Вот что я подумала…

Для собаки человек, как бог, а для кошки  — как погода.

Были у меня и собаки, и кошки. Сейчас только кошка — с нею проще. Но на протяжении жизни так или иначе я имела дело и с собаками и с кошками. С разными прочими животными я тоже имела дело (коровы, лошади, свиньи, куры, доже коршуны и косули), и речь не о тех, кого я просто видела где-нибудь в загородках, зоопарках или по телевизору, а именно, что о таких, с кем имела дело лично, так сказать — трогала, гладила, кормила, ухаживала или убивала, или, уж извините, говно за ними убирала и т.д. Думаю, у каждого из нас наберётся такой перечень, если повспоминать, включая мух, комаров, рыб и, кому особенно повезло, даже лобковых вшей.

Но с кошками и собаками — это всё же, другое. Да, их мы тоже называем «домашними», как и многих других, но всё равно, с ними отношения совсем не такие. Домашние-то они домашние (в плане одомашнивания), но это не куры, не свиньи, не коровы и даже не лошади. Они уже давно не живут «у нас» — они живут с нами.

Возможно и даже скорее всего их тоже вскоре заменят Алисы, условные дипсики и прочие «умные» утюги и пылесосы, как заменяют уже, зачастую, и людей, но пока ещё есть немножко времени. И вот я подумала: так ведь я для них, для тех, кто жил или живёт лично со мной, бог! Уж кем я только ни была и какие только горшки ни обжигала. Некоторые вруны и обманщики с детства внушали мне, что богом, мол, быть трудно, будто человеком быть легче, ога. Сами-то вон, небось, не смогли не то что быть богом, а даже человеком остаться, а я-то однозначно умней и круче — я же новее, в конце концов. Моя модель более продвинутая и у меня не то что кондиционер не отключен, а даже опция, чтобы никто не ушёл не обиженным, включена на уровне самой тормозной системы на полную катушку.

Ну так и вот… Смотрю я на Дусю (мою старенькую кошку), а она по своим кошачьим меркам прожила очень даже внушительную жизнь. Совсем не то, что две мои овчарки (Веста и Рем) — эти сдохли даже не в рассвете своих сил, а прямо-таки молодыми. Я никогда не забуду, как Веста, веря в меня, как в бога, лезла за мной на любую высоту, где даже гипотетически не могла бы вцепиться своими когтями в алюминиевую обшивку труб, распростёртых над норильской тундрой, или часами терпеливо лежала, даже не поскуливая, и поглядывала на меня, когда я, сидя со своим ноутбуком, срочно штудировала какую-нибудь фигню, которая тогда казалась важнее жизни. Сдохла, заразившись чумкой — я прививку ей не сделала, а она и не знала, дура, и хватала всякую всячину в пасть.

А Рем, который через любую речку на любой переправе бросался за мной в воду, придурок, хотя накануне уже три раза его и сносило течением и тонул. Ему говоришь «ждать, сидеть», чтобы его успели пристегнуть к страховке, но как он не кинется, если я уже где-то вишу или бултыхаюсь. Немецкий овчар же. Уши у него внутри голые и пах голый и он не сибирская шерстяная лайка и комары и мошка так жрут его поедом, что он аж скулит и мажется в грязи в лужах. И ломится потом грязный в палатку, как медведь, лишь бы хоть на пять минут от гнуса спрятаться, и всё равно в любую минуту готов хоть куда за тобой — тонуть, мёрзнуть, сдыхать, тащить тебе всё, что найдёт, и защищать тебя на смерть на шоссе, которое переходит стадо коров: мол, я их сейчас всех в клочья порву, хотя страшно мне до усёру, ведь я такого никогда ещё не видел. Вон какие у меня зубищи! Я в них даже твой серёжки умею тебе приносить.

Сдох, получив внезапный удар в подбрюшье — лопнул неопорожненный мочевой пузырь. Я не смогла сама — пришлось вызвать ветеринара, что бы он вколол «лекарство от жизни», ибо бывает так невмоготу, что начинают плакать даже собаки.

И вот моя Дуся. Я для неё совсем-совсем не бог. Она меня не считает за такового. Она богом считает себя. Она никогда ничего в нашей долгой совместной жизни не сделала ради меня. Даже мурлычет исключительно для своего удовольствия.

Если представить, что она когда-то где-то как-то поймала бы мышку (с Дусей это невозможно по определению) и принесла бы её показать мне (с другими кошками такое бывало), то я всё равно изначально уже знаю, что это принесено не для меня, а для того, что бы я могла в очередной раз убедиться и восхититься, какая она вся вот такая замечательная. Я в этом плане с кошками очень схожа и потому не оценить не могу. Но Дуся настолько самодостаточна, что опуститься до такой пошлой демонстрации своего великолепия не способна. Для такой демонстрации чьё-то впечатление должно иметь хоть какое-то значение. А Дусе этого не нужно. Не нужно не потому, что ничьё впечатление для неё не имеет никакого значения, а потому, что она даже представления не имеет о том, что у кого-то, кроме неё самой, может быть хоть какое-то впечатление. Нельзя хоть что-то хоть как-то воспринимать, если этого нет в природе, понимаете?

Я Дусю очень люблю. Она скоро сдохнет — старенькая уже. Она почти пол моей жизни со мной. Я буду переживать. Я для неё тоже бог, просто она не знает про это и ей пофиг. Разве это хоть как-то делает моё божеское существование проще?

Сложилось так, что я — их бог. Я оказалась им как-то нужна и вся их жизнь, по сути, зависела и прошла в зависимости от меня. Но, ёкарный бабай, и моя жизнь оказалась очень связанной и зависимой от них. Как так-то, если я бог?

А те, кто кошатники против собачников, и те, кто собачники против кошатников — вы все дураки и я хотела бы, чтобы моя жизнь от вас никак не зависела, ну куда от вас, мудаков, деваццца.