Захарова обещала "Четверг".

Дятел: Большая группа стран считает неправдой то, что Россия отрицает свою причастность к отравлению С.Скрипаля, не верит альтернативным версиями произошедшего, озвученным российскими официальными лицами. Понимает ли МИД, что существует большая проблема доверия к России?

Захарова: Понимаете, надо тогда определиться – мы в карты играем или занимаемся серьёзными делами. Это покер или международные отношения? Это общая ответственность перед международным правом, действительная международная игра, но в рамках обрисованных Уставом ООН правил либо это беспредельное использование силы и давления? Ведь именно Запад на протяжении десятилетий учил, в частности, Россию, что фактор силы применять ни в коем случае нельзя. Нельзя использовать политическое или идеологическое давление. Это было сразу после распада СССР и начала процесса демократизации. Мы эти правила очень хорошо выучили. Начали выстраивать наши отношения с партнерами на равноправной основе,  использовать такие термины, как экономическая и финансовая конкуренция, соревновательность в различных областях, предложение более выгодных, интересных проектов партнерам, настоящая конкуренция на демократических, прозрачных основах. Складывается ощущение, что никто не ожидал, что у нас начнет получаться, что нас как бы учили этому, что не верили, что мы сможем начать по-настоящему играть. А мы начали. У нас так или иначе начали создаваться и получаться интеграционные объединения, мы начали на практике доказывать, что мир неоднополярен ни по своей природе, ни по политической заряженности. Начали говорить о том, что мы надежный энергетический партнер, даже несмотря на то, что полностью, на сто процентов меняется структура и политическая система в нашем государстве, что ни одно экономическое, политическое и даже географическое изменение в нашем государстве никогда не ставило под вопрос поставки газа в Европу, которые начались в 1970-х гг., что мы можем испытывать такие трудности, как и другие страны, что мы можем обращаться за помощью, что страны могут обращаться за помощью к нам, что мы готовы делиться, например, разведывательной информацией, что мы можем быть надежным партнером в контртеррористической борьбе, что несмотря на то, что мы имеем разные представления о, например, урегулировании ситуации в Афганистане, мы готовы оказывать поддержку США на этом направлении и сделали это буквально одними из первых. Мы стали открытыми, прозрачными в хорошем смысле слова, настоящими игроками в международных отношениях.

Вдруг, когда у нас все начало получаться так, как получается у различных стран в различных регионах мира, мы почувствовали, что почему-то это не устраивает, что в тех энергетических проектах, которые мы предлагаем Европе, начинают «торчать уши» США, которые делают максимально возможное, чтобы помешать реализовывать эти проекты. Где США, а где Европа? И почему наши европейские дела так волнуют США? При этом мы начали замечать, что на территории государств, с которыми нас связывают исторические узы  (у нас семьи еще не изменились по своему составу, в них есть люди, которые проживают на территории бывших советских республик, где живут члены наших семей), западные коллеги стали проводить абсолютно антироссийскую политику. Но вместо того, чтобы обидеться и сказать, что мы больше так не играем, раз с нами не хотят выстраивать отношения на равноправной основе, мы начали задавать вопросы, говорить о том, что это неправильно не только по отношению к России, что это приведет к системному международному кризису.

Вы говорите о кредите доверия, но если делать все, как это делают, например, Великобритания и США, чтобы подрывать это доверие, то тогда, наверное, можно говорить и о кризисе доверия. Ведь Вы видите, разве это поддержка, солидарность? Ведь самое фантастическое, что слово «солидарность» имеет совершенно иное значение, чем нам пытаются это объяснить. Солидарность – это не тогда, когда тебя заставляют поддержать, это не тогда, когда на тебя оказывают давление, а когда несмотря на сложности, на обстоятельства, ты поддерживаешь. Это разные вещи.

Какая солидарность? О чем Вы говорите? Прямое давление, угрозы. Опять же, прошел саммит ЕС, казалось бы, можно было бы выработать унифицированную форму реакции, публичного объяснения и непосредственно действий. Допустим, в один день принимаются такие-то решения. Опять же практически все страны ЕС (я даже не могу сказать, Великобритания теперь – стран-член ЕС или нет, но я имею ввиду те, кто остался в Евросоюзе) приняли решение о высылке от 1 до 3 или 4 российских дипломатов. То есть это не те параметры, которые предполагают глубочайшую проработку этого вопроса, как в США, которые выслали 60 чел. Один, два, три человека – это решение, которое может быть принято достаточно оперативно. Они все приняли это решение в разные дни. Кто-то нам звонил и говорил сначала одну цифру, а потом приходили списки с другими цифрами. Сначала нам говорили об одних причинах высылки, потом о других. Это говорит, что на них оказывается колоссальное давление. Ряд представителей дипломатического корпуса говорили нам об этом прямо. Вы об этом знаете прекрасно. Если не знаете, то это очень печально, значит, Вы не интересуетесь. Какая же это солидарность? О каком доверии можно говорить? Это не категории из романов А.Дюма, когда была солидарность, доверие. Это категории сегодняшнего, абсолютно не основанного ни на праве, ни на моральных ценностях поведения таких мировых силовиков. Вот и все.