Россия. мозги есть- живем бедно. Часть 4.

Атомная энергетика

Игорь Курчатов, руководитель советского проекта по созданию атомной бомбы. Россия является мощным международным игроком в области атомной энергетики. Исторически ее сильные стороны в данной сфере уходят корнями в советскую программу ядерного оружия.

Однако и в постсоветский период российское правительство продолжило продвигать атомную энергетику, так что в этой технологической сфере страна обладает экспортными преимуществами. Государственная корпорация «Росатом» образовала акционерную дочернюю корпорацию «Атомэнергопром», которая является крупнейшим в мире экспортером ядерных энергетических установок. «Росатом» вместе с различными дочерними компаниями обеспечивает полный цикл услуг в сфере ядерной энергетики – от добычи урана и производства топлива до проектирования и строительства ядерных реакторов и продажи ядерных энергетических установок. Она также предлагает важный спектр услуг по конверсии и обогащению урана, обладая самыми большими мощностями по обогащению в мире. Для обогащения урана здесь применяется технология с использованием газовых центрифуг, этот метод менее затратен, чем технология на основе газовой диффузии, используемая в Европе и Америке. Россия экспортирует треть всего ядерного топлива, потребляемого станциями Западной Европы.

В настоящее время Россия обладает реальными преимуществами в области ядерных технологий. Озабоченность по поводу безопасности, возникшая после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году, препятствует дальнейшему развитию ядерной энергетики на Западе. Это объясняет, почему с наибольшим успехом ядерные энергетические установки Россия продает Китаю, Ирану, Индии – странам, в которых присутствует серьезная поддержка программ развития ядерной энергетики на государственном уровне.

В целом же в будущем российский экспорт ядерных технологий может оказаться под давлением. После аварии на атомной электростанции «Фукусима-1» в 2011 году многие государства начали пересматривать свою политику в области ядерной энергетики. Германия решила от нее отказаться. Франция, которая осталась сторонницей использования ядерной энергетики, в основном полагается на собственные технологии, хотя и использует возможности России в области обогащения урана. После событий в Японии гораздо большее внимание, чем раньше, уделяется вопросу разработки более безопасных ядерных технологий, при этом происходит существенное смещение акцентов, например в сторону использования мини-электростанций. Также появляются новые технологии производства топлива для ядерных реакторов, такие как лазерное разделение изотопов. России придется приложить серьезные усилия, чтобы сохранить свои экспортные позиции. Для этого в стране существует впечатляющая база для проведения исследований в области ядерной энергетики.

В чем источники проблемы?

Как можно объяснить «российскую» модель, когда впечатляющие технологические изобретения раз за разом наталкиваются на неспособность развить их в качестве инноваций? Примеры приведены выше.

            Причины, объясняющие это, можно подразделить на несколько крупных категорий:  политические, социальные, экономические, правовые и организационные. отношение  общества к коммерциализации науки.

В обозреваемом историческом периоде страной правили цари, генеральные секретари КПСС, президенты РФ и все они имели и имеют авторитарную власть.  Они, исповедуя авторитаризм, определяли в стране всё, от политики до науки. Разумеется, Россия не единственная страна, которая следовала ошибочным курсом в области развития технологий. Примеры неудачных политических решений можно найти в истории всех промышленно развитых стран: Германии, США, Японии. Однако Россия выделяется из их ряда постоянством и частотой неудачных решений, а также глубиной их последствий.  Российские правители во все времена были больше всего заинтересованы в развитии техники и технологий, которые способствовали наращиванию военной мощи, нежели в каких-либо новациях , направленных на улучшение российской экономики  и повышения качества жизни населения. Эта модель, когда главной задачей государства является  укрепление России как военной державы, при игнорировании качества жизни населения,

заложенная Петром I,   сохранилась до настоящего времени. Политические факторы существенно препятствовали внедрению инноваций на протяжении всей истории России, включая день сегодняшний.

Во всех приведенных случаях высокий первоначальный потенциал идей не был реализован. Ни в одной другой стране мира подобная модель интеллектуального, творческого превосходства и вместе с тем технологической слабости не проявляется в такой мере, как в России. Это явление мирового значения, которое требует объяснения. Эта модель определяет судьбу России как государства, не только привыкшего к своей технологической отсталости, но и нашедшего оправдание для авторитарного стиля управления – от Петра I до Сталина и Путина. Россия представляет собой наглядный пример общего принципа, по которому единожды внедренная технология не распространяется автоматически, не становится неотъемлемой частью общего технологического развития. Чтобы поддерживать это развитие, требуется общество, способное оказать эту поддержку, в котором инновация становится естественным процессом. Россия до настоящего времени мало в этом преуспела, и в итоге во втором десятилетии XXI века бывший и действующий президенты страны – Медведев и Путин – раз за разом призывают к технологической модернизации  (тот же призыв звучал из уст многих их предшественников: Горбачева, Брежнева, Хрущева, Сталина, Ленина, Александра II, Екатерины Великой, Петра I). Подобный путь  политической и социальной эволюции страны, одна из причин, почему российские лидеры могут игнорировать демократию и призывать к насильственной модернизации через политическое принуждение, не отдавая отчета в том, что, поступая так, они только усугубляют роковую модель. Неспособность России поддержать развитие технологий, которая с завидным постоянством длится уже больше трех сотен лет, к сожалению, стало системой. Ни одна другая страна не может похвастаться таким продолжительным рекордом как в положительном, так и в отрицательном смыслах.

            Такая система наложила свой отпечаток на отношение общества к тому, что коммерциализация научных идей необходима для технического и технологического прогресса. Внутренне оно не совсем положительное.

Для иллюстрации:  В 2010 году Европейский университет в Санкт-Петербурге проводил опрос среди российских ученых и инженеров по поводу их отношения к своей работе и получил ответы, близкие по духу.  

Один из респондентов ответил: «В сознании русских людей отсутствует модель успешного ученого-предпринимателя. Мы воспринимаем ученого как человека, не имеющего корыстного интереса, который делает свою работу на благо человечества. А предприниматель – это представитель буржуазии, который наживается на других». (Респонденту был 41 год, то есть в момент распада Советского Союза ему было 21.)

Из ответа другого респондента: «Мы должны говорить о нашей неспособности коммерциализировать собственные продукты. Это не беда Советского Союза, это беда русского менталитета в целом… К сожалению, вплоть до настоящего времени в обществе не сформировалось положительного отношения к коммерциализации научных идей».

Один российский ученый (обладатель более 50 международных патентов) признался: «Я знаю, что у меня нет коммерческой жилки! У меня есть идея, и моя цель – реализовать ее. Когда мне удастся это сделать, когда я получу нужный результат, я опубликую научную работу или, может быть, запатентую свою идею. Что будет дальше – не мое дело. Попытки применить все это в бизнесе требуют очень много такой работы, которая мне неинтересна. А в результате другие люди [в других странах] воруют наши идеи. Сейчас, например несколько моих инноваций беззастенчиво используются компаниями в Китае и Израиле».

Другой молодой ученый ответил: «У нас нет культуры инноваций – нет опыта, нет традиций. Наши ученые продолжают оставаться советскими с точки зрения их отношения: для них бизнес – это что-то грязное. Наша научная культура практически не затронута предпринимательским духом».

Конечно, все соображения относятся к прикладной науке.

Тем более наблюдения в последние десятилетия  коррупционных связяй «успешных» бизнесменов, в первую очередь олигархов, только усилили недоверие к бизнесу и бизнесменам. У нас исторические предпосылки другие. В свое время в Европе с презрением относились к ремеслу торговца, но в конце XVII века этот порядок начал меняться, сначала в Нидерландах, затем в Англии, Северной Америке, а потом уже и в остальных странах Западной Европы заняли достойное место в обществе гражданине, получающие прибыль от своего умения производить или продавать товары, предлагать услуги. Россия сразу из монархии шагнула в советскую власть, где основным  двигателем модернизации считали государство, систему государственного планирования, а не деятельность индивидуальных предпринимателей. Таким образом, коммерциализация научных идей  в советской России окончательно сдала свои позиции и стала почти аморальной на столетие. Сейчас мы имеем то, что имеем. В последнее время в России наблюдаются признаки изменения отношения к коммерциализации технологий. В российских бизнес-школах, на экономических факультетах университетов, в правительственных речах все больше говорится о «коммерциализации технологий»; появляются стартапы, бизнес-инкубаторы, научные и технические парки, «кластеры» для развития инноваций. Эта тенденция несколько слабее проявляется в научном сообществе, она пока не характерна для Российской академии наук, университетских факультетов точных наук. Но и там она постепенно начинает набирать обороты. Важным игроком в процессе внедрения коммерциализации технологий должен стать фонд «Сколково».  Слабым местом всех этих действий является то, что они не предполагают социальных реформ, необходимых для обеспечения устойчивого технологического развития, а ведь политические и социальные институты – это мощные факторы, стимулирующие экономическое развитие. В России, где   авторитарная власть,   где ограничивается деятельность независимых негосударственных институтов, где заставляют замолчать тех, кто критикует политическую систему, где средства массовой информации находятся под контролем, развитие таких институтов – задача не из простых.

Как отмечал Егор Гайдар (премьер-министр во время Б. Н. Ельцина): «Российская политическая элита хотела позаимствовать военные и производственные технологии, а не европейские институты (в обществе), которые были основой достижений Западной Европы».

Степень инновационных процессов напрямую зависит от социальной и географической мобильности общества, возможности людей жить там, где они хотят, их свободного движения в поисках оптимального расположения и условий для своей  деятельности.

С этим у нас совсем плохо: институт «прописки»  со всеми его фактическими ограничениями, отсутствие финансовых возможностей для свободного перемещения по стране и выбора места деятельности.

Нормативно-правовая база в области изобретательства, которую обычно называют патентным правом.  За всю историю царская Россия никогда не обеспечивала своим умным гражданам ни адекватного вознаграждения, ни эффективной защиты и никогда не присоединялась к международным конвентам в области патентования. В советской России частная собственность была запрещена, и, как следствие, ей была чужда концепция «интеллектуальной собственности», принадлежащей некоему конкретному человеку. 30 июня 1919 года новое советское правительство издало Декрет об изобретениях, согласно которому все инновации объявлялись собственностью советского государства (последующие изменения не меняли сути декрета) . Только в постсоветский период  Россия начала движение в сторону внедрения патентной системы, похожей на ту, что действует в западных странах. Тем не менее специальным постановлением правительства от 2 сентября 1999 года утверждалось, что эксклюзивные права на любые результаты научной и технической деятельности, финансируемой за счет средств государственного бюджета, принадлежат Российской Федерации. В целом, хотя за последние 20 лет Россия и добилась значительного прогресса в развитии законодательства в области патентного права, интеллектуальной собственности и коммерциализации технологий, ее законодательная система по-прежнему остается очень уязвимой и запутанной. Патентные законы до конца не апробированы, существуют неразрешенные противоречия между ними и остальной правовой системой.

В современной России немного действенных стимулов для инвестирования в высокотехнологичные проекты. Преимущественное положение добывающих отраслей подавляет развитие инновационных проектов, оттягивает на себя доступный капитал. Некоторые экономисты называют этот феномен «ресурсным проклятьем». Чтобы преодолеть это препятствие, требуется коренное изменение экономических стимулов, однако российское правительство сих пор не предприняло в этом направлении активных действий.

По сравнению с другими развитыми странами в России доля финансирования инновационной деятельности со стороны бизнеса очень незначительна, доля же государственного финансирования в области исследований и разработок достаточно высока. В последние годы эта диспропорция не только не сократилась, она только увеличилась. В 2005 году валовые внутренние расходы на инновационную деятельность со стороны бизнеса составили 22,4 %, в то время как доля государственного финансирования была 60,1 %. Пять лет спустя, в 2010 году, доля бизнеса составила 18,3 %, а доля государства – 68,8 %. (Для сравнения, в 2010 году в США доля государственного финансирования равнялась 27,1 %, а доля бизнеса – 67,3 %.) Таким образом, в настоящее время надежда на то, что Россия превратится в высокотехнологичную державу благодаря инвестированию со стороны бизнеса, становится все более призрачной, по крайней мере как следует из этих статистических данных.

            Россия относится к числу государств с самым высоким уровнем коррупции в мире. Согласно Индексу восприятия коррупции, который составляет Transparency International, в 2011 году Россия находилась на 143-м месте из 180 стран. Для получения дополнительной информации прошу посмотреть интернет, послушать и посмотреть новости. Понятно, что любой успешный предприниматель становится вероятной мишенью для криминальных групп, преступность и коррупция характерны и для самого российского руководства, что подавляет независимую гражданскую активность населения страны. Любой инженер или ученый, у которого есть инновационная идея, очень неохотно относится к перспективе создания собственного бизнеса. Очевидно, что подобное отношение является тормозом для инноваций.

Организация образовательного и исследовательского процессов для  достижения

промышленных инноваций имеет свои особенности.  В начале 20-го века в США, передовых странах Европы стало  популярным формирование исследовательских центров , где ученые не будут обременены преподавательскими обязанностями, а всецело посвятят себя прогрессу научной мысли. 
            В молодом советском государстве в 1920-е годы идея проведения плановых исследований под контролем государства была особенно перспективной, а исследовательские институты, не ведущие образовательной деятельности, казались наиболее удачным форматом для этой цели. Планировалось, что Академия наук СССР, в состав которой должны были войти  десятки институтов,  будет представлять собой своего рода «министерство науки», ядром которого станут научно-исследовательские институты.

Страна выстроила систему, сильной стороной которой является продвижение теоретической науки, а основной слабостью – внедрение этих знаний в практику.

В середине прошлого века руководители академических структур на Западе, в первую очередь в США,  усомнились в продуктивности  необразовательных институтов,   начали осознавать, что преподавание, наоборот, стимулировало исследовательскую деятельность. Претензии выражались в том, что исследовательские группы в институте были обособленными и изолированными; люди постоянно занимаются одними и теми же идеями; атмосфере в научных лабораториях не хватает той свежести, которую привносит молодой энтузиазм студентов; у студентов в основном нелепые идеи, но из сотни таких идей одна или две оказываются фундаментально важными.

Если сравнить их с недавней критикой в адрес институтов Российской академии наук, которые были (и до сих пор остаются) преимущественно научно-исследовательскими структурами, не ведущими преподавательской деятельности (Российская академия наук остается ведущим центром фундаментальных исследования в России, то сравнение будет не в нашу пользу. В России еще не пришли к пониманию всей значимости изменений в области научно-исследовательской деятельности. Необразовательные исследовательские институты Академии наук по-прежнему считаются более престижными и обладают бóльшими привилегиями, чем государственные университеты, которые традиционно изначально являются образовательными, а не исследовательскими учреждениями. В России нет выдающихся «исследовательских университетов». Если в России удастся активизировать научно-исследовательский потенциал университетов, где, собственно, и рождаются таланты, это значительно улучшит возможности страны в предпринимательских технологиях.

Может ли Россия поменять привычный путь развития?

У современной России есть реальный шанс изменить многовековую модель, когда за блестящей технической идеей следует коммерческий провал. Российское правительство декларировало практически невозможную цель: за короткий период трансформировать Россию из страны с ресурсной экономикой в страну, которая опирается на экономику знаний. За последние годы российское правительство запустило несколько программ, направленных непосредственно на развитие высоких технологий, самыми крупными и известными из них являются «Роснано» и фонд «Сколково».

«Роснано» создано в 2007 году для продвижения нанотехнологий в Россию, с огромным финансированием - на 2012 год около 18 млрд.долл. ( для сравнения -  США в период с 2003 по 2010 год  инвестировала в нанотехнологические проекты 12 млрд долл., это -  единственная крупнейшая государственная научно-исследовательской инициатива со времен космической программы 1960-х годов»).   

Корпорация  «Роснано» не осуществляет операционной деятельности, а выступает в качестве фонда (госкошелек), финансирующего венчурные стартапы в области нанотехнологий и  может инвестировать до 50 % минус одна акция в капитал новой компании . Цель «Роснано» – не получение прибыли, а содействие в основании других компаний и выход из них, как только они встают на ноги. «Роснано» предоставляет финансирование не только российским гражданам и компаниям, но также гражданам и организациям из других стран, включая США. Изначально существовали два основных требования для любого кандидата, желающего получить финансирование от «Роснано»:  проект должен быть в области нанотехнологий; в рамках проекта должно быть действующее производственное предприятие, расположенное на территории России ( для создания в России нанотехнологической отрасли). Со временем требования упростились, и 

с 2010 года корпорация профинансировала 12 иностранных предприятий на общую сумму 2,7 млрд долл., а также пять венчурных фондов в США на сумму 1,8 млрд долл. Им разрешили участвовать в мировом процессе развития нанотехнологий и тенденция движения Роснано стало понятным (очень похоже на ситуацию с ОАО «Атомредметзолото» - бюджет 100 % государственный, немного поработали внутри страны, по-ходу ликвидировали геологические организации по работам на редкие и радиоактивные металлы, и пропали за границей имея госбюджет) . Внутри России список достижений корпорации есть, и он полностью отвечает восточной пословице «гора родила мышь», но остается вопрос – а деньги где?

Инновационный центр «Сколково»,  цель которого заключалась  в том, чтобы стать не только ведущим исследовательским центром, но и местом, где научные изобретения быстро коммерциализируются и выводятся на рынок.  В начале 2012 года на встрече российских ученых и инженеров с американскими инвесторами выяснилось, что проекты в области высоких технологий, которые развивает российское правительство, слишком зависят от высокопоставленных людей и не оставляют достаточной свободы молодым бунтарям, которые зачастую и совершают технологические прорывы.  При этом  были видны недостатки  российских ученых  : неспособности адекватно оценивать результаты экономических расчетов (многие хорошие идеи оборачиваются экономическим провалом); неосведомленности в части сравнения своих идей с любыми другими, направленными на решение таких же проблем, а также очень слабым пониманием того, как инновации попадают на рынок. Качество проводимых научных исследований в рамках российских проектов часто было очень высоким, но социальный и экономический контекст, в котором работают ученые,  не соответствует пониманиям современного рынка.  Дэниел Трейзман ( амер.  аналитик)  в своем анализе отметил российские попытки модернизации: «Для роста гораздо важнее не то, где впервые появились новые идеи, а где они развиваются. И это зависит не столько от интеллектуального потенциала ученых или объема государственного финансирования исследований, сколько от качества бизнес-среды. Такие инициативы, как Сколково, гораздо больше будут помогать иностранным партнерам, чем самой России». Самым серьезным недостатком проектов фонда «Сколково» и «Роснано» является то, что оба они нацелены на совершенствование технологий без изменения общества, в котором должны развиваться эти технологии.

            Сможет ли Россия после всех попыток, растянувшихся на несколько веков, провести устойчивую модернизацию страны и в конце концов развиваться  системно. Убежден – может и должна ( пример: Япония, Южная Корея).  Эта проблема носит не научный или технологический характер, она коренится в самом обществе.

            Предстоит тяжёлая работа: создать государство, где правит закон – соблюдать то, что написано в Конституции ( много чего - при котором власть не боится успешных предпринимателей, не видит в них соперников в борьбе за влияние, а поддерживает и продвигает их; создает политический порядок; строит общество, в котором свобода выражения, географическая мобильность и экономическая независимость ценятся; создает правовую систему, в которой судьи не зависят от политической воли властей, права на интеллектуальную собственность защищаются, а люди, обвиненные в преступлении, имеют шанс на оправдательный приговор; борьба с коррупцией, среду, в которой рэкет быстро обращает внимание на любой бизнес, выглядящий прибыльным;  реформирует образовательную и научную системы, чтобы образовательный и научный процессы были единым целым и вели к появлению выдающихся ученых, которые занимались бы практическим внедрением своих изобретений и экономическим развитием и другое) .

            Сейчас, на мой взгляд, тот самый исторический момент, когда Россия должна начать жить так, как достойна,  а то ведь дожили, на образование, медицину, науку, искусство и многое другое денег нет. Единственная процветающая отрасль – коррупция и воровство. 

Николай Титов