Потребительское кредитование в РФ в мае возобновило рост.

Мда. Учитесь! Надеюсь, что автор не обидится целой статье:

Проблема запрета ростовщичества (взимания и предоставления любого ссудного процента) является ключевой для понимания сущности исламской экономической модели. Ислам – далеко не первая и не единственная религия, где осуждается взимание и предоставление процентов. Негативное отношение к ростовщичеству можно наблюдать не только в монотеистических обществах, но и в среде политеистов в античную эпоху. Одним из наиболее известных мировой истории противников ростовщичества был Аристотель.

Вместе с тем, ростовщичество не было греческим изобретением. Равно как нельзя утверждать, что ссудный процент стал использоваться в экономических отношениях с первых лет объединения людей в государства. Процентные кредиты, насколько позволяют судить имеющиеся материалы, в современном их понимании не были известны некоторым древним обществам. Взимание ссудного процента является «достижением» Шумерской цивилизации. Другим государствам и культурам эпохи раннего бронзового века (Хеттскому царству, Хараппской и Крито-микенской цивилизациям) процентные отношения практически не были знакомы. Так, у хеттов были распространены только деликатные обязательства (выплата виры в случае убийства или нанесения телесных повреждений), но не обязательства по выплате процентов по предоставленным средствам. Нет также документальных свидетельств, подтверждающих существование процентных отношений в Древнем Египте за тот же период.

Впоследствии практика взимания процентов была заимствована через финикийцев Римом и Грецией, а через них перешла к другим европейским народам. Например, в Риме финансы, торговля и откуп налогов находились в руках сословия всадников. В зависимость от всадников-ростовщиков попадали иногда целые царства на восточных окраинах империи: в самой Италии величина ссудного процента ограничивалась законом, а в провинциях процентная ставка ничем не ограничивалась и могла доходить почти до 50%. Если должник оказывался не в состоянии вернуть долг, его ждало рабство.

Однако, несмотря на развитие в империи финансового и, в частности, банковского сектора (взаимные расчеты между партнерами по сделке посредством банковских переводов не были редкостью), римская экономика продолжала быть в своей основе производительной. При этом процентные ставки в различных государствах древности были установлены скорее не в соответствии с какими-то экономическими показателями, а исходя из удобства расчетов в соответствии с общепринятой системой исчисления. Так, например, в Шумере использовалась шестидесятиричная система исчисления, в соответствии с которой процентная ставка составляла 1/60 в месяц, в то время, как в Греции - десятеричная.

Развитие ростовщичества в Шумере поощрялось самой религиозной элитой – жрецами: как известно, наибольших масштабов достигло так называемое храмовое ростовщичество, когда кредиты предоставлялись храмами.

С первых же дней существования процентных отношений имело место деление кредитов в зависимости от их предназначения на сельскохозяйственные и коммерческие. Причем последние по времени появления предшествовали первым.

Что касается классификации кредитов в зависимости от условий их предоставления, то, например, в Уре периода III династии (2112-1996 до н. э.) было известно несколько видов кредитов, в том числе, и беспроцентные. Такие беспроцентные кредиты были обычно краткосрочными (до одного месяца) и выдавались либо в рамках большого семейного хозяйства, либо в рамках профессиональной организации.

Однако в случае невозврата в срок суммы долга должник был обязан выплатить долг вдвойне в обмен на отсрочку платежа. Подобная практика была широко распространена в Месопотамии и впоследствии стала использоваться в других обществах на Ближнем Востоке. Так, например, риба наси’а (долговая риба), известная мусульманскому праву, первоначально представляла собой не что иное, как обязательства должника помимо основной суммы долга выплатить процент в обмен на продление кредитором срока возврата кредита.

Как сословие, ростовщики в Междуречье оформились ко времени правления вавилонского царя Хаммурапи. Придя к власти, Хаммурапи ограничил влияние купцов-ростовщиков (тамкаров), превратив их в государственных служащих. Однако уже при сыне Хаммурапи Сансуилуне вакиль-тамкари (представитель корпорации купцов-ростовщиков) стал возглавлять управление городом вместо упраздненных правителей городов и областей (рабианум). Богатые ростовщики получили место в других властных структурах.

Ростовщичество заметно способствовало поляризации общества в государствах Междуречья. Единственным эффективным способом борьбы с негативными последствиями ростовщичества в то время были царские амнистии, в результате которых должникам прощались их долги и кредиторы более не смели ограничивать их свободу. Подобные амнистии были распространены в Шумере, Вавилоне и Ассирии. При этом важно отметить, что амнистия касалась лишь сельскохозяйственных кредитов (в виде ячменя), но не распространялась на кредиты, предметом которых выступало серебро.

Другим способом частичного преодоления последствий негативного влияния ростовщичества на общество был строго установленный срок долговой зависимости. Должник, попавший в подобную зависимость от кредитора и вынужденный физическим трудом погашать свою задолженность, автоматически освобождался, в соответствии с Законами Хаммурапи, от своего долга по истечении трех лет.

Однако все вышеуказанные меры не были направлены на искоренение ростовщичества как такового, а лишь преследовали цель ограничить произвол отдельных ростовщиков.

 

Тора о ростовщичестве

Впервые отрицательное отношение к ростовщичеству в религиозной литературе было четко сформулировано в Торе. Вопрос заключается лишь в том, является ли запрет ростовщичества универсальным или же распространяется лишь на еврейскую общину.

С одной стороны, в Ветхом Завете содержатся тезисы о том, что настоящий праведник «в рост не отдает и процентов не берет» (приводится по переводу института «Мосад ха-рав Кук»; Йехезк, 18:8). Тора рекомендует бережно обращаться с должником. Запрещено брать в залог вещи, используемые для приготовления пищи, запрещается также входить в дом должника, чтобы забрать залог (Шмот, 22: 24-26, Дварим, 24: 6, 10-13).

Однако другие положения Торы красноречиво свидетельствуют, что давать деньги под процент запрещено только своим единоверцам: «Когда деньгами будешь ссужать народ Мой, неимущего, который с тобой, - не будь ему притеснителем и не бери с него проценты» (перевод П. Гиля по изданию Пятикнижие Моисеево: перевод и комментарии// Электронная библиотека издательства ДиректМедиа Паблишинг. – Т. 12 (на CD), Шмот, 22: 24), «Чужеземца можешь ты притеснять, но долг брата твоего прости ему» (Дварим, 15: 3), и др.

В задачи и компетенцию автора не входит анализ того, насколько данные стихи соответствуют другим положениям Торы (некоторые специалисты по еврейскому праву придерживаются точки зрения, что плохое обращение с иноверцами, в том числе, взимание с них процента, является для еврея одним из наиболее тяжких грехов). Важно лишь отметить, что указанные стихи впоследствии были интерпретированы авторитетными еврейскими мудрецами, - например, Маймонидом (1135-1204), - как дозволяющие взимать процент с неевреев в случае крайней нужды. (Примечательно, что подобную точку зрения на финансовые отношения с единоверцами разделяют и некоторые мусульманские авторы – например, шиитский богослов, аятолла Али Хаменеи – главное духовное лицо в Иране).

Предостерегая иудеев от попадания в долговую зависимость от представителей других народов, Тора недвусмысленно рекомендует практиковать ростовщические операции по отношению к иноверцам: «…и будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы, и будешь ты властвовать над многими народами, а над тобою они властвовать не будут» (Дварим, 15: 6).

Еврейское право не поощряло благотворительность в чистом виде, однако богоугодным делом выглядело предоставление своим единоверцам беспроцентных кредитов, долг по которым при определенных условиях можно было простить. Маймонид считал предоставление беспроцентного кредита высшей формой благотворительности, по сравнению с обычной милостыней.

В книге «Дварим» в целях ограничения дифференциации общества на богатых и бедных было введено следующее положение: «К концу семи лет установи шмиту (отпущение). И вот в чем заключается шмита: пусть каждый заимодавец простит долг ближнему своему и не притесняет ближнего своего и брата своего, когда объявлена шмита от Бога» (Дварим, 15: 1-2). Иными словами, в Торе говорится о необходимости прощать долги в седьмой год. Но в то же самое время в Священной Книге содержится предостережение тем, кто станет избегать давать в долг нуждающимся, опасаясь, что на седьмой год долг будет аннулирован (Дварим, 15: 9-10).

Действительно многие люди предпочитали не давать в долг совсем, чем сталкиваться с риском потери долга. Чтобы решить данную проблему, знаменитый талмудический мудрец Гилель установил так называемую прузбулу. Последняя представляла собой документ, в котором заимодавец излагал текст примерно следующего содержания: «Передаю я вам, такой-то и такой-то, судьи в таком-то месте, что весь долг, который есть у меня, потребую в любой момент, когда захочу».

На практике это означало следующее. Составив подобный документ до седьмого года, заимодавец получал право истребовать свой долг в любое время – в том числе и после седьмого года. Что касается неевреев, то на них правило о прощении долга на седьмой год не распространялось вовсе – в соответствии с вышеприведенным стихом Торы: «Чужеземца можешь ты притеснять, но долг брата твоего прости ему» (Дварим, 15: 3).

В основе вышеприведенного решения, нарушающего ясно сформулированное положение Торы, было положено, помимо прочего, следующее обоснование. После составления прузбулы сумма долга в соответствии с решением суда переходит в собственность заимодавцу и потому он может требовать то, что является его собственностью, следуя принципу еврейского права: «То, что суд объявил бесхозным, - бесхозно», позволяющим посредством судебного решения отменять положения Торы.

В дальнейшем в среде раввинов не было сколько-нибудь серьезных возражений против ростовщической практики по отношению к иноверцам.

В современном мире в странах, где проживают крупные еврейские общины, получили распространение благотворительные организации – гемахи (gemachs) - от ивр. «гемилус чесед» (доброе деяние), специализирующиеся на предоставлении беспроцентных кредитов нуждающимся единоверцам. Беспроцентные кредиты в среде равных (по принадлежности к одной социальной, реже – этнической или религиозной группе) были распространены еще в древности, - например, т.н. кредиты в среде греческих аристократов.

 

Христианство о ростовщичестве

В вопросах запрета ростовщичества христианство изначально не делает различий между членами общины и иноверцами. Ростовщичество осуждается, при этом особо подчеркивается, что нельзя брать процент с иноверцев: «любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего» (Лк, 6: 35), то есть подтверждается содержащийся в Торе и практически забытый к тому времени призыв толерантного отношения к врагам: «Если найдешь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося, - приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его: развьючь вместе с ним» (Исход, 23: 4-5). Вместе с тем, Христос не отвергал возможность беспроцентных кредитов: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Матф, 5: 42). В своих притчах он также упоминает о ростовщических операциях, - в притче о минах (Лк, 19: 23), притче о талантах (Матф, 25: 27).

В раннее Средневековье христианские богословы не менее жестко, чем впоследствии их мусульманские коллеги, осуждали ростовщичество во всех его формах. В 325 г. Никейский собор решительно осудил взимание процента духовными лицами. Данный запрет сохранялся довольно долго. Еще в XI в. ростовщичество приравнивалось христианскими авторами к грабежу. Так, выдающийся канонический юрист болонский монах Грациан определял ростовщичество, как «то, что требуется помимо главной суммы», и требовал, чтобы ростовщик подобно вору вернул то, что он взял сверх суммы долга. Продажа товаров в кредит, если цена товара превышала цену продажи за наличные, также подпадала под запрет ростовщичества.

В 1139 г. Второй Латеранский собор признал любые формы ростовщичества запрещенными. Однако запрет ростовщичества удовлетворял христианство до тех пор, пока не начала интенсивно развиваться торговля (конец XI – начало XII в.), и оплата натурой стала терять прежнее значение в экономических отношениях (христианская церковь долгое время находила выход в негласном разрешении евреям заниматься ростовщичеством). До этого времени займы направлялись, как правило, исключительно на нужды потребления, для удовлетворения собственных нужд. Однако с развитием торговли возникла потребность в финансировании различного рода экономических предприятий. Причем церковь, обладавшая значительными финансами, в лице ее институтов нередко выступала в качестве заимодавца.

Послабления в вопросах запрета ростовщичества начались с того, что если должник находился от заимодавца в вассальной зависимости, или же находился во враждебных отношениях с заимодавцем, то процент с него разрешалось брать. Затем штраф за несвоевременное погашение долга выплачивавшийся помимо основной суммы долга (риба ан-наси’а в терминологии мусульманских правоведов) стал считаться дозволенным. Во второй половине XIII в. была разрешена продажа товаров в кредит, при которой цена товара проданного таким образом была выше товара купленного за наличные.

Собственно говоря, именно канонические юристы впервые стали употреблять римский термин, обозначающий процент применительно к законной плате за пользование кредитом, противопоставляя его незаконной ростовщической прибыли.

В тот же период в обороте стали активно использоваться различного рода кредитные инструменты, заимствованные на Востоке: долговые обязательства, векселя. Однако в мусульманском мире данные инструменты не рассматривались как самостоятельные договоры, в отрыве от породивших их отношений.

В 1516 г. церковь одобрила практику францисканцев, учреждавших ломбарды, предоставлявшие ссуды бедным слоям населения под относительно низкие проценты, использовавшиеся в основном для покрытия издержек.

Вместе с тем, католическая церковь вплоть до XIX в. так и не решилась объявить любой процент дозволенным. Вопрос о пересмотре отношения к проценту был поставлен Лютером и Кальвином. Для протестантов уже не стоял вопрос, запрещено ростовщичество или нет, - речь шла о том, какая процентная ставка нормальная, а какая – чрезмерная, ростовщическая. Однако, учитывая тот факт, что на протяжении веков представления о чрезмерном проценте менялись, можно говорить о де-юре легализации того, что прежде именовалось ростовщичеством.

 

Коран о ростовщичестве

Наиболее последовательно против ростовщичества во всех его формах выступает Ислам. Ко времени начала проповеди Пророка Мухаммада, арабы были хорошо знакомы с ростовщической практикой благодаря своим ближневосточным соседям. Мекка, находившаяся на пересечении караванных путей, была одним из крупнейших торговых центров на Ближнем Востоке.

В Коране слово «риба» (в букв. переводе с арабского – приращение) встречается 8 раз, всего же стихов, имеющих отношение к риба, в Священной Книге насчитывается 12.

Риба категорически осуждается Кораном: «Те, которые пожирают рост, восстанут только такими же, как восстанет тот, кого повергает сатана своим прикосновением. Это – за то, что они говорили: «Ведь торговля – то же, что рост». А Бог разрешил торговлю и запретил рост» (2:275). Однако, несмотря на разграничение торговых и ростовщических операций, в Священной Книге не дается самого определения понятия «риба», содержатся лишь косвенные указания на один из популярных в те времена видов ростовщичества – удвоение суммы долга в обмен на отсрочку его выплаты: «О вы, которые уверовали! Не пожирайте роста, удвоенного вдвойне…» (3:130).

В качестве примера в Коране указывается на деловое поведение иудеев, практиковавших финансовые операции на основе риба, в том числе, и на Аравийском полуострове: «…Мы запретили им (иудеям) блага, которые были им разрешены, и за отвращение ими многих от пути Бога, и за то, что они брали проценты (рост), хотя это было им запрещено, и пожирали имущество людей попусту, Мы и приготовили неверным из них мучительное наказание» (4:160-161).

Ключевая проблема при интерпретации коранического запрета о процентах (риба) в новейшее время, когда бартерные сделки стали достоянием истории в большинстве уголков Земного шара, заключается в следующем: любой ли ссудный процент можно рассматривать как ростовщичество?

Дискуссии по этому вопросу не утихали в течение всего XX века – времени, когда перед мусульманским миром ребром встал вопрос – что делать с учреждавшимися то тут, то там банками и другими финансовыми институтами в свете исламского запрета ростовщичества? Имеют ли право мусульмане заключать с такими структурами договоры и вообще каким бы то ни было образом участвовать в их деятельности?

Первой широко известной фетвой, сужавшей рамки понятия «риба», была фетва Верховного муфтия Египта Мухаммада ‘Абду. Он назвал операции, осуществляемые появившимися на рубеже XIX и XX столетий в Египте сберегательными фондами, учрежденными правительством и работавшими на процентной основе, как соответствующие механизму мудараба. После смерти ‘Абду его ученик Мухаммад Рашид Рида развил идеи учителя, считая, что почтовая администрация – инициатор создания подобных фондов – является мощной правительственной структурой и способна надлежащим образом распорядиться аккумулированными средствами как в интересах вкладчиков, так и государства. Вместе с тем, позднее Рида признавал, что ‘Абду был удручен стремительно возраставшим значением банков в экономической жизни Египта.

В дальнейшем, на протяжении всего XX в., египетские богословы, в том числе, и верховные шейхи ал-Азхара (Махмуд Шалтут) неоднократно выступали по вопросам ростовщичества, при этом, как правило, объявляли некоторые виды процентных операций дозволенными. В частности, много дискуссий породил Гражданский Кодекс Египта 1949 г., автором которого был известный мусульманский правовед ‘Абд ар-Раззак ас-Санхури. Несмотря на приверженность автора Кодекса шариату, в данный закон была включены статьи, посвященные договору займа.

В новом столетии много шума наделала изданная в декабре 2002 г. знаменитая фетва Академии исламских исследований под председательством Верховного шейха ал-Азхара (с 1996 г.) и по совместительству главы Академии Мухаммада Саййида Тантави, в которой вложение средств и получение по ним процентов объявлялись дозволенными с точки зрения шариата (20 голосов – за, 1 – против). Фетва была выпущена по запросу Председателя совета директоров Араб Бэнкинг Корпорейшн, интересовавшегося, соответствует ли шариату практика корпорации по привлечению средств клиентов и выплате процентов по ним в оговоренные сроки? (При этом автор вопроса употреблял слово «прибыль» вместо процентов).

По мнению Тантави, организация, аккумулируя средства клиентов и затем инвестируя их, выполнят агентские функции, а выплачиваемые при этом со стороны клиентов проценты выступают в качестве вознаграждения за ее работу. Таким образом, он признал возникающие при этом отношения разновидностью договора мудараба.

К слову сказать, ат-Танатави был не первым, кто фактически ставил знак равенства между мударабой и договорами, содержащими элемент ростовщичества. Помимо упоминавшегося Мухаммада ‘Абду, другой известный египетский правовед ‘Абд ал-Ваххаб Халлаф уподоблял традиционный договор страхования жизни исламскому договору мудараба. По мнению шейха, в договоре страхования, как и в договоре мудараба, страхователь вносит свой капитал, а страховая компания – свой труд.

Фетва ал-Азхара 2002 г. был подвергнута резкой, но справедливой критике со стороны богословов и правоведов в разных частях мусульманского мира как по формальным признакам, так и по существу. С формальной точки зрения, такие важные решения должны приниматься посредством иджма’ (консенсуса) авторитетных мусульманских ученых (а не только египетских). Кроме того, критики фетвы указывали на то, что среди членов Академии, обсуждавших фетву, не было компетентных ученых.

Так, пакистанский богослов Таки Усмани - член целого ряда шариатских наблюдательных советов исламских банков в разных частях мира - после издания фетвы заявил следующее: «Академия в настоящее время не включает в себя наиболее компетентных в шариате правоведов… Данное ограниченное мнение, выраженное некоторыми неизвестными лицами, не может опровергать позицию, которой умма следовала на протяжении столетий».

Что касается содержательной части, то критике подверглось фактическое уподобление договора банковского вклада договору мудараба. Главное отличие мударабы от договора банковского вклада – разделение риска между инвестором и управляющим капиталом, в то время как в договоре банковского вклада вкладчик не рискует капиталом, ожидая заранее оговоренной прибыли.

Задолго до этого, в 1989 г., будучи еще Верховным муфтием Египта, Тантави издал фетву «О некоторых банковских операциях». Главной особенностью было то, что при принятии решения муфтий консультировался с председателем правления Национального банка Египта – то есть, не специалистом по шариату, а светским банкиром. Свое решение прибегнуть к помощи высокопоставленного менеджера банка Тантави объяснял следующим образом. Комментируя 7 аят суры «Пророки», муфтий сделал вывод, что под «ахл аз-зикр» понимаются любые эксперты в любых отраслях знаний. Таким образом, обращение к профессиональному банкиру выглядело в глазах Тантави вполне логичным решением, учитывая тот факт, что человек, работающий не один год в банке, понимает больше в банковских операциях, чем богослов.

Муфтий сформулировал перед председателем правления банка четыре вопроса, касавшиеся сущности инвестиционных сертификатов и механизма взаимоотношений их держателей и банка. Инвестиционные сертификаты (шахадат ал-истисмар), о которых шла речь в фетве, представляли собой правительственные облигации, чье размещение было гарантировано египетскими банками. К апрелю 1989 г. Национальный банк выпустил сертификатов на сумму 4 млрд. египетских фунтов.

Получив ответы, Тантави решил закрепить свою позицию обращением к выводам предшественников. Как уже было сказано, на протяжении всего XX в. египетские богословы неоднократно обсуждали проблему риба. Не был обойден вниманием и вопрос об инвестиционных сертификатах. В 1976 г. на заседании комитета, состоявшего из мусульманских правоведов – представителей четырех суннитских школ – инвестиционные сертификаты были признаны законными с точки зрения шариата большинством присутствовавших (9 из 14).

Кроме того, Тантави опирался на взгляды и аргументацию своего предшественника - Верховного шейха ал-Азхара (1958-1963) Махмуда Шалтута, который в одной из фетв признал сделки, осуществляемые египетским Сберегательным фондом, выплачивавшим процент по сертификатам, дозволенными с точки зрения шариата. Шалтут считал, что аккумулированные средства не являются ни долгом фонда перед вкладчиками, ни займом. Точно также Тантави рассматривал инвестиционные сертификаты как вклады, но не как займы. Особо подчеркивалась важная социальная роль сертификатов. В фетве Тантави в редакции 1990 г. подчеркивалось, что держатели сертификатов помогают государству развивать важные, социально значимые проекты.

Однако, понимая зыбкость собственной аргументации, муфтий предложил Национальному банку изменить терминологию, используемую в операциях с сертификатами. Так, например, он призвал банк заменить слово «фа’ида» (араб. - польза, интерес), ассоциирующуюся в массовом сознании с процентом, на более нейтральную инвестиционную прибыль (рибх истисмарий).

Фетва Тантави была частью политики властей Египта по нейтрализации влияния исламских финансовых институтов. За год до фетвы муфтия Египта по репутации исламских финансовых институтов был нанесен мощный удар: 6 июня 1988 г. был принят закон №146, в соответствии с которым всем действовавшим в стране исламским инвестиционным компаниям было предписано представлять отчет о своих операциях надзирающим органам. Ранее исламские инвестиционные компании, которых на середину 1980-х гг. насчитывалось около 100 и которые составляли серьезную конкуренцию не только исламским, но и традиционным банкам, были во многом неподконтрольны государству.

Помимо Египта, довольно мощное реформистское течение, выступавшее за легализацию ссудного процента, было в Индии. Одним из наиболее активных сторонников легализации ссудного процента был Ахмад Хан (1817-1898).

В Османской империи благоприятная почва для появления коммерческих банков была создана т.н. наличными вакфами, главное отличие которых от традиционных вакфов заключалось в том, что имущество, переданное в вакф, размещалось под проценты. Последние выступали как гарантия сохранности капитала и шли в пользу бенефициаров.

 

Современные мусульманские правоведы о риба

Мусульманскими правоведами в современном мире вынесено единодушное суждение по вопросу запрета любого ссудного процента. Суммируя, можно подчеркнуть следующие положения, сформулированные в фетвах Совета Исламской академии правоведения (фикха):

1. Любое увеличение размера кредита или введение ссудного процента по нему в обмен на продление срока выплаты, в случае, когда должник не смог рассчитаться с заимодавцем в срок, а также договоренность об увеличении суммы, подлежащей возврату, или о введении ссудного процента в момент заключения кредитного договора считать двумя разновидностями ростовщического процента, запрещенного шариатом.

2. Банковские вклады делятся на два вида в зависимости от характера банковских операций, проводимых с ними:

- вклады, по которым начисляются проценты в банках, работающих под проценты. Они, по сути, представляют собой ростовщические кредиты (риба), запрещенные шариатом во всех видах, будь то вклады до востребования (текущие счета); срочные вклады; вклады, выплачиваемые по предварительному извещению; сберегательные вклады;

- вклады, которые размещаются в банках, фактически соблюдающих положения шариата относительно инвестирования средств с целью получения части прибыли. Эти вклады представляют собой средства для доверительного инвестирования (мудараба). По отношению к ним применяются положения мусульманского права (фикха), касающиеся операций по совместному инвестированию капитала (мудараба) (кирад).

3. Плата за оформление и обслуживание кредитов должна соответствовать реальным расходам за эти услуги. Любое ее превышение над реальными расходами запрещено, поскольку подпадает под понятие ростовщического процента (риба), запрещенного шариатом.

4. Бумажные деньги являются законными средствами платежа и имеют полновесное стоимостное выражение. К ним применимы нормы шариата о золоте и серебре, ростовщическом проценте (риба), закяте, авансовом финансировании (салам) и прочих операциях.

5. Даже если заемщик задерживает своевременную оплату, не разрешается ни по предварительному условию, ни без оного обязывать его к выплате какой-либо обусловленной этим неустойки, поскольку она будет эквивалентна запрещенному шариатом ростовщическому проценту (риба).

6. Выпуск, обращение и приобретение облигаций запрещены шариатом, поскольку облигации, по сути, представляют собой кредит с выплатой ростовщического процента (риба). При этом не имеет значения, какая организация, частная или государственная, выпускает их. Запрещаются также облигации с нулевым купоном, поскольку они также представляют собой форму процентного кредита. Эти облигации продаются по цене, заниженной по отношению к их номинальной стоимости, а владелец пользуется разницей в цене в качестве скидки при покупке. Запрещены также выигрышные облигации, поскольку это одна из форм кредита, когда все владельцы или их часть получают выгоду или в виде дохода или в виде прироста к общей стоимости всех выпущенных облигаций. Кроме того, есть основания полагать, что такая схема схожа с азартной игрой.

7. Выпуск кредитных карт, не имеющих покрытия, и их использование разрешены шариатом, если их обслуживание не связано с начислением процентов по предоставленным в кредит суммам, при этом:

- эмитент может брать с клиента установленную плату за выпуск карты и ее возобновление, что следует рассматривать как оплату услуг, предоставляемых клиенту;

- эмитент может брать комиссию с продавцов за товары и услуги, приобретенные его клиентом, при условии, что их стоимость равна той, что берется при оплате наличными деньгами; и др.

Между тем, несмотря на единодушие в вопросе, какие виды трансакций подпадают под коранический запрет риба, среди мусульманских правоведов сохраняются разногласия по вопросу соответствия шариату некоторых договоров, используемых исламскими финансовыми институтами.

Много споров взывал, в частности, договор мурабаха. Формально большинство мусульманских правоведов признает данный договор как не противоречащий шариату. Однако явное предпочтение, оказываемое мурабахе со стороны исламских финансовых институтов во всем мире в ущерб другим договорам, заставляют теоретиков и практиков исламских финансов принимать меры по ограничению применения данного договора. При этом не может быть обойдена стороной сама сущность договора мурабаха.

Так, например, в Постановлениях 40-41 (2-3/5) Совета Исламской академии правоведения (фикха) с учетом того факта, что большинство исламских банков предпочитает иметь дело с договорами мурабаха, было рекомендовано: «На основе анализа конкретных случаев исполнения исламскими банками договора купли-продажи под заказ (мурабаха) дать предложения по профилактике нарушений общих и частных положений шариата при реализации подобных договоров» (Постановления и рекомендации Совета исламской академии правоведения (фикха) – фетвы/ Пер. М.Ф. Муртазина. – М., 2003. - С. 99).

В последнее время появились исследования, в которых авторы выступают за отказ от двойных стандартов и призывают называть вещи своими именами. Иными словами, предлагается перестать прикрывать взимание процента в договоре купли-продажи по согласованной (повышенной) цене арабскими терминами (мурабаха) и признать процент в договоре купли-продажи, где товар продается в рассрочку с наценкой, легитимным с точки зрения шариата.

Вопрос о терминологии имеет принципиальное значение. Большинство мусульманских правоведов предпочитает использовать более известную и понятную им шариатскую терминологию. В то же время, западные исследователи выступают за универсализацию терминологии там, где это предоставляется возможным.

 

Экономика ссудного процента с частичным резервированием - систематически приводит к мировым и локальным войнам, к революциям и социальным потрясениям, в которых гибнут миллионы.

И во времена Корана еще не придумали эту схему - Банкстеризм == ростовщичество + частичное резервирование, потому что простое ростовщичество, выглядит просто безобидно в сравнении, думаю - Банктсеризм нужно ставить как более тяжкий грех, чем убийство, ибо Банктеризм - есть создание предпосылок для массового убийства и геноцида.

++++++++++++++++++

Повторяю свой комментарий двухлетней давности: у меня сгорела крыша над хозблоком (гараж, мастерская, баня). Погода меня не спрашивает, есть ли деньги на новую крышу и щедро поливает всё дождями. Вопрос: я насильно в кредит залез?

Особое возмущение вызывает именно ростовщичество + частичное резервирование.

Я, между прочим, в отличии от Корана ничего против простого ростовщичества не имею. В самом деле - кто-то тратит, кто-то копит.

Но - рисовать деньги в момент выдачи кредита, а потом выбивать эти деньги из людей, которые рисовать деньги не могут - верх цинизма и наглости.

На все 100% согласен!!!

Насчет легализации квартирных краж - это какой-то бред. 

А надо не гнаться за эфемерной быстрой прибылью, а ДУМАТЬ во что вкладываться, чтобы прибыль была, пусть не большая, но постоянная!

На всякий случай напоминаю, что КРАХ - свойство не только систем с ссудным процентом. Во вполне себе правоверном безпроцентном СССР случился вполне себе КРАХ.

Вообще-то можем, если ввести некоторые госмонополии(банковская, обмен валют, импорт-экспорт), выгодные гражданам и государству, но невыгодные рвачам, вроде банкстеров, спекулянтов и мошенников. А госмонополия на импорт-экспорт - вообще никак не противречит ВТО, просто государство станет ПОЛНОСТЬЮ контролировать ввоз/вывоз всех товаров и соответственно лучшим посредником для производителя или продавца станет государство, а не цепочка спекулянтов.