Фи­наль­ная битва за ста­тус

Этой осе­нью за­го­во­ри­ли о войне. На­стой­чи­во и крас­но­ре­чи­во. Про­вал мно­го­ме­сяч­ной си­рий­ской ди­пло­ма­тии, му­чи­тель­но да­вав­шей­ся участ­ни­кам, как будто об­ру­шил пло­ти­ну – все вспом­ни­ли о тер­пе­нии, ко­то­рое ис­сяк­ло. В российско-​американских от­но­ше­ни­ях во­ца­рил­ся дух «хо­лод­ной войны» с на­ме­ка­ми на воз­мож­ность пе­ре­хо­да ее невесть куда.

Имен­но дух, по­сколь­ку объ­ек­тив­ные об­сто­я­тель­ства со­всем не по­хо­жи на те, что опре­де­ля­ли на­сто­я­щую «хо­лод­ную войну», – ни в пя­ти­де­ся­тые, ни в се­ми­де­ся­тые.

Нет ни па­ри­те­та, ни по­нят­но­го идео­ло­ги­че­ско­го кон­флик­та, ни, что, на­вер­ное, глав­ное, цен­траль­но­сти этого про­ти­во­сто­я­ния для меж­ду­на­род­ной по­вест­ки дня. В со­ро­ко­вые – вось­ми­де­ся­тые годы на советско-​американскую ось на­ни­зы­ва­лось все осталь­ное, прак­ти­че­ски любой сюжет ми­ро­вой по­ли­ти­ки был про­из­вод­ным от со­сто­я­ния ос­нов­ной кон­фрон­та­ции. Сей­час явно не так. Но от этого не легче, а даже на­обо­рот, по­то­му что непо­нят­но, как себя вести.

Кон­цеп­ту­аль­но «хо­лод­ная война» – когда нет на­ме­ре­ния сов­мест­но что-​то ре­шать, за­да­ча – управ­лять про­ти­во­сто­я­ни­ем и сни­жать риски. Но это – задача-​максимум, до спо­соб­но­сти ее вы­пол­нять еще надо до­зреть, ми­но­вав опас­ные рифы. На пер­вом этапе про­шлой «хо­лод­ной войны» их было из­ряд­но вплоть до Ка­риб­ско­го кри­зи­са, когда к грани необ­ра­ти­мо­сти по­до­шли очень близ­ко. Но ото­шли от нее, обес­пе­чив от­но­си­тель­но упо­ря­до­чен­ное, хотя и крайне острое со­пер­ни­че­ство на сле­ду­ю­щие 25 лет.

Дру­гая прин­ци­пи­аль­ная ха­рак­те­ри­сти­ка «хо­лод­ной войны» – она са­мо­цен­на.

То есть ве­дет­ся не за что-​то кон­крет­ное, а почти ис­клю­чи­тель­но за ста­тус – в от­но­ше­нии со­пер­ни­ка (пре­вос­ход­ство) и в ми­ро­вой си­сте­ме во­об­ще (до­ми­ни­ро­ва­ние). В этом смыс­ле, как ни па­ра­док­саль­но, Со­еди­нен­ные Штаты, по­бе­див в «хо­лод­ной войне» ХХ века, ни­ко­гда из нее и не вы­хо­ди­ли, по­сколь­ку клю­че­вым по­ня­ти­ем аме­ри­кан­ской по­ли­ти­ки после 1989–1991 годов стало гло­баль­ное ли­дер­ство. То есть обес­пе­че­ние ге­ге­мо­нии (с их точки зре­ния, су­гу­бо бла­го­твор­ной), ис­клю­чи­тель­но­го по­ло­же­ния США в меж­ду­на­род­ных делах.

По­нят­но, что до­ми­ни­ру­ю­щий ста­тус вле­чет за собой раз­но­об­раз­ные прак­ти­че­ские пре­иму­ще­ства, но они – след­ствие, а не цель. И их со­хра­не­ние тре­бу­ет под­дер­жа­ния все­объ­ем­лю­щей ли­ди­ру­ю­щей роли, что несет из­держ­ки, ино­гда нема­лые, а то и непо­мер­ные.

Рос­сия из «хо­лод­ной войны» в конце про­шло­го сто­ле­тия как раз вышла, при­чем очень ре­ши­тель­но, от­ка­зав­шись от идео­ло­гии, про­воз­гла­сив сна­ча­ла стрем­ле­ние к глу­бо­ко­му парт­нер­ству со вче­раш­ни­ми про­тив­ни­ка­ми, а потом – при­мат соб­ствен­ных на­ци­о­наль­ных ин­те­ре­сов.

По­след­няя фор­му­ли­ров­ка зву­чит у нас по­сто­ян­но, в том числе и на выс­шем уровне, как мо­ти­ва­ция почти любых внеш­не­по­ли­ти­че­ских акций.

На­ци­о­наль­ный ин­те­рес – по­ня­тие рас­тя­жи­мое, но все-​таки преж­де всего оно преду­смат­ри­ва­ет набор тем и ин­стру­мен­тов, необ­хо­ди­мых для ре­ше­ния прак­ти­че­ских задач су­ще­ство­ва­ния об­ще­ства и го­су­дар­ства. По­вы­ше­ние ста­ту­са – тоже спо­соб до­би­вать­ся опре­де­лен­ных целей, но сам про­цесс за­тя­ги­ва­ет, ста­но­вит­ся са­мо­до­ста­точ­ным и са­мо­вос­про­из­во­дя­щим­ся.

Рос­сий­ская ин­тер­вен­ция (???) в Сирии была обу­слов­ле­на раз­ны­ми при­чи­на­ми, в том числе и при­клад­но­го ха­рак­те­ра, но по про­ше­ствии года с лиш­ним (а до этого че­ты­ре года жест­ко­го ди­пло­ма­ти­че­ско­го курса) ста­тус­ный ком­по­нент вы­гля­дит ос­нов­ным.

Пря­мо­го прак­ти­че­ско­го ин­те­ре­са у Моск­вы в Сирии мало.

Идея о борь­бе с тер­ро­риз­мом на даль­них под­сту­пах кра­си­ва, но не обя­за­тель­но верна (в ЕС, на­при­мер, сей­час бьют тре­во­гу, что раз­гром ис­ла­ми­стов в Ле­ван­те резко уве­ли­чит их при­ток в Ста­рый Свет, Евра­зия, осо­бен­но Цен­траль­ная Азия, тоже может стать ме­стом при­тя­же­ния). Так что оста­ет­ся пре­тен­зия на роль еще од­но­го «ми­ро­во­го по­ли­цей­ско­го», то есть пре­стиж. Как и у Со­еди­нен­ных Шта­тов – их во­вле­чен­ность в Сирии в ос­нов­ном опре­де­ля­ет­ся необ­хо­ди­мо­стью до­ка­зать, что Аме­ри­ка оста­ет­ся един­ствен­ным пол­но­моч­ным «дис­пет­че­ром» меж­ду­на­род­ных про­цес­сов.

Иными сло­ва­ми, сей­час мы имеем воз­мож­ность во­очию на­блю­дать раз­ви­тие ар­хе­ти­пи­че­ско­го для меж­ду­на­род­ных от­но­ше­ний кон­флик­та, когда глав­ным яв­ля­ет­ся нема­те­ри­аль­ный фак­тор.

В ны­неш­нем «ста­тус­ном» столк­но­ве­нии за­ло­же­на асим­мет­рия, ко­то­рая де­ла­ет об­ста­нов­ку более опас­ной, чем в про­шлую «хо­лод­ную войну». Тогда вза­им­ное вос­при­я­тие как рав­но­прав­ных вра­гов было про­дол­же­ни­ем пред­ше­ство­вав­шей общей по­бе­ды в ми­ро­вой войне, она и уста­но­ви­ла иерар­хию (рав­ный ста­тус), ко­то­рая затем под­дер­жи­ва­лась несколь­ко де­ся­ти­ле­тий. Сей­час ее нет в чет­ком виде. Есть де-​факто со­сто­яв­ший­ся после рас­па­да СССР, но де-​юре нигде не за­фик­си­ро­ван­ный подъ­ем США на по­зи­цию «са­мо­го глав­но­го». И стрем­ле­ние Рос­сии до­ка­зать, что ни­ка­ко­го «са­мо­го глав­но­го» нет, про­цес­сы, иду­щие в мире, убе­ди­тель­но до­ка­зы­ва­ют, а пре­тен­зии Аме­ри­ки спо­соб­ству­ют не ре­ше­нию ми­ро­вых про­блем, а толь­ко усу­губ­ля­ют их.

Имеет место со­всем раз­ное по­ни­ма­ние сути кон­флик­та.

Рос­сия объ­яс­ня­ет воз­об­нов­ле­ние «хо­лод­ной войны» с риском пе­ре­рас­та­ния в го­ря­чую и даже ядер­ную как след­ствие гло­баль­ных дис­ба­лан­сов, то есть неэф­фек­тив­но­сти и неспра­вед­ли­во­сти са­мо­го ми­ро­во­го устрой­ства (а это в первую оче­редь во­прос иерар­хии). США и их со­юз­ни­ки этого либо не видят, либо ста­ра­ют­ся иг­но­ри­ро­вать, го­во­ря не об изъ­я­нах ми­ро­по­ряд­ка (он-то пра­виль­ный, по­то­му что воз­ник по ито­гам по­бе­до­нос­ной для За­па­да «хо­лод­ной войны»), а о «про­бле­ме Рос­сии». Имен­но она, мол, и яв­ля­ет­ся ос­нов­ной, если не един­ствен­ной при­чи­ной по­все­мест­но рас­ту­ще­го на­пря­же­ния.

От­сю­да рас­хож­де­ние в ме­то­до­ло­гии. Рос­сия под­ни­ма­ет став­ки, чтобы при­влечь вни­ма­ние к си­стем­но­му ха­рак­те­ру кри­зи­са и необ­хо­ди­мо­сти се­рьез­ных до­го­во­рен­но­стей о ми­ро­устрой­стве, Москва по­сто­ян­но воз­вра­ща­ет­ся к теме пра­вил, на­по­ми­ная, что сей­час нет таких, ко­то­рые устра­и­ва­ли бы всех.

Со­еди­нен­ные Штаты об­суж­дать с Рос­си­ей что-​либо, кроме от­дель­ных ас­пек­тов кон­крет­ных кон­флик­тов, от­ка­зы­ва­ют­ся. Они счи­та­ют, что сам факт та­ко­го об­суж­де­ния, во-​первых, под­твер­дит мне­ние Моск­вы, что тре­бу­ет­ся новая си­сте­ма от­но­ше­ний (с чем Ва­шинг­тон ка­те­го­ри­че­ски не со­гла­сен), во-​вторых, ле­ги­ти­ми­ру­ет Рос­сию как рав­но­прав­но­го парт­не­ра (пусть и по про­ти­во­сто­я­нию), ка­ко­вым ее Аме­ри­ка не счи­та­ет. Жерт­вой этого ста­но­вят­ся не толь­ко общие во­про­сы ми­ро­устрой­ства, но и вполне кон­крет­ные меры по сни­же­нию рис­ков, будь то на Ближ­нем Во­сто­ке или в Бал­тий­ском ре­ги­оне.

До­пол­ни­тель­ная слож­ность – Рос­сия и США счи­та­ют, что со­бе­сед­ник на­хо­дит­ся на нис­хо­дя­щей ста­дии. В Рос­сии уве­ре­ны, что Аме­ри­ка про­шла пик мо­гу­ще­ства и цеп­ля­ет­ся за усколь­за­ю­щую ми­ро­вую власть, пы­та­ясь не поз­во­лить под­ни­ма­ю­щим­ся дер­жа­вам из­ме­нить гло­баль­ное рас­пре­де­ле­ние вли­я­ния. Внут­рен­ние про­бле­мы за­пад­но­го со­об­ще­ства, вы­ра­же­ни­ем ко­то­рых яв­ля­ет­ся рост про­тестных на­стро­е­ний и по­пу­ляр­ность нетра­ди­ци­он­ных по­ли­ти­ков, а также про­ва­лы на Ближ­нем Во­сто­ке, убеж­да­ют в право­те такой оцен­ки.

В Со­еди­нен­ных Шта­тах Рос­сию вос­при­ни­ма­ют как уга­са­ю­щую и эко­но­ми­че­ски несо­сто­я­тель­ную еди­ни­цу, ко­то­рая из по­след­них сил стре­мит­ся удер­жать­ся в пер­вом эше­лоне, но сво­и­ми без­рас­суд­ны­ми дей­стви­я­ми лишь уско­ря­ет необ­ра­ти­мый упа­док.

При­ме­ча­тель­но, что по­доб­ная точка зре­ния ха­рак­тер­на и для мно­гих пред­ста­ви­те­лей ре­а­ли­сти­че­ской школы в Аме­ри­ке, ко­то­рые осуж­да­ют ан­ти­рос­сий­ский курс и при­зы­ва­ют не кон­флик­то­вать с Рос­си­ей – зачем, она же сама скоро нач­нет за­ка­ты­вать­ся…

При таком вза­им­ном вос­при­я­тии ком­про­мис­са быть не может, толь­ко ожи­да­ние, когда про­ти­во­по­лож­ная сто­ро­на еще осла­бе­ет.

Эта си­ту­а­ция пу­га­ет, по­то­му что от­но­ше­ния пол­но­стью раз­ба­лан­си­ро­ва­ны. На фоне со­кру­ши­тель­ной по­бе­ды «языка без ко­стей» над ми­ни­маль­ны­ми прин­ци­па­ми по­ли­ти­че­ских и ди­пло­ма­ти­че­ских при­ли­чий, а также по­яв­ле­ния со­вер­шен­ной новой и во­об­ще пока никак не ре­гу­ли­ру­е­мой сферы про­ти­во­сто­я­ния – ки­бер­про­стран­ства, риск непред­на­ме­рен­ной (как ми­ни­мум) эс­ка­ла­ции ка­че­ствен­но воз­рос.

Битва за ста­тус опас­на тем, что она спо­соб­на пол­но­стью из­ме­нить иерар­хию при­о­ри­те­тов. Как го­во­рил пер­вый гос­сек­ре­тарь при пре­зи­дент­стве Рей­га­на ге­не­рал Алек­сандр Хейг, есть вещи по­важ­нее, чем мир. В пе­ре­лом­ные мо­мен­ты ис­то­рии мно­гие на­чи­на­ют так ду­мать.

Федор Лу­кья­нов,

глав­ный ре­дак­тор жур­на­ла «Рос­сия в гло­баль­ной по­ли­ти­ке», пред­се­да­тель пре­зи­ди­у­ма Со­ве­та по внеш­ней и обо­рон­ной по­ли­ти­ке

gazeta.ru