Ин­тер­вью с генерал-​лейтенантом Ба­со­вым А.И.

Во­ен­ный лёт­чик, ПВО, ВВС, ко­ман­ду­ю­щий воз­душ­ной ар­ми­ей, пилот граж­дан­ской авиа­ции.

 

 

– Пред­ставь­тесь, по­жа­луй­ста.

Я – Басов Ана­то­лий Ива­но­вич, генерал-​лейтенант в от­став­ке. Ро­дил­ся в го­ро­де Омске, рядом с авиа­ци­он­ным за­во­дом. Этот завод был об­ра­зо­ван в на­ча­ле войны, когда КБ Ту­по­ле­ва пе­ре­ве­ли в Омск. До того это был завод сель­ско­хо­зяй­ствен­но­го обо­ру­до­ва­ния – се­ял­ки, ве­ял­ки… Ту­по­лев, путем неимо­вер­ных уси­лий смог на­ла­дить вы­пуск са­мо­ле­тов Ту-2. Завод на­зы­вал­ся «Або­нент­ский ящик 166», потом, в по­сле­ду­ю­щем – «Ом­ский авиа­ци­он­ный завод», «Завод Кар­бы­ше­ва», ну, и после – «Объ­еди­не­ние «Полет».
Я за­кон­чил де­сять клас­сов. Семье было тяж­ко­ва­то, и мне при­шлось уйти ра­бо­тать на завод шест­на­дца­ти­лет­ним пар­нем.

– Кто были Ваши ро­ди­те­ли?

Папа, Басов Иван Спи­ри­до­но­вич, был вы­ход­цем из кре­стьян, имел об­ра­зо­ва­ние 4 клас­са. Ин­ва­лид дет­ства, ра­бо­тал са­пож­ни­ком. Мама, Мария Ан­дре­ев­на, имела 7 клас­сов об­ра­зо­ва­ния и ра­бо­та­ла са­ни­тар­кой.

– Вы ведь 1944-го года?

Да.

– Смерть Ста­ли­на помни­те, мо­же­те крат­ко опи­сать впе­чат­ле­ния?

Помню. В этот пе­ри­од были лютые мо­ро­зы. Ос­нов­ное место, где сво­е­го рода по­ли­ти­че­ский бо­монд со­би­рал­ся, было в устье Омки при со­еди­не­нии с Ир­ты­шом. Там был затон, где сто­я­ли пас­са­жир­ские па­ро­хо­ды, реч­ные бук­си­ры. На при­гор­ке у этого места стоял па­мят­ник Ле­ни­ну. Там же сто­я­ли стол­бы, на них были уста­нов­ле­ны гром­ко­го­во­ри­те­ли. Транс­ля­ции шли через эти «та­рел­ки».
Шла транс­ля­ция про по­хо­ро­ны Ста­ли­на. На­ро­ду очень много, и с той, и с дру­гой сто­ро­ны реки Омки. Мно­го­ты­сяч­ная толпа. Я помню, люди сто­я­ли и пла­ка­ли.
По­че­му я там ока­зал­ся? С отцом ез­ди­ли к его другу, ко­то­рый как раз там жил, и мы после этого шли в про­стра­ции. Люди силь­но пе­ре­жи­ва­ли, видно было, пла­ка­ли, от­но­си­лись с по­ни­ма­ни­ем к тому, что про­изо­шло.

– Где Вы учи­лись?

Я учил­ся в го­ро­де Омске, спер­ва в се­ми­лет­ней школе, потом в один­на­дца­ти­лет­ней.

– Вы на экс­пе­ри­мент хру­щев­ский по­па­ли, на один­на­дцать лет?

Да, на один­на­дцать лет я попал. Но начал ра­бо­тать, и 11-й класс не до­учил­ся… Я учил­ся в ма­те­ма­ти­че­ской школе №88, она была в Ок­тябрь­ском рай­оне, неда­ле­ко от во­ен­но­го го­род­ка.

– Учи­лись как?

Учил­ся нор­маль­но, хо­ро­шо. Как го­во­рит­ся, «схва­ты­вал все». Была неболь­шая лень. Не в том плане, что «учить­ся не буду», а в том, что надо было и дома по­мо­гать, вода и дрова на мне, то­пить печь – и это на мне. Про­дук­ты при­но­сить. И в то же время надо было и на каток схо­дить, и на лыжах по­го­нять. В то время я еще увле­кал­ся пу­ле­вой стрель­бой и хок­ке­ем, всеми зим­ни­ми ви­да­ми спор­та. А летом – фут­бол! Это тре­бо­ва­ло вре­ме­ни. А то­ва­ри­щи тре­не­ра про­си­ли вы­кла­ды­вать­ся, как го­во­рит­ся, и ра­бо­тать над собой. Все это сум­ми­ро­вать… Ино­гда перед шко­лой тему, ко­то­рую будем про­хо­дить, быст­ро про­ли­стал, спро­сят – вы­хо­дишь, от­ве­тил – «4».

– Тем не менее, до­ста­точ­ный уро­вень об­ра­зо­ва­ния да­ва­ли?

Я скажу, что об­ра­зо­ва­ние было очень хо­ро­шее. Это сво­е­го рода был базис мыш­ле­ния, по­ни­ма­ния, что ты хо­чешь по­лу­чить от пред­ме­та, ко­то­рый тебе дают. Этому спо­соб­ство­ва­ли учи­те­ля ста­рой за­квас­ки. Они при­шли еще со вре­мен цар­ских, были вос­пи­та­ны в своей семье, и так учи­те­ля из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние шли. Очень силь­ная была школа в ма­те­ма­ти­че­ском плане.
В по­сле­ду­ю­щем это мне по­мог­ло в ре­ше­нии мно­гих во­про­сов: когда ты бе­решь учеб­ник, по диа­го­на­ли чи­та­ешь, а оно все в го­ло­ве оста­ет­ся.

– В каком ка­че­стве Вы пошли на завод?

Это ре­жим­ное пред­при­я­тие, чтобы туда по­пасть, нужно по­лу­чить до­пуск. Я дол­жен был пойти ра­бо­тать в ра­дио­тех­ни­че­скую ла­бо­ра­то­рию, так на­зы­ва­е­мый «34-й отдел», ко­то­рым ко­ман­до­вал в то время А.В. Щаев. Она рас­по­ла­га­лась на тер­ри­то­рии "Г" – при­аэро­дром­ная тер­ри­то­рия, боль­шой сбо­роч­ный кор­пус, где соб­ствен­но со­би­ра­ли са­мо­ле­ты.
Пока ждешь, тебя на­прав­ля­ли ра­бо­тать в раз­но­ра­бо­чие. Под­соб­ным ра­бо­чим я ра­бо­тал на строй­ке, на раз­ных объ­ек­тах на за­во­де. Это летом, а осе­нью меня от­пра­ви­ли на убо­роч­ные ра­бо­ты – со­би­рать уро­жай. 
1 сен­тяб­ря мне при­сла­ли справ­ку, что я учусь в школе ра­бо­чей мо­ло­де­жи, и меня от­зы­ва­ют. Вер­нул­ся, стал учить­ся. А когда при­шел до­пуск, я про­шел эк­за­мен, под­твер­дил зна­ния. Меня при­кре­пи­ли к ма­сте­ру, и я стал по­зна­вать на­вы­ки своей бу­ду­щей про­фес­сии элек­тро­мон­таж­ни­ка. Хотя в школе я учил­ся на сле­са­ря–уни­вер­са­ла, здесь пошел по элек­тро­ни­ке.
Ла­бо­ра­то­рия го­то­ви­ла спе­ци­а­ли­стов для ра­бо­ты на «ЛИС», это Летно-​испытательная стан­ция. В то время завод пе­ре­шел на новую про­дук­цию, и чтобы ра­бо­тать на ЛИС, нужно было знать при­бо­ры, и я каж­дый при­бор осва­и­вал. Ну, ни­че­го, через 6 ме­ся­цев осво­ил, сдал на раз­ряд, и был пе­ре­ве­ден в со­от­вет­ству­ю­щий цех на сбор­ку. Ра­бо­тал на ЛИСе, там от­ра­ба­ты­ва­лась про­грам­ма по­ле­та в со­от­вет­ствии с за­да­ни­ем на полет. Во­ен­ной при­ем­ке все это сда­ва­лось. Очень хо­ро­шо за­ра­ба­ты­вал. Как мо­ло­до­му ра­бо­че­му мне пред­ло­жи­ли пойти в Выс­шее тех­ни­че­ское учи­ли­ще имени Ба­у­ма­на, от за­во­да, в Моск­ву учить­ся, но я уже был на­це­лен на авиа­цию.

– Как Вы к ней при­шли?

Это ин­те­рес­ный мо­мент. У меня был брат дво­ю­род­ный, стар­ше на 6 лет, и в 4-ом клас­се я при­шел к нему. Он уже за­ни­мал­ся в аэро­клу­бе.

– А где аэро­клуб был?

В Омске, неда­ле­ко от биб­лио­те­ки Пуш­ки­на. За ней, в ста­рин­ном зда­нии, был аэро­клуб, учеб­ная база. Я при­шел к брату, смот­рю, у него лежит на столе аль­бом «Пер­во­на­чаль­ное обу­че­ние лет­чи­ка». Вот пред­ставь­те, я, сколь­ко после этого слу­жил в авиа­ции, вто­ро­го та­ко­го аль­бо­ма не нашел.
Он был до­во­ен­но­го вы­пус­ка, с кра­соч­ны­ми кар­тин­ка­ми. Я его от­крыл и смот­рю. До­пу­стим – лет­чик оде­ва­ет негра­мот­но шле­мо­фон, или боль­шой, или ма­лень­кий. В юмо­ри­сти­че­ском духе на­ри­со­ва­но. Если он на­де­ва­ет ма­лень­кий, то он давит, мозги вы­дав­ли­ва­ет, и он не со­об­ра­жа­ет. А боль­шой оде­ва­ет, изоб­ра­жен в по­ле­те, шле­мо­фон бьет по го­ло­ве, и то же самое – вы­би­ва­ет их. Или перед по­ле­том (по тем вре­ме­нам) если выпил пива или квас, у него живот взду­ва­ет­ся, на по­сад­ке он ручку не до­би­ра­ет, и ска­чет как коз­ли­на, и изоб­ра­жен козел.
Я кар­тин­ки смот­рю, и вдруг, сзади руки брата берут, и за­кры­ва­ют мне этот аль­бом. Я обо­ра­чи­ва­юсь и го­во­рю:
– Толя, ты чего?! Дай по­смот­реть.
А он мне:
– У тебя руки гряз­ные.
– По­че­му? Вот, чи­стые.
– Какие они чи­стые? Вот ви­дишь, у тебя жел­тиз­на есть – ты ку­ришь.
– Так может, я тоже хочу стать лет­чи­ком.
– Ты не прой­дешь мед­ко­мис­сию! Про­ку­ришь лег­кие – и все, и до сви­да­ния.
И вот эти его слова мне по­па­ли в го­ло­ву, и я решил: «Ну, все, я тебе до­ка­жу, что буду ле­тать…».
Меня врачи спра­ши­ва­ли:
– Вы ку­ри­ли когда-​нибудь?
– Да, курил! С 1 по 4 класс.
А по­че­му? По­то­му, что рядом со шко­лой, в ко­то­рой я учил­ся, был дет­дом, и там дети, у кого по­гиб­ли ро­ди­те­ли. Есте­ствен­но, там была ат­мо­сфе­ра такая: «Если ты не ку­ришь – ты не наш». Я от­ка­зал­ся, мне го­во­рят:
– Ты чего? Про­тив нас?!
– Нет, но ку­рить боль­ше не буду!
Ко­ро­че го­во­ря, меня тол­пой по­ко­ло­ти­ли за это дело. Но я после, по­оди­ноч­ке с обид­чи­ка­ми рас­счи­тал­ся. Бро­сил ку­рить и за­нял­ся си­стем­но спор­том.
Брат у меня окон­чил аэро­клуб, по­сту­пил в авиа­ци­он­ное учи­ли­ще, окон­чил, и в 1960-ом году попал под «хру­щев­ский раз­гон». Он толь­ко при­шел в часть, где-​то 2-3 ме­ся­ца по­ле­тал, и все на этом за­кон­чи­лось. По­сту­пил он в ма­ши­но­стро­и­тель­ный ин­сти­тут, за­кон­чил и ра­бо­тал на за­во­де имени Ба­ра­но­ва, ко­то­рый дви­га­те­ли авиа­ци­он­ные делал.
А я за­ни­мал­ся, искал все, что можно, и чисто слу­чай­но, уви­дел в биб­лио­те­ке в чи­таль­ном зале книж­ку «Че­ло­век в по­ле­те» По­ля­ко­ва. Я часть пе­ре­пи­сы­вал, все, что можно для себя, как стать лет­чи­ком. Хо­ро­шая книга, сфор­ми­ро­ва­ла меня. Вот даже при­мер: самым глав­ным было для лет­чи­ка опре­де­ле­ние рас­сто­я­ния до земли. А как тре­ни­ро­вать? Са­дишь­ся в элек­трич­ку, едешь, по­лот­но ров­ное, в сто­ро­ну смот­ришь на овра­ги – и тре­ни­ру­ешь глаз. Или на ма­шине едешь по шоссе. То же самое, тре­ни­ру­ешь­ся. И я скажу, в по­сле­ду­ю­щем это мне дало паль­му пер­вен­ства перед мно­ги­ми. Я и в аэро­клу­бе вы­ле­тел пер­вым, и в учи­ли­ще вы­ле­тел пер­вым, все про­грам­мы осва­и­вал, пер­вым по­лу­чил и класс в полку. В Ака­де­мию ушел пер­вым. В по­сле­ду­ю­щем я пер­вым вы­ле­тел в Союзе среди лет­чи­ков ВВС на Су-27, пер­вым из на­ше­го вы­пус­ка стал ко­ман­ду­ю­щим Воз­душ­ной Ар­ми­ей.
Ну, а пока по­до­шло время, за­ни­мал­ся в аэро­клу­бе.

– На чем ле­та­ли?

Я спер­ва на па­ра­шют­ную сек­цию пошел, потом пла­нер­ная, а потом уже на Як-18У. Як-18А был с дви­га­те­лем М-14, а этот с М-11.

– С ду­ти­ком?

С пе­ред­ней стой­кой. Нор­маль­но, даже с опе­ре­же­ни­ем окон­чил про­грам­му и уехал по­сту­пать в Ар­ма­вир­ское учи­ли­ще.

– А сколь­ко часов про­грам­ма была?

Про­грам­ма была 40 часов. А когда по­сту­пал в учи­ли­ще, меня ге­не­рал Сме­та­нин спра­ши­ва­ет:
– Какой налет?
Я от­ве­чаю:
– 41 час. 15 минут.
Точ­ность це­ни­лась, и он го­во­рит:
– О! Даже ми­ну­ты пом­нит.

– А ска­жи­те, у вас шла пол­го­да тео­рия, а пол­го­да лет­ная прак­ти­ка?

Да.

– С от­ры­вом от про­из­вод­ства?

Нет, отрыв от про­из­вод­ства – толь­ко на прак­ти­че­ские по­ле­ты. Мы на­ча­ли тео­рию в ок­тяб­ре, и до мая ме­ся­ца. Сдали все эк­за­ме­ны, были до­пу­ще­ны к по­ле­там, про­хо­ди­ли два­жды мед­ко­мис­сию. Нам дали пред­пи­са­ние из во­ен­ко­ма­та, что при­зы­ва­ем­ся на сбор, и мы уеха­ли в Ма­рья­нов­ку. Там на базе быв­ше­го Ом­ско­го во­ен­но­го учи­ли­ща лет­но­го, ко­то­рое го­то­ви­ло лет­чи­ков на Ил-28, был аэро­дром ДО­СА­АФ.

– Там, где, в войну лет­чи­ки Пе-2 го­то­ви­лись?

Я за­пом­нил Ил-28 по­то­му, что завод делал в свое время Ил-28, и там часть их ле­та­ла в спар­ках.
Я попал во вто­рой отряд, к ин­струк­то­ру Клёви­ну. Ма­ши­на у нас была номер бор­то­вой 72. Ле­та­ли в две смены. Вста­ва­ли в 4 утра, в 5, после зав­тра­ка мы уже были на лет­ном поле, раз­би­ва­ли старт, и с 6 до 12 ле­та­ли. А после 12 поле от­да­ва­ли пла­не­ри­стам. С 16 часов была вто­рая смена, у дру­го­го лет­но­го от­ря­да. Мы ме­ня­лись в неде­лю один раз, и с 16 до 21 ве­че­ра вто­рая смена.

– А про­грам­ма из чего со­сто­я­ла? Полет, по­сад­ка, полет по кругу – это по­нят­но. Пи­ло­таж был какой-​то, слож­ный, выс­ший?

Пи­ло­таж был пол­ный, а спер­ва была вы­воз­ная про­грам­ма. У меня книж­ка со­хра­ни­лась, прав­да немно­го об­го­ре­ла после по­жа­ра.
Все пол­но­стью: и што­по­ри­ли мы, и сами вы­во­ди­ли, пи­ло­таж в зоне – про­стой и слож­ный, и потом, в окон­ча­нии, были марш­рут­ные по­ле­ты. И фи­на­лом – са­мо­сто­я­тель­ный полет по марш­ру­ту, на этом про­грам­ма на пер­вый год за­кан­чи­ва­лась. После пер­во­го года я уехал, по­сту­пил в лет­ное учи­ли­ще Ар­ма­вир­ское. Имен­но туда по­то­му, что на тот мо­мент един­ствен­ное учи­ли­ще в Союзе брало с аэро­клу­бов и сразу же на­чи­на­ло обу­чать на ре­ак­тив­ных ис­тре­би­те­лях, с пер­во­го года. А в дру­гих лет­ных учи­ли­щах, на­при­мер, Вол­го­град­ское учи­ли­ще имени Мяс­ни­ко­ва, пер­вый год во­об­ще не ле­та­ли, а вто­рой год ле­та­ли на порш­не­вых, а потом уже, к концу, пе­ре­учи­ва­лись на МиГ-17 на спар­ке, и их вы­пус­ка­ли. А мы сразу на УТИ МиГ-15, и нас го­то­ви­ли по про­грам­ме во­ен­но­го лет­чи­ка II клас­са на МиГ-17.
 

«Мой» 13 номер. Летал во­пре­ки суе­ве­ри­ям. Май­коп, аэро­дром "Хан­ское" 709 УТАП

– Ска­жи­те, а Вас го­то­ви­ли по про­грам­ме ВВС или ПВО?

Я учил­ся в учи­ли­ще ПВО, по про­грам­ме ис­тре­би­тель­ной авиа­ции ПВО. Это было де­ти­ще Ев­ге­ния Яко­вле­ви­ча Са­виц­ко­го, мар­ша­ла авиа­ции. Ин­струк­то­ра были очень въед­ли­вые, неко­то­рые про­шли Ко­рей­скую войну, за­ста­ли…

– Кста­ти, что они го­во­ри­ли на эту тему, или они ни­че­го не го­во­ри­ли?

Нет, по­че­му? Вот у нас был Вик­тор Пет­ро­вич Рын­дин, ко­ман­дир звена. Он с Ар­ма­вир­ско­го учи­ли­ща ушел на пен­сию май­о­ром в воз­расте 56 лет, хотя майор слу­жит до 45 лет. Он уди­ви­тель­ный, осо­бый че­ло­век. Перед окон­ча­ни­ем Оте­че­ствен­ной Войны был при­зван в армию, окон­чил школу ме­ха­ни­ков, так за­кон­чил войну. Попал в дей­ству­ю­щие вой­ска, 2-3 ме­ся­ца, по-​моему, в них был, и потом слу­жил в полку ме­ха­ни­ком са­мо­ле­та. А в 1946-ом году, когда резко со­кра­ти­ли лет­ный со­став, об­ра­зо­ва­лась нехват­ка лет­но­го со­ста­ва, и был бро­шен клич по во­ин­ским ча­стям: «Кто же­ла­ет пойти в лет­чи­ки?» Он изъ­явил же­ла­ние.
Окон­чил лет­ное учи­ли­ще, попал в полк на Ла-9, и после пе­ре­учил­ся в числе пер­вых, к 1950-ому году, на МиГ-15 Бис. Через неко­то­рое время ока­зал­ся в ди­ви­зии Ко­же­дуба, в 64-ом авиа­ци­он­ном кор­пу­се, в Корее, у Мар­ша­ла Авиа­ции Кра­сов­ско­го.
Летал он ве­до­мым, в ос­нов­ном. Од­на­жды за­сло­нил ве­ду­ще­го. Его по­до­жгли, он шел на по­сад­ку и горел, и ру­ко­во­ди­тель ему кри­чит:
– Пры­гай, пры­гай!
А он не пры­гал. И вот, в мо­мент вы­рав­ни­ва­ния у него от­ва­ли­ва­ет­ся пра­вое крыло на вы­со­те метр где-​то. Ка­та­пуль­ти­ру­ет­ся. Уни­каль­ный слу­чай – па­рал­лель­но земле ка­та­пуль­ти­ро­вал­ся. Са­мо­лет упал, взо­рвал­ся, а он лежит и слу­ша­ет – ма­ши­на подъ­е­ха­ла:
– Ну, все, Пет­ро­вич погиб.
А он кри­чит:
– Да живой я!
Ну, его – в гос­пи­таль. У него была сло­ма­на клю­чи­ца, пе­ре­бит нос. Остал­ся жив, но в лет­чи­ки он уже не мог. И как он рас­ска­зы­вал, в 1957 году, идя по Москве, встре­ча­ет сво­е­го пол­ко­во­го врача, с ко­то­рым был в Корее. Он ему:
– …Что?
– Да вот, ле­тать – нет. Но­со­вая пе­ре­го­род­ка ис­крив­ле­на.
– Давай те­ле­грам­му в часть, что ты в гос­пи­та­ле.
За­брал его в гос­пи­таль на опе­ра­цию. А этот врач, ока­зы­ва­ет­ся, про­шел обу­че­ние на «ухо-​горло-носа». Он ему ис­пра­вил все. Рын­дин про­хо­дит мед­ко­мис­сию. В бо­е­вую часть его не по­сы­ла­ют, а по­сла­ли в учи­ли­ще, и вот он нас учил. За­ме­ча­тель­ный че­ло­век, уди­ви­тель­ная судь­ба, но хо­ро­ший такой, мы душа в душу жили. Кур­сан­ты его лю­би­ли, и даже в пес­нях про него пели.

– И, тем не менее, про сами бо­е­вые дей­ствия он рас­ска­зы­вал, де­лил­ся?

Да, де­лил­ся, он го­во­рил:
– Ис­тре­би­тель дол­жен быть все­гда на­стыр­ным! Вот эта на­стыр­ность на­вя­зы­вать свою волю все­гда по­мо­га­ла по­бе­дить в бою и разо­гнать аме­ри­кан­цев. Вот, до­пу­стим, идет нас звено МиГ-15, мы идем на них в ло­бо­вую, они рас­се­ка­ют­ся, и мы на­чи­на­ем их го­нять.
А там, я забыл реку, через нее мост, они ста­ра­лись не до­пус­кать удара по нему по­то­му, что из Китая шло снаб­же­ние по нему…
Он по­лу­чил какой-​то орден за Корею, я сей­час не помню.
В прак­ти­че­ских учеб­ных боях нас на­тас­ки­вал: даст зайти в хвост, ты его толь­ко на фо­то­пу­ле­мет со­би­ра­ешь­ся снять, а он уже у тебя в хво­сте!
Про­сил его меня на­учить, а он сме­ет­ся:
– Рано еще! К вы­пус­ку научу.

– В каком году Вы по­сту­пи­ли? И сколь­ко лет шло обу­че­ние?

Я по­сту­пил в 1963-м. Учил­ся 4 года и 2 ме­ся­ца. Обу­че­ние за­кон­чил на МиГ-17. То есть осво­ил УТИ МиГ-15, МиГ-17.

– Я го­во­рил с участ­ни­ка­ми войны в Корее, и такой во­прос задал им: «Если бы МиГ-17 по­сту­пил в бо­е­вые части к мо­мен­ту, когда там война с аме­ри­кан­ца­ми шла…». И они все раз­во­ди­ли ру­ка­ми, и го­во­ри­ли, что МиГ-17 усту­пал, что он менее к боям при­спо­соб­лен. То есть он, ко­неч­но, по­быст­рее, но для боя МиГ-15 им боль­ше нра­вил­ся.

По­ни­ма­е­те, если пра­виль­но смот­реть, то МиГ-15 Бис был немно­го ко­ро­че, и тяга дви­га­те­ля у него была чуть мень­ше. Но он, зато лучше вы­пол­нял фи­гу­ры выс­ше­го пи­ло­та­жа, и есте­ствен­но, в воз­душ­ном бою ты мо­жешь по­лу­чить пре­иму­ще­ство. На МиГ-17 был по­став­лен дви­га­тель не РД-45, а ВК-1А. Раз­ни­ца тяги была в 400 ки­ло­грам­мов, это су­ще­ствен­но, и запас топ­ли­ва у него боль­ше был… Но я скажу, что по оцен­ке, по тем вре­ме­нам, все же во­е­ва­ли в ос­нов­ном на МиГ-15.
И я даже знаю генерал-​лейтенанта Ось­ки­на, он был в глав­ной ин­спек­ции ми­ни­стра обо­ро­ны, и вот он рас­ска­зы­вал про Ка­ре­ли­на, ко­то­рый ночью в Корее, лично сбил пять B-29. Это о чем-​то го­во­рит. И это не имея ра­дио­ло­ка­ци­он­но­го при­це­ла. А ос­нов­ной прин­цип, мы с лет­чи­ка­ми про­си­ли по­де­лить­ся, он со­об­щил:
– У ко­рей­цев были про­жек­то­ра. Когда на­хо­ди­ли бом­бар­ди­ров­щик, они его под­све­чи­ва­ли, а ты идешь ниже него, рядом с лучом. Когда до­сти­га­ешь рас­сто­я­ния в 300-200 мет­ров, де­ла­ешь нырок, потом идешь вверх, вхо­дишь в луч. Стрел­ки бом­бар­ди­ров­щи­ка тебя не видят, а ты уже по­до­шел на 100 мет­ров, и уже на­вер­ня­ка бьешь или по мо­тор­ной груп­пе (не про­сто в фю­зе­ляж, а кон­крет­но мо­тор­ную груп­пу), или топ­лив­ные баки. И вот тогда ре­зуль­тат.
Стрель­ба на уда­ле­нии 200-300 – это не то. Пушка Н 37, ка­либ­ром 37 мм, сна­ряд рвал пло­щадь квад­рат­ный метр при по­па­да­нии, и это было су­ще­ствен­но. Две пушки НР 23 и Н 37 это очень мощ­ное во­ору­же­ние, обес­пе­чи­ва­ло успех. А у аме­ри­кан­цев были пу­ле­ме­ты 12,7 мм…
Но то, что МиГ-17 не участ­во­ва­ли в бо­е­вых дей­стви­ях, так вот ска­зать – это труд­но. И во Вьет­на­ме, и в 1956 году в Егип­те, и в 1966 году тоже были… Хотя там в ос­нов­ном са­мо­лё­ты МиГ-21, по слу­хам, "съе­да­ли" и F-4 и F105…

– Вас в учи­ли­ще по земле ра­бо­тать учили?

Ра­бо­та­ли, ра­бо­та­ли по земле.

– То есть, невзи­рая на то, что это ПВО, по земле все равно учили?

У нас был КУЛП ис­тре­би­тель­ной авиа­ции ПВО 1960 года, и мы по нему го­то­ви­лись в пол­ном объ­е­ме, как лет­чи­ки II клас­са. Прав­да, вы­пу­сти­лись без клас­са. Хотя это и было учи­ли­ще ПВО, там были и пе­ре­хва­ты, и воз­душ­ные бои, ра­бо­та по земле, и бом­бо­ме­та­ние прак­ти­че­ски­ми бом­ба­ми вы­пол­ня­ли.
По рас­пре­де­ле­нию я попал на Даль­ний Во­сток, в Чу­гу­ев­ку, аэро­дром Со­ко­лов­ка, 530 ис­тре­би­тель­ный полк. В этом полку мы уже на пер­вом году, в марте ме­ся­це, пол­но­стью вос­ста­но­ви­лись, потом сдали на III класс, и на­ча­ли го­то­вить­ся на II…
Как раз под­хо­дил лет­ний пе­ри­од, ра­бо­та на по­ли­гоне – это у нас была стрель­ба из пушек, и пуски РС (ре­ак­тив­ных сна­ря­дов). Мы от­ра­бо­та­ли хо­ро­шо, и нас пе­ре­во­дят в дру­гую часть. Место на­зы­ва­лось «Зо­ло­тая До­ли­на», под На­ход­кой. Мы там сдаем на II класс, и нас по­сы­ла­ют на пе­ре­учи­ва­ние на Су-15. Мо­ло­дых и пер­спек­тив­ных – туда.

– Ва­си­лий Ива­но­вич Ми­на­ков вспо­ми­нал, что в середине-​конце 1950-х годов на Даль­нем Во­сто­ке люди жили в зем­лян­ках, тех­ни­ки осо­бен­но. Все де­рев­ни за­би­ты лет­чи­ка­ми, а тех­ни­ки ко­па­ли себе зем­лян­ки, по­то­му, что жить про­сто негде было. В ваше время уже было при­лич­но?

Да, у нас пол­но­стью был обу­стро­ен го­ро­док, никто в зем­лян­ках не жил. Я при­шел в 1967 году, был во­ен­ный го­ро­док. Стро­и­ли и вво­ди­ли в строй ка­мен­ные пя­ти­этаж­ные дома, лет­ный со­став имел каж­дый от­дель­ную квар­ти­ру. Хотя у тех­ни­че­ско­го со­ста­ва были, ко­неч­но, про­бле­мы... Но в целом бла­го­со­сто­я­ние улуч­ша­лось, обес­пе­чен­ность квар­ти­ра­ми была, а чтоб в зем­лян­ках – этого уже не было.
И даже, я вспо­ми­наю, брат мне го­во­рил, что он при­шел в часть в 1960. Все жили в го­род­ке, хоть и де­ре­вян­ные стро­е­ния ба­рач­но­го типа, но жилье было.

– А на аэро­дро­мах усло­вия какие были? По­ло­сы еще аме­ри­кан­ские ме­тал­ли­че­ские, или уже нор­маль­ные бе­тон­ки?

В Чу­гу­ев­ке вна­ча­ле по­ло­са была 300 мет­ров длин­ной же­лез­ка, даль­ше шла бе­тон­ка 900 мет­ров, по нор­мам для вин­то­вых, и даль­ше опять шла же­лез­ка. Пе­ри­о­ди­че­ски на аэро­дро­мах об­нов­ля­ли взлетно-​посадочные по­ло­сы, и когда шесть нас, мо­ло­дых лей­те­нан­тов, пошли с Чу­гу­ев­ки в Унаши, там была по­ло­са пол­но­стью сде­ла­на из бе­то­на.

– А све­то­вое обо­ру­до­ва­ние?

Све­то­вое было нор­маль­ным – Луч-1, это два при­во­да, РСП (ра­дио­ло­ка­ци­он­ная си­сте­ма по­сад­ки са­мо­ле­тов) и ко­манд­ный пункт с ра­дио­ло­ка­ци­он­ны­ми сред­ства­ми на­ве­де­ния.

– По своей ны­неш­ней оцен­ке, на­сколь­ко Вы были го­то­вы к бою на мо­мент вы­пус­ка из учи­ли­ща?

Когда мы толь­ко при­шли, по­лу­чи­ли теп­лое об­мун­ди­ро­ва­ние, по­то­му, что в учи­ли­ще мы это все сдали, еще нас не за­кре­пи­ли за са­мо­ле­та­ми, а уже ска­за­ли:
– Се­го­дня по­лу­чай­те об­мун­ди­ро­ва­ние.
Тем­пе­ра­ту­ра была -40º, так чтобы не про­сты­ли. На­ут­ро иг­ра­ет тре­во­га, и мы – мо­ло­дые лей­те­нан­ты, все хва­та­ем, оде­ва­ем­ся, при­ез­жа­ем и спра­ши­ва­ем ко­ман­ди­ра:
– Куда?
Он нам по­ка­зы­ва­ет, где стоят ре­зерв­ные са­мо­ле­ты:
– По ним!
Так од­но­му из нас до­стал­ся са­мо­лет, ко­то­рый стоял на ко­зел­ках, на ре­гла­мент­ных ра­бо­тах. Он за­брал­ся в ка­би­ну, вклю­чил рацию:
– К взле­ту готов!
Вот такой на­строй. У нас был ко­ман­дир полка Са­а­кян, и он с каж­дым из нас сам лично сле­тал. Вы­пол­нять то, вы­пол­нять то… Это, это… Про­ве­рил и го­во­рит:
– Да, чув­ству­ет­ся, что есть под­го­тов­ка. С Вами можно идти в бой.

– Сколь­ко еще по­тре­бо­ва­лось до­вод­ки, до­шли­фов­ки?

Ну, сколь­ко ты бу­дешь ле­тать – столь­ко ты себя бу­дешь го­то­вить. До пол­ной шли­фов­ки. Мы уже были го­то­вы, и нас взяли в эс­кад­ри­лью, ко­то­рая пошла в 1969 году 1 марта на аэро­дром Ла­сточ­ка. Это в рай­оне ост­ро­ва Да­ман­ский. Нас взяли в бо­е­вой рас­чет, мы го­то­вы были уже участ­во­вать в этом кон­флик­те. Там при по­пыт­ке флан­го­во­го удара был под­бит Т-62, ки­тай­цы пы­та­лись его за­хва­тить, и ИБАш­ни­кам была по­став­ле­на за­да­ча его уни­что­жить, а мы были долж­ны их при­крыть.

– То есть через два года, уже пол­но­стью го­то­вы были как ис­тре­би­тель ПВО?

Пол­то­ра года.

– Вы пе­ре­учи­ва­лись на про­стые Су-15, или на Су-15ТМ, или на..?

Вна­ча­ле шли про­стые ма­ши­ны, ТМ – это уже позже пошли.

– А чув­ство­ва­лась раз­ни­ца между фи­ло­со­фи­ей МиГ и Су?

Ну, это две боль­шие раз­ни­цы, сверх­зву­ко­вой са­мо­лет…

– Нет, не по ха­рак­те­ри­сти­кам са­мо­ле­та, а по фи­ло­со­фии кон­струк­тор­ско­го бюро.

Вы зна­е­те, я за свою жизнь осво­ил более 30 типов, и все же тя­го­тел к «су­хов­ской» ком­по­нов­ке. У Ми­ко­я­на, он как-​то… По­ни­ма­е­те, он ста­рал­ся все ми­ни­ми­зи­ро­вать, и ка­би­ну до того на­пич­кал при малых га­ба­ри­тах, что до­пу­стим, если надо какую-​то опе­ра­цию сде­лать, то спер­ва перед собой вклю­чи, а потом лезь за спину. А у Су­хо­го нет, у него было все по по­лоч­кам, хотя тоже места было мало.

– А как Вам Су-15?

Су-15 сыг­рал опре­де­лен­ную роль, хоть его и на­зы­ва­ли «Офи­цер­ский кор­тик», по­то­му, что у него тогда было на во­ору­же­нии толь­ко две ра­ке­ты. После до­ра­бо­та­ли под малые ра­ке­ты ближ­не­го боя, потом под­вес­ные пу­шеч­ные кон­тей­не­ры. А в по­сле­ду­ю­щем, уже когда я ко­ман­до­вал пол­ком в Гу­да­у­тах, мы пер­вы­ми осва­и­ва­ли на Су-15ТМ бом­бо­ме­та­ние. Это За­кав­ка­зье, по­ли­гон был на бе­ре­гу моря, бом­би­ли…
После с этим пол­ком я ушел на Чу­кот­ку, и там ор­га­ни­зо­ва­ли по­ли­гон. Там и стре­ля­ли из пушек, и бом­би­ли, и вели воз­душ­ные бои, пе­ре­хва­ты.
Я скажу, что нас про­ве­ря­ла ин­спек­ция ми­ни­стра обо­ро­ны, и мы с кол­ли­ма­тор­ным при­це­лом спо­кой­но сбили три ми­ше­ни Ла-17. Не ра­ке­та­ми, а имен­но пуш­ка­ми. Об­ста­нов­ка была при­бли­же­на к бо­е­вой. Под Тби­ли­си – Мар­не­ули аэро­дром. Под­ни­ма­ешь из де­жур­но­го звена пару ис­тре­би­те­лей. Я как ко­ман­дир полка на ко­манд­ном пунк­те ру­ко­во­жу, и ста­вят мне за­да­чу:
– Сбить ми­шень Ла-17 из пушек.
Я став­лю за­да­чу, го­во­рю:
– Дей­ству­ем, как учили!
Под­бад­ри­ваю. Лет­чик с пер­вой атаки ми­шень сби­ва­ет. Ин­спек­то­ра нам не по­ве­ри­ли, а по­сад­ку пара про­из­во­дит в Крас­но­вод­ске. За­прав­ля­ют са­мо­ле­ты, тех­ни­ки за­ря­жа­ют пушки опять, опять под­ни­маю:
– По­вто­рить!
Опять сбили. Ну, там, кроме этого, они еще ра­бо­та­ли с боль­шой ра­ке­той Р-98 и ма­лы­ми ра­ке­та­ми Р-60 – все за­да­чи вы­пол­ни­ли.
А на сле­ду­ю­щий год, через неко­то­рое время после того, как я был пе­ре­ве­ден в Гу­да­у­ту, мы тоже при­шли на уче­ния. Опять ста­вят нам ми­шень, и мы из пушек сби­ва­ем опять.
– Ми­шень из пушек сбить!
Мы ее сби­ва­ем на малой вы­со­те, на пре­дель­но малой сби­ва­ем ра­ке­та­ми. В стра­то­сфе­ре по па­ра­шю­ти­кам, это эк­ви­либ­ри­стом надо было быть, чтобы сбить эту ми­шень. ВРП-М за­пус­ка­лась на вы­со­ту, до­пу­стим, 22-23 ки­ло­мет­ра, там рас­кры­вал­ся типа ви­ся­щей бом­боч­ки на па­ра­шю­те, и она с вер­ти­каль­ной ско­ро­стью 30 м/с идет вниз. И вот нужно было об­на­ру­жить цель, за­хва­тить и пу­стить ра­ке­ту за се­кун­ды с каб­ри­ро­ва­ния. Я один раз не успел, при­шлось с пе­ре­вер­ну­то­го по­ло­же­ния пус­кать ра­ке­ту. Ни­че­го – по­лу­чи­лось.
 

Аэро­дром Мар­не­ули. Раз­бор по­лё­тов в ходе лётно-​тактического уче­ния 166-го Гв.ИАП

– Все-​таки пер­вые впе­чат­ле­ния о Су-15.

Воз­мож­но­сти го­раз­до боль­ше.

– По­че­му спра­ши­ваю, по­то­му, что у Су­хо­го с Су-7, Су-9 и Су-11, были до­ста­точ­но боль­шие слож­но­сти в осво­е­нии. Су-9 по­би­лось в пер­вых пол­ках много, а Су-15…

Ви­ди­те ли, тогда у Люль­ки дви­га­те­ли были еще не очень до­ве­ден­ные. АЛ-7Ф дви­га­тель был про­бле­ма­тич­ный, он стоял и на Су-7, и на Су-9, и на Су-11, там раз­ли­ча­лись мо­де­ли ра­дио­ло­ка­ци­он­ны­ми стан­ци­я­ми. А на Су-15 по­ста­ви­ли дви­га­те­ли Р-11, как на МиГ-21, Ту­ман­ско­го. Они были более на­деж­ны, по­то­му, что были двух­валь­ные, а у Люль­ки были од­но­валь­ные, и там были ленты пе­ре­пус­ка, и пе­ред­няя сверх­зву­ко­вая сту­пень, все это иг­ра­ло роль про­ти­во­пом­паж­ную. А двух­валь­ный – он эту про­бле­му (пе­ре­пус­ка и сверх­зву­ко­вой сту­пе­ни) решал очень хо­ро­шо за счет раз­но­сти обо­ро­тов низ­ко­на­пор­ной сту­пе­ни и вы­со­ко­на­пор­ной, и этим лик­ви­ди­ро­вал пом­паж­ные яв­ле­ния.
После Сухой пе­ре­шел на дви­га­тель АЛ-21, АЛ-31 – сей­час движ­ки до­ве­ден­ные, хо­ро­шие.
Как го­во­рит­ся, «дет­ская бо­лезнь», и прой­ти этот рубеж надо было, а это свя­зан­но было с че­ло­ве­че­ски­ми жерт­ва­ми. Но без зна­ний–по­зна­ний ни­че­го при­ро­да так не от­да­ет сво­бод­но, это нужно по­стичь.

– То есть Су-15, это уже?

Да, это была сле­ду­ю­щая сту­пень, на более вы­со­ком уровне, и она сыг­ра­ла свою роль. У Ми­ко­я­на это был МиГ-19, после МиГ-21 по­явил­ся, и ка­жет­ся в 1967 году, МиГ-23-й уже на па­ра­де по­ка­зан в До­мо­де­до­во. МиГ-23, как вы­ра­жал­ся один зна­ко­мый летчик-​испытатель, учи­лись вме­сте, на год рань­ше вы­пу­стил­ся:
– Этот са­мо­лет рас­счи­тан на сред­не­го летчика-​испытателя, а мы ими за­по­ло­ни­ли столь­ко ча­стей…
И дей­стви­тель­но, ма­ши­на была несколь­ко ава­рий­ная, по­то­му, что аэро­ди­на­ми­ка сразу трех са­мо­ле­тов – пря­мое крыло, стре­ло­вид­ное, и про­ме­жу­точ­ное. Этот пе­ре­ход по пи­ло­ти­ро­ва­нию не каж­до­му лет­чи­ку да­вал­ся.

– С Су-15 было две ис­то­рии ши­ро­ко из­вест­ные, глу­бо­ко пе­чаль­ные, и обе с Ко­рей­ски­ми авиа­ли­ни­я­ми свя­зан­ные. Это Оси­по­вич – в 1983, и в 1978 – здесь, под Ар­хан­гель­ском…

И тот, и дру­гой слу­чай я знаю. Пер­вый сбил Босов. Неко­то­рые пу­та­ют и пишут «Басов». Там Босов Алек­сандр сбил, его под­ня­ли с Килп-​Явра. Был сбой в си­сте­ме LORAN, это на­ви­га­ци­он­ная си­сте­ма аме­ри­кан­ская, и Боинг-​707 по­ве­ло в про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну. Они вышли на Коль­ский по­лу­ост­ров. После пе­ре­хва­та ко­ре­ец не вы­пол­нил ука­за­ния о по­сад­ке на наш аэро­дром, пы­тал­ся удрать. Ко­ман­ду­ю­щий кор­пу­сом ПВО был Царь­ков, он дал ко­ман­ду сбить, и Босов вто­ро­пях пу­стил ра­ке­ту с близ­ко­го рас­сто­я­ния. Ра­дио­взры­ва­тель не взвел­ся, ра­ке­та по­па­да­ет в крыло, и рас­па­ры­ва­ет кры­лья­ми об­шив­ку. А у этого Бо­ин­га было со­то­вое на­пол­не­ние, как пче­ли­ные соты. Эта фоль­га, об­раз­но го­во­ря, на­пол­ня­ет весь экран, на ра­дио­ло­ка­то­ре, ну – шлейф, и не видно ни того, ни дру­го­го. Когда это про­изо­шло, ка­пи­тан лай­не­ра при­нял ре­ше­ние са­дить­ся на озеро. Он сел на лед озера и вы­ско­чил на ост­ров. Са­мо­лет пе­ре­ло­мил­ся. Из-за пе­ре­ло­ма двух ки­тай­цев при­да­ви­ло, а осталь­ные все живы были.
А с Оси­по­ви­чем… Это была чисто аван­тю­ра Рей­га­на. Кру­тил­ся там ре­гу­ляр­но в рай­оне Кам­чат­ки – Ели­зо­во RC-135, и, когда по­до­шел Боинг-​747, он ныр­нул под него, а на сле­ду­ю­щем по­во­ро­те РЛС уже за­хва­ти­ли 747, ко­то­рый пошел через Кам­чат­ку. Офи­цер на­ве­де­ния непра­виль­но оце­нил си­ту­а­цию. В общем, от­да­ли его на Са­ха­лин как RC-135. Там под­ня­ли Гену Оси­по­ви­ча… В про­шлом году он умер, са­хар­ный диа­бет. Мы вме­сте учи­лись в учи­ли­ще, в одном взво­де были, вме­сте и при­шли на Даль­ний Во­сток, в Чу­гу­ев­ку, а после я ушел в ака­де­мию, а он ушел на Южно-​Сахалинск… Он как раз де­жу­рил 31 ав­гу­ста, и вот его под­ня­ли, на­ве­ли. Мно­гие го­во­рят (жур­на­ли­сты):
– Как Вы не могли опре­де­лить тип са­мо­ле­та?
А я задаю встреч­ный во­прос:
– Вы едете ночью в ма­шине со ско­ро­стью 110 ки­ло­мет­ров, и впе­ре­ди идет ма­ши­на. У вас про­па­да­ет свет, и у той вы­клю­ча­ют­ся га­ба­рит­ные огни. Что вы бу­де­те де­лать, какие дей­ствия пред­при­ми­те? Сразу тор­мо­зить нач­не­те, по­то­му, что не видно, ночь.
Хо­ро­шо если луна и про­чее, а так тем­ная ночь.
И при­каз «по граж­дан­ским бор­там огня не от­кры­вать». А его вы­да­ют как RC-135. Это не граж­дан­ский, хотя и похож, это раз­вед­чик, и он идет. И вот, когда Оси­по­ви­ча на­ве­ли, а его под­ня­ли с пуш­ка­ми, ему при­ка­за­ли:
– Дайте ему пре­ду­пре­ди­тель­ный.
Он дает оче­ре­дей несколь­ко, а тот не ре­а­ги­ру­ет. Хотя по курсу по­ле­та видно, когда трас­са идет трас­си­ру­ю­щих сна­ря­дов. Де­жур­ный Са­ха­лин­ской ди­ви­зии ПВО за­со­мне­вал­ся, что де­лать? Толь­ко когда при­каз Кор­ну­ко­ва, на­чаль­ни­ка авиа­ции на Са­ха­лине, тоже я его хо­ро­шо знаю... Ген­на­дий за­хва­ты­ва­ет, вы­да­ет­ся «ЗГ», а ему го­во­рят:
– Обо­ждать.
И он пра­виль­но в дан­ный мо­мент сори­ен­ти­ро­вал­ся, он берет и вы­клю­ча­ет "Н" накал. А потом ему при­ка­зы­ва­ют:
– Уни­что­жить!
Он вклю­ча­ет опять "ЗГ", "ПР" вы­да­ет, пус­ка­ет 2 ра­ке­ты, и сби­ва­ет.

– По Ва­ше­му мне­нию, чья здесь от­вет­ствен­ность – зам. ком­ди­ва, ко­то­рый дал ко­ман­ду, или Оси­по­ви­ча, ко­то­рый это сде­лал?

Нет, Гена вы­пол­нил при­каз. Ему была дана ко­ман­да «сбить». Так же, как лет­чик Ку­ля­пин та­ра­нил в 1981-ом году борт CL-44, ко­то­рый зашел с Ирана, дошел до Се­ва­на, там про­из­вел раз­вед­ку и стал ухо­дить. Дол­гое время борт со­про­вож­да­ли, спер­ва один, потом вто­рой наш ис­тре­би­тель. И он был тре­тьим ис­тре­би­те­лем – Ку­ля­пин, тоже его со­про­вож­дал. Оста­ва­лось 22 ки­ло­мет­ра, чтобы от­тя­нуть­ся, чтобы рас­сто­я­ние было для пуска ра­ке­ты. А он вы­ле­тел на борту, ко­то­рый стоял "по шарам", а на них пушки не ве­ша­ли. Три ис­тре­би­те­ля стоят с пуш­ка­ми, а чет­вер­тый с ра­ке­та­ми по шарам. Ему дали ко­ман­ду, и он та­ра­нил.
И Оси­по­вич сбил. Тут ка­та­ва­сия пошла… Гену потом жур­на­ли­сты за­кле­ва­ли.

– А по­че­му Ку­ля­пи­ну Героя не дали?

Это обид­ная ис­то­рия. Я был в Гу­да­у­тах, а за меня остал­ся Попов. Он на­пи­сал пред­став­ле­ние на Героя Со­вет­ско­го Союза, но один «то­ва­рищ» из ко­ман­до­ва­ния ЗакВО пе­ре­черк­нул пред­став­ле­ние, и на­пи­сал "Бо­е­во­го Крас­но­го Зна­ме­ни". А Героя он себе от­пи­сал. Но после раз­бо­ра си­ту­а­ции его вы­чис­ли­ли и сняли. А пред­став­ле­ние на Ку­ля­пи­на ушло на­верх как "Крас­ное Знамя". Его и утвер­ди­ли.

– Какие годы, на Ваш взгляд, были самые на­пря­жен­ные в плане на­ру­ше­ний?

Ну, я скажу, что на­ру­ше­ния – они все­гда были. И то, что сей­час аме­ри­кан­цы воют, когда наши во­круг них ходят, так я скажу, мы в свое время ра­бо­та­ли по аме­ри­кан­цам более дерз­ко, более жест­ко. Я помню, мы так под­за­жа­ли A3D. Раз – ны­ря­ет вниз, и вы­во­дит прямо над водой в Япон­ском море. Круги, шлейф пошел за ним, ну, уди­ра­ет на малой вы­со­те.
Все­гда они ста­ра­лись при­хо­дить тогда, когда были очень небла­го­при­ят­ные по­год­ные усло­вия. Были такие слу­чаи, что под­ни­ма­ют – а здесь туман, и куда ты пой­дешь, когда ты его со­про­во­дил? А ты дол­жен вы­пол­нить за­да­чу – не до­пу­стить на­ру­ше­ния. Как толь­ко под­хо­дит к сто­ки­ло­мет­ро­вой зоне, так его уже бе­решь на со­про­вож­де­ние до уда­ле­ния 12 миль от бе­ре­га. Если толь­ко он пе­ре­се­ка­ет линию, ты дол­жен его сразу же сбить, вот вся так­ти­ка в этом во­про­се. Так вот от 100 до 24 ки­ло­мет­ров, об­раз­но го­во­ря, идет борь­ба: кто кого об­ма­нет, про­явит свое ис­кус­ство в этом во­про­се, чтобы у того сдали нервы, и он не смог вы­пол­нить свою за­да­чу по раз­вед­ке. Вы­тес­ня­ешь его как мо­жешь.

– Кста­ти, по­нят­но, что ста­ви­лась вам за­да­ча «вы­да­вить». Но в чем была ос­нов­ная за­да­ча лет­чи­ка, в том, чтобы его вы­да­вить, или в том, чтобы его за­ма­нить и сбить?

В том, чтобы вы­да­вить. По­ни­ма­ли об­ста­нов­ку, от­вет­ствен­ность в этом во­про­се, и знали, к чему это может при­ве­сти, по­это­му дей­ство­ва­ли от­вет­ствен­но и в пре­де­лах ра­зум­но­го.

– Нет боль­ше­го па­ци­фи­ста, чем во­ен­ный? По­то­му что он знает, к чему это при­во­дит?

Да, по­это­му идео­ло­ги­че­ски нас вос­пи­ты­ва­ли в этом плане, чтобы ре­шать про­бле­му…

– И все-​таки, по боль­шо­му счету, в год сколь­ко на­ру­ше­ний было на Вашем участ­ке?

Не на­ру­ше­ний, а по­пы­ток, по­то­му что на­ру­ше­ние – ты дол­жен сбить. А когда ведет раз­вед­ку, на той ди­стан­ции, на ко­то­рую он может по­до­брать­ся, ты его со­про­вож­да­ешь. Зна­ешь, где у них стоят фо­то­ап­па­ра­ты, по­то­му, что еще и фо­то­гра­фи­ру­ют, зна­ешь, где об­зо­ра бо­ко­во­го стан­ции. Раз ты зна­ешь – ты со­зда­ешь по­ме­хи об­зо­ру своим са­мо­ле­том. И я скажу, что ино­гда было по де­жур­ствам на­ле­ту боль­ше, чем в пла­но­вых по­ле­тах за весь месяц.

– То есть, они все время, по­сто­ян­но где-​то рядом бол­та­лись?

Да. Если ты в месяц тогда по нор­мам при­мер­но на­ле­ты­вал 10-15 часов, то на бо­е­вом де­жур­стве ты тоже ле­та­ешь около 15 часов. Если ты ле­та­ешь в вы­сот­ном ко­стю­ме, ты мо­жешь сде­лать толь­ко три по­ле­та в день, боль­ше нель­зя, тебя ме­ня­ют на бо­е­вом де­жур­стве.

– Это по­то­му, что ме­ди­ци­на не раз­ре­ша­ет, или про­сто фи­зи­че­ски не в со­сто­я­нии?

Ме­ди­ци­на. А если Ро­ди­на ска­жет, здесь уже ты ми­ни­мум пять по­ле­тов за­про­сто сде­ла­ешь.

– Опять же Даль­ний Во­сток. Не могу не кос­нуть­ся Бе­лен­ко, МиГ-25. Вам эту ис­то­рию рас­ска­зы­ва­ли, до­во­ди­ли?

По­ни­ма­е­те, я читаю в прес­се, ин­тер­не­те, не пра­виль­но это осве­ща­ют. Я был ко­ман­ди­ром эс­кад­ри­льи, и у меня были лет­чи­ки, ко­то­рые учи­лись вме­сте с Бе­лен­ко, и они… В прес­се не пишут, по­че­му имен­но Бе­лен­ко это сде­лал? Да по­то­му, что (в то время все мол­ча­ли) до того, как еще Бе­лен­ко убе­жал, на Л-29 уле­тел Са­фо­нов в Иран, летчик-​инструктор, и под Те­ге­ра­ном он сел. Где-​то вдоль трас­сы, точно не помню. И его после за­бра­ли, при­вез­ли в по­соль­ство, потом пе­ре­пра­ви­ли в Из­ра­иль. У него была мать в Из­ра­и­ле, и этот Са­фо­нов осу­ществ­лял пе­ре­пис­ку с ней. Она обо­зна­чи­ла время, когда он будет уди­рать. И когда с Из­ра­и­ля его ЦРУ за­бра­ло к себе в штаб, рус­ский отдел, спе­ци­а­ли­сты Са­фо­но­ва много ме­ся­цев до­пра­ши­ва­ли. Он рас­ска­зы­вал всю под­но­гот­ную о нашей армии: о си­сте­ме под­го­тов­ки, об от­но­ше­нии, ну, все бук­валь­но по ни­точ­кам. И когда он рас­ска­зы­вал про кур­сан­тов и ха­рак­те­ри­зо­вал Бе­лен­ко, ЦРУ сде­ла­ло вывод, что это бу­ду­щий пре­да­тель. И ведь они на него вышли, когда он был на чет­вер­том курсе.

– Ко­ро­че они его об­счи­та­ли…

Они его рас­счи­та­ли, ему дали за­да­ние. Но, надо от­дать долж­ное, что наши осо­бые ор­га­ны всю груп­пу, ко­то­рая была с Са­фо­но­вым, от гра­ни­цы увели, и Бе­лен­ко ока­зал­ся в Став­ро­поль­ском учи­ли­ще, лет­чи­ком на Су-15. Он от­ту­да бом­бар­ди­ро­вал ра­пор­та­ми, что он хочет в дей­ству­ю­щие части на новую со­вре­мен­ную тех­ни­ку.

– Ну, ко­ро­че го­во­ря, попал он на МиГ-25 и удрал.

Да, это по­зор­ное пятно легло на 530-й полк, в ко­то­ром я на­чи­нал служ­бу… А он сел имен­но на этот аэро­дром, по­то­му что когда уди­рал, на него стали на­во­дить два F-1, это япон­ский ис­тре­би­тель. Он ото­рвал­ся от них, но по­те­рял ори­ен­ти­ров­ку, вы­ско­чил на Хок­кай­до, уви­дал граж­дан­ский аэро­порт с ВПП 1400 мет­ров, и при­нял ре­ше­ние са­дить­ся. Вы­ка­ты­ва­ет­ся и под­ла­мы­ва­ет но­со­вую стой­ку, по­то­му что для МиГ-25 нужно было 2500.

– Вы на Даль­нем Во­сто­ке по­ле­та­ли, даль­ше Вас…

Я по­сту­пил в Ака­де­мию Га­га­ри­на в Мо­ни­но, от­учил­ся три года. Я вам скажу, что эти зна­ния во мно­гом мне позже по­мог­ли вы­жить, об­раз­но го­во­ря, в новой си­сте­ме. В 1979-ом году про­изо­шла «бреж­нев­ская ре­фор­ма». И когда все пе­ре­да­ли в окру­га, из че­тыр­на­дца­ти ко­ман­ди­ров пол­ков Ба­кин­ско­го окру­га ПВО, а я тогда был ко­ман­ди­ром полка в Мар­не­ули, это 166-й ис­тре­би­тель­ный авиа­ци­он­ный полк крас­но­зна­мен­ный…

– Это тоже на Су-15? 

Да. Из этих че­тыр­на­дца­ти, "вы­жи­ли" двое – я и Толь­ка Жуков, ко­то­рый ко­ман­до­вал МиГ-25 в На­сос­ной, а осталь­ных уво­ли­ли. По­то­му, что за­да­чи ста­ви­лись объ­ем­ные, с си­сте­мой ВВС. А там это не пе­ре­хва­ты, это ра­бо­та по под­держ­ке войск, это ВВС, за­да­чи ста­ви­лись более ши­ро­ко. И вот по­то­му, что я учил­ся в ака­де­мии Га­га­ри­на, всю так­ти­ку ис­тре­би­тель­ной авиа­ции я уже на деле при­ме­нял, бу­дучи в новой си­сте­ме.
Этот кру­го­зор во мно­гом мне по­мо­гал, и я дошел до ко­ман­ду­ю­ще­го воз­душ­ной ар­ми­ей. И когда меня на­зна­чал Ефи­мов, он глав­ко­мом ВВС был, ска­зал:
– Ты – пер­вый ПВОш­ник, ко­то­рый идет ко­ман­до­вать ис­тре­би­тель­ной ди­ви­зи­ей ВВС.

– В СССР и РФ то и дело ИА ПВО то при­со­еди­ня­ли к ВВС, то от­со­еди­ня­ли. На Ваш взгляд, где место ИА ПВО? 

Во­ен­ная наука все время раз­ви­ва­лась, по­яв­ля­лись новые так­ти­че­ские и стра­те­ги­че­ские пред­став­ле­ния, по­это­му и под­чи­не­ние войск ПВО за­ви­се­ло от те­ку­щей док­три­ны как нашей, так и наших ве­ро­ят­ных про­тив­ни­ков. А сей­час еще при­хо­дит­ся учи­ты­вать и эко­но­ми­че­ские фак­то­ры со­дер­жа­ния пол­ков. 

– Ска­жи­те по­жа­луй­ста, в каком году Вы при­шли в 166-й полк?

В 166-й полк я при­шел в 1978 году в Мар­не­ули.

– Были ли осо­бен­но­сти у по­ле­тов в гор­ной мест­но­сти? Слож­но­сти с РЛС по­кры­ти­ем, аэро­дром­ной сетью?

Да, в горах ле­тать не про­сто. Тре­бо­вал­ся тща­тель­но под­го­тов­лен­ный лет­ный со­став, ра­дио­ло­ка­ци­он­но­го по­кры­тия, ви­зу­аль­ных по­стов на­блю­де­ния. Это очень слож­ный про­цесс, за пол­ча­са не рас­ска­жешь.

– Там ат­мо­сфе­ра была такая же, как на Даль­нем Во­сто­ке, по на­пря­жен­но­сти или по­мяг­че?

Я бы ска­зал, даже жест­че. С Ирана много было про­во­ка­ци­он­ных по­ле­тов, прямо про­во­ка­ци­он­ных.

– На­сколь­ко я помню, там за лет де­сять три или че­ты­ре са­мо­ле­та было сбито.

Вообще-​то да. Там был таран, там было даже два та­ра­на. Ев­се­ев, сбил в 1973-ем году спар­ку F-5, вы­ле­тел с Ва­зи­а­ни, он на МиГ-21 был. Погиб при та­ране. Наш таран Ку­ля­пи­на, он на Су-15 про­стом. Затем были сбиты в Ак-​Тепе два вер­то­ле­та иран­ских. На­пал­ков – ко­ман­дир полка ру­ко­во­дил рас­че­том, а зам ко­ман­ди­ра эс­кад­ри­льи взле­тел по де­жур­ству. На­ве­ли на че­ты­ре вер­то­ле­та, два за­ва­лил, мо­ло­дец, а два успе­ли удрать.

– До­во­ди­лось ли до Вас, как сби­ва­ли, были ли раз­бо­ры, ко­мис­сии? Де­мон­стри­ро­ва­ли ли об­лом­ки?

Все ин­ци­ден­ты, имев­шие место по охране воз­душ­ных гра­ниц, все­гда под­вер­га­лись раз­бо­рам: с до­кла­дом об­сто­я­тельств, раз­бо­ром дей­ствий обеих сто­рон, ана­ли­зом пра­виль­но­сти и оши­бок де­жур­ных сил. 

– С точки зре­ния лет­но­го ма­стер­ства, иран­цы как были?

Ну, я скажу, что хо­ро­шо под­го­тов­ле­ны, очень хо­ро­шо.

– А с точки зре­ния духа?

Духа… По­ни­ма­е­те, это сразу ощу­ща­ет­ся, если он чув­ству­ет, что ты его за­жи­ма­ешь, он бро­са­ет и уди­ра­ет.

– И аме­ри­кан­цы так же?

Оди­на­ко­во. У них одна и та же школа. Иран­цы даже, может, по­азарт­нее были. Вот драть­ся до по­след­не­го аме­ри­кан­цы не будут, сто про­цен­тов даю, я убе­дил­ся на себе.

– Ска­жи­те, а по­па­да­лись такие, что аж за­ува­жа­ешь?

Были неко­то­рые. Но ха­рак­тер­ную одну осо­бен­ность под­черк­ну. Аме­ри­кан­цы ста­ра­ют­ся бить сла­бых, и на этом со­зда­вать фон, что они ве­ли­кие, все могут. А если толь­ко его при­жу­чишь, он сразу же ду­ма­ет о спа­се­нии своей шкуры. Нет пат­ри­о­ти­че­ско­го чув­ства, как у нас. Вот у нас он может быть раз­гиль­дяй, и все такое про­чее. Его ру­га­ют, но когда кос­нет­ся за­щи­ты Ро­ди­ны, или вы­пол­не­ния по­став­лен­ной за­да­чи – он со­всем по-​другому мыс­лит. И уже тогда «Кузь­ки­на мать», дер­жись!
Зна­е­те слу­чай, когда в Килп-​Явре с бо­е­во­го де­жур­ства под­ня­ли Су-27, и Орион нор­веж­ский вин­том по его хво­сту ру­ба­нул? Это тоже, как го­во­рит­ся, немнож­ко непод­рас­чи­тал. Он же тоже при­кры­вал фо­то­ап­па­рат и лез туда, хотя не по­ло­же­но.

– Вер­нем­ся к Гу­да­у­те. Как мест­ное на­се­ле­ние от­но­си­лось?

В те вре­ме­на, я скажу, что было очень хо­ро­шее от­но­ше­ние к нам, но у аб­ха­зов чув­ство­ва­лась все­гда непри­язнь к гру­зи­нам,. Вот у нас было место, где сво­е­го рода пляж, и там стоял ка­мень гра­нит­ный, боль­шой, на ко­то­ром до сих пор я помню слова: «Здесь в 1918 году аб­хаз­ские боль­ше­ви­ки гро­ми­ли гру­зин­ских мень­ше­ви­ков». Не знаю, со­хра­нил­ся он или нет сей­час, по­то­му что не был там, как уле­тел с пол­ком на Чу­кот­ку.
Там стоял полк на Як-28. По­ло­же­но было ро­та­цию де­лать раз в 3 года по ме­ди­цин­ским ре­ко­мен­да­ци­ям, а они там про­тор­ча­ли 6 лет. Так как дру­гих пол­ков на Як-28 не было, ре­ши­ли сро­ти­ро­вать нас. Мы своим ходом ле­те­ли, тех­ни­ков и мат­часть пе­ре­бро­си­ли на Ил-76 с Па­не­ве­жи­са, а для семей дали 3 Ту-154 с Чка­лов­ско­го.

– В каком году Вы от­ту­да уле­те­ли?

От­ту­да уле­тел в 1982 году в ав­гу­сте.

– Вас пе­ре­бра­сы­ва­ли на Чу­кот­ку, и Вы там за сутки, если не оши­ба­юсь, до­ле­те­ли до места ба­зи­ро­ва­ния?

Кто-​то на­пи­сал в ин­тер­не­те оши­боч­но. Мы в день со­вер­ша­ли по 2 пе­ре­ле­та, по­то­му что мы шли на­встре­чу солн­цу, два ма­нев­ра. До­пу­стим, мы с Гу­да­у­ты вы­ле­те­ли, в Эн­гель­се сели, с Эн­гель­са взле­те­ли, сели в рай­оне Ку­ста­ная, и там пе­ре­но­че­ва­ли, и опять пошли. Затем са­ди­лись в рай­оне Тол­ма­че­во–Но­во­си­бирск, потом Канск, с Кан­ска мы шли на Ор­лов­ку, и с Ор­лов­ки шли на Смир­ных. Там пе­ре­но­че­ва­ли, пе­ре­шли в Ели­зо­во, и в Ели­зо­во мы оста­но­ви­лись на трое суток, по­то­му что не было аэро­дро­мов.

– От­кры­тых? Или во­об­ще не было?

Во­об­ще не было по ра­ди­у­су до­ся­га­е­мо­сти.

– Кто же так рас­счи­тал марш­рут? И в полку ведь име­ет­ся свой штур­ман полка, долж­ны были как-​то со­гла­со­вать.

Потом мы пошли на Ключи Кам­чат­ские, а это со­вер­шен­но не аэро­дром. За­да­ча была по­став­ле­на, и ее надо было ре­шать. Ко­ман­ду­ю­щий 1-й Воз­душ­ной ар­ми­ей рас­по­ря­дил­ся под­го­то­вить про­ме­жу­точ­ный аэро­дром. Под­го­то­вить его пол­но­стью не успе­ли, а ждать было уже нель­зя, зима при­бли­жа­лась, ме­тео­об­ста­нов­ка под­жи­ма­ла. По­это­му был по­лу­чен при­каз ле­теть через аэро­дром в том со­сто­я­нии, в ко­то­ром он на­хо­дил­ся в тот мо­мент. Толь­ко были по­ло­же­ны плиты, и мы там одну «сушку» под­ло­ми­ли. Эти плиты ПАГи, в них есть тех­но­ло­ги­че­ские окна, ко­то­рые за­ли­ва­ют при под­го­тов­ке аэро­дро­ма. А здесь еще этого не было сде­ла­но. В мо­мент по­сад­ки ис­тре­би­те­ля ко­ле­со на­чи­на­ет мгно­вен­но тор­мо­зить, и по­крыш­ка по­па­да­ет в это тех­но­ло­ги­че­ское окно, и сре­за­ет эту по­крыш­ку, и са­мо­лёт сразу на­чи­на­ет та­щить.

– А по­са­доч­ная под 280, или по­боль­ше?

По­че­му? У Су-15ТМ по­са­доч­ная 320. А у про­сто­го, как мы его звали «Хаунд Дог» (это аме­ри­кан­ская кры­ла­тая ра­ке­та была), у того по­са­доч­ная была под 380. Идешь 400 – это ми­ни­мум, а так 410, по­то­му, что крылышки-​то тре­уголь­ные. У ТМ – 340, по­то­му что были на­плы­вы, и УПС ра­бо­та­ет, вдоль по­гра­нич­но­го слоя за­крыл­ков умень­ша­ло таким об­ра­зом. Ну, если с нор­маль­ным весом, то на 320 садил хо­ро­шо.
И мы там са­мо­лет оста­ви­ли. До­жда­лись, когда выпал снег, потом сва­ли­ли пихты, сде­ла­ли са­лаз­ки, вы­вез­ли его на грун­то­вый аэро­дром, рас­сты­ко­ва­ли дви­га­те­ли, хвост, и тремя рей­са­ми увез­ли к себе в Ана­дырь. Там опять сты­ко­ва­ли, шасси по­до­гну­тое за­ме­ни­ли, и после ма­ши­на ра­бо­та­ла, все нор­маль­но. За­да­ча вы­пол­не­на – мы к ука­зан­но­му сроку при­шли, в те­че­ние 7 дней, на место.
В 1982-ом при­шел на Чу­кот­ку, и я год всего был там.

– На­ча­лась Аф­ган­ская эпо­пея в 1979. У Вас не было же­ла­ния туда по­пасть?

Же­ла­ние, как у всех во­ен­ных: если ты пат­ри­от, то ты все­гда стре­мишь­ся туда.

– Были же эти ин­ци­ден­ты, когда полк на­зна­ча­ли, то сразу по­яв­ля­лись люди, ко­то­рые уже и не хотят, и военными-​то не силь­но себя счи­та­ют. Все­гда же такие есть. Немно­го, но есть.

Я могу ска­зать боль­ше. Все за­ви­сит от ко­ман­ди­ра полка и его на­строя, как он го­то­вит лет­ный со­став. Если он «на коне», то все пой­дут за ним. Когда я ушел с Мар­не­ули, полк пе­ре­во­ору­жил­ся на Су-17М4, и полк ушел в Афган без еди­но­го от­ка­за, на­сколь­ко я знаю, и вы­пол­нял там за­да­чи. Мы пе­ре­пи­сы­ва­лись со мно­ги­ми, чи­стая такая вой­ско­вая друж­ба: для меня и лей­те­нант, и под­пол­ков­ник, мой зам, все оди­на­ко­вые были.

– Кста­ти, вот Вы на вся­ких ко­манд­ных долж­но­стях были, с са­мо­го низу до са­мо­го верху, а была ли ре­аль­ная поль­за от зам­по­ли­та? Или это за­ви­се­ло имен­но от лич­но­сти зам­по­ли­та? Или все-​таки лич­ность ко­ман­ди­ра полка – самое ос­нов­ное?

Поль­за от зам­по­ли­та была. В от­ве­те за бо­е­вую под­го­тов­ку ко­ман­дир полка, а идео­ло­ги­че­скую под­ко­ван­ность лич­но­го со­ста­ва го­то­вил, ко­неч­но, зам­по­лит. Вот мы сей­час го­во­рим, у нас "нет идео­ло­гии"…

– Что есть бред.

Да. А когда есть идео­ло­гия, с ее кур­сом ре­шить можно очень мно­гое и в боль­ших го­су­дар­ствен­ных мас­шта­бах. В этом был успех во мно­гих во­про­сах Со­вет­ско­го Союза. Ошиб­ка ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии была в том, что она не да­ва­ла сво­бо­ду лич­но­сти, а от­сю­да весь кон­сер­ва­тив в этом во­про­се, а идео­ло­ги­че­ски все было по­стро­е­но…
Возь­ми­те Китай, вот Дэн Сяо­пин сво­бо­ду дал пред­при­ни­ма­тель­ству, начал с ма­ло­го, и какой вон подъ­ем сразу. Они же от ват­ни­ков, бук­валь­но через де­сять лет, со­всем дру­гое по­ло­же­ние вы­стро­и­ли. Надо во­вре­мя ори­ен­ти­ро­вать­ся, а мы за­цик­ли­лись в то время на «ре­не­га­тах Ка­ут­ско­го» и про­чем, изу­чая ис­то­рию ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии Со­вет­ско­го Союза. А в пер­спек­ти­ве это про­яви­лось про­ва­лом нашей го­су­дар­ствен­ной по­ли­ти­ки.
А так – плохо, если ко­ман­ди­ра зам­по­лит под­ми­на­ет. Так же плохо, если ко­ман­дир зам­по­ли­та не по­ни­ма­ет. У каж­до­го свое место и роль.

– Вот Вы ока­за­лись на Чу­кот­ке, как там слу­жи­лось?

Там су­ро­вый край. Нам дали месяц на обу­строй­ство и озна­ком­ле­ние, через месяц мы за­сту­пи­ли на бо­е­вое де­жур­ство, и я скажу, что по­ле­ты там были очень на­сы­ще­ны. Все время при­хо­ди­лось дер­жать руку на пуль­се, по­то­му что очень и очень ко­вар­ный край.

– В от­но­ше­нии про­ти­во­дей­ствия про­тив­ни­ку там проще было, или тоже до­ста­ва­лось?

Нет, особо… Их по­ле­ты были прак­ти­че­ски по рас­пи­са­нию. Мы уже знали, когда он взле­тит с Ан­кори­джа, при­дет, прой­дет до Кам­чат­ки и об­рат­но, и уйдет.

– То есть в прин­ци­пе можно было по­пить чайку, и свое­вре­мен­но, не то­ро­пясь?..

Да, в этом плане. Но они были очень удив­ле­ны, когда они кос­ну­лись та­ко­го мо­мен­та. Они знают нашу тех­ни­ку, тактико-​технические дан­ные, и вот он идет, а ты его со­про­вож­да­ешь. Он про­шел рубеж, где ты дол­жен его оста­вить и раз­вер­нуть­ся, уйти. В от­кры­тую, в эфире на нашей ча­сто­те:
– Басов, куда ты идешь даль­ше?! Тебе топ­ли­ва толь­ко до аэро­дро­ма…
А ты ему от­ве­ча­ешь:
– Хиляй, хиляй! Я тебя еще до по­во­ро­та со­про­во­жу.
Для них это было шоком.

– А это во­прос тех­ни­че­ско­го обес­пе­че­ния, или это ма­стер­ство по­ле­та?

Это была моя хит­рость, я не буду го­во­рить, чтобы не… Но это была моя хит­рость.
Осо­би­сты жа­ло­ва­лись на меня, пи­са­ли до­но­сы. Но аме­ри­кан­цы были в шоке. У них, ока­зы­ва­ет­ся, там, где я по­яв­лял­ся, было досье на меня… Да и, чест­но Вам скажу, я при­хо­дил на новое место и изу­чал своих ве­ро­ят­ных про­тив­ни­ков. С того на­чи­нал, кто стоит во главе груп­пи­ров­ки, что он собой пред­став­ля­ет, пол­но­стью: как че­ло­век, как во­е­на­чаль­ник, его морально-​психологические ка­че­ства, на что он спо­со­бен, что он может вы­ки­нуть. Любую ин­фор­ма­цию, от раз­ве­ды­ва­тель­ной до от­кры­той прес­сы, я изу­чал.
Одно время, я сде­лал один экс­пе­ри­мент. Когда ко­ман­до­вал авиа­ци­он­ным кор­пу­сом в Гер­ма­нии, то в один пре­крас­ный мо­мент все де­жур­ные силы НАТО на моем участ­ке, а про­тив меня стоял ан­глий­ский кор­пус, были под­ня­ты по тре­во­ге в нашем на­прав­ле­нии. Меня, прав­да, ото­дра­ли, но была вы­яв­ле­на спо­соб­ность их подъ­ема – сколь­ко они могут под­нять на на­ча­ло бо­е­вых дей­ствий. Как го­во­рил Петр I:
– Не дер­жись уста­ва, как сле­пой плет­ня.
По­то­му, что по уста­ву все знают, как дей­ство­вать. А вот как-​то найти «изю­мин­ки», как ре­шить ту или иную за­да­чу – на то ты и ко­ман­ду­ю­щий или ко­ман­дир. От этого за­ви­сит успех того дела, ко­то­ро­му ты слу­жишь. С тебя же с пер­во­го спро­сят за вы­пол­не­ние бо­е­вой за­да­чи.

– И как Вам по­ка­за­лись воз­мож­но­сти ан­гли­чан?

Да мы их, в общем-​то, пред­став­ля­ли пра­виль­но. Мы же по­сто­ян­но ана­ли­зи­ро­ва­ли по­сту­па­ю­щие дан­ные, от­ме­ча­ли из­ме­не­ния, ре­а­ги­ро­ва­ли на них... Но­во­го они тогда нам ни­че­го не по­ка­за­ли.

– Вы на Чу­кот­ку пол­ков­ни­ком еще от­пра­ви­лись, или уже ге­не­ра­лом?

Нет. Я ге­не­ра­ла по­лу­чил в ака­де­мии ге­не­раль­но­го штаба, когда по­сту­пил ко­ман­ди­ром ди­ви­зии из-​под Ха­ба­ров­ска, с де­ся­то­го участ­ка – это так место на­зы­ва­лось. Я ко­ман­до­вал 28-й ис­тре­би­тель­ной ди­ви­зи­ей че­ты­ре года.

– Это с Чу­кот­ки Вы туда пе­ре­шли?

Да. На Чу­кот­ке был ко­ман­ди­ром полка, пе­ре­шел на зам­ком­ди­ва под Ха­ба­ровск, там я уже стал ко­ман­ди­ром ди­ви­зии, и смог по­ста­вить ди­ви­зию на крыло.

– Что зна­чит «смог по­ста­вить»? Она была слабо под­го­тов­ле­на?

Была ава­рий­ная, в год одна–две ка­та­стро­фы было. Это счи­та­лось много. А после, когда я стал ко­ман­ди­ром, у меня по вине лич­но­го со­ста­ва была толь­ко одна ава­рия.

– Как бо­ро­лись с ава­рий­но­стью? Ведь есть два клас­си­че­ских спо­со­ба борь­бы с ава­рий­но­стью: пер­вый – мень­ше ле­тать, а вто­рой…

Вто­рой, ле­тать по мак­си­му­му, и чем боль­ше, тем лучше. Тогда вся си­сте­ма при­ра­бо­та­на, ты ви­дишь со­сто­я­ние лич­но­го со­ста­ва, и ви­дишь в лет­ном со­ста­ве – кто сла­бак, а кто нет, где гайку под­кру­тить надо, а где осла­бить. Может быть, даже по­ста­вить во­прос о сня­тии с этой ра­бо­ты кого-​то.

– И много та­ко­го на­ро­ду по­па­да­лось?

Ну, ино­гда были, один–два… Вот, до­пу­стим, в Мар­не­ули я од­но­го убрал, он по своим де­ло­вым ка­че­ствам не мог…

– Были такие люди, ко­то­рые не осва­и­ва­ли какую-​то тех­ни­ку?

Были. То есть он идет успеш­но, нор­маль­но все, идет по «лест­ни­це», и потом до какого-​то типа дошел, и все – даль­ше ни в какую. Он про­сто пси­хо­ло­ги­че­ски не может себя пе­ре­ло­мить. Вот он за­цик­лил­ся, он ни­ко­гда не ра­бо­тал над собой. Это беда тех ко­ман­ди­ров, ко­то­рые упу­сти­ли время. Может быть, с кур­сант­ских вре­мен ещё ин­струк­тор не вло­жил ему, что от него будет тре­бо­вать­ся в даль­ней­шем в жизни. Это нема­ло­важ­ный фак­тор. Даже от про­сто­го пре­по­да­ва­те­ля в учи­ли­ще за­ви­сит. Же­ла­тель­но, чтобы это был быв­ший лет­чик, даже так.
Я вот вспо­ми­наю, когда я учил­ся в Мо­ни­но, у нас был пре­по­да­ва­тель – на­чаль­ник ка­фед­ры служ­бы шта­бов пол­ков­ник На­за­ров. Он в свое время был пер­вым штур­ма­ном, ко­то­рый ор­га­ни­зо­вы­вал Ар­ма­вир­ское учи­ли­ще в 1940 году, и он рас­ска­зы­вал… Он с нашим от­де­ле­ни­ем был на за­ня­ти­ях по служ­бе шта­бов, мы спро­си­ли:
– Чего нас гру­зят этими бом­бо­ме­та­ни­я­ми, рас­че­та­ми?..
Он го­во­рит:
– Дру­зья мои, за­пом­ни­те, ака­де­мия дает вам пер­спек­ти­ву на бу­ду­щее, а вы долж­ны себя со­вер­шен­ство­вать. Вот дали вам мы немно­го, а жизнь сло­жит­ся так, что ты по­па­дешь в полк истребительно-​бомбардировочный, и тебе надо будет рас­счи­ты­вать. А ака­де­мия тебе дала эти ос­но­вы.
Он ге­ни­аль­ный че­ло­век! Эти его слова, мно­гих из нас вер­ну­ли на стезю, ко­то­рой мы учи­лись, и это по­мог­ло вот, как мне. Я, зная так­ти­ку, спо­кой­но ее ис­поль­зо­вал и для вли­ва­ния в ВВС, и в роли ко­ман­ду­ю­ще­го.

– В ди­ви­зи­ях до­воль­но часто были раз­но­тип­ные полки. Ваше мне­ние: ко­ман­дир дол­жен ле­тать на всех типах, или до­ста­точ­но од­но­го?

Я счи­таю, что если ты ко­ман­дир ди­ви­зии, ты дол­жен ле­тать на всем, что есть в этой ди­ви­зии. Я летал на Су-15, на МиГ-21бис, на МиГ-23 я летал и уже го­то­вил­ся вы­ле­теть на МиГ-27. В этой ди­ви­зии был че­ты­рех­пол­ко­вой со­став: три – ис­тре­би­те­ли и один – истребители-​бомбардировщики.

– А у Вас там какие были Миг-27, обыч­ные или «Кайра»?

«Кайра» и «Д-шки». И вот я го­то­вил­ся, а тут раз – мне ко­ман­ду­ю­щий го­во­рит:
– Со­сре­до­точь­тесь, сей­час новая мат­часть будет. Готов?
Я спра­ши­ваю:
– Какой?
– Су-27.
– Готов.
– За­ни­май­ся, го­товь полк к пе­ре­учи­ва­нию.

– А ин­фор­ма­ция про Су-27 когда пошла, что он го­то­вит­ся?

Пошла, по­то­му, что полк ле­та­ет, а завод уже на­чи­на­ет де­лать. Мы пер­вы­ми под­ня­ли в воз­дух полк на Су-27 в июне 1985 года, хотя их по­лу­чи­ли в ок­тяб­ре 1984. Мы их по­лу­чи­ли, но бук­валь­но через де­сять дней об­рат­но сдали, по­то­му что надо было де­лать до­ра­бот­ку. А ин­фор­ма­ция о том, что он пой­дет в вой­ска, у нас она была в 1979 году.

– То есть за пять лет еще?

Да. И у всех было же­ла­ние, го­ре­ло, чтобы под­нять­ся…

– Вы же пер­вый были, кто Су-27 в вой­ска по­лу­чил?

Да. 60-й полк уже было ре­ше­но вер­нуть в ПВО, и мы на земле до­го­во­ри­лись, что взле­та­ет пер­вым ко­ман­дир полка Са­у­лов, сразу за ним я, а са­жусь пер­вым я, а за мной Са­у­лов. Это сде­ла­но было спе­ци­аль­но, чтоб не ссо­рить ВВС (я) и ПВО (Са­у­лов). По­это­му я – пер­вый в ВВС, а он – пер­вый в ПВО. Даже такой мо­мент: я взле­тал на бор­то­вом "05", а Са­у­лов на бор­то­вом "04". Перед вы­ру­ли­ва­ни­ем у него были про­бле­мы с но­со­вой стой­кой, и мы об­суж­да­ли по радио, что де­лать для ис­прав­ле­ния си­ту­а­ции. Можно было бы и во­об­ще пер­вым взле­теть, но мы же до­го­во­ри­лись... Кста­ти, "05" я об­на­ру­жил уже в ЛенВО, на аэро­дро­ме Гро­мо­во. Но он уже, ко­неч­но, был непри­го­ден к по­ле­там.

– Как осу­ществ­ля­лось пе­ре­учи­ва­ние?

Во-​первых, все, что ка­са­лось этого са­мо­ле­та, было пе­ре­тря­се­но, сде­ла­но под осво­е­ние этого са­мо­ле­та, под­го­тов­ле­ны ма­те­ри­аль­ные базы, как в ин­же­нер­ном от­но­ше­нии, тех­ни­че­ском от­но­ше­нии, так и в аэро­дром­ном от­но­ше­нии.

– То есть все го­то­ви­лось за­ра­нее?

За­ра­нее, го­то­ви­лось за два при­мер­но года. Тех­ни­че­ский со­став осва­и­вал у нас на за­во­де до лет­чи­ков, лет­чи­ки потом. Мы уже сами го­то­ви­лись на за­во­де…

– Как вы пе­ре­учи­ва­лись?

Мы вна­ча­ле пе­ре­учи­ва­лись на за­во­де, но все равно мы долж­ны были прой­ти учеб­ный центр ВВС. Так что после этого мы уле­те­ли, при­мер­но за три ме­ся­ца до по­лу­че­ния мат­ча­сти, на пе­ре­учи­ва­ние в Ли­пецк.
Са­мо­ле­тов там не было, толь­ко тео­ре­ти­че­ская под­го­тов­ка. Пер­вые ма­ши­ны, ко­то­рые пошли в Военно-​воздушные силы, по­лу­чи­ли мы. Не ли­пец­кие, никто дру­гой. Мы пер­вые, наш 60-й истребительно-​авиационный полк, Дзем­ги!
Пе­ре­учи­ва­лись где-​то с месяц, опять вос­ста­но­ви­ли свои лет­ные дан­ные, и стали по­лу­чать мат­часть. На­ча­ли ее го­то­вить и лет­ный со­став. Уже были со­став­ле­ны ме­то­дич­ки, упраж­не­ния по курсу, все было рас­пи­са­но, все го­ре­ли же­ла­ни­ем… Са­мо­лет был без спар­ки.

– А ощу­ще­ния? Пе­ре­ход с Су-15 на Су-27 был таким же шагом, как с МиГ-15 на МиГ-17, или же даже боль­ше, или мень­ше? В оперативно-​тактическом и лет­ном от­но­ше­нии.

Вот в оперативно-​тактическом – он на­мно­го мощ­ней, и это тре­бо­ва­ло со­от­вет­ству­ю­щих зна­ний, и в этом плане была на­прав­ле­на вся под­го­тов­ка.

– То есть он дал вам боль­ше воз­мож­но­стей, и со­от­вет­ствен­но боль­ше тре­бо­ва­ний предъ­яв­лял?

Да. Воз­мож­но­сти у него очень рас­ши­рен­ные были, про­сто ко­лос­саль­ные по срав­не­нию с Су-15.

– Это такая же сту­пень, или это даже две сту­пе­ни?

Можно ска­зать, две сту­пе­ни по срав­не­нию со сту­пе­нью МиГ-17–Су 15. Даже три, по­то­му, что со­вер­шен­но дру­гие воз­мож­но­сти, и ре­а­ли­за­ция их в оперативно-​тактическом плане была очень боль­шая.

– А в лет­ных ха­рак­те­ри­сти­ках?

А в лет­ных ха­рак­те­ри­сти­ках... Вы по­ни­ма­е­те, Су­хо­му уда­лось со­здать ма­ши­ну на­столь­ко про­стую в осво­е­нии, что по уров­ню, так я Вам чест­но скажу, как са­мо­лет МиГ-17.
В осво­е­нии очень лег­кий, и осва­и­вать лет­ные ос­но­вы было на­мно­го легче. Это не МиГ-23 и не Су-15. Ты на нем… Так, об­раз­но срав­нить, если ты до этого ездил на трак­то­ре, а вдруг сел на Volvo S60.

– Из­вест­но, что для са­мо­ле­тов чет­вер­то­го и чет­вер­то­го «плюс» по­ко­ле­ния есть такое по­ня­тие – сверх­ма­нев­рен­ность. Су-27 ей уже об­ла­дал так же, как и МиГ-29. Но аме­ри­кан­цы и те же ан­гли­чане ак­тив­но пишут, что это вещь такая, не особо нуж­ная. То есть с 200 ки­ло­мет­ров ра­ке­ту за­пу­стить и за­быть – это их метод.

По­ни­ма­е­те, такая же тео­рия су­ще­ство­ва­ла, на­чи­ная с на­ча­ла 1960 годов: пу­стил ра­ке­ту и ушел. А потом война во Вьет­на­ме под­твер­ди­ла, что ра­ке­ту можно не пу­стить, а пушки у тебя нету. А как вести воз­душ­ный бой без пушки?
Бу­дешь та­ра­нить, те­рять до­ро­гую мат­часть. А они? Со­мне­ва­юсь. Так вот, так же эта тео­рия.
В чем за­клю­ча­ет­ся раз­ни­ца между по­ко­ле­ни­я­ми 4 и 4++? В том, что на 4 ты ви­дишь какой-​то сек­тор и в этом сек­то­ре, все что дви­жет­ся. Ты мо­жешь ра­бо­тать. И на­хо­дясь на какой-​то вы­со­те, до­пу­стим, 6000 мет­ров, ви­дишь, что идет кры­ла­тая ра­ке­та на вы­со­те 15 мет­ров. Ты свер­ху пус­ка­ешь ра­ке­ту, и она сби­ва­ет эту кры­ла­тую ра­ке­ту. Тебе не надо лезть под нее или быть на ее уровне и под­вер­гать­ся такой опас­но­сти. Или, до­пу­стим, цель идет на вы­со­те 25 ки­ло­мет­ров, а ты идешь на вы­со­те 18 ки­ло­мет­ров, и ты спо­кой­но пус­ка­ешь ра­ке­ту и сби­ва­ешь.
А вот 4++ – это у тебя дру­гие воз­мож­но­сти, у са­мо­ле­та. Ты ви­дишь все во­круг. То есть вот, до­пу­стим, яйцо. И вот эта эл­лип­со­об­раз­ная зона, а в се­ре­дине там (в яйце) то­чеч­ка такая бе­лень­кая за­рож­да­ет­ся – вот это будет наш са­мо­лет. Все во­круг ты ви­дишь, и ты мо­жешь ра­бо­тать. И уже воз­мож­но­сти и по земле на­но­сить удар. При со­от­вет­ству­ю­щей под­вес­ке со­от­вет­ству­ю­ще­го во­ору­же­ния ты мо­жешь взять: часть бомб, часть управ­ля­е­мых, часть кор­рек­ти­ру­е­мых авиа­ци­он­ных бомб, пушка у тебя, ра­ке­ты с даль­но­стью до двух­сот ки­ло­мет­ров пуска – все.
При этом ты ви­дишь впе­ре­ди, сзади и то, что на фоне земли ты ви­дишь, и выше себя до 40 ки­ло­мет­ров. И твое вос­при­я­тие не плос­кое, а объ­ём­ное, и ты дол­жен иметь ин­фор­ма­цию на ин­ди­ка­то­рах, знать, что вот эта цель такая-​то, и чем ты ее мо­жешь по­ра­зить. И этому по­мо­га­ет со­здан­ная ра­дио­ло­ка­ци­он­ная стан­ция. Это в со­пря­же­нии с дру­ги­ми ар­гу­мен­та­ми.
Вот, го­во­рят, на Т-50 сам фю­зе­ляж яв­ля­ет­ся при­ем­ни­ком всего того, что на­хо­дит­ся в воз­ду­хе, и сзади, и спе­ре­ди. И го­во­рить, что Су-57 или Су-35 «не та ма­ши­на» – это го­ло­слов­ные утвер­жде­ния. Толь­ко тем, кто не летал, ве­шать лапшу на уши. А по сему, я го­во­рю, объем очень роль иг­ра­ет, и ин­тел­лек­ту­аль­ная спо­соб­ность ма­ши­ны поз­во­ля­ет че­ло­ве­ку гра­мот­но это ис­поль­зо­вать.

– Да­вай­те сей­час так «прыг­нем» на 30 лет впе­ред. Сей­час аме­ри­кан­цы до­ста­точ­но ак­тив­но ухо­дят, а мы по­сте­пен­но ухо­дим, в бес­пи­лот­ную авиа­цию. Как Вы счи­та­е­те, это всего лишь до­пол­не­ние к ВВС, или это наше бу­ду­щее?

Я скажу, что это в какой-​то сте­пе­ни в дан­ном пе­ри­о­де – бу­ду­щее.

– То есть пи­ло­ти­ру­е­мая бо­е­вая авиа­ция по­сте­пен­но уйдет?

Воз­мож­но, но все равно при­сут­ствие че­ло­ве­ка, кон­троль даже с земли необ­хо­дим. Те па­ра­мет­ры, ко­то­рые за­кла­ды­ва­ют­ся в ма­ши­ну, че­ло­ве­че­ский ор­га­низм может не вы­дер­жать.

– Ну, это да. Я раз­го­ва­ри­вал в свое время с Тка­чен­ко, ко­ман­ди­ром «Ви­тя­зей», и он ска­зал такую ин­те­рес­ную вещь… Я его спра­ши­вал, по­то­му что тогда по­яви­лись са­мо­ле­ты с от­кло­не­ни­ем век­то­ра тяги:
– По­че­му Вы ле­та­е­те на Су-27 еще тех ва­ри­ан­тов?
Он от­ве­тил:
– Ты по­ни­ма­ешь, прин­ци­пи­аль­но, мы бы пе­ре­во­ору­жи­лись. Но мы со­би­ра­ем ста­рую тех­ни­ку, по­то­му что воз­мож­но­сти новых са­мо­ле­тов че­ло­век не вы­дер­жи­ва­ет.
То есть уже те са­мо­лё­ты поз­во­ля­ли на­мно­го боль­ше в от­но­ше­нии пи­ло­та­жа, чем вы­дер­жи­вал че­ло­век даже со всеми ко­стю­ма­ми и со всеми за­щи­та­ми.

Я вам скажу, что воз­душ­ный бой на пре­дель­ных пе­ре­груз­ках, вы­пол­ня­ли всего по два по­ле­та в день. Но между ними, между по­ле­та­ми, отдых дол­жен быть 2 часа, по­то­му, что это ко­лос­саль­ные… Мы под­хо­ди­ли к пе­ре­груз­ке в де­вять, и ор­га­низм уже до того… Пе­ле­на до того уже воз­ни­ка­ла, что ты – на чи­стом кис­ло­ро­де, а тебе не хва­та­ло этого. И перед по­ле­том ты уже си­дишь 40 минут в спе­ци­аль­ном по­ме­ще­нии и ды­шишь кис­ло­ро­дом, вы­го­ня­ешь азот из крови, чтобы вновь выйти на эту пе­ре­груз­ку. Бой длит­ся при­мер­но пять минут, пе­ре­груз­ка… Ты при­ле­та­ешь, ты об­мяк­ший, за два часа вос­ста­нав­ли­ва­ешь­ся, и вто­рой полет.
Все, боль­ше двух по­ле­тов ты в день не делал…
Толь­ко если Ро­ди­на при­ка­жет. Да. Но это очень опас­но. А ино­гда тре­бу­ет об­ста­нов­ка со­здать пе­ре­груз­ку в две­на­дцать, а может и боль­ше. Са­мо­лет это вы­дер­жи­ва­ет, я сам на себе это ис­пы­ты­вал, а ор­га­низм нет. И это уже толь­ко са­мо­лет без че­ло­ве­ка – бес­пи­лот­ник может вы­пол­нить эту за­да­чу.

– Про­дол­жим. Вы-то как пе­ре­учи­ва­лись: до­ку­мен­ты, тре­ни­ров­ка в ка­бине?

Тре­на­жи, ру­леж­ки, за­пуск, чтобы че­ло­век мог прой­ти, он про­ру­ли­ва­ет, осва­и­ва­ет­ся, как сру­ли­вать, все… По­то­му, что здесь за­ло­жен свой сте­рео­тип. Он при­вы­ка­ет к новой ма­шине, и он дол­жен знать, что от нее может по­лу­чить, и по­это­му он го­то­вит­ся.
Мы го­то­ви­лись к по­ле­ту без спар­ки, спа­рок еще не было. По­лу­чи­ли че­ты­ре пер­вых ма­ши­ны, и был опре­де­лен кон­тин­гент: я – ком­див, ко­ман­дир полка, ко­ман­дир эс­кад­ри­льи и ко­ман­дир звена. По­че­му? По­то­му, что каж­дый будет учить дру­гих на своем уровне.
В пер­вый день мы вы­ле­та­ли вдво­ем толь­ко с ко­ман­ди­ром полка.

– А со­ве­ты какие-​то по­лу­ча­ли?

Женя Ре­ву­нов, за­слу­жен­ный лет­чик–ис­пы­та­тель, он в свое время тоже был на 10-ом участ­ке ПВО и летал на Су-9, а потом ушел в школу ис­пы­та­те­лей, до­ве­лось по­пасть. Я не попал, по­то­му, что меня Ба­тиц­кий вы­черк­нул и ска­зал:
– Мне са­мо­му нужны лет­чи­ки.
А Жень­ке по­вез­ло, он на год рань­ше ушёл. Он за­кон­чил школу ис­пы­та­те­лей, попал в Комсомольск-​на-Амуре на завод и там ра­бо­тал за­вод­ским лет­чи­ком–ис­пы­та­те­лем. Про­явил себя до­воль­но таки хо­ро­шо, участ­во­вал в ис­пы­та­ни­ях Су-27, об­ле­ты­вал, а потом его взяли на фирму Су­хо­го, и он был одним из ве­ду­щих лет­чи­ков–ис­пы­та­те­лей Су-34. По­лу­чил «за­слу­жен­но­го лет­чи­ка» и ушел из жизни от ин­фарк­та 4 года назад.
Я к нему при­ез­жал, мы с ним са­ди­лись, как го­во­рит­ся, пили кофе, рас­суж­да­ли, об­го­ва­ри­ва­ли осо­бен­но­сти, как можно под­хо­дить к дан­но­му типу. А уже позже это я транс­фор­ми­ро­вал, и сам когда сле­тал, и лет­чи­кам рас­ска­зы­вал ос­но­вы (прямо вжи­ва­ешь­ся в этот весь полет), как ты вос­при­ни­ма­ешь то-то, то-то. И это за­кла­ды­ва­ешь уже после, когда ты са­дишь­ся в са­мо­лет без спар­ки. И на новый тип, это сразу новая ма­ши­на, ты спо­кой­но, раз, и пошел. У тебя уже 60% за­ло­же­но, через пол­ча­са по­ле­та она уже как твоя.
Ма­ши­на – она очень такая… Как кра­си­вая де­вуш­ка. И своя кра­со­та, и в пи­ло­таж­ных от­но­ше­ни­ях все. Ты уже ды­шишь ей. Ты уже зна­ешь ее воз­мож­но­сти. Вот ты идешь на по­сад­ку пер­вый раз, са­дишь­ся, а вроде бы и рань­ше ты летал на ней.
 

Ко­ман­ду­ю­щий Басов на по­ле­тах в Бе­сов­це

– Ска­жи­те, а вот такая от­но­си­тель­ная, ка­жу­ща­я­ся лег­кость и до­ступ­ность пи­ло­ти­ро­ва­ния, не при­во­ди­ла к тому, что ху­ли­га­ни­стость по­яв­ля­лась?

После у неко­то­рых лет­чи­ков была. Нужно все­гда уметь собой управ­лять, в какой бы ты об­ста­нов­ке не был, какие бы эмо­ции тебя не пе­ре­пол­ня­ли. Ты дол­жен все­гда иметь в го­ло­ве одну глав­ную черту: вот так «ги­льо­ти­на» стоит и ждет. Как толь­ко ты на­ру­шишь, она сразу от­ру­ба­ет… Вот кто пе­ре­сту­па­ет этот порог, тот плохо кон­ча­ет. Кто близ­ко по­до­шел и не пе­ре­сту­пил – тот ма­стер. Вот мне го­во­рят:
– А Чка­лов под мо­стом про­ле­тал…
А я от­ве­чаю:
– По­до­жди. Вот скажи мне, как Чка­лов го­то­вил­ся к по­ле­ту под мо­стом? Ну, вот рас­ска­жи: сколь­ко он сде­лал по­ле­тов, где, как и каким об­ра­зом?
Вот Вы зна­е­те?

– Ну, я помню, что он даже на лодке пла­вал под мо­стом, смот­рел. То есть это было да­ле­ко не…

Ну, во-​первых, он с моста Тро­иц­ко­го опус­кал ве­рев­ку с гру­зом, до воды, за­се­кал рас­сто­я­ние, вы­тас­ки­вал, и рас­сто­я­ние он знал, когда Нева под­ни­ма­ет­ся, когда опус­ка­ет­ся, он это рас­сто­я­ние вы­счи­тал.
Далее, он летал в Гат­чине. В Гат­чине, где он летал, была пи­ло­таж­ная зона – по­ля­на, на ко­то­рой было две бе­ре­зы. На эти бе­ре­зы он на­тя­ги­вал шнур, ко­то­рым об­кла­ды­ва­ют вол­ков, с крас­ны­ми флаж­ка­ми, на вы­со­ту моста. И под этим он, зная рас­сто­я­ние до земли, летал. Зная, что это ве­рев­ка, и если на неё по­па­дет киль са­мо­ле­та, он про­сто пе­ре­ру­бит, и все. И ни­че­го не слу­чит­ся. И вот он так за­ме­рял… Он сде­лал таких сорок по­ле­тов в зону. Сорок! И толь­ко на сорок пер­вый раз он пошел под мост.
Да, это ма­стер­ство, но он был готов к этому, а не с бухты-​барахты:
– А! Я-а! Сей­час!
Везде долж­на быть своя ме­то­ди­ка под­го­тов­ки к тому или иному по­ле­ту, без этого не будет ни­ко­гда успе­ха.
Вот по­че­му аме­ри­кан­цы и из­ра­иль­тяне во время арабо-​израильской войны были… Вот идут, все идет по плану, но что-​то у них так не срас­та­ет­ся. Они бро­са­ют и ухо­дят, по­то­му что знают, что даль­ше их уни­что­жат. Вот так и здесь нужно го­то­вить себя в этом от­но­ше­нии.

– А если бы Вам как ком­ди­ву или ко­ман­дар­му до­ло­жи­ли, что лей­те­нант Пет­ров раз­ве­ши­ва­ет ве­рев­ки на де­ре­вья и под ними ле­та­ет (или, если хо­ти­те, под ли­ни­я­ми ЛЭП), к чему-​то го­то­вит­ся, что бы Вы де­ла­ли?

От по­ле­та Чка­ло­ва до ны­неш­них вре­мен про­шло много вре­ме­ни. Из­ме­ни­лась си­сте­ма кон­тро­ля за воз­душ­ным про­стран­ством, вы­пол­не­ни­ем по­лет­ных за­да­ний. С мо­мен­та за­пус­ка дви­га­те­ля до вы­клю­че­ния эки­паж на­хо­дит­ся под над­зо­ром и кон­тро­лем ру­ко­во­ди­те­ля по­ле­тов. Если будут за­ре­ги­стри­ро­ва­ны от­кло­не­ния, то РП тут же от­ре­а­ги­ру­ет. Если надо тре­ни­ро­вать­ся на парад или что-​то по­доб­ное, то со­став­ля­ет­ся про­грам­ма под­го­тов­ки, из­да­ет­ся при­каз, сда­ют­ся за­че­ты...
В Чка­лов­ские вре­ме­на все было проще. Воль­ни­цы было боль­ше. Но тогда и би­лись боль­ше.

– Мы с Вами оста­но­ви­лись на осво­е­нии Су-27. Сколь­ко вре­ме­ни по­на­до­би­лось на осво­е­ние? Когда Вы уже были го­то­вы на нем ле­тать не толь­ко на взлет-​посадку, но и на что-​то еще более се­рьез­ное?

Ну, я скажу, что на пе­ре­учи­ва­ние полка у нас ушло ровно шесть ме­ся­цев. Через шесть ме­ся­цев нас про­ве­ря­ла ин­спек­ция Ми­ни­стер­ства обо­ро­ны.

– Это полк. А я имею в виду лично Вас.

Лично мне хва­ти­ло ме­ся­ца по­то­му, что я в те­че­ние этого ме­ся­ца вы­ле­тел и от­стре­лял­ся бо­е­вы­ми ра­ке­та­ми на по­ли­гоне. Так под­твер­ди­лось, что вы­бран­ная про­грам­ма дей­стви­тель­но годна для всех лет­чи­ков. А через шесть ме­ся­цев нас про­ве­ри­ло Ми­ни­стер­ство обо­ро­ны, ну, и они от­ра­бо­та­ли хо­ро­шо.

– Вас по­ста­ви­ли на де­жур­ство. Не было ли по­вы­шен­но­го ин­те­ре­са имен­но к Ва­ше­му полку со сто­ро­ны наших услов­ных «дру­зей»?

Было. Нам при­хо­ди­лось хо­дить на Са­ха­лин. Я по об­ста­нов­ке как ко­ман­дир ди­ви­зии на­блю­даю, ана­ли­зи­рую ин­тен­сив­ность по­ле­тов раз­ве­ды­ва­тель­ных авиа­ции, какие типы кон­крет­но при­хо­дят, для чего.
И я скажу, мы же не толь­ко ле­та­ли на своем аэро­дро­ме, мы же, как го­во­рит­ся, про­кла­ды­ва­ли до­ро­гу. Кроме того, что про­шли вой­ско­вые ис­пы­та­ния этого са­мо­ле­та, и из­де­лие вы­ве­ли в жизнь, нам при­хо­ди­лось ра­бо­тать, ле­тать и на Са­ха­лин, и на дру­гие по­ли­го­ны.
Ну, вот, до­пу­стим, стрель­бы по земле. Мы ухо­ди­ли на по­ли­гон, шли по Амуру на уровне сопок, чтобы нас на ра­дио­ло­ка­ци­он­ном кон­тро­ле не было видно. Вы­хо­ди­ли на по­ли­гон с неиз­вест­но­го на­прав­ле­ния, после чего, с раз­ре­ше­ния ру­ко­во­ди­те­ля по­ле­та­ми, мы уже там ра­бо­та­ли. Мне очень по­нра­ви­лась ра­бо­та на дан­ном са­мо­ле­те: стрель­ба по на­зем­ным целям, бом­бо­ме­та­ние и во­об­ще… Это, по срав­не­нию с преды­ду­щи­ми – выс­ший класс был. Стрель­ба идет четко, точно. Ре­зуль­та­ты по­лу­ча­ли: куда це­лил­ся, куда по­ло­жил метку – туда и попал.
До­пу­стим, если вы­пол­ня­ешь бом­бо­ме­та­ние, то сразу тебе… При сбро­се бомб с этой вы­со­ты ты мо­жешь по­пасть в раз­лет оскол­ков и по­вре­дить свой са­мо­лет. А этот сразу тебе вы­да­ет, что нель­зя ра­бо­тать… Вклю­ча­ешь (можно а ав­то­ма­те, можно в руч­ном), он тебя за­во­дит на ту вы­со­ту, с того на­прав­ле­ния, чтобы тебя не сбили сред­ства ПВО во­круг этого объ­ек­та.

– Хо­ро­шо, а если, «Ро­ди­на при­ка­за­ла», и цель по­ра­зить надо, а у тебя это огра­ни­че­ние, его вы­клю­чить то можно?

Можно, но вот по­след­ствия…

– Ро­ди­на если при­ка­жет, то какие по­след­ствия?

Ну, это уже во­ен­ная об­ста­нов­ка, там дру­гие за­ко­ны. Во­об­ще, при пла­ни­ро­ва­нии бо­е­вых дей­ствий на всю опе­ра­цию за­кла­ды­ва­ет­ся по­те­ря своих са­мо­ле­тов не более 5%. В это ты дол­жен уло­жить­ся, иначе к концу опе­ра­ции тебе нечем будет во­е­вать, а с тебя спро­сят.

– Если такой раз­го­вор: есть такие за­да­чи, на ко­то­рые может по­тре­бо­вать­ся «рас­ход» в полк? Та же Оте­че­ствен­ная война, разве не было си­ту­а­ций, когда целые эс­кад­ри­льи гибли? Были. Так было «надо».

Это уже пол­но­мас­штаб­ное во­ен­ное время, и там уже со­всем по-​другому в этом во­про­се. Было надо. Но сей­час ста­ра­ют­ся убрать этот фак­тор, чтобы не «было надо» вы­пол­нять с вы­со­кой ве­ро­ят­но­стью боль­ших по­терь. Для этого и со­зда­ет­ся тех­ни­ка, для этого го­то­вят­ся люди, чтобы за­да­ча была вы­пол­не­на мак­си­маль­но эф­фек­тив­но, в срок, с наи­мень­ши­ми по­те­ря­ми и га­ран­ти­ро­ван­но.

– Но у про­тив­ни­ка то же самое пла­ни­ру­ет­ся.

Для этого ты и изу­ча­ешь сво­е­го про­тив­ни­ка, что в пред­сто­я­щем стоит от него ожи­дать.

– По­яв­ле­ние Су-27 не при­ве­ло к встре­чам с но­вы­ми ти­па­ми «парт­нер­ской» авиа­ции?

Нет, из­ме­не­ний в со­ста­ве "их" груп­пи­ров­ки не было.

– До­во­ди­лось ли вести «учеб­ные» бои с ино­стран­ца­ми, или все было вежливо-​интеллигентно?

Нет. Все дей­ствия в рам­ках на­став­ле­ний и уста­вов. Но жест­ко.

– Вы ска­за­ли, что пер­вые Су-27 при­шли в ок­тяб­ре 1984 года, но вы фак­ти­че­ски сразу были вы­нуж­де­ны сдать их об­рат­но, а потом по­лу­чи­ли уже до­ра­бо­тан­ные. Вы по­лу­чи­ли те же самые са­мо­ле­ты, или уже новые?

Мы по­лу­чи­ли те же самые са­мо­ле­ты, но они были до­ра­бо­та­ны. Была уси­ле­на жест­кость фю­зе­ля­жа. Если Вы помни­те, у лет­чи­ка–ис­пы­та­те­ля Ко­ма­ро­ва у «сушки» на боль­шой вы­со­те от­ва­лил­ся нос. Толь­ко по этой при­чине были са­мо­лё­ты за­бра­ны, но после ока­за­лось, что нос от­ва­лил­ся со­всем по дру­гой при­чине.

– Это все за­ня­ло сколь­ко вре­ме­ни?

Про­шло пол­го­да.

– А вот эти пол­го­да вы про­дол­жа­ли по­ле­ты на Су-15?

Я про­дол­жал на всех че­ты­рех типах, на ко­то­рых я летал в своей ди­ви­зии.

– А полк сдал ста­рую тех­ни­ку, пока ждал Су-27?

Пе­ре­учи­ва­ние шло по­эс­кад­риль­но. Пока одна эс­кад­ри­лья пе­ре­учи­ва­лась, ее Су-15 кон­сер­ви­ро­ва­лись, а осталь­ные про­дол­жа­ли по­ле­ты на Су-15. Когда пе­ре­учи­лись все, уста­рев­шую мат­часть от­пра­ви­ли на рем­за­вод.

– Пом­нит­ся, было огра­ни­че­ние – не боль­ше двух типов за день.

Да, так оно и оста­ва­лось.

– Вы точно так же могли? Се­го­дня на Су-15, в этот же вечер на МиГ-21, зав­тра на МиГ-23?

Да, так и было. Когда ра­бо­тал, я при­ле­тал, надо было вы­пол­нить стрель­бы, чтобы про­ве­рить, как все ра­бо­та­ет.
Вот я был в Спас­ске–Даль­нем на аэро­дро­ме Хва­лын­ка, у меня там 821-й полк. Взял са­мо­лет МиГ-23МЛД, пе­ре­ле­тел в Хурбу, там взял Су-27, на Су-27 уле­тел к озеру Ханко. Пред­став­ля­е­те, какое рас­сто­я­ние? Вы­пол­нил стрель­бы на этом по­ли­гоне, вер­нул­ся об­рат­но без по­сад­ки на Хурбу, и после этого я пе­ре­сел опять на 23-й и уле­тел на Хва­лын­ку. То есть я за день на­ра­бо­тал около че­ты­рех часов на­ле­та. Ну, за­да­ча была по­став­ле­на и про­ве­рить ра­бо­то­спо­соб­ность свою по­то­му, что са­мо­лет новый, и че­ты­ре часа в воз­ду­хе про­ве­сти и по­лу­чить ре­зуль­тат тоже нема­ло­важ­но. Счи­та­ет­ся, что ис­тре­би­тель вы­ле­тел – ко­рот­кий воз­душ­ный бой, и об­рат­но. А здесь все же ис­тре­би­тель с боль­шим за­па­сом топ­ли­ва на боль­шие рас­сто­я­ния.
И в по­сле­ду­ю­щем, когда до­ра­бо­та­ли Су-27М с до­за­прав­кой в воз­ду­хе, и уже можно было, до­пу­стим, с За­пад­но­го те­ат­ра пе­ре­бра­сы­вать на Даль­ний Во­сток, вы­пол­нить там за­да­чу – уси­лить груп­пи­ров­ку и об­рат­но пе­ре­бро­сить.

– Наши са­мо­ле­ты на За­па­де до­ста­точ­но часто кри­ти­ко­ва­ли, что хотя они и Мах 2 по ско­ро­сти, но са­мо­лет про­дол­жи­тель­ное время в ре­жи­ме сверх­зву­ко­во­го по­ле­та на­хо­дить­ся не может. Кого-​то до­гнать – да, а так – все на до­зву­ко­вых ско­ро­стях. Это на­ду­ман­но, или в какой-​то сте­пе­ни со­от­вет­ству­ет ис­тине?

По­ни­ма­е­те, здесь надо от­но­сить­ся не чисто к лет­ной сверх­зву­ко­вой ско­ро­сти. Все за­ви­сит от ре­ша­е­мой за­да­чи, ко­то­рая ста­вит­ся на дан­ный мо­мент бо­е­во­го при­ме­не­ния. Не все­гда нужен сверх­звук.

– По­че­му этот во­прос за­да­ет­ся. Аме­ри­кан­цы пишут: «Наши F-15, могут на­хо­дить­ся по­сто­ян­но (как взле­тел, так и шпа­рит) на сверх­зву­ке, а рус­ские так не могут».

Сколь­ко он может так ле­теть по вре­ме­ни, они же не го­во­рят об этом?

– Ну, минут трид­цать, на­вер­ное, иначе он горючки-​то со­жрет…

Все упи­ра­ет­ся в го­рюч­ку. Су-27 пе­ре­хо­дит на ско­рость сверх­зву­ка на вы­со­те 5 000 мет­ров, и он спо­кой­но пошел. Су-15, чтобы пе­рей­ти на ско­рость сверх­зву­ка, дол­жен под­нять­ся на вы­со­ту 11 500 мет­ров, раз­ни­ца есть?
А сей­час новое по­ко­ле­ние «сушек», взять Су-57, ко­то­рый ре­кла­ми­ру­ет­ся с за­вод­ским обо­зна­че­ни­ем «Т-50», тот во­об­ще. У него сверх­зву­ко­вой режим не огра­ни­чен. То есть по вре­ме­ни в за­ви­си­мо­сти от за­да­чи он спо­кой­но идет. А тот же взять F-35, он не «могёт» этого де­лать…

– То есть, это такая ре­клам­ная кам­па­ния?

Да, здесь можно бро­сать ка­муш­ки в каж­дый ого­род. Но если ты это все дело ана­ли­зи­ру­ешь и зна­ешь, то ты быст­ро как во­ен­ный спе­ци­а­лист най­дешь, где за­ло­же­на «ин­фор­ма­ци­он­ная бомба». По­это­му нужно под­хо­дить трез­во, по-​военному.

– Вы были пер­вым пол­ком, ко­то­рый пе­ре­фор­ми­ро­вы­вал­ся на Су 27. Вас при­вле­ка­ли на по­мощь тем, кто сле­ду­ю­щий был к пе­ре­учи­ва­нию?

Что ха­рак­тер­но, это было впер­вые в Военно-​воздушных силах. Наш полк пе­ре­во­ору­жил­ся, и на базе его мы пе­ре­учи­ва­ли даже Ли­пец­кий центр. Это было сде­ла­но с целью того, чтобы мак­си­маль­но все в про­цес­се ра­бо­ты в пол­ках по­лу­чить… Воз­ни­ка­ли раз­лич­ные ню­ан­сы, ко­то­рые рядом с за­во­дом быст­ро ре­ша­лись. Как можно ско­рее вве­сти эту ма­ши­ну в строй, чтобы она сразу под­ня­ла бо­е­вой по­тен­ци­ал не толь­ко на­ше­го полка, а в целом по стране. Завод про­из­во­дил, и мы были в аван­гар­де. Эта си­сте­ма оправ­да­ла себя.

– А во­об­ще, как ре­а­ги­ро­ва­ли на ре­кла­ма­ции за­вод­ские ра­бот­ни­ки?

Я с кон­струк­то­ром этого са­мо­ле­та ока­зал­ся зем­ля­ком, и мы быст­ро на­хо­ди­ли по­ни­ма­ние того, что необ­хо­ди­мо. Чтобы ушли недо­стат­ки, и ре­а­ги­ро­ва­ли быст­ро. После чего шли ма­ши­ны в вой­ска уже без этой дет­ской бо­лез­ни в на­ча­ле осво­е­ния.

– Я по­че­му спра­ши­ваю. Из­вест­на ис­то­рия с Ту-104, когда Ту­по­ле­ву пре­тен­зии бро­си­ли, а он в ответ: «Это вы на моих ма­ши­нах ле­тать не уме­е­те». КБ Су­хо­го в этом плане от­зыв­чи­вее было?

Да. Но я скажу, что пер­вая ком­по­нов­ка ка­би­ны была лучше, чем позже. В Глав­ном штабе ма­кет­ная ко­мис­сия из­ме­ни­ла ее. Я счи­таю, что не пра­виль­но было сде­ла­но. Пер­вая ком­по­нов­ка ка­би­ны, на ко­то­рых мы ле­та­ли, это была седь­мая серия, ма­ши­ны 7-2, 7-3, 7-4, 7-5. Эти пер­вые, до де­ся­той серии были лучше по ком­по­нов­ке. А потом опять ин­спек­тор­ский со­став участ­во­вал в ма­кет­ной ко­мис­сии в Глав­ном штабе, по­тре­бо­ва­ли вер­нуть ту ком­по­нов­ку, ко­то­рая су­ще­ство­ва­ла на боль­шин­стве са­мо­ле­тов. И вот это было непра­виль­но. А по­че­му? По­то­му что та ком­по­нов­ка, ко­то­рая была от за­во­да, мень­ше от­вле­ка­ла вни­ма­ние пи­ло­та от ра­бо­ты.
В по­сле­ду­ю­щих уже мо­ди­фи­ка­ци­ях, когда пе­ре­шли к «зер­каль­ной» ка­бине, та догма была от­бро­ше­на, и уже не при­ме­ня­лась, это сыг­ра­ло свою по­ло­жи­тель­ную роль.

– Вам до­во­ди­лось на МиГ-29 ле­тать?

Я летал на МиГ-29, когда ко­ман­до­вал 71-м авиа­кор­пу­сом в Гер­ма­нии.

– Они ви­зу­аль­но очень по­хо­жи, кроме раз­ме­ров. Они в пи­ло­таж­ном плане так же были по­хо­жи, или все-​таки фи­ло­со­фия КБ иг­ра­ла роль?

Не со­всем. Су-27 и МиГ-29 – это две раз­ные ма­ши­ны, они не по­хо­жи были, по­то­му, что здесь была аэро­ди­на­ми­ка со­всем дру­гая, на Су-27. Хотя ви­зу­аль­но ка­жут­ся по­хо­жи­ми. 
Да­вай­те вер­нем­ся к тому, что собой пред­став­ля­ет Су-27. Ком­по­нов­ка са­мо­ле­та сде­ла­на по ин­те­граль­ной схеме. Что это зна­чит? Фю­зе­ляж со­зда­ет ос­нов­ную силу подъ­ем­ную. Вот за­круг­ле­ние это идет от носка, для чего оно? Чтобы со­здать вих­ре­вой поток над всем цен­тро­пла­ном до хво­ста. Кры­лья со­зда­ют подъ­ем­ную силу, и ста­би­ли­за­тор со­зда­ет подъ­ем­ную силу. То есть весь са­мо­лет участ­ву­ет в со­зда­нии подъ­ём­ной силы на 100%. А по­че­му? По­то­му что на обык­но­вен­ной схеме, как и на МиГ-29, это не было преду­смот­ре­но. Это толь­ко в по­сле­ду­ю­щем стали ре­а­ли­зо­вы­вать, пе­ре­хо­дя к управ­ле­нию ав­то­ма­ти­зи­ро­ван­ной си­сте­мой управ­ле­ния. Та, что Fly-​by-Wire на­зы­ва­ет­ся. Си­сте­ма СДУ, ко­то­рая была на Су-27. Если са­мо­лет стоит на земле, ты бе­решь ручку и мо­жешь ее от борта до борта сво­бод­но пе­ре­ме­щать. Не было ме­ха­ни­че­ской связи. А на 29-ом она была.
Я го­во­рил, участ­ву­ет все. А в обык­но­вен­ном са­мо­ле­те то же, что и на 29-ом было: кры­лья со­зда­ют подъ­ем­ную силу, ча­стич­но фю­зе­ляж со­зда­ет. Но ста­би­ли­за­тор на­прав­лен для того, чтобы вы­честь эту подъ­ем­ную силу. А по­че­му? Вот центр при­ло­же­ния фо­ку­са и центр тя­же­сти, они на­хо­дят­ся прак­ти­че­ски рядом, и когда кры­лья со­зда­ют подъ­ем­ную силу, зна­чит, что са­мо­лёт ста­ра­ет­ся за­драть нос. А чтобы нос не за­ди­рал­ся, надо со­здать пи­ки­ру­ю­щий мо­мент об­рат­ной на­прав­лен­но­сти, он вы­чи­та­ет эту подъ­ем­ную силу. То есть вот пло­щадь эту берем, и ста­би­ли­за­то­ра, и рас­по­ло­же­ние до ста­би­ли­за­то­ра, со­зда­ет… От­сю­да ре­гу­ли­ру­ет, по­это­му ста­би­ли­зи­ру­ет.
А на Су-27 этого нет. Там ста­би­ли­за­тор в те­че­ние по­ле­та по­сто­ян­но хо­ду­ном ходит. Вот осо­бен­ность, это уже от­ли­чи­ем яв­ля­ет­ся боль­шим. Я Вам срав­ни­вал, что с про­сто­го са­мо­лё­та пе­ре­хо­дишь, как с трак­то­ра ЧТЗ – в Volvo. А здесь можно так ска­зать, что МиГ-29 – это по тем вре­ме­нам был как «Жи­гу­ли», а Су-27 – это был ше­девр, от Volvo ма­ши­на.
 

Фото перед край­ним вы­ле­том на Су-27 с аэро­дро­ма Ле­ва­шо­во в Бе­со­вец

– Лёт­чи­ки с Су-33 го­во­ри­ли, что на ско­ро­стях близ­ких к по­са­доч­ной, са­мо­лёт при воз­дей­ствии на ор­га­ны управ­ле­ния от­ве­ча­ет как бы с за­держ­кой. То есть, как бы за­ду­мы­ва­ет­ся, «за­ви­са­ет» на мгно­ве­ния, не от­ве­ча­ет немед­лен­но. Якобы это по­боч­ный ре­зуль­тат сверх­ма­нев­рен­но­сти. Так ли это?

Не могу ни­че­го ска­зать – я на мор­ских ва­ри­ан­тах не летал.

– Сколь­ко Вы про­ко­ман­до­ва­ли ди­ви­зи­ей?

4 года. А потом ушел в Ака­де­мию.

– Ака­де­мия имени Га­га­ри­на и ака­де­мия Ген­шта­ба – это во­об­ще со­всем раз­ные вещи, или одно яв­ля­ет­ся про­дол­же­ни­ем дру­го­го?

Нет, ака­де­мия Га­га­ри­на го­то­вит офи­це­ров в оперативно-​тактическом плане, а ака­де­мия Ген­шта­ба го­то­вит тебя в оперативно-​стратегическом плане.

– И, тем не менее, это одно, плав­но пе­ре­хо­дя­щее в дру­гое, или это вот так вот «по­пе­реч­но» друг другу?

Это со­вер­шен­но дру­гое. В ака­де­мии Ген­шта­ба тебя го­то­вят на более вы­со­ком го­су­дар­ствен­ном уровне. Тебя го­то­вят к уров­ню ко­ман­ду­ю­ще­му ар­ми­ей, вплоть до глав­ко­ма. Ты по­лу­ча­ешь зна­ния, стра­те­ги­че­ское мыш­ле­ние в во­ен­ной об­ла­сти, и уже со­всем по-​другому ты ви­дишь то, что не об­хо­ди­мо по­лу­чить от объ­еди­не­ния, ко­то­рым ты ко­ман­ду­ешь на той или иной долж­но­сти.

– Из опыта войны «клас­си­че­ские» пре­тен­зии были по ор­га­ни­за­ции вза­и­мо­дей­ствия к ко­ман­до­ва­ни­ям родов войск. Как учили ор­га­ни­зо­вать вза­и­мо­дей­ствие?

Учеба в ака­де­мии Ген­шта­ба – слож­ный и ди­на­мич­ный про­цесс. Вза­и­мо­дей­ствие от­ра­ба­ты­ва­лось на за­ня­ти­ях. На каж­дом курсе были уче­ния слу­ша­те­лей с по­сле­ду­ю­щим раз­бо­ром. Это была хо­ро­шая школа!

– Мно­гие, прой­дя ака­де­мию Га­га­ри­на, «ле­та­ли на пись­мен­ном столе», как го­во­рят аме­ри­кан­цы. То есть ушел на штаб­ную ра­бо­ту и там сидит. Но Вы про­дол­жа­ли ле­тать. У Вас были слож­но­сти с тем, чтобы к са­мо­ле­ту до­ступ по­лу­чить?

Ну, по­ни­ма­е­те, во­об­ще в неко­то­рых кру­гах счи­та­ет­ся, что при до­сти­же­нии уров­ня ко­ман­ду­ю­ще­го не стоит ле­тать. Ты дол­жен за­ни­мать­ся толь­ко своим хо­зяй­ством.

– Как у нас го­во­рят: «Если че­ло­век стал глав­ным, то он пе­ре­стал быть вра­чом».

Да. Но я этой фор­му­ли­ров­ки не при­дер­жи­ва­юсь. Я про­дол­жал ле­тать, и толь­ко меня после огра­ни­чи­ли на осво­ен­ном типе са­мо­ле­та Су-27. Я ушел в запас ле­та­ю­щим ко­ман­ду­ю­щим, после чего я стал ле­тать в авиа­ком­па­нии.
 

После край­не­го по­ле­та на лю­би­мом бо­е­вом са­мо­ле­те Су-27

– Чисто по вре­ме­ни, уда­ва­лось ко­ман­ду­ю­ще­му ле­тать в свое удо­воль­ствие? Или при­хо­ди­лось ле­тать по аэро­дро­мам, мо­тать­ся по ко­ман­ди­ров­кам и налет за счет этого по­лу­чать?

Нет, пой­ми­те, лет­ная ра­бо­та тре­бу­ет по­сто­ян­ства.

– Но по­сто­ян­ство же можно до­бить­ся двумя спо­со­ба­ми. Пер­вый: брать са­мо­лет, и, до­пу­стим, тебе надо на тот аэро­дром, сел в са­мо­лет, сам при­ле­тел. Со­хра­ня­ют­ся до­пус­ки и налет идет. А можно при­дер­жи­вать­ся курса бо­е­вой под­го­тов­ки…

Пер­вым прин­ци­пом я поль­зо­вал­ся ко­ман­ди­ром ди­ви­зии. До­пу­стим, был у меня штаб ди­ви­зии, я брал са­мо­лет, надо мне в Ор­лов­ку, я уле­таю за 1200 ки­ло­мет­ров на МиГ-23, при­ле­тел, там, что нужно, про­ана­ли­зи­ро­вал. Надо ле­теть в Сов. Га­вань, я беру Ил-14 и лечу туда. Про­ве­рил, внес кор­рек­ти­вы.

– Кста­ти го­во­ря, во­прос: Вы когда впер­вые с тя­же­лой тех­ни­кой по­зна­ко­ми­лись?

С тя­же­лой тех­ни­кой я по­зна­ко­мил­ся, еще когда был ко­ман­ди­ром полка в Мар­не­ули, это в За­кав­ка­зье. Я тогда начал пла­но­во го­то­вит­ся. Надо было ле­тать на по­ли­гон, а туда, чтобы быст­рей при­быть, нужно ле­теть на вер­то­ле­те. Ино­гда так по­лу­ча­ет­ся, что вер­то­лет не при­шел, а у меня стоит в ПСС вер­то­лет, я могу его брать и ле­теть на по­ли­гон.
То есть, пока лет­чи­ки го­то­вят­ся, ты, раз, через 20 минут уже там и ру­ко­во­дишь ра­бо­той на по­ли­гоне. Между вы­ле­та­ми ты мо­жешь взять вер­то­лет об­ле­теть ми­шен­ное поле, по­смот­реть, кто как от­ра­бо­тал более точно. Вот этим прин­ци­пом и поль­зо­вал­ся.
Или ле­теть, до­пу­стим, надо было в Дзем­ги. Бе­решь Ан-2, туда при­ле­тел, про­шел пред­по­лет­ную под­го­тов­ку, ука­за­ния вы­пол­нил. По­ле­ты… После этого идешь… Лич­ный со­став – на отдых. А ты бе­решь ко­ман­ди­ра полка, ин­же­не­ра, и на завод, в цех.

– А как по­лу­ча­ли до­пус­ки на раз­лич­ные типы и как их под­дер­жи­ва­ли?

До­пуск к по­ле­там на типах, кроме ос­нов­но­го, по­лу­чал так: писал ра­порт на имя вы­ше­сто­я­ще­го лица с обос­но­ва­ни­ем необ­хо­ди­мо­сти, изу­чал тех­ни­ку, сда­вал за­че­ты по пол­ной про­грам­ме. За этим сле­до­вал при­каз о сдаче тео­рии и до­пус­ке к прак­ти­че­ско­му пе­ре­учи­ва­нию. За­креп­ля­ли ин­струк­то­ра, вы­воз­ная про­грам­ма, по го­тов­но­сти – вы­пус­ка­ли в са­мо­сто­я­тель­ный полет и со­став­ля­ли гра­фик ввода в строй на дан­ном типе. Все это кон­тро­ли­ро­ва­лось от­де­лом бо­е­вой под­го­тов­ки и от­ра­жа­лось в лич­ном плане под­го­тов­ки с ре­гу­ляр­ны­ми до­кла­да­ми на­верх. И ни­ка­ко­го во­люн­та­риз­ма!

– А с Ан-2 – на ис­тре­би­тель не вы­зы­ва­ло слож­но­стей?

Нет. По­ни­ма­е­те, это дол­жен быть нюх лет­ный. Я Вам чест­но скажу, что у меня, на чем летал, у меня был под­го­тов­лен спра­воч­ный ма­те­ри­ал. У меня с собой все­гда была за­пис­ная книж­ка или блок­но­тик, все для под­го­тов­ки на типе. И я, до­пу­стим, когда лечу пас­са­жи­ром в Сов. Га­вань, чтобы мне стар­то­вое время не шло (по­то­му что туда ле­теть пол­то­ра часа, а идет от­счет уже), са­жусь пас­са­жи­ром и до­стаю блок­но­тик. МиГ-21 бис и все по нему, все осо­бые слу­чаи по­ле­та, все про­шту­ди­рую еще раз, осве­жу па­мять. Че­ло­ве­че­ский ум имеет хо­ро­шее свой­ство – за­бы­вать. По­это­му вос­пол­няю. А когда по­сто­ян­но это де­ла­ешь, оно уже на­кап­ли­ва­ет­ся, и дер­жит­ся в го­ло­ве. Но все равно надо, чтобы вжил­ся в тот са­мо­лет, на ко­то­ром ты сей­час по­ле­тишь. Он имеет от­ли­чия, по­это­му ты на­стро­ил­ся и спо­кой­но от­ле­ты­вал. 

– Ска­жи­те, по­жа­луй­ста, а сколь­ко у Вас на­ле­та в во­ен­ной авиа­ции и в граж­дан­ской?

В во­ен­ной было 3 500 часов, это за 38 лет. А в граж­дан­ской у меня за 7 лет пе­ре­ва­ли­ло за 5 с лиш­ним тысяч часов.

– Слег­ка про­во­ка­ци­он­ный во­прос. Ре­гу­ляр­но стал­ки­ва­юсь, граж­дан­ские лет­чи­ки все время го­во­рят: «Ну чего там на­ле­ту у во­ен­ных, ну, 3 000 часов, а у меня 27 000 часов! Во­ен­ный ле­та­ет на де­ся­ти типах, а я на двух, зато у меня по часам 27 000». Ваше мне­ние по дан­но­му во­про­су, Вы ведь пре­бы­ва­ли и в той, и в дру­гой ипо­ста­си?

По­ни­ма­е­те, у во­ен­но­го лет­чи­ка со­всем дру­гая спе­ци­фи­ка.

– Один граж­дан­ский мне так и ска­зал: «Срав­ни­вать граж­дан­скую авиа­цию с во­ен­ной – это все равно, что срав­ни­вать с РЖД». Там столь­ко всего от­ли­ча­ет­ся, что толь­ко са­мо­ле­ты с кры­лья­ми, а цели и за­да­чи и все осталь­ное со­всем дру­гое.

Я счи­таю, что в граж­дан­ской авиа­ции налет – это не по­ка­за­тель. Да, ты на­би­ра­ешь там 18 000 часов… Но все упи­ра­ет­ся во взлет и по­сад­ку. Ос­нов­ные фак­то­ры, ко­то­рые наи­бо­лее опас­ны – это взлет и по­сад­ка. А на во­ен­ном у тебя ча­сто­та взлё­тов боль­ше в несколь­ко раз, чем у граж­дан­ских, нужно срав­ни­вать эти ве­ли­чи­ны. Вот это будет по­ка­за­тель.
По­то­му что, когда ты ле­тишь по марш­ру­ту на граж­дан­ском са­мо­лё­те, ты за­ра­нее от­ра­ба­ты­ва­ешь те эле­мен­ты: ты зна­ешь марш­рут, ты зна­ешь, где по­во­рот­ный пункт, и все это про­ра­бо­та­но у тебя в го­ло­ве. Ты толь­ко сле­дишь за тем, чтобы обес­пе­чить без­опас­ность и ком­форт пас­са­жи­ров, не дай Бог, что если ино­гда слу­ча­ет­ся… На бо­е­вом са­мо­ле­те я взле­тел, нанес удар по по­ли­го­ну и вер­нул­ся. А граж­дан­ский лай­нер при рав­ном марш­ру­те еще до аэро­пор­та не до­ле­тел.
Ну и, на­ко­нец, пусть те, кто часы счи­та­ют, срав­нят 5000 часов на Ан 2 и Ту-144.

– Вы от­учи­лись в ака­де­мии Ген­шта­ба, Вас вы­пу­сти­ли куда?

Я в ака­де­мии Ген­шта­ба стал ге­не­ра­лом, перед окон­ча­ни­ем по­лу­чил генерал-​майора авиа­ции. Это слу­чи­лось 6 мая 1989-го года. Пред­се­да­тель Со­ве­та ми­ни­стров Рыж­ков под­пи­сал по­ста­нов­ле­ние. Я был вы­пу­щен на долж­ность ко­ман­ди­ра авиа­ци­он­но­го кор­пу­са, то есть под­нял­ся на дру­гой уро­вень.

– По­ме­ня­ло ли на­зна­че­ние на выс­шие ко­манд­ные долж­но­сти ваше ми­ро­воз­зре­ние? Из­ме­ни­лось ли Ваше от­но­ше­ние к ря­до­вым лет­чи­кам?

На­зна­че­ние на новую долж­ность все­гда да­ва­ло новый им­пульс в ре­ше­нии сто­я­щих пе­ре­до мной задач, хотя и от­кры­ва­ло новые. Не скрою, ме­ня­лось ми­ро­воз­зре­ние на воз­ни­ка­ю­щие про­бле­мы в пол­ном смыс­ле этого слова. Но в небе все лет­чи­ки равны, на лет­ных ком­би­не­зо­нах погон нет, и к ря­до­вым лет­чи­кам я ста­рал­ся от­но­сить­ся, как преж­де, вне за­ви­си­мо­сти от моего ста­ту­са.

– А куда Вас на­пра­ви­ли?

Пошел в 71-й кор­пус ВВС в Гер­ма­нии, со шта­бом ба­зи­ро­ва­ния Витт­шток.
 

С су­пру­гой у Бран­ден­бург­ских ворот 23.02.1990 года, Бер­лин

– 1989, 1990 – это года такие, когда нас от­ту­да гнали вся­че­ски, и Вам это все до­ста­лось. 

Ну, я скажу, что очень слож­ная по­ли­ти­че­ская об­ста­нов­ка была…

– Кста­ти, мо­же­те рас­ска­зать, что слу­чи­лось, когда зам­по­лит с МиГ-23… Это же при Вас было?

Нет, это было в этом году, но я когда при­шел, это уже про­изо­шло. Са­мо­лет шел, и, на­сколь­ко я знаю, он давал по си­сте­ме опо­зна­ва­ния «свой». Когда раз­би­ра­лись, за­пра­ши­ва­ли, там неболь­шой уча­сток – зона от­вет­ствен­но­сти 71-го кор­пу­са, он пе­ре­сек ее бук­валь­но за 7 минут, и пока это со­гла­со­ва­ние шло, он уже ушел.
Но это было до меня, хотя в по­сле­ду­ю­щем, когда уже при­шел я ко­ман­ду­ю­щим в Се­вер­ную груп­пу войск 4-й Воз­душ­ной армии, был на этом аэро­дро­ме и более по­дроб­но раз­би­рал­ся с целью по­нять, что про­изо­шло.
Ну, я скажу, что зам­по­лит взле­тел, у него про­изо­шло за­ви­са­ние обо­ро­тов, он по­счи­тал это за оста­нов­ку дви­га­те­ля и ка­та­пуль­ти­ро­вал­ся.
Оши­боч­ные дей­ствия, че­ло­ве­че­ский фак­тор. А вот эта неболь­шая тряс­ка от ка­та­пуль­ты при­ве­ла дви­га­тель снова в ра­бо­то­спо­соб­ное со­сто­я­ние. Если бы он сде­лал неболь­шую пе­ре­груз­ку, может быть, сразу это бы и ушло. Что там кон­крет­но было? Ну, ско­рее всего, что в насос попал (это яв­ле­ние ка­ви­та­ции) пу­зы­рек. Сразу же за­ви­са­ние. То есть морально-​психологическая за­кал­ка здесь вли­я­ет.

– Мне ин­те­ре­сен дру­гой мо­мент в этом во­про­се. Чего ж они, иностранцы-​то, его не за­ва­ли­ли, этот МиГ-23? Они же его со­про­вож­да­ли, чуть ли не три звена под­ня­ли.

Они по­до­шли, видят – са­мо­лет летит, а лет­чи­ка нету, без фо­на­ря.

– Ну, так тем более, ва­лить надо, чтобы он ни на кого не упал! Са­мо­лет же в итоге на дом и сва­лил­ся.

Это их ко­ман­до­ва­ние при­ни­ма­ло ре­ше­ние. Во­об­ще, ко­неч­но, нужно было в без­опас­ном месте сру­бить. Чтобы не было таких по­след­ствий. Когда он упал, он убил че­ло­ве­ка. Если бы рань­ше это сде­ла­ли, то никто бы не по­стра­дал. Это про­сто как ми­шень идет, и по нему можно тре­ни­ро­вать­ся и все, что хо­чешь.
А с нашей сто­ро­ны глав­ное, что во­про­сы не ре­ша­лись на том уровне, на ко­то­ром долж­ны были ре­шать­ся. По тем вре­ме­нам этот во­прос труд­но было ре­шить мгно­вен­но.

– Тогда сразу кос­нем­ся вто­ро­го со­бы­тия: немец Руст в 1989 году. Я на эту тему чего толь­ко не читал, каких толь­ко за­яв­ле­ний не было, вплоть до того, что его там прямо вели уже, и лично Гор­ба­чев его за­пре­тил сби­вать?

Нет, та­ко­го не было, на­сколь­ко я помню. Жур­на­ли­сты могут все на­пи­сать…
Я Вам такой при­мер при­ве­ду. У меня брали ин­тер­вью, я го­во­рил свою точку зре­ния, но на­ча­ло моего ин­тер­вью вы­ре­за­ют, а дают то, что даль­ше пошло, и от­сю­да со­всем дру­гой кон­текст. Этого я не люблю.
Так и в этом во­про­се, в от­но­ше­нии Руста. Здесь была вина, в первую оче­редь, опе­ра­тив­но­го де­жур­но­го 6-й от­дель­ной армии ПВО, он непра­виль­но при­нял ре­ше­ние и ин­фор­ми­ро­вал ко­ман­ду­ю­ще­го 6-й от­дель­ной армии генерал-​майора Кро­ми­на, ко­ман­ду­ю­ще­го. А он не до­бил­ся того, что было необ­хо­ди­мо от тех де­жур­ных сил, ко­то­ры­ми он рас­по­ла­гал.
На Го­глан­де, когда са­мо­лет об­на­ру­жи­ли, этот опе­ра­тив­ный на ра­дио­ло­ка­ци­он­ной роте от­влек­ся и про­пу­стил мо­мент. Когда Руст уже был близ­ко, со­об­щил:
– Да это спор­тив­ный са­мо­лет, вроде бы, с Эс­то­нии идет.
По вре­ме­ни все эти фак­то­ры за­ня­ли при­мер­но 5-7 минут, это очень много для пре­ступ­ной ха­лат­но­сти…

– Я по­ни­маю, по­че­му по­стра­дал ко­ман­ду­ю­щий 6-й армии, но Колдунова-​то за что сняли? Ско­рее всего, «За воз­раст»?

А ми­ни­стра обо­ро­ны за что сняли? Сочли, что в си­сте­ме управ­ле­ния от низ­ше­го звена до ми­ни­стра обо­ро­ны был непра­виль­но со­здан ал­го­ритм при­ня­тия ре­ше­ний.

– Но сня­тие людей не ме­ня­ет ал­го­рит­ма.

Вер­нем­ся к Бо­ин­гу. Ви­ди­те: опять одно и то же про­изо­шло, об­раз­но го­во­ря. Шел граж­дан­ский борт, в это время кру­тил­ся Боинг RC-135 в рай­оне Кам­чат­ки. Опе­ра­тив­ный от­влек­ся, граж­дан­ский пошел в сто­ро­ну Ели­зо­во, а тот RC-135, ко­то­рый кру­тил­ся, ныр­нул вниз и ушел из-​под ра­дио­ло­ка­ци­он­но­го кон­тро­ля.
Если ты на­блю­да­ешь, ты дол­жен все время сле­дить за об­ста­нов­кой, не от­вле­кать­ся ни на чай, ни от­го­вор­ки. У тебя кон­троль воз­душ­но­го про­стран­ства! Ни на се­кун­ду нель­зя те­рять! А здесь 5-7 минут те­ря­ет. Как я го­во­рю, «при­кор­ми­ли». «При­кор­ми­ли» – по­сто­ян­но эти по­ле­ты раз­вед­чи­ков в одно и то же время по одним и тем же марш­ру­там. 
После опе­ра­тив­ный вто­рую со­вер­ша­ет ошиб­ку – под­ни­ма­ет с Ели­зо­во Су-15 и на­прав­ля­ет его… Он ду­ма­ет: «Сей­час он дой­дет до базы атом­ных под­вод­ных лодок, за­фо­то­гра­фи­ру­ет и уйдет об­рат­но в море». Он под­ни­ма­ет Су-15 и на­прав­ля­ет в сто­ро­ну моря. А Боинг про­хо­дит на­сквозь и вы­хо­дит в дру­гую сто­ро­ну. Ра­дио­ло­ка­ци­он­ная во­рон­ка, и не все сред­ства вклю­че­ны. Дол­жен был ПН быть вклю­чен, чтобы пе­ре­крыть ра­дио­ло­ка­ци­он­ным полем Ели­зо­во, а это было не сде­ла­но…
То есть этот Боинг-​747 вхо­дит в эту во­рон­ку и по­яв­ля­ет­ся здесь, а ис­тре­би­тель ушел туда. Пока «сушку» раз­во­ра­чи­ва­ют на фор­са­же и гонят за на­ру­ши­те­лем, он вы­хо­дит за зону от­вет­ствен­но­сти в Охот­ское море. Все. Ну, до­го­нит он его. Уже не со­бьет, по­то­му, что нель­зя, это на­ру­ше­ние при­ка­за. И он го­рюч­ку, пока раз­во­ра­чи­ва­ли на фор­са­же, сжег, по остат­ку он воз­вра­ща­ет­ся. Но уже Са­ха­лин пре­ду­пре­ди­ли, те уже знали…

– А там уже более гра­мот­ный де­жур­ный, но по непра­виль­ным дан­ным при­ни­ма­ет ре­ше­ния. По­лу­ча­ем то, что по­лу­ча­ем.

Да. Те­перь воз­вра­ща­ем­ся. С Ло­дей­но­го Поля под­ня­ли де­жур­ный ис­тре­би­тель и его на­ве­ли на Руста. Лет­чик пе­ре­дал:
– Это лег­ко­мо­тор­ный са­мо­лет, ви­дать, за­блу­дил­ся.
Я счи­таю, что морально-​психологически Кро­мин был не готов к этому.

– Ви­ди­мо, еще на фоне Бо­ин­га свежи были раз­бор­ки, не так давно это было…

И он стру­сил. Это поз­во­ли­ло Русту до­ле­теть до Моск­вы. В си­сте­ме ПВО есть груп­па кон­тро­ля по­ле­тов, ко­то­рая имеет ин­фор­ма­цию: кто, когда, куда, зачем летит. Вы­яс­нить, что это чужой, про­блем не было. Но они этого про­сто не сде­ла­ли. Я Вам чест­но скажу, я бы по­сту­пил со­всем по-​другому. Я бы дал ко­ман­ду ис­тре­би­те­лю прой­ти над ним на вы­со­те, бук­валь­но 2-3 метра, или под ним, и сде­лать горку спе­ре­ди. Он бы сва­лил­ся в што­пор и… «не спра­вил­ся с управ­ле­ни­ем». Ни­ка­ких сле­дов. А потом раз­би­рай­ся. Лучше по­те­рять од­но­го на­ру­ши­те­ля, но не было бы та­ко­го по­зо­ра.

– Вер­нем­ся к Гер­ма­нии. Вот Вы при­бы­ли в Гер­ма­нию, в груп­пу войск, в 71-й кор­пус. Вы го­во­ри­те, что там тя­же­лая была об­ста­нов­ка.

Да, военно-​политическая об­ста­нов­ка была очень тя­же­лая, я это не скры­ваю. По­то­му что во­сточ­ные немцы Хон­не­ке­ра уже не вос­при­ни­ма­ли, и шли вы­ступ­ле­ния вплоть до за­пре­ще­ния по­ле­тов нашей авиа­ции на аэро­дро­мах, де­мон­стра­ции, и все про­чее.
Рас­ска­жу даже такой слу­чай. В Ной­руп­пине у меня истребительно-​бомбардировочный полк на Су-17М4 ле­та­ет, и при за­хо­де на по­сад­ку он про­хо­дил над клад­би­щем на рас­сто­я­нии где-​то 2,5 ки­ло­мет­ра. Есте­ствен­но, он идет – шумит, а там в это время по­хо­рон­ная про­цес­сия. Ко­неч­но, вла­сти по­про­си­ли:
– В это время не ле­тай­те…
Чтобы не ле­та­ли во время по­хо­рон, чтобы не обост­рять от­но­ше­ния. А раз­ные под­жи­га­те­ли на­прав­ля­ют людей для того, чтобы за­хва­тить аэро­дром.
Мне об этом со­об­ща­ют, а я знаю, к каким по­след­стви­ям может при­ве­сти, когда толпа в две-​три ты­ся­чи че­ло­век, уже по­до­гре­тых, идут на аэро­дром. Чем оста­но­вить, ко­лю­чей про­во­ло­кой? И зна­е­те, какую ко­ман­ду даю?
– Вы­гнать пару ТЗ, про­лить сроч­но ке­ро­син вдоль ограж­де­ния, и под­жечь!
Под­жи­га­ем. Все, даль­ше никто в огонь не идет. И после этого мы са­дим­ся за стол пе­ре­го­во­ров. Я при­ез­жаю и решаю во­про­сы с мест­ны­ми вла­стя­ми. Я вы­пол­нил за­да­чу, не дал на­не­сти удар. А в таких слу­ча­ях бьют мат­часть и все вы­во­дят из строя. Я при­нял ре­ше­ние и счи­таю, что гра­мот­но, до­ло­жил ко­ман­ду­ю­ще­му после того, как все это про­изо­шло.

– В это время шло два па­рал­лель­ных про­цес­са. С одной сто­ро­ны, об­нов­ле­ние мат­ча­сти до­ста­точ­но зна­чи­тель­ное, и од­но­вре­мен­но, толь­ко по­сту­пи­ла тех­ни­ка, и прак­ти­че­ски сразу на­чал­ся вывод войск. Вы это тоже ведь все за­ста­ли?

Это была самая такая под­го­тов­лен­ная и мно­го­чис­лен­ная груп­пи­ров­ка наших Во­ору­жен­ных Сил. У нас в авиа­ции немнож­ко по-​другому, и то, что было в су­хо­пут­ных вой­сках, я не могу оце­ни­вать. Но «вывод в чи­стое поле» имел место. Вы­во­дят в непод­го­тов­лен­ные места, по­то­му что Гор­ба­чев давил на во­ен­ных:
– Вы­во­ди­те, и все! 
И боль­ше ни­ка­ких… Неадек­ват­ной его была ре­ак­ция. Я не ис­клю­чаю, что могло быть и такое, по­то­му что Гор­ба­чев – это не тот че­ло­век, ко­то­рый дол­жен был устра­и­вать… С одной сто­ро­ны, его счи­та­ют: как «сопля», нюни рас­пу­стил. А, дру­гое, он дей­ство­вал очень неадек­ват­но, ста­рал­ся вы­пол­нить же­ла­ния За­па­да любой ценой, даже в ущерб бо­е­го­тов­но­сти и го­су­дар­ству.

– А в то время не было раз­го­во­ров, что пре­да­тель у вла­сти ока­зал­ся?

Все по­зна­ет­ся в срав­не­нии. От того, как вос­при­ни­ма­лось все, что про­ис­хо­ди­ло, де­ла­ли вы­во­ды и от­да­ва­ли со­от­вет­ству­ю­щие ука­за­ния. Ты от­вет­стве­нен за по­ру­чен­ный тебе уча­сток работ. До­би­ва­ешь­ся ис­пол­не­ния ука­за­ний. Хотя при­ез­жа­ли "реформаторы-​контролеры", разъ­яс­ня­ли, мол, "не так по­ни­ма­ешь те­ку­щий мо­мент об­ста­нов­ки". Но я счи­тал и счи­таю, что я дол­жен быть про­вод­ни­ком во­ен­ной стра­те­гии, чему меня учили в ака­де­ми­ях и на кур­сах. Нель­зя под­да­вать­ся на обе­ща­ния смяг­че­ния си­ту­а­ции – это все­гда блеф. Нель­зя пус­кать стра­ну на са­мо­тек. И ты­ся­че­лет­ний опыт гла­сит, что сни­же­ние бо­е­во­го по­тен­ци­а­ла армии при­во­дит к краху го­су­дар­ства. Рос­сия тому при­мер. 

– В усло­ви­ях тя­же­лой по­ли­ти­че­ской об­ста­нов­ки про­дол­жа­лись ли, ну, не про­во­ка­ци­он­ные, а жест­кие дей­ствия между на­ши­ми и за­пад­ны­ми во­ору­жен­ны­ми си­ла­ми?

Они про­дол­жа­ют­ся по сей день. Я дол­жен ска­зать, что в Со­вет­ском Союзе, осо­бен­но на линии со­при­кос­но­ве­ния, на пе­ре­до­вой, как го­во­рит­ся, все­гда обострен­ное чув­ство от­вет­ствен­но­сти. На все де­я­ния, ко­то­рые шли с За­па­да, мо­мен­таль­но шел ответ, в ре­зуль­та­те чего они сво­ра­чи­ва­ли про­во­ка­ци­он­ные дей­ствия. Есть такие ню­ан­сы, ко­то­рые я не могу рас­крыть.
Это нор­маль­но, по­то­му, что не да­ва­ло тебе рас­слаб­лять­ся. В бо­е­вой об­ста­нов­ке ты все время дер­жишь в го­ло­ве всю ту кухню, ко­то­рая идет в дан­ный мо­мент. И любое от­кло­не­ние у тебя сразу вы­зы­ва­ет те или иные дей­ствия.

– Чисто тео­ре­ти­че­ски, если бы у нас был у вла­сти не Гор­ба­чев, а Ан­дро­пов (до­ста­точ­но жест­кий мужик) и в 1989 про­изо­шел ре­аль­но кон­фликт, как Вы счи­та­е­те, наша авиа­ция могла бы по­ка­зать себя?

Вполне, и с наи­луч­шей сто­ро­ны, по­то­му что я знаю, что по уров­ню под­го­тов­ки мы были на очень вы­со­ком уровне, и Запад нас обос­но­ван­но бо­ял­ся.

– Го­во­рят, что наши лет­чи­ки имели го­до­вой налет 100-200 часов, а у од­но­тип­ных аме­ри­кан­цев был 400-500?

Они так же на­би­ра­ли его при пе­ре­ле­тах, по­ни­ма­е­те.

– То есть их тех­ни­ка поз­во­ля­ла ле­тать даль­ше, и толь­ко за счет этого уве­ли­чи­вал­ся налет?

Да. А уро­вень под­го­тов­ки, я скажу, наших лет­чи­ков, был не сла­бее, а даже в неко­то­рых во­про­сах и по­вы­ше. По той ре­ак­ции, когда я сам летал на бо­е­вом де­жур­стве, чув­ство­ва­лось: могли аме­ри­кан­цам по­ка­зать, что мы можем. И здесь утвер­ждаю, тоже зная уро­вень лет­чи­ка. По­то­му, что ведя воз­душ­ный бой, я не то, что про­сто летал, я вы­пол­нял воз­душ­ные бои на Су-27 с пе­ре­груз­кой во­семь и выше.
И пси­хо­ло­ги­че­ски чув­ству­ешь, зна­ешь, когда идешь на воз­душ­ный бой с кем-​то, до­пу­стим, про­ве­ря­ешь ко­ман­ди­ра полка, ко­ман­ди­ра эс­кад­ри­льи, ко­ман­ди­ра звена, и про­сто­го лет­чи­ка. И даже ле­та­ешь с лет­чи­ком – лей­те­нан­том на спар­ке, зна­ешь его, на что он спо­со­бен. Даешь ему дойти до та­ко­го со­сто­я­ния, что вот сей­час может со­рвать в што­пор, и ты в этот мо­мент хва­та­ешь, за­би­ра­ешь управ­ле­ние, и предот­вра­ща­ешь, по­то­му что зна­ешь, чув­ству­ешь и после рас­ска­жешь ему о том. И он уже боль­ше эту ошиб­ку не по­вто­ря­ет. И ко­ман­ди­ру полка го­во­ришь:
– Об­ра­ти­те вни­ма­ние на…
Даже в этом во­про­се необ­хо­ди­мо кон­тро­ли­ро­вать и знать ту спе­ци­фи­ку ра­бо­ты, и на что у тебя спо­со­бен лет­ный со­став при вы­пол­не­нии бо­е­вой за­да­чи.

– А не «за­кли­ни­ва­ло» лей­те­нан­тов, что у них в спар­ке целый ге­не­рал сидит? С полковником-​то не часто ле­та­ли, не го­во­ря о генерал-​лейтенанте!

Не чув­ство­вал та­ко­го. Я спе­ци­аль­но летал в ча­стях с раз­ной ка­те­го­ри­ей лет­но­го со­ста­ва. Мне ино­гда были вид­нее пе­ре­ко­сы в под­го­тов­ке лет­чи­ков, и далее я давал ука­за­ния ин­струк­то­рам по ис­прав­ле­нию си­ту­а­ции. А раз­бор по­ле­та про­во­дил все­гда в при­сут­ствии ле­тав­ше­го и его непо­сред­ствен­но­го на­чаль­ни­ка в спо­кой­ной и доб­ро­же­ла­тель­ной форме. Мы же оба лет­чи­ки.

– Про­во­ка­ци­он­ный во­прос. Из­вест­но, что чем выше на­чаль­ник, тем лет­ные ка­че­ства боль­ше стра­да­ют. Ря­до­вой лет­чик, ком­эск, ком­пол­ка – более или менее при­мер­но оди­на­ко­вый налет имеют. С раз­ны­ми немнож­ко за­да­ча­ми, но при­мер­но оди­на­ко­во. А уже выше – будет мень­ше налет. Ну, я по­ни­маю, Вы че­ло­век по­сто­ян­но ле­та­ю­щий. Но были же и те, кто сам летал не по­сто­ян­но, но про­ве­рял по­сто­ян­но тех, кто ле­та­ет.

Ну, я Вам скажу, что здесь все за­ви­сит от той лич­но­сти, кто за­ни­ма­ет долж­ность, какую он цель пре­сле­ду­ет. Неко­то­рые счи­та­ют, что это про­ме­жу­точ­ные дела, и им не стоит вле­зать, чтобы не дай Бог чего не слу­чи­лось. Даже в наше время, здесь, у меня в моем хо­зяй­стве, как я его на­зы­ваю, 6-я армия ВВС и ПВО.
Когда я уже летал граж­дан­ским пи­ло­том, че­ло­век, ко­то­рый был не до­пу­щен к по­ле­там, с ко­ман­ди­ром полка пошли в спар­ке, и со­вер­ши­ли ава­рию. Ка­та­пуль­ти­ро­ва­лись, по­то­му что во­гна­ли са­мо­лет в што­пор. Пи­ло­ти­ро­ва­ло долж­ност­ное лицо, ко­то­рое не имело право са­дить­ся в этот са­мо­лет. Оно хо­те­ло «по­чув­ство­вать», в ре­зуль­та­те чего про­изо­шло это про­ис­ше­ствие. И он этим самым забил себе ка­рье­ру. Его надо было су­дить, но, как го­во­рит­ся, вы­кру­тил­ся, бла­го­да­ря свя­зям.

– Вот это вот на­ли­чие свя­зей силь­но из­ме­ни­лось по срав­не­нию с тем, что в Со­вет­ском Союзе про­ис­хо­ди­ло?..

Нет, не очень. Все так же. Были бы у тебя связи, бу­дешь и даль­ше во­ро­тить. Мы воз­вра­ща­ем­ся к тому, кто какие цели пре­сле­ду­ет. Я был по­став­лен для того, чтобы моя армия была бо­е­го­то­вая. Я от­ве­чал за это, и у меня это было в го­ло­ве все время, даже те во­про­сы, ко­то­рые не от­но­си­лись к бо­е­вой под­го­тов­ке на­пря­мую. При­хо­ди­лось ис­кать ре­ше­ния имев­ших­ся про­блем, и я на­хо­дил. А дру­гой счи­та­ет:
– Да, мне оста­лось немнож­ко, я и уйду, осто­рож­но. Чтобы, «не дай Бог, что не слу­чи­лось. 
А оно все­гда, на­обо­рот, слу­ча­ет­ся тогда, когда ты на­чи­на­ешь осто­рож­ни­чать. В под­го­тов­ке нужно от про­сто­го идти к слож­но­му. И вот когда ты этот прин­цип со­блю­да­ешь, ты зна­ешь, что здесь будет спо­кой­но, по­то­му что ты вы­ле­та­ешь с ними и ви­дишь, в каком часть со­сто­я­нии. А когда ты при­ле­тел, и про­сто на­блю­да­ешь – это две раз­ных вещи, и ни­ко­гда не по­чув­ству­ешь, что ощу­ща­ет пилот.
Я вот, до­пу­стим, ко­ман­ду­ю­щим мог ле­тать и с лей­те­нан­том, и с ко­ман­ди­ром звена, и с ком­эс­кой, и с зам. ко­ман­ди­ром полка, и с ко­ман­ди­ром полка.

– 71-м кор­пу­сом сколь­ко Вы про­ко­ман­до­ва­ли?

Да, соб­ствен­но го­во­ря, год с неболь­шим, по­то­му что после кор­пус со­кра­ти­ли. Вывод войск, и все.

– И куда Вас на­зна­чи­ли?

В Ки­ев­ский во­ен­ный округ, в 17-ю Воз­душ­ную армию зам. ко­ман­ду­ю­ще­го ар­ми­ей.

– Там ат­мо­сфе­ра была как, на Укра­ине?

Я скажу, что тоже тя­же­лая. Вы пра­виль­но пой­ми­те, кто стоял тогда у вла­сти? Гор­ба­чев. А я Вам ска­зал, что он – слюн­тяй. Он на во­про­сы по­ли­ти­че­ской борь­бы в со­юз­ных рес­пуб­ли­ках не ре­а­ги­ро­вал, не брал во вни­ма­ние и не брал от­вет­ствен­ность на себя. Счи­тал, что это долж­но ре­шать­ся на ме­стах. Куда кри­вая вы­ве­дет, на то он и рас­счи­ты­вал. По­след­ний год–два в Моск­ву шли ра­пор­та и до­кла­ды валом, но там на них во­об­ще не ре­а­ги­ро­ва­ли.
Такое от­но­ше­ние под­дер­жа­ло те силы, ко­то­рые были скры­ты на Укра­ине. В то время «Рух» начал под­ни­мать­ся очень силь­но – Чер­но­вил. В нашей 17-й Воз­душ­ной армии был Костя Мо­ро­зов ко­ман­ду­ю­щий, а я был замом у него. Он ска­тил­ся на путь пре­да­тель­ства при­ся­ги. Он пре­дал, я счи­таю, при­ся­гу и ушел в ми­ни­стры обо­ро­ны Укра­и­ны. При­чем сам го­во­рил и писал, что это он в Моск­ву со­об­щил о том, что он те­перь ми­нистр Укра­и­ны. А я стал ко­ман­ду­ю­щим 17-й Воз­душ­ной армии…

– Тогда же ведь мно­гие офи­це­ры ока­за­лись в си­ту­а­ции, когда «вчера все было хо­ро­шо, а зав­тра – вы­би­рай». Сколь­ко на­ро­ду ушло, а сколь­ко оста­лось, и как при­ни­ма­лось ре­ше­ние? В итоге же ведь все ока­за­лись про­сто перед стро­ем: вот те на­ле­во, а те вот на­пра­во.

Я Вам при­ве­ду до­под­лин­но, что про­ис­хо­ди­ло. Как раз перед Новым 1992 годом, сфор­ми­ро­ва­лось СНГ, и во главе войск СНГ стал Ша­пош­ни­ков. Он быст­ро про­шел путь от глав­ко­ма ВВС на ми­ни­стра обо­ро­ны (до 4 ян­ва­ря 1992), и пе­ре­шел Глав­но­ко­ман­ду­ю­щим Объ­еди­нен­ны­ми Во­ору­жен­ны­ми Си­ла­ми СНГ (с 14 фев­ра­ля 1992). В по­след­них числа де­каб­ря 1991, при­хо­дит от него шифр­те­ле­грам­ма… 
Я скажу, что Ша­пош­ни­ков сыг­рал очень небла­го­вид­ную роль в этом деле. Его по­ста­вил Гор­ба­чев, по­то­му что видел, что это такой же че­ло­век, как он сам. Ша­пош­ни­ков все­гда под­чер­ки­вал:
– Я не спи­сан­ный лет­чик. Я в душе оста­юсь лет­чи­ком!
Да ты уже пе­ре­шел на уро­вень глав­ко­ма ВВС! У тебя уже со­всем дру­гие за­да­чи, ты мо­жешь сесть в транс­порт­ный са­мо­лет или пас­са­жир­ский, до­пу­стим, в Ту-134. Ле­тишь куда-​то и ты мо­жешь сесть по­ру­лить, если мо­жешь, если име­ешь до­пуск и пе­ре­учен. А если нет, то и не лезь, по­то­му что мно­гие кон­ча­ют бес­слав­но, когда рвут­ся в ту об­ласть, где не на­учен.
Я скажу, что его по­зи­ция от­ри­ца­тель­но ска­за­лась на лич­ном со­ста­ве Во­ору­жен­ных Сил. Он с целью, чтобы не иметь для себя "ге­мор­роя", издал эту шиф­ров­ку: «Лич­но­му со­ста­ву во­ору­жен­ных сил на тер­ри­то­рии со­юз­ных рес­пуб­лик, не рас­счи­ты­вать, что будут при­ня­ты, если они уйдут в Рос­сию».
Вы по­ни­ма­е­те, это сыг­ра­ло очень тя­же­лую мо­раль­ную роль для мно­гих, даже рус­ских, ко­то­рые на­хо­ди­лись на Укра­ине и в дру­гих рес­пуб­ли­ках. Мно­гие ока­за­лись в си­ту­а­ции, когда и хо­те­ли бы уехать, да деть­ся было про­сто неку­да. Вот по­че­му, когда шло пер­вое все­ар­мей­ское со­ве­ща­ние войск СНГ в Москве, в ян­ва­ре ме­ся­це, на этом со­ве­ща­нии вы­сту­па­ли и кри­ти­ко­ва­ли Ша­пош­ни­ко­ва. Он за­явил:
– Я по­ки­даю пост глав­ко­ма!
Как ар­тист, ухо­дил со сцены, а потом об­рат­но воз­вра­щал­ся. Здесь ко­ман­ду­ю­щий вой­ска­ми Бе­ло­рус­ско­го во­ен­но­го окру­га Ко­стен­ко пра­виль­но ска­зал:
– Вы – фазан! Рас­пу­ши­ли хвост, а ни­че­го не де­ла­е­те!
И я счи­таю, что если бы в то время Ко­стен­ко был на уровне ми­ни­стра обо­ро­ны, мы вот таких по­след­ствий с рас­па­дом Со­вет­ско­го Союза не имели бы. А все ве­лось к тому, чтобы раз­ва­лить уже тогда Со­вет­ский Союз. Вот как это чув­ство­ва­лось в вой­сках, как люди вос­при­ня­ли.
Когда мы на­прав­ля­лись на пер­вое все­ар­мей­ское со­ве­ща­ние, то мы с ко­ман­ду­ю­щим Ки­ев­ско­го во­ен­но­го окру­га генерал-​полковником Че­че­ва­то­вым при­ле­те­ли на са­мо­ле­те в Моск­ву. На его са­мо­ле­те, по­то­му, что за ко­ман­ду­ю­щим был за­креп­лен са­мо­лет. А об­рат­но уле­тать, Мо­ро­зов нам его как ми­нистр обо­ро­ны Укра­и­ны не предо­ста­вил. Мы сели в по­пут­ный транс­порт­ный са­мо­лет. Когда мы при­ле­те­ли на аэро­дром Бор­исполь, встре­ча­ет нас на­чаль­ник опе­ра­тив­но­го от­де­ла окру­га и до­кла­ды­ва­ет:
– На­чаль­ник штаба окру­га при­вел штаб к укра­ин­ской при­ся­ге!
Генерал-​полковник Че­че­ва­тов так негром­ко, сев­шим го­ло­сом го­во­рит:
– Это пиз­дец! Все по­те­ря­но! Те­перь все…
Он после на Даль­ний Во­сток ушел, после Киева. Рыжий такой, Рыжий Черт его звали. Я в штаб 17-й армии… А у меня на­чаль­ник штаба во­об­ще был ноль, я от­пра­вил его в гос­пи­таль спи­сы­вать­ся, по­то­му, что толку нет. В роли на­чаль­ни­ка штаба стал укра­и­нец, на­чаль­ник опе­ра­тив­но­го от­де­ла. Он при­хо­дит и вы­да­ёт:
– Я по при­ка­зу ми­ни­стра обо­ро­ны Мо­ро­зо­ва, вы­пол­нил его ука­за­ния, и зав­тра в нашем управ­ле­нии при­ни­ма­ет­ся при­ся­га Укра­ине.
Я при­ка­зы­ваю:
– Дайте ко­ман­ду через пол­то­ра часа лич­ный со­став управ­ле­ния со­брать в ак­то­вом зале.
Я к ним вышел, и ска­зал:
– До­ро­гие дру­зья, вы – каж­дый волен при­ни­мать ре­ше­ние, но я, лично, при­ни­мать не буду.
По­то­му что я счи­таю необ­хо­ди­мым со­хра­нять вер­ность той при­ся­ге, ко­то­рую ты при­ни­мал один раз. И боль­ше на пред­ло­же­ния не ре­а­ги­ро­вал. Из 237 че­ло­век 68 не при­ня­ли при­ся­гу, в том числе и я. Если бы не шиф­ров­ка Ша­пош­ни­ко­ва, думаю мно­гие дру­гие не пе­ре­при­сяг­ну­ли бы. Отдал я ряд ука­за­ний, сел в ма­ши­ну и уехал в об­ще­жи­тие. Я жил тогда в об­ще­жи­тии рядом со ста­ди­о­ном, где Ки­ев­ское «Ди­на­мо» иг­ра­ло в фут­бол во время войны с нем­ца­ми… Ма­ши­ну от­пра­вил, штаб-​связь на те­ле­фоне. Утром вы­хо­жу, как все­гда, в 7.30 – ма­ши­ны нет. Я по­зво­нил, а мне го­во­рят:
– На­чаль­ник штаба при­ка­зал ма­ши­ну не при­сы­лать.
Под­нял руку, взял такси, при­ез­жаю, за­хо­жу в штаб. Ко мне под­ска­ки­ва­ет де­жур­ный по управ­ле­нию:
–То­ва­рищ генерал-​майор, вас при­ка­за­но в штаб не пус­кать.
Я спра­ши­ваю:
– Вы кто?
– Де­жур­ный по управ­ле­нию.
– Я вас сни­маю.
– Как?
– Ка­ра­ул!
Вы­ска­ки­ва­ет на­чаль­ник ка­ра­у­ла, я ему при­ка­зы­ваю:
– Аре­сто­вать!
Аре­сто­вы­ва­ют де­жур­но­го, за­би­ра­ют пи­сто­лет, от­пра­ви­ли, и я про­хо­жу даль­ше. За­хо­жу в ка­би­нет, мне на­чаль­ни­ка штаба го­во­рит:
– Мне ми­нистр обо­ро­ны при­ка­зал Вас не пус­кать.
Я от­ве­чаю:
– Меня с долж­но­сти никто не сни­мал! Я несу пер­со­наль­ную от­вет­ствен­ность, прошу этим ру­ко­вод­ство­вать­ся и не го­во­рить, что какой-​то ми­нистр обо­ро­ны какой-​то Укра­и­ны меня снял с долж­но­сти. Я ру­ко­вод­ству­юсь тем, что на это долж­ны быть со­от­вет­ству­ю­щие по­ста­нов­ле­ния, указ.
Ну, он, ви­дать, по­зво­нил Мо­ро­зо­ву, тот на меня вышел, мы по­го­во­ри­ли «на ножах». Я ему вы­ска­зал свою точку зре­ния, он мне свою. Я ему ска­зал:
– Пока не будет указа, ни­ка­ких…
Мо­ро­зов пошел к Крав­чу­ку, а у них была до­го­во­рен­ность с Ша­пош­ни­ко­вым, и они свар­га­ни­ли свой указ по Укра­ине: меня снять с долж­но­сти, так же как и сняли Че­че­ва­то­ва, этим же ука­зом. По­то­му что Че­че­ва­то­ву пред­ла­га­ли сна­ча­ла стать ми­ни­стром обо­ро­ны Укра­и­ны, а он не со­гла­сил­ся. И вот тогда они взяли Мо­ро­зо­ва, по­то­му, что он рус­ский, и за его спи­ной много рус­ских оста­ви­ли, пе­ре­ве­ли к тому мо­мен­ту с со­гла­сия Моск­вы части в свое под­чи­не­ние по всей Укра­ине.
Этого можно было бы рань­ше еще кос­нуть­ся. Летом был такой мо­мент: у нас в одной из ча­стей про­изо­шла ка­та­стро­фа са­мо­ле­та на раз­вед­ке по­го­ды. Ку­пян­ские вы­ле­та­ли и с ходу резко за­ло­ми­ли набор вы­со­ты, со­рва­лись в што­пор и тут же упали. Мо­ро­зов по­лу­чил со­от­вет­ству­ю­щий втык от Ша­пош­ни­ко­ва. А на Укра­ине у всех ко­ман­ду­ю­щих, когда про­ис­хо­ди­ло за­се­да­ние Вер­хов­ной Рады, было опре­де­ле­но свое место. Он сидел рядом с Чер­но­ви­лом. Чер­но­вил спра­ши­ва­ет:
– Чего ты си­дишь такой хму­рый?
– Да, вот Ша­пош­ни­ков меня… Про­изо­шла ка­та­стро­фа, и он ска­зал, сни­мет…
Чер­но­вил го­во­рит:
– Брось ты на него ре­а­ги­ро­вать. Если хо­чешь, пой­дем, я сде­лаю про­тек­цию, ты бу­дешь у нас ми­ни­стром обо­ро­ны.
И все, после этого Костя на 180 пе­ре­вер­нул­ся. Вы­звал меня, го­во­рит:
– Ты, давай за­ни­май­ся всеми во­ен­ны­ми во­про­са­ми в Армии, а я буду за­ни­мать­ся тем, что мне ска­жут в Вер­хов­ной Раде и Крав­чук.
И он все­це­ло за­нял­ся этим. Даль­ше уже, когда его по­ста­ви­ли ми­ни­стром обо­ро­ны Укра­и­ны, то тогда был при­каз глав­ко­ма ВВС РФ о вре­мен­ном ис­пол­не­нии, и ко­ман­ду­ю­щим 17-й армии по­ста­ви­ли меня. А уже впо­след­ствии меня ука­зом Гор­ба­че­ва на­зна­чи­ли ко­ман­ду­ю­щим 17-й Воз­душ­ной армии. Но я там недол­го про­был. После, раз я не при­нял при­ся­гу, был указ Крав­чу­ка «снять». Раз­вал Со­вет­ско­го Союза про­изо­шел ше­сто­го де­каб­ря, все сы­па­лось. Вот такие со­бы­тия.
Это время было слож­ное. Об­ста­нов­ка ме­ня­лась на гла­зах, не все­гда по­сле­до­ва­тель­но и ло­гич­но. На­при­мер, в июне 1991 года по­лу­чаю ко­ман­ду:
– При­нять лет­ный эше­лон на Бор­исполь.
Вы­пол­няю, при­ни­маю ди­ви­зию ВДВ. Мо­ро­зов са­мо­устра­нил­ся, его уже ни­че­го в делах Армии не вол­но­ва­ло. 
При­ле­тел Ге­не­рал Армии Ва­рен­ни­ков. Встре­чаю его у са­мо­ле­та.
– До­ло­жи­те об­ста­нов­ку!
До­кла­ды­ваю.
– Где ко­ман­дарм?
От­ве­чаю.
– За­сра­нец он, а не ко­ман­ду­ю­щий! Едем к Крав­чу­ку.
Спер­ва Ва­рен­ни­ков зашел в ка­би­нет со свя­зью ВЧ, куда у меня до­пус­ка не было, потом в ка­би­нет Крав­чу­ка, где про­вел около 3 часов. Вы­хо­дит:
– Едем на аэро­дром!
В ма­шине он мол­чал, и толь­ко одно ска­зал:
– Пока летел, все из­ме­ни­ли. Нас, блядь, пре­да­ли.
Потом до­ба­вил:
– Ил-76-е за­пра­вишь и вы­пу­стишь об­рат­но.
Стало ясно, что в Москве Гор­ба­чев опять рас­пу­стил нюни, опять все пу­стил на са­мо­тек. И так про­ис­хо­ди­ло по­сто­ян­но. А по­сколь­ку вой­ска все время дер­га­ли без дела, про­па­ла "линия пар­тии", раз­мы­ва­лась "вер­ти­каль вла­сти". На­ча­лось раз­ло­же­ние войск на ме­стах. Вме­сто на­ве­де­ния по­ряд­ка, выс­шее пар­тий­ное ру­ко­вод­ство на­ча­ло сда­вать людей и части в рес­пуб­ли­ках. При­чем за­ча­стую у на­ци­о­на­ли­стов не было ни ре­аль­ных сил, ни воз­мож­но­стей. Власть брали глот­кой.
 

Встре­ча Вер­хов­но­го Глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го, Пре­зи­ден­та РФ в 1999 на аэро­дро­ме Бе­со­вец

– Ска­жи­те, все-​таки на каком ос­но­ва­нии оста­ва­лась там тех­ни­ка?

Была ди­рек­ти­ва, в ко­то­рой про­пи­сы­ва­лось, что вся тех­ни­ка и части, ко­то­рые оста­лись в рес­пуб­ли­ках, ста­но­вят­ся соб­ствен­но­стью дан­ной рес­пуб­ли­ки.

– А по­пыт­ки угнать?

По­пыт­ки угнать были, в част­но­сти из 24-й Воз­душ­ной армии, когда полк на Су-24, ко­ман­дир полка пол­ков­ник Чер­ный, ор­га­ни­зо­вал пе­ре­лет в Шай­ков­ку. Шесть машин вы­ру­ли­ло, взле­те­ли, а седь­мой вы­ру­ли­ва­ет зам­по­лит эс­кад­ри­льи, укра­и­нец. Вы­ру­лил на по­ло­ви­ну по­ло­сы, по­пе­рек раз­вер­нул, осталь­ных за­сто­по­рил, вы­клю­чил дви­га­те­ли и убе­жал. И все осталь­ные не ушли. После этого «Служ­ба без­пе­ки» стала очень вни­ма­тель­но сле­дить, про­слу­ши­вать те­ле­фон­ные раз­го­во­ры. В Бер­дян­ске у меня из учеб­но­го цен­тра тоже го­то­ви­лись пе­ре­гнать са­мо­ле­ты, но «Служ­ба без­пе­ки» сра­бо­та­ла. Они что сде­ла­ли: вскры­ли ла­бо­ра­то­рию, где сто­я­ли ак­ку­му­ля­то­ры на под­за­ряд­ке, и за ночь перед по­ле­та­ми все вы­та­щи­ли ак­ку­му­ля­то­ры и увез­ли, кто-​то пре­дал. А потом про­па­ло го­рю­чее, люди по­смот­ре­ли, как те, кто уле­тел в Рос­сию, мы­ка­лись…

– То, что сей­час на Укра­ине про­ис­хо­дит, весь этот бар­дак, он Вам как че­ло­ве­ку во­ен­но­му, ко­то­рый тогда смот­рел на все это дело, пред­ска­зу­е­мо было?

Пред­ска­зу­е­мо, что имен­но с этим бар­да­ком они прой­дут даль­ше. По­то­му что в боль­шин­стве своем те, кто шел на ру­ко­во­дя­щие посты туда, ста­ра­лись всех лок­тя­ми…
Я вот вспо­ми­наю, когда был я ко­ман­ди­ром ди­ви­зии, и на Даль­нем Во­сто­ке в окру­ге был ко­ман­дир пе­хот­ной ди­ви­зии Ло­па­та. Потом я встре­ча­юсь с ним в Киеве, он при­шел с за­пад­ной груп­пы войск. Пе­ре­вел­ся в Киев и занял долж­ность на­чаль­ни­ка опе­ра­тив­но­го управ­ле­ния в окру­ге, за­ме­сти­те­лем. И в по­сле­ду­ю­щем я смот­рю: он ста­но­вит­ся на­чаль­ни­ком ге­не­раль­но­го штаба Укра­и­ны, и сей­час он дает ре­ко­мен­да­ции.
А это был тот еще рвач! Я вспо­ми­наю, как он на Вер­хов­ной Раде вышел, и давай ше­сте­рить нашу во­ен­ную науку, оперативно-​маневренные груп­пы, ко­то­ры­ми пла­ни­ро­ва­ли до Ла­ман­ша прой­ти, и кри­ти­ко­вал все про­чее:
– Этому будет по­ло­жен конец!
То есть мно­гие со­зда­ва­ли имидж себе, при новой вла­сти и ста­ра­лись от­бро­сить все то, что было до этого. Толь­ко урвать.

– То есть пра­виль­но, что им не дали ядер­ные бомбы у себя оста­вить?

Да. Иначе бы взо­рва­ли давно. Эти люди не имеют ни чести, ни стыда, ни со­ве­сти! И, глав­ное, не про­сле­жи­ва­ют, к чему это может при­ве­сти.

– Вот Вы оста­лись в зва­нии, но без долж­но­сти.

Да, когда меня от­стра­ни­ли, я об этом указе до­ло­жил глав­ко­му. А глав­ко­мом тогда Дей­не­кин был. Как раз мы с ним од­но­вре­мен­но по­лу­чи­ли на­зна­че­ния, его на­зна­чи­ли вме­сто Ша­пош­ни­ко­ва, а Ша­пош­ни­ков стал вме­сто Язова. Но он мне ни­че­го ска­зать не смог, части уже пе­ре­да­ли Укра­ине. Ша­пош­ни­ков все это ак­тив­но лоб­би­ро­вал, а Москве было не до того.
Дей­не­кин меня по­сто­ян­но дер­жал в курсе со­бы­тий и го­во­рил:
– Ори­ен­ти­руй­ся по об­ста­нов­ке, по­то­му, что об­ста­нов­ка здесь, у нас, тоже такая, что ре­ко­мен­да­ций дать тебе ни­ка­ких не могу. Надо не до­пу­стить кро­во­про­ли­тия!
И когда меня на­зна­ча­ли на долж­ность ко­ман­ду­ю­ще­го 17-й ар­ми­ей, я был в от­де­ле ЦК, у генерал-​полковника Сош­ни­ко­ва. Он был во­ен­ным пред­ста­ви­те­лем по всем Во­ору­жен­ным Силам при ЦК КПСС. С ним я по­зна­ко­мил­ся после того, как лет­чик моего полка Ку­ля­пин та­ра­нил са­мо­лет. И он ко мне при­ле­тел на аэро­дром Гу­да­у­та, мы с ним где-​то часов пять там бе­се­до­ва­ли. Он меня все спра­ши­вал и вспо­ми­нал:
– Вот лет­чи­ки со­всем по-​другому от­зы­ва­лись о Вас и жа­ле­ли, что ушел из полка. Они себя более уве­рен­но чув­ство­ва­ли тогда в под­го­тов­ке.
И когда я перед на­зна­че­ни­ем про­хо­дил отдел ЦК Сош­ни­ко­ва, он мне тоже самое, как и Дей­не­кин, ска­зал:
– Ана­то­лий Ива­но­вич, Вам при­ни­мать ре­ше­ния. Вы го­су­дар­ствен­ный че­ло­век, и Вам нужно под­хо­дить к этому во­про­су по го­су­дар­ствен­но­му. У Вас есть опыт и зва­ние, Вы ори­ен­ти­ру­е­тесь в об­ста­нов­ке, Вы ана­ли­зи­ру­е­те, Вам нести этот нелег­кий крест в это время.
И я счи­таю, что я сде­лал то, что было сде­лать необ­хо­ди­мо в то время. Про­шло уже при­мер­но лет во­сем­на­дцать, а мне с Лу­ган­ска ко­ман­дир полка военно-​транспортного при встре­че бро­сил упрёк:
– А чего Вы нас бро­си­ли? Мы бы могли что-​то сде­лать.
Я от­ве­тил так:
– По той об­ста­нов­ке, мы уже ис­пра­вить ни­че­го не могли, по­то­му что ко­ле­со уже было рас­кру­че­но, и если по­пасть под это ко­ле­со – толь­ко раз­да­вит и все.
Там уже силы были не рав­ные. Это было по­ли­ти­че­ским ру­ко­вод­ством спу­ще­но на тор­мо­зах, Гор­ба­че­вым, для того, чтобы силы из За­пад­ной Укра­и­ны при­шли к вла­сти. И они взяли этот ре­ванш. А нас, по боль­шо­му счету, про­сто бро­си­ли на про­из­вол судь­бы. Пред­ставь­те: офи­цер Рос­сий­ской армии под­ни­ма­ет авиа­часть с тер­ри­то­рии неза­ви­си­мой Укра­и­ны! При этом Рос­сия тогда была аб­со­лют­но не го­то­ва под­дер­жать нас. Это бунт, ко­то­рый на­ча­ли бы по­дав­лять силой, а это уже граж­дан­ская война... Толь­ко ни гра­ниц, ни юри­ди­че­ской со­став­ля­ю­щей, как в 2013 году, тогда не было. И кровь бы по­тек­ла по всей Рос­сии.

– Как Вы счи­та­е­те, если бы со сто­ро­ны выс­ше­го ко­ман­до­ва­ния и по­ли­ти­че­ско­го ру­ко­вод­ства РФ была хоть какая-​то под­держ­ка тем ча­стям, ко­то­рые в массе не хо­те­ли при­ся­гать Укра­ине, что бы слу­чи­лось?

Не знаю. Все де­ла­лось на­обо­рот. В Киеве ак­тив­но ра­бо­тал Рух, пе­ре­ма­ни­вая более–менее вид­ных людей, ак­тив­но про­мы­ва­ли мозги осо­бен­но рус­ско­му на­се­ле­нию, чтоб не воз­ни­ка­ли. Из цен­тра шли ничем не под­креп­лен­ные де­кла­ра­ции, от раз­ных ис­точ­ни­ков шли про­ти­во­ре­чи­вые ука­за­ния, ко­то­рые не имели ни­ка­кой при­вяз­ки к ре­а­ли­ям, и вы­пол­не­ние ко­то­рых при­во­ди­ло к еще боль­ше­му бар­да­ку. СНГ пред­став­ля­лось ру­ко­вод­ством как новая, более вы­со­кая форма СССР. При этом те, кто вы­сту­пал про­тив, пре­ду­пре­ждая о воз­мож­ном бу­ду­щем раз­ва­ле, по­лу­ча­ли по шапке. 

– Что с Вами про­ис­хо­ди­ло после того, как Вас сняли?

Я, когда до­ло­жил обо всем, про­дол­жал оста­вать­ся в Киеве без долж­но­сти. Был прес­синг на меня со служ­бы СБУ, но я из-​под него до­стой­но вышел. Были слож­но­сти с вы­ез­дом в Рос­сию. Мне вти­ха­ря со­об­щи­ли:
– Борт при­шел из Поль­ши, вы­во­зил лич­ный со­став, и об­рат­но дол­жен идти в Моск­ву.
И я вот на этот борт и «ухожу в Моск­ву». Я спо­кой­но при­е­хал на своей ма­шине со своим шо­фе­ром, ко­то­рый возил меня, он за­брал ма­ши­ну мою лич­ную, а я сел в этот борт и уле­тел в Моск­ву. И там нас было, на этом борту, еще пя­те­ро че­ло­век – ге­не­ра­лов, ко­то­рые не при­ня­ли при­ся­гу Укра­ине. Мы при­ле­те­ли…

– А вас не ждут?

Нет, нас ждали, на­обо­рот. Тут же, ве­че­ром, со­сто­ял­ся во­ен­ный совет ВВС, и меня во­ен­ный совет пред­ло­жил на долж­ность ко­ман­ду­ю­ще­го 4-й Воз­душ­ной армии в Поль­шу…

– А в Поль­ше тогда же тоже бар­дак был пол­ный…

Это от­дель­ная ис­то­рия. 
Дей­не­кин вы­зы­ва­ет меня и еще од­но­го то­ва­ри­ща, и го­во­рит:
– Вот это ко­ман­ду­ю­щий 4-й Воз­душ­ной армии. Вам пред­став­ляю. Сей­час мы са­дим­ся в ма­ши­ну, едем на аэро­дром и летим в Поль­шу.
Я утром сел в са­мо­лет с Дей­не­ки­ным, и вы­ле­те­ли туда. При­ле­та­ем. А там шорох: летит Дей­не­кин! А с какой целью, ни­ко­му не ясно. При­ез­жа­ем, он стро­ит управ­ле­ние:
– Пред­став­ляю но­во­го ко­ман­ду­ю­ще­го. А Зотов сни­ма­ет­ся с ко­ман­до­ва­ния.
Зотов до этого по­лу­чил ин­фаркт, я не буду ка­сать­ся, по­че­му.
Там на­зре­ва­ла об­ста­нов­ка: Укра­и­на ре­ши­ла бом­бар­ди­ро­воч­ную авиа­цию всю, ко­то­рую будут вы­во­дить с Поль­ши, пе­ре­гнать на Укра­и­ну. И мне была по­став­ле­на за­да­ча: не до­пу­стить этого. Это был ос­нов­ной мо­мент, по­то­му что уже было ясно, из Поль­ши будут вы­во­дить­ся вой­ска, и эта воз­душ­ная армия пре­кра­ща­ет свое су­ще­ство­ва­ние. Хотя Се­вер­ная груп­па войск еще год, после того как мы вы­ве­ли, су­ще­ство­ва­ла.
Дей­не­кин по­ста­вил мне за­да­чу:
– Все. Вы­пол­няй!
Сел в са­мо­лет и уле­тел, и даль­ше я рулил.

– С поль­ски­ми во­ен­ны­ми у Вас кон­такт был?

Вы зна­е­те, с поль­ски­ми во­ен­ны­ми были наи­луч­шие от­но­ше­ния, они все­це­ло душой были на нашей сто­роне, все­це­ло. Ви­дать тоже они чув­ство­ва­ли себя… Могу рас­ска­зать такой слу­чай. Когда про­изо­шло объ­еди­не­ние Гер­ман­ской Де­мо­кра­ти­че­ской Рес­пуб­ли­ки с ФРГ, то всех во­ен­но­слу­жа­щих ГДР пред­ста­ви­те­ли бун­дес­ве­ра опо­ве­сти­ли:
– Вы долж­ны с нами под­пи­сать кон­тракт, что вы со­глас­ны слу­жить в ФРГ.
Прак­ти­че­ски все немцы во­сточ­ные (во­ен­ные) под­пи­са­ли этот до­ку­мент. Им дали при­мер­но две неде­ли, чтобы ста­рую во­ен­ную форму ГДРов­скую убрать и по­шить новую. Всем по­ши­ли новую форму и со­об­щи­ли, что такого-​то числа при­е­дет ге­не­раль­ный ин­спек­тор во­ору­жен­ных сил ФРГ для за­чит­ки при­ка­за.
Это мне ко­ман­дир ди­ви­зии ПВО немец­кой Шлип­пе рас­ска­зы­вал. Там были и зенитно-​ракетные части, и ис­тре­би­тель­ная авиа­ция. Она на­хо­ди­лась во вто­ром эше­лоне у нас, и я с ним хо­ро­шо кон­так­ти­ро­вал. Он мне рас­ска­зы­вал, что при­е­хал ге­не­раль­ный ин­спек­тор, все стоят в новой форме, иг­ра­ет ду­хо­вой ор­кестр, все по­стро­е­ны, до­кла­ды­ва­ют:
– Ди­ви­зия по­стро­е­на по ва­ше­му при­ка­зу.
– Хо­ро­шо.
Ге­не­раль­ный ин­спек­тор до­ста­ет до­ку­мент, мик­ро­фон, и чи­та­ет:
– С сего числа вы все на­зна­че­ны на долж­но­сти в бун­дес­вер. А с зав­траш­не­го числа вы уво­ле­ны из во­ору­жен­ных сил, на пен­сию.
Из его свиты вы­хо­дит то­ва­рищ, а их там при­е­ха­ло че­ло­век два­дцать:
– Дела и долж­но­сти пе­ре­дать в те­че­ние двух суток.
По­во­ра­чи­ва­ет­ся, под­хо­дит ма­ши­на, они са­дят­ся и уез­жа­ют. Немая сцена.

– За что бо­ро­лись, на то и на­по­ро­лись.

Да. Мой зна­ко­мый немец ска­зал:
– Мы ни­ко­гда так не ра­бо­та­ли…
У них был по­ря­док такой, в от­ли­чие от нас, в сем­на­дцать часов штаб за­кры­вал­ся на замок, а они эти двое суток без­вы­лаз­но пе­ре­да­ва­ли до­ку­мен­ты. Все. И весь ру­ко­во­дя­щий со­став был уво­лен. А кто ниже долж­но­сти за­ни­мал, тех нена­дол­го оста­ви­ли. Но в по­сле­ду­ю­щем, все это было и на Укра­ине.
Вот так и Костя Мо­ро­зов встал, и на­обе­щал:
– Лич­ный со­став рус­ский, все будет нор­маль­но.
Его ис­поль­зо­ва­ли как при­кры­тие, после всех рус­ских по­вы­ки­ды­ва­ли из армии. И где ока­зал­ся он? Его бро­си­ли потом пред­ста­ви­те­лем в НАТО, а сей­час, я даже не знаю, где он.

– Так в Поль­ше как все-​таки с во­ен­ны­ми по­сту­пи­ли?

Они чув­ство­ва­ли при­мер­но такую же кар­ти­ну, что с ними будет, по­то­му что на Яру­зель­ско­го мо­раль­но да­ви­ли, и уже у ру­ко­вод­ства на­ча­ли вен­ти­ли­ро­вать, та же «Со­ли­дар­ность». Мы ез­ди­ли в Вар­ша­ву, ре­ша­ли во­про­сы: кому пе­ре­да­вать аэро­дро­мы, части и все про­чее. А они тепло от­зы­ва­лись и о нас.
Это здесь Ель­цин до­пу­стил про­маш­ку. По­ни­ма­е­те, в за­пад­ной груп­пе войск этого не до­пу­сти­ли, а Ель­цин под­пи­сал со­от­вет­ству­ю­щее рас­по­ря­же­ние, что вывод всех наших войск кон­тро­ли­ру­ют по­ля­ки.
И вот борт из Ле­г­ни­це летит в Рос­сию с иму­ще­ством и мат­ча­стью. Мне по­сту­пи­ла ин­фор­ма­ция, что они хотят ском­про­ме­ти­ро­вать нас, и я дал ука­за­ние:
– Любой борт, когда при­ез­жа­ют по­ля­ки, к каж­до­му по­ля­ку при­став­лять двух офи­це­ров и все сни­мать на ви­део­ка­ме­ру.
По­то­му, что… Их спец­служ­бы на борт при­хо­дят, как бы про­ве­ря­ют, а сам па­ке­тик с нар­ко­ти­ка­ми бро­сит за шпан­го­ут в гру­зо­вом от­се­ке. Он знает, где лежит, чтобы никто не за­ме­тил, раз. А по при­лё­ту борта назад опять про­вер­ка с фик­са­ци­ей и изъ­я­ти­ем:
– Вы во­зи­те нар­ко­ти­ки!
И рас­тру­бят на всю Ев­ро­пу, что рус­ские возят нар­ко­ти­ки.

– Уда­ва­лось так кого-​то ло­вить?

Они очень были недо­воль­ны такой по­ста­нов­кой во­про­са, даже в ка­те­го­рич­ной форме от­ка­зы­ва­лись ра­бо­тать. Мы пред­ла­га­ем:
– По­жа­луй­ста, смот­ри­те. Вы кон­тро­ли­ру­е­те нас, а мы кон­тро­ли­ру­ем вас, дабы не было экс­цес­сов.
Они два дня там по­дер­га­лись, потом, ви­дать, по­лу­чи­ли ука­за­ния, зная, что про­го­ра­ют. И даль­ше пошло все своим че­ре­дом. Но пока мы не вы­ве­ли вой­ска, вот таким об­ра­зом мы были под кон­тро­лем по­ля­ков, а они под нашим. Когда вы­во­ди­ли вой­ска, арка, до­пу­стим, стоит за­кры­тая на аэро­дро­ме, они тре­бо­ва­ли от­крыть, про­хо­ди­ли, про­ве­ря­ли: не оста­лось ли взрыв­ча­тых ве­ществ, ракет, бомб, и что са­мо­ле­ты все убра­ли. И тогда они опе­ча­ты­ва­ли все своей пе­ча­тью.

– А что де­ла­ли, на­при­мер, если са­мо­лет стоит какой-​то, такой по­лу­разо­бран­ный?

Таких са­мо­ле­тов не было, это были бо­е­го­то­вые части, и…

– Ну, что-​то же на ре­гла­мен­те стоит, или все под­чи­сти­ли?

Нет, все были пол­но­стью бо­е­го­то­вые. Если чего-​то не хва­та­ло, зво­нил глав­но­му ин­же­не­ру, при­хо­дил борт, при­во­зил все, что необ­хо­ди­мо. В этом во­про­се все было на­ла­же­но.

– Как Вы от­но­си­тесь к рас­по­ря­же­нию Дей­не­ки­на о пре­кра­ще­нии экс­плу­а­та­ции од­но­дви­га­тель­ных са­мо­ле­тов?

Это была ошиб­ка, чест­но скажу, я и Петру Сте­па­но­ви­чу го­во­рил. Ну, его тоже можно было по­нять, по­че­му он на этот шаг шел, но это было ошиб­кой. Нель­зя было этого де­лать, по­то­му что такие ма­ши­ны как Су-17М4, это по тем вре­ме­нам ма­ши­на была! Даже немцы, ко­то­рые на аэро­дро­ме Лаги в Гер­ма­нии Во­сточ­ной по­лу­чи­ли, и когда они про­ве­ли уче­ния, и как от­стре­ля­лись, я с ко­ман­ди­ром полка раз­го­ва­ри­вал, он вос­хи­щал­ся:
– Это что-​то! Мы та­ко­го еще не ви­де­ли!
До чего ма­ши­на была до­ве­де­на: бомбу кла­дёт – бомба точно туда с от­кло­не­ни­ем не более метра.

– Как шло обу­че­ние и под­го­тов­ка на управ­ля­е­мом во­ору­же­нии? Те лет­чи­ки, с ко­то­ры­ми я бе­се­до­вал, были с малым на­ле­том, с малой прак­ти­кой, они го­во­ри­ли: «Бомбу бро­сил, ты зна­ешь, куда она при­ле­тит. А вот, на­при­мер, пу­стить ра­ке­ту с ла­зер­ным управ­ле­ни­ем с «Кайры» – это уже надо ду­мать. И еще не факт, что ты ту цель най­дешь, не факт, что ты по­па­дешь, и во­об­ще тех­ни­ка слож­ная…»

Были слож­но­сти, чест­но скажу. Но если было же­ла­ние пи­ло­та и воз­мож­но­сти тре­ни­ро­вать­ся, то все ре­ша­лось. А если раз в год пус­кать, то чего ожи­дать?

– Или это за­ви­се­ло от уров­ня под­го­тов­ки кон­крет­но­го пи­ло­та?

По­ни­ма­е­те, здесь еще морально-​психологическая об­ста­нов­ка. Вот я как лет­чик оце­ни­ваю себя, беру и на по­ло­ви­ну «сре­заю» свои воз­мож­но­сти из того, что я могу.
До­пу­стим, если у лет­чи­ка пять часов на­ле­та, он может толь­ко ле­тать по кругу. Если у него де­сять часов на­ле­та, он может ле­тать по марш­ру­ту при со­от­вет­ству­ю­щих ме­тео­усло­ви­ях и по­вы­шен­но­му ми­ни­му­му по­го­ды. Если у него трид­цать часов на­ле­та, он может ле­тать на про­стое бо­е­вое при­ме­не­ние, на про­стое, под­чер­ки­ваю, и при со­от­вет­ству­ю­щих усло­ви­ях он может ле­тать при ми­ни­му­ме по­го­ды, днем и ночью, в за­ви­си­мо­сти от клас­са. А если у него налет за сорок часов, он может ле­тать на слож­ные виды бо­е­во­го при­ме­не­ния.
И по­это­му, зная такую об­ста­нов­ку, мы да­ва­ли, в ос­нов­ном, ру­ко­во­дя­ще­му со­ста­ву быть «в соку». Мно­гие ин­спек­то­ра со мной в этом во­про­се не со­гла­ша­лись, но я им до­во­дил:
– Нам важно со­хра­нить ко­стяк ко­манд­но­го со­ста­ва в этот пе­ри­од.
Пус­кай лет­чик будет ле­тать толь­ко по кругу, в зону и по марш­ру­ту, и ча­стич­но на бо­е­вое при­ме­не­ние про­стое. Но, когда надо, я своим при­ка­зом раз­ре­шу взять НЗ и в те­че­ние неде­ли под­нять уро­вень под­го­тов­ки, ко­то­рый поз­во­лит вы­пол­нить мне по­став­лен­ную бо­е­вую за­да­чу с теми ви­да­ми бо­е­во­го при­ме­не­ния, ко­то­рые тре­бу­ют­ся. Но если не будет готов ко­манд­ный со­став, под­го­то­вить ря­до­вой лет­ный со­став не пред­ста­вит­ся воз­мож­ным…
Го­то­вить неко­му, я рас­пы­лю силы и сред­ства и ни­че­го вза­мен не по­лу­чу. Да, будет у него не два­дцать часов на­ле­та, а сорок часов, но он не вы­пол­нит свою за­да­чу, и ко­ман­дир не смо­жет. То есть, вот ко­ман­дир имеет налет шесть­де­сят часов, он уже по­тя­нет. Бук­валь­но неде­лю, че­ты­ре ин­тен­сив­ных лет­ных дня: спо­кой­но два дня ле­та­ем, пе­ре­рыв, два дня ле­та­ем – пя­ти­днев­ка. И это оправ­ды­ва­ет себя. Воз­ни­ка­ли за­да­чи, ко­то­рые нам ста­ви­лись, смело могли вы­пол­нить бо­е­вую за­да­чу. Так же для Че­чен­ской ком­па­нии лет­чи­ков го­то­ви­ли. 

– Сколь­ко вре­ме­ни Вы были в Поль­ше?

В Поль­ше я был год.

– От мо­мен­та Ва­ше­го при­бы­тия до мо­мен­та Ва­ше­го убы­тия, сколь­ко вре­ме­ни из этого года, Вы в прин­ци­пе были бо­е­го­то­вы?

Мы ра­бо­та­ли до са­мо­го край­не­го дня. По­ля­ки даже воз­му­ща­лись:
– Ну, вы ухо­ди­те, пре­кра­ти­те!
Пшин­ку Южную, Пшин­ку Се­вер­ную – это по­ли­го­ны, на ко­то­рых мы ра­бо­та­ли бом­бар­ди­ро­воч­ной авиа­ци­ей, ис­тре­би­тель­ной авиа­ци­ей. Мы ра­бо­та­ли на воз­душ­ных по­ли­го­нах в пол­ном объ­е­ме, мы не пре­кра­ща­ли бо­е­вую под­го­тов­ку. И нужно было, кроме этого, чтобы не оста­вить топ­ли­во, так было рас­счи­та­но, и бо­е­за­па­сы, по­то­му что эше­ло­ны от­прав­лять...
Слож­но­сти были с от­прав­кой с тер­ри­то­рии. Но мы все равно эти во­про­сы ре­ша­ли. Я даже летал сюда на два-​три часа, при­хо­ди­лось, куда вы­во­ди­ли части, с ВОСО (служ­ба во­ен­ных со­об­ще­ний) во­про­сы ре­ша­ли. Нам по­став­ля­ли эше­ло­ны, и гру­зи­ли, и во­вре­мя ухо­ди­ли, в этом во­про­се не было недо­по­ни­ма­ния. И за то ми­нистр обо­ро­ны Гра­чев тогда от­ме­тил нашу воз­душ­ную армию, что как раз к де­каб­рю ме­ся­цу 1992 года, пол­но­стью вы­ве­ли вой­ска.

– И на Укра­и­ну ни­че­го не по­па­ло?

И на Укра­и­ну ни­че­го не по­па­ло, по­то­му, что я пе­ре­шер­стил лич­ный со­став. Всех спер­ва в доб­ро­воль­ном по­ряд­ке спро­сил:
– Кто же­ла­ет на Укра­и­ну?
Убра­ли этих. Имели све­де­ния, и кто скло­нен – от­стра­ни­ли. Со­зда­ли груп­пы чи­стые. Знал, что был небла­го­на­деж­ный лет­ный со­став в одном полку, я пол­но­стью полк от­стра­нил. По­са­дил в Шпрот­тау лет­ный со­став, и они все пе­ре­ле­те­ли по на­зна­че­нию. Вывел армию без по­терь. Ни од­но­го слу­чая трав­ма­тиз­ма, ни ги­бе­ли, и все эше­ло­ны дошли в со­хран­но­сти, за что меня Гра­чев на­гра­дил имен­ны­ми ча­са­ми.

– Когда Вы ушли с Поль­ши, даль­ше что?

Когда я ушел из Поль­ши, я попал в рас­по­ря­же­ние глав­ко­ма, на­хо­дил­ся в Москве. В штабе дей­ство­ва­ла вне­штат­ная груп­па по вы­во­ду войск. Вы­во­ди­лись части и из Гер­ма­нии, и Че­хо­сло­ва­кии, Вен­грии, и надо было от­сле­жи­вать. И я в этот пе­ри­од ра­бо­тал в глав­ном штабе, до­кла­ды­вал глав­ко­му все, решал судь­бы неко­то­рых лет­чи­ков, ко­то­рые с Укра­и­ны уле­те­ли или из дру­гих рес­пуб­лик при­хо­ди­ли. При­хо­дил, знал, что Петру Сте­па­но­ви­чу тя­же­ло, что, кроме него, нигде никто не по­мо­жет… Он меня по­ни­мал и по­мо­гал, когда мог, а мог он на тот мо­мент не так много.
 

Встре­ча ве­те­ра­нов ВВС. -, Герой Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции П.С. Дей­не­кин, А.И.Басов

– На 76-ю армию Вы как по­па­ли?

А на 76-ю армию я попал… По­ни­ма­е­те, когда я был на Укра­ине, Дей­не­кин по­зво­нил:
– Пой­дешь в Ле­нин­град? На 76-ю?
Я еще тогда не по­лу­чал на­зна­че­ние в Поль­шу, по­то­му что за­да­ча была дру­гая.
– Мы тебя на во­ен­ном со­ве­те рас­смот­ре­ли на Ле­нин­град, так что ты имей это в виду.
И я, когда вывел Армию из Поль­ши, знамя при­вез­ли в Ро­стов, а в Ро­сто­ве были ВВС окру­га. ВВС окру­га пе­ре­фор­ми­ро­ва­ли в бо­е­вой со­став: стала 4-я Воз­душ­ная армия. Она, соб­ствен­но го­во­ря, и за­ро­ди­лась на Ку­ба­ни в 1943-ем году. И вот она, 4-я Воз­душ­ная армия, в Ро­стов так и при­шла, и оста­лась. Вла­ди­мир Сер­ге­е­вич Ми­хай­лов ко­ман­ду­ю­щим тогда стал, а я ушел в рас­по­ря­же­ние глав­ко­ма.
В по­сле­ду­ю­щем роль сыг­рал ко­ман­ду­ю­щий 76-й Воз­душ­ной армии Ни­ки­фо­ров, его уби­ра­ли по мо­раль­ным ка­че­ствам. Когда на Двор­цо­вой пло­ща­ди про­хо­дил ми­тинг, в июле или июне, я по раз­го­во­рам знаю, с опе­ра­тив­но­го от­де­ла, взяли, на­пи­са­ли пла­кат «ВВС с вами!». И вы­ве­си­ли в окно, по­то­му что штаб был на Двор­цо­вой пло­ща­ди рядом с Зим­ним двор­цом. Соб­чак, когда вы­сту­пал, и го­во­рит:
– Вот ви­ди­те – ВВС уже с нами!
И об­ра­ща­ет­ся к ко­ман­ду­ю­ще­му вой­ска­ми ЛенВО. И они по­ну­ро опу­сти­ли го­ло­ву. Этот пла­кат сыг­рал небла­го­вид­ную роль в ко­неч­ном раз­ва­ле Со­вет­ско­го Союза, имен­но по Пи­те­ру, под­ко­сил веру в Со­вет­ский Союз.
Я дол­жен был после Поль­ши пойти сразу сюда, в эту 76-ю Воз­душ­ную армию, так как моя кан­ди­да­ту­ра была рас­смот­ре­на. А Ни­ки­фо­ров взял и по­зво­нил Соб­ча­ку. У него срок окон­чил­ся, и его хо­те­ли уво­лить по воз­рас­ту. Соб­чак по­зво­нил Ель­ци­ну, по­про­сил, чтобы оста­ви­ли на год. В ре­зуль­та­те чего я ока­зал­ся в рас­по­ря­же­нии Штаба ровно год. А когда год про­шел, я был на­зна­чен сюда, и 3 но­яб­ря я при­ле­тел сюда уже утвер­жден­ный ука­зом Ель­ци­на. Когда мы при­шли пред­став­лять­ся с глав­ко­мом к Соб­ча­ку, Дей­не­кин меня пред­ста­вил, а тот недо­воль­но так про­мы­чал:
–У-у-м! За­бра­ли моего ко­ман­ду­ю­ще­го!

– А в каком со­сто­я­нии во­об­ще на­хо­ди­лись ВВС окру­га?

Ну, я скажу, что по­ло­же­ние было, как и во всех Во­ору­жен­ных Силах, кри­ти­че­ское. Бук­валь­но 1993, 1994, 1995 и ча­стич­но 1996 год – это были очень тя­же­лые годы в целом для Во­ору­жен­ных Сил, и в том числе для меня.
Я скажу, что наи­бо­лее ин­тен­сив­но ле­та­ла транс­порт­ная авиа­ция, по­то­му что во­зить надо было все! А во­зить при­хо­ди­лось и про­дук­ты, и лич­ный со­став, по­то­му что даже не да­ва­лись со­от­вет­ству­ю­щие про­езд­ные до­ку­мен­ты на же­лез­ную до­ро­гу. При­хо­ди­лось са­дить­ся в са­мо­ле­ты для ре­ше­ния этих задач, для чего я как по во­ен­но­му вре­ме­ни пе­ре­бра­сы­вал и чле­нов семей, и про­чее. Я скажу, что об­ста­нов­ка была очень тя­же­лой. Не пла­ти­ли де­неж­ное до­воль­ствие, не было по­ста­вок про­дук­тов пи­та­ния в части и гар­ни­зо­ны… Да что рас­ска­зы­вать?! Это надо было пе­ре­жить один раз, чтоб не хо­теть уви­деть снова.

– Каким об­ра­зом на ВВС окру­га от­ра­зи­лись из­вест­ные со­бы­тия 1996 года в Чечне?

ВВС при­ни­ма­ли непо­сред­ствен­ное ак­тив­ное уча­стие. Наши са­мо­ле­ты ра­бо­та­ли, и ко­манд­ный со­став бом­бар­ди­ро­воч­ных пол­ков, и раз­ве­ды­ва­тель­ных – все про­шли через Хан­ка­лу, как го­во­рит­ся…

– Ну, транс­порт­ни­ки – это по­нят­но, они все­гда там.

У нас ко­ман­ди­ры эс­кад­ри­лий и выше – все были в Чечне, в пла­ни­ро­ва­нии бо­е­вых дей­ствий при­ни­ма­ли уча­стие.

– А в каком году Вы уво­ли­лись?

Я – в 2000.

– Соб­ствен­но го­во­ря, раз­ни­ца между «гра­чев­ской» че­чен­ской кам­па­ни­ей и «пу­тин­ской» силь­но чув­ство­ва­лась?

Ко­неч­но, уже тогда мы ра­бо­та­ли, как по­ло­же­но, уже ушли мно­гие недо­стат­ки. Хоть и Ель­цин тогда взял на себя роль Вер­хов­но­го Глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го и долж­ность ми­ни­стра обо­ро­ны, а Гра­че­ву он как бы дал от­маш­ку с ко­ман­ди­ра ди­ви­зии – в зам. ми­ни­стра обо­ро­ны. Гра­чев год ра­бо­тал над собой, но так и не вырос, у него мыш­ле­ние не «пе­ре­прыг­ну­ло». В во­ен­ной об­ла­сти и сей­час до­пус­ка­ют­ся ошиб­ки. Но когда ты про­хо­дишь все сту­пе­ни, ми­ни­мум, год ты дол­жен от­ко­ман­до­вать. Когда ты про­шел пол­ный цикл, ты по­ни­ма­ешь те за­да­чи, ко­то­рые лежат на тебе. И ты по­ни­ма­ешь те за­да­чи, ко­то­рые стоят перед вы­ше­сто­я­щим на­чаль­ни­ком, ко­то­рый дает тебе ука­за­ния или ди­рек­ти­вы по ис­пол­не­нию. Вот эта связ­ка когда ра­бо­та­ет (а я это про­шел), то в по­сле­ду­ю­щем ты редко оши­ба­ешь­ся. А как толь­ко с ко­ман­ди­ра полка ста­но­вишь­ся сразу ко­ман­ди­ром ди­ви­зии, а с ко­ман­ди­ра ди­ви­зии ухо­дишь в мар­ша­лы, то, из­ви­ни меня, будет не такой успеш­ный твой путь.
Так же, как по­ста­ви­ли Сер­дю­ко­ва, хотя Путин и злит­ся, когда ему за­да­ют этот во­прос. А прокол-​то боль­шой был.

– Нет, ну, у нас в рай­оне, когда Сер­дю­ко­ва сняли, я вижу – весь двор со­брал­ся, и столы по­ста­ви­ли, сидят, празд­ну­ют…

Вы же помни­те за­слу­жен­но­го летчика-​испытателя Рос­сии Тол­бо­е­ва, как он ска­зал Пу­ти­ну:
– Мы целую ночь пьян­ство­ва­ли, празд­но­ва­ли что сняли!
А тот:
– Тц-​тц-тц... Надо делом за­ни­мать­ся, а не пьян­ство­вать.

– Ска­жи­те по­жа­луй­ста, когда Вы по­ня­ли, что время при­шло ухо­дить? Или Вас не спро­си­ли, а при­шло время, и «ухо­ди­те»?

По­ни­ма­е­те, я Вам при­ве­ду при­мер, свой же при­мер. Вот мне ис­пол­ни­лось 55 лет, на­прав­ля­ют в гос­пи­таль. Я фи­зи­че­ски здо­ро­вый че­ло­век, про­хо­жу об­сле­до­ва­ние, а мне го­во­рят:
– Спи­сы­вай­ся по здо­ро­вью.
– Не хочу я спи­сы­вать­ся.
– А как же? Ты не по­лу­чишь два­дцать окла­дов по бо­лез­ни.
– Мне не нужны эти день­ги. Мне важно, чтобы я был здо­ров.
Про­шел ко­мис­сию, не спи­сан. Затем, ну, ладно… Ты ухо­дишь, на­чаль­ник от­де­ла кад­ров из Моск­вы спра­ши­ва­ет: 
– Какой бы Вы орден хо­те­ли бы за служ­бу Ро­дине по­лу­чить?
Я от­ве­чаю:
– Дайте мне ме­даль Несте­ро­ва. Это авиа­ци­он­ная на­гра­да, а я – авиа­ци­он­ный че­ло­век. Ни один ко­ман­ду­ю­щий еще не по­лу­чал ме­да­ли Несте­ро­ва.
И по уволь­не­нию я по­лу­чил эту ме­даль. У меня всего один орден – Крас­ной Звез­ды, ко­то­рую я по­лу­чил за… За меня по­хло­по­тал генерал-​полковник Сош­ни­ков в свое время, но это дру­гая ис­то­рия. Вто­рая ме­даль го­су­дар­ствен­ная – это ме­даль Несте­ро­ва, а осталь­ные все юби­лей­ные ме­да­ли.

– Кста­ти. А Вы сами много ли пред­став­ля­ли своих под­чи­нён­ных к на­гра­дам? Какие по­дви­ги под­чи­нён­ных наи­бо­лее па­мят­ны?

Пред­став­лял, при­чем не стес­нял­ся де­лать это по­ми­мо раз­на­ряд­ки. В ос­нов­ном пред­став­лял за успе­хи в бо­е­вой под­го­тов­ке, а про осталь­ное еще рано го­во­рить.

– А вот, кста­ти, во­прос по на­гра­дам. Об­щал­ся с во­ен­ны­ми и столк­нул­ся с такой ин­те­рес­ной осо­бен­но­стью: ста­рые во­ен­ные, еще со­вет­ские, как-​то не вос­при­ни­ма­ют со­вре­мен­ные на­гра­ды. То есть со­вре­мен­ную на­град­ную ат­ри­бу­ти­ку вос­при­ни­ма­ют очень… неко­то­рые даже нега­тив­но: То есть «Орден Крас­ной Звез­ды – я знаю, что это такое. Орден Крас­но­го Зна­ме­ни – я по­ни­маю что такое. Орден «За служ­бу Ро­дине в Во­ору­жен­ных Силах СССР» – я по­ни­маю, что это такое. А что вот это вот дали, ме­даль­ку какую-​то, кре­стик? Орден за за­слу­ги перед... – что это такое?»

По­то­му, что эти на­гра­ды были уста­нов­ле­ны при Ель­цине, а в то время, кто фор­ми­ро­вал этот спи­сок на­град, имел со­всем дру­гие цели. Бо­е­вые на­гра­ды, они долж­ны быть бо­е­вы­ми, а не про­сто вы­ду­ман­ны­ми. И по­это­му вот это от­тор­же­ние и идет. Со­вет­ская си­сте­ма была усто­яв­ша­я­ся и по­нят­ная, а ны­неш­няя еще не усто­я­лась и на­ро­ду не по­нят­на.

– Я знаю че­ло­ве­ка, ко­то­рый был на­граж­ден за опре­де­лён­ные за­слу­ги. Его вы­зва­ли в Моск­ву, это вот вру­ча­ют, а он возь­ми и ляпни: «Что вы мне дали? Дали бы нор­маль­ный орден. Дайте хоть Крас­ную Звез­ду, нор­маль­ную». Но по­ве­си­ли ему то, что дали.

Вот ка­са­ясь этого во­про­са. Смот­ри­те – у меня две таких пра­ви­тель­ствен­ных на­гра­ды, ну, прав­да, еще «За­слу­жен­ный во­ен­ный лет­чик». Когда я ко­ман­до­вал пол­ком, у меня полк два года под­ряд был от­лич­ным, и я не по­лу­чил ни­ка­кую на­гра­ду, и я не воз­му­щал­ся. Дру­гой, имея за спи­ной во­ло­са­тую лапку, он по­лу­чал…

– Ну, по­нят­но, везде же так.

Я, когда ко­ман­до­вал уже здесь, у меня армия за­ни­ма­ла два­жды пер­вое место в Военно-​воздушных силах, даже в пе­ри­од бо­е­вых дей­ствий 4-й Воз­душ­ной армии, ко­то­рая вела бо­е­вые дей­ствия на Кав­ка­зе. Ей да­ва­ли и пер­вен­ство, но я в пе­ри­од вто­рой кам­па­нии занял пер­вое место в Военно-​воздушных силах. 
Все про­шло, и я не воз­му­щал­ся, я вы­пол­нял свой долг. Ну, не оце­ни­ва­ли – зна­чит, я не до­сто­ин.

– Когда Вы от­пра­ви­лись пе­ре­учи­вать­ся на Ту-134? Вы ведь на Ту-134 в "Рос­сии" были? Когда Вы туда пошли, еще в вой­сках, или уже когда уво­ли­лись?

Нет. Я, когда уво­лил­ся, пошел ра­бо­тать на «Ле­ни­нец», со­вет­ни­ком при пре­зи­ден­те этой ком­па­нии. Стре­мил­ся, чтобы свой опыт пе­ре­не­сти в этом на­прав­ле­нии. Но потом по­смот­рел, что ме­ня­ют­ся при­о­ри­те­ты, и тогда я решил уйти в граж­дан­скую авиа­цию, по­то­му что я знаю, что как пилот я смогу себя ре­а­ли­зо­вать там.
Перед тем, как ухо­дить, от­ме­ча­ли 75 лет граж­дан­ской авиа­ции, юби­лей, и я – еще ко­ман­ду­ю­щий… Борис Гри­го­рье­вич Дем­чен­ко, ди­рек­тор Пул­ко­во, когда были объ­еди­не­ны вме­сте аэро­порт и АТБ, и все в нем, он го­во­рит:
– Слу­шай, а куда ты пой­дешь по уволь­не­нию?
– Я могу толь­ко ко­ман­до­вать.
– Для того чтобы ко­ман­до­вать, тебе надо было за­кон­чить ака­де­мию граж­дан­ской авиа­ции.
– Ну, а про­стым пи­ло­том возь­мешь?
– Возь­му.
И когда я понял, что не в то русло пошли то­ва­ри­щи "ле­нин­цы", я при­е­хал к Бо­ри­су Гри­го­рье­ви­чу Дем­чен­ко, и спра­ши­ваю:
– Борис Гри­го­рье­вич, возь­мешь на ра­бо­ту?
– Сколь­ко ты не летал?
– Ну, в итоге год с неболь­шим.
– Мно­го­ва­то это вообще-​то. Но ты же лет­чик, для тебя, по-​моему, это не будет боль­шой про­бле­мой? Ко­неч­но беру!
Я го­во­рю:
– Да я летал до этого на тя­же­лых – Ан-12, Ан-26.
– А, тем более, у тебя пой­дет нор­маль­но.
И я про­шел мед­ко­мис­сию ВЛЭК, он под­пи­сал при­каз, и меня за­чис­ли­ли вто­рым пи­ло­том.
После этого я пошел в ака­де­мию граж­дан­ской авиа­ции на курсы пе­ре­под­го­тов­ки на Ту-134. Там я пол­то­ра ме­ся­ца про­учил­ся, от­ле­тал на тре­на­же­ре. Ну, там со­всем по-​другому, от­ле­тал ту норму, ко­то­рую дол­жен, по­лу­чил сви­де­тель­ство ли­ней­но­го пи­ло­та. Я все по­ле­ты вы­пол­нил на «от­лич­но», и из Моск­вы по­зво­ни­ли, что они мне дали ли­ней­но­го пи­ло­та пер­во­го клас­са, не за­ду­мы­ва­ясь. После этого я летал с год вто­рым пи­ло­том…
 

Ко­ман­ду­ю­щий 76 ВА и ди­рек­тор АК Пул­ко­во Дем­чен­ко Б.Г. на празд­но­ва­нии 75 лет Аэро­фло­та

– А си­сте­ма под­го­тов­ки во­ен­ных и граж­дан­ских силь­но от­ли­ча­ет­ся?

Ну, во­ен­ных пи­ло­тов мы го­то­вим, а граж­дан­ских – ты го­то­вишь­ся сам. Если ты про­явишь ини­ци­а­ти­ву и все до­ку­мен­ты, тре­на­же­ры ис­поль­зу­ешь, и стре­мишь­ся в пол­ную силу, то, что необ­хо­ди­мо тебе по ра­бо­те непо­сред­ствен­но, то ты по­лу­ча­ешь спол­на воз­мож­ность ре­а­ли­зо­вать себя.
Я за год вка­тал­ся, про­шел курсы ко­ман­ди­ров эки­па­жей, про­шел опять ко­мис­сию, пси­хо­ло­ги­че­ский отбор, что я не утра­тил свои ка­че­ства ко­ман­дир­ские, что я могу при­ни­мать ре­ше­ния как ко­ман­дир ко­раб­ля. Там довольно-​таки спе­ци­фи­че­ская про­грам­ма от­бо­ра. Нор­маль­но про­шел курсы, вы­пол­нил лет­ную про­грам­му и был на­зна­чен ко­ман­ди­ром ко­раб­ля Ту-134. В по­сле­ду­ю­щем я уже летал, дошел до того ми­ни­му­ма, ко­то­рый до­пус­кал­ся на Ту-134, на ко­то­ром можно са­дить­ся – это 30х350, то есть как в ту­мане.
 

Ко­ман­дир воз­душ­но­го судна

– Мно­гие го­во­рят, что у во­ен­ных лет­чи­ков есть такая уста­нов­ка: если за­да­ча по­став­ле­на «до­ста­вить са­мо­лет туда» – до­став­ля­ем са­мо­лет туда, а как назад по­ле­тим – потом ре­шать будем. То есть где граж­дан­ские лет­чи­ки ле­тать не будут, во­ен­ные по­ле­тят.

Я бы не ска­зал. Не знаю, как и кто, но лично я знаю, что за мной сидят люди, и их жизнь в моих руках, и я дол­жен сде­лать все, чтобы они спо­кой­но сту­пи­ли на землю в пунк­те на­зна­че­ния, не ис­пы­ты­вая ни­ка­ких стрес­со­вых си­ту­а­ций – это за­да­ча ко­ман­ди­ра ко­раб­ля.

– Вы ле­та­ли на са­мо­ле­тах пи­ло­таж­но­го клас­са, ко­то­рые могут мно­гое. На граж­дан­ском не было же­ла­ния «дать гари»?

Нет, в граж­дан­ской нет. Вы по­ни­ма­е­те, долж­на быть…. Я по­вто­рю: в авиа­ции стоит «ги­льо­ти­на», и как ты толь­ко на­ру­ша­ешь – она сразу рубит. В чем ви­но­ва­ты люди, ко­то­рые сидят в са­лоне, они же до­ве­ри­ли тебе свою жизнь. Ап­па­рат тя­же­лее воз­ду­ха под­ни­ма­ет­ся в воз­дух, а свой­ства тя­же­ло­го ап­па­ра­та все­гда стре­мить­ся к земле. Нужно сде­лать так, чтобы этого не по­чув­ство­ва­ли пас­са­жи­ры, и спо­кой­но, до­ве­ри­лись тебе. А ты на ос­но­ве до­ве­рия ру­ко­вод­ства вы­пол­нишь по­став­лен­ную за­да­чу и в граж­дан­ских усло­ви­ях до­ста­вишь пас­са­жи­ров туда, туда, и туда-​то.
 

Эки­паж Ту-134 в городе-​герое Вол­го­гра­де штур­ман – Ан­дрей Гун­да­рев, КВС – Басов, БИ – Хме­лев­ский, 2П – Бон­да­рев

– Ваше во­ен­ное про­шлое Вам по­мо­га­ло в ра­бо­те на граж­дан­ском по­при­ще?

Очень. В чем, я при­ве­ду такой при­мер. Я все­гда, знаю, что перед по­ле­том ты дол­жен быть «в соку». В чем это вы­ра­жа­ет­ся? Ты дол­жен быть от­дох­нув­шим: трез­вая го­ло­ва, спо­кой­ный, ни­ка­кие стрес­со­вые си­ту­а­ции не долж­ны вли­ять на тебя. У меня был свой ри­ту­ал. Я все­гда перед по­ле­том сплю не менее че­ты­рех часов, чтобы я ушел в рейс. По­то­му что, до­пу­стим, я лечу или в Тю­мень, или в Омск, или еще в Братск, я дол­жен найти эти точки ночью.
Ты при­ле­та­ешь туда в три часа ночи. До­пу­стим, в две­на­дцать ты вы­ле­та­ешь, в три часа ночи ты при­ле­та­ешь туда, час там. За это время тебе са­мо­лет за­прав­ля­ют, пи­та­ние за­ки­ну­ли, пас­са­жи­ров по­гру­зи­ли, са­мо­лет убра­ли. Ты оце­нил ме­тео­об­ста­нов­ку, до­ло­жил в дис­пет­чер­скую, на ос­но­ве ме­тео­об­ста­нов­ки ты при­нял ре­ше­ние: вы­ле­таю об­рат­но. И ты об­рат­но ле­тишь опять. Это уже три часа плюс час – че­ты­ре часа. С че­ты­рех до семи ты ле­тишь в Пул­ко­во, а в Пул­ко­во за этот пе­ри­од в любое время года, все­гда бы­ва­ют раз­ные ка­зу­сы. Вот ты про­хо­дишь рубеж воз­вра­та, до­кла­ды­ва­ешь:
– Про­из­во­жу по­сад­ку на ос­но­ве ме­тео­об­ста­нов­ки!
А ты, когда рубеж воз­вра­та про­шел, дол­жен или вер­нуть­ся на за­пас­ной, а если ты при­нят, то ты дол­жен сесть здесь. И вот ты про­хо­дишь от ру­бе­жа воз­вра­та по­ло­ви­ну рас­сто­я­ния, а тебе го­во­рят:
– А у нас по­го­ды нет.
Что де­лать?
– Буду са­дить­ся.
Я при­нял ре­ше­ние са­дить­ся, и я са­жусь. Усло­вия ниже ми­ни­му­ма. Ви­ди­те – я перед Вами, и пас­са­жи­ры все живы.
А ино­гда под­хо­дишь толь­ко, по­го­да, все со­от­вет­ству­ет, идешь. А, раз, ви­ди­мость – ни­зо­вой ту­ман­чик вышел. Дат­чи­ки в Пул­ко­во сра­бо­та­ли, что ви­ди­мость не обес­пе­чи­ва­ет по­сад­ку, и тебе го­во­рят:
– Ви­ди­мость сто мет­ров.
А я вижу по­ло­су. Зна­е­те, как ино­гда под­са­сы­ва­ет: «Что ты мне го­во­ришь, я могу сесть»! Нет, раз ска­за­но – не име­ешь права. У меня запас топ­ли­ва есть, я спо­кой­но беру, ухожу в Ше­ре­ме­тье­во. А там, раз, ниже ми­ни­му­ма, а уже топ­ли­ва оста­лось на два­дцать минут.
Меня дис­пет­чер спра­ши­ва­ет:
– А сколь­ко у тебя топ­ли­ва?
– На два­дцать минут.
И он мне по­мо­га­ет, рас­чи­ща­ет всех, уби­ра­ет, уго­ня­ет на вто­рой круг (те с боль­шим остат­ком) и дает мне по­сад­ку с пря­мой, с пер­во­го раза, по­то­му что вто­ро­го раза у меня не будет. И здесь я уже вы­кла­ды­ва­юсь так… Я са­жусь, а он меня спра­ши­ва­ет:
– Ты где?
– Стою перед де­вя­той ру­леж­кой.
– Срули, и даль­ше не дви­гай­ся, сей­час при­дет ма­ши­на.
И ма­ши­на при­хо­дит через два­дцать минут, по­то­му что она в ту­мане сама еле до­ро­гу на­хо­дит. За­бра­ла меня, и я за ней на рас­сто­я­нии трех мет­ров… Вот это чув­ство долга…

– Летчик-​истребитель – он один, ну, мак­си­мум двое, опе­ра­тор на­ве­де­ния если есть. А здесь мно­го­член­ный эки­паж. Не было та­ко­го, что вот при­вык один ра­бо­тать, и все?

Вы по­ни­ма­е­те, я, может быть, упу­стил этот мо­мент, но когда я был на Чу­кот­ке, при­вел туда полк, и мы все это ор­га­ни­зо­ва­ли, там была спа­са­тель­ная эс­кад­ри­лья. И в при­ка­зе ко­ман­ду­ю­ще­го за­пи­са­но было, что я – стар­шее лицо, на­чаль­ник, и мне кон­тро­ли­ро­вать под­го­тов­ку этой эс­кад­ри­льи. И вот этот мо­мент я ис­поль­зо­вал, даль­ше на вер­то­ле­тах… и я на­брал на­вы­ки. И после, когда я при­шел ко­ман­ди­ром ди­ви­зии, у меня было транс­порт­ное звено, в ко­то­ром были два Ми-8, Ан-2 и два Ил-14, и я летал на этой тех­ни­ке.
 

Полет на Ту-134 в ге­не­раль­ской форме. Про­ща­ние с «боль­шой» авиа­ци­ей

– Если Вы – ге­не­рал, и си­ди­те в левой или в пра­вой чашке, то все ло­гич­но, все по­ня­то с тем, кто там со­сед­ний сидит. А не было такой неко­то­рой воль­но­сти со сто­ро­ны граж­дан­ских вто­рых пи­ло­тов или штур­ма­нов?

Я начал тогда Вам го­во­рить, что моя прак­ти­ка тре­бо­ва­ла, ну, по­мо­га­ла… Вот я лечу ко­ман­ди­ром, мне в эки­паж дали но­во­го вто­ро­го пи­ло­та, мо­ло­до­го, а я смот­рю – он летит и клюет носом. Я го­во­рю ме­ха­ни­ку:
– Ну-ка, ему под нос ка­ран­да­шом.
Он – раз! Я спра­ши­ваю:
– Где летим?
– А-а-а? Э-э-э! Ну-​у-у…
– Ну и что ты бу­дешь де­лать, если, до­пу­стим, я сей­час по­те­рял со­зна­ние, и твои дей­ствия? Ты для чего си­дишь?!
– Да я, вот это, учусь…
– Меня это не ин­те­ре­су­ет, где ты учишь­ся. Ты дол­жен, сука, прий­ти на полет пол­но­стью го­то­вым, во все­ору­жии, и весь полет вести его – от взле­та до по­сад­ки. Сей­час мы на­хо­дим­ся в таком-​то месте, и вот ви­дишь – река за­мерз­шая. Вдруг у тебя от­ка­за­ли дви­га­те­ли, что ты дол­жен де­лать? У тебя вы­со­та такая-​то, ка­че­ство такое-​то, вес такой-​то, куда ты бу­дешь са­дить­ся на вы­нуж­ден­ную? Это твоя обя­зан­ность опре­де­лить, и мне под­ска­зать, не толь­ко штур­ма­на, а и твоя. Ты – вто­рое лицо после меня, ты дол­жен управ­лять, а ты клю­ешь носом, пы­та­ешь­ся хрю­чить.
Уже после этого, он при­хо­дит, я его спра­ши­ваю:
– Ты перед по­ле­том душ при­ни­ма­ешь?
– А че, я вроде чи­стый…
– За­пом­ни, в полет ты дол­жен идти не "вроде", а чи­стым! Вот ты лег, че­ты­ре часа по­спал, встал, идешь в душ, по­мыл­ся, по­брил­ся, перья на­чи­стил, све­жую ру­баш­ку одел, гал­сту­чек по­гла­дил, брюки на­гла­же­ны, на­чи­щен­ные бо­ти­ноч­ки – и идешь на са­мо­лет. Вот ты вы­пол­нил свой ри­ту­аль­ный долг – ты чист перед по­ле­том. Это твоя свя­тая обя­зан­ность. А когда ты несешь какие-​то за­па­хи, или… Ну, что это такое, ты кто?..
Я, когда был ко­ман­ди­ром полка, смот­рю: неко­то­рые пи­ло­ты на­бра­сы­ва­ют лет­ную курт­ку... А Вы зна­е­те в гар­ни­зоне такой прин­цип – «вода, дрова, помои». На­бра­сы­ва­ет лет­ную курт­ку, тащит это по­мой­ное ведро. Я его под­зы­ваю:
– Иди сюда, ты кто?
– Лей­те­нант.
– Это зва­ние, а ты кто?
– Ну, лет­чик.
Го­во­рю:
– Чего ты по­зо­ришь лет­ную курт­ку, что за по­мой­ка в ней? Одень те­ло­грей­ку, и вы­не­си. Ты вы­пол­ня­ешь хо­зяй­ствен­ную ра­бо­ту, а лет­ную форму ты по­зо­рить не име­ешь права.
Я от тех­ни­ков тре­бо­вал, если под­хо­дит к са­мо­ле­ту лет­чик с нечи­ще­ны­ми бо­тин­ка­ми, не пус­кать, вы­го­нять. Пус­кай идет и в по­ря­док себя при­ве­дет. И вот тех­ни­ки пра­виль­но меня по­ни­ма­ли и знали мои тре­бо­ва­ния.
У меня был такой слу­чай. На ин­спек­ции ми­ни­стра обо­ро­ны, про­ве­ря­ли полк. Все, про­вер­ка за­кон­чи­лась, зав­тра после обеда раз­бор. А утром у меня опять тре­во­га, и дают ко­ман­ду:
– Под­нять мо­ло­деж­ную эс­кад­ри­лью в воз­дух.
А у меня полк был трех­эс­кад­риль­ско­го со­ста­ва: две ос­нов­ные, а тре­тий – мо­ло­деж­ный. По­то­му что я го­то­вил со­став для Гу­да­у­ты. Пи­ло­ты, когда они под­го­тав­ли­ва­лись, их пе­ре­прав­ля­ли, по­то­му, что там по­ле­ты над морем, и они долж­ны быть вле­та­ны хо­ро­шо.
И мне дают ко­ман­ду под­нять эту эс­кад­ри­лью и от­ра­бо­тать по земле на по­ли­гоне. Ну, сразу на­го­то­ве все, по вре­ме­ни в нор­ма­ти­ве идем, даю ко­ман­ду:
– Под­нять эс­кад­ри­лью!
И у меня взле­та­ет не две­на­дцать са­мо­ле­тов, а один­на­дцать, один не взле­тел. Пол­ков­ник Ро­ди­о­нов, он из ин­спек­ции ми­ни­стра обо­ро­ны, спра­ши­ва­ет:
– По­че­му один­на­дцать?
– Сей­час вы­яс­ню.
Звоню на ко­манд­ный пункт эс­кад­ри­льи, там на­чаль­ник штаба от­ве­ча­ет:
– Такой-​то борт не взле­тел.
– Вы­яс­нить по­че­му.
– Тех­ник са­мо­ле­та не вы­пу­стил. У пи­ло­та неболь­шой за­па­шок спирт­но­го.
По­то­му что по тре­во­ге при­был на са­мо­лет. А тех­ник учуял, что этот лей­те­нант с за­па­хом, и он… А у нас на РУДах ста­вил­ся замок. Он ключ в замок не вста­вил, и тот за­пу­стить дви­га­тель не может. Тех­ник го­во­рит:
– Вы­лазь. И все! 
А пилот объ­яс­ня­ет­ся:
– Да ну, у меня чуть-​чуть. Вчера у жены был день рож­де­ния. Ска­за­ли ясно, что не будет ни­ка­ких подъ­емов, и я поз­во­лил себе.
– Пока не уйдет ин­спек­ция, и не по­лу­чим све­де­ния, что она села в Москве, ты не мо­жешь себе поз­во­лить от­ме­тить это дело. А ты…
Ну, я до­кла­ды­ваю Ро­ди­о­но­ву, он го­во­рит:
– Ну, хо­ро­шо, по­еха­ли.
При­е­ха­ли, Ро­ди­о­нов снял часы и этому тех­ни­ку са­мо­ле­та по­да­рил за про­яв­лен­ную бди­тель­ность.

– А лей­те­нан­ту что?

А лей­те­нан­ту – вы­го­вор. Ну, нель­зя, чтобы люди пья­ные…

– Он без звездочек-​то не остал­ся?

Нет, вы­го­вор объ­яви­ли. Самое глав­ное, что си­сте­ма пре­ду­пре­жде­ния сра­бо­та­ла. А дру­гой бы про­пу­стил, и все.
По­че­му я очень силь­но в этом во­про­се к спирт­но­му… Знали, что у меня нос чув­ство­вал запах. В рядах стоят по че­ты­ре че­ло­ве­ка, а всего так во­семь, и я чую, есть запах или нет. Так те, кто по­треб­лял на­ка­нуне, ста­ра­лись уйти взад. А я ж на­блю­да­тель­ный че­ло­век, я знаю, что он стоял здесь. Стоял все­гда здесь, а если он там, я про­хо­жу:
– Так, вы­хо­ди, вы­хо­ди…
Со­от­вет­ству­ю­щее на­ка­за­ние несли. Меня было не про­ве­сти в этом во­про­се. А вос­пи­ты­вал я пья­ниц очень же­сто­ко, чест­но скажу, они после этого ста­но­ви­лись шел­ко­вы­ми. И можно было по­го­во­рить, что это непра­виль­но. Жены даже сле­ди­ли, чтобы не пили.

– В ар­мей­ской авиа­ции на са­мо­ле­те тех­ник, тех­ник звена – все. А в граж­дан­ской авиа­ции Вы ле­та­е­те на са­мо­ле­тах, какой дадут, об­слу­жи­ва­ет­ся он, кем при­дет­ся. Вас вот это вот не то­чи­ло, или как-​то спо­кой­но к этому от­но­си­лись?

Са­мо­лет при­ни­ма­ет борт­ин­же­нер, борт­ме­ха­ник, и я этому че­ло­ве­ку верю. Он мат­часть знает хо­ро­шо, он про­ве­рит, и мы бла­го­по­луч­но вы­пол­ним полет на ма­те­ри­аль­ной части. То, что за­ви­сит от него, он все сде­ла­ет без­уко­риз­нен­но. И так было по­став­ле­но и в от­ря­де, и в эс­кад­ри­льях на Ту-134.
И я скажу, что мно­гие до­ве­ря­ли и поль­зо­ва­лись. Но бы­ва­ют такие ню­ан­сы, ко­то­рые от нас не за­ви­сят. Вот я взле­тел на Киев с про­ве­ря­ю­щим по про­вер­ке по­сад­ки за гра­ни­цей, по­то­му что в Бор­исполь, хотя мне он и из­ве­стен, но это за­гра­ни­цей счи­та­ет­ся, все со­от­вет­ству­ет нор­мам ИКАО.
Взле­те­ли, под­хо­дим к Ста­рой Руссе. На вы­со­те семь с по­ло­ви­ной тысяч мет­ров у нас сразу, раз, вы­да­ет «пожар пра­во­го дви­га­те­ля»! Сразу, мгно­вен­но ре­а­ги­ру­ешь. От­клю­чаю. А про­ве­ря­ю­щий… Там по­ло­же­но вы­пус­кать шасси. Он мне дал ко­ман­ду:
– Шасси!
А я от­клю­чаю за­го­рев­ший­ся дви­га­тель, смот­рим: это дело не про­хо­дит. Я вто­ро­му пи­ло­ту го­во­рю:
– Быст­ро в ба­гаж­ный отсек, руку на стен­ки, чтобы про­ве­рить вли­я­ет ли пожар дви­га­те­лей на на­грев фю­зе­ля­жа са­мо­ле­та.
Он воз­вра­ща­ет­ся:
– Нет, все хо­лод­ное.
Я так «неглас­но» го­во­рю:
– По­смот­ри в ил­лю­ми­на­тор, что там можно ви­деть?
Он и в туа­лет за­хо­дил, и так… Вер­нул­ся:
– Все. Нет.
А мы ис­поль­зо­ва­ли первую оче­редь, вто­рую оче­редь, тре­тью оче­редь – край­нюю, а лам­поч­ка «пожар» не гас­нет. Про­ве­ря­ю­щий и го­во­рит, Паша Са­вуш­кин:
– Может, убе­рем шасси, быст­рей дой­дем до аэро­дро­ма, по­то­му что об­ста­нов­ка неяс­ная?
Я от­ве­чаю:
– Мы не знаем при­чи­ны, может быть, сей­час вста­нет вто­рой дви­га­тель, и шасси мы уже не вы­пу­стим. Давай будем идти так, чтобы в этот дви­га­тель по­па­дал воз­дух со сколь­же­ния, и если там пламя есть, то оно будет сби­вать­ся.
И вот к ты­ся­че мет­ров, раз, лам­поч­ка по­гас­ла. Мы по­до­шли уже… Мы шли по уко­ро­чен­ной схеме, сразу доворотно-​посадочный, и бук­валь­но через пят­на­дцать се­кунд мы сели. И на одном дви­га­те­ле ре­верс, тор­мо­же­ние, все. Мы ак­ку­рат­но сру­ли­ва­ем, осмот­ре­ли са­мо­лёт – пла­ме­ни нигде нет. За­ру­ли­ли, и я объ­явил пас­са­жи­рам, что о тех­ни­че­ской неис­прав­но­сти им не ска­за­ли, чтобы не было па­ни­ки. По тех­ни­че­ским при­чи­нам мы воз­вра­ща­ем­ся, и сей­час их пе­ре­са­дят в дру­гой са­мо­лет. И толь­ко после, когда они уле­те­ли, было дано со­об­ще­ние, что из-за по­жа­ра са­мо­лёт вер­нул­ся…
Когда от­кры­ли створ­ки дви­га­те­ля, то от­ту­да по­сы­па­лась труха. А дело было в чем: там топ­лив­ный насос, он вра­ща­ет­ся. У него рес­со­ра со­еди­ня­ет­ся с аг­ре­га­том вра­ще­ния через вал, а этот вал сде­лан из тро­со­вой про­вод­ки. И если насос вы­хо­дит из строя, то тро­со­вая про­вод­ка долж­на сре­зать­ся, и насос от­клю­ча­ет­ся таким об­ра­зом, дру­го­го пути нет. А здесь, вот эта муфта, ко­то­рая об­жи­ма­лась, тро­со­вая. На за­во­де ее за­прес­со­ва­ли так, что этого дела не про­изо­шло, и под­шип­ник раз­ру­ша­ет­ся в топ­лив­ном на­со­се, воз­ни­ка­ет вы­со­кая тем­пе­ра­ту­ра, по­то­му что раз­ру­шив­ший­ся под­шип­ник на­гре­ва­ет­ся и дает пламя. И сразу же это было за­фик­си­ро­ва­но.
Чтобы не было по­жа­ра, я вы­клю­чил по­жар­ный кран, пре­кра­тив до­ступ топ­ли­ва. А насос-​то вра­ща­ет­ся. Он взял остат­ки топ­ли­ва того, что было в тру­бо­про­во­де. А там вот так фю­зе­ляж, вот так пилон и дви­га­тель, и вот в этом месте от­ру­ба­ет­ся, когда пе­ре­кры­ва­ешь кран, от­се­ка­ет. А насос так разо­грел­ся, что он начал пла­вит­ся и раз­брыз­ги­вать эти брыз­ги, то есть начал го­реть ме­талл. Но воз­душ­ный поток, когда скос был, он не дал пла­ме­ни рас­про­стра­нит­ся на дру­гие де­та­ли, на кожух дви­га­те­ля, и уда­лось из­бе­жать пол­но­го воз­го­ра­ния дви­га­те­ля. Вот такая кар­ти­на.
И за это нас на­гра­ди­ли, зна­е­те, чем? Тогда Ле­ви­тин был ми­ни­стром транс­пор­та, наш эки­паж, каж­до­го члена, он на­гра­дил знач­ком «От­лич­ник воз­душ­но­го транс­пор­та».

– То есть Вы «от­лич­ник» во­ен­ный, да еще и граж­дан­ский.
Рас­ска­жи­те, по­жа­луй­ста, о Вашем от­но­ше­нии к обу­че­нию на ра­бо­чем месте вто­рых пи­ло­тов?

Непо­сред­ствен­но на са­мо­ле­те?

– Да. Рань­ше были опре­де­лен­ные сту­пе­ни, а сей­час вот их са­жа­ют прямо в са­мо­лет 1 клас­са?..

Нега­тив­ное, нега­тив­ное.

– То есть за­пад­ная си­сте­ма под­го­тов­ки Вам не нра­вит­ся?

Не нра­вит­ся, чест­но скажу, она чре­ва­та теми по­след­стви­я­ми, в ре­зуль­та­те чего у нас про­изо­шли ка­та­стро­фы в Ка­за­ни, Перми, затем вот эта в Ро­сто­ве ино­стран­ная, и сей­час Ан-148 в рай­оне Ра­мен­ско­го упал. Это вот след­ствия этой си­сте­мы, по­то­му, что слепо пе­ре­ня­ли. Я счи­таю, чтобы ты стал пи­ло­том, ты дол­жен по­чув­ство­вать себя им. А не то, что тебя по­са­ди­ли, и ты как на ком­пью­те­ре толь­ко кноп­ки на­жи­ма­ешь, и вроде все. А самой фи­зи­че­ской сущ­но­сти по­лё­та ты не зна­ешь.
По­это­му этот, вто­рой пилот на Ан-148… Ну, зачем ты от­жи­ма­ешь штур­вал? Па­да­ет ско­рость, ты по­смот­ри угол тан­га­жа, какой он у тебя в на­бо­ре вы­со­ты? Какие обо­ро­ты, за­прав­ка, ты зна­ешь? Ты дол­жен уста­но­вить и дер­жать. Явно, что про­изо­шел отказ, полет по дуб­ли­ру­ю­щим при­бо­рам…
Вот я летал на Ту-134. Мы, кроме того, что на тре­на­же­рах это от­ра­ба­ты­ва­ли, были кон­троль­ные по­ле­ты непо­сред­ствен­но по про­вер­ке тебя без пас­са­жи­ров. Ты ле­та­ешь на кон­троль­ный полет, и тебе от­клю­ча­ют все в ре­аль­ном по­ле­те, и ты чув­ству­ешь это. А на этих со­вре­мен­ных типах ты не име­ешь права этого де­лать, по­то­му, что са­мо­лет не наш. На­пи­са­ли, и ты толь­ко на тре­на­же­ры ез­дишь туда, где они есть, и там от­ра­ба­ты­ва­ешь это. А в ос­нов­ном что? Ты кноп­ки на­жи­ма­ешь.

– Ваше от­но­ше­ние к за­креп­лен­ным и рас­креп­лен­ным эки­па­жам?

Я счи­таю, что у за­креп­лен­но­го эки­па­жа боль­ше успе­ха. По­то­му что у каж­до­го свой ха­рак­тер. Вот между Вашим и моим – боль­шая раз­ни­ца. Но если, до­пу­стим, Вы – борт­ин­же­нер? Я по­са­дил бы сво­е­го ме­ха­ни­ка, борт­ин­же­не­ра. В этом ни­ка­ких про­блем, по­то­му что я знал, я ему верил, мы до сих пор вот дру­жим, хотя уже не ле­та­ем. Он ра­бо­та­ет в Пул­ко­во в си­сте­ме без­опас­но­сти. А я по мере воз­мож­но­сти, я толь­ко в по­за­про­шлом году за­кон­чил ле­тать на малых са­мо­ле­тах.

– Как Вы от­но­си­тесь к идее за­пад­ни­ков, Boeing и Airbus, пе­ре­стать про­да­вать нам эти са­мо­ле­ты?

Я толь­ко за! По­ни­ма­е­те, в свое время, когда мы пе­ре­шли на ка­пи­та­ли­сти­че­ский путь раз­ви­тия, наши ли­бе­ра­лы, как Гай­дар и вся эта ли­бе­раль­ная масса, ре­ши­ли: «Зачем нам раз­ви­вать свою про­мыш­лен­ность? Вот – две трубы, газ…».

– В ту сто­ро­ну – газ, в эту – день­ги.

И ты за эти день­ги по­ку­пай, и не надо ни­че­го ду­мать. Кар­ман твой будет набит, и все. А то, что Рос­сия в бо­ло­то вка­ты­ва­ет­ся, их это не вол­но­ва­ло. И до сих пор это еще про­сле­жи­ва­ет­ся, и толь­ко в по­след­нее время об­ра­ти­ли вни­ма­ние на авиа­цию. И когда вот Superjet–100 за­пус­ка­ли, он на шесть­де­сят про­цен­тов со­сто­ит из им­порт­но­го обо­ру­до­ва­ния.

– Ну, сей­час МС-21, вроде бы, обе­ща­ют по­при­лич­нее, и в плане ло­ка­ли­за­ции, и все осталь­ное, по­смот­рим.

А пят­на­дцать авиа­за­во­дов стоят и ни­че­го не де­ла­ют.

– Когда Вы ухо­ди­ли на пен­сию и по­че­му, окон­ча­тель­но с лет­ной ра­бо­ты?

С лет­ной ра­бо­ты? По­ни­ма­е­те, решил: век Ту-134 кон­чал­ся уже в то время, когда я ухо­дил, оста­ва­лось че­ты­ре ма­ши­ны, а штат два­дцать шесть эки­па­жей – это раз. В неде­лю тебе один полет, ты во­зишь пас­са­жи­ров – это ми­ни­мум. Ты дол­жен в неде­лю де­лать три по­ле­та, чтобы чув­ство­вать…
 

Аэро­порт Ростов-​на-Дону. Край­ний рейс на Ту-134 в Авиа­ком­па­нии "Рос­сия". Фото с борт­про­вод­ни­ца­ми.

– Где их на­брать…

Да. А то, что ты не ле­та­ешь, а де­ла­ешь один полет, ты уже мо­раль­но сго­ра­ешь в нерв­ном плане, ты от­вет­стве­нен за полёт. И по­это­му я при­ки­нул…
 

Басов и А.Н. Лиман. Край­ний рейс КВС Ту-134 в Ростов-​на –Дону

– На новый пе­ре­учи­вать­ся ма­ло­ве­ро­ят­но?

Нет, у меня была мысль эта, и я ее уже начал пре­тво­рять в жизнь. Когда Пул­ко­во пла­ни­ро­ва­ло взять Ан-148, а на боль­шие рейсы хо­те­ли взять Ту-204/214 и на нем ле­тать Питер–Вла­ди­во­сток, Питер–Кам­чат­ка–Ели­зо­во. На внут­рен­них рей­сах я мог еще ра­бо­тать, даже пойдя вто­рым пи­ло­том опять – ко­ро­на бы не сва­ли­лась. По ИКАО до ше­сти­де­ся­ти лет ко­ман­дир ко­раб­ля может ле­тать за гра­ни­цу, а на внут­рен­них рей­сах – сколь­ко тебе поз­во­лит твое здо­ро­вье. И я, видя такую об­ста­нов­ку… Все­гда можно найти те мо­мен­ты, на ко­то­рых ты ре­ша­ешь: «Все, хва­тит». По­это­му лёт­чик, как спортс­мен, во­вре­мя дол­жен уйти.
У меня по­лу­чи­лось: я от сем­на­дца­ти до се­ми­де­ся­ти од­но­го года, зер­каль­но, от­ле­тал пять­де­сят че­ты­ре года, и я до­во­лен этим, все. А те­перь все! Надо знать меру, не надо рис­ко­вать. Все, я пе­ре­шел ту грань, чисто фи­зио­ло­ги­че­ски, по осо­бен­но­стям ор­га­низ­ма. Надо знать себя, и во­вре­мя оста­но­вить­ся.
 

Вос­ста­нав­ли­ва­ем на­вы­ки с аэро­клу­ба. По­ле­ты на пла­не­ре «Бла­ник», Курск
 

Ин­тер­вью под­го­то­вил Олег Ко­ры­тов
Ли­тор­ба­бот­ка Олег Ко­ры­тов и Га­ли­на Ва­би­ще­вич