Вла­ди­мир Со­ло­ухин: Читая Ле­ни­на.

Наши дети, наши внуки не будут в со­сто­я­нии даже пред­ста­вить себе ту Рос­сию,
в ко­то­рой мы когда-​то жили, ко­то­рую мы не це­ни­ли,
не по­ни­ма­ли — всю эту мощь, слож­ность, бо­гат­ство, сча­стье…

И. А. Бунин. Ока­ян­ные дни

 

Вла­ди­мир Со­ло­ухин - со­вет­ский пи­са­тель. Если су­дить по его на­гра­дам, он если и не об­лас­кан со­вет­ской вла­стью, ту уж точно ей не оби­жен. Он был на­граж­дён ор­де­ном Тру­до­во­го Крас­но­го Зна­ме­ни (13.06.1984), ор­де­ном Друж­бы на­ро­дов (25.05.1994), ор­де­ном «Знак По­чё­та» (28.10.1967), Го­су­дар­ствен­ная пре­мия РСФСР имени М. Горь­ко­го (1979) — за по­ве­сти и рас­ска­зы по­след­них лет «Пре­крас­ная Ады­гене», «Трость», «Мёд на хлебе», «Ба­ро­метр», «Вар­шав­ские этюды», ме­да­ля­ми.

 

 

 

Со­ло­ухин Вла­ди­мир

Читая Ле­ни­на

Сколь­ко раз в раз­ных офи­ци­аль­ных ка­би­не­тах, у глав­но­го ре­дак­то­ра жур­на­ла, ска­жем, у сек­ре­та­ря рай­ко­ма, в обл­ис­пол­ко­ме, в за­стек­лен­ных шка­фах я видел ров­ные, темно-​бордовые темно-​синие ряды книг, к ко­то­рым и под­хо­дить близ­ко не нужно, чтобы сразу от­ме­тить — Ленин. Знали уж со­бра­ния его со­чи­не­ний, узна­ва­ли из­да­ле­ка по внеш­не­му виду без­оши­боч­но, как, взгля­нув на тот же Мав­зо­лей на Крас­ной пло­ща­ди, никто не спу­та­ет его с каким-​нибудь дру­гим зда­ни­ем. Дер­жать со­бра­ние со­чи­не­ний Ле­ни­на каж­до­му боль­шо­му на­чаль­ни­ку (ди­рек­то­ру за­во­да, ге­не­ра­лу какому-​нибудь) счи­та­ет­ся не то чтобы обя­за­тель­но… но как-​то со­лид­но и вну­ши­тель­но: пись­мен­ный стол с те­ле­фо­на­ми, а около бо­ко­вой стены за­стек­лен­ный шкаф с то­ма­ми Ле­ни­на. Много их стоит у раз­ных людей, в раз­ных ка­би­не­тах, но не мно­гие Ле­ни­на чи­та­ли. Если же круж­ки по изу­че­нию пер­во­ис­точ­ни­ков, пар­туче­ба и се­ми­на­ры, то как-​то так по­лу­ча­ет­ся, то на­чи­на­ют все время с ран­них работ: «Ма­те­ри­а­лизм и эм­пи­рио­кри­ти­цизм», «Что де­лать», «Что такое дру­зья на­ро­да и как они воюют про­тив соцал-​демократов». Пока обу­ча­ю­щи­е­ся про­де­ру­ть­ся сквозь фи­ло­соф­ские дебри этих работ, пока кон­спек­ти­ру­ют, глядь, а се­ми­нар­ский год уже кон­чил­ся, так что ни на одном се­ми­на­ре, ни на одной пар­туче­бе ни­ко­гда дело не до­хо­дит до позд­них его томов, до того вре­ме­ни, когда кон­ча­ет­ся фи­ло­со­фия и на­чи­на­ет­ся прак­ти­че­ская де­я­тель­ность.

Взгля­ды­вая на эти тома в ка­би­не­те кого-​нибудь из своих до­стиг­ших офи­ци­аль­ных высот дру­зей, я бы­ва­ло ловил себя на мысли, что не читал Вла­ди­ми­ра Ильи­ча и те­перь уж, слава Богу, по­жа­луй, никто и ни­ко­гда не смо­жет меня за­ста­вить про­чи­тать эти книги.

То ли от этого «эм­пи­рио­кри­ти­циз­ма» оста­лось, что на­пич­ка­ны эти тома сухой, схо­ла­сти­че­ской, неудо­бо­вос­при­ни­ма­е­мой ма­те­ри­ей, но помню, я все­гда удив­лял­ся, если видел че­ло­ве­ка, чи­та­ю­ще­го Ле­ни­на. — А ты по­чи­тай, — ска­жет иной такой че­ло­век. — Ты по­чи­тай, зна­ешь, как ин­те­рес­но!

Но часто бы­ва­ет, что ма­лень­кий, незна­чи­тель­ный эпи­зод вдруг за­ста­вит взгля­нуть на вещи по-​новому, дру­ги­ми гла­за­ми, когда вдруг уви­дишь, чего не видел рань­ше, и ста­нет ин­те­рес­ным, даже жгуче ин­те­рес­ным то, что ка­за­лось скуч­ным.

Один чи­та­тель, пы­та­ясь вну­шить мне в своем пись­ме какую-​то (не помню уж те­перь) мысль о пер­вых днях ре­во­лю­ции, на­пи­сал: «А вы от­крой­те Ле­ни­на, т. 36, пятое из­да­ние, стр. 269 и про­чи­тай­те, что там на­пи­са­но».

Нель­зя ска­зать, чтобы я тот­час бро­сил­ся от­кры­вать том, да и не было его у меня под ру­ка­ми, по­то­му что дома я ни­ко­гда Ле­ни­на не дер­жал. Од­на­ко том и стра­ни­ца за­пом­ни­лись, и од­на­жды на за­се­да­нии ред­кол­ле­гии в одном жур­на­ле я ока­зал­ся около шкафа с кни­га­ми. Пока го­во­ри­лись там умные речи и об­суж­да­лись планы, я вспом­нил про на­у­ще­ние чи­та­те­ля и, по­ти­хонь­ку при­от­крыв двер­цу шкафа, до­стал нуж­ный том. На­вер­ное, еще по­ду­ма­ли мои кол­ле­ги, что я со­би­ра­юсь вы­сту­пать с речью и хочу во­ору­жить­ся необ­хо­ди­мой ци­та­той, а я сразу, сразу на стр. 269. Строч­ки ведь ука­за­ны не были, так что мне при­шлось про­чи­тать всю стра­ни­цу, и я сразу понял, о каких имен­но строч­ках шла речь в пись­ме.

«Я пе­рей­ду на­ко­нец к глав­ным воз­ра­же­ни­ям, ко­то­рые со всех сто­рон сы­па­лись на мою ста­тью и речь. По­па­ло здесь осо­бен­но ло­зун­гу „Грабь на­граб­лен­ное“, — ло­зун­гу, в ко­то­ром, как я к нему ни при­смат­ри­ва­юсь, я не могу найти что-​нибудь непра­виль­ное… Если мы упо­треб­ля­ем слова „экс­про­при­а­ция экс­про­при­а­то­ров“, то по­че­му же нель­зя обой­тись без ла­тин­ских слов?» (Ап­ло­дис­мен­ты).

Я и рань­ше слы­шал, будто су­ще­ство­вал такой ло­зунг в пер­вые же дни ре­во­лю­ции и что будто бы он при­над­ле­жал лично Вла­ди­ми­ру Ильи­чу. Но тогда я думал, что он су­ще­ство­вал по смыс­лу, по сути, а не в об­на­жен­ном сло­вес­ном оформ­ле­нии, и те­перь, дол­жен при­знать­ся, меня немно­го по­ко­ро­би­ла от­кро­вен­ная об­на­жен­ность этого ло­зун­га. Про­чи­тан­ные стро­ки были взяты из за­клю­чи­тель­но­го слова по до­кла­ду «Об оче­ред­ных за­да­чах со­вет­ской вла­сти». Вре­ме­ни было еще много, за­се­да­ние ред­кол­ле­гии еще толь­ко на­ча­лось, я стал ли­стать ока­зав­ший­ся в моих руках том и очень скоро понял, что надо его вни­ма­тель­но про­чи­тать.

Те­перь я хочу сде­лать для воз­мож­но­го чи­та­те­ля моих за­пи­сок из­вле­че­ния из этого тома, как я делал из­вле­че­ния, ска­жем, из Ме­тер­лин­га или Ти­ми­ря­зе­ва, когда писал о траве. Из­вле­че­ния на свой вкус, ра­зу­ме­ет­ся. Дру­гой, воз­мож­но, вы­пи­сал бы дру­гие места, дру­гие мысли… Впро­чем, нет, мысли не дру­гие, ибо и те дру­гие мысли были бы ле­нин­ски­ми. А из­вест­но, на­сколь­ко еди­ным, це­лост­ным и це­ле­устрем­лен­ным был Вла­ди­мир Ильич в своих мыс­лях.

По­че­му имен­но из этого тома? Толь­ко ли по­то­му, что он пер­вым слу­чай­но ока­зал­ся у меня в руках? Не толь­ко. Я, если и не про­чи­тал от стро­ки до стро­ки, то про­смот­рел потом мно­гие тома. Но очень уж ин­терс­ный и ост­рый пе­ри­од — с марта по июль 1918 года, то есть с пя­то­го по де­ся­тый месяц управ­ле­ния Рос­си­ей, столь неожи­дан­но для них самих ока­зав­шей­ся в руках боль­ше­ви­ков. Нет, пол­ной неожи­дан­но­сти, ко­неч­но не было. Тео­ре­ти­че­ски они го­то­ви­лись к этой вла­сти и к этому управ­ле­нию. В ста­тье «Су­ме­ют ли боль­ше­ви­ки удер­жать власть», на­пи­сан­ной еще до ок­тябрь­ско­го пе­ре­во­ро­та, были Вла­ди­ми­ром Ильи­чем Ле­ни­ным за­ра­нее пред­опре­де­ле­ны мно­гие дей­ствия и акции, ко­то­рые в обо­зре­ва­е­мый нами пе­ри­од стали осу­ществ­лять­ся прак­ти­че­ски. Вы­пи­шем из той, еще пред­ре­во­лю­ци­он­ной, ста­тьи глав­ный ле­нин­ский тезис, глав­ную мысль.

«Хлеб­ная мо­но­по­лия, хлеб­ная кар­точ­ка, все­об­щая тру­до­вая по­вин­ность яв­ля­ет­ся в руках про­ле­тар­ско­го го­су­дар­ства, в руках пол­но­власт­ных со­ве­тов самым мо­гу­чим сред­ством учета и кон­трол я… Это сред­ство кон­тро­ля и при­нуж­де­ния к труду по­силь­нее за­ко­нов кон­вен­та и его ги­льо­ти­ны. Ги­льо­ти­на толь­ко за­пу­ги­ва­ла, толь­ко сла­мы­ва­ла ак­тив­ное со­про­тив­ле­ние, нам этого мало.

Нам этого мало. Нам надо не толь­ко за­пу­гать ка­пи­та­ли­стов в том смыс­ле, чтобы чуство­ва­ли все­си­лие про­ле­тар­ско­го го­су­дар­ства и за­бы­ли ду­мать об ак­тив­ном со­про­тив­ле­нии ему. Нам надо сло­мать и пас­сив­ное, несо­мнен­но еще более опас­ное и вред­ное со­про­тив­ле­ние. Нам надо не толь­ко сло­мать какое бы то ни было со­про­тив­ле­ние. Нам надо за­ста­вить ра­бо­тать в новых ор­га­ни­за­ци­он­ных го­су­дар­ствен­ных рам­ках.

И мы имеем сред­ство для этого… Это сред­ство — хлеб­ная мо­но­по­лия, хлеб­ная кар­точ­ка, все­об­щая тру­до­вая по­вин­ность».

Зна­чит, схема ясна. Со­сре­до­то­чить в своих руках весь хлеб, все про­дук­ты (учет), a затем рас­пре­де­лять эти про­дук­ты так, чтобы за хлеб­ную кар­точ­ку че­ло­век, ого­ло­дав­ший и уни­жен­ный го­ло­дом, пошел бы ра­бо­тать на со­вет­скую власть и во­об­ще делал все, что при­ка­жут. Ге­ни­аль­но и про­сто, как все у Ле­ни­на. Раз­ни­ца с по­сле­ду­ю­щей ста­тьей «Оче­ред­ные за­да­чи со­вет­ской вла­сти» со­сто­ит в том, что в пер­вом слу­чае (до взя­тия вла­сти, когда толь­ко еще меч­та­лось) де­лал­ся упор на то, что путем го­ло­да (путем учета и рас­пре­де­ле­ния) будут при­нуж­дать ра­бо­тать бо­га­тых, чье со­про­тив­ле­ние якобы надо сло­мить, а во вто­ром слу­чае, когда власть уже была взята, за­зву­ча­ли иные нотки.

«От тру­до­вой по­вин­но­сти в при­ме­не­нии к бо­га­тым власть долж­на будет пе­рей­ти, а вер­нее од­но­вре­мен­но долж­на будет по­ста­вить на оче­редь за­да­чу при­ме­не­ния со­от­вет­ству­ю­щих прин­ци­пов[1] к боль­шин­ству тру­дя­щих­ся ра­бо­чих и кре­стьян».[2]

Так что же осу­ще­стви­лось в стране: власть ра­бо­чих и кре­стьян или все­об­щая тру­до­вая по­вин­ность для ра­бо­чих и кре­стьян? А если это так, то чья же власть? Даль­ней­ший абзац о тру­до­вом на­ро­де в связи с тру­до­вой по­вин­но­стью для него по­ра­зил меня своим от­кро­ве­ни­ем.

«Для нас не пред­став­ля­ет­ся без­услов­ной необ­хо­ди­мо­сти в том, чтобы ре­ги­стри­ро­вать всех пред­ста­ви­те­лей тру­до­во­го на­ро­да, чтобы усле­дить [!] за их за­па­са­ми де­неж­ных зна­ков или за их по­треб­ле­ни­ем,[3] по­то­му что все усло­вия жизни об­ре­ка­ют гро­мад­ное боль­шин­ство этих раз­ря­дов на­се­ле­ния[4] на необ­хо­ди­мость тру­дить­ся и на невоз­мож­ность ско­пить какие бы то ни было за­па­сы, кроме самых скуд­ных. По­это­му за­да­ча вос­ста­нов­ле­ния тру­до­вой по­вин­но­сти в этих об­ла­стях пре­вра­ща­ет­ся в за­да­чу уста­нов­ле­ния тру­до­вой дис­ци­пли­ны».

Зна­чит, дей­стви­тель­но, с ра­бо­чи­ми проще, чем с бо­га­ты­ми. У бо­га­тых сна­ча­ла надо от­нять за­па­сы, а потом уж можно их мо­рить го­ло­дом. У тру­дя­щих­ся же ни­ка­ких за­па­сов нет, от­си­жи­вать­ся им не с чем, надо идти тру­дить­ся, ис­пол­нять тру­до­вую по­вин­ность, хотя и оприч души, по­то­му что под­черк­ну­тый на­силь­ствен­ный ха­рак­тер бу­ду­ще­го труда при со­вет­ской вла­сти ра­бо­чие по­чув­ство­ва­ли с пер­вых дней. При­зна­ет это и Вла­ди­мир Ильич.

«Целый ряд слу­ча­ев пол­но­го упад­ка на­стро­е­ния и пол­но­го упад­ка вся­кой ор­га­ни­зо­ван­но­сти был со­вер­шен­но неиз­бе­жен. Тре­бо­вать в этом от­но­ше­нии быст­ро­го пе­ре­хо­да или на­де­ять­ся на то, что пе­ре­ме­ны в этом от­но­ше­нии можно до­стиг­нуть несколь­ки­ми де­кре­та­ми, было бы столь же неле­по, как если бы при­зы­ва­ми пы­та­лись при­дать бод­рость духа и тру­до­спо­соб­ность че­ло­ве­ку, ко­то­ро­го из­би­ли до по­лу­смер­ти».[5]

Неправ­да ли — от­кро­вен­но! Зна­чит, при­зы­ва­ми тру­до­спо­соб­ность не вер­нешь. А чем же?

«Для учета про­из­во­ди­тель­но­сти и для со­блю­де­ния учета необ­хо­ди­мо устро­ить про­мыш­лен­ные суды».

Это уже что-​то новое! Этого не знали, ко­неч­но, при про­кля­том цар­ском ре­жи­ме. Если бы при царе ввели вдруг на за­во­дах про­мыш­лен­ные суды, пред­став­ляю себе, на каких фаль­це­тах за­во­пи­ли бы об этом дру­зья про­ле­та­ри­а­та и все во­об­ще ре­во­лю­ци­о­не­ры. А как бы они за­во­пи­ли, если бы, ну, Сто­лы­пин, ска­жем, вы­сту­пил со сле­ду­ю­щей ти­ра­дой… Но вы­сту­пил с ней, увы, не Сто­лы­пин, а Ленин, когда власть на­хо­ди­лась уже у него в руках. Чи­тай­те.

«Что же ка­са­ет­ся ка­ра­тель­ных мер за не со­блю­де­ние тру­до­вой дис­ци­пли­ны, то они долж­ны быть стро­же. Необ­хо­ди­мо ка­рать вплоть до тю­рем­но­го за­клю­че­ния. Уволь­не­ние с за­во­да также может при­ме­нять­ся, но ха­рак­тер его со­вер­шен­но из­ме­ня­ет­ся. При ка­пи­та­ли­сти­че­ском строе уволь­не­ние было на­ру­ше­ни­ем граж­дан­ской сдел­ки. Те­перь же при на­ру­ше­нии тру­до­вой дис­ци­пли­ны, осо­бен­но при вве­де­нии тру­до­вой по­вин­но­сти, со­вер­ша­ет­ся уже уго­лов­ное пре­ступ­ле­ние и за это долж­на быть на­ло­же­на опре­де­лен­ная кара».

Вот так. Там, где при царе-​батюшке можно про­сто уво­лить (а сколь­ко воплей, а то и за­ба­сто­вок было по этому по­во­ду), те­перь од­но­го уволь­не­ния мало. Те­перь — тюрь­ма. Что и на­блю­да­ли мы в ис­пол­не­ние ле­нин­ских за­ве­тов, осо­бен­но в пред­во­ен­ные годы, когда за два­дца­ти­ми­нут­ное опоз­да­ние на ра­бо­ту люди ухо­ди­ли в ла­ге­ря и там гибли.

Но в стране вроде дик­та­ту­ра про­ле­та­ри­а­та. Как же со­че­тать, с одной сто­ро­ны, его дик­та­ту­ру, а с дру­гой сто­ро­ны, дик­та­тор­ство над ним, при­чем уже не клас­са, не пар­тии даже, но уже еди­ной воли. А что речь шла о под­чи­не­нии дик­та­то­ру и еди­ной воле, чи­та­ем недву­смыс­лен­ные ле­нин­ские слова.

«Это под­чи­не­ние может при иде­аль­ной со­зна­тель­но­сти и дис­ци­плине[6] участ­ни­ков общей ра­бо­ты на­по­ми­нать боль­ше мяг­кое ру­ко­вод­ство ди­ри­же­ра[7] Оно может при­ни­мать формы дик­та­тор­ства, если нет иде­аль­ной дис­ци­пли­ни­ро­ван­но­сти и со­зна­тель­но­сти. Так или иначе бес­пре­ко­слов­ное под­чи­не­ние еди­ной воле без­услов­но необ­хо­ди­мо».[8]

«Вся наша за­да­ча пар­тии ком­му­ни­стов встать во главе ис­том­лен­ной и уста­ло ищу­щей вы­хо­да массы[9] по­ве­сти ее по вер­но­му пути, по пути тру­до­вой дис­ци­пли­ны, по пути со­гла­со­ва­ния задач ми­тин­го­ва­ния об усло­ви­ях ра­бо­ты и задач бес­пре­ко­слов­но­го по­ви­но­ве­ния воле со­вет­ско­го ру­ко­во­ди­те­ля, дик­та­то­ра во время ра­бо­ты».

Ах, как хо­ро­шо: по­ми­тин­го­ва­ли, по­шу­ме­ли, про­яви­ли свою про­ле­тар­скую ге­ге­мо­нию, по­те­ши­ли душу — щел­ка­ет бич дик­та­то­ра: по ме­стам!

«Надо на­учить­ся со­еди­нять вме­сте бур­ный, бью­щий ве­сен­ним по­ло­во­дьем, вы­хо­дя­щий из всех бе­ре­гов ми­тин­го­вый де­мо­кра­тизм масс с же­лез­ной дис­ци­пли­ной во время труда, с бес­пре­ко­слов­ным по­ви­но­ве­ни­ем воле од­но­го лица — со­вет­ско­го ру­ко­во­ди­те­ля».

Точ­нее про класс-​гегемон, осу­ществ­ля­ю­щий якобы в стране свою дик­та­ту­ру, уже не ска­жешь. И во­об­ще сло­веч­ко «при­ну­ди­тель­ное» яв­ля­ет­ся едва ли не самым лю­би­мым сло­веч­ком вождя в тот пе­ри­од.

«Под­чи­не­ние, и при­том бес­пре­ко­слов­ное, еди­но­лич­ным рас­по­ря­же­ни­ям со­вет­ских ру­ко­во­ди­те­лей, дик­та­то­ров, вы­бран­ных или на­зна­чен­ных, снаб­жен­ных дик­та­тор­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми…»

«Меры пе­ре­хо­да к при­ну­ди­тель­ным те­ку­щим сче­там или при­ну­ди­тель­но­му дер­жа­нию денег в бан­ках…»

«Осу­ществ­ле­ние стро­жай­ше­го и по­все­днев­но­го учета и кон­тро­ля про­из­вод­ства и рас­пре­де­ле­ния про­дук­тов…»

«Наше опоз­да­ние с вве­де­ни­ем тру­до­вой по­вин­но­сти по­ка­зы­ва­ет еще раз…»

«При­ну­ди­тель­ное объ­еди­не­ние на­се­ле­ния в по­тре­би­тель­ские об­ще­ства…»

«Через про­до­воль­ствен­ные от­де­лы со­ве­тов, через ор­га­ны снаб­же­ния при со­ве­тах мы объ­еди­ни­ли бы на­се­ле­ние[10] в еди­ный про­ле­тар­ски ру­ко­во­ди­мый ко­опе­ра­тив».

В деле при­нуж­де­ния про­ле­та­ри­а­та (хотя и стро­ил­ся вроде бы со­ци­а­лизм) Вла­ди­мир Ильич Ленин не брез­го­вал об­ра­щать­ся к самым же­сто­ким и дра­ко­нов­ским до­сти­же­ни­ям ка­пи­та­лиз­ма.

«Рус­ский че­ло­век — пло­хой ра­бот­ник по срав­не­нию с пе­ре­до­вы­ми на­ци­я­ми. Учить­ся ра­бо­тать — эту за­да­чу со­вет­ская власть долж­на по­ста­вить в пол­ном объ­е­ме. По­след­нее слово ка­пи­та­лиз­ма в этом от­но­ше­нии — си­сте­ма Тей­ло­ра… Осу­ществ­ле­ние со­ци­а­лиз­ма опред­ля­ет­ся имен­но на­ши­ми успе­ха­ми в со­че­та­нии с со­вет­ской вла­стью и со­вет­ской ор­га­ни­за­ци­ей управ­ле­ния[11] с но­вей­шим про­грес­сом ка­пи­та­лиз­ма».

И во­об­ще, ка­пи­та­лизм, ока­зы­ва­ет­ся, не такое уж страш­ное слово и по­ня­тие.

«Если бы могли в Рос­сии через малое число вре­ме­ни осу­ще­ствить го­су­дар­ствен­ный ка­пи­та­лизм, это было бы по­бе­дой».

«Что такое го­су­дар­ствен­ный ка­пи­та­лизм при со­вет­ской вла­сти? В на­сто­я­щее время осу­ществ­лять го­су­дар­ствен­ный ка­пи­та­лизм — это зна­чит про­во­дить в жизнь тот учет и кон­троль, ко­то­рые ка­пи­та­ли­сти­че­ские клас­сы про­во­ди­ли в жизнь».

«Го­су­дар­ствен­ный ка­пи­та­лизм для нас спа­се­ни е… Го­су­дар­ствен­ный ка­пи­та­лизм был бы для нас спа­се­ни­ем. Тогда пе­ре­ход к пол­но­му со­ци­а­лиз­му был бы легок, был бы в наших руках, по­то­му что го­су­дар­ствен­ный ка­пи­та­лизм есть нечто цен­тра­ли­зо­ван­ное, под­счи­тан­ное, кон­тро­ли­ро­ван­ное и об­ще­ствен­ное, а нам-​то как раз этого и не хва­та­ет, по­то­му что в Рос­сии мы имеем массу мел­кой бур­жу­а­зии, ко­то­рая со­чув­ству­ет уни­что­же­нию круп­ной бур­жу­а­зии всех стран, но не со­чув­ству­ет учету, обоб­ществ­ле­нию и кон­тро­лю».

«Толь­ко раз­ви­тие го­су­дар­ствен­но­го ка­пи­та­лиз­ма, толь­ко тща­тель­ная по­ста­нов­ка дела учета и кон­тро­ля, толь­ко стро­жай­шая ор­га­ни­за­ция и тру­до­вая дис­ци­пли­на при­ве­дут нас к со­ци­а­лиз­му. А без этого со­ци­а­лиз­ма нет.

К го­су­дар­ствен­но­му круп­но­му ка­пи­та­лиз­му и к со­ци­а­лиз­му ведет одна и та же до­ро­га, ведет путь через одну и ту же про­ме­жу­точ­ную ин­стан­цию, на­зы­ва­е­мую „на­род­ный учет и кон­троль за про­из­вод­ством и рас­пре­де­ле­ни­ем про­дук­тов“».

«Го­су­дар­ствен­ный мо­но­поль­ный ка­пи­та­лизм — есть пол­ней­шая ма­те­ри­аль­ная под­го­тов­ка со­ци­а­лиз­ма, есть пред­две­рие его, есть та сту­пень­ка ис­то­ри­че­ской лест­ни­цы, между ко­то­рой (сту­пень­кой) и сту­пень­кой, на­зы­ва­е­мой со­ци­а­лиз­мом, ни­ка­ких про­ме­жу­точ­ных сту­пе­ней нет».

Вот так раз! При такой по­ста­нов­ке во­про­са нет ни­че­го уди­ви­тель­но­го, что сколь­ко бы мы ни ли­ста­ли Ле­ни­на, сколь­ко бы ни шту­ди­ро­ва­ли, нигде мы не можем вы­чи­тать: а соб­ствен­но го­во­ря, что же такое со­ци­а­лизм, ко­то­рый со­би­ра­лись по­стро­ить? «Со­ци­а­лизм — это учет»? «Со­ци­а­лизм без почты и те­ле­гра­фа есть пу­стей­шая фраза»? «Кто не ра­бо­та­ет, тот не ест»? «От каж­до­го по спо­соб­но­стям, каж­до­му по труду»? Вот это все и есть пу­стей­шие фразы. И если между го­су­дар­ствен­ным ка­пи­та­лиз­мом и со­ци­а­лиз­мом нет ни одной про­ме­жу­точ­ной сту­пе­ни, то чем же все-​таки от­ли­ча­ет­ся со­ци­а­лизм от го­су­дар­ствен­но­го ка­пи­та­лиз­ма? Неуже­ли ничем? А если чем, то все-​таки чем? Пря­мых от­ве­тов на этот во­прос у Ле­ни­на не встре­ча­ем.

Про себя же они по­ни­ма­ли дело четко и про­сто. Осу­ще­ствить пол­ный учет и кон­троль над каж­дым грам­мом и над каж­дой шту­кой чего бы то ни было про­из­ве­ден­но­го в стране. Все, что бы ни про­из­во­ди­лось в стране, дер­жать в своих руках, а потом рас­пре­де­лять по сво­е­му усмот­ре­нию. Бла­го­да­ря та­ко­му кон­тро­лю и рас­пре­де­ле­нию дер­жать в под­чи­не­нии и в тру­до­вой по­вин­но­сти всех без ис­клю­че­ния жи­ву­щих в стране людей, все по­го­лов­но на­се­ле­ние. Чтобы оно под­чи­ня­лось еди­ной воле как один че­ло­век. Вот это и есть, по их мне­нию, со­ци­а­лизм. То есть самая выс­шая и самая мас­со­вая форма раб­ства.

Но для того, чтобы мил­ли­о­ны людей ока­за­лись в ма­те­ри­аль­ной, иму­ще­ствен­ной, хлеб­ной за­ви­си­мо­сти, надо их сна­ча­ла ли­шить тех неко­то­рых за­па­сов, ко­то­рые они, может быть, на­ко­пи­ли и ко­то­рые дадут им воз­мож­ность чув­ство­вать себя неза­ви­си­мы­ми от пайка, от хлеб­ной кар­точ­ки, от зар­пла­ты. По­это­му, взяв власть, с пер­вых шагов боль­ше­ви­ки на­ча­ли стре­мить­ся при­би­рать к рукам каж­дый рубль, каж­дую ко­пей­ку, каж­дый грамм хлеба.

Круп­ную бур­жу­а­зию, фаб­ри­кан­тов и бан­ки­ров уда­лось уни­что­жить легко. Да их и было немно­го, можно пе­ре­счи­тать, взять на учет и огра­бить. А вот что де­лать с мел­ким соб­ствен­ни­ком? Их же де­сят­ки мил­ли­о­нов. Мел­кие соб­ствен­ни­ки вы­зы­ва­ли у Ле­ни­на боль­шую нена­висть, чем круп­ные ка­пи­та­ли­сты, и он об этом от­кро­вен­но пишет и го­во­рит. Ведь мел­кие соб­ствен­ни­ки — это все са­мо­де­я­тель­ное на­се­ле­ние Рос­сии, са­мо­де­я­тель­ное и по­то­му са­мо­сто­я­тель­ное. А как раз и надо было ли­шить его са­мо­сто­я­тель­но­сти, под­чи­нить и пре­вра­тить в ме­ха­низм, по­слуш­ный еди­ной воле.

«Не видят мел­ко­бур­жу­аз­ной сти­хии как глав­но­го врага у нас».

Итак, глав­ный враг со­ци­а­лиз­ма — это са­мо­де­я­тяль­ные и са­мо­сто­я­тель­ные люди. Кто же они? Ответ Ле­ни­на недву­смыс­лен. «Боль­шин­ство и гро­мад­ное боль­шин­ство зем­ле­дель­цев — мел­кие то­вар­ные про­из­во­ди­те­ли».

«Мел­кие бур­жуи имеют запас день­жо­нок в несколь­ко тысяч, на­коп­лен­ных „прав­да­ми“ и осо­бен­но „неправ­да­ми“…»

Не дают покоя день­жон­ки в чужих кар­ма­нах. Ну, а «неправ­да­ми» — это, ко­неч­но, ввер­ну­то для крас­но­го слов­ца. Ка­ки­ми неправ­да­ми могло ко­пить день­жон­ки «гро­мад­ное боль­шин­ство зем­ле­дель­цев»? И не мог же он ска­зать «все зем­ле­дель­цы», а имел-​то в виду всех, ибо что же еще может озна­чать вы­ра­же­ние «гро­мад­ное боль­шин­ство». К людям, на­ко­пив­шим день­жо­нок, можно было бы от­не­сти и раз­лич­ных там валял, зла­тошве­ек, кру­жев­ниц, шор­ни­ков, ов­чин­ни­ков, ко­же­мяк, са­пож­ни­ков, вос­ко­бо­ев, сто­ля­ров, плот­ни­ков, крас­но­де­рев­щи­ков, че­кан­щи­ков, из­воз­чи­ков, ико­но­пис­цев, офень, пиль­щи­ков, уголь­щи­ков, стек­ло­ду­вов, кро­вель­щи­ков, печ­ни­ков — ко­ро­че го­во­ря, все са­мо­де­я­тель­ное на­се­ле­ние Рос­сии. И все это объ­яс­ня­лось общим на­зва­ни­ем мел­ко­бур­жу­аз­ная сти­хия. Сло­веч­ко с окрас­кой. На­зо­ви «зем­ле­де­лец» — и уже не то.

«День­ги — это сви­де­тель­ство на по­лу­че­ние об­ще­ствен­но­го бо­гат­ства и мно­го­мил­ли­он­ный [!] слой мел­ких соб­ствен­ни­ков креп­ко дер­жит это сви­де­тель­ство, пря­чет его от го­су­дар­ства, ни в какой со­ци­а­лизм и ком­му­низм не веря».

«Мел­кий бур­жуа, хра­ня­щий ты­счен­ки, враг го­су­дар­ствен­но­го ка­пи­та­лиз­ма, и эти ты­счен­ки он же­ла­ет ре­а­ли­зо­вать непре­мен­но для себя».

Вот ведь какие под­ле­цы, какая тем­но­та и несо­зна­тель­ность! Вме­сто того, чтобы про­сто от­дать де­неж­ки го­су­дар­ству, пря­чут и но­ро­вят из­рас­хо­до­вать на себя. Не вый­дет, гос­по­да мел­кие соб­ствен­ни­ки! От­бе­рем. Где силой, а где лишив то­ва­ров и по­са­див на сухой хлеб. Через торг­си­ны, не мы­тьем, так ка­та­ньем, но от­бе­рем! ра­бо­ты?????

Тут и вста­ла перед боль­ше­ви­ка­ми глав­ная, глав­ней­шая за­да­ча со­сре­до­то­чить в своих руках весь хлеб. Это глав­ное сред­ство воз­дей­ствия, по­дав­ле­ния и по­ощ­ре­ния, а проще го­во­ря — вла­сти. На­ча­лась одна из самых кош­мар­ных и кро­ва­вых стра­ниц рус­ской ис­то­рии под на­зва­ни­ем про­до­воль­ствен­ная дик­та­ту­ра.

Для себя Вла­ди­мир Ильич тврдо знал, что он осу­ществ­ля­ет хлеб­ную мо­но­по­лию, то есть со­сре­до­та­чи­ва­ет весь хлеб, име­ю­щий­ся в Рос­сии, в своих руках. Но для об­ще­ствен­но­го мне­ния был вы­ки­нут жупел, сло­веч­ко, про­тив ко­то­ро­го невоз­мож­но, ка­жет­ся, воз­ра­зить, ко­ро­тень­кое сло­веч­ко — голод.

Было сде­ла­но так, что два глав­ных го­ро­да, Пет­ро­град и Моск­ву, по­са­ди­ли на го­лод­ный паек. Сто грам­мов хлеба в день. Дикие оче­ре­ди за этими ста грам­ма­ми. Ну, а раз голод, зна­чит, надо объ­явить поход за хле­бом, борь­бу за хлеб, изья­тие хлеба ради го­ло­да­ю­щих. Дело бла­го­род­ное и чи­стое как слеза.

Но голод в Москве и Пе­тер­бур­ге был ин­спи­ри­ро­ван. Имен­но в это время Ла­ри­са Рейс­нер, ска­жем, жила, за­ни­мая особ­няк с при­слу­гой, при­ни­мая ванны из шам­пан­ско­го и устра­и­вая зва­ные ве­че­ра. Имен­но в эти годы Зи­но­вьев, при­е­хав­ший в дни ре­во­лю­ции из-за гра­ни­цы тощим как пес, раз­жи­рел и отъ­ел­ся так, что его стали звать за глаза «ро­мо­вой бабой». Да и как могут го­ло­дать два го­ро­да, если они не бло­ки­ро­ва­ны непри­я­те­лем, когда во всей осталь­ной стране полно хлеба. Раз­ре­ши, и тот­час же на всех ба­за­рах по­явят­ся горы хлеба и раз­ных дру­гих про­дук­тов. О том, что го­ло­да фак­ти­че­ски нет, не раз в эти годы го­во­рил и сам Ленин.

«Сей­час на­дви­га­ет­ся голод, но мы знаем, что хлеба вполне хва­тит и без Си­би­ри, Кав­ка­за, Укра­и­ны. Хлеба име­ет­ся до­ста­точ­ное ко­ли­че­ство до но­во­го уро­жая в гу­бер­ни­ях, окру­жа­ю­щих сто­ли­цу, но он весь за­пря­тан ку­ла­ка­ми».

«Неда­ле­ко от Моск­вы, в гу­бер­ни­ях, ле­жа­щих рядом: в Кур­ской, Ор­лов­ской, Там­бов­ской, мы имеем по рас­че­там осто­рож­ных спе­ци­а­ли­стов еще те­перь до 10 млн. пудов из­быт­ка хлеба».

Нет уж, Вла­ди­мир Ильич, либо голод, либо из­бы­ток хлеба, что­ни­будь одно. Боль­ше­ви­ки в это время очень бо­я­лись, как бы хлеб сти­хий­но не про­ник или даже не хлы­нул в го­лод­ные сто­ли­цы и не со­рвал им за­ду­ман­ное ме­ро­при­я­тие. Для этого были учре­жде­ны на же­лез­ных до­ро­гах за­гра­ди­тель­ные от­ря­ды, ко­то­рые сле­ди­ли, чтобы ни один мешок хлеба не про­ник ни в Моск­ву, ни в Пет­ро­град.

За­ста­вив ра­бо­чих и про­чее на­се­ле­ние этих двух го­ро­дов из­ряд­но на­го­ло­дать­ся, Ленин объ­явил поход за хле­бом, ко­то­рый фак­ти­че­ски был нужен не для того, чтобы на­кор­мить два го­ро­да, а чтобы осу­ще­ствить хлеб­ную мо­но­по­лию.

«Необ­хо­дим во­ен­ный [!] поход про­тив де­ре­вен­ской бур­жу­а­зии, удер­жи­ва­ю­щей из­лиш­ки хлеба и сры­ва­ю­щей мо­но­по­лию».

Про­го­вор­ка вождя. Для чего нужен хлеб: на­кор­мить Моск­ву с Пет­ро­гра­дом или ради мо­но­по­лии? Вы­пус­ка­ет­ся де­крет о про­до­воль­ствен­ной дик­та­ту­ре.

«Вести и про­ве­сти бес­по­щад­ную, тер­ро­ри­сти­че­скую [!] борь­бу и войну [!] про­тив кре­стьян­ской и иной [?] бур­жу­а­зии, удер­жи­ва­ю­щей у себя из­лиш­ки хлеба.

Точно опре­де­лить, что вла­дель­цы хлеба, име­ю­щие из­лиш­ки хлеба и не вы­во­зя­щие их на стан­ции и в места сбора и ссып­ки, объ­яв­ля­ют­ся вра­га­ми на­ро­да и под­вер­га­ют­ся за­клю­че­нию в тюрь­му на срок не ниже де­ся­ти лет, кон­фис­ка­ции всего иму­ще­ства и из­гна­нию на­все­гда из его об­щи­ны».

«Во­ен­ный ко­мис­са­ри­ат пре­вра­тить в военно-​продовольственный ко­мис­са­ри­ат.

Мо­би­ли­зо­вать армию, вы­де­лив ее здо­ро­вые части, и при­звать де­вят­на­дца­ти­лет­них для си­сте­ма­ти­че­ских во­ен­ных дей­ствий [!] по за­во­е­ва­ва­нию, сбору и свозу хлеба.

Вве­сти рас­стрел за недис­ци­пли­ну.

Успех от­ря­дов из­ме­рять успе­ха­ми ра­бо­ты по до­бы­че хлеба».

«За­да­чей борь­бы с го­ло­дом яв­ля­ет­ся не толь­ко вы­ко­ла­чи­ва­ние [!] хлеба из хле­бо­род­ных мест­но­стей, но ссып­ка и сбор в го­су­дар­ствен­ные за­па­сы всех до конца из­лиш­ков хлеба, а равно и вся­ких про­до­воль­ствен­ных про­дук­тов во­об­ще. Не до­бив­шись этого, нель­зя обес­пе­чить ре­ши­тель­но ни­ка­ких со­ци­а­ли­сти­че­ских пре­об­ра­зо­ва­ний».

Вот зачем по­на­до­бил­ся рос­сий­ский хле­бу­шек, а вовсе не для того чтобы лик­ви­ди­ро­вать голод в Москве и Пет­ро­гра­де. И сда­ет­ся мне, что кроме глав­ной за­да­чи — со­сре­до­то­чить в своих руках все про­дук­ты, чтобы управ­лять и власт­во­вать, про­до­воль­ствен­ная дик­та­ту­ра имела и по­боч­ную цель.

Ведь со­вет­ская власть толь­ко еще на­чи­на­ла дей­ство­вать, и по­ло­же­ние ее было весь­ма и весь­ма неустой­чи­во. Об этом сви­де­тель­ству­ет сам Вла­ди­мир Ильич. Су­ди­те сами. Вся мел­кая бур­жу­а­зия, как мы недав­но чи­та­ли, то есть все са­мо­сто­я­тель­ное, са­мо­де­я­тель­ное на­се­ле­ние Рос­сии про­тив со­ци­а­лиз­ма. В речи перед груп­пой пе­ре­до­вых учи­те­лей Ленин сде­лал и дру­гое от­кро­вен­ное за­яв­ле­ние.

«Надо ска­зать, что глав­ная масса ин­тел­ли­ген­ции ста­рой Рос­сии ока­зы­ва­ет­ся пря­мым про­тив­ни­ком со­вет­ской вла­сти, и нет со­мне­ния, что нелег­ко будет пре­одо­леть со­зда­ва­е­мые этим труд­но­сти. Про­цесс бро­же­ния в ши­ро­ких учи­тель­ских мас­сах толь­ко еще на­чи­на­ет­ся».

Но если мел­кие соб­ствен­ни­ки, ин­тел­ли­ген­ты и даже ши­ро­кие массы учи­те­лей — все про­тив, то кто же за?

«Мы можем рас­счи­ты­вать толь­ко на со­зна­тель­ных ра­бо­чих. Осталь­ная масса, бур­жу­а­зия и мел­кие хо­зяй­ства про­тив нас», — при­зна­ет­ся Вла­ди­мир Ильич на стр. 369 и де­ся­тью стро­ка­ми ниже уточ­ня­ет:

«Мы знаем как неве­ли­ки в Рос­сии слои пе­ре­до­вых и со­зна­тель­ных ра­бо­чих».

Пре­дель­ная яс­ность. За­хва­тив­шие власть опи­ра­лись на явное мень­шин­ство, на оду­ра­чен­ных ра­бо­чих, ко­то­рых на­зы­ва­ли со­зна­тель­ны­ми. Но ведь и эта неболь­шая часть со­зна­тель­ных ра­бо­чих могла оду­мать­ся через месяц дру­гой. Да ка­жет­ся уже и оду­мы­ва­лись. Вот воз­зва­ние Пет­ро­град­ско­го ис­пол­ко­ма от 5 ян­ва­ря 1918 года «Ко всему на­се­ле­нию Пет­ро­гра­да»: «Враги на­ро­да, контр­ре­во­лю­ци­о­не­ры и са­бо­таж­ни­ки рас­про­стра­ня­ют слухи о том, что в день 5 ян­ва­ря ре­во­лю­ци­он­ные ра­бо­чие [?] и сол­да­ты рас­стре­ли­ва­ли мир­ные де­мон­стра­ции ра­бо­чих.

Де­ла­ет­ся это с одной целью: по­се­ять смуту и тре­во­гу в рядах тру­до­вых масс, вы­звать их на экс­цес­сы и под шумок про­из­ве­сти те по­ку­ше­ния на во­ждей ре­во­лю­ции, ко­то­ры­ми они давно гро­зят­ся.

Уже уста­нов­ле­но, что имели место про­во­ка­ци­он­ные вы­стре­лы в ра­бо­чих, сол­дат и мат­ро­сов, охра­няв­ших по­ря­док в сто­ли­це.

Ис­пол­ни­тель­ным Ко­ми­те­том Пет­ро­град­ско­го Со­ве­та Ра­бо­чих Сол­дат­ских Де­пу­та­тов пред­при­ня­то самое стро­гое рас­сле­до­ва­ние со­бы­тий 5 ян­ва­ря. Все ви­нов­ные в про­ли­тии крови ра­бо­чих и сол­дат, где та­ко­вые име­ют­ся, будут при­вле­че­ны к от­вет­ствен­но­сти».

Зна­чит, были, были такие со­бы­тия.

Более чет­кие све­де­ния на­хо­дим у А. Сол­же­ни­ци­на:

«Рас­стре­ли­ва­ли из пу­ле­ме­тов ра­бо­чие толпы на за­вод­ских дво­рах, ко­то­рые тре­бо­ва­ли вы­бо­ра неза­ви­си­мых фабрично-​заводских ко­ми­те­тов. Я на­пом­ню — это был март во­сем­на­дца­то­го года. Сей­час уже редко кто может вос­ста­но­вить в па­мя­ти: и по­дав­ле­ние Пет­ро­град­ской за­ба­стов­ки ра­бо­чих в 1921 году и Кол­пин­ский рас­стрел два­дцать пер­во­го года».>

«Нужен кре­сто­вый поход ра­бо­чих[12] про­тив дез­ор­га­ни­за­то­ров и про­тив укры­ва­те­лей хлеба».

Зна­чит, ре­гу­ляр­ной армии уже мало? На­ря­ду с ар­ми­ей были бро­ше­ны прод­от­ря­ды, со­став­лен­ные из ра­бо­чих Моск­вы и Пет­ро­гра­да. Не в том могло быть дело, что одной армии мало, а в том, чтобы вот имен­но столк­нуть ра­бо­чих и кре­стьян. Это более ве­ро­ят­но. Надо пред­ста­вить себе все это, как при­хо­дят к ра­бо­чим аги­та­то­ры в ко­жан­ных курт­ках и вну­ша­ют им, что го­ло­да­ют ра­бо­чие (и их семьи, де­тиш­ки) ис­клю­чи­тель­но по вине кре­стьян пря­чу­щих хлеб. Какой нена­ви­стью раз­го­ра­ют­ся серд­ца ра­бо­чих. С какой яро­стью идут они в прод­от­ря­ды, чтобы на­силь­но от­ни­мать хлеб (а там тоже де­тиш­ки), и какую нена­висть со сто­ро­ны кре­стьян вы­зы­ва­ли эти на­силь­ствен­ные дей­ствия.

«Каж­дая фаб­ри­ка дает по од­но­му че­ло­ве­ку на каж­дые два­дцать пять ра­бо­чих: за­пись изъ­явив­ших же­ла­ние по­сту­пить в про­до­воль­ствен­ную армию про­из­во­дит­ся фабрично-​заводским ко­ми­те­том, ко­то­рый со­став­ля­ет по­имен­ный спи­сок мо­би­ли­зо­ван­ных в двух эк­зем­пля­рах…

Рек­ве­зи­ция хлеба у ку­ла­ков — не гра­беж, а ре­во­лю­ци­он­ный долг перед рабоче-​крестьянскими [?] мас­са­ми, бо­рю­щи­ми­ся за со­ци­а­лизм».

«Со­зна­тель­ным от­ря­дам СНК будет ока­зы­вать самую ши­ро­кую по­мощь как день­га­ми, так и ору­жи­ем».

Из­му­чен­ные ин­спи­ри­ро­ван­ным го­ло­дом и на­усь­кан­ные на му­жи­ков, ра­бо­чие дей­ство­ва­ли с озве­ре­ни­ем, вы­зы­ва­ю­щим встреч­ное озве­ре­ние. Не от­ста­ва­ли и про­ин­струк­ти­ро­ван­ные со­от­вет­ству­ю­щим об­ра­зом от­ря­ды крас­но­ар­мей­цев, пре­иму­ще­ствен­но ла­тыш­ских стрел­ков.

«Мы знаем, что хлеб есть даже в гу­бер­ни­ях, окру­жа­ю­щих центр. И этот хлеб нужно взять. От­ря­ды крас­но­ар­мей­цев ухо­дят из цен­тра с са­мы­ми луч­ши­ми стрем­ле­ни­я­ми [?], но ино­гда, при­быв на места, они под­да­ют­ся со­блаз­ну гра­бе­жа и пьян­ства».

Это отряды-​то крас­но­ар­мей­цев? Ре­гу­ляр­ные во­ин­ские части с ко­мис­са­ра­ми во главе? По-​видимому, на пьян­ство надо было сва­лить те дикие звер­ства, ко­то­рые со­вер­ша­ли прод­от­ря­ды тогда в де­ревне. Даль­ше, не от­ка­зы­ва­ясь от этого звер­ства и так и на­зы­вая его своим име­нем, Вла­ди­мир Ильич пы­та­ет­ся оправ­дать его в гла­зах об­ще­ствен­но­го мне­ния:

«В этом ви­но­ва­та че­ты­рех­лет­няя бойня, ко­то­рая по­са­ди­ла людей в окопы и за­ста­ви­ла их, озве­рев, из­би­вать друг друга. Озве­ре­ние это на­блю­да­ет­ся во всех стра­нах. [?] Прой­дут годы пока люди пе­ре­ста­нут быть зве­ря­ми и при­мут че­ло­ве­че­ский образ».[13]

Но жутью на меня по­ве­я­ло даже не от этих слов об оче­вид­ных звер­ствах, ко­то­рые нель­зя было не при­знать даже вождю, а от од­но­го ле­нин­ско­го пунк­ти­ка из «Те­зи­сов по те­ку­ще­му мо­мен­ту». Это пунк­тик один­на­дца­тый.

«В слу­чае, если при­зна­ки раз­ло­же­ния от­ря­дов будут угро­жа­ю­ще ча­стые, воз­вра­щать, то есть сме­нять „за­бо­лев­шие“ от­ря­ды через месяц на место, от­ку­да они будут от­прав­ле­ны для от­че­та и „ле­че­ния“».

По­ни­ма­е­те ли вы, мой чи­та­тель, что не каж­дое рус­ское серд­це могло все же вы­дер­жать, глядя на бес­чин­ства и кро­ва­вые звер­ства, ко­то­рые про­ка­ти­лись тогда по де­рев­ням всей Рос­сии. Ви­ди­мо, неко­то­рые люди в прод­от­ря­дах про­ни­ка­лись со­чув­стви­ем к ограб­лен­ным и об­ре­ка­е­мым на голод кре­стья­нам. От­ря­ды, в ко­то­рых за­во­ди­лись такие люди, и счи­та­лись «за­бо­лев­ши­ми». И от­прав­ля­лись от­ку­да были по­сла­ны, «для от­че­та и ле­че­ния». Нетруд­но до­га­дать­ся о ме­то­дах ле­че­ния и о ле­кар­ствах, ко­то­рые их ждали.

Те­перь оста­ет­ся ска­зать глав­ное о про­до­воль­ствен­ной дик­та­ту­ре а имен­но ска­зать о том, на кого она рас­про­стра­ня­лась. Вла­ди­мир Ильич все время апел­ли­ру­ет по­ня­ти­я­ми «ку­ла­ки», «де­ре­вен­ская бур­жу­а­зия», но в одном месте он все же про­го­во­рил­ся и таким об­ра­зом по­ста­вил все точки над «i». Речь пой­дет о рус­ском кре­стья­нине, ко­то­ро­му никто ни­ко­гда не от­ка­зы­вал ни в уме, ни в сме­кал­ке, ни в жи­во­сти ха­рак­те­ра, ни в чув­стве соб­ствен­но­го до­сто­ин­ства. Это о нем го­во­рил ари­сто­крат Пуш­кин: «По­смот­ри­те на рус­ских кре­стьян, разве они по­хо­жи на рабов?» Это о рус­ской кре­стьян­ке го­во­рит Некра­сов: «Есть жен­щи­ны в рус­ских се­ле­ньях… По­смот­рит — руб­лем по­да­рит… Коня на скаку оста­но­вит, в го­ря­щую избу вой­дет». Какие же слова нашел о рус­ском кре­стья­нине ве­ли­кий вождь всех тру­дя­щих­ся? Нам важно сей­час и это, но глав­ным об­ра­зом то, что Вла­ди­мир Ильич от­кро­вен­но наконец-​то, един­ствен­ный раз про­го­во­рил­ся, про­тив кого была на­прав­ле­на дик­та­ту­ра. Ни­ка­ких ку­ла­ков, ни­ка­кой де­ре­вен­ской бур­жу­а­зии, все четко и ясно на­зва­но своим име­нем.??????

«Легко ска­зать: хлеб­ная мо­но­по­лия, но надо по­ду­мать о том, что все это зна­чит. Это зна­чит, что ни один пуд хлеба, ко­то­рый не на­до­бен хо­зяй­ству кре­стья­ни­на,[14] не на­до­бен для под­дер­жа­ния его семьи и скота, не на­до­бен для по­се­ва, — что вся­кий лиш­ний пуд хлеба дол­жен от­би­рать­ся в руки го­су­дар­ства. Надо, чтобы каж­дый лиш­ний пуд хлеба был най­ден и при­ве­зен. От­ку­да взять кре­стья­ни­ну со­зна­ние, ко­то­ро­го сотни лет отуп­ля­ли ко­то­ро­го гра­би­ли,[15] за­ко­ла­чи­ва­ли до ту­по­умия по­ме­щи­ки и ка­пи­та­ли­сты, не давая ему ни­ко­гда на­есть­ся до­сы­та,[16] - от­ку­да ему взять со­зна­ние того, что такое хлеб­ная мо­но­по­лия; От­ку­да может взять­ся у де­сят­ков мил­ли­о­нив людей,[17] ко­то­рых до сих пор пи­та­ло го­су­дар­ство толь­ко угне­те­ни­ем, толь­ко на­си­ли­ем, толь­ко чи­нов­ни­чьим раз­бо­ем и гра­бе­жом,[18] от­ку­да взять по­ня­тие того, что такое ра­бо­че­кре­стьян­ская власть,[19] что хлеб, ко­то­рый яв­ля­ет­ся из­бы­точ­ным[20] и не пе­ре­шед­шим в руки го­су­дар­ства, если он оста­ет­ся в руках вла­дель­ца, так тот, кто его удер­жи­ва­ет, — раз­бой­ник, экс­плу­а­та­тор, ви­нов­ник му­чи­тель­но­го го­ло­да ра­бо­чих Пи­те­ра и Моск­вы? От­ку­да ему знать, когда его до сих пор дер­жа­ли в неве­же­стве, когда в де­ревне его дело было толь­ко про­да­вать хлеб, от­ку­да было ему взять это со­зна­ние?!

…Если вы бу­де­те на­зы­вать тру­до­вым кре­стья­ни­ном того, кто сотни пудов хлеба со­брал своим тру­дом и даже без вся­ко­го на­ем­но­го труда, а те­перь видит, что может быть, что если он будет дер­жать эти сотни пудов, то он может про­дать их не по шесть руб­лей, а до­ро­же, такой кре­стья­нин пре­вра­ща­ет­ся в экс­плу­а­та­то­ра, хуже раз­бой­ни­ка».

Вот те­перь все по-​ленински ясно. Все кре­стьяне, ко­то­рые тру­дом вы­рас­ти­ли хлеб и хо­те­ли его про­да­вать, а не от­да­вать бес­плат­но, — все они раз­бой­ни­ки. Не те раз­бой­ни­ки, ока­зы­ва­ет­ся, кто с ору­жи­ем в руках при­шел в де­рев­ню от­ни­мать хлеб, а те раз­бой­ни­ки, кто не хочет его бес­плат­но от­дать.

Но самое страш­ное во всей этой ис­то­рии то, что про­до­воль­ствен­ная дик­та­ту­ра, как бы же­сто­ка и бес­че­ло­веч­на она ни была, все же не яв­ля­лась са­мо­це­лью, но яв­ля­лась лишь изощ­рен­ным сред­ством к более об­шир­ным целям дер­жать в руках весь хлеб и рас­пре­де­лять его по сво­е­му усмот­ре­нию.

«Пот­ом­му что, рас­пре­де­ляя его, мы будем гос­под­ство­вать над всеми об­ла­стя­ми труда».[21]

Точ­нее и ко­ро­че, чем это ска­зал Ленин, ска­зать ни­че­го нель­зя.

И вот я думаю, ради чего, ради каких ко­неч­ных целей, ради каких ко­неч­ных зве­ньев, если раз­мо­тать всю це­поч­ку, это все де­ла­лось? Боль­ше­ви­ки за­во­е­ва­ли Рос­сию. Со­шлем­ся опять на Ле­ни­на.

«Боль­ше­ви­кам уда­лось срав­ни­тель­но чрез­вы­чай­но легко ре­шить за­да­чу за­во­е­ва­ния вла­сти как в сто­ли­це, так и в глав­ных про­мыш­лен­ных цен­трах Рос­сии. Но в про­вин­ции, в от­да­лен­ных от цен­тра ме­стах со­вет­ской вла­сти при­шлось вы­дер­жать со­про­тив­ле­ние, при­ни­мав­шее во­ен­ные формы и толь­ко те­перь, по ис­те­че­нии более чем че­ты­рех ме­ся­цев со вре­ме­ни ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции при­хо­дя­щие к концу. В на­сто­я­щее время за­да­ча пре­одо­ле­ния и по­дав­ле­ния со­про­тив­ле­ния в Рос­сии окон­че­на в своих глав­ных чер­тах. РОС­СИЯ ЗА­ВО­Е­ВА­НА БОЛЬ­ШЕ­ВИ­КА­МИ».

Когда одна стра­на за­во­е­вы­ва­ет дру­гую, когда и Рос­сий­ская им­пе­рия за­во­е­вы­ва­ла Сред­нюю Азию, как там ее не осуж­дай, ясна была цель ко­то­рой не скры­ва­ли и сами за­во­е­ва­те­ли. Мно­гие ма­ни­фе­сты (или какие там воз­зва­ния) так и на­чи­на­лись: «Стре­мясь к даль­ней­ше­му рас­ши­ре­нию пре­де­лов Рос­сий­ской им­пе­рии…».

Итак, когда одна стра­на за­во­е­вы­ва­ет дру­гую и уста­нав­ли­ва­ет там же­сто­кий ок­ку­па­ци­он­ный режим, дабы по­да­вить со­про­тив­ле­ние на­се­ле­ния и удер­жать эту за­во­е­ван­ную стра­ну под своей вла­стью, там пре­сле­ду­ет­ся хоть и небла­го­вид­ная, но по­нят­ная цель: при­со­еди­нить к мет­ро­по­лии за­во­е­ван­ную стра­ну.

Но вот Рос­сию за­во­е­ва­ла груп­па, кучка людей. Эти люди тот­час ввели в стране же­сто­чай­ший ок­ку­па­ци­он­ный режим, ка­ко­го ни в какие века не знала ис­то­рия че­ло­ве­че­ства. Этот режим они ввели, чтобы удер­жать­ся у вла­сти. По­дав­лять все и вся и удер­жать­ся у вла­сти. Они ви­де­ли, что прак­ти­че­ски все на­се­ле­ние про­тив них, кроме уз­ко­го слоя «пе­ре­до­вых» ра­бо­чих, то есть несколь­ких де­ся­тых на­се­ле­ния Рос­сии, и все же да­ви­ли, ре­за­ли, стре­ля­ли, мо­ри­ли го­ло­дом, на­силь­ни­ча­ли как могли, чтобы удер­жать эту стра­ну в своих руках. Зачем? Ради чего? С какой целью? Ради того, чтобы осу­ще­ствить в за­во­е­ван­ной стране свои по­ли­ти­че­ские прин­ци­пы. Все­об­щий учет и кон­троль про­из­во­ди­мых про­дук­тов, го­су­дар­ствен­ную мо­но­по­лию на все виды то­ва­ров и их рас­пре­де­ле­ние по сво­е­му усмот­ре­нию. И это было бы пол­бе­ды. Но из углуб­лен­но­го про­чте­ния Ле­ни­на узна­ем, что эти учет и рас­пре­де­ле­ние в свою оче­редь яв­ля­ют­ся сред­ством, а не целью. Сред­ством к тому, чтобы осу­ще­ствить все­об­щую тру­до­вую по­вин­ность в стране, то есть за­ста­вить людей при­ну­ди­тель­но тру­дить­ся, за­ста­вить их под­чи­нять­ся воле од­но­го че­ло­ве­ка ру­ко­во­ди­те­ля, дик­та­то­ра, то есть сред­ством к тому, чтобы все на­се­ле­ние стра­ны пре­вра­тить в еди­ный по­слуш­ный ме­ха­низм.

«Ор­га­ни­за­ция учета, пре­вра­ще­ние всего го­су­дар­ствен­но­го ме­ха­низ­ма в еди­ную круп­ную ма­ши­ну, в хо­зяй­ствен­ную ор­га­ни­за­цию, ра­бо­та­ю­щую так, чтобы сотни мил­ли­о­нов людей ру­ко­вод­ство­ва­лись одним пла­ном, — вот та ги­гант­ская ор­га­ни­за­ци­он­ная за­да­ча, ко­то­рая легла на наши плечи».

Но тогда воз­ни­ка­ет во­прос — зачем? Хо­ро­шо, до­пу­стим, что у Ле­ни­на это объ­яс­не­но.

«Если мы взяли все дело в руки одной боль­ше­вист­ской пар­тии, то мы брали его на себя, бу­дучи убеж­де­ны, что ре­во­лю­ция зреет во всех стра­нах и в конце кон­цов, какие бы труд­но­сти мы не пе­ре­жи­ва­ли, какие бы по­ра­же­ния нам не были бы суж­де­ны, все­мир­ная со­ци­а­ли­сти­че­ская ре­во­лю­ция при­дет».

«Наша от­ста­лость дви­ну­ла нас впе­ред, и мы по­гиб­нем, если не су­ме­ем удер­жать­ся до тех пор, пока мы не встре­тим мощ­ную под­держ­ку со сто­ро­ны вос­став­ших ра­бо­чих дру­гих стран».

«А пока там на за­па­де ре­во­лю­ция зреет, хотя она зреет те­перь быст­рее, чем вчера, наша за­да­ча толь­ко такая: мы, яв­ля­ю­щи­е­ся от­ря­дом, ока­зав­шим­ся впе­ре­ди, во­пре­ки нашей сла­бо­сти долж­ны де­лать все, вся­кий шанс ис­поль­зо­вать, чтобы удер­жать­ся на за­во­е­ван­ных по­зи­ци­ях, остать­ся на своем посту как со­ци­а­ли­сти­че­ско­му от­ря­ду, от­ко­лов­ше­му­ся в силу со­бы­тий от рядов со­ци­а­ли­сти­че­ской армии и вы­нуж­ден­но­му пе­ре­жи­дать, пока со­ци­а­ли­сти­че­ская ре­во­лю­ция в дру­гих стра­нах по­дой­дет на по­мощь».

«Мы не знаем, никто не знает, может быть, — это вполне воз­мож­но — она по­бе­дит через несколь­ко недель, даже через несколь­ко дней, и когда она нач­нет­ся, нас не будут му­чить наши со­мне­ния, не будет во­про­сов о ре­во­лю­ци­он­ной войне, а будет одно сплош­ное три­ум­фаль­ное ше­ствие».[22]

Итак, до­пу­стим, что с неде­ли на неде­лю ждали ми­ро­вую ре­во­лю­цию и тогда на­де­я­лись три­ум­фаль­ным ше­стви­ем прой­ти по всему миру, хотя это пред­по­ло­же­ние го­во­рит боль­ше не о ге­ни­аль­но­сти, а о сле­по­те и фа­на­тиз­ме. Но опять воз­ни­ка­ет во­прос: ради чего, зачем и что при­не­сти всем на­ро­дам? Да то же самое: все­об­щий учет, кон­троль за рас­пре­де­ле­ни­ем про­дук­тов. Все­об­щую тру­до­вую по­вин­ность. Под­чи­не­ние мил­ли­о­нов (а тогда уже мил­ли­ар­дов бы) людей еди­но­му плану, еди­ной воле, еди­но­му ру­ко­во­ди­те­лю с дик­та­тор­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми. Зачем? Ради чего? Зачем живых, ини­ци­а­тив­ных, са­мо­де­я­тель­ных людей пре­вра­щать в еди­ный, по­слуш­ный, но зато без­мозг­лый го­су­дар­ствен­ный ме­ха­низм, весь под­чи­ня­ю­щий­ся на­жа­тию одной кноп­ки?

До­пу­стим, что — ба­наль­ная идея ми­ро­во­го гос­под­ства, осу­ществ­лен­ная не путем по­хо­дов Юлия Це­за­ря, Алек­сандра Ма­ке­дон­ско­го или На­по­лео­на, но путем хит­рой от­мыч­ки так на­зы­ва­е­мой клас­со­вой борь­бы и на­трав­ли­ва­ния в каж­дой стране одной части на­се­ле­ния на дру­гую. («Речь идет не о нашей борь­бе с вой­ском, а о борь­бе одной части вой­ска с дру­гой». Ленин) До­пу­стим, что ба­наль­ная идея ми­ро­во­го гос­под­ства. Но для кого? Чье гос­под­ство? Же­ла­ние рим­ско­го им­пе­ра­то­ра гос­под­ство­вать над миром чу­до­вищ­но, но по­нят­но так же, как любой дру­гой мо­гу­ще­ствен­ной нации. Но здесь то чье гос­под­ство? Неуже­ли толь­ко свое? Или своей груп­пы? Но ведь оста­ет­ся пять­шесть лет жизни… Ну пусть Ста­лин потом гос­под­ство­вал трид­цать лет, но все равно, неуже­ли ради этого надо по­тро­шить на­ро­ды, ис­треб­лять фи­зи­че­ски луч­шую часть каж­до­го на­ро­да, мо­рить его го­ло­дом, дер­жать в тюрь­мах и ла­ге­рях, за­го­нять в кол­хо­зы, лишив земли, лишив за­ин­те­ре­со­ван­но­сти в труде, не го­во­ря уже о по­э­зии труда, о его ра­до­стях, хотя и со­пря­жен­ных с тя­же­стью. Труд есть труд. Вся­кий труд тяжек и свя­зан с потом. Но все же, когда он — тру­до­вая по­вин­ность, oн тяжек сто­крат.

А еще удив­ля­юсь, как им, если бы даже и с бла­ги­ми (как им, может, ка­за­лось) це­ля­ми, как им не жалко было пус­кать на рас­пыл, а фак­ти­че­ски убить или со­жрать на пе­ре­пу­тье к своим вы­со­ким все­мир­ным целям такую стра­ну, какой была Рос­сия, и такой народ, каким был рус­ский народ? Может быть, и можно потом вос­ста­но­вить храмы и двор­цы, вы­рас­тить леса, очи­стить реки, можно не по­жа­леть даже об опу­сто­шен­ных вы­еден­ных нед­рах, но невоз­мож­но вос­ста­но­вить уни­что­жен­ный ге­не­ти­че­ский фонд на­ро­да, ко­то­рый еще толь­ко при­хо­дил в дви­же­ние, толь­ко еще на­чи­нал рас­кры­вать свои ре­зер­вы, толь­ко еще рас­цве­тал. Никто и ни­ко­гда не вер­нет на­ро­ду его уни­что­жен­но­го ге­не­ти­че­ско­го фонда ушед­ше­го в хлю­па­ю­щие гря­зью, по­спеш­но вы­ры­тые рвы, куда по­ло­жи­ли де­сят­ки мил­ли­о­нов луч­ших по вы­бо­ру, по ге­не­ти­че­ско­му имен­но от­бо­ру рос­си­ян. Чем боль­ше будет про­хо­дить вре­ме­ни, тем боль­ше будет ска­зы­вать­ся на оте­че­ствен­ной куль­ту­ре зи­я­ю­щая брешь, эти пе­ре­руб­лен­ные на­ци­о­наль­ные корни, тем силь­нее будет за­рас­тать и за­хлам­лять­ся оте­че­ствен­ная нива чуж­ды­ми рас­те­ни­я­ми, мел­ко­трав­ча­той шу­ше­рой вме­сто под­не­бес­ных ги­ган­тов, о воз­мож­ном росте и ха­рак­те­ре ко­то­рых мы те­перь не можем и га­дать, по­то­му что они не про­рас­тут и не вы­рас­тут ни­ко­гда, они по­губ­ле­ны даже и не в за­ро­ды­шах, а в по­ко­ле­ни­ях, ко­то­рые еще толь­ко пред­ше­ство­ва­ли им. Нo вот не будут пред­ше­ство­вать, ибо убиты, рас­стре­ля­ны, умо­ре­ны го­ло­дом, за­ко­па­ны в землю.

Гены ухо­дят в землю, и через два-​три де­ся­ти­ле­тия не рож­да­ют­ся и не фор­ми­ру­ют­ся новые Тол­стые, Му­сорг­ские, Пуш­ки­ны, Го­го­ли, Тур­ге­не­вы, Ак­са­ко­вы, Кры­ло­вы, Тют­че­вы, Феты, Пи­ро­го­вы, Некра­со­вы, Бо­ро­ди­ны, Римские-​Корсаковы, Гу­ми­ле­вы, Цве­та­е­вы, Рах­ма­ни­но­вы, Нежда­но­вы, Вер­над­ские, Су­ри­ко­вы, Тре­тья­ко­вы, На­хи­мо­вы, Яб­лоч­ки­ны, Ти­ми­ря­зе­вы, До­ку­чае­вы, По­ле­но­вы, Ло­ба­чев­ские, Ста­ни­слав­ские, и де­сят­ки и сотни им по­доб­ных. Спис­ки мо­же­те про­дол­жать сами…

Про­стое по­ра­бо­ще­ние ли­ша­ет народ цветв­ния, пол­но­кров­но­го роста и ду­хов­ной жизни в на­сто­я­щее время. Ге­но­цид, осо­бен­но такой то­таль­ный, какой про­во­дил­ся в те­че­ние целых де­ся­ти­ле­тий в Рос­сии, ли­ша­ет народ цве­те­ния, пол­но­кров­ной жизни и ду­хов­но­го роста в бу­ду­щем, а осо­бен­но в от­да­лен­ном. Ге­не­ти­че­ский урон не вос­пол­ним, и это есть самое пе­чаль­ное по­след­ствие того яв­ле­ния, ко­то­рое мы, за­хле­бы­ва­ясь от вос­тор­га, име­ну­ем Ве­ли­кой Ок­тябрь­ской Со­ци­а­ли­сти­че­ской ре­во­лю­ци­ей.

 

При­ме­ча­ния

1 т. е. тру­до­вая по­вин­ность и при­нуж­де­ние

2 т. 36, стр. 144

3 кто сколь­ко из них съест

4 по­че­му бы не ска­зать клас­сов, a, Вла­ди­мир Ильич? В том числе и клас­са, осу­ществ­ля­ю­ще­го дик­та­ту­ру?

5 стр. 145

6 то есть при пол­ной по­кор­но­сти

7 име­ю­ще­го право са­жать в тюрь­му

8 стр. 200

9 а как же ре­во­лю­ци­он­ная ак­тив­ность масс?

10 при­ну­ди­тель­но, как толь­ко что мы про­чи­та­ли

11 бес­пре­ко­слов­но­го под­чи­не­ния дик­та­то­ру, как мы недав­но чи­та­ли

12 вы­де­ле­но нами

13 стр. 428

14 а кто это ре­ша­ет?

15 но так еще ни­ко­гда!

16 а вот те­перь ре­ши­ли на­кор­мить!

17 не в ку­ла­ках, зна­чит, дело!

18 да все же не бро­са­ло про­тив него ре­гу­ляр­ных про­до­воль­ствен­ных армий!

19 да уж!

20 и ко­то­рый во всем мире про­да­ет­ся

21 стр. 449

22 стр. 1

Ис­точ­ник.

 

Пол­ное со­бра­ние со­чи­не­ний Ле­ни­на.Из­да­ние пятое.