.

С другой частью той же линии великий князь поспешил на правое польское крыло для подкрепления смоленцев, выдерживавших на месте безпрерывно повторяемыя атаки.

Лишь только были выполнены эти передвижения, как рев орудий и звук польских труб подали новый сигналь к резне.

Битва возобновилась с неслыханною жестокостью. И этот момент решил ея судьбу.

Уже центр и оба польския крыла быстро подвигались вперед по неприятельским трупам. Немцы не давали себя иначе устранить с дороги.

Великий магистр заметил, что правое его крыло поколебалось, и тотчас послал за отрядами, которые были заняты преследованием литовцев в стороне Зеевальде. Они побросали добычу, пришли на поле битвы, построились в центральном пункте и дали возможность вождям сформировать сильную колонну, которая стремительно ударила в средину подвигавшихся вперед поляков.

Увидев это, король послал Олесницкаго, чтобы он привел к нему отряд из передовой линии для подкрепления окружавшей его стражи.

Но предводительствовавший там Николай Колбаса, герба «Налэнч», ответил: «это невозможно, так как крестоносцы, видя, что наши уходят в тыл, удвоили бы мужество своих указанием людям, что мы уходим с поля битвы».

Король сам хотел броситься вперед, но почти силой был удержан, знамя его было спущено.

Долго шла битва в центре неприятельских рядов; но никакое мужество не в силах было удержать напора поляков.

В это время, в пылу битвы, выехал один немецкий рыцарь на коне, одетый с головы до ног в железные доспехи; конь под ним был одет точно также. Это был Дипольт Кёкериц, дворянин из Миснии. Он узнал короля по блестящим доспехам и прямо бросился на него с протянутым вперед копьем. Но Збигнев Олесницкий, державший в руках изломанное копье, швырнул в него обломком и попал в висок так сильно, что свалил его с коня, почти у королевских ног. Стража бросилась разсекать его, и сам король угодил ему дротиком в лоб.

Затем наступило отражение центра крестоносцев. Оба крыла их повернули к Грюнвальду, отступая среди кровавой резни. Под самой этой деревней наступило окончание битвы. Отважные смоленцы, литовские резервы и люди, собранные из разсеянных частей, выдержали все нападения, чем позволили великому князю собрать сильный отряд и направить к Грюнвальду, под прикрытием котораго толпы казаков и татар подвинулись к Танненбергу, опрокинули стоявший там резерв и завладели этим местом; даже появились под самым Грюнвальдом, в тылу неприятелей.

Левое неприятельское крыло уничтожено между Танненбергом и Грюнвальдом; та же участь постигла и правое крыло, только центр, не смотря на угрожающая со всех сторон опасности, еще не поддавался. Но предводители уже были перебиты, лучшие рыцари полегли.

Великий магистр приказал собрать отовсюду арриергардные отряды, или вернее, они, будучи выбитыми из своих позиций, сами собрались около него.

Летописи повествуют, что в этой битве находился чешский дворянин Мефодий Трутнев, который с отрядом в 800 человек конницы, навербованных им, прибыл в Пруссию и не мог здесь найти службы ни у одного князя, так как дорого запрашивал. Стоя под дер. Зеевальде. на дороге идущей к ней из Лаубен, он был безучастным зрителем в продолжение всей битвы. В последний момент он пришел, желая помочь крестоносцам. Но когда он явился, — великий магистр ответил ему: «Я по милости Божией только Ульрих Юнгинген, а не Христос; для чего же мне Иуда?» Разгневанный чех пошел к полякам, но и здесь не нашел довеврия: ему было указано место в стороне, пока его не позовут. Иные же говорят, что он много помог окончательному поражение крестоносцев.

Как бы там ни было, положение их (крестоносцев) было критическим.

Начальники и вожди заграничные советовали великому магистру предпринять спешное отступление с людьми, бывшими еще под оружием, занять замки и в них защищаться. «Как Бог жив, не будет этого», отвечал Ульрих, «чтобы я уступил с поля, когда не один мужественный рыцарь рядом со мной нашел смерть». Сказав это, он стал во главе 16 малых полков, состоявших из людей, собранных из резервов, которые до сих пор еще не принимали участия в битве и составляли остаток войска. С этим он ударил на поляков; но неожиданно большая часть его людей убежала в сторону Хелмннскш хоружий Николай Ренис, начальник союза обывателей, прозываемаго „EidechsenBund“ и много других рыцарей из той же земли, спустив знамена, безчестно бежали с поля.

 Ульрих, тем не менее, на сильном белом коне, держа опущенным копье, повел в аттаку горсть своих, взывая: «за мной, за мной!» и намеревался ударить прямо на королевское знамя. Казалось ли ему, что он этим ударом перепугает поляков, или же он желал только славной смерти, — неизвестно. Польские вожди удивились, увидев отряд конницы, приближающийся галопом. Сначала полагали, что это литовцы вырвались из Грюнвальда, так как вид значков на копьях был несколько похож. С целью более точнаго определения выехал вперед Добеслав Олесницкий и, приблизившись к самому Ульриху, бросил в него метательным копьем. Ульрих ловко отклонился и копье пролетело над головой. Копье великаго магистра пущенное взаимно, ранило коня под Олесницким.

Польские рыцари во мгновенье ока окружили отряд крестоносцев. Эта последняя стычка была одной из самых кровавых.

Великий магистр с отвагой и неописуемой ловкостью отражал нападения и только уступая превосходящей безмерно неприятельской силе, богатырской смертью увенчал победу поляков, пораженный в грудь и чело двумя смертельными ударами.

После этой последней аттаки наступило уже не сражение, а резня. Всюду нагоняемыя толпы, пробиравшияся в безпорядке к лагерю по одной еще свободной дороге, или падали под мечем, или шли в плен.

Настал вечер. Кровавым оком взглянуло солнце последний раз на эту юдоль уничтожения и зашло за черныя тучи.

Когда поляки вторглись в лагерь, расположенный под Фрегенау, там командир Данцига и Бальги в боевом порядке оказал сопротивление победителям. Но нападение со всех сторон, произведенное в один момент, принудило к поспешному отступлению. Ряды немцев совершенно разстроились. Победителям в добычу достался огромный лагерь, неисчислимые запасы, приготовления к великим намерениям с целью завоевания всей Польши, великолепие, избыток во всем. Множество разрушительных орудий, доспехов, оружия, цепи на пленников, цепи на баръеры, телеги, экипажи, верховые кони, тюки, сундуки с деньгами, бочки с вином — все в количестве трудно поддающемся исчислению.

Грабеж был также безпримерный, своеволие неописуемое.

Король приказал разрубить бочки, наполненный разными винами. И потоки вина плыли и смешивались с потоками крови напаяя груды мертвых тел.

Убегавших преследовали на разстоянии нескольких миль.

Один из прусских историков в разъяренной своей ненависти к полякам и в упорной односторонности ума, выругав — говоря без преувеличения — короля Владислава последними словами, оканчивает описание настоящей битвы следующими словами:

«Окончился для ордена великий день, день величайшей его славы, рыцарскаго мужества и богатырскаго духа рыцарства, а вместе с тем и последний день его расцвета, его могущества, счастья края, благосостояния его подданных. Со следующаго утра уже начинается исчисление дней его нужды, гибели и упадка на вечныя времена ⁷⁾.

Другой историк, более справедливый, передающий события без предубеждения, в их настоящем освещении, по тому же поводу повествует:

«Этот блестящий колосс, выросший без веры и стыда единственно посредством военнаго торжества на развалинах попранной человечности, наполненный награбленным у людей золотом, украшенный княжескими гербами, силою громового удара был опрокинут и уже с того времени не поднялся из своих развалин ⁸⁾.

В общем потери ордена под Грюнвальдом составляли убитыми: более 200 рыцарей духовных высших степеней, 400 рыцарей светских и низших духовных степеней, 40.000 вооруженных людей; взято в плен 15.000 людей разнаго оружия и степени; победителям достались: пушки, 50 знамен, лошади, вооружение, провиант, обоз и все имущество огромной армии».

IV.

Участие русских в битве под Грюнвальдом.

Разберемся хотя несколько в изложенных историком Нарбутом подробностях Грюнвальдской битвы, чтобы ответить на вопросы: каков был состав победителей по национальностям, кому принадлежит инициатива в Грюнвальдском деле и потому — кто (Витовт или Ягайло, или кто другой) может считаться главным героем дня 15 июля 1410 г., к которому должны быть отнесены слава и лавры дня?

Первый вопрос — о национальном составе войск литовско-польской армии, — может быть установлен только с приблизительною степенью достоверности. Главное препятствие в том, что сохранивший перечень всех полков (хоругвей) немецких и польских, польский хронист Длугош, к сожалению, не перечислил с такою же обстоятельностью все полки литовско-русские.

Но есть тому и другая причина.

Бели бы тогдашние полки (хоругви) укомплектовывались по известным штатам, как эскадроны, батальоны и полки в армиях нашего времени, то мы могли бы хотя приблизительно указать численность всего ополчения крестоносцев, в котором было 52 хоругви, и литовско польскаго, в котором была 91 хоругвь.

Но этот способ исчисления не может быть применен к средневековым войскам, а в частности к «хоругвям» литовским и польским, которыя сохраняли еще след первичной родовой организации, «родственников гербовых».

Отсюда происходит огромная разница в исчислениях современных историков: 100, 130, 160 тысяч людей и 23.000 лошадей на войско Ягайлы и Витовта и 83.000 людей или 16.000 у крестоносцев ⁹⁾.

Поэтому национальный состав литовско - польских сил может быть только намечен в самых общих чертах.

Всех полков — («хоругвей») из польской короны по Длугошу было под Грюнвальдом 51.

Наиболее сильным войском поддержали короля могущественные светские паны: 22 польских магната на свой счет вооружили 22 полка, тогда как посредством посполитаго рушенья всей шляхты земель польских образовалось только 16 знамен (proporców).

Из сорока литовских полков — 20 составились посредством общаго вооружения бояр разных земель литовских и русских, прочие составлялись из отрядов князей подвластных и татарских подкреплений ¹⁰⁾.

На основании знакомства с характером населения западно-русскаго края по актовым книгам, хранящимся в Виленском Центральном Архиве и на основании археографических изданий края, мы с полным основанием устанавливаем нижеследуюший национальный состав войск литовско польской армии.

Начнем с полков общеземскаго снаряжения.

 

Таким образом, из 36 полков общеземскаго снаряжения (в литовской части армии 20 и в польской 16) двадцать два полка были безспорно из русских областей, и конечно в рядах этих полков сражались наши православные по вере белоруссы. Затем здесь было девять полков из поляков и пять из литовцев.

Помимо полков (хоругвей) общеземских организаций, состав которых уже представлен в битве под Грюнвальдом принимали участие отдельные князья и магнаты со своими подвластными людьми или наемными. Длугош определяет эти полки так:

В литовской армии кроме общеземских полков, участвовали полки подвластных князей: «Зыгмунта, Корибута, Лигвения, Юрия и т. д.».

Справившись с генеалогическими работами И. Вольфа, ¹¹⁾ можно видеть, что здесь поименованы только Ольгердовичи, стоявшие во главе своих полков. Но кроме Ольгердовичей в западно русском государстве при Витовте мы видим целый ряд могущественных княжеских домов, как например: Четвертинские, Дольские, Гольшанские, Городецкие, Кобринские, Корецкие, Крошинские, Лукомские Мстиславские, Несвижские, Острожские, Пинские, Полубенские, Ружинские, Сангушки, Слуцкие, Соломерецкие и др.

Нельзя отрицать, как факт вполне безспорный, что могущественныя тогда княжесшя фамилш западной Руси и Литвы участвовали со своими военными силами в данном походе вел. кн. Витовта на немцев. А если так, то отчисляя из общаго количества литовских полков, бывших в битве под Грюнвальдом, 20 общеземских, — получим, что (40 — 20) 20 полков были выставлены тогдашними русско литовскими князьми, большинство которых еще было в эту пору православными по вере и при том Рюриковичами по крови ¹²⁾. Нужно ли доказывать, что состав их войска или, иначе говоря, не названных Длугошем 20 полков, был русский и православный.

Что касается собственно польской армии, то из 34 полков, приведенных под Грюнвальд отдельными магнатами и союзными князьями — у Длугоша упоминаются хоругви 1) «русская св. Георгия», в состав этого полка входили чехи, моравы, силезцы, и 2) моравская Яна Енчиковича. Таким образом, в рядах польско коронной армии были еще целые полки из соседних славянских народностей. Нельзя не припомнить, что между прочими знаменитыми военными людьми под Грюнвальдом был чешский предводитель Жишка, который ознаменовал себя как выдающийся по таланту вождь чехов — гусситов, боровшихся за право совершать богослужение на родном славянском языке и за Св. Чашу Евхаристии.

Из сказаннаго можно заключить, что из 91 полка ¹³⁾ литовско-польской армии под Грюнвальдом — польских по национальности было не более 42 полков хоругвей), русских же было около того же количества; литовцев и прочих славянских народностей около 10 полков. Затем было некоторое количество татар кипчакских и крымских.

Таким образом, по своему численному составу русская стихия в составе литовско польской армии под Грюнвальдом должна была занимать очень почтенное место.

Но этого мало.

Все историки признают, что благоприятный исход Грюнвальдской битвы прежде всего зависел от стойкости Смоленских полков с князем Юрием Лугвеньевичем. Выдающаяся доблесть этих полков вполне достаточно обрисована в выше приведенном описании битвы историка Нарбута. Смоленские полки, словно скала, выдерживали на себе все натиски немцев в ту пору, когда правое крыло армии, находившееся в деле, было разстроено. Смоленцы стояли в центре войск подле поляков и защищали от яростнаго натиска немцев фланг польскаго войска. И они не только устояли на своем ответственном месте, но даже стали бить в бок немцев, уносившихся за литовскими беглецами.

Это величие момента и доблесть Смольнян была во время замечена Витовтом. Он послал им подкрепление, стал понукать Ягайлу, бывшаго сзади войска, выехать к передней части польскаго войска, чтобы одушевить его, сам, между тем, стал командовать и своим оставшимся войском и польским.

Так, пальма первенства и военной славы на поле у Грюнвальда приобретена Смоленско - Мстиславскими полками и их князем Юрием Лугвеньевичем.

Мы считаем долгом почтить последняго хотя несколькими словами...

Лугвений или Лигвений, он же Семен, был один из 12 сыновей великаго князя литовскаго Ольгерда. От отца он получил в удел Мстиславль...

Этот князь — Семен Ольгердович — был соединен тесным родством с московским князем Димитрием Иоанновичем Донским. Известно, что 14 июня 1394 года князь Семен Ольгердович-Мстиславский женился в Москве на Марии Дмитриевне, дочери князя Дмитрия Донского. Мария Дмитриевна умерла в Мстиславле 15 мая 1399 г., оставив сына Юрия.

Князь Семен умер около 1410 года.

Юрий Семенович жил еще около 1450 года и известен своею щедрою благотворительностию православному Онуфриевскому монастырю близь Мстиславля.

Таким образом, внуку Димитрия Донского, освободившаго Русь московскую от татарскаго ига, выпало на долю быть главным героем в победе славян под Грюнвальдом над немцами, державшими под своим игом области Руси, Литвы и Польши...

Да будет же вечная слава и вечная память князю Мстиславскому Юрию и его доблестным полкам!

Но нельзя не засвидетельствовать и признательности великому князю литовскому Витовту, в православии — Александру Кейстутьевичу. К этому должны побуждать следующия соображения, с которыми соглашаются новейшие польские изследователи.

Инициатива войны 1410 года с крестоносцами принадлежит несомненно князю Витовту, как доказывает польский писатель Офманский в своей монографии о Грюнвальде.

Витовт склонил Ягайлу к этой войне ¹⁴⁾.

Грюнвальд как битва является делом Витовта ¹⁵⁾.

Грюнвальд как победа много обязан Витовту ¹⁶⁾.

Витовт не заслоненный никакой прибочной стражей, неутомимо пробегал вдоль всех рядов войск, переменяя одну лошадь за другой, понуждая к поспешному выполнение последних распоряжений, заохочивая к мужеству ¹⁷⁾. И когда пред несколько пасмурным закатом солнца, после битвы, король Ягайло взъехал на один из высоких холмов, — там встретил его, пишет Офманский, «главный виновник триумфа князь Витовт». Во все продолжение битвы он неотлучно находился между польскими войсками, указывая каждому направлена и путь удара, руководя всеми движениями битвы. Витовт загнал несколько лошадей.

В заключенье спросим: что же остается на долю собственно Ягайлы, короля польскаго? Пусть отвечает на это сам читатель! Вывод сделать на основании разсказа историка Нарбута не представляет затруднений.

Резюмируя все вышесказанное, нельзя не притти к убеждению, что под Грюнвальдом 15 июля 1410 года немцы были разбиты общим усилием славянских племен и литовцев, но геройством и доблестью всех превзошли белорусские — смоленские полки князя Мстиславскаго.

Отсюда, если день 500-летия Грюнвальдской битвы почтить празднованием, то этот праздник должен быть прежде всего праздником общеславянским и за тем западно-русским: — общеславянским потому, что Грюнвальдская победа является общим делом славянских народностей, а западно-русском, потому, что при помощи, главным образом, русской стойкости и русской крови Витовт вышел победителем в битве под Грюнвальдом...

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Источники и пособия:

Брянцев, П. Д. История литов. госуд. с древнейших времен. Вильна. 1889 г.

Дашкевич, П.Заметки по истории литовскаго государства. Киев 1885 г.

Коялович, М. О. Грюнвальденская битва 1410 г. СПБ. 1885 г.

Narbutt, Т. Dzijeje nаrodu Litewskiego t. VI, Wilno. 1839 г.

Offmański, М. Grunwald Warszawa 1903 г.

Сапунов, А. П. Рецензия на соч. Кейслера: «Окончание первоначальнаго русскаго владычества в Прибалтийском крае». Отчет о 38-м присуждении наград графа Уварова СПБ. 1898 г.

2) Прилагаем этот план битвы. На него нанесены все упоминаемыя в описании битвы местности.   3) Długosz Lib. XI, р. 240 — 4. Bielski 296.

4) В числе чехов находился Жижка, славный предводитель Гусситов. Kotzebu III, 98, 375.

5) Bielski 297.

6) Długosz lib. XI, 254.

7) Voigt. b. VII, s. 99.

8) Kotzebu III, s. 108.

9) Offmański, str. 80 – 1.

10) Offmański, str. 76.

11) Rod Gedymina.

12) Kniaziowe Lit. Ruscy od konca XIV wieku. Warszawa 1895.

13) Narbutt, пишет что всех хоругвей польскаго государства было 50, хоругвей литовских также было около 50, татарския же силы составляли особыя части, «что всех хоругвей было больше ста» (t VI, str 228 — 229). Но в наше время насчитывают только 91 полк). Offmański, Grunwald.

14) Offmański — Grunwald, стр. 16 — 17.

15) Ib. стр. 17.

16) Ib. стр. 17.

17) Ib. стр. 88.

 

Дм. Ив. Довгялло. Битва при Грюнвальде 15 июля 1410 г. // Виленский календарь на 1910 простой год. Вильна: Электро-Типография «Русский Почин». С. 23 – 45.

Подготовка текста © Надежда Морозова, 2012.

Сетевая публикация © Русские творческие ресурсы Балтии, 2012.