Страна заблуждений: Великая перезагрузка в действии

Автор: Колин Тодхантер

Глобальные потрясения, которые мы наблюдаем в последние годы, часто преподносятся как хаотичная череда событий: «пандемия», инфляция, нехватка энергии и война.

Неудивительно, что большинство людей в замешательстве. Однако структурный анализ показывает, что это более целенаправленное и контролируемое разрушение общественного договора XX века.

Мы наблюдаем переход от продуктивной капиталистической модели, требовавшей наличия здоровой массовой рабочей силы, к тому, что Янис Варуфакис называет технофеодальным порядком.

Движущей силой этого перехода стала отчаянная стратегия финансовой стабилизации, реализованная с помощью мер по охране общественного здоровья. По мнению профессора Фабио Виги, в конце 2019 года мировая финансовая система достигла точки предельной нестабильности, о чём свидетельствует крах рынка РЕПО в США (где банки предоставляют друг другу кредиты).

Заморозив реальную экономику с помощью локдаунов, центральные банки осуществили масштабные вливания ликвидности, чтобы спасти банковский и финансовый сектор. Если бы эти деньги попали в функционирующую экономику, это привело бы к гиперинфляции. Заставив население сидеть дома, элита провела скрытую спасательную операцию, которая сохранила доминирование финансового класса за счёт продуктивного среднего класса.

Однако необходимо было провести и геополитическую перезагрузку. На протяжении десятилетий экономика Германии опиралась на три столпа: дешёвый российский газ, высокотехнологичный экспорт в Китай и американскую систему безопасности. К концу 2025 года все три столпа рухнули. Как отмечает профессор Майкл Хадсон, «диверсия» на газопроводах «Северный поток» была структурной необходимостью для западной финансовой элиты.

Если бы Германия продолжила интеграцию с Россией и Китаем, она бы создала полюса силы, независимые от доллара США. Конфликт на Украине послужил определённой цели: в результате Германия отказалась от российского трубопроводного газа и была вынуждена массово строить инфраструктуру для сжиженного природного газа (СПГ) и полагаться на СПГ из США. В отличие от трубопроводного газа, СПГ необходимо переохлаждать, транспортировать и регазифицировать, а этот процесс по своей сути в 3–4 раза дороже.

В результате в 2025 году объём промышленного производства в Германии будет самым низким с 1990-х годов. Такие крупные компании, как BASF (химическая промышленность) и ThyssenKrupp (сталелитейная промышленность), переезжают в США или Китай. Тем временем Германия превращается из промышленного гиганта в страну, делающую ставку на создание рабочих мест в таких сферах, как «зелёная» энергетика (в том числе превращение в «водородный хаб»), производство полупроводников и микроэлектроники, робототехника и биотехнологии, а также на ежегодные расходы на оборону в размере 150 млрд евро.

В то же время, пока Германия терпит крах, лондонский Сити процветает за счёт глобальной нестабильности. Помимо прочего, Сити является глобальным центром страхования военных рисков и энергетического брокерства. Когда разрушается трубопровод или оказывается под угрозой стратегически важный морской путь, стоимость страхования военных рисков возрастает в три раза. Лондонский страховой рынок (Lloyd’s) извлекает эти «премии за риск» из мировой экономики.

Городские брокеры рассматривают геополитическую нестабильность как волатильный класс активов. Несмотря на то, что британские домохозяйства разоряются из-за счетов за электроэнергию, финансовый центр остаётся прибыльным, извлекая выгоду из того самого хаоса, который помогает создавать внешняя политика.

Кроме того, лондонский Сити закрепил за собой статус незаменимого посредника в трансатлантическом энергетическом развороте. Хотя физический газ добывается в США и потребляется в Европе, финансовая и правовая архитектура этой торговли почти полностью регулируется в Лондоне.

На товарных биржах, таких как ICE (Intercontinental Exchange) в Лондоне, наблюдались рекордные объёмы торгов фьючерсами и деривативами на СПГ. Это финансовые ставки на будущую цену газа. По мере роста волатильности резко увеличиваются сборы и комиссии, взимаемые лондонскими трейдерами и клиринговыми палатами.

Более 90 % мирового морского страхования, включая специализированное страхование с высокими премиями, необходимое для танкеров, перевозящих сжиженный природный газ, осуществляется через компанию Lloyd’s. Вводя строгие надбавки за военные риски для любого судна, входящего в европейские воды, Лондон фактически вводит частный налог на каждую молекулу газа, которая заменяет утраченные поставки по российскому трубопроводу.

Это гарантирует, что, пока европейская промышленность борется с высокими ценами на энергоносители, финансовые компании Сити извлекают огромную выгоду из логистики поставок замещающих товаров.

Конечно, структурная перестройка экономики приводит к огромной социальной напряжённости.

Именно здесь на сцену выходит «российская угроза» Она превратилась во всеобъемлющую внутреннюю нарративную конструкцию, используемую для подавления внутреннего инакомыслия и мобилизации общества вокруг флага Страшилка выполняет важную психологическую функцию, превращая растущее недовольство бедных в патриотический долг — терпеть лишения.

В условиях «постоянного чрезвычайного положения» любая забастовка, протест или системная критика могут быть расценены как злонамеренное иностранное влияние или подрывная деятельность, что позволяет государству использовать новые, более широкие полномочия полиции для подавления внутренних разногласий.

Чтобы оправдать перенаправление миллиардов налоговых поступлений из неэффективных государственных служб в военно-промышленный комплекс для обеспечения «роста» в неэффективной экономике (отчаянная попытка возродить рушащийся неолиберализм — см. главу вторую здесь), государство должно поддерживать высокий уровень экзистенциального страха. В Великобритании в «Стратегии оборонной промышленности до 2025 года» милитаризация прямо названа двигателем роста, а призрак российского вторжения используется для легитимизации субсидируемой государством передачи богатства высокотехнологичным оборонным подрядчикам.

Поддерживая постоянное военное положение, элита гарантирует, что основной опорой экономики будет то, что напрямую служит безопасности государства, а населению внушают, что сокращение расходов на здравоохранение и пенсии - это необходимая жертва ради выживания нации.

В этом отношении мы также наблюдаем изменение статуса человека. В индустриальную эпоху государство «подписывалось» на рабочий класс, инвестируя в здравоохранение и образование, поскольку для развития производства требовалось здоровое население. Искусственный интеллект, робототехника и экономический спад делают большую часть этой рабочей силы ненужной.

Поскольку капитал может перестать считать воспроизводство рабочей силы желательным или прибыльным, государство отказывается от своих обязательств. Видимые проблемы в Национальной службе здравоохранения - результат намеренного сокращения инвестиций. (Рынок частного медицинского страхования в Великобритании вырос до рекордных 8,64 млрд фунтов стерлингов, что почти на 14% больше, чем в прошлом году.)

Если работник больше не нужен на производстве, государство рассматривает здравоохранение как «непроизводственные расходы», которые необходимо сократить.

Когда население становится не активом, а финансовым бременем, государство переходит от заботы к организации ухода. Не случайно на Западе раздаются призывы к скорейшей легализации эвтаназии. Это также может объяснить назначение мидазолама и отказ от реанимации в домах престарелых во время пандемии COVID. Данные показывают, что в начале 2020 года правительство Великобритании закупило огромное количество мидазолама (запас на два года всего за два месяца).

В 2025 году в официальных отчётах о воздействии на окружающую среду отмечалось, что легализация эвтаназии приведёт к «значительной экономии средств» для Национальной службы здравоохранения и государственной пенсионной системы - до 18,3 миллиона фунтов стерлингов в течение десяти лет только на пенсиях. В отчёте об оценке воздействия законопроекта о неизлечимо больных взрослых (в конце жизни) (май 2025 года) официально подсчитано влияние на «пособия и пенсии». По предварительным оценкам, к 2023 году государство сэкономит около 27,7 миллиона фунтов стерлингов в год на невыплаченных пенсиях и пособиях в связи с эвтаназией.

Ускоряя «отчисление» непродуктивных пожилых людей (что случилось с маркетинговым слоганом эпохи COVID «Спасём бабушку ?»?), система списывает с государственного баланса миллиарды будущих пенсионных обязательств.

Чего нам ожидать в будущем ? Мы увидим, как элита продолжит распространять нарратив о постоянной чрезвычайной ситуации под предлогом климатического кризиса и российской угрозы, чтобы обеспечить идеологическую дисциплину, необходимую для оправдания ужесточения мер экономии.

Тем временем цифровые удостоверения личности и цифровые валюты центральных банков создадут систему тотальной слежки. В этой формирующейся системе на смену гражданину приходит «управляемый субъект», чей доступ к экономике зависит от социального кредитного рейтинга.