Из переписки рабочих с фабричными инспекторами (начало 20 в.)

Дополню обзор ув.Михаила Дмитриева, посвященный индустриализации  в Российской империи  https://aftershock.news/?q=node/1531152 . 

Как мы знаем, отношения рабочих и фабричной администрации довольно долго не контролировались государством, специальный орган с соответствующими задачами был создан только в 1880х гг., причем поначалу контроль фабричой инспекции предполагался только в отношении занятости несовершеннолетних. В 1885 г. был принят первый закон, определяющий общие правила найма и увольнения рабочих промышленных предприятий, а также обязанности работодателя в части поддержания санитарии и организации быта рабочих всех возрастов, проживающих на площади работодателя. Контроль за их соблюдением возлагался на недавно учрежденную фабричную инспекцию в составе полутора десятков человек и распространялся только на 3 губернии: Московскую, Петербургскую и Владимирскую.

Следующие 15 лет прошли в доработке закона и его распространения на другие губернии, а также в расширении круга обязанностей фабричных инспекторов и увеличении их количества.  Но вряд ли можно назвать это время эпохой бурной индустриализации.

Как правильно написал ув.Михаил Дмитриев,

в итоге за период 1870‐1890 гг. так и не был создан устойчивый слой крупной буржуазии в тяжелой промышленности... Потомственные российские магнаты не желали рисковать и предпочитали получать значительные прибыли в традиционных для русской промышленности отраслях (хлопчатобумажной, перерабатывающей и др.).

К этому необходимо добавить, что профессиональные ткачи, набойщики и др. специалисты составляли на этих фабриках меньшинство. Большая часть рабочих были "отходниками" из близлежащих сел, нанимавшимися на осенне-зимний сезон, так что на лето многие фабрики закрывались. По этой причине окончательный расчет с работниками обычно производился только на Пасху.

Предлагаемый отрывок из работы современного историка А.Ю. Володина позволит лучше представить себе жизнь фабричных рабочих и проблемы, с которыми они сталкивались.

___________________________

...Архив 10-го участка фабричной инспекции - многоплановый источник, открывающий перед нами жизненный мир русского рабочего Серпуховского уезда на рубеже XIX и XX вв. Среди прочих, 10 участок фабричной инспекции включал в себя жемчужины российской текстильной промышленности - фабрики Коншиных и Товарищества Рябовской мануфактуры бумажных изделий.

   Существует два подхода к изучению жалоб рабочих фабричным инспекторам. Первый подход позволяет на основании статистических сведений (сводов) судить об общих тенденциях. Второй подход заключается в том, чтобы на основании первичных источников изучить ту социальную микросреду, в которой живут и трудятся фабричные рабочие. Рассмотрим подробнее второй подход.

     В нашем распоряжении - 137 жалоб, относящихся к апрелю 1896 - декабрю 1900 г. К этому времени почти вся Европейская Россия была разделена на участки надзора фабричной инспекции. Одним из таких участков Московской губернии был 10-й участок, включавший город Серпухов и его уезд. Под надзором инспектора 10-го участка, по данным на 1901 г., находилось 49 частных предприятий, в т.ч.: 9 ткацких, 6 ситценабивных, 4 красильно-отделочных, 4 ватных, и др.на которых трудилось более 19500 рабочих.

ПОВОДЫ ЖАЛОБ РАСПРЕДЕЛЯЛИСЬ ТАК:

Первое место заняли жалобы на неправильный расчет (34),

затем идут жалобы на побои (14) и простои производства и, тем самым, потерю в получке (13).

- По 9 жалоб поступило на взятки и недовольство расписанием.

- По 8 жалоб посвящено работе в праздники и ее оплате, неточностям учета зарплаты.

- По 7 жалоб о невыплате квартирных денег и жалобы с требованием немедленного расчета.

- По 6 жалоб о нежелании переходить на другую работу,

  об отказе делать чужую работу,

  о неправильных и несоответствующих зарплате штрафах.

- По 5 жалоб поступило на удерживание администрацией паспортов,

на изменение расценок,

на неудобства с баней,

по 4 - на кляузы,

некачественный куб (сосуд для питьевой кипяченой воды),

жалобы на обвес и неуважение в харчевой лавке,

на задержку зарплаты.

Самой распространенной темой жалоб, по данным нашего контент-анализа, является "несправедливый расчет". Именно так чаще всего самими рабочими определяется жалоба на увольнение либо без законного двухнедельного срока, либо "расчет без всяких причин". По утверждению самих жалобщиков, "рабочему только и грозят расчетом и рабочему сказать одного слова нельзя". Расчет действительно становился главным средством отбора кадров при благоприятной конъюнктуре рынка рабочей силы. При этом нельзя не признать, что, считая свои претензии к фабричной администрации законными, рабочие не делали различия между законным и справедливым. Поэтому часто подавались жалобы на несправедливость законного расчета. "С моей стороны положительно нет никакой вины и на основании нравственного закона он Яков Яковлевич не имеет никакого права мне делать подобное заявление (о расчете)". Рабочим казались справедливыми (а значит и законными) увольнения провинившихся, остальные же, с их точки зрения, незаконны, т.е. несправедливы.

   Жалобы рабочих на простой (или прогулы по вине фабрики) связаны, прежде всего, с просчетами в обеспечении сырьем, а не со злонамеренностью фабричной администрации. Споры же о том, что считать простоем и за что следует выплачивать компенсацию разрешались по-своему в каждом конкретном случае.

   Из жалоб рабочих видно, что на фабриках сложилась четкая (ясная для рабочих) социально-профессиональная иерархия, проявлявшаяся, преимущественно, в побоях и взятках. Отношения мастера с рабочим регулировались достаточно просто. "Слушая брань и угрозы Мастера и видя, что он ругается неправильно, ответил ему тем же и в данный момент с словами, что "ты еще можешь со мною разговаривать", схватил меня Воробьева за ворот так крепко, что у меня от рубашки и блузы оторвались пуговицы и упала с головы фуражка".

Часто мастера даже не осознавали иного пути общения с рабочими. Так, по словам фабричного инспектора, при разборе жалобы "на мое замечание Волкову (мастеру, который был уличен в том, что бьет рабочих) чтобы он прекратил драку с рабочими он мне ответил в присутствие заведующ. что он этого сделать не может и потому во избежании могущих произойти недоразумений с рабочими [предл]агаю заведующему удалить мастера [от] фабрики".

   К побоям часто приводили и "профессиональные разногласия". "Присучальщик сказал прядильщику Павлу Архипову, что тот не умеет работать, за что его прядильщик повалил на пол и отколотил".

   Участие директора в жизни фабрики для рабочих часто оставалось незаметным. Рабочие в жалобах живо рисовали портреты мастеров и их связь с директором. Судя по жалобам, рабочие мало надеялись на помощь директора. "Хотя директор очень добрый и хороший, но слушает таких подлецов и по их решает". Директор был далеко, и мастер становился основным, точнее сказать, решающим для рабочего звеном управленческой структуры фабрики. Иногда даже случалось, как например на фабрике Каштановых, что, несмотря на разрешение директора взять повторно рабочего на фабрику, мастер рабочего не пустил.

Позиция администрации в отношении жалоб рабочих объясняет и частые утверждения рабочих о сговоре директора и мастеров. "Кровопивец при фабрике, который нам на солил хуже змея он с нас драл шкуры и пил нашу кровь... мы об этом говорили и просили, но наша просьба пропадала на дне нары и в директора в кармане". "Зделай милость уволь изнихъ  кавонибудь", - такая просьба завершает несколько жалоб на взяточничество мастеров и подмастерьев. По мнению рабочих, уже увольнение одного из нескольких привело бы к ослаблению притеснений.

   Взяточничество тоже можно считать проявлением внутрифабричной иерархии, когда мастер или подмастерья в силу своего статуса могли требовать денег с рабочих. Чесальщик Тимофей Иванов с бумагопрядильной фабрики Н.Н.Коншина заявил под свидетельство Федора Федорова, что мастер и двое подмастерьев "требуют на водку", а "рабочий, поставленный на место Тимофея Иванова пропоил на 2 р. 50 коп. подмастерьев и заплатил 5 руб. за место". И хотя жалоба была оставлена без последствий, тем не менее ситуация кажется вполне правдоподобной. Взятки были явлением распространенным. "Кто даст 5 рублей или 3 рубля тот и работает а у каво не хватает состояния то совсем хоть беги с фабрике". "Берут и Взятки нималая 1руб 2руб Засменку". Назначение взяток одно. Их пропивают. Причем желательно в присутствии взяткодателя. "С нас требует (староста Семен Петрович) водки, чтобы мы с ним шли в трактир", "получаем 60 копеек в день и потом пропивать с ним половину жалованья, что тогда от работы идти по миру с рукой под окном". Из текстов жалоб можно предположить связь взяток с крестьянскими представлениями об оброке (в формах как денежной, так и натуральной): "приходица нам корову продавать а Ему навино давать а Главному Мастеру ветчины окорок ниси Масла Коровьева махотку пришло нам на фабрике разорение как Етот поступил Пашков". Фабричному инспектору было сложно выявить на деле основательность жалоб о взятках, которые завершались предупреждением "о необходимости сделать внушение" взяточнику. Таким образом, взяточничество было не только распространено, но и сложно искоренимо.

   Жаловались не только на взятки, но и на "несправедливости со стороны мастера". Так, коншинские ткачи писали, что мастер Алексей Григорьев "притесняет нас в выдаче материала", "делает выговоры, сопровождая их всевозможной бранью и вместе с этим грозил нам ткачам и подмастерьям отказать от места…Просим об одном, чтобы уволить с фабрики мастера Алексея Григорьева, так как он один, а нас много". Жалобы рабочих отражают явный рост рабочего самосознания. Большинство анонимных (а следовательно, коллективных жалоб) начинается самоопределением "мы рабочие", "мы ткачи", "от рабочего народа", "все вообще фабричные и мастеровые". Рабочие стали ощущать себя как силу. И если просьба не будет исполнена, то "мы принуждены будем сделать стачку, которая будет сопровождаться всевозможными разгромами, что нам крайне нежелательно". Осознание необходимости борьбы за свои права сопрягается с пониманием невыгодности стачки как для самих рабочих, так и для предпринимателей.

   При этом, в жалобах прямо отмечается подчиненность администрации рабочим. "Им (фабричной администрации) ни охота потрудиться (сделать записи в расчетной книжке) для того кем вы все живете, а если трудно то надо прибавить служащих в конторе, и ето надо пезпременно приказать, чтобы фабричная администрация распорядилась ни как им [хочется] но как закон... А то они понимают об рабочем человеке как об собаке, а то хуже, а не будь нас рабочих тогда делать нечего, вот и все."

Рабочие, решившие жаловаться, были настоятельны. Например, обращаясь с жалобой на снижение расценок под Пасху, коншинские рабочие завершали предупреждением: "не откладывайте наше прошение в долгий ящик, если [его] отложите, то мы на последние трудовые копейки дадим законный ход за нашу невыносимую обиду найдется добросовестный начальник".

   Но часто дело состояло не в недобросовестности инспектора, а в невозможности доказать или наказать обидчиков рабочих в рамках закона. При этом помимо упомянутых внушений инспектор мог и потребовать "немедленно исправить" несоответствия в расписании, и даже пригрозить привлечением к закону за лишние поборы с рабочих со стороны администрации (например, за оплату расчетной книжки). Подозрение в увольнении за жалобу заставляло заведующих оправдываться. "Титов Вам объяснил неправду, - пишет заведующий фабрикой А.Хутарев, - что он уволен по его словам будто бы за то, что приносил Вам жалобу, мне по сие время неизвестно была ли жалоба и кто жаловался, и Вы поэтому поводу мне никогда не говорили". Таким образом, поступал фабричный инспектор, по словам рабочих, "наш заступник и законом дано вам право учит негодяев".

     Среди бытовых поводов рабочих жалоб выделяются жалобы на отсутствие бани и плохое функционирование куба. Наличие бани и хорошей кипяченой воды было существенно для поддержания здоровья. В действительности же "куб моют редко противно пить". И не просто противно - "куб очень дурной какой-то железный ящик служит для артельных кухонь и для всего народу один, так что не поспевает кипеть, большую частью пьем некипяченой (самовары в казармах ставить запрещали) от что и страдаем животами". Отсутствие бани также отрицательно сказывалась на здоровье. "Работа грязная так как от шерсти часто бывает болезнь, а нам вымыться негде, так что даже и умыться нечем, и нигде нет воды, кроме колодца который находится на дворе даже туда ходим умываться зимой и летом". При этом даже наличие бани часто не решает проблемы, так как "мыться дозволено мужчинам в обед, а женщинам по окончании работ вечером и хозяйского освещения в бане не полагается… а ста человекам в течение часа пообедать и вымыться буквально невозможно".

   Среди жалоб имеются обиды и на лавочника, что "небрежно отпускает товар", что "обвешивает и беспричинно ругается", что "товар недоброкачественный" и "ждешь часа три (3 и более)".

Долгое ожидание в очереди за продуктами приводило к штрафам, так как "приходится неспамши работать ночь восемь часов без смены а там пишут Штраф за дремоту (50 коп.)"

   В заключение отметим, что жалобу можно считать вполне реальным способом не только разрешения конфликтов, но и улучшения жизни рабочих. Понятно, что жалоба не могла сразу решить всех проблем. Но она способствовала, прежде всего, привлечению внимания к насущным проблемам фабрики и рабочих как со стороны государства, так и со стороны общества (учитывая деятельную общественную позицию фабричных инспекторов). Более того, даже частичные улучшения приводили к реакции со стороны тех рабочих, на фабриках которых таких улучшений не произошло.

(А.Ю. Володин, Исторический факультет МГУ)

взято с сокращениями отсюда  https://www.hist.msu.ru/Labs/Ecohist/OB6/volodin.htm