30 лет блужданий в трех соснах

    Уже более трех десятилетий российская экономика топчется на месте: рост ВВП за этот период (1993-2022 годы) составил 1,5 раза, конечного потребления (за 1996-2022 годы) - в 2,4 раза, производительности труда (за 2008-2022 годы) - 1,2 раза. За это время ВВП Китая, начавшего переход к рыночной экономики с намного более низкого уровня экономического развития, чем Россия, вырос в 12,7 раза. Если в 1990-м году ВВП по ППС на душу населения в РСФСР было в 11 раз выше, чем в КНР, то сегодня – на 3%. Оплата труда в СССР была на порядок выше, чем в Китае, а сейчас средняя зарплата китайских рабочих выше, чем у российских. Поскольку Китай на старте перехода имел ту же систему управления народным хозяйством, что и СССР, можно предположить, что причиной столь разительных расхождений в результатах являются различия в политике реформ и подходах к регулированию рыночной экономики.

     Если в КНР переход к рынку был изначально нацелен на преодоление удручающей бедности и повышение благосостояния народа, то в России он был связан с крахом СССР и дискредитацией коммунистической идеологии. В Китае при планировании реформ упор делался на развитие частной инициативы для роста производства при сохранении преемственности власти и идеологии, а в России – на слом всей системы управления для скорейшего преодоления точки невозврата при полном разрушении всех контуров воспроизводства экономики. Если в Китае использовался прагматичный эволюционный подход с постепенным выращиванием оправдавших себя институтов развития экономики, то в России была совершена революция, в ходе которой политические цели оправдывали применение любых, в том числе криминальных средств

     В результате в КНР создана высокоэффективная экономика на основе новых технологического и мирохозяйственного укладов, а Россия превратилась в сырьевой придаток ЕС с технологически отсталой, обремененной чрезмерной внешнеэкономической зависимостью экономикой. Если Китай стал центром нового мирохозяйственного уклада, то Россия опустилась на периферию загнивающей американоцентричной системы в качестве ее финансового донора, объекта неоколониальной эксплуатации.

      Китай вышел на первое место в мире по объемам промышленного производства, экспорта высокотехнологической продукции, а Россия лидирует по объемам вывоза капитала, утечки умов и сырьевых товаров. Для форсированного перехода к рыночной экономике в России была реализована программа радикальных реформ, названная ее идеологами «шоковой терапией». Она включала в себя резкую либерализацию цен и внешней торговли, форсированную приватизацию предприятий, одномоментное разрушение системы централизованного и отраслевого управления, распад научно-производственных объединений. Вследствие этой революционной ломки экономика погрузилась в хаос дезорганизации производственных связей, галопирущей инфляции, обвального падения производства и уровня жизни населения.

      Реформаторы руководствовались примитивной доктриной Вашингтонского консенсуса. Последовательно реализованная в России и других бывших странах СЭВ стратегия «шоковой терапии» представляет собой разновидность разработанной Международным валютным фондом для слаборазвитых стран третьего мира концепции так называемого «вашингтонского консенсуса». Она отличается крайней примитивизацией экономической политики и сведением ее к трем постулатам: либерализации, приватизации и стабилизации через жесткое формальное планирование денежной базы. Эта концепция предусматривает максимальное ограничение роли государства как активного субъекта экономического влияния и ограничение его функций контролем за динамикой показателей денежной массы. И хотя последние обычно задаются «с потолка», систематически занижаются в целях борьбы с инфляцией, для их выполнения в жертву приносится все: урезаются социальные расходы, прекращается финансирование науки, сворачиваются государственные инвестиционные программы, не финансируются государственные закупки, не выплачивается вовремя зарплата и т. д. Изначально принципы «вашингтонского консенсуса» разрабатывались для установления контроля за формированием экономической политики слаборазвитых государств с целью предотвращения разбазаривания предоставляемых им из-за рубежа кредитов и обеспечения гарантий для беспрепятственной деятельности на их территории международного капитала. Этим объясняется и удивительная примитивность этой концепции, сведение всех вопросов макроэкономической политики к минимизации государственного регулирования экономики, ограничении его вопросами поддержания правопорядка и защиты прав собственности, либерализации цен, внутренней и внешней торговли, устранению влияния государства на воспроизводственные и инвестиционные процессы путем привязки национальной валюты к доллару и сведения денежно-кредитной политики к формальному планированию прироста денежной массы в зависимости от прироста валютных резервов.

         С точки зрения интересов МВФ, смыслом этой политики было вовсе не обеспечение общественного благосостояния и экономический рост. Ее задача заключалась в демонтаже национального суверенитета стран-заемщиков винтересах международного капитала, осуществлении жесткого контроля за действиями их правительств, обеспечении соответствия проводимой ими политики потребностям иностранных «инвесторов». Содержание концепции «вашингтонского консенсуса» есть ни что иное как технология такого контроля. Этим объясняется и выбор примитивных, но весьма удобных для внешнего контроля методик планирования экономической политики. Задавая жесткий план прироста денежной массы, либерализации цен и внешней торговли, МВФ одновременно блокирует свободу действий во всех других вопросах экономической политики становящегося таким образом подконтрольным правительства. Такая политика, хотя и не обеспечивает экономический рост, но гарантирует управляемость, прозрачность и предсказуемость действий (точнее, бездействия) государства, что важно для международного финансового и торгового капитала, заинтересованного в установлении контроля над рынками соответствующих стран.

        Заинтересованность формирующейся в России олигархии в собственном обогащении и интересы международных организаций, формировавших экономическую политику российского правительства в соответствии с интересами международного капитала, совпали: первые охотно взяли на себя функции проводников разрушительной для страны, но удивительно выгодной лично им политики. Вторые в рекордно быстрые сроки добились расчистки российского экономического пространства для международного капитала, полностью реализовав для себя задачи «либеральных реформ». Само формирование российской финансовой олигархии шло путем захвата ею государственной собственности для последующей перепродажи транснациональным корпорациям и международным спекулянтам под идеологическим и политическим прикрытием международных финансовых организаций.

        Превращение первого российского «демократического» правительства из «правительства завлабов» в правительство «миллиардеров» свидетельствуют о том, что политика «шоковой терапии» проводилась отнюдь не бескорыстно, обслуживая вполне конкретные экономические интересы. И в то же время эта политика имела вполне респектабельное идеологическое обоснование, позволявшее искусно камуфлировать откровенное разграбление национального богатства, незаконную узурпацию власти, подавление прав человека и геноцид основной части населения страны под прогрессивную экономическую реформу и демократические преобразования.

         Причина выбора псевдонаучной доктрины «вашингтонского консенсуса» в качестве идеологической основы для проведения экономической реформы связана не с ее истинностью или приверженностью ее проводников демократическим ценностям, а с банальным удобством этой доктрины для обслуживания интересов сформировавшейся в России за годы «реформ» правящей олигархии, с одной стороны, и заинтересованностью международного капитала в ее проведении, с другой стороны. Симбиоз этих интересов был скреплен контролем иностранных спецслужб над российской властью в части проведения экономической политики и расстановки руководящих кадров на ключевых постах в марионеточном правительстве. Таким образом, декларируя необходимость самоустранения государства от регулирования экономики и социальной ответственности, сводя его функции к защите прав частной собственности и регулированию денежной массы, доктрина «вашингтонского консенсуса» стала подходящим идеологическим обоснованием для реальной практики использования рычагов государственной власти в целях присвоения в частных интересах влиятельных кланов не только государственной собственности, но и государственных функций регулирования денежного обращения и денежной эмиссии, недропользования, оборота недвижимости и даже контроля за соблюдением законодательства. Сами эти кланы стали интернациональными, в которых интересы российских влиятельных кругов тесно переплелись с интересами международных финансовых спекулянтов и транснациональных корпораций. Первые в этом симбиозе взаимных экономических интересов с выгодой для себя фактически выполняют роль моста для вторых, обеспечивающего передачу контроля над национальными богатствами страны международному капиталу. Неудивительно, что последний сразу же занял доминирующее положение на рынке акций российских приватизированных предприятий – естественным продолжением хищнической приватизации в пользу ее организаторов и мошенников становится перепродажа российских предприятий их зарубежным конкурентам».