Новые санкции против России очевидно скоро будут приняты, и большинство специалистов считают, что американский истеблишмент преследует прежде всего две группы целей:

политические – наказать непокорную Россию, которая подвергает сомнению право Вашингтона распространять американское понимание свободы, прав человека и демократии на весь мир, ухудшить материальное положение широких слоев населения РФ, стимулировать протестные настроения в российском обществе в надежде сменить нынешний режим и устранить с политической арены лидера, который этот режим олицетворяет;

экономические – выдавить нашу страну с европейского газового рынка с тем, чтобы занять ее место и с помощью наращивания экспорта энергоносителей сократить угрожающий дефицит внешней торговли.

Как представляется, за указанными очевидными целями скрываются и другие, широко не афишируемые.

Не последняя из них – подрыв растущей экономической мощи и политических амбиций Германии, которые стали особенно заметны на фоне прогрессирующей слабости экономики Соединенных Штатов Америки.

Если для США глобализация обернулась растущей атрофией промышленности, деиндустриализацией многих штатов и усиливающимися финансовыми диспропорциями, то Германия только выиграла.  В отличие от США, которые имеют хронический дефицит внешней торговли (502 млрд. дол. в 2016 году), платежного баланса по счету текущих операций (469 млрд. дол.), госбюджета ( 4,4% от ВВП), ФРГ по всем этим показателям на протяжении многих лет поддерживает профициты (соответственно 295 млрд. дол., 294,3 млрд. дол., 0,8% от ВВП).

Превосходство немецкой промышленности показывает структура взаимной торговли (в немецком экспорте в США в отличие от встречного товарного потока преобладает продукция высокотехнологичных производственных секторов – автомобили, станки, оборудование), а также направление инвестиционных потоков. Накопленные прямые производственные инвестиции ФРГ в США в 2016 году (255,5 млрд. дол.) более чем в 2 раза превышают американские инвестиции в ФРГ (108,1 млрд. дол.), а оборот филиалов немецких компаний в США (466,4 млрд. дол.) на треть больше оборота филиалов американских компаний в ФРГ(365,5  млрд. дол.).

Именно растущее экономическое превосходство ФРГ лежит в основе очевидных разногласий между Трампом и Меркель, которые выливаются во взаимные обвинения и подозрения, разъедающие т.н. трансатлантическую солидарность. Заявление на саммите НАТО американского президента о том, что Германия не выполняет свои финансовые обязательства перед альянсом, должна ему «огромные суммы денег», требования повысить расходы на оборону до 2% от ВВП, выход из Парижского климатического соглашения, ожесточенные споры о принципах свободной торговли и протекционизме – вот неполный перечень болевых точек и раздражителей в отношениях между Вашингтоном и Берлином. СМИ широко цитировали слова Ангелы Меркель о том, что Европа больше не может полагаться на США и должна «взять свою судьбу в собственные руки». Хотя Меркель публично отвергает звучащие в прессе предложения к Германии взять на себя роль нового лидера Западного сообщества, американские СМИ все чаще подозревают Ганса в том, что он с удовольствием примеряет на себя костюм супермена и вовсе не прочь спасти планету от приближающегося к Земле ужасного астероида.

Трамп резко критикует Германию за «агрессивную» торговую политику, огромное положительное сальдо двусторонней торговли, которое в 2016 году составило 67 млрд. дол. (экспорт Германии в США 148 млрд., импорт из США – 81 млрд.), нечестные методы конкуренции, сознательное занижение курса евро. Он открыто угрожает ввести заградительные пошлины на импорт немецких автомобилей, а также на стальной прокат.

Но протекционизм – не единственное оружие США в борьбе с растущей немецкой мощью. Одно из немногих конкурентных преимуществ американской промышленности перед немецкой – наличие собственных дешевых энергоресурсов. В Вашингтоне всегда хорошо осознавали это: важнейшей причиной длительного правительственного запрета на экспорт нефти и газа из США было не только намерение обеспечить энергетическую безопасность, но и стремление поддерживать низкие цены на углеводородное топливо и электроэнергию внутри страны.

Стоимость природного газа на эталонном месторождении Henry Hub в США составляла в июле 2.8 – 3,0 доллара за MMBtu, тогда как даже российский трубопроводный газ на границе Германии продавался по цене в 4,98 доллара за MMBtu. Дешевизна углеводородов на территории США дает существенные конкурентные преимущества таким энергоемким отраслям американской промышленности, как нефтехимия, цветная и черная металлургия.

Президент Трамп поставил цель с помощью «сланцевой революции» превратить  США в «великую энергетическую державу» и ведущего экспортера углеводородов, причем для этого есть все основания. В 2006 году страна добывала 6,8 млн. баррелей нефти в день (б/д),  а в 2015 году — уже 12,4 млн. б/д. Добыча газа за последние 10 лет выросла на 40%, и США еще в 2013 году вышли по этому показателю на первое место в мире, обогнав Россию. В начале «нулевых» годов добыча составляла  540 млрд. куб. м, а после 2008 года резко ускорилась и достигла в 2016 году 750 млрд. куб. м. при том, что собственное потребление выросло только до 778 млрд. куб. м, т.е. до полного самообеспечения осталось нарастить добычу всего на 30 млрд. куб. м (0,4%).

Достоверных данных о себестоимости и ценах на американский СПГ в Европе естественно нет (это большая коммерческая тайна), однако экспертные оценки, как представляется, позволяют определить их с большой точностью. С учетом операционных расходов на добычу сланцевого газа в США, которые составляют около 4 долларов за MMBtu (один млн. британских термических единиц равный 1054,615 джоулей) или 128 долларов за тысячу куб. м., расходов на логистику, возмещение капитальных затрат на строительство СПГ-заводов и портовых терминалов, а также необходимости обеспечить хотя бы минимальную прибыль, американский СПГ должен стоить в Европе около 8 долларов за MMBtu или 256 долларов за тысячу куб. м. Для продвижения на новый рынок американские компании в 2016-2017 годах судя по всему демпинговали, торгуя себе в убыток и поставляя СПГ в Европу по цене около 6,5 долларов за MMBtu  (208 долларов за тысячу куб. м.). Цены же на российский трубопроводный газ в Западной Европе колебались в январе – июне с.г. в пределах от 4,95 до 6,3 долларов за MMBtu (158-201 доллар за тысячу куб. м.) при том, что в случае необходимости Газпром способен снизить цены в 1,5 раза – поставки газа из Росии прибыльны уже при цене 3,4 долларов за MMBtu (110 долларов за тысячу куб. м.).

Вытеснение дешевого российского газа с рынка ФРГ (в 2016 году Газпром поставил в Германию почти 50 млрд. куб. м.) и замена его на дорогой американский СПГ привели бы не только к сокращению дисбаланса в торговле США с ФРГ, но и к удорожанию производства и снижению конкурентоспособности немецкой промышленности (конечно, в сочетании с другими мерами).

Кроме того, постепенное достижение доминирующих позиций на нефтегазовом рынке Германии усилит возможности американцев контролировать внешнюю и оборонную политику «лучшего друга». Ничуть не сомневаюсь, что в случае необходимости Вашингтон без колебаний сократит или полностью прекратит экспорт газа и нефти в эту страну точно так же, как раньше вводил эмбарго на импорт углеводородов из Ирана, Ливии и других государств. Вполне в духе Макиавелли, особенно на фоне содержащихся в новом законопроекте обвинений о том, что «зависимость от российских энергоресурсов, в особенности природного газа … используется правительством России в качестве оружия, чтобы запугивать другие страны и влиять на них».

Энергетический бум не только укрепит американскую экономику, но и даст в руки Вашингтона новые инструменты для проведения внешней политики. У США появится рычаг, который можно использовать в отношении не только России или Германии, но и других «недружественных» режимов, в частности Ирана и Венесуэлы (уже  сейчас против них разрабатываются дополнительные санкции).

При этом важно иметь в виду, что по мере наращивания экспорта СПГ и сланцевой нефти американцам будет легче вводить новые санкции и обеспечить их поддержку со стороны Евросоюза. Вашингтон в нулевых годах долго выкручивал руки европейцам, уговаривал их ввести эмбарго на импорт нефти из Ирана, но те сопротивлялись, опасаясь резкого скачка цен. Брюссель согласился только в 2011 году, когда США нарастили собственную добычу и сократили импорт нефти из третьих стран, которая стала поступать на европейский рынок и компенсировала европейцам потерю иранской нефти.

В. М. холодков  -руководитель сектора международных экономических организаций Центра экономических исследований

https://riss.ru/analitycs/42428/