Украинские ГЭС: Человек сказал Днепру

В предыдущей статье цикла мы провели «инвентаризацию» гидропотенциала Украины. Во второй же вспомним о реализации величайшего строительного проекта довоенной экономики СССР.

---

Первенцем украинской гидроэнергетики оказалась Днепровская ГЭС, та самая строительству которой С. Маршак посвятил стихотворение, с вынесенной в название статьи заглавной строчкой. Вообще, в который раз повторим, что ДнепроГЭС стала не просто электростанцией, пусть и крупной, но и символом. Что вообще-то в истории советской/русской энергетики происходило лишь дважды. Во второй раз им стала Чернобыльская АЭС. Символично, как мне кажется, и то, что оба этих культурных явления произошли не просто в Украине, а в бассейне Днепра. Строительство ДнепроГЭС символизировало будущее Советской Украины: развитая промышленность, резкий рост образованности «простого народа», помощь всего Союза. А чернобыльская авария, произошедшая в период активной подготовки наиболее эгоистичной части украинского руководства и обслуживающей его интересы киевско-львовской образованщины к разрыву наживую единого организма великой страны – будущее незалежности: расплату своей болью из-за своей же дурной хитрости по чужим счетам.

 

^{1990: когда оказалось, что советский народ не один, а, как минимум, их два}

Проект строительства плотины в районе тогдашнего Александровска разрабатывался еще до революции. Насколько мне известно, такие планы имелись еще в правление матушки Екатерины, когда после присоединения Новороссии и начала активной ее колонизации, на повестку дня встал вопрос об обеспечении сквозного плавания по Днепру от Киева до Олешья, невозможного из-за наличия порогов. Основным решением вопроса представлялось перегораживание речки последовательно несколькими каменными дамбами со шлюзами ниже порогов, в результате чего сами пороги оказались бы под водой. Однако, в силу, как недостатка тогдашних технологий, так и организационных проблем, идея эта, периодически всплывая на поверхность,  например, по окончанию Крымской войны, так и не была никогда воспринята всерьез.

Вернулись к ней лишь в конце девятнадцатого века, когда возникла реальная необходимость в обеспечении не только продукцией, но электричеством зарождавшегося Кривбасса. Впрочем, те планы, что тогда имелись, предусматривали получение электроэнергии «заодно», а основной целью строительства по-прежнему являлось обеспечение свободного плавания по Днепру. На этот раз к проекту отнеслись всерьез, и к месту строительства были направлены изыскательские партии, которые еще до начала мировой войны провели необходимые исследования.

Однако война помешала начать строительство. Вновь к идее вернулись лишь с подачи В.И. Ленина в рамках плана ГОЭРЛО. Вообще, здесь нужно сделать еще одно отступление. Вот, уже добрых тридцать лет имя вождя мирового пролетариата подвергается в бывшей стране победившего социализма критике. И речь не только о нынешних свидомых патриотах, вылезших как тараканы после Оранжевой революции. С ними все ясно: местами полузнайки, чей интерес к истории родного края был канализован в нужном направлении опытными кукловодами, местами беспринципные лжецы, еще вчера заседавшие в комсомольских  и партийных организациях, или заседавшие бы в них, если по возрасту не застали тех часов. Однако имеется и немало справедливого негатива, например, в части бескомпромиссной борьбы с частной собственностью, что привело, в конечном счете, к уничтожению нормального хозяина в стране, после чего на обломках Союза собственность перешла в руки откровенных паразитов. Но применительно к той отрасли, что я представляю, к электроэнергетике, роль Ленина может быть описана только восклицательными знаками. Если в царское время Россия в этой сфере отставала не только от США, Британии, Германии и Франции, но даже и от Бельгии или Швеции, то уже к началу эпохи «застоя» твердо занимала, наряду с США, передовые позиции в мире, как по количественным, так и качественным показателям. И заслугу Ленина тут невозможно переоценить. Своими «слоганами» вроде «Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация», своим пристальным вниманием к проблемам энергетики, он обеспечил невиданный в мире темп ее роста. Почему же так вышло, только ли из-за личной приязни Ленина к ней? Думается – нет, ведущую роль в формировании у Ильича положительного мнения об электрификации сыграл его ближайший соратник Г.М. Кржижановский: ведущий российский инженер-энергетик, и «по совместительству» убежденный большевик-ленинец. Именно связка Ленин-Кржижановский сыграла решающую роль во всей дальнейшей истории развития советской электроэнергетики, без которой она бы никогда не достигла тех высот, что достигла.

^{Уникальное фото: Бланк и его подручный обсуждают проект расстрельного подвала для Украинского Возрождения}

^{По другим сведениям: Г. М. Кржижановский знакомит В. И. Ленина с проектом Волховской гидроэлектростанции. С картины И. Чудновского}

Однако вернемся к нашему рассказу. Хотя план ГОЭРЛО и намечал стройку ДнепроГЭС, но лишь только намечал: при тогдашней разрухе проект был, разумеется, трудноосуществим. Лишь в один из морозных декабрьских дней 1926 года на совещании Совнаркома его судьба была решена: станции быть!

К этому времени уже имелся составленный блестящим инженером, будущим академиком, профессором И.Г. Александровым, ее концептуальный проект. Еще с 1921 года он вместе с группой соратников (буквально десяток инженеров и чертежников) разработал основные решения и провел дополнительные изыскания на месте. Основная идея профессора свелась к строительству одной плотины, позволявшей сработать весь перепад Днепра на порогах в одном месте.

Разумеется, для своего времени проект был архисмелым. Ничего подобного в России до того времени не строили, а размах строительства приближался к американскому. Естественно, что не только у политического руководства СССР, но и у технических специалистов, в том числе у самого Александрова, имелись обоснованные сомнения в том, что только с привлечением отечественных сил без международного участия удастся успешно реализовать задуманное.

На упомянутом совещании практически все его участники высказались за то, чтобы заказать технический проект у американцев или немцев. Против выступили лишь трое специалистов, заслуживающих отдельного рассказа о каждом из них. Это были: А.В. Винтер, только что построивший Шатурскую ГРЭС, Б.Е. Веденеев, сдавший Волховскую ГЭС (кстати, сделал он это под руководством Г.О. Графтио – учителя Александрова и автора самой первой концепции ДнепроГЭС, представленной в 1905 году Николаю II, на базисе которой Александров делал свой проект) и П.П. Роттерт, руководитель строительства здания Госпрома в Харькове, будущей глава строительства московского метро. Упомянутая троица высказала особое мнение: станция может быть построена своими силами, если ленинградские заводы сумеют осилить выпуск турбин и генераторов. К сожалению, на тот момент это было невозможным. В результате принятого решения станцию решили строить по советскому проекту, но с американским основным оборудованием (а вспомогательное закупалось вообще по всему миру). Руководителями стройки стали как раз Винтер, Веденеев и Роттерт – по сталинскому принципу «предлагаешь – делай». Для помощи советским специалистам были привлечены американские консультанты, в том числе Х.Л. Купер, имевший за плечами огромный опыт строительства циклопических гидросооружений, в частности, плотины Вильсона.

^{Тот самый пресловутый Купер...}

Тут сделаем очередное оценочное отступление. Различные непомнящие родства подонки, а также просто идиоты, в последнее время активно муссируют тему того, что индустриализация в СССР проводилась американцами и иными иностранцами, которые строили предприятия, завозили оборудование для них, разрабатывали проекты и т.д., тем самым подняв Советский Союз из руин. А роль, собственно, советских технических и административных работников при этом была возле нуля. Разумеется, ударной частью этого мифа стало и строительство ДнепроГЭС, которое в такой логике велось американцами и с американскими турбинами. Естественно, это чушь, не имеющая к реальности ни малейшего отношения. Во-первых, любое участие иностранных специалистов в стройках индустриализации оплачивалось золотом, вырученным от распродажи народного добра, и оторванным от миллионов бедняков, и по такому курсу, которого в западных странах было не найти: тот же Купер был не только блестящим инженером, но и алчным и совершенно беспринципным торгашом, принявшим участие в строительстве только из-за баснословных барышей. Но главное другое. Участие иностранцев происходило лишь там, где это было действительно безальтернативным: русская промышленность объективно отставала от мировых стандартов еще и до 1913 года, а последующие события, разумеется, ей также на пользу не пошли. Но, в отличие от строительства ДПМовских электростанций в двухтысячные годы, в период индустриализации происходило не просто «подсаживание» на западные технологии, а учеба. Иностранное оборудование тщательно изучалось, и по итогам изучения появлялись сначала скверные аналоги, затем примерно похожие, а позднее и образцы, превосходящие мировой уровень. Советское гидростроение, начав с обучения у американцев и использования ихних турбин на ДнепроГЭС, в итоге сумело самостоятельно построить такие шедевры, как Асуанская, Саяно-Шушенская или Братская ГЭС.

^{Инженер Винтер: Днепрогэс буквально замешан на его крови и поте и скреплен его нервами и костями}

Собственно, уже на этапе конструирования основного оборудования команда Винтера начала активно участвовать в нем (представляет ли мой милый читатель, имеющий отношение к постсоветской энергетике, чтобы директор филиала Технопромэкспорта или «Энегокаскада» начал вмешиваться с улучшениями в конструкцию газовой турбины GE или Siemens?). В результате удалось существенно удешевить проект, и изготовить турбины по 60 МВт (против 30 МВт, предлагавшихся американским проектом до вмешательства Винтера), каковые стали самыми мощными на тот момент в мире. Всего таких машин было поставлено девять штук, а их изготовителем стала фирма «Ньюпорт Хьюз» (та самая, что построила все американские атомные авианосцы). Пять генераторов к ним поставил GE, а еще четыре ленинградский завод «Электросила».
Уже 15 марта 1927 года был поднят легендарный флаг «Днепрострой начат», а в день десятилетия Октября торжественно выполнена закладка первого камня.

Стройка шла ударными темпами, и в чем-то напоминала нынешнее строительство Крымского (Керченского) моста. Ровно также проект подвергался насмешкам из-за кордона. Впрочем, если ерничанье украинских патриотов выглядит скорее бессильной злобой: очевидно, что строительство, при всем его размахе, лишь масштабирование того, что уже реализовано, и мост заведомо известно, что построен будет, то в случае тридцатых годов скепсис был вполне оправдан. Ничего подобного в разрушенной военным десятилетием Советской России еще не строилось, да и в мире существовало не так много сравнимых объектов.

Однако энергия Винтера позволила успешно решать возникавшие вопросы. С самого начала огромное внимание было уделено созданию инфраструктуры строительства: создавались мастерские, проводились дороги, в рабочих поселках открывались школы и клубы для рабочих и т.д. Такой подход оправдал себя: сроки и результаты соответствовали плану. Например, в сезон 1930 года было уложено 550 тыс. кубометров бетона, при тогдашнем мировом рекорде в 380 тыс. кубометров, поставленном под руководством того же Купера на строительстве плотины Вильсона. Как следствие, через некоторое время Винтер заслуженно стал руководителем строительства уже всего Днепровского промышленного комбината.

Подробно освещать ход реализации проекта мы не будем, читатель может это сделать и самостоятельно, скажем лишь, что торжественный пуск станции произошел 10 октября 1932 года в пятьдесят четвертый день рождения Винтера. По мощности (540 МВт) ГЭС уступала тому, что имелось на Западе (установленная мощность построенной в то же время ГЭС Гувера составила 1 300 МВт), но зато на момент постройки вырабатывала самое дешевое электричество в мире, да и в целом, для СССР, как сама станция, так и появившаяся возможность судоходства на Днепре – стали огромным подспорьем, позволив выработать до начала войны 16 млрд. кВтч электроэнергии.

С началом же ее, при прорыве немцев к Днепру ГЭС пришлось взорвать, что и было проделано 18 августа 1941 года. С этим событием связана одна из самых грязных, наряду с ложью про резню в Батурине, исторических подделок нынешних патриотов. Она звучит следующим образом: не дожидаясь отхода частей Красной армии на левый берег, и не уведомив местное население, группа чекистов по личному указанию Буденного (а при должной отмороженности говорящего и Сталина) взорвала плотину. Образовавшаяся волна высотой 30 метров (впрочем, доводилось слыхать и про 100) обрушилась вниз по течению, затопив Запорожье (или, опять-таки, если автор достаточно наглый, то и Херсон). Число погибших при этом может варьироваться от нескольких тысяч (такую цифру я впервые услышал от национально-озабоченного активиста Руха в 1998 году во вполне тогда даже не пророссийском, а просто русском Чернигове) через 100 тысяч (кажется, столько сейчас насчитало ведомство Вятровича) до «а чорт його знає, скільки більшовиками замордувано».

 

В реальности же, ложь тут двойная. Во-первых, по опыту моделирования катастрофы на ДнепроГЭС, которое проводилось в 2012 году в ходе государственных учений при участии автора, можно уверенно говорить, что даже в условиях длительных дождей и каскадного прорыва плотин, начиная от Кременчугской ГЭС, высота волны у Хортицы составляет около метра, просто в силу того, что Днепр – река равнинная. Во-вторых, никакого экстренного подрыва не было, а перед разрушением плотины в верхнем и нижнем бьефах высоты воды были уравнены. И самое главное, отсутствуют как советские, так и немецкие документы, свидетельствующие о каких-то жертвах, кроме «воспоминаний очевидцев», появившихся спустя полвека после событий.

Позднее плотина была повторно взорвана уже фашистами, после чего ее пришлось восстанавливать практически из руин и по новому проекту, автором которого стал В.А. Веснин. Полностью это было проделано к 1950 году. На этот раз мощность каждой турбин составила 65 МВт, а установленная мощность станции достигла 585 МВт. Позднее в 1974-1978 гг. была построена вторая очередь, оснащенная восемью турбинами, мощностью 877 МВт, а после реконструкции 1997-2007 гг., ее совокупная мощность выросла до 1548 МВт (648 и 900 МВт по очередям, соответственно).

Но это уже станет темой третьей статьи.