Танкисты 24-го ТК (с 26 декабря 1942 года – 2-го гвардейского) на броне танка Т-34
Источник – waralbum.ru

Схема продвижения 24-го ТК с 18:30 17 декабря до 17:00 20 декабря 1942 года
Источник – taringa.net

Советский танковый десант на броне танков Т-34-76, совершающих рейд по тылам противника во время операции «Малый Сатурн»
Источник – military.wikia.com

Т-34-76 1942 года выпуска с двумя башенными люками. Именно такими танками комплектовался 24-й ТК генерала Баданова
Источник – taringa.net

Генерал Баданов решил штурмовать станицу не в лоб, а с флангов, предварительно сконцентрировав на них свои основные силы – 54-ю и 130-ю ТБр, а также 1-ю стрелковую роту (далее – СР) 1-го стрелкового батальона (далее – СБ) 24-й МсБр. Остальные подразделения имитировали штурм станицы с севера, чтобы отвлечь на себя основные силы гарнизона, состоявшего из полубатальона немцев и полутора сотен казаков. Штурм начался в ночь с 22 на 23 декабря, и к утру всё было кончено. Остатки гарнизона пытались прорваться из охваченной боем Скосырской на юг в Тацинскую, но попали в засаду, заблаговременно организованную на южной окраине станицы, и были уничтожены.

В Скосырской ещё шёл бой, когда в 17:00 Баданов направил на юг группу под командованием старшего лейтенанта Е. Е. Морозова (состоявшую из двух танков, двух 76-мм орудий и роты автоматчиков). Она должна была оседлать развилку дорог между Тацинской и Скосырской, но, проплутав в темноте, нашла этот перекрёсток только к часу ночи. Чтобы не спугнуть отступавшие из Скосырской немецкие машины, Морозов решил пушки не использовать. Вот что он вспоминал об этом впоследствии:

«…пушки не годятся, слишком много шума. – Что же предпринять? И вдруг пришло простое и ясное решение: ведь машины идут без фар, значит шофёры из-за густого снега видят не дальше своего носа. А раз так… Одним из танков, развернув назад башню, заняли середину дороги. В несколько минут бойцы закидали танк снегом и притаились, держа наготове автоматы. Первая же машина с гитлеровцами, как слепая, с ходу врезалась в танк. Из неё посыпались перепуганные и ошарашенные немцы. Несколько сухих автоматных очередей, и снова тишина. Недолгое ожидание, и снова повторяется всё сначала»

Всего противник потерял в Скосырской порядка 800 солдат и офицеров (из которых 150 казаков из немецких казачьих формирований), в плен сдались 215 солдат и офицеров, было захвачено четыре склада с боеприпасами и продовольствием, а также 32 исправные автомашины.

Теперь 30-километровому маршу на Тацинскую ничто не мешало, если не считать того, что танкисты и мотострелки были сильно измотаны. Тяжёлая ситуация сложилась с боеприпасами и горючим – последнего оставалось фактически только на то, чтобы дойти до станицы и взять её. Но командование фронта требовало немедленно нейтрализовать немецкие транспортные аэродромы, поэтому Баданов принял решение оставить в Скосырской небольшой гарнизон и ремонтные подразделения, которые должны были вернуть в строй повреждённую технику, а основными силами после 2–3-часового отдыха выдвигаться на юг.

Кровавое Рождество 42-го

Тацинская была хорошо подготовлена немцами к обороне – её защищали части 62-й пехотной дивизии, а подступы к станице прикрывали десять артиллерийских батарей. От атак с воздуха аэродром защищала батарея из шести 88-мм зенитных орудий, которые могли вести огонь по наземным целям и легко прошивали броню «тридцатьчетвёрок» на дистанции от полутора километров. Интересно, что на самом деле в районе Тацинской было два аэродрома – ещё один, «Тацинская-Юг» (Новый Чолан), находился южнее неё.

Командование гарнизона станицы Тацинской не подозревало о назревавшей опасности и вело себя беспечно. Немецкие офицеры слышали о том, что к Скосырской подошли советские войска, но посчитали, что это всего лишь слухи. Командующий гарнизоном даже приказал наказывать тех, кто занимается их распространением, и только когда пришло известие, что гарнизон в Скосырской уничтожен, стало понятно, что русские действительно приблизились к Тацинской на опасно близкое расстояние. Но численность прорвавшихся сил немцам была неизвестна, и мысли, что это может быть целый танковый корпус, никто даже не допускал. Немцы посчитали, что Скосырскую занял небольшой отряд танков с десантом, который не отважится штурмовать хорошо укреплённую станицу.

Между тем, командование 24-го ТК решило скрытно подвести к Тацинской танки с десантом и к утру 24 декабря сконцентрировать их на подступах к самой станице, железнодорожной станции и аэродромам. Начало атаки назначили на 7:30 – она должна была начаться с первым залпом гвардейских миномётов после передачи по радио сигнала «555».

130-я ТБр начинала атаку с позиций в четырёх километрах восточнее Тацинской, 4-я ГвТБр – с запада и северо-запада, из района хутора Михайлов. К 6:00 две артиллерийские батареи корпусного артиллерийского полка оборудовали позиции в трёх километрах севернее станицы, их прикрывала 1-я рота 1-го батальона 24-й МсБр. 54-я ТБр должна была атаковать с запада и юго-запада – её основной целью стал аэродром. 413-й отдельный гвардейский миномётный дивизион, которому и поручили дать старт операции, расположился рядом с артиллеристами. Батареи 658-го зенитного артиллерийского полка распределили между бригадами.

Распорошенной между гарнизонами освобождённых сёл и станиц 24-й МсБр следовало сконцентрироваться в Скосырской, постепенно передавая удерживаемые населённые пункты наступавшим следом пехотным дивизиям, и после этого подтянуться к Тацинской.

Густой туман облегчил скрытность подхода советских войск. Атака станицы началась точно по плану в 7:30 и оказалась полной неожиданностью для немцев. Как раз прошёл праздник католического (и протестантского) Рождества, и многие немцы спокойно спали после праздничного ужина. Расчёты зенитных и противотанковых орудий сидели в тепле, а возле пушек никого кроме часовых не было. Уже к 8:00 танки 130-й ТБр перерезали железную дорогу Тацинская–Морозовский и оседлали перекрёсток шоссейных дорог юго-восточнее станицы. В 9:00 1-й и 2-й батальоны бригады ворвались на аэродром, находившийся южнее станицы, тараня самолёты и давя гусеницами лётно-технический состав. Около двухсот человек персонала авиабазы, оборонявшиеся по периметру аэродрома, не смогли этому воспрепятствовать. 3-й батальон ворвался на железнодорожную станцию, где уничтожил два эшелона с топливом.

54-я ТБр, атакуя с запада и юго-запада, вышла на южную окраину Тацинской, в район аэродрома «Тацинская-Юг». Свободную от противника дорогу к аэродрому, место расположения противотанковой батареи немцев и расположение аэродромной охраны танкистам указал местный житель, тринадцатилетний мальчик Гриша Волков. Вот что вспоминал об этом лейтенант Б. Мельник: «В разгар боя я потерял своего проводника и встретил его только после полного взятия Тацинской. Он шёл усталый, весь в копоти, на шее висел трофейный автомат, а на поясе – парабеллум. Он был не один, с ним ещё два мальчика».

Утром 24 декабря на немецких аэродромах в Тацинской царили беспорядок и паника. Вспоминания участника тех событий лётчика люфтваффе Курта Штрайта были опубликованы в 1952 году в западногерманской газете «Дойче зольдатен цайтунг» в статье под названием «О тех, кто вырвался из преисподней»:

«Утро 24 декабря 1942 г. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром. Самолёты сразу вспыхивают, как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди. Всё, что может бежать, двигаться, лететь, пытается разбежаться во все стороны. Кто же даст приказ, куда направиться пилотам, пытающимся вырваться из этого ада? Стартовать в направлении Новочеркасска – вот всё, что успел приказать генерал (командир VIII авиакорпуса генерал-майор Мартин Фибиг – прим. автора). Начинается безумие... Со всех сторон выезжают на стартовую площадку и стартуют самолёты. Всё это происходит под огнём и в свете пожаров. Небо распростёрлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие. Вот один «JU-52», не успев подняться, врезается в танк, и оба взрываются со страшным грохотом в огромном облаке пламени. Вот уже в воздухе сталкиваются «Юнкерс» и «Хейнкель» и разлетаются на мелкие куски вместе со своими пассажирами. Рёв танков и авиамоторов смешивается со взрывами, орудийным огнём и пулемётными очередями в чудовищную симфонию. Всё это создаёт полную картину настоящей преисподней».

Танкам было сложно таранить большие транспортные самолёты и бомбардировщики. В случае удара по шасси самолёт мог упасть сверху на бронированную машину и вспыхнуть вместе с ней. Механики-водители били по хвостам самолётов, но те отскакивали, скользя по обледеневшей поверхности аэродрома. Однако вскоре танкисты приноровились вдавливать их гусеницами в утрамбованный снег, перед этим ударив корпусом по хвостовой части фюзеляжа ближе к крыльям, и дело пошло лучше.

Разнятся оценки количества уничтоженных в Тацинской самолётов – в советской публицистике долгое время фигурировала цифра в 300 и более самолётов, 50 из которых находились в разобранном виде на железнодорожной станции на платформах недавно прибывшего эшелона, где и были сожжены. По боевым донесениям 24-го корпуса, на аэродроме было уничтожено около 40 немецких самолётов. Немецкие же документы подтверждают цифру в 72 машины, что тем более стало значительной потерей для транспортного флота люфтваффе. В интернете встречаются рассуждения, что на одном аэродроме не могло разместиться столько самолётов, однако даже генерал-майор вермахта Ганс Дёрр в своей книге «Поход на Сталинград» указывает, что когда немцам удалось вернуть Тацинскую, на аэродроме «…находилось почти 100 неповреждённых немецких самолётов…» (утверждение, которое требует глубокой проверки).

Всего в Тацинской, помимо самолётов, корпус уничтожил 3500 солдат и офицеров противника, 50 орудий, 15 танков, 73 автомашины, были захвачены три склада с продовольствием и пять – с боеприпасами, а также 300 тонн бензина.

---

Ко второй половине дня 24 декабря бои несколько стихли. Началась зачистка станицы от ещё прятавшихся по подвалам, погребам и прочим местам немцев, которой руководил начальник особого отдела НКВД 24-го ТК Андреев. Зачистка велась несколько дней с помощью местного населения. Так, на второй день пребывания в Тацинской танкисты, собиравшиеся позавтракать в одном из частных домов, обнаружили в подполе четырёх немцев из числа технического персонала аэродрома. Один из них кашлял, что и выдало всю группу. Ещё одна группа была обнаружена старшиной Старостиным на трофейном вещевом складе, где он подбирал себе комбинезон. Старшина заметил, что одна из куч с комбинезонами шевелится. Часовой, охранявший склад, дал очередь из автомата, на которую сбежались мотострелки. Через некоторое время они вывели из склада группу немцев, переодетых в штатскую одежду.

В 17:00 Баданов доложил в штаб фронта: «Тацинская полностью очищена от противника. В строю 58 танков: 39 Т-34, 19 Т-70. Обеспеченность горючим и боезапасами: дизельное топливо – 0,2 заправки, бензин 1-го сорта – 2, бензин 2-го сорта – 2, боезапасы – 0,5 боекомплекта. Корпус занял круговую оборону. Пехоту и танки врываем в землю».

Приказано стоять насмерть

Но взятие станицы оказалось относительно простым делом, и гораздо сложнее было её удержать. Немецкое командование было обеспокоено ситуацией, сложившейся в связи с советским наступлением на левом фланге и прорывом в немецкий оперативный тыл танковых корпусов противника. После сообщения, полученного из Скосырской о том, что тамошний гарнизон подвергся атаке советских танков, командир VIII авиакорпуса генерал-майор Мартин Фибиг связался со штабом группы армий «Дон» и доложил обстановку. С железнодорожной станции Обливской к Тацинской был отправлен немецкий бронепоезд, но уже на полдороги на станции Ковылкин его обстреляли советские танки 25-го ТК.

Приказом командующего группой армий «Дон» генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна из остатков 11-й танковой дивизии (далее – ТД) и прочих подразделений была образована «группа Пфейфера», призванная освободить Тацинскую и уничтожить 24-й ТК. Из состава 11-й танковой дивизии выделили боевую группу «Унрейн» (в неё вошли 22 танка, 6 самоходных орудий и 350 пехотинцев), которая быстрым маршем направилась в район Скосырской. Следом с реки Мышкова отводилась и 6-я танковая дивизия, составлявшая ядро ударной группировки 4-й танковой армии вермахта, прорывавшейся к Сталинграду в районе Котельникова – её направили против 25-го ТК. От наступления на Сталинград немцам пришлось отказаться. Манштейн вспоминал:

«…Аэродромы Морозовская и Тацинская подверглись жесточайшему разгрому, в результате которого материальная часть и горючее уничтожены, а личный состав наполовину перебит, другая же половина разбежалась неизвестно куда. Обеспечить окружённую армию Паулюса больше нечем…»

В район Тацинской немецкое командование начало стягивать все имевшиеся здесь силы: тыловые части, наземный персонал люфтваффе, школу унтер-офицеров, казачьи подразделения. Они постепенно брали под контроль все дороги, ведущие к станице.

25 декабря к 11:00 в район Скосырской вышла оперативная группа «Унрейн», тут же атаковала её и с ходу захватила. Тыловые части 24-го ТК и ремонтировавшиеся здесь танки, которые могли передвигаться самостоятельно, отошли в Ильинку. Уже в 13:00 немцы предприняли первую попытку штурма Тацинской, но, потеряв пять танков, откатились на исходные позиции. Дальше положение корпуса генерала Баданова ухудшалось с каждым часом.

В 18:00 командир 24-го ТК доложил штабу армии ситуацию и попросил помощи. 25-му ТК и 1-му ГвМсК было приказано прорываться на помощь к Баданову, тем более что они находились всего в сорока километрах от Тацинской. Но корпусам прорваться не удалось – их продвижение остановила вовремя переброшенная в район севернее станиц Тацинская и Морозовская 6-я танковая дивизия генерал-майора Эрхарда Рауса. Особенно большие потери понёс 25-й ТК – он был атакован при форсировании реки Быстрая и практически полностью уничтожен.

26 декабря около 5 часов утра в Тацинскую прорвались пять танков Т-34 с тремя топливозаправщиками, а к 6:00 – 24-я МсБр без топлива и боеприпасов. Дело в том, что около 7:00 на подходе к станице обозы бригады были атакованы немецким казачьим отрядом и почти полностью уничтожены. Теперь 24-й ТК практически в полном составе оказался в окружении.

С наступлением светлого времени суток в небе появились немецкие штурмовики Ju-87, которые принялись бомбить склады и боевые порядки корпуса. Немецкое командование сконцентрировало в районе Тацинской около 130 танков, что более чем в два раза превышало количество бронетехники, остававшейся у Баданова. Также немцы значительно превосходили защитников Тацинской в количестве пехоты. Начались постоянные бомбёжки и артиллерийские обстрелы, которые перемежались атаками, проводимыми с разных сторон. Противник выискивал слабину в обороне 24-го ТК, но найти её пока не мог, и все атаки были отбиты.

«Бадановцам» не хватало боеприпасов, поэтому в ход пошло всё трофейное оружие, захваченное корпусом ранее. Проблему с нехваткой топлива удалось временно решить за счёт трофеев, помощник командира корпуса по технической части инженер-полковник Орлов разработал заменитель дизельного топлива, состоявший на 25% из бензина ІІ сорта и на 75% – из авиационного масла, которое перед смешиванием разогревали на кострах в металлических бочках. Но скудные запасы 76-мм снарядов для танковых пушек таяли, а пополнить их было неоткуда, трофейные же боеприпасы к советским орудиям не подходили.

Чтобы подбодрить Баданова и его подчинённых, 26 декабря в 7:30 штаб Воронежского фронта отправил генералу радиограмму: «Корпус преобразован в гвардейский. Вы награждены орденом Суворова II степени. Поздравляю Вас и весь личный состав корпуса и от души желаю вам победы над врагом. Ватутин». Но в столь тяжёлой обстановке это было слабым утешением – корпусу были необходимы подкрепления, топливо и боеприпасы. В ответной радиограмме Баданов докладывал:

«Корпус испытывает острый недостаток в боеприпасах. Заменитель дизельного топлива разработан. Прошу прикрыть действия корпуса авиацией и ускорить продвижение передовых частей армии. Прошу авиацией подбросить боеприпасы. Баданов»

В 22:00 текст радиограммы приобрёл ещё более отчаянную тональность:

«Положение тяжёлое. Танков нет. Большие потери личного состава. Потеряна половина командного состава. Удержать Тацинскую не могу. Прошу разрешение на выход из окружения. Транспортные самолёты противника на аэродроме уничтожены. Баданов»

Однако штаб 1-й гвардейской армии категорически запретил оставлять Тацинскую, приказав оборонять её любой ценой. Баданову обещали и скорое прибытие подкрепления (которое намертво застряло в тридцати километрах от станицы), и доставку боеприпасов авиацией, но требовали держаться до последнего.

В ночь с 26 на 27 декабря немцы нащупали слабый участок обороны 24-го ТК и прорвали оборону 24-й МсБр в районе хутора Новоандреевского. Баданову пришлось ввести в бой часть своего резерва – пять танков 130-й ТБр под командованием командира 2-го ТБ капитана М. Е. Нечаева. За несколько минут до получения приказа он был тяжело ранен, но, туго перетянув рану, сел в свой танк и повёл экипажи за собой. Бой длился чуть больше часа – погибли четыре машины из пяти, но и семь танков противника горели на поле (три из них подбил экипаж Нечаева). Его машина оказалась последней уцелевшей, кончились снаряды, но вражеская атака продолжалась. Тогда нечаевская «тридцатьчетвёрка» понеслась на ближайший немецкий танк, протаранила его, и обе машины взорвались. Прорыв был ликвидирован дорогой ценой, а за подвиг капитану М. Е. Нечаеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Между тем, в Тацинской не прекращались артиллерийские обстрелы и бомбёжки. При этом аэродром обстреливался не столь интенсивно – видимо, немцы надеялись отремонтировать стоявшие там повреждённые самолёты и не хотели, чтобы сдетонировали авиабомбы, хранившиеся рядом в штабелях. Весь день 27 декабря Баданов забрасывал штаб фронта просьбами о помощи и разрешении на выход из окружения, но получал один и тот же ответ: «Помощь скоро будет, станицу держать». Вечером появились советские самолёты, которые сбросили боеприпасы, предназначенные для 24-го ТК, но из всего груза в расположение войск Баданова приземлилось лишь около 60% контейнеров. В 22:00 Баданов собрал военный совет, на котором было принято решение продолжать оборону Тацинской.

Ночью снова начались сильные атаки немцев, и часть корпуса оказалась отрезанной от основных сил. Наконец, в 1:30 Баданов получил разрешение на вывод своих войск из котла. За его судьбой и судьбой 24-го ТК лично следил Сталин. Когда Ватутин уже принял решение разрешить Баданову отход из Тацинской, с ним связались из Ставки Верховного Главнокомандования:

«Первая Ваша задача – не допустить разгрома Баданова и поскорее направить ему на помощь Павлова (командующего 25-го ТК) и Руссиянова (командующего 1-го гвардейского механизированного корпуса). Вы правильно поступили, что разрешили Баданову в самом крайнем случае покинуть Тацинскую… Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то ни стало»

ссылка

 

Окончание  окончание