О разуме, наверное...

Современный человек, как биологический вид, явление уникальное в биосфере Земли. Не обладая, казалось бы, никакими существенными преимуществами перед остальными видами в плане витальности, он, тем не менее, упрямо вскарабкивается на вершину первенства консументов планеты. Принято считать, что такое существенное преимущество есть и преимущество это – разум. Однако я считаю этот вывод поспешным, так как о разуме человеческом сами мы знаем пока немного, а о нечеловеческом совсем ничего, даже то, существует ли он на самом деле. Что же тогда делает человека таким успешным в плане видовой эволюции по сравнению с соседями по планете? Пост как раз об этом.

Как ведет себя некая более-менее видовая общность по отношению к общей для себя опасности? По возможности минимизирует площадь контакта с нею, с этой опасностью, избегая неблагоприятное воздействие. Если есть вариант бегства, то убегает от опасности, а если нет, то сворачивается в окружность или сферу. Например, стадо овец сбивается в кучу, пряча головы от волков в центр отары, люди занимают круговую оборону, пчелы собираются в клуб во время зимовки. При этом совершенно ясно, что те, кто оказались внутри такой окружности или сферы имеют шансы выжить гораздо бОльшие, нежели чем те, кто оказался по фронту соприкосновения с неблагоприятной средой. И чем глубже, ближе к центру, тем шансы выжить при прочих равных больше. Это правило действует безотносительно того, есть ли разум у представителей животных, которые используют стратегию общинного выживания.

Уже из этого примера явствует, что тот вид, который сподобится увеличить своё поголовье максимально и умудрится при этом не распасться на отдельные анклавы, станет наиболее живучим относительно других зубастых и клыкастых конкурентов. Кто-то может запротестовать, что в пределах замкнутой биосферы планеты Земля такой вид неминуемо станет угрозой для самого себя. В ответ сделаю еще одно замечание – планетарный вид-гегемон по всей видимости не может таковым стать без формирующегося в процессе его становления разума и кажется, с помощью этого самого инструмента получает возможность «разомкнуть» планетарную биосферу, отыскав способ дальнейшего культивирования себя на инопланетном субстрате. Для этого стоит освоить лишь один несложный навык – искусственного конструирования биосферы под себя «с нуля и под ключ».

Но вернемся к «округло-сфереческой» стратегии выживания. Сам по себе способ «круговой обороны» в природе распространен широко и человек не может претендовать на первенство лишь только потому, что он этот способ освоил. Преимущество дает не сам факт выбора такой стратегии, а форма, в которой она реализуется. Для сравнения можно взять термитов, которых так любят сравнивать с «человейником». Много схожего в этологии и тех и других на фоне остальных - это правда, но есть одно существенное различие. У насекомых от рождения реализуется одна специфическая роль и её после некоторой метаморфозы уже невозможно изменить чисто физиологически - люди же по сравнению с инсектами пластичны неимоверно. Любой человек в человеческом обществе от рождения может играть любую роль, даже ту, в которой нужда на момент его рождения еще не сформировалась. Но и это еще полдела. Если у насекомых распределение внутренних ролей завязано на гормональную, пищевую дифференциацию, то в «человейнике» действует иной, надбиологический, а потому более совершенный механизм внутривидовой дифференциации – частная собственность.

Маркс писал, что частная собственность носит объективный характер. Уже за это его имя стоило помнить потомкам. Однако для его времени знания в биологии были недостаточны для более глубоких обобщений, хотя он как никто другой понимал, чуял внутреннее сродство своих идей с идеями общей теории жизни, которую едва-едва обозначил Дарвин.

Именно потому, что биологи только выходили на столбовую дорогу, в XIX веке не прозвучало, что понятие выгоды в человеческом социуме вытекает из стремления поглубже «нырнуть» в социум, отгораживаясь от неблагоприятной окружающей среды как можно большим количеством менее состоятельных соплеменников. Суть власти в том, что бы чутко следить за общей массой социума, за его границами с целью оказаться и постоянно пребывать в его наиболее защищенном месте – ядре.

Эта внутренняя неоднородность несла в себе обоюдную пользу и для ядра и для периферии, примерно как в яйце скорлупа, белок соотносятся с желтком – охраняют зародыш, который питается охраняющими, чтобы в результате … продлилась жизнь.

Также можно предположить, что роль верховных жриц запечатленных в статуэтках «палеолитических венер» была схожей. Их помещали «на божничку», а при нужде могли и «заколбасить». Всё в высшей степени рационально, т.е. разумно.

Как институт частной собственности запускал, а вернее частично переносил механизм приспособляемости вида извне, вовнутрь? В современной биологии устоялся взгляд на эволюционные метаморфозы как ответ продуцентов на удачную мутацию консументов. То есть когда хищник начал проедать дыру в биоценозе состоящем из его жертв, жертвы для восстановления баланса начинали метаться в поисках адекватного ответа на угрозу и бывало выскакивали на более высокий уровень организации морфологии, физиологии или более сложного поведения. После чего на вновь достигнутом уровне закреплялся некий новый баланс и длился сколь угодно долго, до поры, пока очередная удачная мутация консументов не разрушала стазис. И вся эволюционная спираль состоит из таких вот махов маятника в положении хищников и их жертв.

А что происходило в человеческом обществе? Выбравшись на обильные пажити (тучные годы) социум рос, плодился и размножался, откладывая «нутряной жир» в своё «ядро». Это продолжалось до тех пор, пока не начиналась «зима» и «нутро» не начинало чувствовать себя будущей пищей своей же периферии. После этого либо «нутро» доедали полностью, либо из него появлялась некая новая стратегия поведения, которая позволяла восстановить баланс.

Состав ядра при этом мог сильно меняться персонально, вплоть до полной утраты с последующим формированием сызнова, постоянным была лишь его функция. Вот эта функция и давала человеческому виду колоссальные преимущества в межвидовой борьбе. До тех пор пока в человеке не искоренен страх утраты общей судьбы он будет воспроизводить механизм внутренней дифференциации со всеми вытекающими. До тех пор пока градиент безопасности останется зависимым от возможности купить её себе, частная собственность будет продуцировать ядро и окраину социума. Рубежом слома традиционной морали с её явными и потаенными страхами станет утрата чувства опасности за коллектив. Ну, частично в виде индивидуалистических флуктуаций он, бывает, проскакивает в урбанизированной среде и сейчас. Однако это возможный прообраз, но не неотвратимое предначертание будущего. Варианты альтернатив даже из описанных условий позволяют сделать выбор, а учитывая, что условий на самом деле больше, чем я назвал, то и выбор этот богаче.

Закругляясь, скороговоркой – смыл жизни в её поддержании. Эта функция с планетарной биосферы потихоньку перекладывается на разумного планетарного гегемона. Способ жизни, в том числе разумной, я бы даже сказал, разумно эволюционирующей– расширение ареала обитания и увеличение общего поголовья, ибо в этом залог эволюции, в этом «прозрений дивных свет» тех, кто устремился в ядро социума. Именно отсюда растут ноги русского космизма и русского большевизма. Только уверенность, что социум ушел из под гнёта внешних неблагоприятных условий среды, развился до своего полного симбиоза со средой нивелирует страх, сотрет разницу между «нутром» и «оболочкой» и отменит нужду в частной собственности, власти и всех их атрибутах. Ах да, еще - разум вторичен по отношению к видовому предназначению.