Степан Бандера: послевоенное концептуальное наследие.

Бандеровцы (и в эмиграции, и на Украине) с невероятным восторгом встретили развал СССР — как воплощение заветов своего духовного учителя

Действуя после войны в Германии под крылом «Организации Гелена» и англо-американских спецслужб, Бандера уделял внимание не только организации на Украине партизанской войны УПА и диверсионно-разведывательных операций в интересах своих хозяев. Одновременно он занялся осмыслением концепции, стратегии и тактики дальнейших действий своей ОУН [переименованной в ОУН (р), революционная].

Начинает Бандера с рассмотрения причин растущего отторжения ОУН (р) и УПА подавляющим большинством украинского населения.

Бандера решает, что ОУН ошибочно предполагала наличие у украинцев исходной глубокой ненависти к большевизму и русскости и не уделяла достаточного внимания воспитательной и пропагандистско-разъяснительной работе среди широких масс. В статье «Значение широких масс и их привлечение», вышедшей в январе 1946 г., Бандера пишет:

«Наша внутриполитическая работа направлена на то, чтобы... достучаться до каждого украинца, как причастного, так и не имеющего отношения к общественной жизни... включить в нашу борьбу наибольшую и наиболее ценную их часть... Недостаточно знать общий характер... или общую психологию массы... мы должны тщательно исследовать каждую среду, в которой планируем проводить политическую работу».

При этом Бандера подчеркивает, что идти в широкие массы — не значит размывать «боевое ядро» организации: «Мы должны активировать... работу, предназначенную для широких масс, не ослабляя работу, рассчитанную на передовые, ведущие элементы».

Через полгода Бандера публикует первую из статей «О политической консолидации». В которой предостерегает сторонников и конкурентов от попыток «механического объединения» разнородных политических групп националистов и создания неких паритетных «объединительных» руководящих органов. И, вполне следуя логике Ленина и Сталина, объясняет, что такое кажущееся «сложение сил» на деле равно их ослаблению.

Затем Бандера откровенно заявляет, что он считает возможным объединение на единственной — собственной — концептуально-политической платформе: «всякая эмиграционная политическая концепция без подпорки и соответствия на родных землях — это ветвь, оторванная от пня. Но и среди чисто эмиграционных политических сил, после полного банкротства одной ориентационной политики за другой, созрело убеждение в том, что в нынешнем положении Украины единственно возможной и правильной является революционная освободительная концепция бескомпромиссной борьбы против большевизма, которая рассчитывает на собственные силы Украины и на совместную борьбу других народов, которые в подобной ситуации борются за свою жизнь против того же врага...».

Бандера подчеркивает, что «...к украинским национальным политическим... силам можно отнести только те, которые стоят на платформе государственной самостоятельности и соборности Украины, то есть признают главную и важнейшую цель... усилий украинского народа — освобождение Украины от московско-большевистского порабощения...». И далее повторяет, что эффективное объединение возможно лишь при условии, чтобы разные «политические силы руководствовались одним основным политическим императивом борьбы за осуществление главной цели: Самостоятельного Соборного Украинского Государства, и подчинили все свои узкие, партийные интересы для достижения этой цели... и чтобы они шли к этой цели одним путем — путем национально-освободительной революции».

Эти обязательные для украинских националистов «объединительные принципы» Бандера воспроизводит в своих статьях много раз. Настойчиво повторяя, что единственная реальная и законная объединительная и одновременно революционная сила — это созданное ОУН (р) на самой Украине правительство в виде Украинской головной освободительной рады (УГОР), а также военное крыло этого правительства в виде УПА.

Бандера непримиримо атакует «руководящие амбиции» своих эмигрантских соперников (мельниковцев, бульбовцев и других сторонников преемственности законной украинской власти из краткого «независимого» прошлого рубежа 1920-х годов). Он подчеркивает, что УГОР-УПА, в отличие от других эмигрантских руководящих органов украинских националистов (в частности, правительства УНР 1918–1920 гг.), находится на Украине, в гуще революционных событий. И что до момента победы революции и достижения независимости Украины только УГОР правомочна представлять интересы украинского народа.

При этом Бандера фактически дает своим политическим украинским соперникам единственное право — «искупить вину» за счет присоединения к борьбе своей организации: «Не одна политическая группа, которая разминулась с активной, действительно освободительной политикой и потому потеряла права существования, получает необычную возможность исправить проступки, включиться в единый освободительный фронт, занять место в этой государственной формации, к которой принадлежит будущее, хотя для того, чтобы ее создать, она ничего не сделала».

У конкурентов Бандеры вызывало неприятие не только его стремление навязать свой концептуальный подход и политический диктат [отметим, что это же делали преемники Бандеры в руководстве ОУН (р), включая Ярослава Стецько, Мыколу Лебидя и др.]. Руководители партий-соперников хорошо помнили о многочисленных жертвах бандеровского террора среди своих соратников во время войны. Подчеркнем, что бандеровский террор стал причиной ряда расколов даже в самой ОУН (р), происходивших в 1948, 1950 и 1954 гг. Так что категорическое нежелание объединяться «под бандеровским знаменем» у других эмигрантских организаций украинских националистов было очень понятно.

Еще одной постоянной темой публикаций Бандеры в послевоенные годы становится борьба с теми течениями в собственной партии и других организациях украинских националистов, которые допускали не революционное (то есть не террористическое) освобождение Украины.

В статье 1948 г. «Ход революционной борьбы в крае» он пишет: «Вопрос антибольшевистской революции — это, прежде всего, вопрос советского человека, такого его внутреннего перерождения, чтобы на место уныния пришла вера в возможность свержения большевизма... Террор режима... наполняет его страхом, беспросветностью, унынием, чувством одиночества... пассивностью и подчиненностью. Это всё надо переломить, это должна сделать организованная революционная сила. Важнейшим средством... является не... поучающая пропаганда, а только живое действие — борьба, наглядное доказательство — пример». И далее «нужен общий антибольшевистский фронт, освободительная революция народов по концепции АБН [Антибольшевистского блока народов — Ю.Б.], в которой Украина ведет вперед».

В том же 1948 г. в брошюре «Слово к украинским националистам-революционерам за границей» Бандера подчеркивает недопустимость сохранения Украиной союза с Россией в любых формах:
«...Главной целью и главнейшим принципом всей украинской политики является... восстановление Украинского Самостоятельного Соборного Государства путем ликвидации большевистской оккупации и расчленения российской империи на самостоятельные национальные государства... Концепции эволюционной перестройки или превращения СССР в союз свободных государств, но так же объединенных, в том же составе, с преимущественным или центральным положением России — такие концепции противоречат идее освобождения Украины, их надо до конца устранить из украинской политики».

Здесь же Бандера вновь обращается с призывом перейти под свои знамена к наиболее сильному (и влиятельному в эмиграции) сопернику: «существует реальная возможность на базе УГОР объединиться с теми освободительными политическими организациями, которые декларируют, что они находятся на позициях революционной освободительной борьбы, в частности с Организацией Украинских Националистов-Солидаристов под руководством Андрея Мельника».

Далее Бандера заявляет о том, что ради консолидации революционных сил ОУН (р) готова войти в единый зарубежный руководящий орган — Украинскую Национальную Раду в эмиграции. Однако тут же оговаривает, что для этого Рада должна признать правомочность действующей бандеровской УГОР вплоть до момента освобождения Украины. И заодно предупреждает, что в этой Раде ОУН (р) будет отстаивать свою концепцию, идеологию и политику войны против большевиков.

«Мельниковцы» и большинство других эмигрантских групп, естественно, на такие условия не согласились. И в статье 1950 г. «К десятой годовщине создания Революционного Провода ОУН» Бандера атакует Мельника совсем резко: «В вопросах идеологии, программы и внутриукраинского уклада сил Организация Мельника каждый раз отчетливее и крепче определяла себя там, куда ее тянули указания руководящих членов,  — в уэнэровско-социалистический, антинационалистический лагерь... Поэтому- то и не могли иметь успешный результат трехкратные, с 1946 г., переговоры между обеими Организациями, чтобы прийти к пониманию и дальше идти общим путем».

В том же 1950 г. Бандера посвящает статью «Украинская национальная революция, а не сопротивление режиму» борьбе с еще одной набиравшей влияние эмигрантской организацией — Украинской Революционно-демократической Партией (УРДП) Ивана Багряного. Однако и здесь, начиная с обвинения УРДП и близких к ней эмигрантских групп в социализме, демократизме и даже национал-коммунизме (то есть в фактическом соглашательстве с большевистскими и западными политическими концептами), Бандера затем переходит к главной теме — необходимости тотального уничтожения СССР-России.

Подчеркнем, что в этой статье — на год раньше выхода знаменитой книги Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма» — Бандера развертывает параллели между германским нацизмом и советским коммунизмом. Он, явно адресуясь к потенциальным союзникам в западных «демократиях», утверждает, что национал-социализм и советский социализм подобны и по признаку социализма, и по признаку тоталитаризма, и по признаку неискоренимых имперских амбиций. И потому они представляют собой родственное зло, которое является онтологическим врагом свободного мира.

Бандера пишет: «Борьба не прекратится вплоть до полной реализации нашей цели, полного разрыва между Украиной и Москвой, восстановления Самостоятельного Соборного Украинского Государства, развала СССР и построения самостоятельных национальных государств в советской Европе и Азии, полного разгрома российского империализма и создания вокруг России, замкнутой в ее собственных границах, такой системы государств, чтобы она не могла больше выступать с империалистической агрессией... Мира нет и не будет до окончательной расправы между... московским большевизмом и свободолюбивыми народами».

И дальше: «...наша генеральная линия освободительной политики базируется на том... что борьба за государственную независимость Украины  — это борьба против России, не только против большевизма, но против каждого захватнического российского империализма, который присущ русскому народу, во всей истории и теперь».

Напомним, что бандеровцы — и в эмиграции, и на Украине — с невероятным восторгом встретили развал СССР как воплощение заветов своего духовного учителя. И именно они сейчас наиболее активно требуют от США и Запада в целом «навсегда покончить с российским империализмом».

Все эти влияния активно поддерживали участники антисоветских действий на Украине, вернувшиеся на родину после амнистий из лагерей и ссылок. И их ученики и последователи, которых — вполне по заветам Бандеры — учили двоедушию и двоемыслию