Апокрифы марксизма

На ресурсе изначально и планомерно обсуждали проблемы общества в целом пытаясь взглянуть на них через призму энергодефицита вообще, в самом широком смысле. Если продолжать эту весьма разумную линию анализа, то стоит так же широко посмотреть на проблему капитала как уплотнения «энергопотока». И здесь нам на выручку приходит описанная Марксом методика первичного накопления капитала. Пожалуй, эта часть теории самая признанная и как жена Цезаря вне подозрений всех её «обсуждантов».

Так вот, согласно общепризнанным доводам, первичное накопление капитала шло путем неравноценного обмена (грабежа) капиталистическим «ядром» некапиталистической периферии. Диспаритет, или по метафоричному выражению Троцкого, «ножницы» цен, смычка города с деревней, теория Преображенского о социалистическом накоплении, правило Вальраса это всё как раз об этом. Для нас важным является в этом то, что без всяких экономических/рыночных рычагов некапиталистическая форма хозяйства способна создавать прибавочный продукт без внешних инвестиций, на голом «энтузиазме» - (смотрим на ю-тубе канал «Примитивные технологии») и это никем не оспаривается. По факту крестьянское и ремесленное хозяйство подобно большой, но слабовыпуклой линзе, оно способно собирать и уплотнять поток энергии падающей на Землю от его близлежащей звезды.

На определенном этапе этот поток, накапливаясь в виде материальных предметов, запасов и т.п. совершает качественный сдвиг в формах приискания и потребления энергии – вместе с локальной концентрацией капитала появляется возможность использовать альтернативные Солнцу источники энергии – уголь, нефть, газ, уран и т.п. Если относительно начала капитала с Марксом никто особенно и не спорит, то с тем как он предполагал последующее развитие капитализма, оказалось не всё так однозначно.

Маркс предполагал, что капитализм неминуемо выйдет на такой уровень самоорганизации, когда он станет независимым по отношению к Солнцу, к крестьянству с его привязанностью к земле и её плодородию. У него были основания делать такие предположения, но они не сбылись. Капитал оказался не способен к самовоспроизводству, к тому, чтобы оторваться от энергии Солнца.

Скорее всего, неожиданно для самих ортодоксальных марксистов, естественным союзником Маркса в подобных прогнозах оказывалось североевразийское, преимущественно русское крестьянство и вот почему. Дело в том, что климат северной Евразии постоянно держит в заложниках тех, кто пытается жить с «опорой» на него. Скудные и непредсказуемые по своей продуктивности пажити не дают возможности не только копить энергию/капитал про запас, но и хоть как-то планировать свою деятельность. На этом фоне взять крестьянина в заложники с другой стороны, со стороны узурпатора-государства выглядит неоригинально предсказуемым и логичным ходом. В таких условиях стоит сорвать сев или уборку и можно не опасаться каких-либо бунтов – в зимовку такие «лишенцы» вымрут сами. Именно поэтому классическая формула про «верхи не могут - низы не хотят» никак не работает «в поле». Вся фольклористика русского крестьянства пропитана поиском места, где не водилось бы государева «ока» и супостата, где можно было есть «от пуза» и ладить свой быт без оглядки на окрики мытарей. Взять ли хрестоматийный пример града Китежа или крестьянского островного рая посреди непроходимых болот в «Кому на Руси жить хорошо» всё об одном – сбежать и от сумы и от тюрьмы.

Вот поэтому перспектива самоокукливания капитала для крестьянина означала с одной стороны возможность сбросить хоть одного захребетника со свой шеи – государство, город, чиновника – пусть пасется на нивах индустриальных. А с другой перспектива механизации или как говорили на заре Советской власти, тракторизации сельскохозяйственного труда резко уменьшала индивидуальные трудозатраты крестьянина и зависимость от капризов погоды и климата. Поэтому в крестьянской Руси марксистский подход внезапно оказался более адекватным действительности, чем в индустриальной Европе, так как русского крестьянина он манил Светлым царством крестьянского социализма, а пролетариям Европы сулил крах вместе с сытым европейским капиталом в случае отрыва этого капитала от сырьевой/энергетической периферии. Так что переименование в 1943 году РККА в СА было хоть и запоздавшим, но логичным решением, потому как войну вели рабочие и крестьяне, что вслух пропагандой не признавалось, но было очевидно всем - германский пролетарий неподецки схватился с русским мужиком. Как оказалось позже, германскому пролетарию было что терять в этой схватке и он это потерял.

Что до русского мужика, то он честно отработал свои долги перед Соввластью за трактора, за электричество и радио в каждый дом. Но вот когда поколение 1900-1910 г.г. рождения ушло на заслуженный отдых, тогда, вместе с ними ушло и обязательство по долгам. Новому поколению мужиков «руководящая и направляющая» не смогла предложить взамен отработанного никакого другого равноценного «кредита».

А ведь был хороший задел в этом направлении. «Не ждать милостей от природы – взять их наша задача» - много раз высмеянный, можно даже сказать оплеванный мужицкий принцип хозяйствования. Уж не знаю почему, но все сельхозруководители и РИ и Соввласти были словно очарованы западными сельхозинновациями – плуг Джона Дира, иноклиматический высокопродуктивный скот в пику местным автохтонным, тотальная химизация, кукурузоводство, упор на хлопчатник как на ведущую сырьевую культуру легкой промышленности, переброс северных рек в Среднюю Азию, освоение Целины со второго подхода и с колоссальными издержками. Везде гигантизм, упор на индустрию, мотовство в госмасштабах развращающее своей нерачительностью всех снизу до верху.

А как бы выглядела на практике альтернатива? Например, вместо хлопчатника возделывать лён и север России не был бы так сиротлив в своей нынешней экономической неприглядности. Также хороши в качестве технической культуры крапива, кипрей, конопля. По поводу кипрея вообще стоило бы установить расценки на закуп в заготконторах и без дополнительного пахотного клина по лесным гарям его бы местные руками понадергали бы. Ну, а если минимально механизировать процесс, то тем более. А в Узбекистане пусть по два урожая пшеницы бы росло. Взамен герефорда, калмыцкий или якутский аборигенный скот, а еще лучше плейстоценовая фауна в виде буйволов и зубров. Широкая сеть узкоколеек позволяющая вести сосредоточенную на централизованный вывоз заготовительную политику. Сталинский проект высокоширотной Ж/Д имел помимо всего еще и этот прицел. Яровизация была технологически трудновыполнимой, а в современных условиях думаю, что не она, а раннезимний сев пневматическими сеялками капсулированных семян по стерневому фону после колосовой/очесной жатки должен был бы стать отличительной фишкой высоширотного растениеводства, только затеи эти никто не вспоминает с конца 80-х.

Именно поэтому крестьянин совершенно спокойно воспринял крах советской капитализации на селе. Позаботился он только об одном – трактора и электросети. «Достаточно этого» - поразмыслил мужик, примерно как Чичерин на светском рауте, оставляя из многообразия форм столовых приборов ложку, вилку и нож. Чичерин тогда сорвал комплименты, а мужик оказался для почтенной публики существом менее понятным. Понимание заменила конспирология. Хэх.