Ехали цыгане, не догонишь. Субъективные заметки о цыганской преступности…

Вражеский десант высадился в Московской области весной 1992 года, быстро присмотрел место для временной базы, обустроился в Ногинском районе и оттуда стал совершать вылазки, поставившие на уши всю столицу.

Ну а если проще – в регион из глубин Закарпатья прибыл цыганский табор больше сотни человек. Ранним утром цыгане садились в электричку и ехали потрошить Москву. Заниматься кражами, гаданием, нищенствованием. Но самая коронка их была грабежи. Для них они использовали детей от семи до десяти лет. И работали в основном по иностранцам – то есть тем, у кого в нищей Москве был самый крутой прикид и самые крутые тачки. Выходит  гламурная фифа из «Мерседеса». Пройдет два шага, и тут на нее налетает толпа малолетних негодяев. Облепляют её, как вши. Пока дама, ничего не понимая, пытается стряхнуть их, а они уже врассыпную – с  деньгами,   драгоценностями. Пару женщин раздели чуть ли не догола в центре Москвы.

Поскольку работали они по самым солидным клиентам, то очень  быстро список их жертв стал напоминать перечень гостей дипломатического раута. Там была жена английского посла, шишки помельче. За пару  месяцев табор принес, не напрягаясь, семь дипломатических нот. Поскольку исполнители преступлений были малолетними, по закону  уголовной ответственности не подлежали, то сделать с ними было практически ничего невозможно. Тогда мэр Москвы Лужков и глава областной администрации Тяжлов издали совместное Постановление о разгроме  незаконного поселения в Ногинском районе и выселении оккупантов  за пределы региона, лучше в их родные места.

Было где-то четыре часа утра, когда в актовом зале на Петровке, 38 планировалась атака на вражеские укрепления. Миша Денисов, начальник цыганского отделения МУРа, к задаче подошел с размахом и добросовестностью. На стене висели исполненные в лучших традициях военной топографии карты с изображением лагеря, направлениями основных ударов. И Миша самозабвенно толкал  порядок действий – откуда заходит штурмовая группа, где резерв, приданные силы, по какому сигналу выдвигаемся.

Ну а потом апофеоз. Громили лагерь рано утром, пока цыгане еще не сорвались в Москву.  Мы вылезли из оперативных машин на шоссе. Рядом остановился автобус с ОМОНом. Холодрыга была собачья, в легкой куртке меня пробирал озноб, карман оттягивал газовый баллончик, которым надлежало эту живность обильно поливать.

- Начинаем движение, - приказал старший группы.

Мы растянулись в цепочку. Утренний туман, хруст веток, лесополоса. И массивные тела ОМОНовцев, одетых в серую форму, с автоматами, очень напоминавшие егерей Вермахта в борьбе с партизанами.

Впереди замаячила просека. По рации прошел сигнал:

- Захват!

Мы припустили бегом и выскочили на просеку.

Картинка предстала изумительная. На просеке были расставлены палатки, шалаши, ветхие строения. В лужах возились босые пацаны – в такой-то холод – морозоустойчивые, как белые медведи. Босые цыганки что-то варили в котелках на костре, готовились к  отъезду на работу. Мужчины как всегда что-то жрали или кем-то понукали. Размеренная жизнь. И тут – вы нас не ждали, ну а мы уже пришли.

Со всех сторон на табор ринулись бравые сотрудники ГУВД Москвы. И началась баталия.

Дальше все помню обрывками. Стук резинового "демократизатора"  – это   цыгану, решившему что-то изобразить, прилетело от омоновца, да так, что злодей рухнул и особых признаков жизни не подавал. Мерный стук дубинок – это омоновцы загоняли цыганских теток в круг. С кряканьем удар омоновскими башмаком по ребрам – это цыган-мужчин раскладывали на влажной утренней земле, щелчки наручников. Визг стоял такой, что уши глохли  – это орали цыганки. Это их фирменный стиль – при задержаниях или разборках они моментально переходят на дикий визг, оказывающий на неподготовленных сотрудников парализующее действие. А могут и грудным ребенком в милиционера кинуть. Но ОМОН к этому привык. Бах, хрясь – в круг, стоять и не вякать.

Цыгане верещат. Ругань, мат такой стоит, которого я раньше и не слышал. Холод. Ветер. Оперативники из наркооттдела вспарывают подушки, где обычно цыгане держат наркоту. Ветер поднимает пух. И в этом пухе прыгает и катается, повизгивая от удовольствия, здоровенная немецкая овчарка, натасканная на наркотики.

Оперативник отводит в сторону  пацана – белобрысого, с  голубыми глазами, странно выглядевшего на фоне своих черненьких друзей.

- Ты кто? – спрашивает опер.

Парень гордо выпрямляется:

- Я цыган.

- А волосы чего такие белые?

- Прокрасились!

В этот момент главная паханка-цыганка поднимает дикий вопль:

- Чего, ирод, к ребенку пристал! Цыган он! Мы что, только с цыганами трахаемся? Мы и с русскими трахаемся Интернационализм! Дружба народов!

Когда этот балаган немножко стихает, начинается обыск. Добычу кладем на брезент. Первый раз в жизни я увидел китайские юани - целую пачку, стыренную у дипломатов. Доллары, марки, золотые кредитки - чего только нет. Задача простая – набрать денег достаточно для того, чтобы оплатить уже забронированный вагон до Молдавии. Денег достаточно, много даже. Хватит и на поезд, и на самолет, и еще на автобус.

Паханка не унимается:

- Вам что деньги нужны?! Так вы сказали бы! Мы бы вам на Петровку принесли! И ходить не надо!

Доставили в Главк, описали задержанных, сфоткали, запихали в вагон. И я думал, что больше эту компашку не увижу.

И сильно ошибся.

Через год был в Питере, оперативники с Литейного мне говорят:

- Тут к нам табор приполз. Откуда-то из Закарпатья. Оккупировали дачный поселок, позахватывали домики, живут там. И в Питер ходят грабить. Одна дипломатическая нота за другой. Президента банка Лионский кредит обули. Ужас какой-то.

У меня закралось подозрение.

- Откуда взялись? – спросил я.

- Так из Москвы. Оттуда их выселили. А у нас Собчак сильный демократ. Говорит, выселять их негуманно. Вот мы к ним наезжаем временами. Недавно двести кило анаши у них изъяли. Да поехали, сам посмотришь.

И вот приехали. Садоводческое товарищество, дома-курятники. Все дорожки засыпаны как просом пятидесятирублевыми монетами.

- Это они попрошайничают, в мешки монеты собирают, мешки лопаются, монеты высыпаются по дороге, - поясняет опер.   - Думаю, тут на новый поселок дачу можно на дорожках насобирать.

Дальше анекдот накаляется. Бабка пришла проведать свой любимый дачный домик, открывает дверь, там в позе Доцента из «Джентльменов удачи» сидит за столом полуголый цыган, перед ним на столе макароны, вокруг дети и жены мечутся, ублажают его. Бабка за сердце:

- Ироды окаянные! Бандеровцы! Чего вы в моем доме делаете?

- Не боись бабка, - важно отвечает цыган. – Скоро весна, урожай тебе соберем.

В другом домике цыганская семья сидит за столом, перед ними чуть ли не до потолка гора пятидесятирублевок, они их в столбики складывают.

Ну а дальше вообще начинается фантасмагория. Опер цепляет пробегающего белобрысого пацана с вопросом:

- Ты откуда такой!

И тут же выскакивает так скандальная авторитетная цыганка и начинает орать, кто с кем трахается, про интернационализм. Глядя на нее, я говорю:

- Чего ты разоряешься? Я тебя, выдру, ещё по Ногинску помню.

Она затыкается и смотрит на меня с опаской – мол, что за хрен, который за ними везде ездит…

Вот так я начал погружаться в сказочный мир цыганской преступности.

Цыган мы видим с детства. Также как и наши деды, и прадеды, и десятки поколений до этого. Этот кочевой народец, по легендам изгнанный из Индии за аморальный образ жизни, кочует практически по всей Земле.  На слуху два народа, которые тысячи лет не имеют своей территории и при этом  сохранили свою самоидентичность – это цыгане и евреи. И между ними очень много общего. Они воспринимают окружающий их мир как враждебную или постороннюю среду. Просто если евреи исторически встраиваются в чужие общественные и государственные структуры, пользуются инструментами этого общества – СМИ, банками, имея с этого хороший гешефт, то цыгане воспринимают окружающий мир как саванну – место охоты.  Законы государства, где они живут, для них не значат ничего. Для них какое-то значение имеют только правила их сообщества. Все остальное – это добыча. Естественно, методы этой охоты находятся в некотором противоречии с законами государств и трактуются однозначно как преступная деятельность.

Старая статистика, но достаточно показательная – в девяностых годах по оценкам криминологов цыганами в России совершалось около трех процентов преступлений. А если учитывать, что большинство их деяний износят латентный, скрытый характер, то цифра гораздо серьезнее. Потому что цыган кормится за счет охоты.

Интересно, что у цыган нет единой веры, языка, там есть множество родоплеменных групп, очень сильно отличающихся друг от друга. Но все они не одну тысячу лет остаются цыганами. И все это время с приходом тепла собирают свои манатки, устремляются кочевать.

В СССР эту вольницу не раз пытались перебороть. В пятидесятые годы их принудительно паспортизировали и приписали к земле. Но сдержать вольный нрав бесшабашного народа это не могло. И цыганские таборы и при СССР, и теперь продолжают колесить и по нашей стране, и по всему миру.

Чем они зарабатывают на жизнь? Да всем. Раньше занимались спекуляцией, подделкой косметики, попрошайничеством. Гадание, кражи, мелкие надувательства. В последнее время, например, красятся в блондинок и под видом райсобеса обкрадывают пенсионеров. Помню, у нас было дело – такие вот выдры обокрали заслуженного штурмана авиации Лавского, взяли четыре ордена Красной Звезды, потом подломили квартиру дочери советского военачальника Фрунзе.  Гениально они работают по карманам. Толпа цыганок, детей, шум, гам. Одна  лопатник выуживает, передает другой, и вот уже через несколько секунд вообще невозможно отследить, где краденое. Определенные родоплеменные группы специализируются на определенных видах преступлений. Но в последнее время над всем довлеет наркота.

Цыгане идеально созданы для наркобизнеса. Он носит родоплеменной характер. Все родственники – выращивают, скупают наркотики, переправляю, продают оптом и врозь. Все свои.  Недостатка в рабочих руках нет. Все в узком кругу.

В начале девяностых, помню, поехали  громить точку у станции Правда по Ярославской железной дороге. Стоит дом, к нему гуськом тянутся наркоманы. В двери окошко. Протягиваешь туда деньги. Тебе в руку кладут коробок с марихуаной. Кто положил – фиг его знает, к кому привязать – неизвестно. Весь дом полон женщин, мужчин, детей.  Схема у нас была простая – оттянуть от дома приобретшего наркотик торчка, задержать, взять показания и вломиться в дом.

Одного сумели задержать. Потом опять выставились на точку наблюдения. И вдруг рядом стали виться цыганские детишки. Из ворот выехала «Волга» с очень важным цыганом, который дружески помахал нам рукой – мол пока. Дети у них служат разведчиками, секут оперативников на раз. Операция сорвана. Правда через пару месяцев с шумом и гамом все-таки эту точку разнесли.

Кстати, наркотики бьют и по самим цыганам. Огромное количество их сидит на игле, курит траву, деградирует.

Работают как правило у цыган женщины. Мужчины такой ерундой не занимаются. Они сопровождают своих работающих баб. В лучшем случае крадут лошадей, скот, некоторые совершают разбойные нападения на церкви и священнослужителей, иногда с убийствами.

Замуж мужчины берут обычно не красивых, а работящих. По традиции перед замужеством цыганка должна уйти из семьи на некоторое время  и вернуться сытая и с деньгами – значит, умеет зарабатывать. Хорошая жена, сытые дети.

Большой дом, много детей – это надежная жизнь. Дети не прохлаждаются. Их с детства обучают ремеслу. Звонок в дверь, за дверьми цыганка с какой-то очередной дикой историей, направленной на то, чтобы тебя обокрасть. С ней девочка лет десяти – ее не просто мама таскает с собой, потому что не на кого оставить. С малых лет её обучают мошенничеству. А способом противодействия государству цыгане вообще приучаются с младенчества. Издавна когда табор кочевал и рождался ребенок, то в нескольких сельсоветах родители брали по свидетельству о рождении, на основании которых потом ребенку делается несколько паспортов на разные имена.

Новая эпоха изменила их традиционный промысел. Они завязли в самом разном криминале. Помню, была группа черных риэлторов, которые выселяли старичков из квартир и отправляли их по согласованию в цыганские деревни, чтобы там присматривали за жертвами. Некоторые приживались в деревне, как бывший подполковник КГБ, который стал учить цыганских детишек грамоте. Другие, как правило, алкоголики, не вписывались в спокойную цыганскую жизнь. Их душили, хоронили на цыганском кладбище, но сентиментально клали на могилы веночки.

Хотя цыгане живут с нами рядом, но они, как правило, обособлены. Мы для них - иной мир. Наши законы для них не стоят той бумаги, на которой написаны. У них свои традиции. Свои органы власти. Руководят ими цыганские баро, которые для них и цари, и воинские начальники. Преступниками считаются только те, кто злоумышляют против своих. Для этого есть даже свой суд – крис. И система наказаний самая разная. Видел я булаву цыганского баро, со следами крови - деревянная, тяжелая, которой он приводил в исполнение смертные приговоры. И законы у них специфические. И гибкие. Вот одна цыганка заложила другую, и та уехала на нары, и пока мамаша не выйдет на свободу, виновная в её мытарствах содержит её детей – а их штук по пять.

Границы для них не существуют. Во всем мире они похожи друг на друга. И занимаются примерно тем же самым. Любимая присказка всех гидов во всех европейских странах:

- Будьте осторожны, здесь работают карманники цыгане.

Колизей. Нас предупредили, что там бродят страшные цыганские воры. Я их увидел - девчонка лет двенадцати и два пацана по десять. У девчонки газета. Идет немец, углубленный в себя. Девчонка показывает ему газету, он тыкается в нее носом, цыганка надевает газету ему на голову, и пацаны начинают шарить по его карманам. Немец с визгом отбрасывает газету и пинками вокруг памятника архитектуры мирового значения гоняет этих цыган, испуганно причитающимх. Несколько раз в Риме ко мне вязалась цыгане примерно с таким же финтом, характерно, что заслышав русский мат исчезают мгновенно. Это подтвердил мой друг, тоже уставший материть цыган в разных странах.

Номер в афинском отеле. Вид на заброшенный вокзал. Подъездные пути оккупировал цыганский табор.

- Осторожнее. У нас никогда не воровали. Но сейчас к нам приехали цыгане из Румынии, - это слышно везде.

В Англии они вообще не считают нужным выстраиваться палатками, а захватывают приглянувшиеся им дома, хозяева которых в отъезде, да так, что благородная английская Фемида их выселить не может.

После той облавы я пересекался с цыганами достаточно часто, погружаясь все глубже в эту тему. Работали мы по шайкам, кравшим ордена у ветеранов. По наркотикам. Писал я про них статьи, за одну из которых угодил в «Белую книгу геноцида цыганского народа». Мне припомнили сталью в «Огоньке». Я описал случай, когда цыганский табор поселился на территории колхоза, заворовали селян, и тогда председатель попросил авиаторов при опылении полей опылить и табор. И как ветром сдуло. «Офицер милиции предлагает опылять цыган ядохимикатами», - писали про меня.

Обычно, пока нас не обкрадут, мы их не замечаем. Но реальность такова, что рядом с нами существует отдельный мир, по своим законам, уже несколько тысяч лет. Их не интересуют наши законы, наши границы. Они – вещь в себе. Это совершенная в своем роде вневременная криминальная машина, нарушающая  государственные устои Большого Мира. Да, этот мир меняется. Уже редко встретишь классический цыганский табор, захвативший землю и поставивший палатки. Они становятся более оседлыми, потому что в наше время не обязательно мошенничать за тридевять земель, когда дома можно спокойно торговать дурью. Но в основе ничего не меняется.

Чем-то похожи они на насекомых. Человечеству не удалось вывести ни один вид насекомых. Так и цыгане. Их казнили, выселяли испанцы. Гитлер, считая их недоарийцами, сгонял их в лагеря смерти. Но они процветают, как и раньше, и занимаются все тем же – крадут.

У меня к ним сложилось какое-то двойственное отношение. С одной стороны, они конечно восхитительны своей бесшабашной наглостью, свободолюбием и верностью традициям, широтой полета. С другой, когда видишь потерпевших бабушек, у которых «представительницы Собеса» забрали последнее, этих цыганок очень хочется пришибить.

Почему они такие? Не знаю. Был спор о том, что в людях врожденное, а что приобретенное. В ГУВД Московской области сотрудница взяла из детдома девочку – цыганку.  Той было меньше годика. Так что всю жизнь воспитывалась в строгой ментовской семье. А в первом классе школы девочка начала воровать…

Что с ними делать? «Как Гитлер уничтожать» – на нервах выдадут некоторые. И будут неправы. Человечество интересно в своем разнообразии, пусть даже и в таком гротескном, так что все твари разумные имеют право на существование. Как нам с ними уживаться? Даже мощная советская правоохранительная система не смогла с ними сделать ничего. Ну, ответ один – целенаправленно работать с ними, не давая им разгуляться и периодически напоминая, что законы у нас не виртуальные, а реальные, так же как и тюрьмы, в которые могут загреметь. А для этого представителям власти нужно помнить, что цыгане – это проблема, и работать в отношении них планомерно. А вот с этим у нас дела обстоят неважно.

Раньше была какая-то государственная политика, порой вполне успешная, по их адаптации. Были соответствующие подразделения в уголовном розыске, которые занимались именно этим. Помню сотрудника УР в Ярославле – двухметровый чудовищно мощный мужик. Они его вообще за своего считали, потому что он выучил их язык, знал всех цыган и держал их за горло, не давая разгуляться. Помню Мишу Денисова, начальника подразделения МУРа. Так он однажды отправился в цыганский поселок, и расстроенный баро водил его по улицам, тыкая в каждый второй дом:

- Смотри, тут  живут дети, оставшиеся без матерей. Ты посадил их матерей, Тебе не стыдно?

В результате всех оптимизаций, реорганизаций и профанаций эти подразделения были прикрыты, так что сегодня цыгане без пристального надзора. Старые сотрудники розыска разбежались. А ведь эта среда требует целенаправленной работы.  Это я не к тому, что все плохо, а к тому, сколько всего придется вскоре восстанавливать, если мы хотим иметь стабильную страну.

Хочу добавить, что, разумеется, речь в статье идёт не обо всем народе, в котором есть  множество достойных представителей, а о худшей, криминализированной его части.