Пантелей: Сказка про попаданца (Продолжение куска из середины)

Апрель 1532 года

К большому удивлению падре Томаса, на мессу и, последующую за ней проповедь, не пришел Франсиско Писарро, с которым монаху пока так и не удалось переговорить. Полтора часа службы, падре Томас старался не встречаться взглядом с аббатом. Не смотря на постное лицо последнего, во взгляде его, монаху постоянно чудилась ухмылка. Ну, чудилась - не чудилась, а поделать он с собой ничего не смог, проповедь откровенно не задалась, падре Томас был сух, банален, постоянно сбивался на повторы, от этого злился на себя и краснел, будто его застали за непотребным занятием. Однако никакого разочарования аббат не высказал и даже не подал виду.

- Не желаете разделить со мной трапезу, сын мой?

- Премного благодарен, ваше преподобие.

Аббат чуть заметно кивнул командиру "демонов", который тут-же двинулся в сторону "креста-кормильца", подхватил монаха под руку, и неторопливо повел его следом.

- Когда-то давно, мне на глаза попался один весьма занимательный философский трактат, вот послушайте, вас должно это заинтересовать:
"Священники — это лицедеи сверхчеловеческого, чему они должны придавать наглядность: идеалам ли, божествам или спасителям; в этом они обретают свою профессию, к этому у них чутье; чтобы достичь в этом деле как можно большего правдоподобия, им приходится как можно дальше заходить в самоуподоблении; их актерские навыки прежде всего призваны пробуждать у них чувство чистой совести, а уж с этим чувством им легче убеждать других.
Священник добивается, чтобы в нем видели высший тип человека, он хочет властвовать, — даже и над теми, у кого в руках реальная власть; он хочет быть неуязвимым и вне нападок. хочет быть самой сильной властью в общине, которую невозможно ни заменить, ни переоценить.
Средство: он один сведущ; он один добродетелен; он один имеет над собой высшую власть; в известном смысле он один — бог и возвращается в божественное; он один есть посредник между богом и всеми прочими; божество покарает всякое нечестивое деяние, всякий скверный помысел, направленные против священника."* (* Фридрих Ницше, "Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей.")
Автор сего трактата, живи он в наше время, несомненно угодил бы на костер, но ему повезло. Хотя, это еще как посмотреть, смерть от галльской болезни** (** сифилиса) тоже везением назвать трудно, не правда-ли, сын мой?

- Все в руках Божьих, ваше преподобие.

- Это несомненно. Ересиарх отказался от веры в Бога и попытался познать человека, за гордыню и поплатился. Но человека он познал, это стоит признать. Вы себя в этом описании не узнали?

Монах было вспыхнул, но аббат глянул на него так глумливо, что запал мгновенно исчез. К тому-же, это похоже продолжение исповеди. Под таким углом падре Томас себя еще не рассматривал, поэтому отвел взгляд и ненадолго задумался.

- Глазами циничного еретика - это возможно выглядит именно так, но у меня и в мыслях не было...

- И это несомненно, о таком мы вообще не склонны задумываться. Мы просто веруем в свою праведность, это касается не только христианских священников, но и всех других культов, включая безбожников. Все они искренне веруют в свою праведность и предназначение. Между тем, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Монах не верил своим ушам.

- Священники безбожников? Такие есть?

- Раз есть безбожники, обязательно есть и их пастыри. Обязательно находится тот, кто больше всех соответствует принятому идеалу, он и берет в свои руки духовную власть. А идеи могут быть самыми разными, при этом не всегда зловещими.

- Например?

Аббат проигнорировал очевидную резкость и продолжил как ни в чем не бывало.

- Например, что человек способен развиться до уровня Бога, сможет построить справедливое общество, где все люди будут равны, и которое разовьет науку до уровня, позволяющего достичь бессмертия и построить Рай на земле.

Не смотря на свою истовость в вере, а может быть именно благодаря ей, падре Томас не очень высоко оценивал возможности людей. Люди порочны, без Веры они превратятся в животных.

- Это невозможно, ваше преподобие.

- В теории все возможно с различной долей вероятности, хотя здесь вы скорее всего правы. Но такая идея обязательно возникнет и обретет множество последователей. Постепенно у них возникнет структура, иерархия, появятся свои мученики и пророки, словом, безбожие не станет для них помехой, они просто заменят Бога на Идею.

- Возможно достичь бессмертия?

Аббат усмехнулся.

- Думаю, это гораздо проще, чем сделать людей равными. Не равноплохими, а равнохорошими.

На этой странной фразе странного аббата они и вышли на утоптанную полянку возле "креста-кормильца". Трапеза была накрыта прямо на, постеленном на землю, шерстяном ковре и состояла из жареной на вертеле капибары, маисовых лепешек и печеных клубней уже знакомого овоща. Когда они подошли, Франсиско Писарро хлопотал у костра устанавливая котел с водой, а командир "демонов" заканчивал делать нехитрую сервировку. Аббат присел на ковёр, свернув ноги по восточному, указал падре Томасу место напротив и скомандовал.

- Садитесь, парни. Отужинаем, чем Бог послал.

И бормоча скороговоркой "Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum; adveniat regnum tuum; fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra..."** (** Отче наш сущий...), он принялся ловко отрезать мясо полосками и укладывать на лепешку в два слоя, а на слове Amen, челюсти его уже сомкнулись на мясо-лепешечной конструкции и энергично зажевали.

- Поухаживай за падре, Араукан, - не прекращая жевать бросил аббат, - Видишь, у него нет ножа.

- Da, Gosudar*** (*** здесь сказано по-русски)

- Habla castellano, Араукан. Тебе нужно больше тренироваться.

- Да, Государь.

Заметив ошеломленный взгляд монаха, государь-аббат успокаивающе взмахнул рукой и, не прекращая жевать, обратился к Писарро.

- Сеньор Франсиско, думаю, падре будет интересно узнать о ваших приключениях с момента расставания, - потом повернулся к монаху и добавил для него, - Если вы сомневаетесь в моем праве принимать исповедь, то это напрасно. По закону я глава всех религий и культов в империи, значит и вашей христианской тоже. Так что будьте спокойны, грехи ваши надежно отпущены на епископском уровне.

- Да, Государь, - почти хором отозвались оба испанца.