Заповедная охота

Заповедная охота

Это был 1998 год.  На московские рынки нахлынула очередная волна бандитизма, мошенничества, терроризма и необоснованного роста цен. И МВД России объявило войну рыночной мафии, назвав её «Операция Привоз».

Я только что пришёл в Главк. Мне вручили  предписание в родной Северо-восточный округ и послали командовать захватом плацдарма.

Личный состав ОУР УВД отнёсся к идее с энтузиазмом. Зам. начальника окружного розыска, оглядев своих воинов, сказал:

- Чего тянуть? По машинам.

Рынки девяностых это песня – и грустная, и героическая, и боевая, и занудно-тоскливая. Гектары заставленной контейнерами асфальтовой земли, груды продуктов, крысы, покупатели и небритые нерусские продавцы. И всего этого очень много. И рынок был какой-то бескрайний. И идея навести здесь порядок казалась мне всё более  фантастичной.

- Так, - сказал замнач розыска. – На правой стороне рынка мы можем делать, что хотим. А левая – ни-ни.

- Почему? – удивился я.

- Ей крышу держит зам. начальника управления. Это заповедник. Здесь зверьки непуганые.

- Ну, это же неправильно, - возмутился я.

- Неправильно, - кивнул майор. – Но нас за охоту в заповеднике отдерут по первое число. А ты с Главка. Тебе можно. Можешь приказ отдать. Отдашь? – с надеждой посмотрел он на меня.

Я гордо расправил плечи и с видом Наполеона, бросающего  в бой гвардию, кинул:

- Вперед!

В заповеднике действительно уютно устроилась целая популяция рыночной фауны и флоры.  Местные воспринимали милицию, как предмет интерьера, то есть не замечали вовсе.

- Стоять, - крикнул майор особо небритому господину. – Документы.

Тот посмотрел на него с изумлением:

- Какие документы, да? Я здесь торгую, да. За товаром иду, да. Так что я пошёл.

- Милиция, - растерянно произнёс майор.

- Милиция, шмилиция. А у меня товар лежит. Все, до свидания.

- Уголовный розыск.

- Уголовный, не уголовный, а у меня товар.

И тут я увидел, что зам. начальника  ОУР наливается краской, как синьор Помидор. Больше не вдаваясь в диспут, он взвесил в руке носимую милицейскую рацию – зверский аппарат, тяжелый, неубиваемый и железный. И с кряканьем опустил её на череп туземца. Так в сказке Илья Муромец отпускает булаву на череп Тугарина Змея, и у того ноги по колено врастают в матушку землю.

Стук был как при столкновении биллиардных шаров.  Череп выдержал. И извилины в мозгу туземца стали параллельно, перпендикулярно и чётко. Больше не было шакала заповедных земель. Передо мной стоял дрессированный зайчик.

- Ай, розыск, да. Так бы сразу и сказал, начальник. Вот паспорт. Вон там моя лавка. Заходи.

- Сначала вы к нам. В обезьянник.

- Ох, зачем обезьянник.

- Надо.

- Ну, надо так надо. Э, а товар?

- В обезьянник.

В глазах туземца горел спокойный покорный огонёк человека, определившего место в своей жизни.

Сегодня, когда смотрю на беспорядки в той же Германии,  мне кажется, что не хватает лишь одного удара милицейской рации, чтобы привести разболтанные мысли «бешенцев» в чёткий порядок. Представители отсталых общественных формаций, к коим относятся беженцы, понимают только её, милицейскую рацию по голове.  Вместе с благотворным ударом они воспринимают и новую систему отношений.  Этот удар носит не характер увечий или унижений – он просто расставляет акценты, кто в доме хозяин.  А иначе никак.

Вот только есть одно но.  Если не нанести его вовремя, дальше уже помогут только пулеметы.  Ибо человек отсталой формации решит, что ему должны все, и он хозяин. И порой, чтобы изменить это мнение, требуются ковровые гуманитарные бомбометания. Такой непокорный блеск был в 1996 году у чеченцев. И с каким трудом он гас, когда в 2000 мы входили туда с войсками.

Вот и в Европе. Чувствую, что время, когда можно решить всё ударом рации по башке, заканчивается.  И нужно бить пока не поздно.  А иначе дальше или пулеметы, или хозяева европейской земли станут рабами.

Историческая альтернатива? Была. Единый советский народ. Единый проект. Был советский человек. Который рано или поздно утвердился бы на земле. Но при капитализме общей цели не бывает. Или ты давишь, или давят тебя - с разной степенью цивилизованности. А проигравший, спавший в маразм толерантности, вседозволеднности и хитрозадости,  выбывает из исторического процесса. Так что Европе или нужно вытаскивать «милицейскую рацию». Или писать завещание…

Хочу дополнить, что с огромным уважением отношусь ко всем нациям и народностям. Но разница в психологии, историческом развитии – это вещь объективная.  И нельзя прятать голову в песок, потому что из песка тебя не так трудно выковырять.