За неделю проката фильм Андрея Кравчука «Викинг» собрал уже 800 млн рублей и к концу недели может собрать миллиард. В то же время соцсети полны полярными отзывами и оценками новой картины продюсеров Константина Эрнста и Анатолия Максимова — как сугубо положительными и восторженными, так и резко отрицательными. Особо сознательные зрители даже написали петицию, в которой потребовали привлечь создателей «Викинга» к суду (с формулировкой за «оскорбление чувств думающих»). «Газета.Ru» поговорила с Максимовым о картине, ставшей его детищем, и о том эффекте, который она произвела.

— Какой зрительской реакции вы ожидали?

Продюсер фильма «Викинг» Анатолий Максимов
cinemaplex.ru

— Раннее Средневековье уже лет двадцать, после титанического «Властелина колец», в топе зрительского интереса. Мы начинали проект, когда не было еще ни «Игры престолов», ни тем более «Викингов». Весь мир активно переживает англосаксонское прошлое. Нам хотелось сказать, что наша история как минимум заслуживает не меньшего интереса.

Мы делали фильм про непрошедшее прошлое, past present.

Трудно представить, что еще неделю назад события тысячелетней давности могли стать актуальными и даже важными для очень и очень многих. Но это случилось. Это фильм о личном выборе человека и о том, как этот выбор становится частью истории. Большой истории.

Главное, для чего мы работали, — это эмоции зрителей. И мы их получили.

— Вы по образованию филолог-медиевист, и тем удивительнее, что у зрителей много претензий именно к достоверности «Викинга». В интернете большое количество текстов и отзывов, сосредоточенных именно на том, что эпоха и события показаны недостоверно. Можете что-то ответить на эти претензии?

— Да, вы знаете, это невероятно интересно. Количество людей, которые разбираются в том, как происходило Крещение, превзошло самые смелые предположения. Все знают, что Русь крестили железом и кровью, но откуда все это знают?

Есть такая зона поверхностного знания, которая на деле является самой коварной формой незнания.

Историк Василий Татищев в XVIII веке применил классическую гиппократову формулу врачевания «igni et ferro» («огнем и железом»), причем взял польскую транскрипцию — «ogniem i mieczem». Татищев говорил о том, что Крещение у нас шло непросто; это было мнение историка XVIII века, не подтвержденное фактами, но которое стало аксиомой.

В середине XX века академик Валентин Янин специально проводил раскопки в Новгороде, чтобы подтвердить гипотезу о том, как при крещении наши предки жгли и рубили друг друга.

Нашел он слой со следами большого пожара, в котором было несколько раннехристианских крестов — вывод из этой находки был для него очевиден: крестили огнем. Но города в те времена жили от пожара до пожара. Ученый просто проиллюстрировал свою концепцию. События, о которых рассказывает «Викинг», находятся в зоне интерпретации. Мы предлагаем одну из них. От той эпохи не осталось главных свидетельств — письменных памятников. Мы даже не знаем, какой была письменность у наших предков.

— Давайте теперь к конкретным претензиям. Вот людям, например, не нравится обилие крови и грязи на экране…

— Культ чистоты явно не был базовой ценностью раннего Средневековья не только у нас, но и в Европе. Мы ничего специально не мазали грязью, снимали на натуре в реальных погодных условиях. Герои и объекты, так сказать, ситуационно грязные. Кровь на экране тоже естественного происхождения: бои, которые велись холодным оружием, чрезвычайно травматичны и, безусловно, в глазах наших современников представляют жестокое зрелище. Мы шли за правдой обстоятельств. Мы не стремились к реконструкторской дотошности, а скорее создавали некий функционально-убедительный визуальный стиль.

Каскадеры по-настоящему сражались в наших исторических костюмах изготовленным для них железным оружием.

Нас обвиняют в том, что фильм состоит из сплошных исторических ляпов.

Но о какой истории идет речь? В знаменитом «Гладиаторе» историки насчитали около 250 исторических ошибок. А ведь это фильм о хорошо задокументированной эпохе, о многократно описанных современниками событиях. Мы работали с принципиально иным историческим материалом, со временем, о котором достоверно известно крайне мало. Какие тут могут быть ляпы? Например, «драккары не могли выйти в Черное море» — для таких целей, как правило, использовали другие, более легкие лодки, моноксилы, сделанные из цельного ствола, которые легче было перетащить через днепровские пороги. Но волоком перетаскивали, естественно, и драккары. Мы выбрали драккары как более эффектные с точки зрения изображения. Сознательно.

Важнее всего, что сюжет фильма в точности воспроизводит «Повесть временных лет», единственный бесспорный исторический документ, записанный через сто лет после смерти Владимира.

Если кому-то не верится в происходящее, стоит прочесть саму «Повесть…». Это лучшее, что мы можем сделать для своей аудитории — подтолкнуть ее к самостоятельному ощущению своей истории, которая в равной степени принадлежит нам всем. Мы только предлагаем свою интерпретацию событий.

— Интересно еще, что некоторых зрителей не устроил образ волхва. Вообще, мы же почти ничего о верованиях тех лет доподлинно не знаем. Как вы заполняли эту лакуну в фильме?

— Язычники практиковали жертвоприношения — это достоверный факт. И для нас было принципиально важно, что переход в христианство был связан с отказом от этой практики. Что касается верований, благодаря «Повести временных лет» мы знаем богов славянского пантеона по именам, но, увы, не знаем их функционала. Историки предлагают многочисленные гипотезы: Перун-громовержец и прочее... но это не факты, а их реконструкция.

Кто такие были волхвы — жрецы – служители культа? Одинокие практикующие мистики типа индийских йогов? Никто не знает и, может быть, не узнает никогда.

Зато мы точно знаем языческую систему ценностей. Она дошла до нас в многочисленных вариациях благодаря мифам и сохранившимся религиозным текстам. Язычество принципиально не знает понятий добра и зла. Оно в высочайшей степени функционально: хорошо то, что приносит результат.

Наш волхв искренне хочет помочь городу отбиться от кочевников. Именно поэтому он хочет принести мальчика в жертву — богам надо отдавать самое дорогое.

Тогда это честная сделка.

Люди рано открыли, что человек — редчайшая биологическая система, способная планомерно уничтожать себе подобных. Война, однажды начавшись, может не закончиться никогда, потому что пролитая кровь порождает новую кровь. Язычество предложило свой ответ: жертва — особенно невинная жертва — это их способ успокоить разбушевавшуюся стихию уничтожения. В основе любого языческого мировоззрения лежит кровь, потому что кровь для них — это душа мира, а человек — одно целое с природой, не выше, но и не ниже ее. Мы хотели посмотреть на это трезво, тем более что, как мне кажется, мы в значительной степени живем сегодня в неоязыческом мире. Может быть, это не очень приятно знать, но, по-моему, это правда.

Так, культовый фильм «Аватар» — языческое высказывание о единении человека с природой.

Глядя на отзывы о «Викинге», убеждаюсь, что влияние язычества сегодня огромное. Многие пишут о том, что Владимир «все испортил», «оторвал нас от национальных и природных корней»... У меня даже появилась любимая одна цитата из отзыва: «Тут какие-то мрази (полагаю, это мы...) пытаются сказать, что язычество и большевизм — это грязь и мерзость». Раньше никогда не думал, как близко связаны между собой эти понятия. Спасибо, теперь понимаю.

— Хорошо, а финальный кадр с людьми в белых одеждах, входящих в реку, точно был необходим?

— Точно. Понимаете, если смотреть фильм внимательно, то можно заметить, что мы видим Владимира не сами, а глазами рассказчика, Свенельда, его наставника, единственной сконструированной нами фигуры фильма.

Для него Владимир — слабый человек, манипулируя которым он хочет решить свои проблемы.

Но по ходу фильма голос рассказчика становится все менее заметным: Владимир освобождается от него, и мы видим, как герой набирает силу для своего главного поступка — взять ответственность на себя.

Это он виновен в убийстве родителей Рогнеды, это он убил своего брата Ярополка, а не те, кто воткнули ему мечи в подвздошье. А в финале фильма, в сцене на берегу моря, мы видим, как Свенельд — альтер-эго Владимира — выходит из него. Навсегда.

И последние кадры — это видение героя о том, каким он хотел бы увидеть мир. Каким этот мир может стать.

— Вам не кажется, что Свенельд вообще получился достовернее Владимира?

— Со Свенельдом нам было проще — мы сами в сценарии моделировали его поступки. Он проще Владимира и поэтому ярче. Судя по имени, он один из осевших на Руси викингов. А викинги — очень эффектные персонажи. Как гениально заметил один ученый, они сочетали в себе «героизм защитников Сталинграда» с «подлостью и жестокостью гестаповцев». Во время работы над сценарием в поисках психологических мотивировок мы использовали популярный в скандинавских сагах сюжет вынужденной мести, который лучше всего знаком нам по истории одного датского принца, написанной одним небезызвестным драматургом. Восстановление мирового баланса через преодоление себя, через кровь — тоже очень языческая история.

— Но ведь нигде в «Повести временных лет», кажется, не сказано, что Владимир мстить не хотел.

— Мотивировки — в зоне интерпретаций. С точки зрения изложения фактов мы следуем за летописью.

— А почему вы решили вместо привычного летописного слова «варяги» назвать помощников Владимира «викингами»?

— Слово «варяг» обросло фольклорно-шутливыми значениями: «врагу не сдается наш горды «Варяг», «начальником к нам прислали «варяга»… Викинг — менее маркированное в нашем языке слово. К тому же оно ближе к родному звучанию на старонорвежском, а на нем говорят у нас викинги в фильме.

— К слову, очень близкий к современному русский язык, на котором у вас говорят герои, тоже вызвал вопросы.

— Разумеется, можно было заставить героев говорить на старославянском, но это сразу окрасило бы действие в какие-то ветхие цвета, а мы ведь делали фильм про сегодня, не про вчера. Не хотелось попасть в зачин «Слова о полку Игореве»: «Не лепо ли ны бяшет» и так далее. Это стало бы фильтром, который не позволил бы части аудитории заглянуть в прошлое и увидеть в нем то, что происходит с нами сегодня.

— Заглянули и ругаются…

— На самом деле есть очень много положительных отзывов, причем весьма активных и горячих. А что касается негатива, то для нас важнее то, что нет промежуточных отзывов, а есть выраженная поляризация мнений. Настоящее событие создается только на таком перепаде потенциалов. И мы этого добивались.

Источник