Адские проблемы, как их понимают современные глобалисты

Любопытная редакторская колонка в мартовском номере The Project Syndicate с говорящим названием Problems From Hell.

Политические кризисы, разгорающиеся в Европе, на Ближнем Востоке и в Азии, грозят не только лишь развязать необузданное насилие и плеснуть керосина в хроническую нестабильность. В отсутствие дееспособных международных игроков и институтов они могут также оказаться неразрешимыми.

В своей получившей Пулитцеровскую премию книге 2002 года «Адская проблема: Америка и век геноцида» Саманта Пауэр осудила неспособность Соединенных Штатов вмешаться, чтобы предотвратить или остановить ряд самых массовых злодеяний XX века. Однако, как сама Саманта Пауэр, вероятно, обнаружила позднее, став посланником США в ООН, вмешательство редко является простым решением. Сегодня, когда нарастающее давление на Корейском полуострове угрожает погрузить весь регион в хаос, этот урок выглядит даже более значимо, чем обычно. В своей книге Пауэр уловила деструктивную динамику, которая часто возникает, когда национальный или религиозный шовинизм идут рука об руку с недееспособностью государства. Заглавие заимствовано у Уоррена Кристофера, Госсекретаря США во времена, последовавшие за пост-югославскими войнами 90-х. «Ненависть между тремя группами — босняками, сербами и хорватами — совершенно невообразима», — сказал тот. — «Она просто ужасающа и тянется сквозь века. Это действительно адская проблема.»

В периоды быстрого технологического и экономического развития атавистические импульсы, лежащие в основе таких проблем, могут показаться антагонистическими. "История", казалось бы, наконец уступила место "прогрессу" — идеалу, который несовместим с оптовым кровопусканием, форсированной депопуляцией и кризисами мигрантов. Однако, как напоминает нам Пауэр, есть две причины, по которым мантру "никогда больше" невозможно реализовать: глубинные корни прошлых конфликтов зачастую остаются прямо у поверхности, а люди обладают врожденной способностью к ненависти, розни и насилию. Так в комментарии 2002 года, данном проекту Синдикат, Пауэр призывала нас не поддаваться самоуспокоению. «Если история вообще что-либо предсказывает», — писала она, — «нас ждет новый взрыв массового насилия». 15 лет спустя, сквозь невыразимый ужас, которому подверглись народы от Сирии и до Южного Судана, предупреждение Пауэр оказалось ужасающе пророческим. И более того, многие комментаторы проекта Синдикат опасаются, что дороги в ад мостятся — благими ли намерениями, дурными или вовсе без видимой цели — в возрастающем числе мест, включая, что самое ужасное, и сценарий, при котором ядерная катастрофа становится вполне реальной. И как показывают эти комментаторы, появился общий катализатор конфликтов во всем мире — усиливающаяся недееспособность национальных и международных институтов.

Без мирового порядка

Сразу после распада Советского Союза разразились Балканские войны — событие, которое многими рассматривалось как предвестник глобальной трансформации, что неминуемо привела бы к триумфу либеральной демократии Запада. И все же, как показала прошедшая четверть века, глобальное междуцарствие может стать затянутым и непредсказуемым делом. Как отметил Марк Леонард, основатель и директор Европейского совета по международным отношениям, такие времена зачастую становятся «самыми пугающими периодами истории». Цитируя Антонио Грамши, Марк подчеркивает, что «беспорядки, войны и даже эпидемии могут заполнить вакуум», который возникает, когда «старое умирает, а новое не может родиться».

С точки зрения Марка мировой финансовый кризис 2008 года, равно как и политические потрясения 2016-го, возвестили новое междуцарствие. Он отмечает, что американский жандарм и европейский законник, господствовавшие после Холодной войны, поистрепались, «и пока не возникло кандидатов им на замену». Сходным образом экс-министр иностранных дел Испании Ана Паласио верит, что мир в данный момент ждет «совершенно другую международную модель, которой ещё только предстоит появиться — такую, которая будет отличаться и от "баланса сил" XIX века, и от "общины государств" XX века».

Ныне, при президенте Дональде Трампе, когда США взирают на мир из парадигмы "сперва Америка", некоторые ожидают, что в роли стабилизирующей силы выступит Китай. Однако, как отмечает Йон Ден из Американской военно-морской академии, даже если бы Китай и захотел играть эту роль, у него возникли бы проблемы с эффективностью, поскольку ему недостает «геополитической мощи и легитимности», которые имелись у США, когда по итогам Второй мировой войны появился Pax Americana. Как отметил президент Совета по международным отношениям Ричард Хаасс в 2013 году, «альтернативой миру, возглавляемому США, является не мир, возглавляемый Китаем, Европой, Россией, Японией, Индией или любой другой страной, а скорее мир, который не возглавляется никем». Он предсказал, что самоотречение Америки от лидерства может привести к «хроническому кризису и конфликту», который был бы «плох не только для американцев, но и для подавляющего большинства обитателей планеты» (тут старый лис, конечно, лукавит, потому что хронический кризис и конфликт в немалой степени были спровоцированы Америкой в попытке удержать лидерство в слабеющих когтях — Прим. пер.).

Сейчас, когда Америка, возможно, как раз на этом пути, бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт ожидает, что кризис станет не просто хроническим, а неразрешимым. «Не следует преувеличивать риск того, что все выйдет из-под контроля», — отмечает он, — «однако невозможно отрицать, что следующий кризис может оказаться намного больше, чем те, к которым мы привыкли, хотя бы потому, что он будет менее управляемым». Бильдт считает, что мы прошли "нормальные времена", когда международные отношения обеспечивали «достаточную предсказуемость, опыт и стабильность, так что даже непредвиденные события поддавались управлению и не вызывали конфронтации глобальных сил». Сейчас, «с возобладанием коллективного подхода "сперва я"», он полагает, что «мы должны готовиться к вероятности того, что смута может стать глобальной».

Выкопанные призраки Европы

Как часто случается, следующий кризис может стать уж очень знакомым. Бильдт недавно посетил Боснию, где он работал на различных дипломатических должностях в 1990-х, — и сообщает, что его постоянно спрашивали, «не вернется ли война в регион». И хотя «обстоятельства сегодня существенно отличаются от тех, что были» в 1990-х, он обеспокоен тем, что «регион постепенно становится более воспламенимым», и отдельные «горячие головы» способны «разжечь пожары, которые сложно удержать». Единственный способ «обуздать национализм, который постоянно врезается в причудливую мозаику мирной жизни, питая один конфликт за другим», — полагает Бильдт, — это включить Балканские страны в Евросоюз. Однако, с одними только Словенией и Хорватией, влившимися в ЕС недавно, он не питает иллюзий о том, что это будет просто, особенно учитывая растущее влияние России на регион.

Что ещё хуже, как показали события прошлого года, ЕС, возможно, теряет свою привлекательность для нынешних и будущих членов. Он «оказывается не в состоянии сохранить широкую общественную поддержку», — отмечает бывший министр Франции по делам ЕС Ноэль Ленуар, и не только вследствие «местечковости европейских лидеров». «Недостаток исторического видения в нынешнем поколении политических лидеров», — считает Ленуар, — «подрывает общее ощущение смысла, необходимое для того, чтобы граждане Евросоюза ощущали себя частью одного общества». А без него «популисты правого толка могут выиграть поддержку», взывая к национальной идентичности и «защищая её от "иностранной" Европы» — или от иностранцев вообще.

Многие европейские популисты вдохновились победой Трампа в США. «Обратив шовинистскую идентичность против меньшинств и иммигрантов», — пишет бывший Министр иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами, — «популисты правого крыла вроде Марин Ле-Пен во Франции, Фрауке Петри в Германии и Герта Вилдерса в Нидерландах играют на эмоциях людей, вместо того чтобы взывать к их здравому смыслу». Бен-Ами признает, что для победы в выборах нынче «приходится отдавать дань популистской политике». Но хотя атаковать сложившуюся систему, даже когда кандидат является ее частью, теперь стало нормой, он надеется, что появится "облегченная" версия популизма, вроде программы, продвигаемой сенатором Берни Сандерсом в президентской избирательной компании в США в прошлом году, и спасет демократию от этнократии.

Голосование против "чужих"

В недавних голландских выборах этого не произошло. Хотя Вилдерс и потерпел поражение, победители заимствовали часть его ксенофобских идей, отмечает Стивен Надлер из Университета Висконсина в Мэдисоне. Эти идеи, по словам бывшего премьер-министра Бельгии Ги Верхофстадта, произрастают из видения мира через призму расизма и веры Вилдерса в то, что он участвует в битве во спасение западной цивилизации от ислама.

Для Яна Бурумы из Бард-колледжа вера в то, что ислам является смертельной угрозой для западной цивилизации, аналогична антисемитизму 1930-х. Фактически, Буруму волнует, не заменили ли сегодняшние популисты одних семитов другими. Как «Гитлер говорил о евреях как о токсичных расовых бактериях», — отмечает Бурума, — «Фрэнк Гафни, влиятельная фигура в этнических националистских кругах Трампа, назвал мусульман термитами, которые разъедают структуру гражданского общества и другие институты». В обоих случаях, предупреждает Бурума, риторика сугубо истребительная. «Стоит категоризовать людей как паразитов, бактерий или вредных термитов», — рассуждает он, — «и решение, что ради защиты социального здоровья их нужно уничтожить, не за горами».

Относительно недавно Бурума предложил в качестве «хорошего теста на воззрения людей» их отношение к международному инвестору и филантропу Джорджу Соросу. Сорос «воплощает все, что шовинисты и антисемиты ненавидят», а его инициативы по открытому обществу в Восточной Европе особо обеспокоили "антилиберальных" политиков, таких как премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, который называет Сороса хищником (и что характерно, совершенно справедливо — Прим. пер.), или де-факто лидер Польши Ярослав Качиньский.

Все же, как показывает Славомир Сераковский из Института перспективных исследований в Варшаве, Качиньский «преуспел в установлении контроля над двумя проблемами, которые близки и дороги избирателям: социальные дотации и иммиграция». И теперь, когда антилиберальный национализм обзавелся плацдармом в Восточной Европе и существенно повлиял на голландскую политику, все взгляды устремлены на Францию, в которой крайне правый Национальный фронт Марин Ле Пен лидирует по результатам опросов после первого тура президентских выборов в апреле.

Французский философ Бернар-Анри Леви опасается худшего. С его точки зрения циничный французский избиратель, перейдя от искупительного эгалитаризма к придиркам равных возможностей и сведению счетов, вступил на путь ведущий общество от жизни к смерти. Верхофстадт, со своей стороны, сохраняет надежду, что либерально-демократическое контрнаступление все еще возможно. Однако он признает, что победа Ле Пен могла бы означать, что опасные демоны национализма из прошлого Европы выпущены вновь. И бывший министр иностранных дел Германии Йошка Фишер так же мрачен: «Гробницы национализма», — говорит он, — «вновь открыты. И если их вовремя не закрыть, они снова выпустят своих демонов по всему континенту — и всему миру».

Бури в пустыне

Кое-где демоны истории уже бунтуют. Исхак Диван, приглашенный ученый в Ближневосточной инициативе Бельферского центра в Гарварде, утверждает, что долгая история автократического правления и пренебрежение накипевшими обидами раздули пламя конфликтов на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Через шесть лет после "арабской весны" Диван видит новое пришествие старых, неразрешимых разногласий, отраженных в претензиях суннитов в Сирии и Ираке, шиитов в Бахрейне, Саудовской Аравии и Йемене, а также курдов и палестинцев повсеместно. И во многих из этих стран выступления 2011 года превратили эти разногласия в первостепенный политический факт. «Когда в этих странах не осталось никаких институтов, обеспечивающих мирную политическую трансформацию», — утверждает Диван, — «вооруженные группы получают преимущество над обычными гражданами, и борьба за власть ведется грубой силой».

Более того, как утверждает Диван, ухудшение положения палестинцев, в частности, сохраняет силу многолетней обидой на арабской и мусульманской улице. И маловероятно, чтобы это изменилось в обозримом будущем. «После полувековой оккупации палестинских территорий», — сообщает Бен-Ами, — «Израиль поддается своим глубинным этноцентричным импульсам и все более отвергает признанные границы». В своем собственном варианте либерализма премьер-министр Израиля Биньямин Нетанияху ныне продвигает "изолированных, травмированных евреев" вместо "светских, либеральных и глобализованных израильтян, которых представляли отцы-основатели страны". «И это воззвание к еврейству не только выигрывает выборы. Оно также блокирует переговоры по решению израильско-палестинского конфликта».

Единственным исключением в регионе могут стать курды, которые, считает Леви, «приближаются к исторической вехе: декларации о самоопределении в форме свободного государства, в котором все граждане смогут жить свободно, с высоко поднятой головой». Леви уверен, что после поражения Исламского государства референдум в иракском Курдистане вызовет создание нового государства, которое «станет полюсом стабильности в регионе, все более подверженном фанатизму и террору».

Однако такой исход сильно зависит от Турции. И, как отмечает бывший Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана, главной целью нарастающе своенравной внешней политики Реджепа Тайипа Эрдогана является предотвращение появления независимого Курдистана, который мог бы распространить свое влияние на юго-восточную Турцию. Солана считает, что США и ЕС должны продолжать давить на Эрдогана, чтобы реализовать разумные приоритеты, с которыми согласен каждый, — в частности, положить конец варварству Исламского государства, а это просто невозможно без курдов. «Любая сила, способная захватить Ракку, оплот ИГ в Сирии», — отмечает Солана, — «должна быть вовлечена, насколько возможно».

Но Эрдоган может оказаться неубеждаем, и это, как считает Эндрю Вахтель, президент Американского университета в Центральной Азии, может стать началом конца Турции. Эрдоган открыл ящик Пандоры, когда принял судьбоносное решение возобновить то затихающую, то разгорающуюся гражданскую войну с турецкими курдами, утверждает Вахтель.

С усилением терроризма Турция вошла в смертельную спираль в тот самый момент, когда ее народ должен был в апреле проголосовать на конституционном референдуме, который, как отмечает Солана, мог наделить Эрдогана властью даже большей, чем та, которой обладал Мустафа Кемаль Ататюрк, досточтимый "отец" современной Турции. Вахтель, предупреждая, что Турция стала неспособна справляться с множественными кризисами, с которыми она сталкивается, предрекает итог этой адской проблемы: турецкую экономику ждет коллапс, что приведет к огромным толпам беженцев, в том числе сирийских и других, находящихся в данный момент в Турции, а также самих турков, устремившихся в Западную Европу.

Индия тоже может столкнуться с серьёзными гражданскими беспорядками после убедительной победы ультраправой Индийской народной партии, которую возглавляет премьер-министр Нарендра Моди, в самом большом индийском штате Уттар Прадеш. ИНП, как отмечает Девеш Капур из Пенсильванского университета, не выдвинула ни одного кандидата-мусульманина, несмотря на то, что 18% населения штата составляют мусульмане. Что ещё хуже, Моди назначил Йоги Адитьянатха главным министром штата. Адитьянатх, говорит Капур, это лицо с плаката для самых оголтелых штаммов индусского национализма, красная тряпка для мусульман, и к тому же он с его последователями обвинялся в разжигании массовых беспорядков.

Возможность насильственных беспорядков не только ослабит и без того плохое состояние экономики и приведет к снижению общего экономического роста Индии. «Риски простираются далеко за пределы экономики», — продолжает Капур. — «Хотя Индия и является домом для одной из самых больших мусульманских умм, ее прихожане по-прежнему воздерживаются от тревожных глобальных разговоров о воинствующем исламе». Однако это может измениться, если индийские мусульмане почувствуют, что их намеренно затыкают, и то, что ИНП в стремлении консолидировать избирателей-индусов опирается на анти-мусульманское предубеждение, подразумевает, что так оно и будет. «С учетом ИГ и капризов разведки Пакистана, при наличии межведомственной разведки, постоянно удящей рыбу в индийских водах», — отмечает Капур, — «откровенно антимусульманская политика означает игры с огнем».

В это самое время в Афганистане — этой квинтэссенции трясин — Россия нагоняет своих призраков, чтобы США продолжали увязать всё глубже. «Спустя почти три десятилетия после вывода войск СССР из Афганистана», — сообщает Брахма Челлани из Центра политических исследований в Нью Дели, — «Россия предприняла шаги, чтобы утвердиться в роли центрального действующего лица в афганских делах, не в последнюю очередь за счет вовлечения афганского Талибана». Как считает Челлани, целью президента России Владимира Путина является дестабилизация афганского правительства, также как США, помогая сирийским повстанцам, расшатывают опирающийся на русских режим Башара Асада. В то же самое время, становясь ключевым игроком в Афганистане, где Талибан недавно захватил ключевой округ провинции Гельманд, Россия может гарантировать, что США понадобится ее помощь, чтобы вырваться из этой войны.

Азиатская пороховая бочка

Америке также понадобится рука помощи своего геополитического конкурента на Корейском полуострове, где Северная Корея спешит разработать межконтинентальную баллистическую ракету в ядерном оснащении, способную достичь США. Северокорейский лидер Ким Чен Ын уже поприветствовал администрацию Трампа новым раундом ракетных испытаний ранее в этом году, и Кристофер Хилл, в прошлом помощник госсекретаря в Восточной Азии, отметил, что Трамп унаследовал многолетнюю северокорейскую проблему — нескончаемый глобальный кризис, который был в повестке внешнеполитических проблем каждого президента США с 1980-х годов. Хилл не видит хороших вариантов решения проблемы и призывает использовать все виды влияния, особенно дипломатию и кооперацию с Китаем.

Однако, как отмечает Миньхао Жао из института Чархар в Пекине, Трамп, по всей видимости, решил усилить давление на Северную Корею, вместо того чтобы употребить на пользу свою избирательную риторику и поговорить непосредственно с Кимом. А Госсекретарь США Рекс Тиллерсон с тех пор подтвердил интерпретацию Жао, исключив переговоры с Северной Кореей и оставив "на столе" все прочие варианты.

Отказавшись от дипломатии, однако, администрация Трампа отбросила свою лучшую — и единственную — возможность разрешить кризис. Как отмечает Юн Ён-кван, бывший министр иностранных дел Южной Кореи, военный ответ — это опасный и неэффективный вариант, поскольку Северная Корея в этом случае наверняка ответит ударом по Южной Корее. И, эхом вторя Хиллу, Юн напоминает нам: «Санкции, достаточно сильные, чтобы заставить северокорейского лидера подумать дважды по поводу своих недавних провокаций, потребуют участия Китая, и добиться этого будет нелегко».

Возможным выходом для США, полагает Юн, стали бы двусторонние переговоры одновременно с Китаем и с Северной Кореей, чтобы одновременно развеять их опасения в вопросах безопасности. С этой целью он предлагает Трампу либо обещать Китаю, что его администрация не будет добиваться смены режима в Северной Корее, и вместо того предложить гарантии безопасности, если Северная Корея совершит ядерное разоружение; или, альтернативно, предложить убрать американскую ПРО — против которой Китай уже возражал — из Южной Кореи, как только Северная Корея ликвидирует свою ядерную программу.

Хаас тоже отмечает необходимость переговоров, однако он считает, что США должны ограничить, насколько далеко они готовы пойти. Самое главное, нельзя прекратить регулярные американо-южнокорейские военные учения, которые являются необходимым компонентом сдерживания и потенциальной защиты, с учетом военной угрозы со стороны Севера. Хаас предполагает, что в обмен на замораживание КНДР своего ракетно-ядерного потенциала США и их партнеры предложат, помимо прямых переговоров, ослабление санкций, а также согласятся подписать — спустя 60 с лихвой лет после окончания Корейской войны — мирный договор с Северной Кореей.

Двери закрываются?

Среди сегодняшних адских проблем ядерная программа Северной Кореи, конечно, самая срочная. Если Южная Корея или Япония вдруг почувствуют себя вынужденными заполучить ядерное оружие, — как это однажды предположил Трамп, — результатом скорее всего станет региональная или глобальная гонка вооружений. «Это был бы исключительно опасный сценарий», — утверждает Ричард Уэйц из института Гудзона, — «При прочих равных увеличение числа ядерных держав подразумевает нарастающий риск ядерной войны, ядерного терроризма и ядерных катастроф».

Все же, даже несмотря на широкое распространение неразрешимых проблем в последние годы, международное сотрудничество принесло некоторые заметные достижения, такие как иранская ядерная сделка, парижское соглашение по климату, и мирное соглашение в Колумбии с партизанами ФАРК. Теперь большой вопрос, является ли такое сотрудничество по-прежнему возможным при Трампе, с его непредсказуемостью и презрением к международному праву и “глобалистским” учреждениям.

Если является, понадобится единая, сильная и уверенная Европа. И чтобы достичь этого, считает Верхофстадт, предполагается, что все государства-члены должны будут придерживаться либерально-демократических норм (Иными словами, отказаться от суверенитета и передать власть Брюсселю — Прим. пер.). Призывая ЕС начать защищать либеральную демократию в Польше, пока не стало слишком поздно, Верхофстадт предлагает сделать все будущие структурно-фондовые перечисления зависящими от принятия странами-получателями верховенства права. Это абсурд, указывает он, что у ЕС теперь есть инструменты для обеспечения всего — от правил конкуренции до политики, — но не для защиты своих коренных либерально-демократических принципов.

Более того, Паласио говорит о том, что если ЕС хочет быть способен к скоординированным действиям, ему, скорее всего, придется сохранять свою текущую межправительственную структуру, которая по существу означает союз, возглавляемый Германией. «Это не то, что предусматривали основатели ЕС», — отмечает она, — «но такой подход работоспособен, пока европейцы признают, что такой подход они принимают, и задают достаточно высокий уровень кооперации». Принимая во внимание, что «Ангела Меркель смогла сохранить за собой пост канцлера Германии в сентябре прошлого года», — заключает она, — «Европа под руководством Германии может быть и неплохой путь вперед для все более противоречивого мира». Но если Европа рухнет, Китай останется сам по себе, а Трамп удержится, международное сотрудничество будет слабеть вместе с институтами, которые лежат в его основе. В таком случае от сегодняшней прорвы адских проблем можно ожидать эскалации — и появления новых. И то, что никогда не должно было случиться снова, может, напротив, стать рутиной.