Дневники партизана Анатолия Дзяковича

Правда партизана Дзяковича

В моих руках — поразительный человеческий документ, дневники партизана-подрывника Анатолия Дзяковича. Выпускник Саратовского университета, химик, отец двоих маленьких детей, он был призван в армию как специалист за два месяца до начала войны. А в октябре 1941-го оказался в окружении, затем, тяжело контуженный, в немецком плену. Вместе с двумя товарищами сумел выбраться из лагеря, где люди сотнями умирали от голода, и легализоваться на оккупированной территории. Какое-то время работал, затем ушел в партизаны и воевал в составе партизанского отряда до июня 44-го года, до соединения белорусских партизан с наступавшей армией. После освобождения Белоруссии остался в городе Жлобине — исполнял обязанности председателя исполкома горсовета. Затем вернулся в Саратов, встретился с семьей. Преподавал в Саратовском индустриальном техникуме, носящем теперь имя Гагарина, возглавлял его литейное отделение, как раз то, которое окончил первый космонавт (в его красном дипломе стоит подпись Анатолия Дзяковича). Умер рано — 58 лет от роду, в 1968 году. Вот краткая биография.

 

А теперь о дневниках, о двух общих тетрадках, пронесенных Анатолием Николаевичем через фронт, плен и партизанский лес. Невозможно понять, как он мог записывать все это — если не изо дня в день (хроника имеет перерывы), то, по крайней мере, возвращаясь к своим тетрадкам вновь и вновь — в условиях, когда, казалось бы, ни до чего — выжить бы как-нибудь, да еще рассудка не лишиться. Впрочем, нужно спросить иначе: для чего он это делал? Для чего вести дневник в аду? Для того, чтоб сохранить себя как личность, чтоб изо дня в день возвращать себя к себе же, к собственному сознанию, памяти, совести, воспитанию, культуре. Чтоб этим держаться и ради этого бороться.

Все, кто читал дневники Дзяковича, говорят об их поразительной силе и о том, что их невозможно забыть. Но чем же объясняется эта сила, это воздействие текста на людей, родившихся уже после войны? Не тем, конечно, что автор дневников был литературно одаренным человеком, хотя он таковым был. Он любил и неплохо знал русскую поэзию, сам писал стихи, и вторжение поэтической строфы в его страшную хронику каждый раз поражает — так же, как и удивительная пейзажная зарисовка, и пронзительные слова о любви к жене, детям, далекому дому. И не фактурой, как таковой, не страшными картинами бесчеловечной оккупации и войны объясняется сила дневников этого партизана — ужасные картины подавляют, но не более того. Сила текста объясняется силой духа. Анатолий Дзякович — это человек нравственного выбора. Из чего не следует, что он безупречен, конечно, нет. И ненормативную лексику публикаторам приходилось кое-где заменять многоточиями, и «перегон» (самогон) в его записках фигурирует, особенно в той их части, где речь о жизни на оккупированной территории. И тот способ, которым Анатолий и его земляки сумели выбраться из фашистского лагеря военнопленных, заставляет содрогнуться… Однако будем помнить, что здесь нет греха перед чужими жизнями, это во-первых, а во-вторых, собственную жизнь, купленную у немцев столь тяжелой ценой Анатолий Дзякович впоследствии не берег, а совершенно сознательно обратил на борьбу с мировым злом — нацизмом.

Тетрадки Дзяковича — это хроника подвига, никем не придуманного и ничем не приукрашенного. Господи, да сколько же может человек вынести?! — этот вопрос приходит, когда читаешь о партизанском бытии (жизнью это назвать трудно). Война не делала из этих людей ангелов, понятно, и людьми оставаться могли далеко не все — но тем пронзительнее проявления любви или тоски по ней.

«Соединились с армией!» — последняя запись во второй тетрадке Дзяковича. После освобождения Белоруссии Анатолия Николаевича оставляют, как уже сказано, в городе Жлобине, он — «врио» председателя исполкома горсовета. Перед ним задача: привести городок в чувство, наладить в нем мирную жизнь. «Город разбит полностью. Опыта в работе нет, а дел уйма» — пишет вчерашний партизан жене; слава Богу, для семьи он больше не пропавший без вести.

— Мы ничего не знали об отце с октября 41-го до мая 43-го, — рассказывала мне Галина Анатольевна Дзякович, — в Саратове как раз вернули Церкви и открыли Свято-Троицкий собор, как многие храмы тогда, во время войны; народ кинулся крестить детей, родившихся уже без Церкви, и мама тоже окрестила нас с братом. И вскоре после этого пришло сообщение из штаба партизанского движения в Москве, что отец жив и находится в партизанском отряде «Железняк».

 

Первое письмо родным после двух лет неизвестности

Кроме дневников, существуют письма Анатолия Дзяковича с войны. Те, что написаны в самом ее начале, до попадания в окружение и затем в плен, показывают нам человека, может быть, другого, не опаленного еще адским пламенем, молодого (31 год!) и действительно верящего в скорую победу. Но и в этих посланиях присутствует уже то великое самоотвержение, та самая смерть для себя, чем-то похожая на монашескую смерть для мира, которая только и делает возможным непридуманный подвиг — и которая сделала возможной Победу, в конце концов: «… так что ж, если придется и умереть? Умереть, зная, что умираешь за свою семью, за тысячи поруганных, исковерканных душой и телом — это лучшая смерть, которую может желать Человек…». В другом письме Анатолий находит для супруги такие слова: «Не узнавши горя, не оценишь радости. У нас есть надежда быть вновь вместе, а сколько семей ее не имеют. Терпи, моя любимая. Сейчас всем тяжело. Если не будет нашей победы, будет еще тяжелее».

 

Неподцензурные (в отличие от писем с фронта) записки Дзяковича не вписывались в идеальную картину войны, создаваемую пропагандой. Автор прекрасно это понимал. Более того: когда он вернулся, наконец, домой, в Саратов, госбезопасность занялась им — вполне легально жившим на оккупированной территории и работавшим какое-то время «на немцев» — вплотную. Он вполне мог оказаться в ГУЛАГе. Хотя, как говорит Галина Дзякович, «за ним столько пущенных под откос немецких эшелонов с оружием и боеприпасами — на Героя Советского Союза хватило бы вполне». У Дзяковича не было за войну даже медали, но разве это беда? Главное — не сел: в той же госбезопасности нашлись люди, способные разобраться в произошедшем.

Но тетрадки свои Анатолий Николаевич прятал до конца, до ранней своей кончины. Только после смерти отца сын, Владимир Дзякович, забрал тетрадки домой.

 

Посещение Ю.А. Гагариным техникума, А.Н. Дзякович у него за спиной

За первую публикацию писем и дневниковых записок Дзяковича нужно сказать особые слова благодарности саратовскому журналисту Виктору Андреевичу Злобину: в начале 1980-х, ища людей, связанных с Гагариным, он познакомился со вдовой его бывшего наставника и прочитал письма ее мужа с фронта. Впоследствии вышла книга тиражом в полторы тысячи экземпляров, но она не содержит всей полноты текста — в ней немало купюр, связанных, возможно, с тем, что первая, газетная публикация готовилась в советские годы. Публикация без купюр состоялась в 2010-м году — благодаря тому обстоятельству, что Галина Анатольевна Дзякович много лет проработала в ГаСО (Государственном архиве Саратовской области), и в свое время показала тетрадки директору архива Наталье Шировой. Дочь участника войны, Наталья Ивановна немало читала о ней, конечно, и немало видела фильмов, в том числе и хороших, но записки этого партизана потрясли ее: «Я сказала: Галина Анатольевна, умоляю вас, издадим полностью, без всяких вычеркиваний». Во вполне добротное издание, кроме записок Дзяковича, входили еще два фронтовых дневника — полковника Ивана Кузнецова и старшего лейтенанта Марата Шпилева. Но тираж этой книги составлял 167, при переиздании — 367 экземпляров. Причина банальна — архивисты издавали дневники практически за собственный счет.

 

По словам Натальи Ивановны Шировой, когда она вместе с коллегами-архивистами с согласия наследников принялась готовить книгу — испытывала сомнения: не сослужит ли публикация службу тому валу «чернухи» о Великой войне, который как раз и поднялся в то время. Но опасения были напрасными: правда партизана Дзяковича — это правда на все времена; автор записок был достойным человеком.

 

Мне представляется, что его дневники должны прочитать много людей, я бы даже сказала, что их должна прочитать Россия, если бы это не звучало слишком пафосно. Именно сейчас люди должны это прочитать, чтоб не утратить духовную связь с теми годами, уходящими всё дальше и дальше в прошлое, не потерять историческую память. Что происходит сегодня? На одной из саратовских радиостанций появился рекламный ролик: речь в нем идет о «полной капитуляции» (именно так!) цен в некоей торговой сети. Ролик построен как пародия на левитановское «От советского Информбюро…». И это далеко не единственный подобный пример.

 

Поэтому надо издать дневники Дзяковича (и не только их, конечно!) существенным тиражом. Саратовскими архивистами проделана уже вся необходимая подготовительная работа, всё, что можно, установлено и атрибутировано. Только найти средства и издать. Может быть, кто-то из посетителей сайта Православие.Ru в силах помочь?

 

Дневники партизана Дзяковича. Первая тетрадь

                

 

Анатолий Николаевич Дзякович
Дневники

[1 тетрадь]

1.10.41.

Весь день, то разгораясь, то утихая, шла перестрелка. [Деревня] Шамовка[1] погибла, и мы на /…/* св. Антония. Сейчас тишина. В тылу немца сейчас какие-то крупные передвижения.

2.10.41.

Вчера в 6:00 немцы открыли ураганный огонь артиллерии, минометов, автоматов. Непрерывно громила немецкая авиация. От поднятой земли настали сумерки. Вся связь уничтожена. Мы разбиты вдребезги. От дивизии на шоссе Москва – Смоленск[2] вырвалось едва 300 человек[3]. Патрон достали на 3 суток, без пищи, без сна. Будем оборонять шоссе.

6.10.41.

4-го вновь попали в окружение. Из него вышли на рассвете 7-го. Сделали 3-х часовой отдых. Съели по маленькому кусочку /…/**. Это первая пища за 5 дней. После отдыха сказались /.../***. Во время первого боя разбиты очки. Страшно трудно без них.

7.10.41.

Совсем нет сил. За 20 часов прошли 6 км. Болота. Шли по шею в воде. Сушиться негде. Едим только сырые грибы. Идем на Вязьму[4]. Как будут волноваться дома, что от меня нет вестей. Говорят, в окружении находится 5 армий[5].

8.10.41.

Болят ноги. Реку Угру[6] переходили вброд 4 раза. Вода холодная, на берегах лед. Сушиться негде. Было несколько стычек с немцами.

9.10.41.

Еле иду. У Слица, оказывается, есть сахар. Сволочь.

12.10.41.

Я иду с новой группой из 4-х человек. 11-го отстал от старой группы. Прислонился к дереву и уснул. Подъел и теперь опять могу идти.

14.10.41.

Находимся где-то в районе Вязьма – Медынь[7]. Ночью перейдем фронт.

1.12.41.

При переходе фронта был ранен и контужен. 2 дня без сознания. Очень болит голова. Особенно долго левая половина. Правая нога и рука до сих пор плохо работают. Нахожусь в лагере военнопленных в Могилеве[8]. В середине ноября умирал от голода. Опух. Не мог надеть сапог. Половые органы до колен. Простился с семьей и с жизнью. Помог доктор: устроил работать на кухню.

2.12.41.

Когда проходила опухоль, 17 раз в ночь мочился. Очень много пленных – до 500 в день – мрёт от голода[9]. Некоторые таскают под руки мертвого и получают на него как на живого. За отдельной проволокой под открытым небом еврейка с тремя детьми. Не ели дней десять. Умирают. Страшно. Часовой не подпускает. Неужели займут Саратов[10].

3.12.41.

Альфонс (его фамилия Нибелунги)* убил палкой 5 человек, а вчера 2-х. Когда меня везли в Могилев[11], по дороге из тех, что везли меня – убили 1-го за подкручивание обмотки, 1-го за отдых, 1 закакал**, 3-х за картошку. Всего меня везли 14 [человек][12]. Очень тяжело писать. Устаю ходить. Работаю на кухне. Надо уходить из лагеря. Сегодня зарыли в одну яму 410 [человек]. Скоро умрут все. Наступит и наша очередь. Альфонс убил 4. Парикмахер – тоже. Унтер насмерть не бьёт. В лагере полиция из украинцев[13] – очень жестоки.

Шеф кухни В. Рубан грабит и делает подарки немцам. Рубан жил в Саратове и Энгельсе*[14]. Если найдет ценное, забьет насмерть. У еврейки двое [детей] умерло, не хоронили – бросили собакам. Получил пропуск – пакуем и в лагерь – надо бежать.

Продукты пленных немцы через Рубана меняют на яйца и молоко. Снимают сапоги, одежду и меняют. Мучают головные боли – левая половина. Сегодня умерло от голода 410 человек – зарыли в одну яму. Нет курева.

4.12.41.

Нашли возможность пускать людей на волю. Мишка водит за дровами на аэродром и отпускает. Мог бы и сам уйти, но мы с Лешкой[15] не можем. Хорошо бы за фронт.

5.12.41.

Нашел. Страшно, но другого пути нет. Немцы продажны и продают старостам деревень[16] их людей. У мертвых буду вырывать золотые зубы и откупимся. Сегодня уже достал 2 коронки. Альфонс убил 3, парикмахер 5.

От голода [умерло] только 213 [человек] – теплый день. Еврейка умерла, мальчик еще открывает глаза.

6.12.41.

Вырвал 1 зуб и 2 коронки. Снял часы. Сегодня повесили 2-х человек на глазах у лагеря за раздевание мертвых. Надо быть осторожным. Лучше умереть сразу, чем постепенно.

В октябре в лагере [было] 40 000, а теперь 10 000. Умерли от голода, холода, болезней, палки немцев, /.../** полиции.

8.12.41.

Прошла смена командования. Рубан поехал со старой командой, а меня назначили старшим по кухне. Картошки ем досыта. Полиции перестал давать 3 порции. Пришел русс[кий] комендант[17] и грозил убить. Я сказал, что это распоряжение немец[кого] коменданта. Нехай хоть несколько дней, пока это разберется, эта ... сволочь поголодает. Сегодня немцы дали мне новую шинель, сапоги, ремень и пилотку. На рукаве шинели особая повязка с подписью[18].

Ночью снял очки – мне по глазам. 4 зуба и 1 коронку. Зондирую через повара фельдфебеля о выкупе, боюсь, как бы не продал.

8.12.41.

Немцы падки на бурки[19] и сапоги. Решил зубы приберечь и достать обуви.

9.12.41.

Переговоры поручили П. Кузьмину. Он будет действовать через одного старосту, кот[орого] купит за одежду.

В начале пребывания в лагере по больш[ой] нужде ходили раз в 5 – 10 дней, помалу и так круто, иногда приходилось выковыривать палочкой. В уборной наступить негде, подержаться не за что. Хромым очень трудно.

Замечательны промежуточные пункты для раненых: 1) cарай с земляным полом и 2) cарай с нарами в 3–4 ряда, по нужде ходят под себя. Каково нижним? Понемногу привыкаю писать. Надо следить за почерком, да рука еще не слушается.

Миша бросил свой костыль-палку и теперь ходит своими ногами, но как-то боком. У Лешки под коленом шишка и одна нога толще другой.

Сегодня легкий морозец – умерло 382[20] [человека].

Врачи умерших оставляют в лазарете, и на них как на живых выдают живым по 2 порции. Я молчу. В Могилеве собрали всех евреев, согнали в бараки и почти никуда не пускают. Хлеб у умирающего – драка. Вешают за хлеб*.

17.12.41.

Зубов и коронок 58 штук. Настроение в лагере потрясающее. С 1 октября по 15 декабря в лагерь прибыло 42 000 пленных. Ок[оло] 2000 отпущено на работы[21]. Сейчас в лагере 6 500 тысяч, значит, 33 500 погибло за 2½ месяца[22]. Немцы увеличили норму картофеля до 250 г, пшена – 25 г, крахмала – 15 г, хлеба 400 г в день.

25.12.41.

Мы в Жлобине[23]. 20.12. выяснилось, что Кузьмин нас обманул. Записал к старосте дер[евни] Буда[24] Гомельского района себя одного. Ну и сволочь! В тот же день были пущены в ход зубы, и мы получили 3 документа – отпуска в г. Гомель[25] на работы. Чуть не попались. Немец фельдфебель (получивший) допрашивает, офицер (тоже получивший) записывает:

Фельд[фебель]: Натиональ.

Ответ: Русский.

Фельд[фебель]: Фи ни русски, ни белоруськи.

Лет он нам тоже прибавил по 10 каждому. Да и можно было дать. Наконец все готово. Документы на руках. Стоим со своими «мелкими офицерскими вещичками» на выходе из-за проволочных заграждений лагеря, с русск[им] комендантом (получившим), идет немец[кий] комендант и приказывает не отпускать нас. Это был гром средь ясного неба. Но кончилось удачно. Русский и немец[кий] коменданты пошли договариваться к переводчику. На часах был австриец. Документы на руках. Он нас пропустил. До Рогачева[26] доехали поездом. Рогачев – Жлобин пешком. До Гомеля не стали добираться, так как в Жлоб[ине] у М[ишки] оказались дядюшка и тетушка по жене. Рогачев почти разрушен войной, Жлобин – наполовину.

Первое, что нам бросилось в глаза в Жлобине, – это развалины домов с торчащими трубами по берегу Днепра[27] и виселица с повешенным.

1.1.42.

Вчера «справляли» новый год. Купили ½ литра какого-то вина немецкого производства (гадость), мятую картошку взяли в столовой, которой зав[едует] М[ишкин] дядя. Думал о семье и встрече нового 41-го г. Ни жены, ни ребят уж, видно, не придется видеть. Настроение похоронное. Гибнет и личная жизнь, и Россия. А ведь к этой войне готовились многие годы. А немцы ходят и радуются: «Весной Русь капут».

1.2.41.

Мы работаем. М[ишка] агрономом. А[лексей] бухгалтером. Я техноруком кирпичного завода Т[оварищества] Жлобин.

8.2.42.

Если в жизни поломаны крылья,
Если в душу сомненье вошло,
Кокаина серебряной пылью
Все дорожки мои занесло.

И волнуется, пенится море
В этом дальнем и чуждом краю.
Кто развеет проклятое горе,
Кто обрадует душу мою?
Нет ли жизни, тоска ли напала
На усталую душу мою?
Мне осталась одна лишь гитара,
Под которую песни пою!
Так играй же, родная гитара,
Моим мыслям как будто в ответ.
Я совсем ведь еще молодая,
А душе моей тысячи лет.

10.2.42

Видел во сне ребят.

16.2.42.

Много пью самогона в компании Л. Кураша – дир[ектора] завода, Забелина – бургомистра р[айо]на (хор[оший] человек, но пьяница), Гришки Ермоленко – гада и пьяницы, бургомистра города, и Кашина Мих[аила] – шефа полиции[28].

Приказывают: комбинируй и воруй, как хочешь, но чтобы самогон был.

17.2.42.

Говорят, в Минске[29] постреляли всех евреев. Не верю.

25.2.42.

Был на Жлобинском кладбище военнопленных. Тесно, ровными рядами стоят крестики. Во главе – большой деревянный крест, и на нем написано, что тут похоронены русск[ие] военнопленные. Лагерь в Ж[лобине] был маленький – почти все вымерли. В Жлобине собрали всех неработающих евреев и заперли в бараки. Охрана – два полицая.

1.3.42.

Поражаюсь ж[лобинским] барышням. Гуляют, танцуют с немцами, чехами[30] и т.д., но разговаривать не могут. Подслушал: «Их вас ждали на штрассе, ворум вы не пришли?».

5.3.42.

…

В Ж[лобине] и С[трешине][31] cобрали всех евреев. Говорят, постреляют. Вряд ли возможно такое чудовищное преступление. Хотя и ходят упорные слухи, что в других городах это проделано.

7.3.42.

Или пью, или тоскую. Мишка ходит нормально, а то все как-то боком ходил.

8. [3.42].

Спорил с Т.М., она: первое – человеконенавистница, второе – горой за немец[кую] власть.

9.3.42.

Польское танго.

Чи жутишь мне,
Чи завше бендишь мою,
Чи уста тве
Испата мне упоют,
Чи хвиля зле засмутце душу бедно.
Вшистко мне едно, вшистко мне едно.
Чипонки руж
Расквитнуть в день радосный,
Чи нигде юж
Ни венди ясной весны,
Чи сонце уж
Як звезды стане бледно,
Вшитско мне едно, як женди лос.

25.3.42.

Весна. Мне очень грустно. Когда не болит голова, напеваю старинный романс:

В том саду, где мы
С вами встретились,
Ваш любимый куст
Хризантем расцвел,
А в душе моей
Расцвело тогда
Чувство жаркое
Нежной любви.
Отлетел тот час,
Вас давно уж нет.
Я брожу один,
Весь истерзанный,
И невольные
Слезы катятся
Пред увядшим кустом
Хризантем.
Отцвели уж давно
Хризантемы в саду,
А любовь все живет
В моем сердце больном.

1.4.42.

Сегодня во временном городском управлении произошло след[ующее]: пришел староста евр[ейских] бараков, еще в коридоре снял шапку, тихонько постучал в дверь к Е[рмоленко Гришке], всунул голову, и диалог:

– Можно?

– Ну, здрасте-с, чего приперся?

– Слюшайте, только, пожалуста, не сердитесь: мои жиды уже два дня не едят. Может быть, им можно получить хлеба?

– Нет вам хлеба.

– Спасиба. До свиданья.

10.4.42.

В Жлобин прибыл какой-то особый отряд гестапо[32]. Говорят, для суда и расправы – надо спрятать дневник.

15.4.42.

Ну, вот и мне пришлось быть почти свидетелем величайшего злодеяния в мире, сделанного под руководством и при прямом участии немцев. Германия – страна ученых, философов и музыкантов. Боже мой, какой позор падает на тебя. Никакие злодеяния, совершенные во все века истории, не могут сравниться с тобой, блекнут. С 12 по 14 апреля в Ж[лобине] убивали евреев. Их возили с утра до вечера на машинах под Лебедевку[33]. Там заставляли раздеться и спуститься в старый противотанковый ров и лечь плотно один к другому. Затем 2 немца поливали свинцовым дождем из автоматов. Пропущенных достреливали из пистолета К[ашин Михаил] и Е[рмоленко Гришка].

Привозили следующую партию. Те поправляли разметавшихся убитых и раненых и ложились на них. Снова огонь. И так более 3000. Дети, женщины, старики – все. Прикидали землей и поставили охрану. И долго еще то тут, то там земля шевелилась.

17.4.42.

Не могу понять евреев. Их в бараках было по несколько сот в каждом. Все они знали, что их расстреляют. И чего-то ждали. Чего? Охрана – 2 полиц[ая] на барак. Полицаи ходили между евр[еями]. С винтовками на плечах. Торговали, меняли и больше всего грабили. Да если бы я был в таком положении один, а не сотней, и то постарался бы дорого отдать свою жизнь. Ненавижу и презираю трусов, а такое массовое избиение способно порвать сердце каждому, у кого оно есть.

До сих пор не могу есть. Много пью. И думаю, думаю без конца. Вспоминаю, как Ю., удирая от С.П., кричал: «Мама!» – это, оказывается, показательно для нации. Решил, что долгие века угнетения выработали такой характер. Но ведь молодежь не знала угнетения? Ведь в гражданскую войну были евр[еи]-смельчаки. Ведь, судя по истории, Иудея долго, упорно и смело боролась с Римом?

Думаю и ничего не понимаю. Знаю одно: надо бороться. Жить можно будет только в том случае, если немец, если фашизм будет уничтожен.

10.6.42.

Работаю в плодоовощи*. Много езжу по деревням. Настроение у большинства антигерманское, но активных действий нет. Очевидно, сколачиваются подпольные группки, но меня как немецкого работника боятся. Ничего, поближе узнают – все будет в порядке.

28.6.42.

Ездил с Л[ешкой] в Кр[асный] Берег[34], ночевали у Белякова. Буду помнить всю жизнь. Беляков – гестаповец.

30.6.42   28.6.42 – 29.6.42.*

1.10.42.

Работаю в ком[итете] заготовок[35]. Глушак человек беззлобный. Данюк – сволочь, спекулянт, фашист. Вчера сунул в С.** найденную раньше г[ранату], толку было мало, но затор был.

1.11.42.

Почти всех вдов, красноармеек, сирот в той или иной степени мне удалось освободить от нормировок[36].

Жалко, что очень много у меня деревень, и я кое-где опаздываю. Приеду, оказывается, староста уж постарался перед панами. Но бывают и исключения. Староста Колоса крутил и вертел передо мной о снятии [налога], а я как бы не соглашался с ним, но потом дал себя убедить и подписал акт о снятии 50% со всей деревни.

Бывает и наоборот. Говорили старосте: ведь у них ничего нет, а он отвечает – вон там яма, а в ней хлеб (четверти).

18.11.42.

М[ишка] установил связь в Л. Подробностей не расспрашиваю. Верю. Весной надо идти. И чем скорей, тем лучше, а то опять потеряем ее, как потеряли в 41 г.

4.1.43.

По слухам, то тут, то там появляются п[артизаны]; на каждый слух выезжаю, но не встретил ни разу.

21.2.43.

Тревожное у нас время. Ищем и не находим. Ну ничего, «кто ищет, тот всегда найдет».

28.2.43.

Моя жизнь была закончена для меня еще весной 1941 г. Мне нужно жить для детей, а им теперь нужен не я, а моя борьба. Буду бороться за их счастье и счастье других людей – многих миллионов.

Для семьи я давно похоронен. Быть может, Ц[ецилия][37] и не вспоминает, а дети, конечно, забыли. Может быть, у жены уж другой муж? Сама она на это вряд ли пойдет, а вот З[инаида] И[саевна][38]… Ну, все равно умирать один раз. Хотелось бы без мучений и с пользой. А ведь я уже не один раз умирал и все еще жив. Только здоровье потерял, кажется, навсегда. Но раз выжил и перенес этот кошмар, значит, он был в моих силах.

20.5.43.

Жребий брошен. Вопрос решен давно. Еще в лагере в 41 г. было принято решение. Завтра идем.

23.5.43.

Вчера утром взяли необходимое барахло (мелкие офицерские вещички), хозяевам сказали, что идем в баню, а пошли на поезд. Обманом доехали до Кр[асного] Бер[ега]. И пошли на дер[евню] Св[ятое][39], опасались, что перехватит полиция. Тогда смерть, и смерть мучительная. До С[вятого] дошли благополучно. В С[вятом] увидели вооруж[енных] людей. Мучительный вопрос: «Кто? Партизаны или полиция?». Оказались партизаны. Ночевали в С[вятом], утром прибыли в Б[уду], встретились с командирами. Приняли хор[ошо][40].

26.5.43

Вчера первый раз ходили на диверсию. Ходили впятером, пятый Викт[ор]. Уничтожили около Радуши 6 км связи. [На участке] Паричи[41] – Кр[асный] Бе[рег] столбы порезали, проволоку порвали, чашки[42] покололи. Помогали нам с большой охотой крестьяне.

29.5.43.

Ночью сожгли немецкую казарму на ж[елезной] д[ороге] Кр[асный] Бер[ег] –Жлобин. Казарма только отстроена. Расход: 1 литр керосина, 4 снопа соломы, 2 спички. Разведку делал я.

30.5.43.

Из Б[уды] перешли в лагерь.

2.6.43.

Переменили место лагеря. Новый лагерь в болоте. Очень сыро спать. Комары. Живем в шалашах из еловых веток, текут, как решето.

5.6.43.

Караулы, разведка заняли эти дни. Сегодня идем на подрыв поезда[43]. Толу – 22 кг, шнура – 300 м, будем действовать шморгалкой[44]. Простые взрыватели (колесные)[45] теперь не годятся: перед паровозом 2 платформы, а самое ценное – паровоз.

6.6.43.

Большая неудача. Ночью вышли на ж[елезную] д[орогу], шли болотом. Левую сторону разведали М.Ф. и М.К., правую – я. До рассвета ждали поезда, не дождались и пошли домой. Вдруг слышим, идет поезд. Быстро вернулись и пошли втроем на путь. Вол[одя] Дятлов, Пашка и я. Шли без разведки по известному месту. Я нес тол. Вышли на путь, и вдруг с 10 метров по нам огонь. Я был без винтовки, так как оставил ее у пулемета. Больше этого не будет. Пашка убежал. Володя был убит на месте. Я залег и сразу не мог уползти, так как через [нас] н[емцы] бросали гранаты. Ребята дали три короткие очереди из пулемета и тикать. А я пополз искать винтовку. Нашел. Отход. По открытому бугру. Заметили опять, засада открыла огонь, мои поддержали их огнем пулемета и /…/* пришлось лечь на самом бугре. Немцы подумали, что убили, прекратили огонь. Ушел. Когда спохватились, было поздно. Потеряли Володю, шнур и тол.

7.6.43.

Поймали шпиона – старика 70 лет. Убили.

8.6.43.

Образов[ана] диверсионная группа[46]. Кроме нас, Киселев М. и Владимир.

26.6.43.

Наша гр[уппа] пустила под откос поезд. Паровоз и 12 вагонов разбиты в 23:30. Я болею – карбункул.

1.7.43.

Ходил плавить тол из снарядов[47]. Ребята забавлялись: поджигали остатки тола в снаряде и в головку заколачивали клин. Выстрел очень сильный.

С бензолагеря Кр[асный] Бер[ег] убежало и пришло к [нам] 3-е пленных. Раньше они жили около Катынского леса. Говорят, что вся немецкая шумиха – сплошной блеф[48]. Там зарыты убитые русск[ие] пленные.

2.7.43.

Нам начинают «гонять кота»[49]. С Кр[асного] Бер[ега] идут 150 – 200 немцев с изменниками[50]. Пронюхали, что нет наших, и думают сделать облаву. Наша группа соед[инилась] с группой Сергея и отошла примерно за километр-полтора. От Г. остальные группы прыгнули сразу за Березу[51]. Не знаем, как рота, выслать бы разведку. Кутая и Боровца пришлось оставить в Г., хорошо, они были взяты.

3.7.43.

Разведка говорит, что немцы идут на Бобруйск[52]. Вернулись на рассвете в Г. Карбунк[ул] мой болит.

Сейчас видел сон. Будто я в Саратове. Дома никого нет. Пошел к Селиверст[овым][53]. Но что там делал, – не знаю. По дороге назад встретил Бориса Исаевича (он умер), который притворяется дурачком. Проходящие детишки дергают его за нос. Он мне сообщил, что Ц[ецилия] ушла гулять с неким Верпуловым, не работает и живет на его средства.

На Троицу уперли в Кр[асном] Бер[еге] у Кутая и Боровца коней 24, у Кутая корову.

Немцы концентрируют силы[54], нам [пришёл] приказ тоже сконцентрироваться. Сегодня уходим из Г., в Новиках[55] перебиты партизанские семьи. Дома сожжены. Итак, начинается.

Пришла разведка. В Кр[асном] Бер[еге] немц[ы] высаживают подкрепление. [В] 22 часа выступаем.

4.7.43.

Шли всю ночь. В 2 часа форсировали железку. До Березины – 3 км. Из «мешка» вырвались без боя. Пришел в отряд.

5.7.43.

Привал. Застава на рассвете открыла ураганный пулемётный огонь. Кто, что – неизвестно. Лежим в обороне. Всходит солнце. Я собираю вокруг себя земляничку. Оказывается, по Березине шла нем[ецкая] развед[ка] на моторн[ой] лодке. Её и обстреляли. Тревога ещё не прошла.

Все кончилось. Оказывается, нет одного поста из двух человек. На их месте корова, куст сирени и стреляные гильзы. Темнеет. Решили выходить на железку на старое место, то есть к лесу, где нас ждут. Будет очень трудно.

6.7.43.

Рассвет. Всю ночь плутали по лесу. Искали лодки. Каждый день по нескольку раз идёт дождь, и на нас нет сухой нитки. Спать нет возможности. В 6 часов форсировали Березину. Ребята по 400 раз носилками «глушат рыбу»[56].

Пообедали в Кабановке[57]. Решил записать рассказ В.Н. о бое с немц[ами] 13.6.43.: 11.6.43 разведка дала данные о наступлении немцев на отряд, об их числе и вооружении. 12-е соединение[58] прислало спецотряд, который весь день просидел в ожидании. 13.6.43 показался противник численностью 6000 [человек], всего 4 роты. Заставили его полностью развернуться и вступить в бой. Минометы, артиллерия и танки. Немцы не сдаются. 3 часа отчаянно /…/* изнуряющей атаки, потом перерыв и четвертая /…/** атака, поддержанная танками и авиацией. Подпускаем на 100 метров и потом /.../*** одновременно фронтовой и фланговый /…/**** автоматный огонь. Все их миномёты и противотанковые пушки /…/*****. Сила огня была потрясающая. Казалось, воздух состоит из одних пуль. Немцы потеряли танк, 470 убитыми, 2[000]–3000 ранеными и бежали единым фронтом. Наши потери: 1 убит, 4 ранены.

7.7.43.

Сегодня на рассвете приехали в Коротковичи[59]. Ехали через Антоновку[60], кот[орая] сожжена н[емцами]. Жители частично перебиты, частично разбежались. Детишки были брошены в колодец, и к ним вслед брошена граната.

На восходе солнца нас разбудили выстрелы. Н[емцы] окружили нашу деревню. Убегали под огнем. Мне пришлось бросить вещмешок. Когда бежал, чуть не задохнулся. Еле выскочили и сейчас сидим в болоте все сырые по шею. Холодно, болото воняет. Собралось нас из разных групп человек 10 да гражданских человек 15. Неужели придется погибнуть? Сейчас посмотрю фото семьи и спать. Совсем устал.

Отдохнуть не удалось. Пришлось менять место и заметать следы. Где-то близко 3 артвыстрела и далеко от нас разрывы и очереди из крупнокалиберного автомата. Смерти не боюсь, раны боюсь. Если попадешься раненый, будут мучить. Все время летает самолет-разведчик. Кусают комары, мошки, блохи, слепни и пестрокрылые с зелеными глазами мухи. Жрать хочется. Восьмой час вечера. Немцы вряд ли пойдут на ночь глядя прочесывать лес. Где-то далеко слышны разрывы и пулеметные очереди. Немного поспал и съел кусочек сухаря. Холодно, сыро. Когда уснул, видел жену так, как она у меня на фото: сидит на диване, улыбается. Как бы хотел увидеть ее и отдохнуть, сбросить около неё колоссальную усталость, накопившуюся за эти годы. Перевязку сегодня не делал – нечем. В настоящее время у меня заживающие карбункул и фурункул и 4 фурункула в полном расцвете. Живем на нервах, а нервы расшатаны.

Тоска, а природа живет своей отличной от войны жизнью. Ветер шумит верхушками крон. На сосне суетится белка. Деловито стучит дятел. В болоте тоскливо кричат журавли. И все покрывает могучая неизъяснимо полная песня соловья, которая как бы пропитывает весь лес. А мы блокированы, нечего кушать, и смерть со всех сторон заглядывает нам в лица.

8.7.43.

Утро. Кругом тишина. По небу разлита какая-то муть, из кот[орой] непрерывно сыплется водяная пыль. Мы нашли сено и закопались в него. У Л[ешки] голова снаружи. Он спит, и в глазной впадине у него собралась лужица воды. Впечатление – лежит мертвец.

6 часов вечера. Мы все еще в болоте. Кругом тишина. М[ихаил] с Аркад[ием] и Серг[еем] пошли в разведку 5 часов назад. Играли в дурака. Завтрак: сало 5 г, сухарь 5 г. Обед – то же плюс ложка сахара, растворенная в воде. Все ослабели – когда идут, дрожат ноги. Ночевать, очевидно, будем здесь.

9.7.43.

Разведка пришла около 12 ночи. Немец и казаки[61] ушли в направлении Антоновки. У казаков нов[ая] политика: вчера в Корот[ковичах] не тронули раненого партизана и отпустили, обезоружив, захваченного. В чем дело, еще непонятно. Да, казаки взяли восемь овец и говорили населению: вот партизаны по одной берут, а мы, освободители, берем по восемь?!!* М[ихаил] принес хлеба, цибули[62] и сала. Поужинали и сегодня позавтракали досыта. Из болот хотим идти сегодня. Комары крови у нас попили «от пуза». А. вчера раскис, говорил о том, что устал жить, что он хочет застрелиться. Глупо. Я ему присоветовал другую, героическую смерть в борьбе. Он решил еще пожить!!! К вечеру вчерашнего дня я тоже что-то ослабел. Когда Аль[берт] делал мне перевязку, у меня закружилась голова и подкосились ноги. Эх, где же мое прежнее здоровье и выносливость? В течение трех часов двигались из болота. Прошли 4–5 км. Устали до чертиков. Шли в кальсонах, лаптях, временами выше колена в грязи и тине. Вид изумительный. Сейчас надеваем сапоги и брюки.

Вчера разведка нашего отряда наткнулась на немец[кую] засаду около А[нтоновки]. Погибло несколько человек, в том числе /…/* и Пополовец. Находимся в Кор[отковичах]. Идет гроза. Ночевать уходим в лес. Опять мокрая, беспокойная ночь. Настроение почему-то тревожное. Неужели я когда-нибудь буду сидеть с женой в театре или кино? Нет, вероятнее каждый из нас рано или поздно сложит свою голову.

10.7.43.

На место ночевки пришли в 12 ночи. То-сё, караул, лег в 4, в 7 встал. Ничего точно не известно. Предполагаем, что находимся внутри большого кольца, кот[орое] разведчики частично прочесали. Опять, как и каждый день, вот уж третий год, смотрел на фотографии жены и детей. Боже мой, какая тоска! Живем на нервах. Бесконечное ожидание смерти, со дня на день, с часа на час. Как часто у нас царит паника. Во время нее никто не остановится перевязать рану или помочь выйти из огня в укромное место. Интересно, М[ихаил], который считается идеальным мужем, забыл свою жену? Делал в Ж[лобине] предложение, говоря, что жизнь поздно строить заново. И сейчас живет с какой-то А[ней], променяв нас на нее. Причем ухаживает за ней самым нежным образом. А я, плохой муж, – все тоскую о семье, каждый день смотрю фото и не могу насмотреться, не могу забыть и думаю только о том, как бы вновь увидеться. Сейчас час дня. Пойду будить Аль[берта], он сделает мне перевязку и сменит меня на посту. Может, удастся поспать. В Корот[ковичи] выслали разведку. В 4 часа (в 16) пришла разведка. В Водицком[63] (4 км) казаки. 19 часов – близко шум танков. Если придется сидеть в болоте – пищи на два дня. [В] 20 часов на Корот[ковичи] вновь вышла разведка.

11.7.43. Воскр[есенье].

Разведка вернулась в 2:39. Водицкий, Галы[64] заняты к[азаками], часть которых переодета партизанами[65]. За Антоновкой тихо. Принесли 2-х гусей. У нас нет тыла. Каждый куст нам грозит смертью. Каждая деревня – фронт. Каждый переход – боевой. У нас нет равной борьбы. Против нас выходит не меньше, как 10 на 1. У нас нет лазарета. При тяжелом ранении мы лечимся 9 грамм свинца[66] и /…/* переплывая Лету[67].

С 21:00 до 24:00 буду патрулировать наш лагерь. Сегодня отстоял 6 часов, еще три стоять. Днем ходили с М[ихаилом] на разведку. Проходили семь часов. Исколесили верст 20. Попали под грозу, они вот уже с неделю донимают нас ежедневно днем и ночью. Вымокли до нитки, мокрые и сейчас, так и ночевать будем. Были в Присовичах[68]. Н[емцев] нет. Никак не поймем эту блокировку. Где И., где н[емцы]? Непонятно. Все группы разбежались, осталась только наша – 9 человек, 8 винтовок на всех. Мы думаем пересидеть «кота» тут. А. У. В. и С. ушли в разведку на ночь. Спать хочется так, что режет веки. Сгниваю заживо: количество чирьев на спине не поддается учету.

13.7.43. Вторник.

Вчера весь день пробыл в разведке с М., А. Теперь ясно, И. и н[емцы] стоят в Коврино[69], Казим[ировской] Сл[ободке][70] и Малeв[ичской] Рудне. Всего 300–400 человек. Остальные ушли на Бобруйск. Группами по 20–30 человек делают засады. Вчера, в виде исключения, дождь был без грома и молнии. Всю ночь и теперь моросит мелкий противный дождь, вспоминаю стихи, в которых заменил несколько слов. Они подходят:

По небу тянутся тучи тяжелые,
Мрачно и сыро вокруг.
С плачем деревья качаются хвойные,
Не просыпайся, мой друг,
Не разгоняй сновиденья счастливые,
Не размыкай своих глаз.
Сны мимолетные, сны беззаботные
Снятся лишь раз.
Счастлив, кто спит, кому в осень холодную
Грезятся ласки весны;
Счастлив, кто спит, кто про родину вольную
В мокром лесу видит сны.
Горе проснувшимся, в ночь безысходную
Им не сомкнуть своих глаз.
Сны мимолетные, сны беззаботные
снятся лишь раз.

Давно уж не был я сухим. Сейчас кручусь у костра: высушу спину – мокнет грудь. В течение 2-х часов дождь как из ведра. Сейчас моросит. Существует ли солнце, тепло и чистые теплые постели? Ноги отказываются стоять, приходится сесть на мокрую кочку. На фронтах, очевидно, оживление, так как 3-е суток н[емец] везет раненых.

Вода, которую мы пьем, имеет цвет мочи, но не имеет и прозрачности.

14.7.43. Среда.

Рассвет. Стою в секрете. Всю ночь где-то далеко автоматная и ружейная перестрелка. Дождь с вечера перестал. [В] 12:30 опять пошел дождь. Сухое местечко нашли. Опять «котик» вышел. Очевидно кто-то «стукнул» о нас. Сволочи были, есть и будут. Помогло то, что по дороге им пришлось дать очередь из автомата. Мы успели все спрятаться и отошли на болота. Остановились на небольшой поляне. Осмотр хороший. В случае чего, можно отскочить дальше. И нашли только пустое наше гнёздышко. Разворотили стог сена. Устроили шалаш.

15.7.43. Четверг.

Сидим в болоте.

16.7.43. Пят[ница].

Из болота вышли. Новое место стоянки – метров 200 от края берега в болоте. [В] 19:40 в направ[лении] Корот[ковичей] [слышны] автомат[ы]. Туда пошли М[ихаил] с ребятами. Не по ним ли?

17.7.43. Суб[бота].

Разведка вернулась благополучно. Стреляли за Корот[ковичами]. Привезли барашка.

18.7.43. Вос[кресенье].

Вчера ходили [за продуктами] в Замостье[71] и Плис[овую] Сл[ободу][72] с М[ихаилом], А[лексеем] и В. Никитюк. Между З[амостьем] и П[лисовой] С[лободой] напоролись на засаду. Ночь. Туман. Думал – смерть. Оказались партиз[аны]. Привезли овечку.

19.7.43. Пон[едельник].

В 18:00 вышли с М[ихаилом] и А[лексеем] в разведку: Плисовая – Замостье – Пл[исовая] Сл[обода] – Буда – Круча[73].

20.7.43.

До Буды благополучно. В Кручи пришли в 4 утра. Шли лесом и болотами: опасались засад. Д[еревня] рядом, но приходится сидеть и ждать. Вернулись благополучно. Начинают заживать чирьи.

21.7.43. Ср[еда].

Ураган с градом. Отдельные [градины] размером с куриное яйцо. [В] 19:30 на ю[ге] – ю[го]-з[ападе] сильн[ый] арт[иллерийский] огонь. Это направление нашего отряда. Что это? [В] 20:00 автомат[ный] огонь на з[ападе], с[еверо]-з[ападе], с[евере].

23.7.43. Пятн[ица].

Вчера был в К[ручах] на бомбежке. По дороге спугнули плавщиков тола из п[артизанского] о[тряда] «См[ерть] Фаш[истам]». Сегодня вышли из болота для отхода за Березу[74].

24.7.43. Суб[бота].

Сидим в Кабановке. Весь день дождь. Грустно.

25.7.43. Вос[кресенье].

Вчера встретили взвод П.Г. Возвращаемся на борьбу с д[обровольцами], соотношение 1:10. Буду долго жить, так как меня в роте похоронили.

26.7.43.

М[ихаил] и М[аксим] А. вчера пошли в отряд за подр[ывным] материалом. Скучно и грустно. Думается о доме, о детях, о жене. Была тревога: разоружили политрука из п[артизанского] о[тряда] «Большевик». М[ихаил] принес подрывн[ой] материал. [Река] Березина от дождей вышла из берегов.

27.7.43. Вт[орник].

Сегодня идем на старое место.

28.7.43. Ср[еда].

В Корот[ковичи] прибыли в час ночи. Н[емцы] освещают железку ракетами. 19.7 – рвали рельсы шашками сериями на дороге Жлобин – Клинцы[75] ? *, а мы думали артогонь.

30.7.43. Пятн[ица].

Ночевали в кустах около Плисов[ой] Сл[ободы]. Утром в ней были д[обровольцы][76], а вечером мы.

31.7.43. Суб[бота].

Ночевали на гумне[77] в Кр[угах][78]. Устанавливаем связь с Кр[асным] Бер[егом]. Колесн[ый] замыкатель – изобретение[79].

2.8.43. Пон[едельник].

Вчера через ребят, с кот[орыми] установлена связь, дали [для] испытания замыкателя 2 кг 400 гр[аммов] шашки. А[ня] отправлена в К[расный] Б[ерег] д[ля] ликвидации Пархоменко. Сегодня достали 6 снарядов. Завтра плавка. Из 28 граммов тола [получается] 5 плав[ок].

5.8.43. Четв[ерг].

Ночевали в Кр[угах]. А[ня] задание не выпол[нила]?* Поезда 2-е суток не идут, т[аким] о[бразом], мины не опробованы. Идем обратно в Плисов[ую] Сл[ободу]. Дней 5 нет дождя. Жара смертная. Комаров гибель. Чирей сел на брюхо.

6.8.43. Пятн[ица].

В ночь с 3 на 4 началась «рельсовая война»[80]. Идем на Антоновку. Будет взорвано 100 рельс[ов]. Придется пройти верст 20, да обратно столько же.

7.8.43.

В 1:00 закончили подрыв. [В] 10:30 расстрелял Кириленко Николая из Жлобина.

8.8.43.

А[ня] опять ничего не сделала. Лёник тоже. М[аксим], М[ихаил], А[лексей] и О[сташов] идут на ж[елезную] д[орогу].

9.8.43. Пон[едельник].

С наступлен[ием] темноты вышли на ж[елезную] д[орогу], О[сташов] услышал лязг, предупр[едил] М[ихаила], А[лексея], увидел 25-й, 2-ой, 4-й[81]. Пока лежали, прошло 3 поезда. На з[апад] обратно прошли трое с собакой. Cобака заметила. 2-х [бойцов оставил] на месте, 2-х [послал] за помощью. Уползли. Одна из 2-х [мин], ранее заложенных 1,5 кг, взорвалась у Кр[асного] Бер[ега].

10.8.43.

Ночью в Казим[ировской] Сл[ободке] А[лексей] У[порников] и О[сташов] ликвидировали шпиона – старика Григория Пугачева. На рассвете в Круги к нам пришли два сбежавших из Бобруйска добровольца без оружия: Степанов И.В. и Осташов Кирилл, оба из Салотина[82].

11.8.43.

А[не] командование не доверяет, гл[авным] обр[азом], из-за ее брата Б. Через А.А она прислала М[ихаилу] письмо, в кот[ором] сообщает, что должна умереть, так как среди населения и фашистов она партизанка, но среди партизан – фашистка. М[ихаил] к этому относится безразлично. У Кр[асного] Б[ерега] поезд сошел 6.8.43 паровоз и 5 вагонов. Движения не было 10 часов. Плавлю тол. Группа наших убила 8 ф[рицев] и одного взяла в плен, 1 пулемет, 6 коней, и освободила несколько пленных.

12.8.43. Чет[верг].

Плавлю тол. Из взятых в плен пленных одного расстреляли, остальных приняли в отряд. Всю ночь видел во сне жену, детей и себя. Себя и жену стариками. Детей – взрослыми.

13.8.43. Пят[ница].

Ночь – с немецкой фермы взято овец 300 шт[ук], телят двухлеток 70 шт[ук]. День – привёз с места плавки 120—150 кг тола и 2 воза снарядов. Вечер – пошли в Кр[уги].

14.8.43. Суб[бота].

Сегодня меня внезапно озарила мысль, что Володьке четвертый год, Галочке седьмой. Как мне хочется их видеть. На Подольской взорвался поезд. Паров[оз] и 2 вагона. Результат неизвестен.*

15.8.43.

Передача мин. Вернулись в лагерь.

16.8.43. Пон[едельник].

Снил[ись] жена, теща и /…/** Кроликов.

18.8.43. Ср[еда].

Сделали 2 противопехотки[83] по 600 гр. [В] 16:30 вышли на боевую операцию всем отрядом. [В] 16:55 ховались[84] от нем[ецкого] самолета. [В] 19:00 переправа через р[еку] Алла***. [В] 19:50 перешли болота. [В] 20:20 привал.

19.8.43.

[В] 2:00 пришли на место – в д[еревню] Замен-Рынья[85]. В деревне 70 дворов – 60 полиц[аев]. [В] 4:30 еще темно, пошли в атаку. [В] 4:50 красная ракета показывает, что мы ворвались в деревню. [В] 5:10 – бой под липой. [В] 5:20 – сгорел пулемет[ный] расчет. [В] 6:00 – зелен[ая] ракета: прекратить огонь. [В] 7:00 – отход: деревня вся в огне. [В] 18:00 – пришли в лагерь. Иван Г[аврильчик] разгромил немецко-полиц[ейский] участок гарнизона в Замен-Рынье.

21.8.43. Суб[бота].

Вчера пришли в Рожки[86], устан[овили] связь. 16.8.43 на В.Вир.* взорвана топка паровоза /…/** Ночью с М[ихаилом] вышли на ж[елезную] д[орогу] в районе Новиков[87]. Поставили [мину] с гвоздиком[88]. Часов в 8–9 подорван раб[очий] поезд, шедший задом. Один вагон разбит.

22.8.43.

Пришли в Жалино[89]. Пришли в Круги.

23.8.43. Пон[едельник]

На связи в К[расном] Б[ереге] было более 10 челов[ек]. Вчера пришли в Пл[исовую] Сло[боду], отоспались. Снил[ось], что ездил в Саратов. Будто бы моё место в семье занято нем[цем]. В Пл[исовую] Сл[ободу] пришла А[ня], привела /…/*** А[лексею] У[порникову] раздолье. В Жл[обине] бесконечные аресты, открыто большое колич[ество] тюрем.

23.8.43. Пон[едельник].

Ночью в Кр[асном] Бер[еге] взорвана хата Пархоменко. Парх[оменко] жив.

25.8.43. Ср[еда].

Ездили в Малевичи. Операции с б[лок]-постом помешали мадьяры[90]. Могли перебить их, да шуметь нельзя было.

26.8.43. Чет[верг].

Поехали в Лесань[91]. По дороге в Галы получил письмо от жены и тетки. Очень рад, что все живы. Оказывается, мое письмо до них дошло. 18.8.43 в К[расном] Б[ереге] жахнули водокачку.

28.8.43.

Сегодня ночью в Кр[асном] Б[ереге] сгорит Силицкий – зам[еститель] бург[омистра] волости.

30.8.43. Понед[ельник].

Вчера Тимофеевич убил «медведя»[92], но не знает, кто из З[амостья][93]. Два дня пили по поводу престольного праздника в Кругах.

31.8.43. Вт[орник].

Собираемся на ж[елезную] д[орогу]. «Шморгалка».

1.9.43. Ср[еда].

Еле ушли, попали в мешок: слева и с тыла засады, впереди железка, всё вынесли, но было тяжело. В 19:00 въезжаем в Коврино на продзаготовки[94].

2.9.43.Четв[ерг].

Привезли 2 свиньи, 4 овцы. Проводники – цыгане – как черти. Вечером на Лесань.

3.9.[43].

Ночевали в Рожках. Каждую ночь небо в зареве пожаров. Ж[елезная] д[орога] мертва: кто-то ночью порвал рельсы, было более 100 взрывов.

4.9.43. Суб[бота].

Ночью было тревожно. Передали, что в Кр[асный] Бер[ег] прибыли н[емцы] и м[адьяры]. Оказалось, брехня.

5.9.43. Воск[ресенье].

Ночью в Каз[имировской] Сл[ободке] достали винтовку.

7.9.43. Вт[орник].

Ходили в Кр[асный] Бер[ег] к Боровцу – не застали. С утра какая-то стрельба кругом. Сейчас идем в разведку.

8.9.43.

Ночью сожгли 3 моста на шоссе Кр[асный] Б[ерег] – Паричи. Получил 10 писем[95], читать не дают, требуют пол-литра. Поеду шукать[96]. Вызывают в штаб.

9.9.43. Чет[верг].

Едем в штаб. По дороге в д. Галы видели 2-х мадьяр, пришли в партизаны. Со стороны мадьяр – это первая ласточка. По дороге решили с группой Сергея дать небольшой рельсовый бой (150 шт.[97]) Есть слух, что меня хотят назначить на другую работу. Чирьи мучают с новой силой.

14.9.43. Чет[верг].

3 самолёта бомбят лагерь. Вчера прибыли плен[ные]. Всех оставили в бригаде: надо сосны караулить. …

18.9.43. Суб[бота].

Вчера карат[ельные] отряды жгли деревни вдоль ж[елезной] [дороги]. Пущен под откос поезд с живой силой.

19.9.43.

Взорвано 3 паровоза и 2 эшелона. Сожжены 3 моста[98].

20.9.43.

Ночью в составе 116, 117[99] – рельсовый бой = 200 шт[ук][100]. Жители селятся в леса. В Радуше[101] пожгли детей и женщин.

30.9.43.

Вчера с Л[ёшкой] У[порниковым] ушли по заданию. Вероятно, придется умереть. Послал моим любимым письмо – коротенькое, не было времени, а хотелось написать так много.

1.10.[43.] Пятн[ица].

Ночевали в Коротк[овичах]. Ночью привезли партизана – был ранен в колено и сам застрелился. Вечная ему память, погибшему за Родину. Вот так, вероятно, и мы с Л[ёшкой] умрём. Нас может выручить только чудо. Как мне хотелось бы увидеть моих любимых ребят и жену.

2.10.43. Суб[бота].

Убил Стриганова Семёна – гестаповца. Пуля вошла в переносицу и разорвала череп. Утром в Казим[ировской] Слободке были нем[цы], перехват не удался, перестрелка на 1 км удалась.

Вспомнил, что когда шли за Березину, нас догнала разведка и посеяла панику. Думали, что на переправе засада.

5.10.43. Вт[орник].

Мечика и его брата задержал Томашевский, везли 7 винтовок, 2 нагана, патрон[ы]. 5 полицаев не пришли[102]. В Казим[ировской] Слободке была немец[кая] машина, была перестрелка. Автомат, кот[орый] принесла Рая-Геля, пропал из-за Нижникова. Есть подозрение, что она шпионка.

8.10.43.

Почти каждый день стычки с н[емцами]. Козлов Никол[ай] стукнул и разбомбил Терещенко и изнасиловал Страхаль. 5.10. на шоссе Кр[асный] Бер[ег] – Гомель взорвана на мине машина – 2 фр[ица] убито, 17 ранено.

Приехал Л[ёшка] У[порников]: Лесань, Нивы[103], Дубровка[104], Гармовичи[105] заняты н[емцами].

9.10.43

Круги заняли н[емцы]. У меня удачно. Что с Л[ёшкой] У[порниковым] и А., не знаю. Расстреляна Рая (Геля) (Кутовская, Румянцева).

10.10.43. Воскр[есенье].

Нам н[емцы] «кота гоняют». Сейчас жгут Святские границы лагеря. Вчера в Круг[ах] крепко пугнули н[емцев], взорвали 2 [раза] по 200 г тола, они подумали – миномет. Пробуем сделать засаду. Ночь не спал, всё думал о Р[ае] К[утовской] – правы или нет?

11.10.43.

На северо-востоке (60^°) артбой. Это фронт[106].

12.10.43.

Самолёты всё время на небе. Немцев – гибель. Грохот арт[иллерии] доносится и с востока. Все уходят. Oстаемся только мы.

13.10.43. Ср[еда].

Опять сидим … в воде. Н[емцы] с минометами и автом[атами] «кота нам гоняют». Скоро сядет солнце, н[емцы] дали нам отдых. Из болота вылезли. Грохот фронт[овой] арт[иллерии] доходит (до нас) непрерывным гулом. Иногда вздрагивает земля. Хочу сходить в отряд – это займет дней 4–5. [В] Короткович[ах] н[емцы] и див[ерсанты] сожгли штук 30 домов, убили 8 партизан, 13 мужиков и неизвестное количество женщин и детей: на дороге еще не убранные трупы. Ящицы[107] – осталась одна хата.

14.10.43.

[В] Доброгощах[108] все хаты пустые. [В] Лядах[109] – привал, шли до Югасов[110]. В Кабановке все спокойно, тут ночуем.

16.10.43.

Вышли назад: Л[ёшка] У[порников] струсил.

17.10.43.

После 18 часов хода зашли в Землянки[111], это верст 60. А везде стоит глубокая осень. Деревья почти голы. Утром замерзает вода. Спать очень холодно. Еще раз перечитал письма моей любимой. Боже мой, как домой хочется.

18.10.43. Пон[едельник].

Ночевали в лесу около Кругов. Отправил медикаменты. Немцы были в Кругах, чуть не наскочил. Со Святого угнали скот. Встреча и дуэль со шпионом Силицким.

19.10.43.

Расстреляны по приговору ос[обого] отд[ела] Брикета Ф. В. и Гаушник Александра (Сухорукая). Макарий*.

20.10.43.

Опять чувствуется некоторое оживление фронта. Немцы прочёс[ывают] до Устреня[112]. Ночью искали тол – не нашли. Борщевка, Змеевка[113] заняты. Пошли в Билю[114] – наткнулись на «кота» – ушли гол[ыми].

21.10.43.

Проснулись от минометно-пулемёт[ной] стрельбы. Макарий пошёл в разведку. Всё чепуха. Вчера около 3-х часов дня подорвалась легковая машина. Убиты офицер и ребёнок переводчицы. Переводчица ранена, у солдата оторвана рука. На Радуш[ском] шоссе подорваны двумя минами 2 грузов[ые] машины. Есть убитые и раненые. Подр[ывников] не выяснили. Согласно предвар[ительного] приказа идём за Березину.

В Коротковичах встретил группу кировцев[115]. Вернулись с железки, говорят, что мы отрезаны от своих. У ребят настроение смертельное. У меня тоже сердце щемит. Неужели, это всё? Неужели надежда видеть жену и ребяток напрасна?

22.10.43.

Вчера всё-таки решил через железку идти. Полночи ползал на животе, положив ребят в кустах, и всё-таки нашёл лазейку. Вывел своих 6-х [человек] и «Смерть фаш[истам]» 3-х [человек][116].

23.10.43.

Отдыхаю в лагере. У нас 14 человек представ[или] к правит[ельственной] награде, в том числе и меня[117].

25.10.43.

Ночью пришел приказ о снятии с места. На Речице[118] жестокие бои. Это наше направление. Куда пойдём: на соединение или дальше в тыл? Немцы, очевидно, нас нащупали. Кругом пулемёты и миномёты. Очевидно, бой. Г[лавные] силы отошли, наша рота прикрывала отход и приняла на себя удар, Тимофеевича нет. Сейчас оторвались. Сидим в лесу, ждём ночи. Куда идти? Удастся ли разведке найти бригаду. Узнали. Садится солнце. Весь день в разных местах вспышки боя. Калинковичевское соединение разбито[119]. Это [сделали] германские фронтовые части.

26.10.43.

Шли всю ночь, отрываясь от германских войск. На рассвете легли на отдых. В обед получили задание и с группой в 6 человек вышли на него. Идти ещё верст пятьдесят и форсировать охраняемую железку. А ноги так болят.

27.10.43.

Железку проскользнули удачно. Обстановка неизвестная, а рассвет застал в малом кустарнике. Дошли благополучно. 24.10.43 на мостике перед Каз[имировской] Слоб[одкой] подорв[ались] две грузовые машины и два немца и легковая машина – один ранен. Нервы мои сдают.

28.10.43.

Мороз, но утро прекрасное. Замерз как цуцик. Капуста и картофель замёрзли. Жду связных. По свободному времени свободные думки. Жалко Тимофеевича. И жил, и умер как муха. Хорошо, хоть быстрая смерть, мне бы такую. В бою без лишних думок.

31.10.43.

Вчера убит Щедринюк Лёша. Нашёл сереб[ряное] обручальное кольцо. Решил носить, чтобы лишний раз вспоминать о Ц[ецилии]. Накарябал на нем иголкой имена ребят и жёнки.

1.11.43.

Вчера на ветке шоссе за Кр[асным] Бер[егом] подор[валась] грузов[ая] машина.

2.11.43.

Ранен Л[ёшка] У[порников]. H[икона] З[аброскина], С[ергея] А[нненкова] отправил строить землянку на болоте у чёрта на куличках. На дороге Кр[асный] Бер[ег] – Змеевка подорвалась пароконка – лошадь убита, другая ранена, 24 ран[еных].

3.11.43.

Гнетущая тишина со стороны фронта, а было так хорошо слышно артогонь. Во сне видел Ц[ецилию], будто она играет и поёт целую ночь. Боже, тоска какая, почему-то нет связи с отрядом. Завтра /…/*. На закате н[емцы] нам «кота» гоняли.

4.11.43.

Ветер холод[ный], деревья голы. Только теперь, во время войны, я полностью оценил роль для России и величину фигуры Сталина. Ночью пришли ребята. Сегодня ночью отправили продукты. Опять стал слышен фронт.

5.11.43.

Трава покрыта инеем, а я пьян вдребезги. Пришёл Федя П. и принес литр перегону. И вот мы смертельно напились, а лишь я попробую смерть обмануть. За день подорвана грузов[ая] машина у Радуши и мотоцикл. За последние 4 дня у леса Крас[ного] Бер[ега] подорван эшелон – 2 платформы с танками «Тигр», паровоз и 3 закрытых вагона.

6.11.43.

Получил известие, что в отряде тяжёлая обстановка. Бои каждый день, боеприпасы кончаются.

7.11.43.

Вот и подошёл праздник, кот[орый] мы думали встречать со своими[120]. Всю ночь уходили в сторону Пар[ичей]. Вымокли, как черти, на болотах. Легли в стоге сена и до рассвета замерзли изумительно. Днем первый снег.

8.11.43.

Видел во сне письмо с двумя траурными лентами, жену и мать. Что бы это значило? Вчера добрались до этой берлоги. Дичь изумительная, ехали 5 км болотами по А., тут ещё водятся дикие козы и кабаны.

10.11.43.

Пришли в р[айон] К., положение сложное. Из отряда пришли ребята, прибылo 9 самолётов, привезли боеприпасы. Забрали раненых. Отряд, кажется, разобьется на мелкие группы в связи со сложностью обстановки[121].

12.11.43.

Надо делать тайник, н[емцы] кругом. Нам нигде нет места. Думаю, что пока придёт фронт, ляжем костьми. Ребята пришли из разведки фронта. Дело дрянь – проходов нет. Я не представляю себе, как мы переживем момент прохода фронта по нашим местам. В тяжёлые минуты особенно думается о семье.

13.11.43.

Ночью выпал снег, надо строить тайник, так как того места я боюсь: о нём знают и, конечно, примут свои меры. Если снег не растает, нам здесь будет плохо. Вчера на Радушском шляхе[122] [был] взрыв: один уб[ит] и один ран[ен]. Сегодня подор[вали] грузов[ую] маш[ину] на Радуш[ском] шоссе: 3 ран[еных][123].

15.11.43.

Двое суток не спали, строили тайник – и неудачно, не дает вода. Пришлось сделать очень низкий тайник, ни сесть, ни встать. Пришла Лёшкина «жена», побывала в руках у н[емцев]. Били, пытали, где радио и партизаны. Бежала, относя с патрулём ребёнка.

16.11.43.

Исходил с П.А. весь лес – верст 30 – и нигде не нашёл идеального места. Вечером в Борщёвке собрал пудов 10 зерна.

17.11.43.

Всю ночь слышна канонада. У н[емцев] настроение дрянь. В К[расный] Бер[ег] прибыли из под Рогачёва разбитые части.

19.11.43.

Пришла А.Б., сообщила: Речица и Гомель взяты. «Большевик» и 117-й[124] соединились с армией. А мы тут бьёмся и не можем уйти в землю. Все попытки неудачны.

21.11.43.

Стрельба со всех сторон. Гудят машины. Очевидно, фронт совсем близко. Наша хата ещё не готова. Есть слух, что Англия объявила нам войну. По Радуш[скому] шляху в 2 колонны с Речицы бегут н[емцы][125].

22.11.43.

Настроение хорошее. Засолил тёлку. С утра грохочет артиллерия. Докончили землянку.

23.11.43.

Лежит снежок. Следы здорово видно. Установили печку. Почему-то вспомнил, что жена носит 36 № туфель. Фронта не слышно. Думаю, что М[ихаил] или В.Н. написали ко мне домой. Взорвана машина.

25.11.43.

Хорошо слышно фронт. В Каз[имировской] Слободке до 500 [человек] СС[126] и жандармерии. Собираются нам «кота гонять». Имеют много сыскных собак. Наше положение очень тяжёлое. Отряда нет, а нас 6 человек, из них 2 труса и 2 щенка. Зачем нас бросили почти на верную смерть? Если для диверсий, то должны были дать материал, а его нет вот уж месяца полтора. Свой почти кончился. Ночевали сегодня в своём будане[127]. Сделан так, что без собаки не найдёшь. Погода тёплая. Снега нет.

26.11.43.

Пасмурно. Мелкий дождь. Артогонь слышен ближе с юга. Ночью плохо спал. Под утро вышла луна на ущербе. Я вышел из будана курить и при её свете мечтал о доме, о жене и детях. Как и часто делаю, пересматривал фотографии. Вспомнил песню:

Луч луны упал на Ваш портрет,
Милый друг давно прошедших лет,
И во мгле как будто ожил он,
И на миг смешались явь и сон.
Я смотрел, не отрывая глаз,
Я мечтал, я вспоминал о Вас,
Я Вас звал, молчало всё в ответ,
Лишь луна ласкала Ваш портрет.

Ходили в Круги. Обратно, через лес, пришлось идти при свете смоляных факелов. Багровое пламя факелов выхватывало из кромешной тьмы измененные лица товарищей, винтовки, груди, перехваченные пулеметными лентами. Говорят, что фронт стоит на Березине.

Святое, Змеевка, Каз[имировская] Слободка¸ Казмир[ово][128], Коротковичи заняты немцами, то есть мы находимся в кольце немцев. До фронта 25–30 км. Сейчас пишу при свете свечечки в нашем подземном будане.

27.11.43.

Ходил на выстрел в разведку. В Круг[ах] немцы. Ночью выпал снежок. Теперь тепло, и снег понемногу тает, но до ночи, вероятно, пролежит. Опять была тревога: в лесу стрельба полукругом. Пошёл в разведку: по Устрине[129] н[емцы] лес рубят, в Борщёвке что-то делают. Обедал с самогоном – любят меня люди. Сейчас уже ночь, коварная ночь. Иду спать. Ночью пришли М.К. и Н.П. Посылал их за мукой, кот[орую] прятал ещё отряд. Там её было пудов 60. Н.П. нашёл её, и привезли 2 мешка.

28.11.43.

Снежок за ночь добавился. Холодно. Ветер. Шлях весь разбит н[емецкими] машинами. Муку отправил печь и делать сухари. В землянке появилась вода. Вот уж 2 дня плохо слышно фронт. Неужели наши отступили. Или это погода. Вероятно, от сырости у меня вновь появился чирей. Хорошо, что пока небольшой.

29.11.43.

Настроение восторженное: канонада рядом. Даже пулемёты иногда слышно. Ночью спим плохо. Подошла вода. Пришлось отливать. В небе всё время авиация. Только не разберём, чья. Бомбёжка смешивается с грохотом артиллерии. Главный грохот в направлении Стрешина[130] и Паричей. Такого веселья мы тут еще не слыхали. Воду пришлось отливать ещё раз – 30 вёдер. Настил, где спим, сделали более высоким на 10 см. Теперь сесть у нас можно только опустив голову на грудь и согнув спину.

Около Казимирово убит немцами Козакевич Григорий. Синяков Иван ранен в ногу.

30.11.43.

С утра было тихо. Теперь канонада со всех сторон от севера до запада полукругом. На юге слышен даже крупнокалиберный пулемёт. Зенитки бьют по нашему самолёту, но самолёта не видно. Чирей болит крепко. Благодаря стрельбе настроение приподнятое. В Кр[асный] Берег пришли 4000 немцев, отказавшихся воевать. Не начало ли это такого же развала германской армии, какой был у итальянцев?

1.12.43.

Вечером была сильная мигрень. Ночью отливали воду, а затем варили завтрак и обед на сегодня. Это один ведёрный чугун. День сегодня исключительно ясный, небо синее, но фронт молчит совсем. А вчера с вечера хорошо грохало. Вот уже два с лишним года, как у меня появилось желание жить в своём домике в маленьком городке. Иметь корову или коз, кур, свинью, кроликов. Это желание прямо с болезненной силой охватывает меня временами. День прошёл тихо. Появились наши самолёты – в Кр[асном] Береге лаяли зенитки. Под вечер на западе серии непрерывных взрывов. Это, вероятно, или «Катюша», или бомбёжка. Только на бомбёжку непохоже. К вечеру наши самолёты разгулялись по небу. Была жена Сергея. По этому поводу у нас на ужин великолепные котлеты и чай с мёдом. Сегодня ночью моя очередь варить завтрак-обед.

2.12.43.

Видел во сне Вл[адимира] Гавр[иловича] и Виталия Никиф[оровича][131] (во сне вспомнил и как звали его). Будто мы и какие-то женщины сидим и чай с мёдом пьём. Я стал говорить о работе в техникуме, а Вл[адимир] Гавр[илович] отнекивается. Подходит жена и говорит: «Разве ты не знаешь, что вместо тебя лучших набрали». На этом проснулся.

Ходил смотреть шлях, который на Грищенке. Движения по нему нет. Забрёл в д[еревню] Заболотье[132], немцев нет. Один знакомый мужичишка затащил на чарку.

Ну вот, исколесил верст 30, попал 2 раза под обстрел, но обстановку выяснил. Н[емцы] даже в Кругах, Буде, Плис[овой] Слободе. В Плисовичах роют окопы и устанавливают орудия. В Кр[асном] Бер[еге] некая паника: раненых везут из Гомеля и Бобруйска. Выходит, что мы в глубоком мешке. Удручает то, что фронт молчит. Невольно появляется мысль о том, что фронт удаляется. Как тяжело ждать. Вчера Кр[асный] Бер[ег] бомбили советские самолёты. Бросили 17 бомб, ранили 2-х немцев и больше вреда не сделали. Вот позавчера самолёт зажёг эшелон с горючим, это толково.

3.12.43.

Всю ночь и день идёт снег, не густой, но непрерывный. Мы сидим в будане, так как выходить нельзя, проснулись сегодня в воде боками. Отлили, но уже мокрому не сон, да и рассветало. Только вот обсушиться негде, днем дым воспрещён. Играли в карты и шахматы, щёлкая зубами. Днём 2 раза прилетал наш самолёт – бомбил Кр[асный] Берег. Как тоскливо, когда не слышно фронта, а он уже несколько дней молчит.

Сейчас заставил ребят чистить винтовки – позаржавели все к чертям. В Кр[асном] Береге скопление войск, то есть самолёты бомбят как раз где надо, только вчера бомбы не попали куда надо.

Изумителен лес. Лапки сосен покрыты девственно-белым снегом. Это так красиво, что нет слов описать.

На Кр[асный] Берег ещё раз налетали самолёты. Судя по звуку и бомбёжке, не один. С пулемётов тоже стреляют. Пробовали отлить всю воду, не удалось, натекает вновь. Идет спор, греть или не греть чай. Я против – боюсь, не будет дров (это в лесу-то), но на своём мнении не настаиваю. Если придётся жрать сырое – сожру, не первый раз. Альберт вырвал у меня корень чирья, теперь я покойно себя чувствую.

4.12.43. Суб[бота].

Как и каждый раз, теперь, на рассвете проснулись в воде. За сутки мы отливаем около 100 ведер воды. Неужели, когда ударят морозы, воды не убавится.

Мне кажется, что с армией мы соединимся тогда, когда я допишу эту тетрадь. Вот я и пишу во все лопатки. Благо сейчас время есть. День просидели тихо, как в гробу. Сейчас Сергей и Лёшка пошли за дровами, так как кажется, пойдёт снег. Получил плохие вести. Паника у немцев прекратилась, и они вновь движутся на Жлобин.

5.12.43. Воскр[есенье].

День Сталинской конституции. Я надеялся этот день провести в армии, а приходится встречать его в яме, сидя … в воде. Сегодня ещё на 2 см поднимал наше логово. Ночь была изумительно прекрасна. Даже А[лексей] У[порников] почувствовал сказочную красоту игры чёрных теней, белого снега, шапками накрывшего гнущиеся под ним сосны, и заливающего всё призрачного, бесконечно заманчиво тянущегося куда-то вдаль света луны. Да, была белая прекрасная ночь. В такую ночь хорошо бы, тепло одевшись, прогуляться по такому лесу с любимой. Помечтать неведомо о чём и погрустить сладкой грустью, без печали, чувствуя в то же время около себя любимую. Полный покой, которого так не достаёт теперь мне. Так хочется, чтобы нервы наконец отдохнули от бесконечной тревоги, напряженности, от одиночества в общей массе.

         Весна не прошла,
         Жасмин ещё цвёл,
         Звенели соловьи на старых клёнах,
         Ждала я в беседке,
         И ты пришёл,
         Ты был со мной,
         Влюблённый, нежный мой,
         Шептал слова любви.
Белая ночь, милая ночь,
Сон добрых фей нежно навей,
Со мною ты, мы вдвоём: я и ты,
Весь мир для нас, весь молчит;
Как сладко голос твой звучит!
О, мой любимый!
         И вновь весна,
         Опять всё цветёт,
         Вновь соловьи звенят на старых клёнах,
         Зачем мне их песни?
         Он не придёт,
         И сердце вновь
         Так нежно шепчет мне другую песню:
Белая ночь, светлая ночь,
Тихо в окно шепчет одно:
«Нет его», «нет», он не вернётся вновь!
Белая ночь, светлая ночь
Тушит огнём память о нём,
Нет его, нет, он не вернётся вновь.

А так хочется вернуться. О «забыть» говорить нечего, каждая минутка, каждое мгновение жизни – это воспоминания и мечты о той далёкой, прошлой жизни, к которой так хочу вернуться. Вероятно, я никогда не любил жену так, как люблю теперь, когда я так далеко.

Сияла ночь.
В окно врывались гроздья белые,
Цвела черёмуха, ах как цвела она!
Тебя любил, тебе шептал слова несмелые,
Ты в полночь лунную мне сердце отдала.
Рояль открыт. Ты подошла и ты промолвила:
«Любовь твоя запала в сердце глубоко,
И вот, когда пройдут года, ты вспоминай меня.
Не забывай моё весеннее танго».
Пришла весна, но нет тебя, моя любимая,
Как хорошо с тобой мне было и легко!
Рояль закрыт, и не звучит моё любимое
Тобой забытое весеннее танго.

Единственное, что у меня осталось – это песни и мечты. Их отнять сможет только смерть. Эх, ну его всё к чёрту, буду играть с Альбертом в шахматы.

Сегодняшний день смело можно назвать днём авиации. Столько самолётов в небе в течение дня ещё не было. Имел место и воздушный бой, в результате которого был сбит бомбардировщик – вероятно, наш. Он из строя колом пошёл вниз, защищали их три истребителя. Нападали девять.

Воды должно убыть, так как стоит лёгкий морозец. Фронт хоть и плохо, но слышно. Но сидеть нам тут придётся, вероятно, долго, поэтому уже сейчас перевожу ребят на полуголодный паёк.

6.12.43. Понедельник.

Опять оттепель. В нашей яме воды прибавилось, появились вши. У себя я сегодня нашёл 6 штук. У ребят больше. Придётся ежедневно заниматься вошебойством. Решил исправлять почерк и писать аккуратно. Пишу при электросвете. Пользуясь проталинами (результат оттепели), ходил относительно дров и картофеля. Нашёл некую батарейку и попробовал подстроить лампочку от карманного фонаря – горит. Дров принесли, картошки взять негде – все окружающие деревни заняты немец[кими] частями. Если так будет и дальше, нам грозит голодная смерть. За весь день не было видно ни одного самолёта.

7.12.43. Вторник.

Опять кругом тишина. Снег почти стаял. Сергей с Макарием пошли на заготовку. Весь день чинил гимнастёрку, сделал оба манжета и залатал один локоть. Завтра дочиню. Почти всю ночь не спал. Думал о доме. Скучно и грустно, сделали уборную.

Не прошло и 2-х часов как ребята вернулись. Все деревни, в кот[орых] мы когда-либо были, заняты н[емцами]. Придётся ещё сократить паёк. Убил 11 вшей и 1 блоху.

8.12.43. Среда.

Вчера мне сообщили, что приехал в лес Паульс (гестаповец). Оказалось, что это не он, а его сын. [Мы] раздобыли корову, лошадь и пуда три жита. Достали мы бульбы[133]. С коровой провозились до двух ночи.

Решил сегодня поститься, так как понос меня замучил. В лесу примерно в 1-ом км от нас немцы и добровольцы. Немцы от нас в 200 метрах. Ребята волнуются. Если они найдут нас, то смерть неизбежна, так как боя в нашем будане мы принять не сможем. Н[емцы] ушли.

На восток прошли 30 н[емецких] самол[етов] и тут же, без бомбежки, вернулись назад. День сегодня исключительно лётный. До самого вечера стаи стервятников бороздили небо. Бомбежки слышно не было. Неужели фронт так далеко? Н[емцы] пожгли Борщевские буданы, взяли несколько коров, захватили людей, среди них одного партизана, кот[орый] ночью бежал. Дударев*.

9.12.43. Четверг.

Утро морозное. Решили день провести на ногах. Думаю, что так меньше шансов нас поймать, а тем более перебить. Забрались в чащу неимоверную. Нашли сено и уселись на него. Ребята играют в карты, тут же старик К. День идет к вечеру. Н[емцы] несколько раз подходили на 200–400 м[етров] к нам. Шляются по лесу. Если [б] был хоть один автомат, можно бы перестукнуться, а так силы слишком не равны. По направлению Замен-Рыньи грохочет тяжелая н[емецкая] артиллерия. Но кто наступает? Развели костер и отогрелись.

10.12.43. Пятница.

Всю ночь и утро слышна н[емецкая] артил[лерия]. Не только выстрелы, но и разрывы. Отчетливо слышны пулеметы. Вчера в окружающих деревнях н[емцы] забрали всех мужиков и здоровое женское население и куда-то угнали. Ночью по Будняцкому шляху на Казимирово шли н[емецкие] танки. Мы опять на островке среди болота. С нами старики К. и С. Предательства не боюсь, так как у обоих сыновья в партизанах. У К. сын в моей группе. К 3-м часам стрельба удалилась от нас, а затем и вовсе утихла. Ночь. Пишу при свете огарка. Тоска неимоверная. Хоть в петлю головой. И сна нет.

11.12.43. Суббота.

Морозец настоящий, а снега нет. Нам сейчас снег бы лучше. Фронт далеко, даже слабо слышно. До 3:00 ночи била наша дальнобойная артиллерия. Почти на севере и юге активно шел арт[иллерийский] бой, но далеко. Тучи рассеялись. Небо ясно. Садится солнце. Артиллерия умолкла, зато в большом количестве появились не[мецкие] самолеты. Сегодня идем за бульбой. Сумеем ли прорваться через нем[ецкие] посты?

12.12.43. Воскресенье.

Сегодня немцы нас спугнули с места дневки. За бульбой не ходили. По [направлению на] Бобруйск разрывы. Во сне приезжал в Саратов. Ходил на работу к жене. Когда она меня целовала, то разбила лицо о ленту.

13.12.43. Понедельник.

Весь день ходили по Волчьему Дубу[134]. Нашел место пребывания 5-ти групп. Вечером прибежал Олимпий по вопросу о добровольцах. В 12:00 ночи должна произойти встреча. Разоружать думаю с Сергеем[135]. Остальные трусы. На севере днем был слышан бой (пулеметно-минометный).

14.12.43. Вторник.

Проснулись от непрерывной канонады на в[остоке] и с[еверо]-в[остоке]. Вспомнил 2 октября 1941 г., неужели это немцы перешли в наступление. Боже, как горько. С д[обровольцами] ничего не вышло, не пришли. Почему, не знаю. Мы сидели в засаде до 4:00. Замерзли, как цуцики. В Борщевке беженцы из Проскурлей и Попков. От Жлобина это рукой подать.

15.12.43. Среда.

Вчерашняя канонада – дело рук наших. Наши близко. Сегодня весь день в небе наши и немецкие самолеты. Сидим без белья, так как занялись вывариванием вшей. За ночь думаем кончить.

16.12.43. Четверг.

Ночью пошел снег. Нам пришлось срочно сматываться в «колодец»[136], так что сидим без белья.

Шевцов Аск. Мартынович, 1919[года рождения], винт[овка], связь. [В группе] 1,5 месяца. Задание – водокачка – выполнено. Шурин и дядя в гр[уппе], 3 мес[яца] [в отряде] (Парахневича).

Клицкая Мария Ивановна, 1924 [года рождения], связная, 2 месяца, патроны, разведка, 2 гранаты, 2 пистолета. Брест. С мая в Озеранск[ой] гр[уппе].

Кутовская Раиса Никол[аевна], 1922 [года рождения], переводчица /…/* Сарочного, связь с мая, автом[ат], продукты. Расстреляна.

Дубковская Анна Федосовна, 1906 [года рождения], работает в гр[уппе] 3 месяца. В парт[изанах] сын – Минск[ая] группа Попова.

Заброскин Н.П., 1902 [года рождения], с 6 авг[уста] 1943 г[ода], [взорвал] 2 паров[оза].

Сеноженский Альберт Эдуардов[ич], [19]23 г[ода рождения], 6.9.43.

Халиков М.П., [19]25 г[ода] рождения, 12.9.43.

Анненков С[ергей] Зах[арович], 1919 г[ода] рождения,12.6.43.

 

 

Дневники партизана Дзяковича. Вторая тетрадь

              

 

[Вторая тетрадь]

Вот та тетрадь и кончилась, а наших нет. Но снаряды рвутся очень близко. Однако, я боюсь радоваться.

3 часа дня. Наша артиллерия грохочет непрерывно. Снаряды рвутся километров [в] 8–10-ти от нас. Время от времени налетают наши самолёты и дают жизни ещё большим грохотом.

20.12.43. Понедельник.

Вчера все группы, кроме моей и Роговской, пошли на соединение с [Красной] Армией. Мы решили с ними не идти: слишком народу много, да ещё бабы. У нас баб нет. Если они пройдут благополучно, то дня через 2–3 пойдём и мы. Фронт опять далеко и настроение …

21.12.43. Вторник.

Сегодня ровно два года, как мы вырвались из лагеря.

23.12.43. Четверг.

Броник пришёл с разведки. Ушедшие группы сидят в пуще и голодают. О фронте ничего не известно. Иногда уходят на соединение по 2–3 человека и не возвращаются. Что с ними случается? У нас новое горе – портятся продукты.

24.12.43. Пятница.

Солома под нами сгнила и воняет. От соломы воняет и вода, т[ак] что пить нам приходится тухлую воду. Хлеб заплесневел. Сухари и фасоль тоже. Мясо покрылось зелёным налётом и тоже припахивает. Вчера н[емцы] были в 5 м[етрах] от нашего будана-«колодца», так что от смерти нас отделяло расстояние очень малое. Хуже всего то, что боеприпасов у нас почти нет, и работа стоит.

25.12.43. Суббота.

Заготовили дров дней на 10 – 15. Сергея, Макара и Петровича отправили за бульбой. Настроение у всех подавленное. Фронт слышно совсем глухо. Часто вспыхивают ссоры, кот[орые] я прекращаю, приобретая как-то незаметно большой авторитет. Это я замечал по другим группам, особенно теперь.

26.12.43. Воскресенье.

Проснулись в воде, так как вчера был дождь. Видел ребят, пришедших с попытки соединения. Сумели перебраться через Березину человек 20. Немцы обнаружили остальных, открыли огонь, много перетерпели бедняги. Решил строить новый будан.

27.12.43. Понедельник.

Роем пробную, на воду, яму для нового будана. Местность подходящая, но грунт очень тяжёлый. С юга слышен активный бой.

30.12.43. Среда.

Основная яма и покрытие нового будана вчерне закончено. Спать сегодня придется у Заброс[кина], так как за день вода залила логово. Одежда начинает гнить.

31.12.43. Пятница.

Итак, 1943 г. кончается. Что принесёт мне [19]44 г. Вечером не буду спать до 12 ночи. Пожелаю моим любимым счастья. Сейчас ищем сена для постели. Прошли верст 15, а его нет. Колич[ество] воды в старом будане дошло до 150 ведер в день.

Полночь. Новый год вступает в свои права. С новым годом, мои любимые! Желаю Вам всего хорошего. Думаю, что в эту минуту вы и мне того же желаете.

1.1.44. Суббота.

В. С. М.*

4.1.44. Вторник.

Вчера был в Кругах, немцы тоже там, да очень в баню захотелось. Сидел у Спирки, только вышел, туда н[емец]. Пока мылся в бане, прибыла часть, гнавшая беженцев с Нив и Лесани. Погода …, идёт дождь. Утром отлили 100 ведер.

5.1.44. Среда.

У Гусева кто-то взял корову. Расстроился. Грозил привести н[емцев]. Ходил на шлях Радуша – Пл[исовая] Сл[обода] в разведку. Движение сильное. Ночью выпал снег. Теперь морозит.

6.1.44. Четверг.

Переехали в нов[ый] будан. Кто-то по нему бродит, надо выяснить. С потолка капает, думаю, что дня через 2 высохнет. Два дня н[емцы] гоняют беженцев. Эвакуированы Нивы, Лесань, Коротковичи, Гармовцы, Буда, Соловьи[137] и др. На очереди Малевичи[138], Круги.

7.1.44. Пятница.

За вчерашний вечер и половину ночи обошёл верст 10 леса. Искал подходящую корову, не нашел. Ночь была лунная. Шли еловым лесом, покрытым снегом. Почти светло, снег поскрипывает и сияет на елях, красота неописуемая. Как и всегда, А[лексей] У[порников] замерз (а летом все на жару жаловался), шел укутавшись и ничего не видел. Во время похода встретил дядьку с Грабска[139]. Говорит, что в Горках[140] наши. Очень рад. Значит, наши, похоже, не ушли, а просто затишье на фронте.

Часть н[емцев] уехала. Говорят, что в Брест[141]. Что бы это могло значить? Также снялось довольно большое количество н[емецкой] артиллерии. Пришли С[ергей] А[нненков] и А[лексей] У[порников]. В Кругах все семьи согнали в 4 хаты, в Замостье хлопцы и часть партизан, бросивших винтовки, продались н[емцам] и пошли в добровольцы. При их помощи н[емцы] в Пуще обшарили все кусты. Погибло много партизан. У моих хлопцев настроение аховое. На сапоги сделал меховые галоши, а то хоть босиком ходи.

8.1.44. Суббота.

Почти всю ночь проходил. Была разведка в отношении муки. Туда прошли между П[лисовой] Cл[ободой] и З[амостьем], обратно – между П[лисовой] Cл[ободой] и Б[орщёвкой]. Пришлось перейти 4 шляха. На одном чуть не попали на колонну н[емецких] машин. Очень беззвучно идут. Второй путь лучше. Если достанем коня, сегодня поедем за мукой.

Был днем в Круговск[их] буданах. Сердце рвётся смотреть на людей. К Панфилу прибежала жена, каким-то чудом вырвавшаяся из н[емецких] лап. С нею 5 душ детей. Старшей лет 7. Все раздеты. Остальные семьи выгнали неизвестно куда. Вещей с собой брать не разрешили. В Кругах наблюдали кошмарные картины. Одну девочку-беженку изнасиловали 8 н[емцев], а ей 13 лет. Другую молодую женщину изнасиловали на глазах у её детей. У Сеноженского Стася без причины убили сына 12 лет. В Кругах беженцы ночевали в срубе без окон, дверей и крыши. В общем, дело дрянь, а ребята желают только жрать да спать, отговариваясь тем, что немцы в случае диверсий пойдут на лес. Придётся что-то делать, боже, как я устал, как тяжело бороться со своими.

9.1.44. Воскресенье.

Ввиду того, что ночь была лунной, светлой, как день, за мукой ехать не пришлось. Повёл группу на охоту. Всю дорогу Уп[орников] ворчал и портил всем настроение. Заб[роскин] тоже заметно трусил. Шли часа 3, путая следы, и, наконец, вышли на место охоты. Н[емцы] показались неожиданно. Аннен[ков] крикнул: «Немцы», – и все, кроме Мак[cима], разбежались. Н[емцев] оказалось всего 2, но случай упущен. Решил подобрать ещё ребят и при повторении этого передать им оружие.

Уп[орников] всё настаивает, чтобы его сделать постоянным поваром в группе. Решил взять девку или одинокую бабу, а Уп[орникова] поставить в положение дармоеда. Если это не поможет, выгоню c группы. Недаром я, когда было возможно, так не хотел его брать, да и М[ихаил] Д[удников] мне советовал это. Трус и подленькая личность, любящая только бомбёжку и расстрел в затылок. И такая фигура получит одинаковый со мной орден, кот[орый] фактически заслужили только мы с М[ихаилом] Д[удниковым].

Пойду насчёт коня и проволоки д[ля] гвоздей. Ночь, кажется, будет пасмурная. У Андреича радость – прибежала сестра и сообщила, что семья в Турках[142] и без охраны.

10.1.44. Понедельник.

Вернулись и кончили возню в 5 утра. У меня даже глаза щиплет от постоянного недосыпания. Переезжали через 2 шляха и в 150 метрах от третьего возились. По всем шляхам движение, благо, ночью редкое.

Оказывается, наш будан известен цыгану Ефиму. Вот неприятность. И носит его чёрт везде.

11.1.44. Вторник.

Вчера привели повариху Р[аю] К., теперь будет свободнее. День провели, устраивая стол и полки. Выпал снег. Закрыл все следы. Пока не будет мороза, выйти не удастся.

13.1.44. Четверг.

М[ихаил], С[ергей], З[аброскин], Р[ая] с Уп[орниковом] делают пельмени. Теперь Уп[орников] с приходом Р[аи] стал подвижен. Даже лень свою откинул. Вообще он готов за каждой юбкой гонять. Интересно: трус он отчаянный, знает наше положение и понимает, что при нарушении приказа я убью его и все-таки, кажется, готов лезть на рожон. Ну что ж, «будем посмотреть». Погода дрянь – оттепель. Снег ложится в комки, и приходится сидеть.

14.1.44. Пятница.

Слегка подморозило. Вышли на разведку. На Речице были 4 воор[уженных] человека. Вероятно, н[емецкая] разведка. Выдавали себя за партизан из Озеран[143]. На фронте сегодня чувствуется некоторое оживление[144].

15.1.44. Суббота.

Ночью выяснил, что та же четвёрка была вновь, посетила наши края. Были на Балицах[145], поймали там одного партизана и попросили завести в Волчий Дуб к партизанам, но в В[олчий] Д[уб] не явились, снег показал следы борьбы и уводит на Будняцкий шлях. В связи с этим среди населения и партизан большая тревога. Группа Сергея ночью снялась и ушла в Пущу. Ярышев [ушёл] в Руднянский лес. Я остаюсь на месте. Вход заминировал (8 кг), если кто полезет в будан, разлетится в клочки. Надеюсь на маскировку и зап[асный] выход.

16.1.44. Воскресенье.

С вечера ходил на д[иверсию] с Аль[бертом] и Мак[симом], на шляхе К[руги] – Пл[исовая ] Сл[обода] взорвали гр[уппу] маш[ин]. Обратно еле дошёл – заболел. Ночью была температура и бред. Р[ая] ухажив[ала] за мной, как за малым ребёнком.

18.1.44. Вторник.

Прошла гроза. Боже мой, сколько ужаса и горя, сколько кошмара и подлости людской видел я за эти дни! 16.1. около 10 утра стоявший на часах Уп[орников] крикнул в будан: «Немцы», – и кинулся бежать, бросив винтовку. Сергей бежал с винтовкой, а мы пятеро выйти не смогли. Каратели уже окружили будан. Всё. Смерть, неизбежная, неотвратимая, нависла над нами. Эти доли минуты описать нельзя. Сказал Сен[оженскому] вставить в мину капсюль, остальным лезть в с[екретный] х[од]. Как только мы влезли в х[од], в трубу печки н[емцы] бросили гранату, [затем] вторую. Смягчённые поворотами и расстоянием, в уши болезненно ударили воздушные волны разрывов. Нашли дверь, открыли и бросили гранату, сдетонировала мина. Страшный удар всё заставил содрогнуться. Перехватило дыхание. Мне казалось, что моя голова лопнет от удара. А температура около 40 и слабость такая, что кружится голова и в глазах темнеет. Взрыв нашей мины заставил немцев не спускаться в будан, опасаясь нового сюрприза, тем более что после такого взрыва в будане не могло остаться ничего живого. В открытую дверь н[емцы] ещё построчили из автомата и ушли. И так мы остались живы. Но как изменила лица моих товарищей смерть, заглянувшая им в глаза в первый раз. С нашего будана началась расправа. Н[емцы] прошли Волчий Дуб, Речицу, Бабище.

Н[емцев] было человек 250. Это Паричевский карательный отряд. Перебили человек 150 женщин и детей, человек 20 мужчин. У Заб[роскина] убили жену и двоих ребят, и девушку-домработн[ицу]. У Лиса – жену и 4-х детей. Буданы сожгли, и по лесу идет запах горелого мяса и картошки. У Лиса один мальчик уцелел: когда к нему, лежащему на снегу, подходил немец, он хотел встать и бежать, а немец сказал: «Лежи, мальчик, а то мои комрады убьют». И верно, он уцелел. Весь ужас убитых горем оставшихся родственников, отвратительные поступки таких, как Адуцкевич, сдиравших с убитых одежду, не поддается описанию.

19.1.44. Среда.

Уцелевшие всё ещё разыскивают и хоронят убитых. Многие в буданах погорели заживо. Приходится делать могилы там, где лежат груды праха и костей. Еще страшнее трупы полуобгоревшие. Без содрогания на них нельзя смотреть! У Лиса жену и детей перестреляли обнявшимися.

Вчера принял в гр[уппу] Леуту. Он ушел из-под расстрела. Его захватили в будане, куда он зашел прикурить. Все было тихо. Выходя, он наткнулся на н[емецкий] автомат. Нырнул назад, н[емец] за ним, в будане было человек 30; схватив одного за шиворот, н[емец] вышел. Раздался выстрел. Будан окружили около 30 автоматчиков. Двое русских расстреливали в упор по одному выводимых женщин, детей, стариков, мужчин. Леута спрятал оружие. Когда его вывели, прыгнул в сторону, проскочил между двумя н[емцами] и удрал под огнем автоматов. Из бывших в том будане уцелел он один. Из их гр[уппы] целые двое. Все остальные погибли.

Оказывается, такая трагедия разыгралась не только у нас. В Оле[146] погибли все жители. В лесу у Доброгощи нельзя дышать от запаха сгоревшего человеческого мяса. А сколько еще своих жгучих трагедий хранит лес?

20.1.44. Четверг.

Часто мне теперь не спится по ночам. То же было и сегодня. Пошел пройтись по лесу. Как не похож наш угрюмый дремучий В[олчий] Д[уб] на лес, в кот[ором] Штраус нашел напевы своих сказок Венского леса. У меня в лесу много знакомых среди деревьев и полян. Сейчас одному лишь мне тяжело идти. Кажется, каждый из них шепчет: «Я видел, я слышал, я пережил». Одна за другой встают в глазах картины кошмара, переплетаясь, как руки матерей и детей, как их предсмертные крики и слезы. В группе разлад. Вот дерьмо собралось. Напр[имер], Забр[оскин] – у него жена из-за спасения барахла погибла. Вырвавшиеся из будана ребята за два часа предупредили ее. Она сама не пошла, не пустила детей и работницу. Сам он сейчас нагрузился, как верблюд, и таскается, как верблюд, а между тем надо носить действительно нужные вещи. Только и знает, что все критикует, ничего не делая. Несмотря на, казалось бы, безграничное горе, аппетит его стал еще несоразмернее, а жадность отвратительной. Второй кандидат на «выкидыш» – это Сен[оженский]. Это чисто вредный балласт, но, кажется, не трус. Поэтому еще посмотрю.

21.1.44. Пятница.

Каждый день тревоги, переходы, броски в разные стороны по Волчьему Дубу и другим местам. Иногда днем прячемся в 30–50 м[етрах] от главного шляха. Последние 2–3 дня сильная оттепель. Ночи совсем черные. Ночью в лесу шумнее, чем днем. День все сидят по кустам без огня, почти без дыхания, ночью ходят, едят, дышат. Ночью волки, лисы и др[угое] зверье, собравшееся в большом количестве, даёт свои концерты над трупами н[емецких] жертв. Их до сих пор не удалось не только убрать, но и разыскать все. Сегодня нашли трупы женщины с ребенком. У женщины выстрелом разворочена голова, нет лица, а ребенок – голенький пузан в возрасте от года до полутора лет – замерз на груди у матери. Ночью ребят посылал на разведку в Кадище – Курганье. С трудом прошли, заказали баню и хлебы. Попробуем сегодня прорваться все. Боюсь предательства.

22.1.44. Суббота.

Опять ушел от смерти. Ходил в разведку, зашел в один будан, в кот[ором] спасались пареньки по 14–16 лет. К ним иногда приходят матери и сестры, и, между прочим, приносят новости. Пока расспрашивали, нас окружили н[емцы]. Взяли одного, вывели, расстреляли. Я обрушил заднюю стенку и кинулся в кусты. Н[емцы] открыли огонь, когда я был ужe метрах в 100 от них. Били сразу с десятка автоматов. Уцелел, ушел, надолго ли? Ночью был в Кадище. Бани нам не топили. Устал до чертиков и без толку.

23.1.44. Воскресенье.

Рассвело. Низко-низко нависло пасмурное угрюмое небо. Невыразимо тяжело на душе. Устал и морально, и физически. Все надежды угасли. Вчера вечером узнал, что погибла группа Броника Роговского. Как мне их жалко, хорошие, смелые хлопцы. Особенно жаль самого Бронислава. Великий знаток этой местности. Очень осторожный, и погиб. Вечная тебе, Броник, слава, вечный покой. Скоро, видно, увидимся.

Был небольшой скандал с Заб[роскиным]. Предложил ему сдать мне или сапоги, или валенки с чесанками. Вздумал сопротивл[яться]. Обезоружил, забрал валенки. Обул Павла. Принял Федьку Подшивал[ова].

Отправил М[аксима] и Сен[оженского] в Пущу для разведки возможности соединиться с К[расной] Aр[мией]. Карательн[ый] отряд расположился в Рудне и чего-то выжидает.

Дал ребятам записку домой. Знаю, что не дойдет, поэтому откровенен в отношении нашего трагического положения.

24.1.44. Понедельник.

Первый раз в лесу не слышно н[емцев], и я с Серг[еем] обхожу осиротевшие места. Сколько тут было детского щебетания, по[ка] через их маленькие жизни не прошел шквал страшного фашистского террора. Был и в секретном будане Роговского. Когда подходил, сердце забилось, и почудилось, что вот сейчас поднимется люк и оттуда выглянет носатая, спокойная, такая милая моему сердцу физиономия и попросит закурить. Но нет ее.

«Приходит, уходит волна скоротечная,

а юноши нет, и не будет уж вечно».

Ночью первый раз за много времени хорошо грохотал фронт, но как далеко, а смерть от нас так близко. Стережет каждый шаг, каждое дыхание. Был и на том месте, где бежал из-под расстрела. Это было позавчера, а кажется, что прошли года и сам себе в 33 года я кажусь стариком. И сил нет. Вот походил пару часов, и ноги дрожат, перед глазами черные круги ходят. Выглянуло солнце. Появились наши самолеты, загрохотали н[емецкие] зенитки. Как хорошо сидеть одному в лесу, ни у кого не поддерживать духа, никого не ругать, ни за кого не думать и только мечтать, что вот войны уже нет, что ты дома, можно спать, не ожидая смерти. Пришел Павел, сообщил, что н[емцы] выбираются в напр[авлении] Бобруйска. Неужели отступают? Есть вероятность.

26.1.44. Среда.

У нас тихо. Здоровье дрянное, настроение ещё хуже. На фронте слышны бои. Вчера вышел ещё до рассвета в направ[лении] Круговск[их] буданов. Начало рассветать. Было видно, что день будет солнечный. Чирикнула какая-то птаха, ей отозвалась другая, и вдруг целый концерт птичьих голосов зазвенел, защелкал по лесу. Тепло, тихо. По вершинам скользнул золотой луч солнца. И вдруг около Панфилова будана я заметил труп, которого раньше не видел. Это цыганка, совсем ещё ребёнок, очень красивая. Убита в упор, в висок, а перед этим, очевидно, изнасилована.

27.1.44. Четверг.

Мак[сим] и Сен[оженский] пришли из «разведки». Разведали, черт бы их побрал. У Сен[оженского], пока сушился, украли подающий механизм[147], а Мак[сим] и винтовку оставил н[емцам]. Пошёл за дровами, винтовку бросил в Пуще в будане. В это время наскочили н[емцы], он кинулся тикать, так винтовка и пропала. Больше ничего не принесли нового. Погода стоит дрянная, дождь. У меня вся борода и усы мокрые. У Каменева из Пл[исовой] Cлободы н[емцы] поймали и убили мать – старуху лет 80. На фронте после нескольких активных дней тишина.

29.1.44. Суббота.

Никак не найду места для нового куреня. В старом чувствую себя, как в гробу. С Гармовичей н[емцы] эвакуировали остатки населения, кот[орое] оставалось для обслуживания г[руппировки] н[емцев]. Фронт, по их словам, в 5 км от Гармовичей.

В Борщевке н[емцы] заставляют девок каждый вечер мыться, наряжаться и идти на их вечеринки. Что там происходит, догадаться не трудно.

На Паричи ежедневно в три ряда идут обозы. Обратно везут много раненых н[емцев]. Нам не дают покоя: перегоняют в третье место. Кругом стрельба. Почти по всем направлениям через лес идут группы н[емцев] в 50–100 чел[овек]. Появился звук какого-то нового автоматического оружия, кот[орого] я не знаю. Узнал порядок, установленный н[емцами] в д[еревне] Казимирово: все жители нумерованы, имеют особые номера. Когда после 16.1. в деревню из леса вернулись около 20 человек жителей, их всех расстреляли.

30.1.44. Воскресенье.

Вот опять начался день, полный тревог. Я просто поражаюсь нашей выносливости. Всю зиму мы ходили с мокрыми ногами, спали, дрожа всю ночь, днем н[емцы] гоняют, а живём. Правда, ослабли все до чёртиков. В лесу далеко не увидишь, поэтому приходится слушать. И вот, начиная с самого утра, мы с разных мест слушаем. Слушаем до шума, до боли в ушах. Несмотря на отсутствие морозов, мокрые ноги дают о себе знать. Часто у нас зуб на зуб не попадает. Вчера собрались и решили послать ещё разведку на Пущу. Здесь сидеть нам больше нельзя. Выживают, да и лес для зимы маловат, и продуктов нет. Живем тем, что осталось от убитых и бежавших.

31.1.44. Понедельник.

Итак, последний день этого января наступил. Не думал я его пережить. Вчера отправил 4-х чел[овек] в разведку в направлении Пущи, 2-х моих – Уп[орников] и Мак[сим], 2-х из гр[уппы] Сергея. Всю ночь, гоняя по небу тяжёлые, чёрные тучи и съедая в лесу остатки снега, бушевал ветер. Особенно мрачно и тоскливо кричали совы. Их очень много за последнее время развелось у нас. По ночам они дают такие концерты, от которых мороз по коже дерёт и волосы встают дыбом у непривычного человека. Перед рассветом разведка вернулась без результата. 3 часа крутились у Олы и не могли её перейти. Берега все в воде, в середине лёд. Что делать? На рассвете ветер разогнал тучи (то есть день, быть может, будет солнечный), и теперь молодо, весенне шумит в вершинах сосен и елей. Тепло и весной пахнет, и настроение лучше, и жить захотелось.

1.2.44. Вторник.

Четвертые сутки нет Павла Демидовича Леутова, 21 г[ода] рождения из д[еревни] Кадище. Опасался несчастия, а он попросту утёк, попутно украв чесанки с галошами, принадлежавшие Забр[оскину]. Вот сволочь. Второй день лёгкий морозец, достал армейскую газету. Пойду с Сергеем читать. Особенно хорошо читает такую прессу лётчик. В это время хохот стоит неимоверный. Получил кое-какие медикаменты от Толиного дяди и его племянницы.

2.2.44. Среда.

Вчера посылал Забр[оскина], Сен[оженского] и Федьку в Подушки[148] за коровой и оружием Броника. Там образов[алась] группа борщёвцев, кот[орая] держит 3 коров и насильно удерживает 2 уцелевших [партизан] из группы Броника. Сегодня пойду сам. Очевидно, придется пустить в ход оружие. С[ергей] Ефремов корчит из себя нач[альника] всех групп. Ну, покажу я ему начальника.

4.2.44. Пятница.

Двое суток лил дождь. Болото трудно проходимо (по колено). Вчера, наконец, посетил Подушки. Володю и Сергея забрал. Взял вместе с ними 4 винтовки. Обошлось без особого скандала: борщёвцы меня немного знают. День вчера провел, подыскивая место для нового лагеря. В старом, где нас чуть не убили, душа не терпит быть. Нашёл место, но постройки придётся возводить чуть ли не на сваях.

Вчера видел ещё одну жертву немецкого зверства: это бежавший и живший в лесу пленный. Не знаю, как получилось, но н[емцы] решили забить его прикладами, а затем бросили в огонь. Когда н[емцы] ушли, он выполз из горевшего будана. И вот этот полуубитый, полусгоревший живет. Но страшный неописуемо.

У нас кончилось мясо и осталось на день картофеля. Придётся доставать.

6.2.44. Воскресенье.

Ночью выпал снег глубиной в 15 см. Воды ещё прибавится. Всю зиму я хожу с волглыми ногами, а теперь они такие мокрые, что приходится отжимать. Придётся Раю отправить в Кр[асный] Берег. Фронт третьи сутки гремит со всех сторон, за исключением севера. Может, что и выгремит. Немцы и погода зажали нас в В[олчьем] Дубе крепко. Где можно пройти, стоят н[емцы], в других местах болото непроходимое. Картофель приходится таскать из-под носа у н[емецкого] часового. Заканчивается строительство двух буданов. Придётся ли жить в них?

8.2.44. Вторник.

Вчера перебрались в новые буданы. При постр[ойке] разделил группу на «стариков» и «молодых». Над молод[ыми] поставил старш[им] Мак[сима], дело пошло на лад. Мак[сим] большой гультай[149], а здесь работал за троих.

Выяснил, что Уп[орников] бросил винтовку, когда бежал от немцев. Заб[роскин] подал её ему. Если бы [она] была в будане, то были бы хоть осколки. Второе – н[емцы] в будан не спускались. Когда Сер[гей] Ан[ненков] нашёл винтовку одного убитого партизана, Уп[орников] подумал, что это его винтовка, и был удивлен и недоволен. Жалко, выпал снег, а то бы я отправил его на поиски.

Теперь у меня 10 человек хорошо вооруженных и 3 лошачины[150] в запасе спрятаны. Вчера первый раз за зиму лёг спать с сухими ногами.

9.2.44. Среда.

Кажется, это первый день, прошедший спокойно. Осмотрел продукты, которые мы едим: мясо – тухлое, сначала кипятится в воде, вода выливается, а затем из него варится суп. Сухари покрыты плесенью, перед употреблением обугливаются, картофель мороженый. От желудка узнал великолепное средство – отвар дубовой коры. Нашли ячмень, хотели пустить в дело, да на наше несчастье хозяин нашёлся. Пришлось отдать. Обоих Сергеев сегодня отправляю в К[азимировскую] Cл[ободку] заказать сухарей и хлеба. С нами живёт серый кот, умудряющийся нас находить даже в том случае, если мы переходим жить на новое место. Вот и теперь (вчера) он с криком явился на наше новое жительство. Хорошо, это не н[емцы].

12.2.44. Суббота.

Ночью в четверг Сер[ей] Анненков привёл вторую стряпуху. Ф.Б. Занч. получил в посылке пол-литра, кот[орые] мы вчетвером и потянули перед сном. В 4 часа ночи с 10-го на 11-е при проверке поста обнаружил Аль[берта] спящего. Поставил Уп[орниковa]. В 6 часов рядом с нами открылся ураган[ный] огонь автоматов и взрывы гранат. Расстояние напрямую 300 метров. Опред[елили], что это на Сергеев будан. Пришлось срочно менять место. Завел группу, расположил на отдых, (без костра, мокрые по колено), а сам с Мак[симом] и Сер[геем] Ан[ненковым] пошел в разведку.

Ужас, разгром нашёл в Сергеевых буданах, трупов нашли 5, оружие забрано. Позже нашёл Сергея, раненого в обе руки и обе ноги. Всего ран 7–10. Hашёл Мар[ию] Клицкую, тоже раненую, оказал помощь. У Серг[ея] взял парабеллум. Хотел перевести Сергея в другое место (он лежал в болоте), по пути нашел ещё 5 человек с Филиппом из его группы. Заставил их вернуться за Сергеем. Как только его перевезли, на их будан вновь началась пальба. Оказывается, н[емцы] вновь вернулись к будану и сделали засаду, на которую наткнулись Киселёв и ещё кто-то. Удивительно, как мы между двумя посещениями сумели выхватить Сергея. В общем, эта музыка продолжалась весь день. Весь день, мокрые и голодные, мы бродили по лесу, уходя от н[емцев]. В сумерки пошёл с Мак[симом] в Подушки и принял там в группу Тур[ковского] – человек мне подходящий. Когда бегали от н[емцев], от нас не отставал кот, кот[орый] всё время орал. Хотел повесить, но Р[ая] взяла его под опеку и носила под пальто. Ночь прошла тревожно. Сейчас, привязав кота в будане, сидим в бору «и ждём, что день грядущий нам готовит».

13.2.44. Воскресенье.

Вчера н[емцы] прочёсывали «Жуковщину». У нас было тихо. Сегодня ночью ждали нападения на нас. Вторые сутки почти без сна. У двух убитых остались документы:

1. Воловиков Валентин Димитриевич, 1920 г[ода] р[ождения], п[артийный] б[илет] № 4973539 (228 авиадивизия). Он в конце 1943 г[ода] был сбит над Пущей и присоединился к партизанам.

2. Афонин Николай Пафнутьевич, 1897 г[ода] р[ождения], Тульская обл[асть], Лежунск. р[айо]н, Руторский с[ельский] с[овет], деревня Александровка – жена Толмакова Татьяна, к. старшина 471 с п, лётчик, в бою с н[емцами] потер[ял] кисть левой руки, и весь изрешечен автоматом. По разбит[ой] винтовке опред[елил], что он успел выстр[елить] два раза. Старшина, из окружения пришедший в Пущу больной, был закидан гранатами.

Из местных убит Брикет Иван из д[еревни] Буда. Это последний член группы, перебитой немцами 16.1.44. Семён, Володя Гаврильчик с Кр[асного] Бер[ега], Слободки. Вот и разбита группа в 16 человек. Восмерых я нашёл живых, Сергей Ефремов ранен, М[ария] Кл[ицкая] тоже, 5 убито и 3 пропало пока без вести. Удалось выяснить, кто водил н[емцев]. М[ария] Кл[ицкая], которую сочли мёртвой, видела Карпухина Василия Петровича с Каз[имировской] Слободки примерно с 1924 г[ода] рождения. Позавчера приходил Пав[ел] Леут. Его, как и нескольких других партизан, н[емцы] взяли в деревне Кадище, привезли в Рожки и посадили в погреб. Били до тех пор, пока они не повели н[емцев] в лес. Вели Пав[ла] Леута. Карпухин? Прокол (из деревни Галы, бывший старший группы, шёл под руку с добровольцем, с н[емцами] имеет связь давно). И кто-то из группы Лиса. Зайдя в лес, Леута бежал от н[емцев]. Вот к чему приводит расхлябанность и отсутствие общего руководства. Если взять его на себя, то не обойдется без боя, а его везти в наших условиях нельзя.

14.2.44. Понедельник.

День идет пока что спокойно. Мои стряпухи стирают и варят. Вчера ночью мы мылись в буданах. Мылись с головы до ног, первый раз за очень долгий срок. Нашли с Федькой коровью голову. Значит, завтра будет холодное[151]. Сегодня Никон и Федька отправляются в сторону Лобска[152], понюхают обстановку, сделают приклад к н[емецкому] карабину, может лука достанут и назад. Сер[гей] Ан[ненков] и Тимоф[ей] отправились в К[азимировскую] Сл[ободку], там сухари и, быть может, сапоги. Вчера совершенно неожиданно к Сергею Еф[ремову] (у него 14 дыр) явился Карпухин. Оказывается, что в Слободке даже не знали о нашей трагедии 11.2., очевидно, М[ария] ошиблась. Кот перешел на житье в наш старый подземн[ый ] дворец. Очевидно, ему не понравилось то, что мы, уходя, его привязываем. Немцы пытали Кар[пухина]*.

16.2.44. Среда.

Сухарей принесли. Ночью пришли Никон и Федька, привели корову. Вот один из видов смерти – голодная – отдалена. Остается смерть от немец[кой] пули. А они вчера опять нас немного гоняли. Вчера делал Сергею Е[фремову] перевязку: на правой руке кожное ранение от осколка гранаты, [на] ноге два огнестрельных, одна сквозная и одна без выхода. Левая рука и нога – по две сквозные раны.

Кажется, устанавливается зима. Вот уж дней 10 лежит снег – наш злейший, выдающий каждый шаг враг. Последние дни держится морозик и сев[ерный] ветер. Сегодня совсем морозно, но болота, покрытые снегом, не замерзают. Была стычка с Забр[оскиным]. Все еще помнит, что я заставил его отдать валенки Павлу. Считает, что этот шаг есть издевательство над ним. Таит обиду и злобу, кот[орую] при случае высказывает. Вот мелочная душонка. А что бы было, если бы эти валенки я взял себе. Ведь сапог у меня в то время не было и сейчас я хожу в ботинках, которые принесла себе Р[ая].

Очень доволен Тимофеем и Никоном. Совершенно разные, но оба дельные хлопцы. Сергей обещает в субботу принести мне сапоги.

Почти все ночи не сплю. Думаю о положении группы. Решил, что придется отходить в тыл, так как вперед нельзя, не дают болота Пущи и голод там. Завтра вышлю разведку.

17.2.44. Четверг.

Н[емцы] сегодня были около будана Ярышева (бывшего). Это 200 метров от нас. Самое плохое, что их не видели часовые, и обнаружилось это только по следам.

Вот уже со стороны Жлоб[ина] слышны пулеметы. Сейчас хор[ошо] слышны выстрелы и разрывы нашей артиллерии. Мак[сима] и Никона опять отправляю в разведку на предмет отхода в тыл. Мороз все крепчает. Сегодня гр[адусов] 15 с ветром. Заболел Федька. На разведке вымок, перемерз и теперь лежит с температурой. Напоил малиной, дал аспирину.

Сейчас в В[олчьем] Дубе партизан осталось 37. Из них человек 20 болеют чесоткой. У нас в группе чесотки нет. Думаю попробовать против нее креп[кий] р[аствор] марганца. Серг[ея] Ан[ненкова], Р[аю] и Федьку замучили чирьи. Кашель у всех. Что же будет, если придется мокрыми ночевать на снегу? Ночь. Мороз приблизительно 20 градусов. Ветер очень сильн[ый]. Все время летают и бомбят немцев У-2[153].

18.2.44. Пятница.

Ф[едька] поправился. Ночью два раза смотрел – потел. Теперь сидит, жрет, ломоты в теле нет, говорит – здоров. На пост ставить не разрешил. Н[емецкие] батареи были на в[остоке], ю[ге] и з[ападе] от нас. Теперь на с[евере], ю[ге], в[остоке] работают на запад (на Паричи молчат).

21.2.44. Понедельник.

Весь день в небе наши самолеты. Попробовал показаться немец, так его так пугнули, что еле ноги унес. Шоссе непрерывно бомбят и обстреливают из пулеметов[154]. Сердце радуется. Вот теперь я вижу нашу авиацию в ее полном блеске. Н[емецкие] зенитки даже звуков жизни не подают. Мороз немного спал. А то был такой, что деревья лопались, как пистолеты стреляли. Разведка вернулась – спит. Еще не говорил. Вчера водил н[емцев] за нос. Шли на наш будан. Обошел, зашел в тыл и обстрелял, двое погнались. Водил за собой около трех часов. Стемнело. Пошел по шляху – скрыл след и сам скрылся. Вел немцев Прокоп с Гал. Приехал Володя, привез мне сапоги – на славу. В Кр[асном] Бер[еге] меня похоронили, якобы я убит у Святого. Со мной вместе погиб С[ергей] Ан[ненков]. Разведка: в З[аречье] и Л[обске] бывают партизаны из отр[яда] Кирова (03). Сейчас находится там их обоз в сорок подвод. Приехали на заготовки, так как там жрать нечего. Думаю о Е. Д. Там должно быть лучше. С целью разведки отправил Уп[орникова] и Никона. В З[аречье] нашлась Аня, поэтому Уп[орников] идет с охотой.

22.2.44. Вторник.

Опять наши самолеты весь день в небе. Все большие дороги непрерывно бомбятся. Сегодня ночью н[емцы] двигались по шляхам. Обычно по ночам они не ездят. Очевидно, это работа наших самолетов. Бульба кончилась. Сегодня отправил 7 челов[ек]: 2 в разведку, 5 за бульбой. Вечер. Темнеет. На фронте и в природе тишина редкая. Может, это перед бурей затишье? Ведь завтра день Кр[асной] Ар[мии].

23.2.44. Среда.

Пасмурно. На фронте обычная для этих дней канонада. Кот вчера увязался за идущими по бульбу. Проводил их за 6 километров, а затем отправился с разведчиками. Теперь не вернется. Сегодня, по случаю праздника, праздничное меню: на завтрак холодное с коржом, на обед по 2 котлетки с толченой картош[кой], на ужин каша из целой пшеницы, заправленная жиром, и картофельный суп из костей целой ноги. Проходя по лесу, нашел чужой след. Он привел меня к б[ывшему] Сергееву будану. Трупы еще не убраны. Возмущен. Пошел с Сергеем и встретил там Филиппа, который теперь командует группой. Обругал сволочью и т. д. Завтра похороню.

24.2.44. Четверг.

В 14:00 пошел хоронить. Уже похоронены.

25.2.44. Пятница.

Еще до рассвета в направлении Рогачева ураганный арт[иллерийский] и мино[метный] огонь. Кончилась соль. З[аброскин] должен прислать завтра.

27.2.44.

З[аброскин] прислал около 10 кг соли. В направлении Рогачева тишина. Молва – Рогачев взят. В[олодя] принес табак.

28.2.44. Понедельник.

Метель. Ночью на ю[го]-з[ападе] был слышен арт[иллерийский] бой. Сер[гей] Ефр[емов] нашел корпус нашего автомата, нами спрятанного, отдавать не хочет. Предупредил, что не отдам парабеллум.

Были похоронены:

1.Воловиков Вал[ентин] Димитр[иевич], 1920 г[ода] рожд[ения], пилот 228 а д*.

2. Афонин Никол[ай] Пафнутьев[ич], 1897 года рождения, старшина 471 с п**.

3. Гаврильчик Володя*** Осипович с Красного Берега или с Слободки[155], партиз[ан].

4. Романов Андрей (мариец) из пленных – партизан.

5. Брикет Иван из деревни Буда. Взят живьем пленный Федя. У Сергея люди не записаны. Если бы не было документов, то и личность не установить. Узнал – Филипп Иванович Тимаков, Чкалов[ская] обл[асть].

Картошки осталось на один день. Павел Леутa болен сыпным тифом. Доходился в д[еревню]. Вот отсутствие сознательности. Еще ругался с Тимоф[еем]. Артразрывы сильно по сравнению с ночью приблизились. Разведки все нет. В Зар[ечье][156] их нет. Значит, ушли дальше. Куда? Без вести.*

29.2.44. Вторник.

Вот февраль и прожили, а с армией все еще не соединились. Но фронт рядом. Вот сейчас опять вовсю работают герман[ские] арт[иллерийские] орудия, их расположили во все стороны от нас, но работают сейчас только стоящие на ю[ге] и ю[го]-в[остоке], на расстоянии от ½ до 5 км от нас. Хорошо слышен немец[кий] разговор на з[ападе] от нас на расстоянии 300–500 метров. Группа на положении «тревога», но сидим еще на месте.

1.3.44. Среда.

Оттепель. Поют птицы. Арт[иллерия] била всю ночь. Сейчас на ю[ге] бьет гл[авном] обр[азом] наша. Н[емцы] стреляют мало. Разведки все еще нет. Беспокоюсь. Возможны события, которые не дадут нам соединиться. Н[емецкие] батареи, расположенные в Борщевке, открыли огонь и бьют через наши головы. У Серг[ея] [пропал] без вести Лаврищев Федор, Орлов[ская] обл[асть]**.

2.3.44. Четверг.

День совсем весенний. Солнце. Снег тает, а на душе тяжело. Фронты совсем близко: на с[евере] – 25 км, на в[остоке] – 20 км, на ю[ге] – 10 км. Наши снаряды рвутся в 5 км от нас. Н[емецкие] ближние к нам батареи в ½ км. Некоторые бьют через голову. Бой немного уменьшился по сравнению с предыдущими днями.

До сих пор ничего не известно о Федоре Лаврищеве, кажется, Орловск[ая] обл[асть]. Он из группы Сергея и пропал в день разгрома его группы. То ли где в болоте умер, то ли немцы живым взяли.

Н[емцы] забросали нас агитлистовками о потерях наших армий. О том, что в Кр[асный] Берег ежедневно идут обозы раненых, не пишут. Вчера ходил с С[ергеем] и Т[имофеем] в Слободку. Ход из деревни в деревню только организованным порядком с конвоем. [В] Мак[аровский] будан ходил за бульбой. Был Колесн[иков], говорит, что на фронт (на ю[г]) непрерывно идут партии орудий. Надо ожидать боёв.

Ночь. Луна. Наша и н[емецкая] арт[иллерия] опять бушует во всю. Нек[оторые] снаряды с воем через голову. По обоим шляхам большое движение – подвозят боеприпасы.

3.3.44. Пятница.

Идёт сильный бой. Не[мцы] ввели вновь подвезённую артиллерию. Весь ю[г] грохочет от немецких выстрелов и наших разрывов. С 3-го (отряда) пришёл Свирид[ов]. Первого они видели нашу разведку. Уп[орников] без шинели и оружия – бросил при гонке их казаками. Неужели правда, что бросил? День солнечный, но авиации почему-то нет.

Полдень. Артбой достиг апогея. Всё грохочет, все звуки покрыты грохотом. К 14 [часам] бой пришел в обычную норму, но иногда даёт ураганные вспышки минут на десять. Появилось немного авиации.

4.3.44. Суббота.

Утро. Солнце взошло, но скрыто дымкой. С ночи еще держится легкий морозец. Тишина такая, что со шляха слышен каждый звук, каждый шорох. А движение по шляху очень сильное: повозки, машины, тягачи, танки. Только не выяснил, в какую сторону. Начиная с вечера, слышен огонь наших зениток при появлении н[емецких] самолётов. Длившийся эти дни бой утих. Редко-редко ударит орудие и опять всё стихнет. Разведки нет. Очевидно, погибли. Думаю, что из Заречья они пошли через Лобск и там попались. Если Уп[орникова] взяли живым, может предать. Вовсе безволен. Придётся менять место.

Около 10 часов на ю[го]-в[остоке] прошло несколько н[емецких] эскадрилий. Заговорили наши зенитки. Хорошо слышно бомбёжку, слабенькую по сравнению с нашими бомбёжками, и тут же разрозненные, спутанные н[емецкие] самолёты прошли назад. Даже из леса нам было видно разворот н[емецких] самолётов над фронтом.

Неожиданно разгорелся бой. Гудит н[емецкая] арт[иллерия]. Н[емцы] бросают на фронт по 50 самолётов сразу. Иногда грохочет что-то вроде громадного, очень часто бьющего пулемёта. Будто по железному полу тащат что-то грохочущее.

Около 3-х бой стих.

Садится солнце. Перед вечером было ещё несколько больших налётов н[емецких] самолётов. Наших за весь день ни одного. Арт[иллерия] бьёт как-то лениво.

Всё не идёт из головы разведка. Как-то нет у меня чувства их гибели. Очень верю Никону, его находчивости. Их нет одиннадцать суток.

5.3.44. Воскресенье.

Примерно за час до захода солнца бой затих. Прекратили свою деятельность и самолеты. С тишиной на фронте совпала тишина и в природе, и громадное багровое солнце садилось в багровом зареве заката среди какой-то торжественной тишины.

Как всегда по субботам, у меня генеральная мойка. С головы до ног вымылся горячей водой с мылом. Теперь в связи с эпидемией сыпняка я особенно требователен к чистоте тела и белья. Раз в неделю умри, но вымойся и смени белье. А с бельем беда – расползается.

Пока мылся, вечер сменился на не менее прекрасную ночь. Ярко освещает луна таинственно молчащий лес. Немецкий разговор доносится за 2–3 км, шаги слышно за 500 м. Хорошо в такую погоду стоять на посту. Враг не подкрадется. Только и слышно крики сов, лисиц.

С наступлением темноты в небе начали хозяйничать группы по 2–3 шт[уки] У-2. Немецкие зенитки открыли по ним огонь. Но, очевидно, У-2 не так просто поймать. Так продолжалось всю ночь.

Часа за три до рассвета немцы открыли ураганный огонь. Одна зенитка, расположенная где-то совсем рядом, дала такую очередь, что я пулей вылетел из будана. Со сна мне показалось, что будан окружен н[емцами], которые открыли по нам пулеметный огонь. Чуть своего часового не пристрелил, приняв его без очков за немца. На рассвете огонь немецких батарей утих. Опять лениво, время от времени начали бухать немецкие пушки.

Наши на всю эту свистопляску как будто не отвечали. По крайней мере, слышно не было.

У нас опять кончился картофель. А ночь для этого неподходящая – слишком светло. Хотя день сегодня пасмурный. Если ночь будет такая же, то можно ожидать удачного бульбяного похода.

Наше положение резко ухудшается. По словам одного хлопца, с Зар[ечья] в Кировский район и Старые Дороги[157] хода нет. В районе Зар[ечья] бродит группа кировцев[158], которым нет хода назад. По сведениям, с Борщевки через нее на фронт за 3–4 число прошло 37 танков и 40 орудий. По Будняцкому шляху строят бункера и располагаются обозы. Весь лес за поляной Малевичи забит ими. Лес у Пл[исовой] Сл[ободы] тоже забит обозами. Куда же деться нам?

6.3.44. Понедельник.

Ребята картофеля не принесли. Нельзя ни пробиться, ни подойти – стоят немецкие машины. Значит, в нашем лесу мы замкнуты с трех сторон на узком небольшом пространстве.

Около часа ночи во время одной из вспышек немецкой артиллерии у нас была тревога. Часовой услышал приближение чужих. Оказалось, матка Федьки пришла из Турков. Видела Никона. В ночь с 27-го на 28-е он вышел в нашем направлении. Свиридов видел его в Заречье, а дальше след теряется.

Полдень. Тепло. Тает, хоть и пасмурно. Кругом автоматная стрельба. Только вернулся с Максимом, искал место для нового лагеря. На Речице стрельба, туда пошел С[ергей] А[нненков] и Федя.

С[ергей] и Ф[едя] вернулись. Нашли полпуда ячменя крупного. Стреляли на поляне Вешневского.

Кольцо вокруг нас еще сузилось. С 4-ой стороны поставили пушки в Борщевке, Кругах, Рассохах[159], Косаковском поле[160].

Сумерки. Разгорелся ураганный артбой. Бьет главным образом наша артиллерия. Некоторые снаряды ложатся, не долетая до нас 2–3 км. На душе радостно.

7.3.44. Вторник.

Ф[едя] и С[ергей] были в К[азимировской] С[лободке]. Там вторая линия немецкого фронта. Значит, мы между 1-ой и 2-ой линиями. Перед рассветом опять ураганный огонь нашей артиллерии. Но теперь некоторые снаряды рвались вокруг наших буданов. Один разорвался на болоте так близко, что осколки посекли ветки наших елок. Бой длился весь день и к вечеру затих. Моя «молодая» половина группы возымела желание жить отдельно. Пускай поживут. Разбил группу на 2 отделения. В первом отделении поставил Максима. Я жить буду со 2-м отделением.

Сегодня начал постройку запасных шалашей на болоте, в 100 метрах от разрыва нашего снаряда (вероятно, шириной метра 4).

Ночь опять лунная, опять мечты о личном счастье, о семье.

8.3.44. Среда.

Утро солнечное. С утра немцы бросили на юг от нас несколько эскадрилий самолетов – от 20 до 50 штук. Наши зенитки встречали их бешеным огнем, не давая толком отбомбиться. Днем по 5-7 истребителей. Днем на севере от нас слышен бой – это где-то на Дворец[161]. Строил шалаш.

9.3.44.Четверг.

Весь день тишина. Только автоматчики где-то близко давали очереди, тревожили наши нервы. Вчера вечером отправил Максима Забр[оскина] за мясом, а сам с четверыми пошёл за бульбой. Ох, тяжело она дается. Шли по колено через болота. Вымокли, устали, промокли. Туда и назад км 15, а несли примерно по 2 пуда. Когда разбивали конец, видим, идут 3 силуэта с винтовками. Думали, н[емцы], так как были они у нас на дороге, приготовились к бою. Оказались, Мак[сим] Забр[оскин] и еще не из моей группы. Вернулись в пять утра. Только легли, часовой поднял тревогу: кто-то идет. Оказались, наши пропавшие разведчики. Больше двух недель были в отсутствии. Один раз погоняли и н[емцы], и д[обровольцы], охотясь на зайцев. Наткнулся на них ряд загонщиков. Упор[ников] кинулся бежать прямо на стрелков. Никон кричал ему, пробовал догнать, куда там. От страха ничего не видит и не слышит «Алеша смелый». В 100 метрах н[емцы] окликнули его, только тогда кинулся в другую сторону, Никону удалось поймать его и вывести. Н[емецкие] стрелки стоят, чередуются: автомат – двустволка. В Ст[арых] Дор[огах] пройти можно, но там плохо. Что делать?

10.3.44. Пятница.

Заходит солнце. Весь день готовились к отходу в новые неизвестные места. Что-то будет.

Вчера через наши места н[емцы] тянули провод. Пока тянули, три раза натыкались на партизан. Надо ожидать «кота». Решил идти. Сергей, Ан[ненков], Запл. решили остаться. Оставил им еще Забр[оскина] и Федю. Старшим Серг[ея]. Через 7–10 дней надо узнать, что и как.

А как жалко уходить со знакомого места, где столько пережито, уходить дальше от фронта. Это значит еще мучения до соединения с армией, еще тоска от невозможности известить домашних, узнать об их судьбе.

11.3.44. Суббота.

Делаем дневку в районе д. Лобск в болоте, покрытом мелким леском. Наз[ывается] «Березки». В 100 метрах н[емцы] рубят лес. Часто поднимают н[емцы] стрельбу – у нас тревога. Погода пасмурная, то дождь, то снег. Остановились в буданах, которые построили себе какие-то жители радуш[енс]кие.

За ночь прошли с обходами километров 10, несколько раз проходили в 50 метрах от н[емцев]. Раз в радуш[еском] лесу наперлись вплотную. Спим не более часа подряд – стрельба мешает. Вол[одя] Леп. рассказывает о «чистоплотности» волчонка, принадлежащего немцу Грипш из Красного Берега. Ребята хохочут, уткнув морды в шапки.

Вышли вчера в то время, когда громадная золотая луна вышла из-за горизонта и спряталась в тучи. Шли вдоль окопов 2 линии обороны. На [расстоянии] 2-х км перед ними вырубили весь лозняк. На болоте н[емцы] строят окопы выше уровня земли из брёвен с засыпкой земли.

12.3.44. Воскресенье.

Опять стоим в Березках. Вчера 8 часов бродили по берегу Олы и не смогли перебраться. Лёд прошёл. Думаю делать плот.

Никон и Р[ая] больны. Я заменяю медика как могу. Днёвка очень тревожная. Мы на грани того, что нас откроют. Отхода нет. Значит, если откроют, почти верная смерть. Через реку Ола н[емцы] строят второй мост.

Только сейчас – около 13 часов – унялась тревога. Н[емцы] гоняют зайцев. Загонщики прошли в 100 метрах от нас. Группа приготовилась сколько можно отбить и затем принять бой, вероятно, последний в жизни каждого.

Ещё одна тревога прошла. У меня зуб на зуб не попадает: ночью я провалился в одну из канав и вымочился по грудь. Вода со льдом. До сих пор ещё не высох – волглый.

13.3.44. Понедельник.

Вчера к 12 ночи кончили переправу через Олу. Пошли мимо лобского леса, в котором стоят н[емцы]. Селищи[162], мимо этой деревни идёт шлях с Паричей на Красный Берег шириной около 50 метров. Когда подходили к шляху, по нему, несмотря на ночь, шли тягачи-машины со светом, непрерывным рядом. Давно забытое впечатление подъезда ночью к большому городу охватило меня и отозвалось болью в сердце. Мимо Селищ прошли в 50 метрах, оставя его влево. Подползли к шляху, поражённому плетню и залегли, ожидая возможности проскочить, что пасмурная ночь и дала нам вскоре сделать. Около 5 часов утра заходим в Заречье. Там на одном конце стоят н[емцы]. Видел Андреевича, достали хлеба, по деревне свирепствует тиф, без жертв не проходит дня. Днюем в кустарнике, очень холодно, ноги мокрые, хочется спать, но холод не дает. Никон очень слаб, еле идёт, температурит. Р[ая] тоже страдает. Фурункул у неё под мышкой очень большой, болит, руку держит на весу.

15.3.44. Среда.

Во вторник в Алек[андровской] Сл[ободке] оставили Тур[ковского]: заболел тифом. Зашли в Скрыто[163], набрали хлеба, взяли проводника, обошли Брусово[164] и попали на новое место. Первую ночь провели у костра, вторую – в бане гр[ажданина] Белоусова. Его группа мне нравится – народ пожилой, серьёзный.

17.3.44. Пятница.

Белоусовцы живут вольно. Играют на гармони, поют:

«Шел я лесом, видел чудо:
Партизан кашу варил,
Котелок на сук повесил,
Из-под крышки пар валил».

Сочиняют и сами:

«Нам хотели запретить
“По куски” в Брусов ходить[165],
Стены каменны пробьём,
“По куски” в Брусов пойдём».

20.3.44. Понедельник.

Все дни проходил по лесу. Знакомлюсь с местностью, ищу место для будана. В субботу ходил в д. Полянки[166] на заготовку. Там оказались беженцы из Замен-Рыньи, вот их и бомбили. Народ богатый, взяли сала, белья, обуви. Я взял кальсоны и штаны, да жалко, чуть маловаты. Привели на две группы одну корову.

Вот уж дня 3 как выпал снег в четверть глубиной. Мешает ужасно.

22.3.44. Среда.

Ночью ходил «по куски» в Скрыто и Ал[ександровскую] Слоб[одку]. В Александровской Слободке чуть не столкнулся с н[емцами]. Никон плох, взял его оружие. Были ребята из Бобруйского соединения, говорят, что есть приказ прекратить всякую деятельность и перейти на глубокое подполье.

23.3.44. Четверг.

Всю ночь шел снег, да и день тоже.

26.3.44. Воскресенье.

Пришлось бросить почти достроенный будан – близко дорога – и строить новый. Живём по-собачьи, сегодня думаем переехать. Видел беженца из этой местности, рассказывает, что дорога на Минск перерезана. Их довезли до Рудобелки[167], загнали в лес и всех перебили. Ефрем отпартизанил, ушёл в Скрыто и не пожелал вернуться. Мы в незнакомой местности без проводника.

29.3.44. Среда.

Ночью ходили в Ал[ександровскую] Сл[ободу] «по куски». В каждой избе по 30–40 человек беженцев. По нескольку человек тифозных. Кошмар.

2.4.44.

Снег. Морозно. Сидим на месте. Вечером был концерт[168].

3.4.44.

Метель. Тревога – вчера по лесу шла н[емецкая] разведка с 4-мя собаками.

6.4.44.

Наконец улеглась метель. Мороз тоже спал. Снег по колено. Ночью сбили наш У-2. Нашёл. Летчики не погибли.

15.4.44. Суббота.

Сегодня ночью Макария и Порфирия в н[емецкой] Ал[ександровской] Слоб[оде] в хате прикутали н[емцы]. Получился бой. Порфирий с Уп[орниковым], сидевшим в бане, утром пришли. Макария нет. Порфирий говорит, что они убили одного н[емца]. Снег почти сошёл, тепло. Появились бутоны синих колокольчиков, а на душе тоскливо-тоскливо. Хочется любить, хочется домой, хоть весточку послать.

26.4.44.

Ночью были в Печках – ходили за хлебом. Там была засада, которая обнаружить себя побоялась, но утром забрали людей из тех хат, где брали хлеб. Избили ужасно и куда-то угнали. Надо переходить на новое место.

29.4.44

Принял Домну – Белоусов хотел изнасиловать, угрожал пулемётом. Пришёл Никон, выздоровел. Привёл Ивана Дедкова. Группа Ефремова совсем разбежалась. Филипп в тифу. Сергей пойман и расстрелян.

1.5.44.

Принятие присяги[169].

2.5.44.

Отправил в Волчий Дуб Никона, Федьку, Дедкова и Альберта. Альб[ерт] по дороге «потерялся» и вернулся.

5.5.44.

Два дня лазил по болотам. Место, куда мы перешли (Змеевы Буданы), не годится. Теперь нашёл новое.

8.5.44. Понедельник.

Пришёл Ник[он] Тур[ковский], привёл десять человек. Забр[оскин], Зап. и ещё трое, увидев одного добровольца, бросили оружие. В Волчьем Дубе полно немцев. Мост в Марусеньке разобран. Сергея Ефремова повесили в Бобруйске. Марию «толстую» тоже забрали, группу Женьки разбили. Из всей группы уцелел только один.

Из группы Сергея уцелел Филипп и Нина. Толкачёв Иван, со Святого, ушёл в добровольцы. Федьки ещё нет.

9.5.44. Четверг.

Организовал 4 группы. Принятие присяги. Гр[уппу] Никона и Михаила отправил по заданию.

Нина: когда напали н[емцы] я была около будана. Стали загонять в будан, она шла последняя. В спину выстрел, промах, упала, притворилась мертвой, прижав к себе дочь и закрыв ей рот рукой. Вошли н[емцы] и начали выводить по одному. Первого пленного избили прикладами и думали, что убили, кинули в будан. Остальных пристреливали по одному в будане. Кончили всех. Когда выходили, её дочка пошевелилась, один схватил её за руку, она вскрикнула. Выстрел в затылок – череп вдребезги, на Нину упали мозги её дочки. Н[емцы] ушли. Нина выбежала, кинулась в лес и вновь наткнулась на н[емцев], стреляли. Пустили овчарку, которая несколько раз свалила её в снег. Вырвалась, отморозив себе руки. Прибежала в Буду, наврала три короба (с Китипа)*, н[емцы] оказали первую помощь, вновь в лес, и вот только теперь, через 5 месяцев, руки зажили. Второй раз уцелела при разгроме группы Ефремова.

Домна: в группе Пальгова и Женьки принуждают к сожительству.

Кондратенко Никол[ай] Назаров[ич] из Красного Берега продался в добровольцы. Общий путь: доброволец – партизан – и вновь доброволец. Водил немцев по Волчьему Дубу. Был в группе Супотницкого. Второй, тоже из его группы, Глазовский Влад[имир] из Жлобина, тоже водил н[емцев].

12.5.44. Пятница.

Перешёл в болото на новое место. Ночью привели 2-х коров.

13.5.44.Суббота.

Нас обнаружил Харашун Петро Мартын[ович] из Васильевки[170]. Про Ник[олая] Фомиченко и Петра Писчика отзывается плохо. Отобрали в Полянках последнюю соль и сало, в Брусово вола оставили за табак, через Березину заставляют переводить под страхом расстрела, хотя люди переводят и добровольно. Ночью принесли 15 пудов картофеля.

14.5.44. Воскресенье.

Вернулась без результата группа Михаила. В Пекаличи наехала жандармерия с собаками. Обнаруженный Плечик Илья Влад. из Васильевки говорит, что Н[иколай] Ф[омиченко] и П[етро] П[исчик] берут в ближайших деревнях коров.

При осеннем отступлении добровольцы пели: «Поели куры, поели гуси, до свиданья Беларусь».

16.5.44. Вторник.

За отрыв от отряда и мародерство обезоружил Н[иколая] Фомиченко.

Организована группа ближней разведки.

18.5.44. Четверг.

Втолковывал Фомиченко, что он не партизан. Был, да весь вышел. Вернулась гр[уппа] Михаила без результата. Освоил немецкие авиабомбёжки.

В Брусово н[емцы] делали облаву, захватили 8 мужчин, изнасиловали около 20-ти женщин и девушек. В Щедрине н[емцы] сожгли тюрьму вместе с заключенными, среди них брат Порфирия.

19.5.44.

Вернулся Никон. Железнодорожный мост заминирован и подготовлен н[емцами] к уничтожению. По железной дороге движения почти нет. По шоссе движение очень сильное в сторону Бобруйска. Семья Никона погибла: девочка 13 лет изнасилована, избита и повешена, жена неизвестно где. Предал семью Толкачёв, который на очной ставке доказал, что Мария живёт под своей фамилией (Иванова). Несколько человек показали Никону, что Дедков Иван вместе с Толкачёвым подал заявление в добровольцы. В то же время Никон привёл Ефима Дедкова – брата.

Ник[он] принёс СВТ[171]. Виктор, что был часовым при разгроме группы Ефремова, в добровольцах. У Никона осталось девочка 3-х месяцев (умрёт?). Ночью ребята ходили «по куски». В Печках попали на засаду. Перестрелка. Вернулись без потерь. Ник[он] сообщил, что по деревням и лесам под видом партизан ходят гестаповцы 3–5 человек. К нам прибыла группа в 8 человек, мы, было, подумали, что это они. Командиров разоружили. Оказались свои. Оружие вернули. Фомиченко вновь достал 2-е винтовки. Я их вновь отобрал, как раз в тот момент, когда он Сергею говорит, что теперь он оружие не отдаст.

Комариная мýка опять в полном разгаре.

22.5.44.

Год, как я в партизанах. Ночью ходили в Окитаны[172] по хлеб. Иван Гав[рильчик] около Печек наскочил на засаду. Чуть не окружили, бросил гранату – ушёл. Я с П[етром] П[исчиком] и Никоном был в Панкратов[ичах]. Там жандармы.

25.5.44. Среда.

Вчера нашёл некоего Семенца из Дворищ. Бывший партизан из отряда Котовского № 108. Говорит, что если его довести до Бельчи[173], то дальше он берется перевести через фронт. Назначил ему на сегодня свидание, да что-то его нет.

26.5.44. Четверг.

Сегодня делаю ещё одну попытку найти людей, знающих местность на теперешней линии фронта. Семенец и Пшеничный были. Идти согласны. Если проводников не найдём, то до Бельча поведет Григорий Л. Только я что-то больше верю в дорогу через Пущу, а не по лугу. Вчера днем мои хлопцы взяли под видом немцев 3-х коров в Подушках[174]. Володя был, Никон, а верней, «господин переводчик». Один хлопчик их узнал, ему сказали молчать.

28.5.44. Суббота.

Вернулись Никон и группа Михаила. В Заречье они поймали и уничтожили Парахневича Андреана Никаноровича, 1902 года рождения, деревня Мармоль, Жлобинского района, БССР. Указали на него Андреевич и И.Н. из Заб[олотья], когда у него Никон брал немецкие документы, он их вырвал и кинулся бежать. При побеге и был убит. Документы оказались пропусками для хождения по деревням и в комендатуру в Щедрине.

В окружающих деревнях немцы забрали детей от 4 до 14 лет для взятия крови[175]. Мы перешли на новое место. Немцы прочёсывали лес шириной от Брусово до Маховища.

29.5.44. Воск[ресенье].

Хотел отправить Никона, Макария и некоего Романа на разведку за фронт, да ничего не вышло. Роман не пришёл.

30.5.44. Понедельник.

С рассвета немцы начали на лугу «кота гонять». [Мы] отошли под Полянки. Около буданов поставили три мины (немецкие авто). Выстрелов с луга слышно мало. Было два взрыва, один по направлению наших буданов, но, кажется, дальше. На наше место отдыха наскочила дикая коза. Рога, как у оленя. Упорников с группой где-то около зимних буданов. Оттуда слышали 2 выстрела. Сидим в болоте под Панкратовичами. Дважды уходили от н[емцев] и дважды нас находили, в самых тайных уголках. Второй раз подошли на 30 метров. При отходе (бегстве) отделилась ещё половина. Очень о них беспокоюсь. Но особой стрельбы по ним не слышно. Н[емцев] очень много –и пешие, и конные. П.И.Сухотский бесподобен. Водит как бог. Можно сказать, спас нас он.

31.5.44. Вторник.

После вчерашней гонки тишина. Спал 12 часов подряд. Мучили кошмары: н[емцы] привязывали меня к кресту за руки, ноги, пояс, и шею змеями и насиловали жену, также связанную змеями. В общей сложности исколесил вчера верст 70, частично уясняются размеры блокировки. Ещё затемно в кусты за Брусово пришло около сотни машин и выгрузили 3000–4000 солдат. Пришло около сотни конников. Одна большая группа двинулась в лес и потянула с собой телефон. Другие охватили цепью лес и кольцами Брусово, Печки и ж[елезную] д[орогу]. Одновременно это же произошло со стороны Горок и Панкратовичей. Одновременно около 2000 высадилось лодками из-за Березины. Н[емцы] перешарили все деревни, а затем принялись за лес, луг и болото одновременно.

Мой отряд действовал 3-мя группами. Потерь не было, был момент, что нашу группу н[емцы] зажали в полукольцо и погнали перед собой, стремясь, как я думал, взять в кольцо. Оказалось, нас гнали на засаду, которая, указывая ракетой направление немцам, тем самым обнаружила себя. Ценой исключительного напряжения сил нам удалось обогнуть кольцо и зайти им в тыл.

В лесу н[емцы] в нескольких местах запалили пожары, которые мы затушили (И.И. Гаврильчик, Лепеш., Сергей, Лисенок, Никон).

Люди жалуются на партизан, пришедших из группы Кароля и Подполковника. За неделю пребывания здесь они взяли 5 коров. Мясо меняют на табак и самогон (посредством Ермила). И. Р. Г. также для своей матери менял самогон на мясо. С Полянок жалуются на то, что они отобрали деньги (серебряных полтинников около 90 штук), которые проиграли Ермилу из Печек. Гражданин Лаптев из Пекаличей пришел с жалобой, что у него взяли табак, сало, белье, хорошие верхние вещи. Что постарей, прожгли папиросами, бросили в болото, крупу рассыпали по земле.

1.6.44. Четверг.

Ходил на перевязку Пшеничного Николая из д. Дворищи. Его поймали, завели в Полянки и на месте приговорили к расстрелу. Бежал. Били из 4-х пулемётов и винтовок. Трижды ранили. Ушёл. 2 раны в руку и одна в бок. На блокировке нашего леса было около восьми тысяч человек пехоты (со второй линии) и 100 конников.

Из Полянок жалуются на группу Корнея – отобрали серебряные полтинники, рубли – 97 штук.

3.6.44. Суббота.

Ходили в Печки за хлебом. Столкнулись с конными немцами (думали, едут ночлежники), была перестрелка. Немцы бежали. Одного раненого конь унес на стременах.

4.6.4. Воскресенье.

Ночью ходили в Силибы за коровами. Наших угнали при блокировке немцы. На обратном пути преследовали немцы, днем ждем нападения. Немцы эвакуировали д. Овчинки[176]. Подготавливают её для размещения войск. Решил сжечь. Жаловалась М. Руденкова из д. Островец[177] (жена находящегося в Армии лейтенанта) на то, что некий Фомиченко обманом взял у неё шинель.

Думаю отправить на диверсию Никона, Федьку и Альберта. С Филиппом и Францем разыгрывали Белоусова. Вот дурак.

5.6.44. Понедельник.

Сожгли Овчинки – крохотную деревеньку. Порфирий, Максим и Михаил зажигали. Н.И. и я – на стреме.

7.6.44. Среда.

Ходили вчетвером в Полянки за хлебом. Еле набрали. Там встретил 6 человек с 1 винтовкой и 1 ракетницей. Среди них сын Колеснева из Плис[овой] Слоб[оды]. Просились ко мне в отряд. Колеснев подумал на меня – доброволец или немец, и утекал. Потом узнал. Сергей Ан[ненков] ходил с ребятами в Малиновку. Пришёл на сутки раньше срока – немцы прогнали. Вернулся от Ани Уп[орников]. Говорит, что в деревнях террор. СД[178] ходят под видом партизан. Если кто даст хлеба или табаку – забирают. Теперь мне понятно, почему жители перестали нам давать хлеб. Через людей передали, чтобы брали сами, а давать не будут.

По васильевскому лугу ходит слух, что немцы готовят новую блокировку нашего района. Белоусов что-то плохо себя повел: распускает среди жителей версию, что в будущей блокировке виноват я, так как мои ребята везде лазают, обстреливают немцев. Филипп вчера пришёл недовольный – зачем я сжёг Овчинки. Видишь ли, демаскирую. Вероятно, и Белоусова настроил он. Вечером собирал ребят, Уп[орников] говорил им о мелком воровстве, которое у нас появилось. Все думают на Филиппа. Днем делал обыск – пропавшие сухари у него. Решил, не указывая на личность, строго предупредить, что в дальнейшем буду расстреливать, так как воры нам некстати, прогнать тоже не могу, так как это значит создать предателя. Выход один – расстрел.

8.6.44. Четверг.

Вновь прибывшие ребята 7 месяцев не были в бане. Одеты в рубища. Мы собрали четверо брюк, четверо рубах-пиджаков и всем бельё. Сегодня заведу их в баню.

9.6.44.

Была комедия с группой Ф[илиппа]. Пошёл у вновь принятых принимать присягу. И.И. Гаврильчика послал к Филиппову будану за одним хлопцем. Тимаков наговорил Филиппу, что я хочу его обезоружить. Я этого не знал и когда подошёл к будану, чуть не произошла стычка. Придётся что-то с Тимаковым делать. Дрянь человечешко, трус, мелкий воришка, да ещё склочник. Вечером с группой прибыл «Змей»[179] – представитель Могилёвского обкома. Долго с ним беседовали. Оказывается, что вся эта мелочь – «пистолетики»[180], Фомиченко – провели с ним день и успели нажаловаться. Да только попусту, обещал «Змей» поговорить о комиссаре. Вот было бы хорошо, тогда все эти дрязги от меня отскочили бы, а то только голову и время загружают. Поймали и отдали долг за Колю*[181].

10.6.44.

Опять в Печках кто-то набезобразил в прошлое воскресенье. В хате Лесуна Павла взята корова, все сухари, женские вещи (беженцев), побили баб. Были один с наганом, часть с палками, был Кубанец. Потом зашли к Минину Нефеду, взяли все у беженца-портного, грозили убить. На утро «портной» от страха записался на работу к немцам и теперь копает бункер. Был там и Корней (кажется, Моисеев) – неверно**.

Вернулся Никон. На шоссе Жлобин – Бобруйск заложили 2 мины. Одну – на деревянном мостике, пройдя СД и комендатуры между деревней Омель[ня][182] и хутором Омельненский. Вторую – на железобетонном мостике. Первая со снарядом, вторая с 5-ю минами. Обе взорвались 8.6.44, подробности должен узнать некий Карабан.

11.6.44. Воскресенье.

Вчера Никону выйти не удалось. Весь край леса в р[айо]не Полянок – Панкратовичей в гнездах засад. Вышел сегодня. С ними Альб[ерт] и Климовский. Вышли сегодня.

Отряд разбил на 5 групп. Поселил отдельно. При дележе некоторые ведут себя, как бабы. Уп[орников] обвиняет Сергея Ан[еннкова] в воровстве соли. Супот[ницкий] мечтает вообще об отделении, а это нерационально – сил распылять не буду.

Нашли ямку с мукой и барахлом. Оказалась, Григора. Приказал все вернуть.

12.6.44.Понедельник.

Прошел слух, что англо-америк[анские] войска высадились на территории Германии[183]. Вышли Семен, Дедков Е[фрем].

13.6.44. Вторник.

Ночью более часа наши самолеты бомбили окрестность. Грохот на весь лес. На рассвете привели корову. Стар[ший] Б. через Алешу жаловался на «пистолетов». Просит заставить их не показываться в их деревне. Обещает…

Сегодня И.И. Гаврильчик видел Ермила. Что «пистолеты» были в П. не отрицает, но говорит, что взяли только сухари –врет*. Кубанец говорит: и /…/**, и корову, сухари, табак, крупу забрали.

14.6.44. Среда.

Вчера с «Ельников» 3 васильевских пошли в Овчинки за катошкой. На обратном пути наткнулись около самых Овчинок на засаду. Н[емцы] сделали 2 выстрела. Одного до сих пор нет. Если н[емцы] взяли живьем – опасно. Перевязывал Пшеничного. Кроме ран, у него сыпняк.

15.6.44. Четверг.

Пока все спокойно. В 10 снял добавочные посты. Убил гадюку чуть длиннее пальца, коричневая. Вообще гадюк тут гибель, на «Змеевом» острове забивали до 5 в день. Реже встречается «сливень» – медянка. Много или коз, или ланей, не знаю, – коричнево-песочная, у самца ветвистые рога, – волков, лис, уток, тетеревов. Никон видел раз дикую свинью.

Темнеет. Вот-вот пойдет дождь.

Сегодня хоронили Максима Лущика с Василевки. Это тот, кот[орый] пропал 13-го. При бегстве пуля угодила в основание ноги. Порвала кровеносные сосуды. Он отполз в кусты и там истек кровью. Мучился, кажется, недолго (руки не в крови). Передо мной его жена обращалась за помощью к Ф. Киселеву. Почему-то отказал.

17.6.44. Суббота.

Две ночи и день шел непрерывный дождь. Вымокли до нитки. На фронте эти ночи – некоторое оживление. На Паричи сутки непрерывным потоком шли машины. Полянки заняты немцами.

18.6.44. Воскресенье.

Ночью часть ребят ходили в Силибы за хлебом. Там оказались «пистолеты» – корову взяли. Они съедают восьмером 2 коровы, в то время как мы 40 человек – одну. Зато водку пьют от пуза – на мясо меняют.

Ночью в течение часа шли чьи-то самолеты.

19.6.44. Понедельник.

На рассвете прибежал Дедков Е[фрем]. По дороге с Волчьего Дуба нашли русский автомат – неисправный.* В Дулево обезоружили 2-х добровольцев. Около Заречья наскочили на засаду. Ефрем бросил автомат (без пружины), винтовку принёс. «На него бросалась собака»**. Никона в Волчьем Дубе не дождались. О других ничего не слышно. К 11-ти часам прибежал Колеснев, а за ним, незваный, Чекулай с женой. Чекулая пока не определю, что за человек, обезоружил.

Около четырёх прибежал Супот[ницкий], сообщил, что около бани появились и исчезли немцы. Мария и Алёша [в] Пекаличах, идя через Кладки[184], наткнулись на немца. Он прицелился, но не стрелял. Сергея и Ивана с группами направил к бане с разных концов. (Комары не дают писать). Группа Ивана, шедшая через Кладки, чуть не убила этого немца. Оказался дурак-белорус. Пошутил.

Совсем под вечер ходил выбирать место для секретов.

20.6.44. Вторник.

На рассвете приплёлся Жорж. Около места происшествия он делал дневку. Ночью вернулся. Никаких следов нет. Стрельба там была до утра. Н[емцы] бросили 4 гранаты. Семен, вероятно, взят или мертвым, или тяжело раненым.

Перевязал Николая. Зашёл в группу Киселёва и к «пистолетам». Киселёв опять ко мне расположен. Говорит, что «пистолеты» живут по-блатному. Весь день играют в очко. Нет постов. Дают гражданским своё оружие. Мясо меняют на водку, на табак.

Вечером поставил секреты. На брусовском секрете встретил Николая Ф[омиченко]. Предупредил, чтобы меньше лазил по деревням и не брал ближних коров. Расстались. На обратном пути догнал, признался, что шел за коровой. «Пистолеты» взяли корову, ему попала 1/5. Этого, видимо, мало для семьи. А почему его семья должна быть на особом положении? Говорил о том, что Писчика, Пущика и его я хотел перед народом расстрелять. Это неверно.

21.6.44. Среда.

Вернулись ребята из похода за коровами. Коров не привели. Лазанье по всяким мелким делам по деревням «пистолетов», бесконечные жалобы на них и Писчика сделали то, что во всех деревнях засады. Писчик днём взял в Брусово корову, бабы и ребятишки его догнали в лесу и корову отобрали, а в это время дядька верхом поехал и заявил н[емцам]. В этот же вечер корову Писчик взял, это несмотря на запрещение. Решил отобрать мясо, тем более, что мои ребята 2 дня сидят на одной бульбе, даже без хлеба. С ребятами прибыл и пропавший Семён. Рассказывал: когда подходил к деревне Дулёво[185], из одной хаты выскочил доброволец и скрылся. Вошли в хату, взяли 2 винтовки. Там был ещё один доброволец. При детях бить не решились, с собой брать нельзя – тревога. Пошли. Нагнали н[емцев]. Перестрелка. Убита овчарка и ранен 1 н[емец]. Н[емцы] говорят в деревнях, что взяли партизана. Наши все вернулись. Значит, врут.

На обратном пути наткнулись на наш «секрет». Вот результат. Разбежались, тем более, что на дороге видели конные следы.

Видел Николая Ф[омиченко], говорит, что в армию идти на соединение [не хочет], потому что «там … порядки: и полицаев, и партизан загоняют в дисциплинарные батальоны на передовую». Видно, хочет придерживаться политики Пальгова.

22.6.44. Четверг.

Делал перевязку Николаю. Семенец рассказал, что 20-го он, Ник[олай] Ф[омиченко], Кубанец и др[угие] были в Скарине. Войти не дали н[емцы]. Пошли в Брусов. Там, несмотря на запрещение, Николай Ф[омиченко] и «Кубанец», отделившись от других ребят, взяли у Лаптевой Антонины корову. Лаптева вдова, четверо маленьких детей. Единственное средство существования – это корова. Привязав её в олешнике[186], эта пара подошла к ребятам, а затем Кубанец решил, якобы, вернуться, взял корову и окольными путями привёл на луг. Был на лугу, Кубанец и Фом[иченко] отрицают свою вину, сваливая её на Писчика. Писчик признался. Мясо, что осталось, отобрал, передал «пистолетам». Ребята ночью ходили за коровами. Одну привели, вторую отбили н[емцы].

24.6.44. Суббота.

Более суток в направлении Паричей шёл арт[иллерийский] мин[омётный] бой[187]. Теперь утих. На смену явились наши самолёты, которые бомбят все утро дороги за Березиной. Вернулись Альберт, Никон, Володя.

25.6.44. Воскресенье.

Бой всё продолжается. Около Брусово сбит наш самолёт. Лётчик ушел в лес. Искали его весь день и часть ночи – не нашли.

26.6.44. Понедельник.

Слышны пулемёты с фронта. Видим разрывы н[емецких] и наших зениток. Немцев жмут к Березине. Алёша Л. привел к нам летчика. Немцы бегут. Весь горизонт в дыму. Всё горит.

27.6.44. Вторник.

Кажется, н[емцы] перерезали шлях Паричи – Бобруйск. Теперь они кинулись на Горки – Пекаличи. Самолёты весь день в небе.

28.6.44. Среда.

Соединились с Армией.*

ГАСО Ф.Р-3740. Оп. 1. Д. 186. Л. 1-72об. Рукопись

Отчёт
о жизни и деятельности партизанских групп бригады имени Железняк[а], оставленных за линией фронта при соединении бригады.

[июль 1944 г.]

 

26.10.43 Командованием бр[игады] им[ени] Железняк[а] мне было приказано перейти с группой партизан в р[айо]н Кр[асного] Берега для диверсионной и агитационной работы и находиться там до соединения с Кр[асной] Армией. Согласно приказа от 29.10.43 я прибыл на место назначения и начал работать.

В районе Кр[асного] Берега обстановка оказалась очень сложной, так как все окружающие деревни заняты немцами. Шпионы, затаившиеся в присутствии наших отрядов, подняли после соединения бригады голову и начали активную работу по выявлению партизанских групп. Не менее активно работала разведка карательных отрядов, гестапо и СД путём засылки якобы бежавших власoвцев и выхода в урочище Волчий Дуб групп автоматчиков численностью в 20–30 человек. Исключительную остроту приобрела проблема питания. Бурты картофеля немцами были частично вывезены, частично, в месте расположения немцев, использовались ими для питания, и часовые не давали возможности пользоваться ею*. Картофель приходилось приносить на себе за 8–15 км. Путь лежал через болота, которые благодаря мягкой зиме не держали. Обувь была плохая, у многих лапти, так что ходили с всегда мокрыми ногами.

Находившиеся в урочище Волчий Дуб партизанские группы 116 и 117 отрядов постепенно начали терять самодисциплину: посты держать перестали; начали поселяться с гражданскими лицами, прятавшимися в лесу от немцев, потеряли бдительность в отношении приёма «бежавших» власовцев в партизанские группы. Появились случаи измен, так, например, из группы Ефремова, отряд 116, бежал власовец по фамилии Огородник, проживший в группе около месяца. После побега Огородника Ефремов со своей группой из Волчьего Дуба перешёл в урочище Доброе, не предупредив об этом остальные группы. Это привело к тому, что блокировка, проведенная 16.1.44 силами Паричского и Щедринского карательных отрядов, усиленных немецкими частями окружающих деревень, оказалась неожиданной. При этой блокировке погибло около 100–150 человек мирных жителей: женщины, дети, старики и партизаны Литвинка Федор, Клициков Василий и другие, фамилии которых я не знал. Партизан Козлов Владимир был взят немцами живым.

День ото дня обстановка накаляясь все более и более. Немецкие передовые приблизились менее чем на 3 км. Артиллерийские батареи расположились так, что мы оказались между ними и немецкими передовыми. Лес оказался забитым обозами и пароконками. Выход из леса оказался очень трудным. Группы жили на расстоянии голосовой связи от немецких батарей. Весь снег в лесу был истоптан немцами. Группы спасались тем, что весь день ходили вслед за немцами, иногда метрах в 100 расстоянии. Ночами я начал строить подземелье, тщательно замаскированные и минированные буданы. Наступил голод, а вместе с ним и тиф. Ели кожуру картофеля, которую выкапывали из–под снега, собирали оставшиеся от лета и осени кости и вываривали их по несколько раз. Не было соли. Одна за другой следовали блокировки, не проходило дня без перестрелки. В неравных боях погибли партизаны: Тришкевич, /…/инский*, Французов, Дударев, Воловиков, Афонин, Брикет, Гаврильчик, Романов и др. Взяты ранеными Ефремов и Щербаков, повешены на проволоке в деревне Рожки. Захваченные живьем Роговский, Лемешкин и Валутский были расстреляны немцами. Часть партизан не выдержала сложившихся обстоятельств и изменила: это Толкачев, Глазовский, Кондратенко, Клецский, партизан по прозвищу Сопка, 3 брата Савостьяновых, цыган Володя, Бойкачек. Эти измены сделали наше существование в урочище Волчий Дуб вовсе невозможным, так как немцы стали знать о нас всё, вплоть до имен, до количества патронов, до одежды.

Все вышеизложенное заставило меня принять решение объединить все группы в один кулак и перевести их в другое место. Не дожидаясь объединения групп, я выслал разведку с задачей подобрать новое место. После упорных трехнедельных поисков командиру взвода Упорникову и бойцу Турковскому такое место найти удалось. Я приступил к выводу групп. Идти пришлось болотами, часто проваливаясь через лед по пояс в воду и имея по несколько стычек с немцами за ночь. Однако благодаря тщательной разведке Турковского и Подшивалова на всем протяжении пути потерь у нас не было. Новое место было выбрано в Паричском районе между деревнями Овчинки – Полянки на берегу р. Березина. Стратегически это было удобно тем, что от фронта с юга нас отделяли Березина и болото, с востока, запада и севера – болота. Ближе 5 км к нам немцев не было. Выставленные на 2-5 км посты обеспечивали меня от внезапного нападения, в результате чего я не имел потерь, несмотря на то что, например, 30.5.44 немцы бросили на нас 8000 пехоты. С питанием тоже стало лучше. Появилось достаточное количество соли, хлеба. Появилось мясо. Но все же каждый выход на диверсию или за продуктами сопровождался перестрелками в результате которых немцы, как правило, отступали.

ГАСО Ф.Р-3740. Оп. 1. Д. 186. Л. 73-74 об. Рукопись

Примечания к рукописи

* Слово неразборчиво.

** Слово неразборчиво.

*** Слово неразборчиво.

* Примечание автора на верхнем поле страницы.

** Так в документе.

* Примечание автора на полях.

** Слово неразборчиво.

*Последнее предложение - примечание автора на полях.

* Так в документе.

* Автором проставлены даты, но записей к ним нет.

** Так в документе.

* Текст повреждён.

*   Слово неразборчиво.

**   Слово неразборчиво.

*** Слово неразборчиво.

**** Слово неразборчиво.

***** Слово неразборчиво.

* Так в документе.

* Фамилия неразборчиво, предположительно, Скоров.

* Слово неразборчиво.

* Знак поставлен автором.

* Знак поставлен автором.

*     Вставка автора в конце абзаца.

**   Слово неразборчиво.

*** Имеется в виду река Ола – левый приток Березины, далее р.Ола.

* Название населённого пункта установить не удалось.

** Далее слово зачеркнуто.

*** Слово неразборчиво.

* Вероятно, автор имел в виду, что приговор исполнил Макарий.

* Слово неразборчиво.

* Фамилия сбежавшего партизана подписана карандашом на полях.

* Слово неразборчиво.

* Так в документе.

* Последние предложение – примечание автора на полях.

* 228 авиационная дивизия.

** 471 стрелковый полк.

*** Так в документе.

* Слова «Без вести» приписаны на полях.

** Так в документе.

* Так в документе.

* Последнее предложение приписано позднее другим карандашом.

** Последнее слово приписано позднее другим карандашом.

* Последнее слово приписано позднее другим карандашом.

** Слово неразборчиво.

* Слово вписано над строкой.

** Данное предложение приписано на полях.

* Запись сделана зелёным карандашом, крупными буквами и занимает половину страницы.

* Так в документе.

* Начало фамилии не сохранилось из-за повреждения листа

Справочные примечания

[1] Шамовка – деревня, Климовский район, Брянская область.

[2] Смоле́нск – город в России, центр Смоленской области.

[3] 53-я стрелковая дивизия накануне операции «Тайфун» имела 12 236 человек личного состава.

[4] Вя́зьма – город в России, административный центр Вяземского района Смоленской области.

[5] В «Вяземский котёл» 7 октября попали 19-я, 20-я, 24-я и 32-я армии и группа генерал-лейтенанта И.В. Болдина в составе девятнадцати стрелковых дивизий и четырёх танковых бригад.

[6] Угра – река в Смоленской и Калужской областях России, левый приток Оки (бассейн Волги).

[7] Меды́нь – город, районный центр Медынского района Калужской области на реке Медынка (бассейн Оки), на автодороге «Москва–Рославль».

[8] Советские военнопленные размещались в лагерях двух типов: фронтовые пересыльные (дулаги) и стационарные (шталаги). В Могилёве находились дулаг № 185 и с ноября 1941 г. шталаг № 341. В последнем, по всей видимости, и находился А.Н. Дзякович.

[9] Режим, установленный в немецких лагерях для советских военнопленных в 1941 г. и до конца 1942 г., гарантировал советским узникам голодную смерть, вопреки статье № 7 Приложения 4-й Гаагской конвенции 1907 г., обязывающей воюющие страны «обеспечивать военнопленных такой же пищей, как и свои собственные войска». Верховное немецкое командование оправдывало такую позицию тем, что Советский Союз не присоединился к соглашению относительно обращения с военнопленными, и немецкая сторона не обязана обеспечивать советских военнопленных снабжением, которое соответствовало бы этому соглашению. Продовольственное снабжение советских военнопленных несколько улучшилось лишь после Сталинградской битвы, когда уже в советском плену оказались многие тысячи захватчиков.

[10] Сара́тов – город на юго-востоке европейской части России, административный центр Саратовской области. Находится на правом берегу реки Волги.

[11] Могилёв – город на востоке Белоруссии, административный центр Могилёвской области и Могилёвского района. Могилёв — третий (после Минска и Гомеля) по количеству жителей город Белоруссии.

[12] Начальник управления по делам военнопленных генерал-лейтенант Рейнеке утвердил 8 сентября 1941 г. правила обхождения с советскими военнопленными, в которых, в частности, говорилось: «Большевистский солдат потерял всякое право требовать, чтобы к нему относились, как к честному противнику. При малейшем признаке непослушания должно быть дано распоряжение о безжалостных и энергичных мерах. Непослушание, активное или пассивное сопротивление должно быть немедленно сломлено силой оружия (штык, приклад, винтовка). Всякий, кто при выполнении этого распоряжения не прибегнет к оружию или сделает это недостаточно энергично, подлежит наказанию. При попытке к бегству – стрельба без предупреждения. Употребление оружия против военнопленных, как правило, законно».

[13] С самого начала Восточной кампании немецкое командование выделяло из основной массы военнопленных этнических немцев (фольксдойче), украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, молдаван и финнов, которые освобождались из плена и частично привлекались в немецкую армию и полицию.

[14] Э́нгельс (до 1931 года Покровск) – город, районный центр Саратовской области.

[15] Михаил Дудников и Алексей Упорников – земляки-саратовцы А.Н.Дзяковича. С ними он познакомился в лагере военнопленных. Михаил Дудников погиб в первом бою после соединения их группы с частями Красной Армии. Алексей Упорников прошёл всю войну, но в Саратов не вернулся, т.к. остался жить в Белоруссии.

[16] Территория Белорусской ССР была разделена немецкими властями таким образом, что часть отошла к Генеральным округам Беларусь и Литва Рейхскомиссариата «Остланд», часть – к Генеральному округу Волынь-Подолия и часть – к Генеральному округу Житомир Рейхскомиссариата «Украина», часть к округу Белосток, включенному в Восточную Пруссию. Территория восточных областей Белоруссии (восточнее линии Глубокое-Борисов-Слуцк, в том числе Могилёвская, Витебская и часть Гомельской областей) находилась в компетенции командования тыла группы армий «Центр». Восточные области Белоруссии, в отличие от Рейхскомиссариатов, не имели единой гражданской администрации и унифицированного управления. В городах создавались управы, в сельских районах – комендатуры. Вся полнота власти в районах (волостях) принадлежала соответствующим военным комендантам. В волостях назначались старшины (бургомистры), в деревнях и селах – старосты. Все бывшие советские органы были распущены, общественные организации запрещены. Порядок в сельских районах обеспечивали полицейские, в крупных населённых пунктах – подразделения СС и охранные части.

[17] Немецкая лагерная администрация назначала из военнопленных коменданта. Ему предоставлялось право подбирать и назначать военнопленных на лагерные должности. В распоряжении коменданта находились 2–3 помощника.

[18] Речь идёт о нарукавной повязке, введенной в качестве единого образца для добровольцев вспомогательной службы («хиви») приказом от 1 октября 1941 г. Надпись: «Im Dienst der Deutschen Wehrmacht» («На службе Германских Вооружённых Сил»).

[19] Бурки – зимняя обувь, сшитая из белого войлока и кожи.

[20] Массовую смерть советских военнопленных вызвала эпидемия сыпного тифа, предопределенная условиями содержания, на которые советские военнопленные были обречены политикой германского нацистского и военного руководства. Эпидемия разразилась в октябре 1941 г. и свирепствовала до лета 1942 г. Предшествовало тифу повальное заболевание дизентерией, вспыхнувшее в условиях абсолютной антисанитарии, царившей в лагерях.

[21] Рейхсмаршал Г. Геринг директивой от 7 ноября 1941 г. дал общие основания для использования русской рабочей силы в районе военных действий и областях имперских комиссариатов. Военнопленных предполагалось использовать при строительстве шоссейных и железных дорог, на расчистке, при разминировании, устройстве аэродромов, а также в сельском хозяйстве и угольных разработках. Заявки на рабочую силу, в частности военнопленных, проводились через бюро труда.

[22] В докладе министериальдиректора Мансфельда о затруднениях в использовании военнопленных в качестве рабочей силы и о состоянии мобилизации гражданских лиц из оккупированных восточных областей на работу в Германию от 20 февраля 1942 г. говорилось, что «нынешние затруднения с рабочей силой не возникли бы, если бы своевременно было принято решение о широком использовании труда русских военнопленных. У нас было в распоряжении 3,9 млн. русских, а теперь осталось всего 1,1 млн. Только с ноября 1941 г. по январь 1942 г. умерло 500 тыс. русских. Число работающих в настоящее время русских военнопленных (400 тыс.) вряд ли можно увеличить. Если заболеваемость тифом спадет, может представиться возможность направить в хозяйство еще 100–150 тыс. русских».

[23] Жло́бин – город в Гомельской области Белоруссии.

[24] Буда – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[25] Го́мель – город в Белоруссии, административный центр Гомельской области.

[26] Рогачёв – город в Гомельской области Белоруссии. Административный центр Рогачевского района. Расположен при впадении реки Друть в Днепр.

[27] Днепр – река в Европе, протекает по территории России, Белоруссии и Украины.

[28] См. примечание № 16

[29] Ми́нск – столица Белоруссии, административный центр Минской области и Минского района.

[30] Чешских воинских формирований в составе вооружённых сил Германии не было. Но чешские добровольцы имели возможность вступать в вермахт и войска СС. Возможно, «чехи» в Жлобине – это квалифицированные инженерные и рабочие кадры, присланные для восстановления промышленных предприятий Белоруссии и работе на них. Мужское население созданного нацистами на территории Чехии протектората Богемия и Моравия подлежало трудовой мобилизации и частично отправлялось на работу в Германию и оккупированные ею территории.

[31] Стрешин – поселок городского типа в Жлобинском районе Гомельской области Белоруссии. Расположен на правом берегу р. Днепр, в 21 км от ж.-д. узла Жлобин (линии на Могилёв, Гомель, Калинковичи, Минск).

[32] Речь идёт о так называемых эйнзацгруппах – мобильных частях в составе службы безопасности и полиции Третьего рейха, осуществлявших массовые убийства евреев, цыган, а также военнопленных и неугодных жителей на оккупированных территориях. Каждая эйнзацгруппа делилась на несколько эйнзацкоманд по 120–150 солдат и офицеров; команды формировались из членов СС и СД, а также из добровольцев из числа местного населения. Подчинялись непосредственно главе полиции безопасности Третьего рейха Р. Гейдриху. В Белоруссии действовала эйнзацгруппа «Б» (655 человек). В район Жлобина было направлено подразделение эйнзацгруппы «Б» - эйнзацкоманда 8.

[33] Лебедёвка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[34] Красный Берег – деревня, Жлобинский район, Гомельская область. Расположена в 19 км от Жлобина на трассе Минск–Гомель.

[35] Ведущее место в нацистских планах ограбления СССР занимал учет и сбор сельскохозяйственных продуктов. Для этого существовали специальные команды заготовок, подчинявшиеся соответствующему комитету.

[36] Оккупационный сельскохозяйственный налог на крестьянское хозяйство.

[37] Цецилия Павловна Дзякович – жена А.Н. Дзяковича.

[38] Зинаида Исаевна Гуревич – мать Ц.П. Дзякович.

[39] Святое – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[40] А.Н. Дзякович и его товарищи были приняты в один из отрядов жлобинской партизанской бригады им. Железняка (командир бригады И.И. Шаруда), в свою очередь входившей в Гомельское партизанское соединение под командой генерал-майора И.П. Кожара. Бывший комиссар бригады им. Железняка секретарь Жлобинского подпольного райкома партии Г.В. Злынов вспоминал: «С Анатолием Дзяковичем и его боевыми друзьями-саратовцами встретился в мае 1943 года в лесу возле небольшой деревушки Буда. <…> С первых дней нахождения в отряде Дзякович организовал подрывную группу, в основном, из саратовцев. <…>Это был один из активных подрывников в нашем отряде, а затем бригаде» (см.: Советская Россия. 1983. № 107 от 9 мая).

[41] Паричи – городской посёлок в Светлогорском районе Гомельской области Белоруссии на реке Березина (приток Днепра) в 33 км от Светлогорска, 31 км от железнодорожной станции Светлогорск-на-Березине на линии Жлобин–Калинковичи. В годы Великой Отечественной войны относился к Паричскому району Полесской области.

[42] Чашки – электрические изоляторы на столбах.

[43] Одним из основных и эффективных способов боевой деятельности партизан являлась дезорганизация железнодорожных путей сообщения противника. На слабо охраняемых участках партизаны группами в несколько человек систематически пускали под откос вражеские эшелоны. На сильно укреплённые железнодорожные станции и мосты нападали силами нескольких отрядов.

[44] Шморгалка – тросик для запуска магнето, приводящего в действие электродетонатор дистанционного взрывного устройства.

[45] Под простым взрывателем (колёсным) автор подразумевает простейший нажимной взрыватель.

[46] Основной организационной и боевой единицей партизан был самостоятельно действовавший отряд, численность которого не превышала 80–100 человек. Бойцы объединялись в отделения и группы (взводы). Во главе отряда стояли командир, комиссар, а иногда и начальник штаба. Базировались отряды обычно в границах собственного района на хорошо знакомой местности, опираясь на помощь местных жителей.

[47] Партизанам из-за нехватки взрывчатых веществ приходилось добывать их из трофейных артиллерийских снарядов. Для этого у снаряда выкручивалась донная заглушка и убирался детонатор. Снаряд клался в костёр и регулярно переворачивался для равномерного нагрева и исключения загорания взрывчатого вещества. Через несколько минут гильза снаряда выкатывалась из костра и из неё вытряхивалась подплавившаяся тротиловая шашка. Плавка тола была небезопасной и нередко приводила к трагедиям.

[48] Катынский лес – место близ села Катыни Смоленской области. Известен в связи с массовыми казнями польских граждан. Впервые о нахождении массовых захоронений в Катынском лесу заявили в 1943 г. немецкие оккупационные власти. Созванная Германией международная комиссия провела экспертизу и заключила, что расстрелы произведены НКВД весной 1940 года. В свою очередь, Советский Союз отрицал свою причастность к происшедшему. После освобождения Смоленска Красной Армией была создана советская комиссия, которая, проведя собственное расследование, заключила, что польские граждане были расстреляны в Катыни в 1941 г. немецкими оккупационными войсками. Это заключение стало официальной точкой зрения в СССР до 1990 г., когда горбачёвское руководство СССР официально признало ответственность Сталинского режима. В настоящее время эта официальная версия подвергается сомнению рядом российских политиков и историков.

[49] «Гонять кота» – проводить облаву.

[50] Среди антисоветских формирований, воевавших против Красной Армии и советских партизан, были так называемые добровольческие «восточные» формирования из гражданского населения и из советских военнопленных, а также казачьи части.

[51] Река Березина.

[52] Бобру́йск – город областного подчинения в Белоруссии, административный центр Бобруйского района Могилёвской области.

[53] Селиверстовы – сослуживцы А.Н. Дзяковича.

[54] В мае-июле 1943 г. немецкое командование спланировало и провело антипартизанские операции в Могилёвской и Гомельской областях («Майский жук» и «Гольдфельд»).

[55] Новики – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[56] «Глушат рыбу» – скорее всего, автор имел в виду количество переходов с одного берега на другой.

[57] Кабановка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[58] Соединение – партизанская бригада, которая обычно состояла из 4–5 отрядов численностью 500–600 человек.

[59] Коротковичи – посёлок, Жлобинский район, Гомельская область.

[60] Антоновка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[61] Вероятно, речь идёт о каком-то казачьем подразделении из 4-го, 5-го казачьих полков и 600-го казачьего дивизиона, находившихся в то время в районе Могилёв–Бобруйск.

[62] Цыбуля – лук.

[63] Водицкий – посёлок, Жлобинский район, Гомельская область.

[64] Галы – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[65] Антипартизанская тактика казаков заключалась в следующем: небольшая группа казаков переодевалась в гражданскую одежду и производила разведку, выявляя места дислокации партизанских отрядов, их агентуру и сочувствующих лиц из местного населения, затем под покровом ночи казаки стремительно атаковали партизан.

[66] Примерный минимальный вес оружейной пули калибра 7,62 мм.

[67] Лета – в древнегреческой мифологии река, протекающая в подземном царстве мёртвых.

[68] Присовичи – скорее всего, автор имел в виду Плесовичи, деревня, Жлобинский район, Гомельская области.

[69] Коврино – поселок, Жлобинский район, Гомельская область.

[70] Казимировская Слободка – деревня, Паричский район, Полесская область.

[71] Замостье – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[72] Плисовая Слобода – деревня, Паричский район, Полесская область.

[73] Круча – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[74] Река Березина.

[75] Клинцы́ – город в России, административный центр Клинцовского района и Клинцовского городского округа Брянской области.

[76] Имеются в виду добровольческие «восточные» части противника.

[77] Гумно – место, на котором складывали скирды хлеба, проводили его обмолот, а также обработку зерна.

[78] Круги – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[79] Речь идёт о самодельном взрывном устройстве.

[80] В ночь на 3 августа, содействуя перешедшим в наступление войскам Воронежского и Степного фронтов, партизаны начали массовый подрыв рельсов на территории протяжённостью по фронту около 1000 км и глубиной 750 км. К операции, получившей название «Рельсовая война», было привлечено 167 партизанских отрядов численностью около 100 тыс. человек.

[81] Номера партизанских отрядов.

[82] Салотино – посёлок, Паричский район, Полесская область.

[83] Противопехотка – противопехотная мина.

[84] Ховались – прятались.

[85] Замен-Рынья – деревня, Паричский район, Полесская область.

[86] Вероятно, автор имел в виду Ражки, деревня в Жлобинском районе Гомельской области.

[87] Новики – деревня, Жлобинский район, Гомельская области.

[88] «Гвоздик» – простейший нажимной взрыватель.

[89] Жалино – деревня, Березинский район, Минская область.

[90] В середине 1943 г. в Белоруссии был расквартирован 8-й венгерский корпус (четыре дивизии). Венгры активно привлекались немцами для охраны коммуникаций и к антипартизанским действиям.

[91] Лесань – деревня, Жлобинский район, Гомельская области.

[92] Убить «медведя» – расправиться с пособниками гитлеровцев.

[93] Замостье – поселок, Жлобинский район, Гомельская область.

[94] Партизаны практически находились на самообеспечении. Главным источником их снабжения были трофеи, захваченные у противника, и помощь местного населения. Поэтому в вооружении, боеприпасах, одежде и продуктах питания партизаны испытывали постоянную нужду. Основными продуктами питания являлись хлеб, который выпекался населением или непосредственно в отрядах, мясо и овощи, большей частью картофель и капуста. Острую нужду партизаны испытывали в таких продуктах, как соль, сахар, табак, которыми было трудно разжиться даже за счёт противника.

[95] Партизанские соединения имели авиационную связь с «Большой землёй». Воздушным путём в тыл противника доставлялись материальные средства и почта. Тем самым партизаны имели возможность вести переписку с живущими в советском тылу родными и близкими.

[96] Шукать – искать.

[97] Количество рельсов, предполагаемых к подрыву.

[98] 19 сентября, когда советские войска подошли к Днепру, начался второй широкомасштабный этап партизанской операции по разрушению вражеских коммуникаций, получивший кодовое название «Концерт».

[99] Имеются в виду номера партизанских отрядов.

[100] Указано количество взорванных рельсов.

[101] Радуша – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[102] Речь, вероятно, идет о перёходе 5 полицаев на сторону партизан.

[103] Нивы – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[104] Дубровка – деревня, Доброшский район, Гомельская области.

[105] Гармовичи – деревня, Жлобинский район, Гомельская области.

[106] Осенью 1943 – зимой 1944 года Белорусский фронт (командующий генерал армии К.К. Рокоссовский) вел активные боевые действия в юго-восточных районах Белоруссии. Основная его задача заключалась в том, чтобы сковать здесь немецко-фашистские войска и не позволить гитлеровскому командованию перебросить их на решающие участки советско-германского фронта – под Ленинград и Новгород или на Правобережную Украину, где Советская Армия наносила мощные удары по врагу.

[107] Ящицы – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[108] Доброгоща – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[109] Ляды – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[110] Югасы – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[111] Землянки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[112] Устрень – деревня, Слуцкий район, Минская область.

[113] Змеевка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[114] Биля – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[115]Бригада имени С.М. Кирова. Партизанским формированиям характерно было давать имена революционных партийных деятелей и героев Гражданской войны.

[116] Название партизанского отряда. Цифра «3», указывает, что формирований под таким названием было несколько. Одинаковые названия встречались вообще очень часто. Например, бригад имени Железняка было две – одна в Жлобинском районе, другая в Бегомльском. Много было отрядов и бригад имени Чапаева и Щорса и др.

[117] Сведений о награждении А.Н. Дзяковича какой-либо правительственной наградой не имеется.

[118] Речица – город, районный центр в Гомельской области.

[119] Возможно, имеются в виду бригады из Полесского соединения – 2-я Калинковичская им. М.В. Фрунзе и 99‑я Калинковичская.

[120] 7 ноября – главный праздник в Советском Союзе – День Великой Октябрьской социалистической революции.

[121] Перед партизанскими формированиями, вынужденными вести оборонительные бои, ставились обычно следующие задачи: отразить или сдержать наступление противника, обескровить его силы, выиграть время для выхода из-под удара, а в отдельных случаях удержать какой-либо важный объект или район. Система обороны, как правило, была круговой, неглубокой и базировалась на труднопроходимых лесисто-болотистых участках территории. Боевой порядок партизанского соединения включал обычно первый эшелон, огневую группу, группы отвлекающих действий (заслоны), маневренные группы (для диверсий и ударов по тылам наступающего противника). На наиболее угрожаемых направлениях вблизи первого эшелона располагались одна или несколько резервных групп.

[122] Шлях – большая дорога, шоссе.

[123] Речь идёт о подорвавшемся на партизанских минах противнике.

[124] Обозначения партизанских формирований.

[125] Речица была освобождёна войсками Белорусского фронта 18 ноября 1943 года.

[126] В Германии с осени 1936 по май 1945 г. в составе Вермахта существовала совершенно уникальная военная организация – Войска СС (Waffen SS), которые входили в состав Вермахта только оперативно. Войска СС не являлись военным аппаратом германского государства, а являлись вооруженной организацией нацистской партии. Но поскольку германское государство с 1933 года превратилось в инструмент достижения политических целей нацистской партии, то и вооруженные силы Германии выполняли задачи нацистов. Поэтому оперативно Войска СС и входили в состав Вермахта. СС – в широком смысле аббревиатура Охранных отрядов Национал-социалистической партии Германии. После Второй мировой войны Международным трибуналом в Нюрнберге организация СС была определена как преступная. Составной частью СС являлись войска СС (ваффен СС), тайная государственная полиция (гестапо) и служба безопасности (СД). Все три структуры активно участвовали в антипартизанских акциях.

[127] Возможно, автор имел в виду землянку.

[128] Казимирово – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[129] Имеется в виду конная узкоколейка на Сомали – Устрень.

[130] Стрешин – посёлок городского типа, Жлобинский район, Гомельская область, находится в 105 км к северо-западу от Гомеля.

[131] Саратовские знакомые А.Н. Дзяковича, коллеги по работе в Саратовском индустриальном техникуме.

[132] Заболотье – деревня, Стрешинский район, Гомельская область.

[133] Бульба – картофель.

[134] Волчий Дуб – вероятно, лесное урочище в Гомельской области.

[135] Речь, вероятно, идёт о возможном переходе к партизанам отряда пособников гитлеровцев.

[136] «Колодец» – землянка-тайник.

[137] Соловьи – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[138] Малевичи – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[139] Грабск – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[140] Горки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[141] Брест – город, областной центр в Белоруссии.

[142] Турки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[143] Озераны – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[144] С 8 января по 8 февраля 1944 г. войсками левого крыла Белорусского фронта проводилась Калинковичско-Мозырская наступательная операция. Перед войсками была поставлена задача: разбить группировку противника на этом направлении, создать плацдарм для наступления в направлении Бобруйск-Минск, а частью сил – вдоль реки Припять на Лунинец. В операции были задействованы 61-я армия под командованием генерал-лейтенанта П.А. Белова, 65-я армия генерал-лейтенанта П.И. Батова, 16-я воздушная армия генерал-полковника С.И. Руденко. В подготовке и проведении операции принимали также участие партизаны Гомельского, Полесского и Минского соединений.

[145] Балицы – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[146] Ола – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[147] Имеется в виду подающий узел магазинной коробки винтовки.

[148] Подушки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[149] Гультай – лодырь, бездельник.

[150] Лошачина – винтовка или обрез.

[151] Холодное – холодец, студень, заливное.

[152] Лобск – посёлок городского типа, Жлобинский район, Гомельская область.

[153] У-2 – советский лёгкий многоцелевой ночной бомбардировщик. Бомбовая нагрузка варьировалась от 100 кг до 350 кг. У-2 использовался также в целях разведки и доставки небольших грузов.

[154] 21–26 февраля 1944 г. войска правого крыла 1-го Белорусского фронта (ген. армии К.К. Рокоссовский) проводили Рогачёвско-Жлобинскую наступательную операцию с целью разгрома группировки противника в районе Рогачёва, Жлобина и создания благоприятных условий для наступления на бобруйском направлении. К операции были привлечены 3-я армия, часть сил 50-й и 48-й армий, 16-я воздушная армия. Войскам фронта противостояла 9-я армия немецкой группы армий «Центр», занимавшая две подготовленных полосы обороны. Рогачёв и Жлобин были превращены противником в сильные узлы сопротивления. Результатом операции стало освобождение ночным штурмом 24 февраля Рогачёва и выход на подступы к Жлобину. Войскам противника было нанесено серьёзное поражение.

[155] Слободка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область

[156] Заречье – посёлок, Жлобинский район, Гомельская область.

[157] Старые Дороги – город, Стародорожский район, Минская область.

[158] Бойцы партизанской бригады имени С.М. Кирова.

[159] Рассохи – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[160] Касаковское поле – автор, вероятно, имеет в виду поле возле деревни Касаково, Жлобинский район, Гомельская область.

[161] Дворец – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[162] Селищи – деревня, Паричский район, Полесская область.

[163] Скрыто – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[164] Брусово – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[165] «По куски» ходить – ходить за продуктами в населённые пункты.

[166] Полянки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[167] Рудобелка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[168] Одновременная продолжительная стрельба из множества орудий.

[169] Белорусские партизаны в обязательном порядке принимали присягу, утверждённую 12 мая 1942 г. ЦК ВКП(б) Белорусской ССР.

[170] Васильевка – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[171] СВТ – самозарядная винтовка Токарева – стрелковое оружие, разработанное конструктором В.Ф. Токаревым.

[172] Окитаны – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[173] Бельчи – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[174] Подушки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[175] На территории учебного хозяйства Красный Берег Жлобинского района немецкие войска создали сборный пункт для детей в возрасте от 8 до 14 лет, которых насильно отнимали у матерей в Жлобинском, Рогачевском, Стрешинском, Добрушском и других районах. На сборном пункте в д. Красный Берег дети проходили медицинской осмотр, после чего их отправляли в Германию для взятия крови для раненых немецких солдат и офицеров.

[176] Овчинки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[177] Островец – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[178] СД –см. сноску №126.

[179] Подпольная кличка, фамилия не установлена.

[180] «Пистолетиками», «пистолетами» автор дневника называет партизан группы Николая Фомиченко.

[181] Фраза приписана позже и её смысл не совсем понятен. Вероятно, речь идёт о расправе над взятыми в плен участниками антипартизанских акций. «Коля» – возможно, Н.П. Афонин (см. дневниковую запись от 13.02.44). Не исключено, что речь идёт о партизанском отряде «Дядя Коля» Минского соединения, окружённом противником и понесшим большие потери в июне 1944 г.

[182] Омельня – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[183] 6 июня 1944 г. англо-американские войска высадились в Нормандии (Франция). Тем самым был открыт Второй фронт в Европе.

[184] Кладки – деревня, Жлобинский район, Гомельская область

[185] Дулёво – деревня, Жлобинский район, Гомельская область.

[186] Олешник – ольшаник, заросли ольхи.

[187] 24-29 июня силами правого крыла 1-го Белорусского фронта в рамках стратегической операции «Багратион» проводилась Бобруйская наступательная операция. Её результатом стало окружение 40-тысячной группировки противника (12 пехотных дивизий).