К 2018 году Воронежский механический завод (ВМЗ) должен проверить и перебрать свыше 70 бракованных двигателей второй и третьей ступени, используемых в ракетах-носителях «Протон-М». Такая задача была поставлена по итогам проверки, проведенной после аварии в декабре 2016 года: тогда выяснилось, что при изготовлении двигателей использовали неверный припой. В интервью “Ъ” новый гендиректор завода Игорь Мочалин рассказал о состоянии предприятия, надежности российских двигателей и исправлении ошибок на производстве.

— В апреле вице-премьер Дмитрий Рогозин и глава ГК «Роскосмос» Игорь Комаров посетили ВМЗ. Они были удовлетворены промежуточными результатами по налаживанию ситуации?

— В первую очередь они увидели, что предприятие стало чище. Мы им показали план мероприятий по повышению качества, рассказали, как планируем запускать программу реконструкции предприятия. Они оценили работу положительно, но и задачи поставили сложные, хотя и вполне выполнимые.

— Созданный весной технический совет ВПК, в частности, должен был провести тщательный аудит мощностей ВМЗ и предложить варианты по дозагрузке. Есть ли у вас кооперация с советом или он находится в стороне? Правда ли, что среди ваших заказчиков появятся «Газпром», «Роснефть», НОВАТЭК и ЛУКОЙЛ?

— Никакой технический совет не может работать в стороне, потому что нужно получать информацию с предприятия. В Сочи проходило совещание Дмитрия Рогозина с руководителями топливно-энергетического комплекса, где вице-премьер дал важные поручения. Одно из них — исключить наличие посредников между заводом и предприятиями ТЭКа для того, чтобы мы смогли работать напрямую с крупнейшими корпорациями ТЭКа. В текущей конъюнктуре и режиме санкций мы должны помогать друг другу, необходимо реализовывать программу импортозамещения. Поэтому они приехали на ВМЗ, провели аудиты, после чего ВМЗ вышло со своими предложениями на тендеры по закупке оборудования для всех четырех предприятий. В итоге мы набрали портфель заказов в размере около 700 млн руб. Это, конечно, не так много, как хотелось, но все-таки в два раза больше, чем в 2016 году. Сейчас перед нами стоит очень важная и ответственная задача: изготовить все качественно и в срок. Это тяжело, но выполнимо. Одно из поручений, которые были даны вице-премьером, в том числе в Рыбинске,— чтобы более тесно с нами начали работать профильные институты предприятий ТЭКа. То есть теперь наши конструкторы не просто пытаются что-то придумать свое, а встречаются с институтом, который занимается разработкой оборудования, и совместно с ним определяют, что и как делать. Конечно, тема ТЭКа для нас очень важна, но ВМЗ в первую очередь завод по производству жидкостных ракетных двигателей. А чтобы загрузить людей работой, нужны дополнительные заказы. А если будет работа, то будет расти и зарплата.

— В качестве элемента дозагрузки обсуждался вопрос о производстве на ВМЗ авиационных двигателей?

— Да, такая идея существует. Например, у Объединенной двигателестроительной корпорации есть небольшой дефицит мощностей. Мы выпускаем редукторы для вертолета К-226 и компрессоры серии АК-50. То есть уже занимаемся авиационной тематикой, конечно, хотелось бы больше. Сейчас мы предлагаем свои мощности специалистам ОДК. Думаю, что с 2018 года мы начнем делать, конечно, не полноценные двигатели, но какие-то элементы для них.

— Как еще рассчитываете получить новые заказы для ВМЗ? От кого ожидаете помощи?

— Мы работаем с РЖД — с тепловозоремонтными предприятиями, с «Трансмашхолдингом». Для коломенского завода производим литейные заготовки. Мы разослали письма с предложениями по сотрудничеству во многие предприятия, начинаем контактировать с новыми потенциальными заказчиками.

— В апреле была презентована концепция создания объединенного производства на базе Конструкторского бюро химавтоматики (КБХА) и ВМЗ серийного предприятия по изготовлению двигателей второй и третьей ступеней. Расскажите подробнее об этой концепции.

— Это решение зрело давно. Производство должно находиться в одном месте, неправильно устраивать конкуренцию цеха с цехом, которые расположены друг от друга на расстоянии 25 метров. Между собой мы его пока называем «Воронежский центр ракетного двигателестроения». Но чтобы процесс был запущен, необходимо акционировать ВМЗ. Мы очень ждем этого, я надеюсь, что в соответствии с планами «Роскосмоса» это произойдет до 2018 года. Я не претендую на пальму первенства, чтобы говорить, что на нашей базе будет построен центр, но он точно будет построен на воронежской площадке. Ожидается принципиальное изменение технического и технологического уровня производства. Этот проект мы сейчас прорабатываем вместе с НПО «Энергомаш».

— Как идет процесс акционирования?

— Не так быстро, как хотелось бы, но на это есть свои причины. Думаю, что все решится.

— Какие у вас были первые впечатления, когда вы пришли на ВМЗ в марте этого года?

— Четыре месяца — это очень маленький срок. Увидел, что предприятие несколько запущено. «Роскосмос» совместно с НПО «Энергомаш» (ВМЗ находится под его управлением) провели аудит, и стало понятно, что самый проблемный вопрос — это дисциплина: и технологическая, и дисциплина труда, и просто время прихода на работу и ухода домой.

— То есть проблема была в коллективе?

— Ну и в коллективе тоже, но коллектив — это разные люди. В первую очередь проблемы в менеджменте. В психологии есть принцип «разбитого окна»: стоит пустой дом, там случайно кто-то разбил окно, и если быстро не устранить проблему, то впоследствии все окна будут разбивать специально. Люди, с которых не спрашивают, начинают относиться к своим обязанностям, мягко говоря, не так как положено. Перестают обращать внимание на мелочи. Рассчитывать исключительно на сознание бессмысленно. 80% успеха в этом вопросе зависит от менеджмента.

— Каков размер средней заработной платы сейчас?

— 32 тыс. руб. Завод стал работать пять дней в неделю, тогда как часть 2016 года ВМЗ работал четыре дня в неделю. Соответственно, 20% средств люди недополучали. Теперь завод «задышал». Я каждый день выхожу в цеха, провожу собрания с трудовыми коллективами — люди хотят больше работать. При этом усиление трудовой дисциплины некоторым не нравится: заставляют вовремя приходить, работать качественно, выполнять норму... Но старожилы помнят «золотые годы» ВМЗ, и они рады таким преобразованиям. Театр начинается с вешалки, а завод — с дисциплины.

— Планируется ли зарплаты дальше повышать?

— Да, конечно, во-первых, с июля выплаты будут повышены на размер инфляции. И будем привлекать дополнительные заказы, чтобы завод работал в две или три смены, а не в одну. Безусловно, будет больше изнашиваться оборудование, но мы быстрее его амортизируем. Кроме того, я считаю своей задачей переломить ситуацию с точки зрения соотношения производственных рабочих и административно-управленческого персонала. На предприятии не должно быть на 10% больше управленцев, чем рабочих, это нонсенс.

— Сокращения уже проходили?

— Сокращение — это разнарядка, когда нужно убрать определенное количество человек, и всем начальникам выдаются соответствующие указания. У нас задача другая — привести в работоспособное состояние всю структуру. Так что это скорее финансовое оздоровление, а не сокращения. Высвободившийся фонд заработной платы мы перераспределяем на специальности, которые нам действительно нужны, в первую очередь это инженеры.

— Сколько при вас ушло людей?

— На сегодня 63 человека. При этом каждому из них были предложены вакантные должности, на которые они могли перейти, а при отказе было выплачено выходное пособие в размере трех средних месячных заработков. Сейчас наша задача планомерно повышать уровень специалистов технического контроля. Проводим обучение управленческого персонала среднего звена по методикам бережливого производства, с сентября запускаем школу мастеров со сточасовой программой, где будут учиться мастера производства, отдела технического контроля и технологи, которые работают меньше трех лет.

— А раньше этого не было?

— Я в основном восстанавливаю то, что было утрачено. Появилось подразделение инспекционного контроля для обеспечения объективного и оперативного контроля производственных процессов и выполнения требований системы менеджмента качества. В него были выбраны самые грамотные и требовательные сотрудники завода. Административно группа подчиняется непосредственно мне, а функционально — заместителю директора по качеству. Также мы поменяли начальника отдела технического контроля. Никаких компромиссов с качеством быть не должно.

— Насколько в целом предстоит еще работать с коллективом? Планируется ли целевой набор молодежи из институтов?

— Конечно. В профильном воронежском вузе есть своя кафедра, где заведующим с июня этого года стал наш заместитель директора по качеству. Начиная с третьего курса мы ведем с ребятами работу, есть договоренность с ректором, что они проходят практику только у нас на ВМЗ. И мы стараемся во время этих практик выбрать лучшего из студентов. В России в девяностых образовалась не просто демографическая, а инженерная яма. Раньше были недоборы в отличные базовые вузы, которые выпускали специалистов высочайшего уровня. Сейчас ситуация меняется: в МГТУ имени Баумана, МФТИ, МАИ и другие технические вузы очень большой конкурс, туда берут лишь отличников. И наша задача перейти к целевому набору. Со своей стороны мы будем разрабатывать программы по поддержке, по ипотечному кредитованию, по выплатам дополнительных стипендий, чтобы молодежь шла работать не только за идею.

— Как идет процесс проверки и исправления отозванных двигателей для второй и третьей ступеней «Протона»? Первые поставки техники с устраненными дефектами были запланированы на май 2017 года?

— Четыре ракеты на наших двигателях уже улетели — «Протон» и «Союз», еще два пуска намечаются в июле. Мы отправили два комплекта по четыре двигателя для РН «Протон», а также шесть проверенных комплектов для РН «Союз». В первом квартале 2018 года мы должны закончить с этой проблемой. Так что по срокам мы держимся. Поставки для Минобороны по гособоронзаказу также идут в рамках договоров.

Интервью взяла Александра Джорджевич