Ничё не меняется

  Какая везде и во всем стройная система лжи! И как она постигается в своем центре — в штабах больших единиц! Все, положительно все основано на лжи. Лжет начальник отряда, когда доносит, что с боем взял такой-то населенный пункт, — тот был очищен неприятелем еще за двое суток раньше и взят без всякого сопротивления, а стреляли только для вида, чтобы написать об этом и не получить подвоха от артиллерии... Лжет генерал, когда сообщает о подвиге в своем присутствии рядового Иванова, беззаветно храбро бросившегося в немецкий окоп и там заколовшего с десяток немцев, — генерал не был на месте, но тонкое указание на свое присутствие на передовых позициях уже гарантирует ему боевую награду, как находившемуся у окопов неприятеля... Лжет захвативший 1000 пленных, а фактически сдавший всего 500, — 500 недостающих не были и взяты, а показываются как убитые во время сражения при неизбежной суматохе... Лжет тот, кто трижды в течение двух суток сообщает о постепенном взятии такой-то позиции, желая этим обратить внимание на трудность своего положения и на свою решимость и твердость, — позиция была взята сразу, хотя, может быть, и не без некоторого сопротивления... Лжет тот строевой начальник, который представляет штабного офицера за отличие при передаче приказания или при выработке плана атаки, — надо помочь штабному, чтобы заручиться его помощью по проведению своей собственной награды... Словом, все систематически врут... И все это знают, многие осуждают, некоторые смеются и сами врут... Нескончаемая цепь лжи и подлости! Не врет только рядовой Иванов — тот делает свое дело молча и никому не доносит о своих подвигах, а они громадны, сказочны, потрясяюще безумны в этом хаосе неустройства, голода, босоножия, болезней.

  Из приказа по II армии от 19 декабря 1914 года:
... предписываю подтвердить им, что все сдавшиеся в плен, какого бы они ни были чина и звания, будут по окончании войны преданы суду, и с ними будет поступлено так, как велит закон...
  Приказываю также: всякому начальнику, усмотревшему сдачу наших войск, не ожидая никаких указаний, немедленно открывать по сдающимся огонь орудийный, пулеметный и ружейный».
  ...так есть и будет, пока не устранится главная причина  — отсутствие офицерского надзора, являющегося следствием крайнего недостатка офицеров.

  Будучи на днях на Ю.-Зап. фронте, царь и наследник находились в 3–4 верстах от передовых линий, видя около себя артиллерийский огонь противника. Иванов просил разрешить наградить наследника Георгиевской медалью. Сегодня мальчик пришел с отцом на доклад Алексеева и, как рядовой, получил в его присутствии медаль.

  Называют фабрикантов, поднявших цены на изготовленный до войны товар, считавшийся подлежащим бухгалтерскому списыванию в убыток, на 300–400 процентов...
И эти самые Минины 1915 года несут «на алтарь отечества» сотые части своих огромных прибылей, выражая свои высокие чувства суммами вроде 32 351 рубля, где само отсутствие круглых цифр надо понимать как сбор всего своего достояния...

  И прилив пожертвований для улучшения и расширения довольствия армии теплой одеждой, санитарной помощью и т. п., и участие личным трудом, и напряжение общественной, не говоря уже о промышленной, деятельности — все это должно быть развито и ведено с крайним напряжением энергии...

  Шумский — типичный газетчик нашей пореформенной эпохи, когда идеи стали дешевы, а информация, сенсация и наглое, но авторитетное невежество заполонили прессу.

  Цензуре разрешить в прессе:
- рисунки, чертежи и описания наших ружей, снарядов, орудий, понтонов и т. п., хорошо известных противнику, но совершенно незнакомых очень ими интересующемуся русскому читателю;
- статьи, в которых авторы, осведомленные о событиях в пределах, допускаемых военными соображениями, имели бы возможность высказывать свои личные мнения о возможном ближайшем будущем и тем создавали бы интерес среди любящих такого рода статьи читателей.
- обвинительные акты и приговоры военных судов в отношении всех должностных лиц, о привлечении и осуждении которых в обществе, и особенно в народе, ходят самые темные слухи.