О стратегии России в арабо-израильском конфликте

Для дипломатического блицкрига нет оснований.

Эта проблема арабо-израильской называется по ошибке. Во-первых,  Израиль воюет далеко не со всеми арабами, с некоторыми, например  саудитами, он в тайне уже сотрудничает. Во-вторых, сами арабы далеки от  однородности, между собой они воюют не меньше, а то и больше, чем с  Израилем. В-третьих, сегодня ключевым противником израильтян называется  Иран, который населяют персы, а вовсе не арабы. По этой причине все  наиболее популярные, как среди политиков, так и среди массовой аудитории  интернета, рекомендации по решению проблемы дружно напоминают попытку  искать потерянный ключ не там, где он потерялся, а под фонарным столбом,  где светлее.

Чтобы понять — почему так? — следует  сначала разобраться в сути самой исходной задачи, она не столь  примитивна, как может показаться. Для этого необходимо вспомнить  предысторию. Только так станут понятны мотивы и состав сторон конфликта.

Израиль  это не просто государство, как, например, Франция, Германия или Россия.  Это, прежде всего государство, основанное на иудаизме как  фундаментальной основе еврейского народа. Никаких других культур в нем  существовать не может. Носителям других религий разрешается только  проживать на вторых ролях и с ограничением в политических правах. К  примеру, главой государства не может быть не еврей. Справедливости ради,  ислам к понятию государства подходит аналогично. Именно с этого момента  сегодня все проблемы и начинаются.

Израильские солдаты у Стены Плача

Ближний Восток сейчас фактически  состоит из четырех больших противостояний. Общее пространство региона  пытаются «поделить» между собой турки, считающие себя наследниками  османов, персы, с не менее глубокими древними имперскими корнями, и  арабы, также полагающие его своим. Отдельной плоскостью проблемы  является внутриисламское противостояние шиитов и суннитов. Оно  осложняется тем, что привычного нам тяготения к четким границам  государств арабская исламская культура не имеет. По отношению к  пространству веры госграницы вторичны. Так что не стоит считать  очертания, скажем, Саудовской Аравии зафиксированными навечно. Четвертая  плоскость вытекает из нерешенности вопроса отделения веры от института  государства в целом. Европа этот период в своей истории прошла более  тысячи лет назад, в то время как Ближний Восток в нем остается и по сей  день.

И вот посреди всего этого стоит  Израиль, со своей отдельной верой, с полным игнорированием чьих-либо  прав «на землю израилеву» и с абсолютной решимостью драться с любым  несогласным силой. По-игровому «откатить все назад», отменив Резолюцию  1947 года, уже невозможно. Занятие любой односторонней позиции  автоматически означает согласие на чей-либо массовый геноцид, или 8,5  млн израильтян (включая женщин, стариков и детей), либо 5 млн  палестинцев. Неуместность такого варианта безусловна.

С  другой стороны, не имеет перспективы и популярная сегодня идея «вернуть  всех к границам 1947 года». По двум причинам. Во-первых, потому что  люди, их в той резолюции чертившие, совершенно не думали о том, как их  потом защищать. В случае войны минимум треть территории Израиля  становилась узким, шириной не более 50 км, длинным прижатым к морю и в  любой момент перерезаемым коридором. Во-вторых, потому что палестинцы  про эту резолюцию вспоминают только в качестве удобного промежуточного  аргумента, так как в целом они стремятся «отменить» весь Израиль  целиком.

Карта Палестины и Израиля в динамике.

В-третьих, перспектива создания  палестинцами своего государства без внешнего принуждения сегодня  выглядит сомнительной уже сама по себе. За прошедшее время они получили  разной финансовой помощи в объеме примерно как суммарный ВВП Бельгии за  тот же срок, но устойчивых государственных структур так и не  сформировали. Почему — тема отдельная. Сейчас лишь констатируем факт.

Все  сказанное выше наглядно объясняет суть текущей российской позиции на  Ближнем Востоке, где Москва, одновременно демонстрирует четкость и  решительность, как, например, в поддержке Асада в Сирии против  исламистских радикалов, и в то же время подчеркнуто не выбирает ничьей  стороны по арабо-израильской проблеме. Некоторым даже кажется, что  Москва отворачивается и от своих союзников по альянсу. Почему Россия  ведет себя столь «непоследовательно»? Может быть, Москва боится  Тель-Авива или она просто уступает ему в военной силе? Ни то, ни другое,  ни третье, дело вообще совсем в другом.

Как  бы странно это ни звучало, но арабо-израильская проблема является  составной, а значит неразрывной, частью общей проблемы Ближнего Востока в  целом. Нам там нужны не конкретные союзники или противники, Москву в  первую очередь интересует достижение в регионе прочного и стабильного  всеобъемлющего мира. А уж где как чьи границы в итоге пройдут — дело  глубоко вторичное. Главное, чтобы всех касающихся их конфигурация в  целом устраивала. Принять в таких условиях чью-то одну сторону делу  однозначно повредит. Да и, честно говоря, такой надобности там в  действительности нет.

Израиль не может  победить Иран в прямой схватке. В военное время ЦАХАЛ способен довести  свою численность с нынешних 176,5 до 250−280 тыс. чел. При очень большой  надобности под ружье можно поставить до 480 тыс., но максимум через  пять месяцев из-за критичного дефицита рабочих рук начнется обвальная  стагнация промышленности и экономики. А значит и прекращение снабжения  армии, без которого продолжать войну она не сможет.

История  1967 и 1973 годов показала, что 280 тыс. штыков достаточно для  молниеносного сокрушения противника на поле боя с последующим его  выходом из войны как таковой. Но для оккупации 78-миллионного Ирана  этого явно недостаточно, а без оккупации невозможно изменить  политическую волю его руководства. Впрочем, и тогда Израиль скорее  столкнется с массовой партизанской войной, на фоне которой палестинская  Интифада покажется милой детской перебранкой.

Египетский солдат возле подбитых израильских танков после боя в деревне Абу Атва во время битвы за Исмаилию, 1973 год.

Да и сама ирано-израильская война на  суше сегодня является чистой фантазией по причине отсутствия  непосредственного соприкосновения сторон. Только ударами с воздуха войны  не выигрываются, тем более что у Ирана нет такой ахиллесовой пяты, как у  Сирии с Ливаном. Авиации придется атаковать строго с одного направления  и только явным образом, что многократно облегчает Ирану решение задачи  ПВО.

С другой стороны, уровень  фактической боеспособности сухопутных сил ИРИ сегодня величина  неизвестная, но скорее слабая, чем сильная. Следовательно, возможности  ударом на суше оккупировать Израиль остаются под вопросом. Однако у  Тегерана есть козырь в виде оперативно-тактических ракет, отразить удары  которых ПВО ЦАХАЛ в целом не способна. Ситуацию должна изменить  постановка на вооружение батарей «Хец-3», способных перехватывать  иранские ОТР «Шахаб III», но ожидается это не ранее 2020—2022 годов. И  то не факт. Работы по «Хец-3» в Израиле предполагалось закончить еще в  2016 году, но проект по сей день не вышел даже на войсковые испытания.  Все пять заводских тестов провалены. Следующая проверка назначена на  февраль 2019-го.

Так что фактически Иран и  Израиль сейчас находятся в патовом положении. Делать громкие заявления  они могут, но перейти непосредственно к прямой войне — нет. А значит, и  кидаться «разнимать дерущихся» России незачем. Другое дело — Сирия, все  более откровенно превращающаяся в нейтральную полосу «ирано-израильского  фронта», где израильские самолеты громят позиции проиранских (в том  числе палестинских) прокси.

Но лучшим  способом прекратить это является не вмешательство ВКС РФ в оперативные  задачи ПВО Сирии, а помощь ей в скорейшем окончании гражданской войны в  целом. Тогда у Дамаска отпадет стратегическая надобность в использовании  проиранских формирований на своей территории, а значит, Израилю не надо  будет их бомбить. Именно эту стратегию Россия там сейчас и  реализовывает, помогая законному правительству САР восстанавливать  порядок в стране и одновременно удерживая Иран с Израилем от чрезмерной  активности в их собственной драке.

Работа сапёров Международного противоминного центра Министерства обороны России в Алеппо (Сирия)

В целом же проблема Ближнего Востока  имеет единственный вариант решения. Легко видеть, что между устоявшимися  светскими (или с доминирующей долей светскости, как, например, Иран)  государствами там войны нет. Более того, точки геополитического  соприкосновения находят даже такие, внешне непримиримые, противники, как  Израиль и Саудовская Аравия. Кстати, по мере сокращения американского  влияния их взаимная заинтересованность станет только возрастать.

Все  проблемы, включая ИГИЛ (организация, запрещенная в РФ), возникают  только там, где государства оказываются ослаблены. И исчезают вскоре  после того, как эта ослабленность преодолевается. Достаточно вспомнить,  например, Египет. Таким образом, восстановление светской унитарной Сирии  ведет к миру не только в ней самой, но и на всем Ближнем Востоке.  Только после этого можно будет вернуться собственно к арабо-израильскому  противостоянию и начинать его распутывать.

Сейчас  Тель-Авив оправдывает свое агрессивное поведение вынужденностью  упреждающих действий ввиду непримиримой позиции враждебного окружения.  Сложно вести себя мирно, когда соседи, как тот же Иран и спонсируемая им  Хезболла (правда, не только она, ее позицию разделяют все палестинские  движения), провозглашают своей целью полное уничтожение Израиля как  государства. Но в то же время именно эта «упреждающая активность» служит  для них ключевым основанием воспринимать сам Израиль как угрозу  нацбезопасности. Особенно в свете столь любимых Тель-Авивом превентивных  авиаударов, как, например, уничтожение строившегося французами в Ираке ядерного реактора «Осирак» в 1981 году.

Если  стабилизировать все сопредельные государства, включая Сирию, то, с  одной стороны, существенно сократится база любого рода палестинских  повстанческих группировок, а с другой, правительства государств сами  будут заинтересованы в развитии экономических связей, а значит, станут  жестче следить за тем, чтобы «беженцы не баловались с оружием». Тем  самым возникнет возможность легально и надежно понизить агрессивность  самого Израиля, что послужит основанием добиваться изменения отношения к  нему со стороны соседей. Все это неизбежно положительно скажется на  уровне внешнего подстрекательства палестинцев, что сегодня является  одним из ключевых движущих мотивов их Интифады.

Израильские солдаты. Газа

И вот тогда уже настанет очередь  реализации крупных экономических проектов, в первую очередь в области  энергетики. Мир всегда основан на экономике и понимании того факта, что  война угрожает ее доходам, в то время как мир их точно увеличит.  Опираясь на это, станет возможным рихтовать отдельные шероховатости.  Такие как вопрос оккупации Израилем сирийских Голанских высот или даже  проблему Западного берега.

Но все это не  может быть достигнуто «одним решительным рывком за три дня» или методом  «сбить к черту все их самолеты». Требуется очень много времени и длинная  последовательность строго дозированных и взаимосвязанных шагов. В том  числе таких сложных, как окончательное выдавливание с Ближнего Востока  американского влияния.

Как бы кому ни хотелось «все сделать лихим кавалерийским наскоком»,  пока не решена задача предыдущего шага, не может начаться решение  последующего. Отсюда и кажущаяся неопределенность поведения России.  Просто критики стремятся исключительно к сиюминутности, даже в ущерб  всему прочему, а Москва методично и последовательно строит длительный и  прочный мир для всех народов Ближнего Востока в целом. Это задача сродни  работе сапера, суетливости и поспешности она не допускает.

Источник