Дэвид Белц: На Запад надвигается гражданская война. Часть 2: стратегические реалии

Это вторая из двух статей, посвященных зарождению новой неприятной стратегической реальности для Запада, которая заключается в том, что главной угрозой его безопасности и благополучию сегодня является не внешняя, а внутренняя - в частности, гражданская война.[i]

В первом эссе я объяснил причины, по которым возникла такая ситуация: сочетание культурного раскола в обществе, экономической стагнации, чрезмерного влияния элиты и краха общественного доверия к способности нормальной политики решать проблемы, и, в конечном счете, реализация группами, выступающими против статус-кво, вероятных стратегий нападения, основанных на нарушении систем уязвимой критически важной инфраструктуры.

В этой статье я рассказываю о вероятных формах, которые примет гражданская война, и о стратегиях, которые могут быть использованы для минимизации и смягчения ущерба, который это повлечет.

На момент написания этой статьи странами, которые, скорее всего, первыми столкнутся с ожесточенным гражданским конфликтом, являются Великобритания и Франция — обе из которых уже пережили то, что можно назвать предвестниками или показательными инцидентами, о которых речь пойдет ниже. Однако, условия схожи во всей Западной Европе, а также, по несколько иным причинам, в Соединенных Штатах; [ii] более того, следует исходить из того, что если гражданская война вспыхнет в одном месте, она, скорее всего, распространится и на другие места.[iii]

В предыдущей статье в этом журнале я объяснил, как условия, которые ученые считают признаком зарождающейся гражданской войны, широко распространены в западных государствах. Согласно наилучшему предположению из дошедшей до нас литературы, в стране с такими условиями вероятность возникновения реальной гражданской войны составляет 4% в год.[iv] Исходя из этого предположения, мы можем заключить, что вероятность того, что это произойдет, составляет 18,5% в течение пяти лет.

Давайте предположим, основываясь на недавних заявлениях на этот счет заслуживающих доверия национальных политических или академических деятелей, что в Европе есть, по меньшей мере, десять стран, которые сталкиваются с перспективой ожесточенного гражданского конфликта. В приложении 1 я привожу пятнадцать таких примеров — читатели могут отказаться от тех пяти, которые покажутся им менее правдоподобными. Таким образом, вероятность того, что это произойдет в любой из этих стран в течение пяти лет, составляет 87% (или 95%, если включить в выборку все 15 стран).

Еще одно разумное предположение состоит в том, что если это происходит в одном месте, то потенциально может распространиться и в других местах. Если мы скажем, произвольно, но правдоподобно, что шансы на распространение равны половине, то мы можем заключить, что вероятность того, что это произойдет в одном из десяти западных штатов и затем распространится на все остальные, составляет около 60% (или 72%, если учесть все пятнадцать из выборки) в течение 5 лет.

Здравомыслящий человек мог бы поспорить с оценкой всех или некоторых из этих факторов и расчетов. Возможно, дела обстоят лишь наполовину так плохо, как я утверждаю, и, следовательно, риск может составлять всего 2% в год? С другой стороны, возможно, я был слишком консервативен? Как я уже утверждал ранее, восприятие "понижения статуса" бывшего большинства, которое является одной из самых мощных причин гражданской войны, является главной проблемой во всех рассматриваемых случаях.[v] Объективно, следует сделать вывод, что существует достаточно оснований для беспокойства по поводу тревожно высокой вероятности возникновения войны в той или иной форме на Западе, перед которой он долгое время не считал себя уязвимым.

Это подводит меня к вопросу о том, кому адресована эта статья.

Первая целевая аудитория - государственные деятели, те, кто, я надеюсь, поймет, что опасность, выражаясь жаргоном, "очевидна и присутствует". Вторая категория - это широкая публика, которой я хочу сказать: "Нет, вы не принимаете сумасшедшие таблетки, если у вас возникло ощущение, что что-то в этом роде идет не так, как надо".

Наконец, и это самое конкретное, я надеюсь, что обращусь к военным командирам всех уровней, но особенно к тем, кто обладает наибольшими полномочиями. Вот уже четверть века вы размышляете о борьбе с повстанцами. Вы точно знаете, что ждет расколотое общество в условиях экономического кризиса, в котором политическая легитимность утрачена, потому что это прописано в вашей собственной доктрине.[vi] Все, что сейчас делают генеральные штабы и министерства обороны, является второстепенным по сравнению с главной опасностью.

Есть хороший прецедент для того, что я предлагаю сделать. В феврале 1989 года Борис Громов был самым уважаемым генералом Советской Армии, очевидным кандидатом на пост начальника генерального штаба, а со временем и на пост министра обороны. Вместо этого он уволился из армии и поступил на службу в Министерство внутренних дел в качестве командующего внутренними войсками — по сути, полицейского. Озадаченный журналист попросил его объяснить, почему он это сделал. В ответ он сказал, что боится гражданской войны.[vii]

Он считал, что советское общество было настроено таким образом, что вело его к внутреннему конфликту. Поэтому долг Громова, как он это понимал, состоял в том, чтобы переориентировать свое мышление на борьбу с главной опасностью. Ситуация, с которой сталкиваются солдаты и государственные деятели на Западе сегодня, в корне схожа. Сейчас это так же неизбежно для них, как и для генерала Громова накануне распада СССР.

Вопрос: если гражданская война на Западе потенциально столь же неизбежна, к чему должны готовиться командиры уже сейчас? Ответ заключается в том, что требуется радикальная переориентация мышления западного военного истеблишмента. Генералам следует уже сейчас разрабатывать стратегии реагирования на реалии гражданского конфликта. По крайней мере, если они опасаются за свою карьеру, что начнут планировать развязывание гражданской войны без политической директивы гражданского руководства, им следует обратиться за такой директивой.

Нижеследующее эссе предназначено в качестве руководства к некоторым вопросам, на рассмотрение которых они могут обратиться за разрешением.

В своей книге "Военная стратегия" Джон Стоун напоминает читателям о самом важном афоризме Клаузевица, согласно которому самым важным шагом в любом расчете целей и средств является выбор цели, который, в свою очередь, должен основываться на реалистичном понимании характера войны, с которой мы сталкиваемся.[viii] Я буду утверждать, что стратегической целью в предстоящей гражданской войне является максимальное ограничение ущерба, который она повлечет за собой.

Все гражданские войны уникальны, но мы можем предположить некоторые общие черты, которыми они, как правило, обладают, которые хорошо помогают структурировать нижеследующие размышления о том, как справиться с надвигающимися беспорядками. Это следующие:

Гражданские войны приводят к серьезным разрушениям в результате иконоборческого вандализма или краж общественной культурной инфраструктуры, то есть произведений искусства и других исторических объектов и архитектуры.

Они разрушают человеческий капитал страны в результате массового перемещения гражданского населения.

Они повышают уязвимость общества к хищническому иностранному вмешательству.[ix]

Гражданские войны непропорционально длительны и кровопролитны. Статистическое исследование гражданских войн с 1945 по 1999 год показало, что их средняя продолжительность составляла шесть лет, а общее число погибших в них составило 16,2 миллиона человек — в пять раз больше, чем в межгосударственных конфликтах за тот же период.[x] Из этого следует, что сокращение их продолжительности является наиболее желательной стратегией для ограничения ущерба. Важность последнего пункта выше заключается в том, что иностранное участие в гражданском конфликте, по-видимому, является наиболее важным фактором, способствующим продолжительности гражданской войны.

Что касается жертв, то если мы возьмем в качестве примера Великобританию с населением в 70 миллионов человек и предположим, что уровень насилия был таким же, как в худший год конфликта в Северной Ирландии (1971 год, когда погибло 500 человек при населении в 1,5 миллиона человек), то можно ожидать 23 300 убитых в год. Если мы возьмем Боснийскую войну 1990-х годов или более недавнюю сирийскую войну в качестве индикаторов, мы можем рискнуть предположить, что от 1% до 4% довоенного населения будет убито, а во много раз больше станет перемещенными лицами.

В свете человеческих издержек, связанных с тем, что можно было бы назвать оптимальным сценарием, читатели могут с полным основанием считать, что стратегия, которая следует за этим, является мрачной. Она направлена на то, чтобы в максимально возможной степени свести на нет/смягчить определенные последствия, но не предполагает, что их можно полностью предотвратить. Логической параллелью этому является комплекс мер гражданской обороны, когда—то предпринятых многими государствами в преддверии массовых воздушных бомбардировок городов, которые действительно имели место, и ядерной войны, которая, к счастью, еще не началась.

На данном этапе полезно более конкретно прояснить характер гражданских войн, которые будут происходить на Западе.

Дикие города

Западные правительства, испытывающие растущий структурный цивилизационный кризис и утратившие свою легитимность, теряют способность мирно управлять многокультурными обществами, которые окончательно расколоты политикой этнической идентичности. Первоначальным результатом является ускоряющееся превращение многих крупных городов в несколько "диких", как это определил Ричард Нортон в своем эссе 2003 года "Таким образом":

...мегаполис с населением более миллиона человек в государстве, правительство которого утратило способность поддерживать верховенство закона в пределах границ города, тем не менее остается действующим субъектом более широкой международной системы.[xi]

Эта концепция, в дальнейшем исследованная Нортоном и другими исследователями, понимается как охватывающая ряд факторов растущей дикости, которые обычно объясняются простой зеленой (не дикой), желтой (незначительной или частично дикой) или красной (активно или начинающе дикой) типологией. В 2003 году образцовым диким городом, по мнению Нортона, был Могадишо, Сомали.

По состоянию на 2024 год, список городов мира, демонстрирующих некоторые или все характеристики янтарной и красной жестокости, такие как высокий уровень политической коррупции, согласованные районы полицейского контроля, если не полностью запретные зоны, упадок промышленности, разрушающаяся инфраструктура, непомерный долг, двухуровневая полицейская служба и растущий спрос на частная охрана, в которую вошли бы многие на Западе.[xii] Более того, ситуация развивается решительно в сторону большей жестокости.

Короче говоря, сейчас ситуация явно ухудшается. Однако, по моим оценкам, она станет намного хуже не раньше, чем через пять лет. Это связано с сочетанием двух других жизненно важных факторов. Во-первых, это противостояние городов и сельской местности в грядущих конфликтах, которое, в свою очередь, является результатом динамики расселения мигрантов. Проще говоря, крупные города отличаются радикальным разнообразием, и политические отношения между ними и страной, в которой они находятся, становятся все более враждебными.

Рисунок 1: Выборы во Франции в 2024 году

Источник: карта, адаптированная автором по оригиналу, опубликованному в Le Monde (16 июня 2024 года).

Наиболее наглядно это показано графически, как на карте выше, где черным выделены 457 французских избирательных округов, проголосовавших в первом туре выборов в Европейский парламент 2024 года за Национальное объединение Марин Ле Пен, в отличие от 119, выделенных белым цветом, которые проголосовали за другие партии. Аналогичные карты с использованием других прокси-серверов для измерения настроений, направленных против статус-кво, показывающие ту же схему географического распределения, можно было бы легко составить для Соединенных Штатов, Великобритании и других стран.

Во—вторых, это способ настройки современной критически важной инфраструктуры — газоснабжения, электроснабжения и транспорта. Опять же, проще говоря, все системы жизнеобеспечения городов расположены в сельской местности или проходят через нее. Ниже это легко проиллюстрировать упрощенной картой энергетической инфраструктуры Великобритании. Ни одна из этих инфраструктур не охраняется должным образом, более того, большую ее часть фактически невозможно должным образом охранять.

Совокупность этих факторов позволяет очертить траекторию грядущих гражданских войн.

Во-первых, крупные города становятся неуправляемыми, то есть одичавшими, что сводит на нет способность полиции поддерживать гражданский порядок даже при военной помощи, в то время как более широкое восприятие системной политической легитимности падает безвозвратно. Экономике наносит ущерб разрастающееся межобщинное насилие и, как следствие, внутреннее перемещение населения. Во-вторых, многие коренные жители титульной национальности, проживающие сейчас за их пределами, начинают воспринимать эти дикие города как фактически потерянные из-за иностранной оккупации. Затем они напрямую атакуют незащищенные городские системы жизнеобеспечения с целью вызвать их крах в результате системного сбоя.

Рисунок 2: Упрощенное представление энергетической инфраструктуры Великобритании

Источник: карта, адаптированная автором с использованием данных из "Открытой инфраструктуры", https://openinframap.org/#2.03/26/12.2

В ограниченной, но показательной форме инфраструктурные атаки, подобные описанным мною, уже имели место. В Париже в июле 2024 года за серией скоординированных поджогов железнодорожной сети последовала крупная диверсионная атака на сеть волоконно-оптических кабелей дальнего действия. Предполагалось, что оба теракта были приурочены к Олимпийским играм, которые проходили в этом городе.[xiii] В Лондоне линчеватели, известные как "Бегущие по лезвию бритвы", повредили или уничтожили около 1000-1200 камер наблюдения, предназначенных для обеспечения соблюдения городской схемы зон со сверхнизким уровнем выбросов.[xiv] На момент написания этой статьи антитеррористическая полиция расследует причину возгорания основного электрического трансформатора аэропорта Хитроу, в результате чего 1300 рейсов были задержаны или отменены, что привело к серьезному экономическому ущербу.[xv]

То, что на Западе надвигается гражданская война, является логическим завершением стандартных, хорошо понятных положений социальной науки. Вероятный раскол мультикультурных обществ по признаку идентичности - очевидная гипотеза. Конфигурация демографической географии и фракционная поляризация, являющаяся ее политическим следствием, являются измеримым фактом. Неустойчивость современной урбанизации - это то, что беспокоит географов уже по меньшей мере полвека.[xvi] Короче говоря, ситуация, которую я описал выше, неприятна, но она не вызывает споров с точки зрения нашего понимания текущей реальности и теоретического понимания того, как функционируют общества.

В поисках определения "города", которое удовлетворяло бы всем многочисленным вариантам такого понятия, существовавшим в истории человечества, Арнольд Тойнби предположил, что это просто "человеческое поселение, жители которого не могут производить в пределах города все продукты питания, необходимые им для поддержания жизни"..’[xvii] Это определение в настоящее время является весьма уместным. Дело в том, что многие крупные западные города все чаще воспринимаются как чуждые и паразитирующие на странах, в которые они встроены.

Жизнеспособность таких мест всегда зависела от обстоятельств; их кажущаяся стабильность, на самом деле, является удивительным средством поддержания равновесия, требующим постоянного и компетентного ухода. При нынешней траектории этот способ поддержания равновесия обречен на провал.

Культурная столица

В первые недели гражданской войны в Испании по всей республиканской Испании были выкопаны и выставлены на всеобщее обозрение трупы сотен монахинь, живших в монастыре. Это шокирующее событие заняло видное место в революционной пропаганде, которая включала в себя множество антиклерикальных злодеяний.[xviii] Хотя на первый взгляд такие акты коллективной непристойности кажутся странными, на самом деле они обычны в гражданских войнах и легко объяснимы. Они имеют проверенную временем стратегическую функцию.

Нападения на тотемы данного народа обычно провоцируют его на равную или более сильную реакцию, что полезно на начальных этапах гражданского конфликта, когда усиление напряженности имеет решающее значение для укрепления внутригрупповых связей одной из сторон. Также полезно дальнейшее уничтожение того связующего капитала, который существовал в обществе до войны. Проще говоря, это нормализует ненормальность и затрудняет возвращение к нормальной жизни. (Ничего не напоминает?)

Именно по этой причине стратеги должны серьезно относиться к так называемым "культурным войнам" как к проявлениям глубоких конфликтов, которые потенциально могут перерасти в насильственные действия. Американский социолог Джеймс Дэвисон Хантер, который тридцать лет назад ввел в обиход термин "культурная война", предупреждал об этом в недавнем интервью:

...Я просто напомню наблюдение, сделанное более ста лет назад Оливером Уэнделлом Холмсом, который сказал: "Между двумя группами людей, которые хотят создать несовместимые миры, я не вижу другого выхода, кроме силы".…

В начале 1980-х, начале 1990-х люди все еще были готовы взаимодействовать друг с другом. Я не уверен, что споры зашли слишком далеко, но сам процесс взаимодействия был важен. Я думаю, что мы в основном сдались. Наступает истощение. И это предвещает некоторые неприятности.[xix]

Более того, уничтожение символов коллективного неприятеля является центральным элементом стратегических сообщений о гражданской войне. Проще говоря, нет более надежного способа продемонстрировать упадок одного общественного строя и замену его другим. Вот почему с древних времен, когда евреи уничтожили ханаанские святыни, и до наших дней, когда афганские талибы взорвали статуи Будды в Бамиане, иконоборчество и гражданская война были неразрывно связаны.[xx] (Тоже ничего не напомнило?)

Переносные предметы искусства, такие как картины, скульптуры, рукописи и другие артефакты, также подвергаются значительной опасности во время гражданской войны, поскольку их можно легко превратить в деньги. Независимо от того, направлено ли это на обогащение оппортунистических полевых командиров или на получение средств для закупки оружия, факт остается фактом: широко распространенные грабежи и оппортунистический вандализм характерны для таких конфликтов.

Из этого следует, что основной частью стратегии смягчения последствий надвигающейся гражданской войны при максимальном использовании потенциала послевоенного восстановления должно быть планирование защиты культурного капитала. Уже существует хорошо разработанное военное руководство по защите культурных ценностей в условиях конфликта, опубликованное ЮНЕСКО в 2016 году, которое может послужить полезным руководством для командиров, решающих, что и как защищать.[xxi] Оно было написано не с учетом гражданской войны на Западе, а с учетом ее последствий. тем не менее, этот совет применим и в этом контексте.

Если говорить конкретно, то действия, предпринятые до начала конфликта, должны включать в себя идентификацию, каталогизацию и определение приоритетности мест нахождения уязвимых культурных ценностей — например, музеев и галерей, архивов и зданий, внесенных в список; подготовку к вывозу и надежному хранению движимого имущества, где это уместно; и планирование охраны мест, которые считаются особенно уязвимыми и наиболее ценными.

Существуют значительные исторические прецеденты для принятия таких мер. В начале Второй мировой войны Великобритания с большими материальными затратами перевезла значительную часть своих исторических ценностей из мест, которые считались уязвимыми для воздушных бомбардировок, в более безопасные объекты, часто находящиеся под землей.[xxii] Действительно, планы по экстренному вывозу содержимого Британского музея в заброшенные шахты и пещеры в Уэльсе и на севере Великобритании разрабатывались еще в 1980-х годах.[xxiii]

Сегодня было бы целесообразно создать специальную службу для планирования мероприятий по охране культурного наследия. Хорошим примером может служить немецкий кунстшуц (корпус охраны искусства), созданный во время Первой мировой войны под руководством профессора истории искусств. Еще одним примером могут служить американские чиновники по охране памятников, изобразительному искусству и архивам, или "люди, охраняющие памятники", которые во время Второй мировой войны боролись за предотвращение краж, уничтожения или порчи культурных ценностей.[xxiv]

Зоны безопасности

Все войны приводят к перемещению гражданского населения. В случае гражданских войн проблема не обязательно является более масштабной, но может быть и более сложной. Во-первых, поскольку ранее многовалентное общество распадается на части на уровне районов, может быть трудно определить, куда бежать и когда. С другой стороны, перемещение может легко распространиться и усилить конфликт. Беженцы, лишенные крова, испытывают непосредственную обиду и становятся жертвами. Более того, понеся потери, они снижают альтернативные издержки для продолжения боевых действий.[xxv]

В первую очередь можно предположить, что люди, обладающие достаточной дальновидностью, чтобы покинуть крупные города ради предполагаемой безопасной гавани в небольших центрах или сельской местности, так и поступят. Впоследствии, когда уровень городской жестокости повысится с желтого до красного, та часть оставшейся массы, которая все еще обладает необходимыми средствами, также попытается спастись бегством.

Кроме того, гражданский конфликт, подобный тому, который я описал, в основе которого лежит активная дестабилизация городских районов, преднамеренно приведет к появлению волн беженцев. Как и в случае с иконоборчеством, перемещение имеет целенаправленную стратегическую функцию. Во-первых, это обеспечивает механизм сортировки, поскольку люди сигнализируют о своей групповой принадлежности, основываясь на том, бегут ли они и куда. Во-вторых, рассортировавшись таким образом, легче получать ренту и рекрутов из более однородных и географически сконцентрированных группировок. В-третьих, оба предыдущих эффекта служат конечной цели постоянного изменения демографических показателей населения.[xxvi]

Описанная выше картина типична для недавних гражданских войн, включая Боснию (1992-1995), Ливан (1975-1990) и Конго (1996-1997). Примеры крупномасштабных перемещений населения, вызванных гражданскими конфликтами, встречаются в истории человечества с самых отдаленных времен до наших дней. Они часто являются историей происхождения многих мировых диаспор и некоторых великих стран, особенно Соединенных Штатов, которые были частично заселены потомками английских пуритан, спасавшихся от религиозных преследований.

Возможным средством уменьшения человеческих потерь, как в краткосрочной перспективе, связанных с непосредственными смертями и страданиями, так и в долгосрочной перспективе, связанной с необратимыми потерями в результате миграции наиболее высокообразованных и способных людей, было бы создание на время конфликта некоторых зон, в которых могла бы сохраняться нормальная гражданская жизнь. Термин "безопасная зона" был бы неправильным для обозначения таких мест, которые, скорее, представляют собой места с уменьшенной, но не исключенной опасностью. Создание таких зон в их собственных странах будет чем-то новым для западных армий. Однако необходимые навыки такие же, как и те, которые они часто использовали в государствах, охваченных гражданскими конфликтами, таких как Иракский Курдистан (1991), Босния (1993-1995), Руанда (1994), Гаити (1994-1995), Косово (1999), Ливия (2011), Ирак (2014-) и Сирия (2013).[xxvii]

Зоны безопасности должны быть как можно более обширными и в то же время защищаемыми любой частью довоенных регулярных сил, которые остаются лояльными и эффективными. Задействованные вооруженные силы должны быть достаточно сильными, чтобы контролировать доступ в них по суше, морю или воздуху, способными подавить любые ополчения, которые могут попытаться использовать их в качестве базовых районов, и управлять предоставлением основных гуманитарных услуг, включая иностранную помощь. Безопасные зоны должны включать аэропорт, способный принимать большие самолеты, в идеале морской порт, объекты электроэнергетики и связи, а также систему снабжения чистой водой.

До начала конфликта необходимо на основе карты определить подходящие зоны безопасности. Дополнительная полезная подготовка будет включать создание безопасных центров гражданской обороны и создание запасов предметов первой необходимости. Существующая модель, которую можно было бы возобновить или скопировать и адаптировать, - это британская система региональных представительств правительства времен холодной войны. В этом случае рабочей предпосылкой была ядерная атака, в результате которой центральное правительство могло бы прекратить свое существование. Затем контроль перешел бы к региональному комиссару, сотрудники которого стремились бы воспроизвести как можно больше аспектов деятельности центрального правительства.[xxviii]

Если взять в качестве примера Великобританию, то и без того очень малочисленная британская армия могла бы достичь таких ограниченных целей на части своей территории. По сравнению с задачей тушения множества одновременно горящих городов, лечения миллионов пострадавших и ликвидации последствий радиоактивных осадков, гуманитарная проблема гражданского конфликта более поддается решению, что является хорошей новостью.

Несостоявшиеся государства и расщепляющиеся материалы

Когда распался Советский Союз, основные проблемы безопасности внешних держав были связаны с хранением ядерных боеголовок, расщепляющихся материалов и компонентов других видов оружия массового уничтожения. Программа совместного уменьшения угрозы (CTR) была инициирована Соединенными Штатами в 1991 году с конкретной целью "обеспечить безопасность и демонтаж оружия массового уничтожения и связанной с ним инфраструктуры в государствах бывшего Советского Союза".[xxix] Спектр мероприятий, финансируемых в рамках CTR, был широк, включая безопасный демонтаж некоторых видов оружия., усовершенствование систем хранения и учета, а также переоборудование военных исследовательских объектов для гражданских целей.

CTR действовала в России вплоть до 2015 года, когда президент Владимир Путин объявил, что американская помощь больше не требуется для обеспечения безопасности оружейных ядерных материалов. Сотрудничество России с CTR объяснимо ее собственным неподдельным страхом перед проблемой "незаряженного ядерного оружия", а также ее реалистичным интересом к ядерному разоружению других бывших советских республик. Однако были и другие причины для озабоченности российских властей таким оружием.

Хотя в постсоветскую эпоху Россия едва избежала гражданской войны, 1990-е годы можно охарактеризовать как период, когда страна была на грани смерти. Социальные последствия экономического кризиса, который был более серьезным, чем Великая депрессия, были экстраординарными. В течение двух периодов, продолжавшихся почти год, государство было не в состоянии полностью и своевременно выплачивать зарплату большинству военнослужащих. Только Ракетные войска стратегического назначения получали достаточное финансирование, чтобы оставаться надежными, поскольку государство было на грани банкротства.[xxx]

Американскому, французскому и британскому командованию следует извлечь три урока, поскольку их страны приближаются к аналогичной катастрофе. Во-первых, они должны тщательно проверить существующие механизмы учета оружия массового уничтожения и связанных с ним материалов и рассмотреть целесообразность их хранения и обеспечения безопасности в случае внутреннего конфликта. Во-вторых, очевидно, что долгосрочный эффект от применения такого оружия воюющими сторонами в гражданском конфликте был бы колоссальным. Более того, внешние субъекты могут оправдать свое вмешательство в конфликт соображениями предотвращения распространения — как, например, предполагали Соединенные Штаты в случае с Пакистаном в контексте предполагаемой гражданской войны или военного переворота.

СССР когда-то называли "Верхней Вольтой с ракетами", а постсоветскую Россию сравнивали с "заправочной станцией с ядерным оружием". Оба названия были намеренно насмешливыми, но в целом точными, и этот факт никто не знал лучше, чем сами россияне. Однако, если перейти к третьему уроку, разница заключается в том, что без ядерного оружия страны, которые не могут управлять собой и к которым другие державы относятся не более чем как к поставщикам ресурсов и генераторам нестабильности, становятся крайне уязвимыми для иностранного хищничества.

Причины, по которым существует желание обезопасить потенциальное оружие массового уничтожения от его возможного применения в ходе гражданского конфликта, не требуют подробного объяснения. История еще не знает примеров, когда ядерная держава вступала бы в гражданскую войну, хотя описанный выше случай был чудом спасен. Частичной параллелью может служить обращение с драгоценностями британской короны в начале Второй мировой войны, которые под страхом немецкого вторжения были захоронены на глубине шестидесяти футов под Виндзорским замком в тайно построенной камере. Предвидя необходимость дальнейшего перемещения, королевский библиотекарь извлекла самые ценные драгоценные камни из оправ и спрятала их в жестянку из—под печенья - факт, о котором никто, включая королеву Елизавету II, не знал до 2018 года.[xxxi]

Понадобится форма для печенья побольше, но принцип тот же.

Вывод

‘Предвзятое отношение к нормальным явлениям" - это концепция, возникшая в области борьбы со стихийными бедствиями, которая относится к тому, что люди иногда не могут своевременно отреагировать на предупреждения о надвигающейся опасности. Оборонным ведомствам Запада следует остерегаться тенденции не верить или минимизировать угрозу внутреннего конфликта. Дело в том, что условия, которые, по общему мнению, указывают на потенциальную возможность гражданской войны, ярко проявляются в целом ряде государств, которые долгое время считались за пределами такого рода конфликтов.

Более того, стратегические исследования могут оказаться весьма неожиданными по двум другим причинам. Во-первых, гражданские войны мало изучены так же, как войны между государствами. Литература о гражданских войнах обширна, включая важные работы о ее причинах, разрешении, социальных истоках, результатах, послевоенном восстановлении и так далее; но она редко изучается, как "нормальная война", с точки зрения военной стратегии - другими словами, как она есть или должна быть. Работа Статиса Каливаса, самого проницательного современного исследователя "логики" гражданских войн, является редким исключением.[xxxii]

Однако, во-вторых, даже Каливас чуть более десяти лет назад пришел к выводу, что в долгосрочной перспективе гражданские войны пойдут на убыль. Однако его дальнейшая точка зрения заключалась в том, что за последние 200 лет гражданская война претерпела три основные трансформации и, в конечном счете, приобрела форму, которую он изо всех сил пытался описать, — гораздо менее упорядоченную и традиционную. [xxxiii] Эта форма становится очевидной. Предположение о том, что гражданская война неизбежна и набирает обороты именно в тех частях света, которые до сих пор считались самыми богатыми и наименее беспокойными, противоречит ожиданиям, но именно там мы и находимся.

Приложение

1. Великобритания

В ноябре 2023 года Найджел Фарадж, бывший лидер партии "Брексит" и "Реформаторская Великобритания", предупредил, что "массовая иммиграция" и мультикультурализм могут привести к "гражданским беспорядкам, граничащим с конфликтом", если интеграция не увенчается успехом.

Вслед за беспорядками в Дублине в ноябре 2023 года Фарадж связал напряженность в самой Великобритании с беспорядками в Саутпорте в 2024 году, произошедшими в связи с массовой поножовщиной, в которой обвиняют человека из числа мигрантов, что связано с иммиграционной политикой. Он утверждал, что культурные различия и “двухуровневая полицейская система” в пользу меньшинств могут дестабилизировать Британию. Во время своих выступлений он в GB News и X публиковал посты, усиливающие опасения ультраправых.

2. Франция

Эрик Земмур, 2021 год плюс французские генералы предупреждения о ГВ.

Террористические атаки (например, обезглавливание Сэмюэля Пати в 2020 году), так и беспорядки в пригородах, связанные с иммигрантами усилили опасения по поводу культурной фрагментации.

3. Германия

Бывший глава разведки Германии Ханс-Георг Маассен в 2022 году предупреждал, что неспособность контролировать иммиграцию и интегрировать мигрантов чревата "условиями, подобными гражданской войне".

Приток мигрантов в 2021 году и рост АДГ были вызваны антииммигрантскими настроениями, что привело к инцидентам, подобным таким инцидентам, как стрельба в Ханау 2020, что  усиливает напряженность.

4. Швеция

В 2022 году лидер Шведских демократов Джимми Окессон предупреждал, что мультикультурализм и преступность, вызванная иммиграцией, могут подтолкнуть Швецию к "гражданскому конфликту".

Рост бандитизма в районах с большим количеством иммигрантов (например, перестрелки в Мальме в 2023 году) связан с неудачной интеграцией, что усиливает общественные беспорядки.

5. Италия

Маттео Сальвини, бывший министр внутренних дел Италии, в 2020 году предупредил, что неконтролируемая иммиграция может спровоцировать "гражданскую войну", "конфликт" между итальянцами и мигрантами на фоне экономических трудностей.

Прибытие мигрантов (например, в 2021 году на Лампедузу), и столкновений в городских центрах подпитывали антииммигрантскую риторику ультраправой партии "Лига".

6. Нидерланды.

Лидер нидерландской партии свободы Герт Вилдерс в 2023 году предупредил, что "исламизация" и иммиграция могут привести к "гражданской войне", если не обратить вспять мультикультурализм.

Протесты фермеров (2022-2023) пересеклись с антииммигрантскими настроениями, при этом Вилдерс назвал культурную эрозию "гражданской войной", дестабилизирующей силой.

7. Венгрия.

Виктор Орбан, премьер-министр, предупреждал в 2021 году, что мультикультурализм, порожденный иммиграцией, угрожает "гражданским конфликтом", подрывая христианскую идентичность Венгрии. Правительство Орбана рассматривает иммиграцию (например, дебаты об афганских беженцах в 2021 году) как экзистенциальную угрозу, оправдывая пограничные ограждения и националистическую политику.

8. Дания

Расмус Палудан, лидер партии "Жесткая линия", предупреждал в 2022 году, что иммиграция и мультикультурализм могут привести к “гражданскому конфликту”, если в гетто-сообществах разрастутся антииммигрантские беспорядки (например, сожжение Корана в 2022 году), а строгие "законы о гетто" отражают опасения, что параллельные общества дестабилизируют сплоченность Дании.

9. Австрия.

Герберт Кикль, лидер Партии свободы (FPÖ), в 2023 году предупредил, что иммиграционная и мультикультурная политика может спровоцировать "гражданскую войну", подорвав австрийскую культуру.

Теракт в Вене в 2020 году и последующие дебаты по вопросам иммиграции подкрепили заявления ультраправых о распаде общества, связанном с притоком мигрантов.

10. Бельгия.

Бельгийский политик Филипп Девинтер в 2021 году предупредил, что мультикультурализм и иммиграция в Брюсселе могут привести к "гражданскому конфликту" между коренными жителями Фламандии и группами мигрантов.

В качестве рисков были названы большое количество иммигрантов в Брюсселе и языковая напряженность, а крайне правые голоса усиливают рассказы о столкновении культур.

11. Испания

Сантиаго Абаскаль, лидер партии Vox, предупредил в 2021 году, что неконтролируемая иммиграция и мультикультурализм может привести к "гражданскому конфликту", угрожая идентификации прибывающих в Испанию мигрантов (например, пограничный кризис в Сеуте в 2021 году), а антииммигрантская позиция Vox вызвала споры о культурной сплоченности, особенно в южных регионах.

12. Польша.

Лидер польской партии "Право и справедливость" (PiS) Ярослав Качиньский в 2022 году предупредил, что иммиграционная политика, проводимая ЕС, может дестабилизировать Польшу, что может привести к "гражданскому конфликту" из-за сопротивления коренных жителей Польши квотам ЕС на мигрантов (например, кризис на границе с Беларусью в 2021 году) и опасений мультикультурализма. Разрушение католических ценностей усилило националистическую напряженность.

13. Греция

Кириакос Велопулос, лидер Greek Solution, предупреждал в 2020 году, что приток иммигрантов может спровоцировать "гражданский конфликт", если мигранты захлестнут греческую культуру и ресурсы. Кризис в лагере Мория в 2020 году и столкновения на островах, таких как Лесбос, усилили антииммигрантские настроения, а ультраправые назвали мультикультурализм угрозой.

14. Швейцария

Швейцарец Аскар Фрейзингер, бывший политик Швейцарской народной партии (SVP), предупредил в 2021 году, что растущая иммиграция и политика мультикультурализма может привести к "гражданскому конфликту" из-за размывания швейцарских традиций.

Споры по поводу политики предоставления убежища (например, прибытие афганцев в 2021 году) и кампании SVP против минаретов и паранджи отражают опасения культурной дестабилизации.

16. Чехия.

Томио Окамура, лидер партии "Свобода и прямая демократия" (СДПГ), в 2023 году предупредил, что иммиграция и мультикультурализм могут спровоцировать "гражданскую войну", столкнувшись с протестами чешских иммигрантов.

Дебатамы о беженцах из Украины в 2022 году и риторика Окамуры против миграции в ЕС усилили опасения по поводу раскола в обществе.

15. Ирландия

Героид Мерфи, ирландский националист и известный антииммиграционный комментатор, в 2023 году предупредил, что массовая иммиграция может привести к "гражданскому конфликту" из-за подавления ирландской культуры и ресурсов.

В 2022-2023 годах вспыхнули протесты против иммигрантов (например, Ист-Уолл, Баллимун), кульминацией которых стал ноябрь 2023 года. В Дублине вспыхнули беспорядки после того, как иммигрант нанес ему ножевое ранение. Ультраправые называют мультикультурализм угрозой ирландской идентичности, особенно на фоне жилищного кризиса и наплыва украинских беженцев.

16. Финляндия.

Юсси Халла-ахо, бывший лидер партии "Финны", в 2021 году предупреждал, что иммиграция и мультикультурализм могут дестабилизировать Финляндию и потенциально привести к "гражданскому конфликту", если интеграция не удастся. Переход Финляндии от эмиграции к иммиграции (например, украинские беженцы в 2022 году) вызвал негативную реакцию.

Риторика Халла-ахо связывает рост преступности и культурной напряженности в пригородах Хельсинки с политикой мультикультурализма, что перекликается с более широкими проблемами северных стран.

17. Норвегия

Сильви Листхауг, бывший министр юстиции и политик Партии прогресса, предупреждала в 2022 году о том, что слабая иммиграционная политика и мультикультурализм могут подорвать социальную сплоченность, что может привести к возникновению "конфликта", подобного шведским проблемам: после миграционного кризиса 2015 года в Норвегии ужесточили законы о предоставлении убежища, но споры об интеграции мусульман (например, протесты в Осло в 2021 году) и преступности в районах проживания иммигрантов вызвали предупреждения о расколе в обществе со стороны антииммигрантских деятелей.

18. Португалия

Андре Вентура, лидер партии Chega, в 2020 году предупредил, что иммиграция и мультикультурализм могут привести к ‘гражданскому конфликту’ из-за столкновения с португальскими ценностями и напряженности в социальной системе.

Будучи исторически благоприятной для иммиграции, в Португалии наблюдался рост популярности Chega (например, победа на выборах 2022 года) на фоне дебатов об африканских и бразильских мигрантах, а Вентура связал преступность и культурную эрозию с политикой мультикультурализма.

19. Словакия.

Экономист и бывший советник из Словакии Юдовит Одор в 2023 году предупредил, что рост антииммигрантских настроений и мультикультурализма может спровоцировать "гражданские беспорядки", если популистская риторика усилится.

Отказ Словакии от квот ЕС на мигрантов (например, позиция 2021 года) и ультраправые партии, такие как ĽSNS, обвиняют иммигрантов в социальной напряженности, хотя иммиграция остается низкой по сравнению со странами западной Европы.

Ссылки

[i] Дэвид Бетц, ‘Гражданская война надвигается на Запад’, Военная стратегия, Том 9, № 1 (2024).

[ii] См., в частности, книгу Стивена Марча "Следующая гражданская война: донесения из американского будущего" (Нью-Йорк: издательство Avid Reader Press, 2022).

[iii] См. Энн Хиронака, "Бесконечные войны: международное сообщество, слабые государства и продолжение гражданских войн" (Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 2005).

[iv] См. Барбару Уолтер, "Как начинаются гражданские войны и как их остановить" (Лондон: "Пингвин", 2022), стр. 198.

[v] О ‘понижении рейтинга’ см. Уолтер, глава 3.

[vi] См. Полевое руководство армии США и корпуса морской пехоты 3-24 "Борьба с повстанцами" (Вашингтон, округ Колумбия: Министерство армии, 2006) и полевое руководство армии Великобритании "Борьба с повстанцами" (Лондон: Министерство обороны, 2010).

[vii] См. Карл Якобсен, "Оружие и общество, 1988-1992: российский революционный арбитр?", Европейская безопасность, том 2, № 3 (1993), стр. 427.

[viii] Джон Стоун, Военная стратегия: политика и техника ведения войны (Лондон: Continuum, 2011), стр. 6-7.

[ix] Эти наблюдения сделаны после прочтения многих текстов о гражданской войне, наиболее значимым из которых с точки зрения вышеуказанных моментов является книга Дэвида Армитиджа "Гражданские войны: история в идеях" (Лондон: Издательство Йельского университета, 2017).

[x] Джеймс Д. Фирон и Дэвид Д. Лайтин, ‘Этническая принадлежность, повстанческое движение и гражданская война’, American Political Science Review, том 9, № 1 (2003), стр. 75.

[xi] Ричард Нортон, ‘Дикие города’, обзор военно-морского колледжа, Том 56: № 4 (2003), стр. 98.

[xii] Примером такого анализа, ориентированного только на Соединенные Штаты, может служить Роберт Дж. Банкер, "Появление диких и криминальных городов: военные последствия для США во времена жесткой экономии", Land Warfare Paper 99W (Арлингтон, Вирджиния: Ассоциация армии Соединенных Штатов, апрель 2014).

[xiii] Виктор Гури-Лаффон, “Французские волоконно-оптические кабели пострадали в результате ”крупной диверсии" во время Второй атаки на Олимпиаду", Politico (29 июля 2024 г.), https://www.politico.eu/article/french-fiber-optic-cable-hit-with-allege...

[xiv] Оценка, основанная на размере ущерба, описанного в книге Юэна Сомервилла ”Бегущие по лезвию бритвы”, "Упала с камер после переизбрания Садика Хана", Daily Telegraph (5 мая 2024 г.), https://www.telegraph.co.uk/news/2024/05/05/blade-runners-fell-ulez-came...

[xv] "Туристический хаос в связи с закрытием аэропорта Хитроу из-за пожара на электрической подстанции", Guardian (21 марта 2025), https://www.theguardian.com/uk-news/2025/mar/21/heathrow-airport-closed-...

[xvi] См., например, Мюррей Букчин, "Пределы города" (Нью-Йорк: Harper Torch Books, 1974), стр. 3-4.

[xvii] Арнольд Тойнби, "Города в движении" (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1970), стр. 8

[xviii] Смотрите Марию Томас, "Священное разрушение? Антиклерикализм, иконоборчество и сакрализация

политики [XIX] в Испании XX века", European History Quarterly, том 47, № 3 (2017), стр. 490-508; также Мэри Винсент, "Мученичество вещей: иконоборчество и его значение в гражданской войне в Испании", Труды Королевского Историческое общество, том 30 (2020), стр. 41-163.

[xx] Джеймс Дэвисон Хантер на Национальном общественном радио, "Как культурные войны отравили американскую политику — и как это исправить", в передаче "Точка" (9 августа 2024 года), https://www.wbur.org/onpoint/2024/08/09/culture-wars-james-davison-hunte... ; см. также Джеймс Дэвисон Хантер, "Культурные войны: борьба за определение Америки" (New York: Basic Books, 1991). С противоположной политической точки зрения книга Патрика Дж. Бьюкенена "Смерть Запада" (Нью-Йорк: Сент-Мартинс Грифин, 2002) посвящена той же теме.

[xxi] Луис Фелипе Мантилья и Зорана Кнезевич, "Объяснение намеренного разрушения культуры в ходе гражданской войны в Сирии", Журнал исследований проблем мира, том 59, № 4 (июль 2022 г.), стр. 562-576. Несмотря на то, что эта статья посвящена Сирии, в ней также содержится четкое общее обсуждение стратегии иконоборчества в гражданской войне.

[xxii] ЮНЕСКО, "Защита культурных ценностей: военное руководство" (Париж: Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, 2016).

[xxiii] Кэролайн Шентон, "Национальные сокровища: спасение национального искусства во время Второй мировой войны" (Лондон: Hachette, 2021).

[xxiv] Роберт Хаттон, "Апокалипсис тогда: как Британия 1980-х беспокоилась о Ядерной угрозе", Bloomberg (30 декабря 2014 г.).

[xxv] Подробнее см. Энн-Мари Карстенс, "Дихотомия военных действий и оккупации и культурные ценности в немеждународных вооруженных конфликтах", Стэнфордский журнал международного права, том 52, № 1 (2016), стр. 8-12.

[xxvi] Адам Г. Лихтенхельд, ‘Объяснение стратегий перемещения населения в гражданских войнах", Международная организация, том 74, № 2 (2020), стр. 253-294; также Идеан Салехян и Кристиан Скред Гледич. ‘Беженцы и распространение гражданской войны’, Международная организация, том 60, № 2 (2006), стр. 335-66.

[xxvii] См. Lichtenheld (2020) по этим вопросам.

[xxviii] Затраты на создание безопасных зон очень велики. Более того, их стратегическая полезность сомнительна, хотя, вероятно, это все же лучше, чем ничего не делать. См. Стефано Реккья, "Парадокс безопасных территорий в этнических гражданских войнах", Глобальная ответственность за защиту, том 10 (2018), стр. 362-386. Однако в этих исследованиях предполагается, что силой, обеспечивающей безопасность, является внешний субъект.

[xxix] см. Дункан Кэмпбелл, "Военный план Великобритании" (Лондон: Paladin Books, 1983), главы. 4-5.

[xxx] Шарон К. Винер, ‘Эволюция совместного уменьшения угрозы", Обзор нераспространения, том 16, № 2 (2009), стр. 211-235.

[xxxi] Международный институт стратегических исследований, "Введение в военную модернизацию России", Онлайн-анализ (30 сентября 2020 г.), https://www.iiss.org/online-analysis/online-analysis/2020/09/rmm-introdu...

[xxxii] ‘Драгоценности короны, спрятанные в коробке из-под печенья во время Второй мировой войны", BBC (12 января 2018), https://www.bbc.co.uk/news/uk-42662795

[xxxiii] Статис Каливас, "Логика насилия в гражданской войне" (Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2006).

[xxxiv] Статис Каливас, ‘Меняющийся характер гражданских войн" в книге Хью Страчана и Сибиллы Шайперс (ред.) "Меняющийся характер войны" (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 20110, стр. 202-219.