Университеты Российской Империи в свете царской статистики

     Основным назначением университетов  при их создании  являлась подготовка  государственных служащих, однако в дальнейшем университеты стали кузницей и  революционных кадров. Государство нуждалось в чиновниках с юридическим образованием, а также в медиках и преподавателях высшей и средней школы, от которых требовалось знание языков и  естественнонаучных дисциплин [4].

     Наиболее  точная  информация о численности студентов и динамике ее изменения содержится в ежегодных отчетах министерства народного просвещения (МНП) , издаваемых с 1830 года. Альтернативные источники царского времени не всегда надежны и могут указывать, например, суммарную численность студентов и вольных слушателей [3], т.е.  лиц, посещающих лишь отдельные лекции или не имеющих права на зачисление в студенты [4]. Современные  работы часто основаны на неполных или косвенных данных, цитируемых от статьи к статье и также должны использоваться с осторожностью: сравнение с первоисточником показывает большую погрешность [например, 18 и 19].

      Под катом размещена сводная таблица с разбивкой численности учащихся по университетам и годам. Использовались преимущественно данные министерства просвещения [1,2]. Цифры периода 1859-1862 годов базируются на [3]. Данные 1880 года заимствованы из [18]. Последний источник обычно несколько занижает численность.

      Видно, что рост численности студентов отнюдь не был монотонным, а в условиях самодержавия роль первого лица в государстве часто являлась определяющей. Поэтому рассмотрим по отдельности периоды разных царствований.

     Обращает на себя внимание серьёзное падение численности студентов в период от 1830 до 1836 года. Для понимания ситуации обратимся к данным сводной таблицы.

      В 1831 году из-за польского восстания практически прекратил работу, а в 1832 году был закрыт окончательно крупнейший на тот момент Виленский университет, доставшийся в наследство Империи при разделе Польши [МНП, 1832, стр. 13]. В замен в 1834 году в Киеве основывается университет Святого Владимира, в который приглашаются польские профессора и студенты, доказавшие свою непричастность к восстанию [4]. Однако в 1839 году уже в киевском университете были выявлены тайные организации польских националистов. Работа университета приостанавливается на несколько месяцев, большая часть студентов отчисляется или переводится в другие университеты [МНП, 1839, стр. 45]

         В 1831 году Николай I, посетив московский университет, был шокирован как царившими в нем порядками, так и уровнем подготовки здешних студентов. Результатом стал указ от ноября 1831 года [7, стр. 366], требующий ужесточения правил приёма в университеты при обязательном окончании гимназии.  Ответом на указ явился отчёт Уварова о командировке в Москву  с целью личного тестирования учащихся [МНП, 1834, стр. 42]. Последующий за этими событиями повышенный отсев студентов можно объяснить только естественным желанием навести порядок в учебном процессе, но никак не проявлением реакционной сущности царизма.

       Новый этап развития николаевских университетов стартовал в апреле 1849 года указом "Объ ограниченіи числа студентовъ въ Университетахъ" [7, стр. 877]. Отчетливое впечатление, что указ был выпущен второпях, без проработки. Первоначальное и чрезвычайно жёсткое требование снизить число студентов в каждом из университетов до 300 человек спустя время уточняется: указ не распространяется на медицинские факультеты [7, стр. 915]. Он также не касается казенных студентов [4, стр. 264]. Цель указа - попытаться перенаправить часть дворянской молодёжи из университетов в кадетские училища [4, стр. 264] для укрепления офицерского корпуса. За указом следует немедленное и быстрое снижение численности студентов. На рисунке показано относительное изменение численности для каждого из университетов начиная с 1848 года:

    Ожидаемо наиболее сильно пострадал С. Петербургский университет, как единственный университет, не имеющий медицинского факультета и - с 1850 года -  казенных студентов. 

     Новации Николая I отнюдь не исчерпывались уменьшением числа студентов. Изменениям подверглись учебные программы с устранением из них курсов, способных способствовать критике властей, до крайностей доведена жёсткость цензуры [10]. Последние годы царствования Николая I получили говорящее название "Мрачное семилетие" [11].

        Начало царствования Александра II ознаменовалось амнистией декабристам и петрашевцам, ослаблением цензуры и появлением множества новых печатных изданий [12]. Эти шаги вызвали надежду на перемены и мощный общественный подъем.  Однако, Александр II не был убежденным либералом и осознал необходимость перемен лишь под влиянием событий Крымской войны. Не имея готовой программы реформ,  окруженный сановниками, сформировавшимися в эпоху Николая I, он действовал осторожно и не всегда последовательно. Так публично объявив о необходимости отмены крепостного права еще в 1856 году, он сохранял запрет на обсуждение вопроса в прессе до 1858 года. Тем не менее, среди наиболее одиозных решений 1848-1849 годов [12,13] в ноябре 1855 года был отменен и указ об ограничении числа студентов.

     К сожалению, значительная часть отчётов министерства просвещения периода Александра II отсутствует, по крайней мере, в свободном доступе и часть данных  заимствована из [3] и [18].

     Рост общей численности студентов заметен начиная с 1856 года. В разных университетах процесс вновь происходит по-разному:

      Сильно выделяется график С. Петербургского университета: рост более 3-х раз за пятилетку. Это означает, что уже к 1857 году численно преобладали студенты, поступившие при Александре II.

       Вторая половина 50-х – это время повышенной общественной активности и студенты, как часть общества не могли остаться в стороне. Стали во множестве создаваться разного рода студенческие организации: кружки, библиотеки, студенческие суды, кассы взаимопомощи, столовые, университетские издания, землячества. Сходки стали обычным явлением. Действующий университетский устав не предусматривал подобной деятельности, но и не запрещал ее явно. Часть преподавателей, администрация университетов и, зачастую, попечители не препятствовали, а даже способствовали этой активности [13,14, МНП, 1858, стр. 12]. Совместная общественная деятельность привела к развитию горизонтальный связей студентов, осознанию общих интересов и их совместному отстаиванию. Возникло и самоорганизовалось то, что назвали студенческой корпорацией. И до поры никто не пытался взять под контроль эту стихию.

       В 1857 году студенты отметились совместной борьбой с произволом полиции. Некоторые эпизоды расследовались под личным контролем императора. Виновные в беззаконии полицейские были отданы под военный суд. Разжаловали полковника, публично оскорбившего студента [14].

        В обществе активно обсуждаются перемены и грядущие реформы, а в университетах до  60-х правят бал профессора еще николаевской эпохи. Наиболее реакционные изменения учебных программ николаевского времени устранены [4, стр. 357], но  современные теории по понятным причинам в программах отсутствуют. Это вызвало интерес к запретной литературе и привело к настоящей войне со старорежимной профессурой, принявшей  довольно уродливые формы [14]. В конечном итоге именно студенты стали определять порядки в университетах, тратя на общественную деятельность времени больше, чем на учебу.

       В мае 1861 года император, недовольный сложившейся ситуацией, выпустил циркуляр, запрещающий студенческие сходки и обращение студентов к администрации с петициями [17, стр. 635]. Ужесточались вступительные и вводились переходные экзамены, требовалось увольнять из университетов нарушителей порядка. Циркуляр вызвал оппозицию профессуры [14], а студенты, почувствовав свою силу, демонстративно отказались ему подчиняться (“мы здесь власть”). Массовые сходки завершились массовым шествием к дому питерского попечителя с подачей петиции. Ночью делегаты были арестованы, несмотря на ранее данные им гарантии неприкосновенности [14]. Началась борьба за освобождение арестованных. Привлекли армию, появились пострадавшие, арестовано свыше 300 человек только в С. Петербурге, но волнения перекинулись в другие университеты. В Москве они прошли по похожему сценарию с массовыми арестами и силовым подавлением [21]. Оба столичных университета были временно закрыты.

       Основной причиной беспорядков 1861 года можно считать неадекватность управления в условиях стремительных изменений в обществе и в самих университетах. Пущенные на самотек процессы, в конце концов, вышли из под контроля и потребовали жестких мер для наведения порядка. По итогам беспорядков из столичных университетов было отчислено пятьдесят четыре человека. В более поздние периоды при беспорядках такого масштаба студенты станут  отчисляться сотнями и даже тысячами, а в 1861 году с началом компромиссной крестьянской реформы в обществе ощущалось серьезное напряжение, и власть старалась избегать резких шагов. Снижение числа студентов в 1861-1862 годах можно объяснить ужесточением правил поступления в университеты. Мощное падение к 1864 году связано с массовым исходом польских студентов из-за восстания 1863 года [20].

        Власти посчитали  главной причиной беспорядков корпоративный дух студентов. Рассматривались два варианта борьбы с явлением:  взятие студенческих корпораций под контроль и полное  их уничтожение [4, стр. 363]. Сочтя первый способ слишком  сложным и налагающим на университетское начальство ответственность за поведение студентов, остановились на втором. Победу этой точки зрения зафиксировали уставом 1863 года. Предоставляя большие права преподавательскому составу, он низводит студентов до уровня простых посетителей [3]. Студенты теряют права на любые виды организации. Существующие или уничтожаются или, как кассы взаимопомощи, переходят под контроль администрации [14].

      С этого момента студенческие беспорядки становятся непременным спутником университетов, причем крупные  происходят каждые 2-3 года [16,23], приняв к началу ХХ столетия эпический размах. Новый устав увеличил дистанцию между преподавателями и студентами и “преподаватели учебныхъ заведеній утратили прежнее нравственное вліяніе на массу учащихся” [16, стр 8]. В дальнейшем ставка на обеспечение порядка была сделана на правительственный контроль (инспекция и полиция). Отмечалась необходимость стеснить  “по возможности, дальнейшій притокъ учащихся мало подготовленныхъ въ научномъ отношеніи и при томъ не обезпеченныхъ матеріально”[16, стр. 10]. Вероятно, именно  этими мерами можно объяснить снижение числа студентов в период 1873-1877 годов.

        Непосредственным поводом начала студенческих беспорядков 1869 года послужило отчисление инспектором двух студентов Медико-хирургической академии [22]. Это вызвало массовые сходки, аресты и закрытие академии. В  поддержку выступил университет, обратившись к ректору также и с просьбой о разрешении сходок, касс взаимопомощи и т.п. В  ответ в помещения университета  введена полиция, 81 студент  отдан под суд, несколько десятков человек отчислены из университета. Постепенно  волнения перекинулись и на  другие города и везде выдвигались требования, сходные с требованиями студентов Петербургского университета. Подобная  позиция студентов, связанная с восстановлением студенческой корпорации, будет характерна практически для всех университетских волнений конца XIX – начала XX столетия (например, требования 1887 года в Казани [16, стр. 206] или 1890 года в Москве [16, стр. 259])

       В 1869 году власти с самого начала сделали бескомпромиссную ставку на силовое подавление волнений и этим немало способствовали их развитию. Это довольно типичный сценарий: не всегда оправданное и аккуратное  применение жестких репрессий на первом этапе вызывало ответную реакцию студентов, и начиналась эскалация [23, стр. 2].  В отдельных  случаях администрация проявляла определенную гибкость, стараясь избегать репрессий, и беспорядки удавалось предотвращать. Например, в 1887 году в Казани, начавшиеся было мощные  волнения  в университете, не получили развития благодаря позиции ректора  Н.А. Кремлева, вступившего в тяжелый и уважительный диалог со студентами [16, стр. 207]. В  итоге все-таки отчислили 68  человек, но удалось избежать использования полиции и солдат, приготовленных для силовой акции. Эти действия были поставлены в вину Кремлеву, и ему  удалось избежать увольнения только в виду личной популярности и боязни властей спровоцировать новые беспорядки [16, стр. 220]. Силовое подавление любых волнений не было проявлением простой жестокости или глупости чиновников на местах, но являлось прямым следствием государственной политики [16, стр. 10], которая  сохранялась до начала ХХ столетия. Об этом говорит характерный эпизод с князем Вяземским [24].  

         Указом от мая 1861 года  студентам запрещалось подавать какие-либо петиции университетскому начальству, и часть волнений  начиналась именно с попытки подать такую петицию и отказа администрации ее принять. Но  и  преподавателям и администрации запрещалось  принимать требования студентов и участвовать в совместном обсуждении студенческих проблем [16, стр. 211]. Именно нарушением этого положения были вызваны проблемы у Кремлева. В 1890 году Менделеев посчитал возможным отправить студенческую петицию министру просвещения, и был вынужден из-за этого подать в отставку с поста профессора [16, стр. 272]. После волнений 1899 года профессора Московского университета, работающие в рамках комиссии Ванновского, для опроса студентов о причинах волнений должны были испросить специального разрешения [23]. Студенты не имели никакой легальной возможности сообщить о своих нуждах. Система управления университетами оказалась лишена обратной связи. Первые попытки со стороны властей нормализовать ситуацию относятся к 1899-1900 годам, но  они явно запоздали, не были последовательны и не дали желаемых результатов.

       Студенты имели и другие причины для недовольства: к 70-м годам сложилась система жёсткого полицейского контроля студенчества. " Учащаяся молодежь не только взята въ подозреніе, но и подвергнута особому полицейскому надзору... Всякое собраніе несколькихъ студентовъ на квартире ихъ товарища тотчасъ же внушаетъ полиціи преувеличенныя опасенія. О всякомъ, даже малочисленномъ, собраніи дворники и даже квартирные хозяева обязаны сообщать полиціи, и собраніе нередко разсеивается появленіемъ полицейской власти... обязанности, возлагаемыя полиціей на квартирныхъ хозяевъ, и частыя посещенія студенческихъ квартиръ полиціей обременяютъ хозяевъ до такой степени, что многіе изъ нихъ, притомъ лучшіе, положительно отказываются держать у себя студентовъ" [16, стр. 15]. Полиция проводила проверки и в ночное время [16, стр. 57]. О силе полицейского гнета свидетельствует, например, такой эпизод: "7 студентовъ изъ самыхъ бедныхъ, желая какъ нибудь удешевить свой и безъ того скудный столъ, договорились съ кухаркой, которая согласилась кормить ихъ у себя за дешевую цену, но полиція, услышавъ о томъ, воспретила студентамъ собираться" [16, стр. 21]. Этот особый полицейский надзор сохранится до ХХ столетия [23].

       Одним из факторов, способствующих беспорядкам, являлось тяжёлое материальное положение студентов [16, стр 8]. Действующие стипендии покрывали далеко не все затраты и многие студенты старались подработать частными уроками, но для этого требовалось разрешение инспекции [16,  стр. 39]. При решении важнейшего вопроса студент попадал в полнейшую зависимость от администрации. Материальное положение студентов ухудшалось из года в год и к концу столетия относится эпизод, который сегодня, несмотря на всю его серьёзность, воспринимается почти как анекдот: "Некоторые бедные студенты 1 курса, не получая стипендии, соблазнялись предложением московских мамаш получить бесплатно комнату и харчи до окончания университета при условии женитьбы потом на одной из дочерей. Таким образом, одна мамаша сумела выдать по очереди за студентов 3 дочерей." [25]. Именно  поэтому требование разрешения касс взаимопомощи являлось чрезвычайно важным  и повторялось постоянно.

      Устав 1863 года предусматривал создание университетских судов с участием преподавателей. Эти суды наделялись довольно большими полномочиями по наказанию студентов, но профессора избегали их использования: полицейские функции нарушали моральное влияние на студентов. Была и ещё одна очень серьёзная причина: в соответствии с указом ещё Николая I, студент, отчисленный из университета, подлежал высылке из университетского города и попадал под полицейский надзор. К решению университетского суда автоматически добавлялось серьезное административное наказание, способное поломать судьбу человека [16,стр. 23]. Эта норма в том или ином виде также действовала до ХХ столетия.

      Пассивность профессуры в деле наказания студентов в 1879 году подвигла власти на ликвидацию университетских судов и радикальное усиление власти инспекции, правления и попечителей. Им же стало принадлежать и решение  о назначении стипендий [16, стр. 33]. Суд предполагал возможность защиты студента и в ряде случаев заканчивался оправданием. По новым правилам наказание стало административным.  Этот принцип в царствование Александра III был дополнительно ужесточен и закреплён в уставе 1884 года.

      Царь-освободитель, Александр Николаевич,  оставался  человеком своего времени и сыном своего отца. Это в полной мере проявилось в университетской политике. Столкнувшись с первыми серьёзными беспорядками, он сразу сделал ставку на силовое решение проблемы и именно это в последствии стало одной из основных причин регулярных студенческих волнений. Тем не менее, в конце царствования Александра II отмечается значительный рост численности студентов университетов.

      Александр III и, в меру сил, - Николай II продолжили и ужесточили политику Александра II, но  в их царствования численность студентов увеличивалось более или менее постоянно

       Небольшое снижение численности студентов в 88-90 годах в значительной степени объясняется действиями ректора Петербургского университета  Владиславлева [16, стр.167]. Его позиция заслуживает внимания. Отмечая, что революционная партия в университете невелика, он, тем не менее, считал, что с наибольшей вероятностью к ней могут примкнуть бедные студенты, наиболее восприимчивые к пропаганде, а также студенты, плохо проявившие себя в учебе. Предложение состояло в том, чтобы отчислить всех студентов и затем вновь принять тех из них, кто, по мнению Владиславлева, потенциально менее склонен к беспорядкам. Затем соответствующим образом ужесточить правила приема для вновь поступающих. В  результате с 1886 по 1890 годы численность студентов снизилась с 2280 до 1759 человек. Очевидно, что пострадало множество невинных. Требование отставки Владиславлева будет выдвинуто при волнениях  1887 года.

     Читая отчёт комиссии Ванновского по расследованию сильнейших студенческих волнений 1899 года [8] я не мог отделаться от чувства де жа вю. Здесь и ничтожные по началу причины, и неоправданная жёстокость полиции,  и эскалация, которую легко можно было прервать на начальном этапе  при наличии минимальной гибкости властей. Сказались и запрет на переговоры со студентами и приём петиций от них из-за чего протест сразу принял форму забастовки.

      Интересно, что,  по докладу полицейского  информатора, группа студентов и преподавателей в одной из пивных обсуждала вопросы народовольческого движения и марксизма. Комиссия по результатам расследования посчитала это не политической пропагандой, но научным диспутом, хотя и неуместным в сложившихся обстоятельствах. Отмечались лояльность основной массы студентов и отсутствие политических требований, но наиболее важное их них: подсудность полиции при злоупотреблениях по понятным причинам не нашла отражения в отчёте [29]. В итоге отчёт оказался слишком либеральным для правящей верхушки и слишком компромиссным для студенчества.

        Комиссия Ванновского была создана Николаем II под влиянием Витте и нескольких академиков с целью успокоить общество. И на некоторое время сам факт создания комиссии снизил накал волнений [29]. Немного позднее царь под влиянием московского губернатора и сторонника жёсткой линии великого князя Сергея Александровича изменил свою позицию на противоположную [28]. Сравнительно мягкие на первом этапе репрессии в Петербурге [8] в Москве сразу приобрели массовый характер [29], что объясняли обнаружением революционных прокламаций. Студенческие активисты считают это полицейской провокацией [29], но наличие нескольких радикалов среди тысяч студентов вполне вероятно. Эти радикалы впоследствии могли использовать беспорядки в своих интересах, но против версии серьезного влияния  революционных агитаторов на возникновение  волнений говорит тот факт, что волнения объединили все слои студенчества: и бедноту и выходцев из аристократических семей, имеющих зачастую прямо противоположные политические позиции. Уже скоро эти позиции кристаллизуются и студенты разделятся на лоялистов и радикалов [15].

        По мнению некоторых исследователей,  именно события 1899 года привели к мощной политизации университетов и сделали их одним из оплотов революции [26]. И уже в самом начале ХХ столетия атмосфера в университетах серьёзно изменилась, а беспорядки ужесточились, выдвигая лозунг борьбы с самодержавием [30]. Волнения 1901-1902 годов, революционный события 1905-1906 годов и, после небольшого относительно спокойного периода, беспорядки 1910 года, повлекшие снижение числа студентов.

         Власти в целом понимали опасность студенческих  волнений, но видели выход исключительно  в  усилении репрессий и подавлении любых студенческих организаций [16]. Причем уже при Александре II репрессии  приобрели административный характер. Решение принималось попечителем или правлением на основе информации от инспектора. В  результате при вынесении наказаний возникало множество ошибок. Например, был отчислен из университета студент, умерший ранее событий, вменяемых ему в вину [23, стр. 21]. Это способствовало противостоянию студентов и университетской администрации. Студенческие организации перешли на нелегальное или полулегальное положение, власти потеряли возможность влияния на них. И именно полулегальный Союз землячеств руководил волнениями 1899 года [23]. Профессорский состав отдавал себе отчет в ненормальности сложившейся ситуации [16, стр. 13, 23], но не в силах  повлиять на нее занял оппозиционную позицию, которая в 1910 году проявилась уже открытым протестом из-за ввода полиции на территорию университета. Массовые протестные отставки профессоров усилили и так уже хроническую проблему дефицита преподавательских кадров.

        Многие из отчисленных администрацией студентов, в конце концов, примыкали к революционному движению [16].  Это касалось и малоимущих студентов, покидающих университет из-за невозможности оплаты обучения. Хорошей иллюстрацией является Каракозов, отчисленный из университета в 1861 году в  связи с беспорядками и вновь покинувший университет в 1865 году из-за неуплаты [6].

       В истории  императорских  университетов второй половины ХIХ столетия больше всего  поражает то, что власть своими руками создавала оппозицию, подталкивая студентов в сторону революционных  партий.

        Статистика  по  отчисленным  студентам стала публиковаться начиная с 1890 года, но без  указания причин  отчисления. Поэтому ее практически невозможно использовать для оценки влияния именно беспорядков. Более того, периодически власти практиковали одномоментное  отчисление  всех  студентов  с последующим выборочным их зачислением. При этом некоторые университеты не показывали повторно принятых ни в числе отчисленных, ни в числе поступивших. Некоторые,  наоборот, давали два больших числа, близкие к общему списочному  количеству.

        Некоторую оценку  можно  получить по  материалам доклада Комиссии  Московского университета от 1901 года:

В соответствии с этими данными по результатам беспорядков 1899 года было отчислено в общей  сложности 1039 человек. Еще 69 человек покинули университет из-за неуплаты. Всего 1108 студентов. Но  по  данным  отчета министерства за 1899 год, общее количество отчисленных составляло 535 человек, а численность студентов к 1900 году уменьшилась на 382 человека. Можно предположить, что студенты, отчисленные из-за ареста, как и некая часть, отчисленная правлением, не были восстановлены в 1899 году. Общие  потери  университета в результате  беспорядков и неуплат можно грубо оценить человек в 300 или процентов в 7 списочного состава. Уменьшение численности по всем университетам  к 1900 году составило 6.24%, и было полностью скомпенсировано в течение года за счет нового приема.

         Под отчисление в той или иной  пропорции попадали студенты всех  курсов, а вновь поступившие пополняли преимущественно первый курс, и до выпуска им предстояло учиться несколько лет. Бурный  рост численного  состава университетов после  революции 1905 года  также не мог обеспечить мгновенного  увеличения  выпуска. Гистограмма ниже  показывает динамику роста   численности студентов и выпуска специалистов. За 19 лет с 1890 года количество студентов  увеличилось примерно втрое, а выпуск специалистов  процентов на 25,  составив 2945 человек.

         Безусловно, на динамику выпуска повлияли революционные события 1905 года с массовыми беспорядками, закрытием университетов и массовым отчислением студентов (по данным МНП в период 1905-1908 годов ежегодно отчислялось примерно по 20 %). Но в связи с этим возникает и другой вопрос: именно с 1905-1906 годов стартует быстрый рост численности студентов. Можно ли предположить, что планы развития университетов были сверстаны уже  давно и бурный рост совпал с революцией чисто случайно, а роль революции исключительно негативна?  Мне не  удалось найти ни одного документа, который бы положительно ответил на  этот вопрос.

         Представляется также,  что образовательный потенциал страны должен определяться не числом  студентов, а численностью подготовленных  специалистов. И если по численности студентов  к 1912 году году мы более или менее приблизились к Германии [5], то о числе  подготовленных к этому моменту специалистов подобного сказать нельзя.

          К  сожалению, у меня нет  возможности задать эти вопросы непосредственно господину Сапрыкину [5].

      Сегодня можно только предполагать, как именно развивались бы университеты, если бы не революция 1917 года, но события 1906-1911 годов [25] и статистика последующих лет призывают к некоторой осторожности прогнозов. Трудно просчитать возможные последствия мировой войны и связанные с ней огромные затраты, неизбежные инфляцию и последующие финансовые проблемы. Но случилось то, что случилось: революция и гражданская война, повлекшие массовый исход из университетов и студентов и преподавателей. Последовавшие за этим борьба за классовую чистоту и образовательная политика, отдающая предпочтение специализированным учебным заведениям,  к 30-му году снизили общее число университетских студентов в РСФСР до уровня порядка 4000 человек [25], характерного для эпохи Николая I. И только в предвоенный период начался новый подъем системы университетов.