Строим там, где никто так не строит («Ямал СПГ»)

Спасибо камрадам PavelCV и brekotin: их посты по ударному полуострову (https://aftershock.news/?q=node/602774 и https://aftershock.news/?q=node/602403, соответственно) - заставили меня устыдиться и запостить материал, который в «засолке» уже несколько месяцев лежал (правда, с накоплением и новой инфы). Текст и о великом (хотя полуостров и скромничает: «Я – мал»), и об обыденном (быт, отдых...).

Сперва, как всегда, - несколько выдержек из того, что будет ниже. А в конце статьи вкратце (пока) затронем больной вопрос по поводу газа и энергоресурсов в целом: хранить/продавать = рачительствовать/предавать ?

--- Руководителя промышленной стройки не спутаешь ни с кем. И на стройплощадке, и в офисе он царь и бог... Он один умеет дирижировать этим "оркестром" [в сотни - тысячи человек] на протяжении нескольких лет — ради достижения общей цели...

--- Ветер, если он есть, выворачивает сигарету изо рта (из-за этого быстро появляется привычка держать сигарету зубами)...

--- В силу масштаба и сложности объектов, с которыми приходится иметь дело нашим героям, все они обладают компетенциями интеграторов. «Без этого ничего не построишь. Но в институтах этому не учат... Этому учит жизненный опыт и рядом стоящие люди».

--- Но стройка- это коллективная игра, и если уж ты вошел в команду, то тут так - или ты носишь кирпичи ( и значит, такой в команде долго не удержится). или ты строишь храм - и тогда на многое смотришь по-другому...

Ссылка на снятую с коптера панораму всего объекта (еще в процессе строительства):

http://fly-ural.ru/2016/sabetta/big-logo.jpg

http://fly-ural.ru/sabetta-vahtovyiy-poselok-i-port/    

Никогда такого не было, и вот, - опять ! (с)

Вот что по этому поводу четыре года назад писал журнал «Эксперт»:

--- Мощная система промышленного строительства Советского Союза была развалена еще в 1990-е. Но инженеры в России остались, даже выросли новые. И то, что в России все-таки создаются новые индустриальные активы, в том числе технологически сложные, — во многом их заслуга.

Руководителя промышленной стройки не спутаешь ни с кем. И на стройплощадке, и в офисе он царь и бог. И не только потому, что у него огромные полномочия. Он один умеет организовать процесс — аккумулировать усилия сотен, а то и тысяч людей, задействованных в создании нового объекта; и дирижировать этим «оркестром» на протяжении нескольких лет — ради достижения общей цели. Он лучше, чем кто-либо другой, способен разруливать нештатные ситуации, даже когда всем остальным кажется, что выход если и есть, то как в русской сказке: либо коня потеряешь, либо голову.

Именно воля этих людей движет большими стройками. На стройплощадке эта воля ощутима физически: она, как энергетическое поле, пронизывает всё и вся. Они расплачиваются своими нервами за все просчеты и недоделки проектировщиков. Они несут персональную ответственность за бюджет проектов, за качество новых предприятий и много за что еще. Они расходуют мегаватты своей энергии, чтобы объекты были готовы в срок. Они не спят сутками, когда приходит время командовать запуском — «оживлять» тонны дорогостоящего «железа»: реакторы, печи, генераторы, насосы и проч. Они уходят, оставляя после себя новехонькие заводы, станции, комбинаты.

http://expert.ru/expert/2013/41/tsari-i-bogi-strojki/

А некоторые уходят совсем, - из жизни. Сгорев в процессе, или после рождении своего детища:

--- Mordovka Отправлено 22 Октябрь 2013 - 12:37

- ...Поскольку самой пришлось в конце карьеры работать в строительстве, то очень интересно было читать эту статью, сравнивать условия, ступени роста специалистов, то, как выполняются задачи... Все очень похоже - сможешь построить небольшой объект, руководить небольшим коллективом- дальше уже не страшно. Главное - уметь принимать решения, быстро учиться, быть мобильным, где-то- авантюристом...Зато это такой кайф, когда на голом месте появляется новый объект- дом ли, школа, бизнес-центр или вот такие огромные уникальные объекты, о которых написано в этой статье...

Это - как наркотик. Хотя... У нас директор очень сложного и трудного объекта сгорел за 2 года - такая была нагрузка. Его приемник объект сдал, но тоже заболел, и хорошо, что вовремя ушел из фирмы...

Тут много писали о заказчике и о том, как трудно работать при тотальном контроле. А если еще заказчик - частное лицо и самодур - тут работа часто идет на износ...И вот ведь русский менталитет- знаешь ведь, что на "дядю" вкалываешь, а не на Родину ( как в СССР), а бывает часто, что люди ради дела и перерабатывают, и штурмуют, хотя  не всегда зарплату в полном объеме и вовремя выдают...

Но стройка- это коллективная игра, и если уж ты вошел в команду, то тут так - или ты носишь кирпичи ( и значит, такой в команде долго не удержится). или ты строишь храм- и тогда на многое смотришь по-другому....

http://forum.polismi.org/index.php?/topic/7264-люди-которые-строят/    

Индустриальными стройками сегодня руководят два поколения менеджеров — выходцы из советского инженерного корпуса и только зарождающейся российской школы управленцев.

Пул инженеров-управленцев с советским прошлым сформировали два потока.

Первые начинали еще в системе промышленного строительства СССР. Они пришли в эту сферу совсем молодыми и прошли все нижние ступени карьерной лестницы — работали слесарями-монтажниками, мастерами, бригадирами, прорабами, начальниками участков. Многим из них довелось участвовать в больших стройках позднего СССР. Петр Лямцев , ныне вице-президент холдинга «Промстрой», занимался обустройством Ямбургского газоконденсатного месторождения; Александр Детин , в настоящее время исполнительный директор «Уралмонтажавтоматики», работал на строительстве магистрального газопровода Уренгой—Помары—Ужгород; Александр Гаркин , руководитель проектов капитального строительства «Русгидро», строил Саяно-Шушенскую ГЭС.

Потом наступили 1990-е, и долгое время в России не строилось вообще ничего. В тот период девять из десяти их коллег-сверстников ушли в другие сферы, сочтя, что их опыт и знания стране больше не понадобятся. Наши герои остались.

«Это моя профессия. Я ее понимаю. Мне, конечно, предлагали уйти — например, в банковское дело. Но зачем мне это? Там нет такого, чтобы сегодня построил новую установку, завтра — новый завод» (Александр Детин).

Снова востребованы эти люди оказались в 2000-е, когда в России начал оживать рынок промышленного строительства. Из-за массового исхода из профессии в 1990-е в отрасли был острейший кадровый дефицит, и многих из тех, кто остался, ожидал карьерный взлет: им пришлось принять на себя руководство новыми стройками.

За этот взлет они заплатили дорого. Новые проекты запускались после большого перерыва, когда строить, по большому счету, было некому: от профильных строительно-монтажных трестов, некогда реализовывавших программу капстроительства в СССР, остались лишь мелкие разрозненные обломки; многие компетенции в сфере сооружения технологически сложных, ответственных объектов были утрачены. Новоиспеченные руководители еще не имели достаточного опыта, а стройки им достались недетские. Им пришлось учить строить тех, кого удалось собрать, и одновременно учиться самим управлять этим многоплановым процессом. В таких условиях год шел за три: наши герои быстро приобретали незаурядный управленческий опыт и закаляли характер. Теперь их мало чем можно удивить: что бы ни случилось в ходе сооружения нового объекта, они всегда знают ответ на вопрос «что делать?».

Представители второго потока советских инженеров в начале своей профессиональной карьеры никак не были связаны со стройками — они работали на действующих предприятиях, эксплуатировали готовые технологические линии. В сферу промышленного строительства эти люди пришли не по собственному выбору. Их выбросило туда в 1990-е, когда в экономике начались структурные сдвиги и пертурбации.

Когда одно за другим стали умирать производства в их отраслях, эти инженеры-технологи и начальники цехов пережили настоящую профессиональную трагедию: они осознали, что в этой своей ипостаси они России больше не нужны и должны искать себе другое применение.

«Мы из того поколения, которое жизнь об колено ломала. Когда я вышел за ворота “Капролактама”, где проработал почти пятнадцать лет и имел довольно серьезные погоны, я неделю сидел дома, думал: “Что же я теперь буду делать? Где себя применю?” Это был перелом в судьбе» ( Сергей Олонцев , вице-президент нижегородской инжиниринговой компании «Атомэнергопроект»—«Атомстройэкспорт»).

Эти люди нашли и утвердили себя как руководители промышленных строек. В освоении новой профессии они двигаются по восходящей спирали: от небольших и сравнительно простых объектов к крупным и технологически сложным. К примеру, Сергей Олонцев, по образованию инженер-механик, начинал с реконструкции вконец обветшавших котельных в своем родном городе, потом руководил строительством завода по производству пружин для автопрома, а сейчас он строит ни много ни мало атомные станции. Силы они черпают в том опыте, который получили в эпоху перемен. Теперь вряд ли что-то сможет поколебать их веру в себя.

К настоящему времени оба потока выходцев из советского инженерного корпуса выросли в настоящих профи. Эти люди никогда не сходят с дистанции: у них колоссальная воля к победе.

Представители российской школы инженеров-управленцев свою трудовую биографию начинали после 1991 года. Все они занимали рядовые должности на промпредприятиях и в сырьевом секторе: Андрей Шавкун работал оператором на нефтеперекачивающей станции ТНК-ВР, Дмитрий Фомин — простым слесарем на «Норникеле». Никто из них не получал ни строительного, ни менеджерского образования, и ничто не предвещало, что этим молодым ребятам суждено руководить сооружением заводов, каких еще не было.

https://public.wikireading.ru/153163

--- На протяжении всей жизни меня сопровождает притча о двух лягушках, которые взбивали молоко. Не будешь барахтаться — не собьешь кусок масла и не сможешь выбраться. Я и все, кто идет со мной, мы будем биться до последнего — пока не сделаем. Это наш принцип» (Сергей Олонцев).

--- Жизнь на стройплощадке, как правило, очень жесткая. Большая стройка — это постоянное напряжение, постоянные стрессовые ситуации. Не бывает такого, что все идет хорошо» (Дмитрий Фомин).

--- Я себя не жалею и требую того же от людей, которые работают со мной. Сейчас часто говорят, что в пять часов вечера нужно встать и уйти с работы. Я прошел такую школу, где в пять часов, если ты не сделал то, что должен был сделать, не встают и не уходят. Ты обязательно должен доделать то, что развяжет руки другим участникам проекта, позволит им двигаться вперед. С восьми до пяти — это не про меня. И не про тех, кто работает в моей команде» (Андрей Шавкун).

--- Я стараюсь подбирать к себе в команду упорных, несгибаемых ребят. Когда мы строили вторую очередь Южно-Балыкского газоперерабатывающего комплекса, я впервые понял, как эффективно может сработать коллектив, когда все думают об одном результате и тратят все силы на то, чтобы его достичь» (Дмитрий Фомин, директор по капитальному строительству «Ямал СПГ»)...

Именно такие незаурядные личности отстраивают сегодня Россию. Их у нас очень мало. И все же это не уникумы. Это четко идентифицируемая прослойка управленцев, которых можно предсказуемо встретить во всех хозяйствующих субъектах, имеющих прямое отношение к серьезным промышленным стройкам. Целая когорта руководителей, носителей редких профессиональных компетенций и выдающихся личностных качеств, сформировалась сама собой, без какой бы то ни было системной кадровой работы государственных или иных структур. Какую ценность для страны может представлять этот мощный кадровый резерв?

По оценкам, Россия, утратила уже более 70% своего индустриального капитала. В ближнесрочной перспективе тема возрождения промышленной базы неизбежно выйдет на первый план. Наше исследование показывает, что для новой индустриализации у нас уже есть одна из главных составляющих успеха — опытные управленцы. До сих пор они действовали точечно, на отдельных участках, но механизмы управления и контроля, отработанные в процессе создания одного объекта, поддаются масштабированию и тиражированию.

К примеру, Дмитрий Фомин, которому выпало руководить гигантской заполярной стройкой «Ямал СПГ», хотя и испытывает вполне понятный мандраж, тем не менее твердо знает, что структура этого проекта и алгоритм его реализации будут точно такими же, как и в самом первом и самом простом его проекте. Другими словами, меняется масштаб задач, встающих перед управленцем, но не их суть.

Есть и еще несколько аргументов в пользу того, чтобы сделать руководителей сегодняшних промышленных строек операторами новой индустриализации.

Во-первых, эти инженеры-интеграторы уже сегодня являются проводниками современных технологий в российскую промышленность. Они открыты всему новому, интересуются достижениями западной инженерной культуры, досконально разбираются в нюансах новых технологий, знают преимущества отечественных и зарубежных технических новшеств.

Во-вторых, это практически универсальные интеграторы. Они не боятся браться за очень сложные, на первый взгляд неподъемные проекты, в том числе из разряда «впервые в России» и даже «впервые в мире», и при этом не ограничиваются какой-либо одной отраслевой специализацией. По крайней мере, герои нашего исследования быстро переключаются с одного профиля на другой и оперативно осваивают абсолютно новые области.

В-третьих, эти люди являются носителями той созидающей энергии, которая определяет потенциал нации, ее способность осваивать свое пространственно-временное измерение и оставлять заделы потомкам.

И наконец, четвертое. Эти управленцы, интеграторы и созидатели по-настоящему преданы России и не мыслят для себя жизни нигде, кроме своей страны. У их патриотизма железобетонная основа: объездив полмира, они поняли, что только в России есть такие сложные и масштабные проекты, на которых они могут вырасти. Именно необустроенность России открывает перед ними перспективы для развития: здесь им есть где развернуться, здесь у них широкое поле для творчества.

--- У нас в России — непаханое поле для деятельности! Какую отрасль ни возьми — везде есть что создать, что построить (Алексей Алешин).

--- Я исколесил весь земной шар. Поверьте мне, Россия ничем не хуже других стран. Но для того, чтобы в России жить лучше, надо больше работать. Это в наших руках. А точек приложения здесь огромное количество (Сергей Олонцев).

Для этой особой породы инженеров-управленцев новая индустриализация — это шанс полностью реализовать себя. А для страны в целом — шанс обрести современную, в чем-то даже уникальную промышленную базу, а вместе с ней индустриальную мощь, соразмерную миссии России в мировой истории...

http://expert.ru/expert/2013/41/tsari-i-bogi-strojki/ 

https://public.wikireading.ru/153163    

Как учат жизнь не по учебнику

 

Дмитрий Фомин, директор по капитальному строительству «Ямал СПГ»

Дмитрию Фомину повезло как минимум дважды. Он руководил сооружением комплекса «Тобольск-Полимер», ставшего третьим крупнейшим в мире производством по выпуску полипропилена. Это была одна из самых амбициозных строек в новейшей истории России. После «Тобольск-Полимера» Фомин стал ключевым топ-менеджером мегапроекта «Ямал СПГ», стоимость которого составит не менее 20 млрд долларов, — под его руководством будет строиться мощный заполярный комплекс по производству и отгрузке сжиженного природного газа.

Фомин начинал в «Норникеле», в Заполярном филиале компании. В 1995 году он пришел туда слесарем-монтажником приборов и автоматики. Окончил вечернее отделение Норильского индустриального института. Дорос до старшего мастера.

В 2003 году Дмитрий Фомин перешел на менеджерскую позицию: его включили в штат только что созданного нового управления, которому при поддержке консалтинговой фирмы McKinsey предстояло заняться оптимизацией производственной деятельности комбината. Здесь он получил первый опыт управления локальными стройками: ему приходилось заниматься и комплектованием участков производства новым оборудованием, и организацией строительных работ:

--- Это была очень хорошая школа руководителей. Наши коллеги из McKinsey научили нас техническому анализу, финансовому анализу, анализу трудозатрат. Это была та база, которая давала возможность разобраться, как работает любая технологическая цепочка, даже та, с которой ты сталкиваешься впервые. Мы работали не в кабинете, а на действующих предприятиях комбината — на рудниках, на обогатительной фабрике, на медном заводе.

В 2006 году Фомина пригласили в «Сибур» — на позицию руководителя проектов капитального строительства. Первой задачей, которую ему поставили в «Сибуре», стала реконструкция ГПЗ «Няганьгазпереработка». Для «Сибура» это был первый серьезный инвестиционный проект после того, как в 2003 году в компанию пришла новая команда топ-менеджеров:

— Буквально через несколько дней после того, как я перешел в «Сибур», мне сказали, что нужно лететь в Западную Сибирь — в город Нягань. Там организовывался вывоз готового продукта (сжиженных углеводородных газов) в танк-контейнерах. Я должен был построить два пункта налива сжиженных газов и промежуточный парк их хранения. Это был небольшой проект (около 600 миллионов рублей) и самый простой в моей практике. Но тогда, в первый раз, все казалось огромным. Врать не буду, в какой-то степени было страшно. Это был совершенно не мой профиль. Но задачу нужно было выполнять. Мне очень хотелось понять, что к чему. Это сейчас я знаю, что у кого спрашивать. А тогда я на правах заказчика закреплял за собой опытного мастера из подрядной организации, которая это строила, и говорил: «Объясняй мне все, от этого колышка до последнего, что и как делается, почему именно так и где какие особенности». Каждое утро я надевал сапоги, каску, и мы с ним ходили по стройплощадке. Параллельно я изучал нормативную базу по капстроительству: от процедур уровня государственных органов до строительных норм. Постепенно что-то в голове стало откладываться, систематизироваться. Для меня тот проект стал чем-то вроде средней школы. Там был заложен базис: что и как нужно делать...   

В 2007 году Дмитрия Фомина перебросили на Южно-Балыкский газоперерабатывающий комплекс (ГПК). Там он сначала руководил строительством входного узла по приему попутного нефтяного газа высокого давления, а затем, когда «Сибур» решил увеличить мощности завода вдвое, — сооружением второй очереди ГПК. Это был уже гораздо более масштабный проект: в него планировалось инвестировать около 9 млрд рублей:

--- Когда пускали вторую очередь Южно-Балыкского газоперерабатывающего комплекса, спать приходилось прямо в кабинетах — на столах, на полу. Мы с Павлом Шибаловым, моим заместителем, меняли друг друга по суткам. Сначала я дежурю сутки. Потом ложусь спать, секретарь меня будит часа через три-четыре. Я встаю и дальше продолжаю работать. В это время он на сутках находится. В таком режиме мы работали три недели.

— Первые недели было не по себе: крупный, серьезный проект — как это потянуть?! Да, строить было сложно и тяжело — тонны металла, кубы бетона... Но когда дошли до конца, началась пусконаладка, и оно ожило — я испытал настоящий драйв. Когда сырье заходит в технологический цикл, отрабатывается и выходит реальный продукт — берет гордость за то, что это сделал ты. После Южного Балыка появилась некоторая уверенность в своих силах.

Ставки между тем росли. В сентябре 2009 года Дмитрию Фомину поручили руководить строительством комплекса «Тобольск-Полимер». Этот проект с бюджетом 60 млрд рублей стал одним из крупнейших инвестиционных проектов в российской нефтехимической отрасли и очередным вызовом профессионализму Фомина:

— Когда приехал в Тобольск и посмотрел на расчищенную площадку, от объема предстоящих работ стало реально страшно. Это не Южный Балык, не Нягань. Все вместе взять и еще столько же добавить. Масштаб несравнимый. Новое предприятие с нуля. Два крупных технологически сложных производства. Технологии неизвестные, в жизни о них никогда не слышал. Не советские, а чисто зарубежные — американская и британская. В России такого еще никто не делал. А в мире всего две или три площадки такой же мощности — 500 тысяч тонн полипропилена в год.

Из этого проекта Дмитрий Фомин вынес опыт управления крупными западными инжиниринговыми компаниями.

«Тобольск-Полимер» будет запущен этой осенью. Но Дмитрий Фомин из Тобольска давно уехал: с января этого года (статья от 2013 года - shed ) он руководит грандиозной стройкой за Полярным кругом — сооружением крупного завода по сжижению природного газа в рамках проекта «Ямал СПГ»:

— Когда я в первый раз прилетел на полуостров Ямал в поселок Сабетта, я увидел тундру, заполярную погоду. Было холодно, мела метель. Но для меня это нормальные условия: я родился и вырос в Норильске, прожил там больше тридцати лет. Я не буду говорить, что мне не страшно. Это настоящий вызов, мощная заявка самому себе: «А сможешь ли ты?» Это будет очень сложный проект во всех отношениях — и морально, и физически. Предстоит сумасшедший объем работы. Будет в сто раз труднее, чем в Тобольске. Я должен доказать в первую очередь себе, что я это могу.

Проект обещает быть динамичным. Первая очередь завода должна быть введена в строй уже в конце 2016 года. Вторую и третью предполагается запустить в 2017–2018 годах. Итоговая мощность завода составит 16,5 млн тонн сжиженного природного газа в год. Стоимость всего проекта оценивается в рекордные для России 20 млрд долларов.

--- Ямал СПГ» — это громаднейший проект. Он предполагает добычу газа, его подготовку, сжижение и отгрузку, — говорит Фомин. — Весь технологический цикл от добычи до отгрузки будет сосредоточен в одном месте. Сложность этого проекта в том, что он будет реализовываться в высоких широтах — на параллели 72 градуса и 2 минуты, это севернее Норильска. Никто в мире на такое еще не замахивался. Заводов по сжижению природного газа строят много, но совсем в других регионах. Еще одна серьезная проблема — отсутствие дорог. Если в Тобольске, в Западной Сибири, была хотя бы какая-то инфраструктура, то на Ямале логистически нормальных путей вообще нет — ни автомобильных дорог, ни железнодорожного транспорта. Там есть только река и море...

https://public.wikireading.ru/153169    

Глядя на морской порт Сабетта сейчас, трудно представить, что еще летом 2013 года глубина там была около 80 сантиметров (сейчас 25 м – shed). Значительная часть работ по углублению дна уже завершена. Всего для полноценной работы всех причалов порта нужно поднять со дна 85 миллионов кубометров грунта.

Работы в порту практически не прекращаются — суда привозят материалы и оборудование для строительства. С лета 2015 года в порт на специальных судах начнут приходить технологические модули для строительства самого завода СПГ. Весь завод будет строиться по принципу конструктора Lego и состоять примерно из 300 модулей, состыковывающихся на строительной площадке. Средняя длина модуля — 35-40 метров, высота — 35-37 метров, вес — от 2 до 7 тысяч тонн.

Чтобы иметь возможность завозить модули зимой, сейчас строятся два специальных судна на верфях в Китае. Планируется, что первое такое судно придет в Сабетту в феврале 2016 года.

"Мы ожидаем, что в 2019 году, когда будет запущена третья очередь завода, поток груза для нашего проекта существенно уменьшится, поэтому порт, скорее всего, будет использоваться и для каких-то других проектов. Месторождений здесь достаточное количество", — говорит первый заместитель директора проекта Дмитрий Монаков. Однако основной функцией порта останется транспортировка сжиженного газа с Ямала.

"В нашем проекте большое участие принимает "Атомфлот". С нами работают два атомных ледокола — самый мощный в России ледокол "50 лет Победы", который проводит грузовые суда от границы льдов в Северном ледовитом океане до границы между Карским морем и Обской губой и обратно. Дальше по Оби суда ведет ледокол "Вайгач", — рассказывает Монаков.

В самом порту работают еще два дизельных ледокола — "Санкт-Петербург", который помогает судам пройти от Оби до порта, и "Тор" — он чистит ото льда сам порт Сабетта, чтобы суда могли причалить.

Свободная ото льда навигация по Оби и Карскому морю — всего полтора месяца — август и первая половина сентября, поэтому ледоколы заняты практически круглогодично. Даже в апреле за ночь в канале, пробитом накануне, нарастает 30-40 сантиметров льда.

Толщина нетронутого льда вокруг Ямала превышает два метра, и по нему часто приходят в порт аборигены Арктики. "На прошлой неделе был ночью полярный волк, посидел, повыл на Сабетту и ушел. А песцы теперь прибегают за сосисками три раза в день, у каждого моего моряка свой питомец. Интересуются нами и местные жители. Недавно приехали на снегоходах два ненца в малицах — Федя и Марат. Мы их с борта начали фотографировать. Они нам помахали, а потом достали айфоны и стали нас снимать", — делится историями из жизни капитан "Тора" Руслан Михайлов.

Сам капитан из Санкт-Петербурга, в Сабетту приезжает на полугодовые вахты. К северной жизни привык. "Какой здесь воздух, какие просторы. Здесь понимаешь величие нашей страны, и мы помогаем ей стать лучше", — гордится своей работой Михайлов.

Чуть больше года назад "Ямал СПГ" начал строить первый резервуар для хранения сжиженного газа. В огромной емкости высотой более 40 метров и диаметром 77 метров будет храниться 160 тысяч кубометров газа при температуре минус 160 градусов.

Для понимания масштабов сооружения: в резервуар легко поставить друг на друга два широкофюзеляжных самолета. Изнутри резервуар со сферическим потолком и круглым "оком" посередине отдаленно напоминает римский Пантеон.

Всего будет построено четыре таких резервуара. Бетонные конструкции первых двух уже полностью готовы. Сейчас идет установка внутренних металлических герметичных резервуаров, которые смогут выдержать сверхнизкие температуры.

"Мы заливали бетон самыми высокими темпами для Севера — по 2 метра 21 сантиметр в день", — рассказал директор по капитальному строительству "Ямал СПГ" Дмитрий Фомин. Лето в Заполярье короткое — два месяца, и температура не поднимается выше 12-15 градусов, поэтому в условиях полярного дня работали круглосуточно.

Для каждого резервуара нужно вбить в землю почти тысячу свай на глубину 24 метра, которые тут же попадают в объятья вечной мерзлоты.

https://ria.ru/economy/20150413/1058266185.html    

... Сжиженный природный газ (СПГ) представляет собой обыкновенный природный газ (преимущественно метан, CH4 на 95 %, плюс этан, пропан, бутан, азот, на которых приходится оставшиеся 5 %), охлажденный до температуры –162°С (так называемая температура сжижения) для удобства хранения и транспортировки в жидком виде. СПГ представляет собой жидкость без запаха и цвета, плотность которой в два раза меньше плотности воды. Он не токсичен и не горюч. При регазификации из одного кубометра сжиженного газа образуется около 600 кубометров обычного природного газа.

 

... Нам очень повезло, нас и внутрь пустили, через несколько недель его заварят и всё, - другие свой шанс упустили.

 

Избушка на «курьих ножках»:

 

http://zavodfoto.mirtesen.ru/blog/43628359642/%C2%ABYAmal-SPG%C2%BB

Про быт-досуг, природу-погоду

Фотограф Андрей Старостин побывал в закрытом вахтовом поселке Сабетта в Ямало-Ненецком округе и рассказал, как там живется: как выглядят общежития в зоне вечной мерзлоты, как рабочих наказывают за алкоголь и другие нарушения правил и как устроен их быт.

 

--- Билетов на рейс Москва — Сабетта не купить: везут туда только по спискам и паспорту. Других вариантов просто нет, соответственно, случайных людей — тоже. Туда вез Red Wings, обратно — «Ямал». Я зарегистрировался на рейс последним, что вылилось в неплохой бонус, но об этом позже.

Непривычно было видеть в очереди на посадку только взрослых людей — трезвых, спокойных, без шуток и прибауток. Все знают, куда и, главное, зачем летят. Ни сумасшедших мам, ни диких животноводиц. Разительный контраст с «курортными» рейсами.

Единственный прикол был, когда к нам подскочил взмыленный мужик, которому надо было в Симферополь, и чуть было не улетел с нами на Ямал. Мы слегка подержали интригу, но все-таки признались, что Сабетта — это не курорт, хотя тоже на полуострове. На свой самолет он все-таки успел.

 

Главная площадь Сабетты

Капитан воздушного судна объявил, что в Сабетте аэропорт перегружен и надо чуть подождать. Окей, ждем. И ждем, и ждем… Наконец нас побуксировали, пилот раскочегарил движки и поехал сам, но на каждом перекрестке он стоял и всех пропускал!

Накормили в полете вкусно — даже не ожидал такого от фактически вахтового транспорта. А бонус в том, что сидел я хоть и в конце самолета, зато один на трех креслах. Думал, вздремну, но за иллюминатором было так красиво, что я от него и не отлипал. Да и есть тоже было удобно.

Прилетели в Сабетту. Тут все было, с одной стороны, проще, чем в Домодедово, а с другой — сложнее. Уже без излишеств типа автобуса от самолета к зданию, но зато нужно нефигово долго ожидать багажа и его досматривают на предмет алкоголя. Реально смотрят, на совесть. Если что-то вызывает вопросы — надо открывать баул и показывать, и неважно, как плотно упакованы вещи. Отказался — готовь 50 тысяч штрафа.

Никто не отказывается. Алкоголь в Сабетте, в поселках и на всем Южно-Тамбейском лицензионном участке (ЮТЛУ), включая завод СПГ, — под полным, абсолютным и тотальным запретом. Даже в церкви кагором не причащают. Храм, кстати, благостный. Решил туда зайти с приезда — попал на застолье. Посидели, поговорили, рассказали истории разные. С людьми познакомился, опять же.

 

Троицкий храм в посёлке Сабетта

Вообще, запретов много, но они понятны. Если сам чего-то не понимаешь — на инструктаже объяснят. Объясняют простым языком.

Например, нельзя взаимодействовать с местной фауной. Если белый медведь — то ясно, что он тебя разорвет чисто из любопытства, даже если не голодный. Если песец — то неизвестно, что у него на уме, плюс вполне возможно бешенство. Белых медведей я тут не видел, врать не буду, а вот песцы бегают по помойкам, как кошки в городах, и самые смелые клянчат у людей вкуснятину.

Курить можно только в отведенных для этого местах — на улице в железных проветриваемых сараях. За порядком следит охрана, за правопорядком — ОВД.

За нарушение правил — либо чувствительный (пяти-шестизначный) штраф, либо депортация. Хотя есть и нарушения с шестизнаками, но без депортации. Например, пьянка. Так как топят тут зверски, то поставить брагу — как два пальца. Ущучат тебя бухим — и сам будешь должен денег, и твоя контора, причем в два раза больше, но домой тебя не отправят. Жри, мол, дальше, неси нам бабло.

А вот депортация означает, что депортированный больше никогда — ни в следующий раз, ни от другой конторы — не сможет сюда приехать. Единственный способ заехать сюда снова — поменять паспорт. Есть люди, по тем или иным причинам непьющие, которые в Сабетте как рыбы в воде. Есть люди, которые специально приезжают сюда на вахту как на реабилитацию с трудотерапией — потому что неспособны перестать бухать самостоятельно.

Еще про штрафы. Закрутить отопление в номере, чтобы не так сильно жарило, — попасть на 30 тысяч. Оказаться на заводе без спецодежды — минус пять процентов от зарплаты за каждый раз. Отсутствие средств индивидуальной защиты (каски и очков) — по-разному, в зависимости от зоны, где тебя без них поймали. Отсутствие страховки при работе на высоте — опять же депортация.

Ветер, если он есть, выворачивает сигарету изо рта (из-за этого быстро появляется привычка держать сигарету зубами), насквозь продувает застегнутые молнии на одежде, а если что-то из одежды не застегнуто — есть возможность потерять. Привычка застегиваться появляется мигом. Ветром реально может сдуть каску с головы или желтый жилет с тела. Поначалу удивляет, что все лесенки, пусть даже в две-три ступеньки, оборудованы перилами, — но когда поднимается ветер, понимаешь, что это вещь необходимая.

В Сабетте есть, как я уже сказал, отделение полиции и медпункт. Пожарная часть находится на заводе, где и ездят пожарные. При строгости сабеттских правил возгорание в поселке маловероятно, а вот на заводе по производству сжиженного природного газа вполне естественно подстраховаться. За две недели я видел полицию только раз, скорые же ездят.

Основная функция медицины тут — лечить порезы и ссадины и держать наготове вакцину от бешенства. Если кто серьезно приболел — давать справку, на основании которой человек раньше срока отправляется домой, чтобы не разносил заразу и не тунеядствовал. Симуляции никакой не требуется: в медпункте при обращении напрямую спрашивают: «Домой хочешь?» — и, если хочешь, — скатертью дорога.

 

Вообще, там вполне можно затосковать, если к этим вахтам и командировкам относиться как к ссылке и каторге, а не как к приключению. Народ, кто послабее, свихивается — медикам проще отправить домой затосковавшего, чем крепить и изолировать уже «поехавшего».

Тут все сделано для того, чтобы люди, приезжающие туда, работали и не морочились бытовыми вопросами: что и как есть, как спать, где стираться и как поддерживать гигиену. Буквально все вопросы закрыты.

Про отопление написал. В общежитиях на каждом этаже — комнаты со стиральными машинами и сушками. На первом этаже — отдельная теплая сушилка для спецодежды. Уборка в номере — через день. Смена постельного белья и полотенец — раз в неделю.

Каждому человеку положен пропуск — пластиковая карточка, на которую ежедневно зачисляют деньги на питание. Три раза в день кормят на убой, но даже я с моим аппетитом, ни в чем себе не отказывая, не мог прожирать всю сумму.

Про досуг. Есть спорткомплекс с железом и площадкой. На железо нужно записываться за два дня.

 

Я не качался — просто режимил и питался.

 

Удобные общежития, просторные столовые, а для досуга – большой спортивный зал. Те, у кого после работы еще остались силы, могут пойти в тренажерный зал или погонять мяч. Условия жизни для людей здесь достойные

https://vesti-yamal.ru/?material=154243    

На площадке можно играть в любые площадочные игры: волейбол, мини-футбол, бадминтон и теннис, есть столы для пинг-понга. Связь с цивилизацией по всему району — только через спутник. И она нищеватая для пользователя: голос по телефону в Сабетте держится хорошо, на заводе — с большими перебоями (мобилка там и не нужна особо: у всех рации), инет — только Edge. Один раз видел 3G, но он быстро отвалился. Локальная сеть — только в офисах, для почты, выход в интернет очень ограничен. Вайфай в некоторых местах есть, но строжайше запаролен. Люди приезжают с гаджетами, смотрят фильмы и сериалы и друг с другом меняются на флешках свежачком.

Достопримечательностей в Сабетте две: факел завода СПГ, который видно отовсюду, и храм. Меня еще впечатлили старые здания общежитий, в которых жили раньше вахтовики и пограничники, — сколоченные из досок домики. В них теперь уже никого нет, а они стоят, и это очень выразительно. Такой домик вполне подходит под помещение для музея этих мест. Хоть поселок молод и невелик, а история тут уже богатая.

 

Одно из старых общежитий.

Прикольно видеть, как суровые и хмурые днем парни по вечерам ныкаются по щелям и уединенным уголкам и воркуют по телефону с родными и близкими. Тоже мощный контраст: всюду ведь жизнь. Да и по-деревенски (в хорошем смысле слова) гуляющие по улицам парочки создают доброе ощущение.

 

Новое здание общежития. Таких в Сабетте много — там все и живут.

Вообще, случайных людей там нет. Люди разные: со всей России плюс французы, индусы, турки, сербы. Немцы бетон составляют — с немецкой тщательностью. И все реально равны.

 

Еще про факел. Факел — вещь медитативная. Его реально отовсюду видно, а если он скрыт за зданиями, то все небо освещается таким мерцающим красно-желтым светом. Смотрится фантастически красиво: на нефиговой башне столб огня от 20 до 50 метров в высоту плюс иногда, когда там горит что-то непростое, еще и чернющий дым летит.

Несколько раз мне приходилось оказываться рядом с ним. Ну как рядом. Первые 220 метров от него — стерильная зона, куда вход запрещен, да ты и сам туда не захочешь. А не захочешь потому, что уже в полукилометре от него ты из-за гула едва соседа слышишь и тебя реально жарит. От факела можно греть руки, как от костра.

Вылезаешь из машины и думаешь, что весна пришла, тепло: вокруг грязища, снега вообще нет, ну и полагаешь, что можешь пройтись без шапки в одной каске. А вот и хрен там был: как только заходишь в тень от какой-нибудь конструкции, так и понимаешь, что шапочку-то надо было напялить, потому что в тени — самая что ни на есть зима, то есть снег хрустит, а уши от холода сворачиваются в трубочку. Но уже облом: каску снимать нельзя. Поселок Сабетта находится в нескольких километрах от завода, наш корпус стоял на последней линии — так вот, постоянно есть ощущение, что над домом проносится авиалайнер, только источник шума никуда не улетает.

http://myotpusk.mirtesen.ru/blog/atom?t=Сушилки для рук   

Я в первый раз лечу «Газпром авиа», а уже встречают по-царски и это ещё без горячего.

 

Международный аэропорт Сабетта - это один из крупнейших в мире северных аэропортов:

 

Он способен принимать практически все типы самолетов. Аэропортовый комплекс включает в себя аэродром, соответствующий требованиям I категории ИКАО, взлетно-посадочную полосу размерами 2704х46 м, ангары для авиатехники, служебно-пассажирское здание, в том числе международный сектор. 100-процентным владельцем аэропорта является собственно «ЯмалСПГ».

http://yap-helper.ru/post/travel/1559643

И, как обещано в начале статьи, - о больном, об нефтегазовой нашей «игле». По поводу которой некоторые постоянно талдычат одно и то же:

--- Всепропалонаше всёотдаёмзадешевоврагам!!!

Несколько примерных ответов на этот «вопль»:

--- Нас бьют, - и так сильно (хотя многим это не видно), что многие другие страны на нашем месте давно бы в 404-ю превратились - и в этой ситуации убрать из бюджета страны доходы от нефтегаза ? – На радость партнерам ? Которые тут же заорут, что «кровавому режиму» наплевать на народ, и народ, конечно же,  должен этот «режим» немедленно смести...

--- Валюта нужна для покупки недостающих пока технологий и/или видов оборудования. СССР в 20-е – 30-е годы прошлого века не выстоял бы, если бы с болью не отрывал от себя скудные ресурсы и не пускал их на те же цели...

--- Нефтегаз продается и для того, чтобы будущим поколениям достались богатства Арктики. А так как желающих отобрать их у России полным-полно, нынешняя ситуация порождает сильнейшие стимулы к производству всего того, что нужно для освоения и защиты этих богатств...

Подробнее будет разговор на эту тему как-нибудь попозже...