Историк-публицист А.А.Майсурян: Загадки лидера СССР 1924 года

Автор: Александр Майсурян. Исторические хроники.  25 сентября 2024

23 сентября — день рождения Григория Евсеевича Зиновьева* (1883—1936). Сейчас мало кто помнит его как деятеля номер один и всей Советской страны, и Коминтерна, но именно так он воспринимался в середине 1920-х годов. Правда, совсем недолго... Но уже хотя бы поэтому он заслуживает внимания.

Глядя со стороны, понять поведение этого человека непросто. Например, известно, что Зиновьев голосовал в Октябре 1917-го против вооружённого восстания (вместе с Каменевым). Значит, наверное, это был мягкий, «добрый» большевик, который хотел договориться с либералами, с интеллигенцией? Да, именно так оно и было. Но почему же тогда всего год спустя он стал среди большевиков едва ли не самым яростным сторонником «красного террора»? Куда же делась вся его «доброта» и «мягкость»? Загадка...

Или: в 1923-м именно Зиновьев вместе со Сталиным начинал борьбу с Троцким, ввёл в оборот понятие «троцкизм». Почему же всего год спустя он стал союзником того самого Троцкого по оппозиции Сталину? А потом вернулся к Сталину? Ещё пара загадок...

И таких загадок много... если смотреть со стороны.

«Поездка тов. Зиновьева на Уральский фронт с чехословаками. Станция Бабаево. Беседа тов. Зиновьева с крестьянами у поезда»

Если же присмотреться к сути этого человека, то все загадки, как по мановению волшебной палочки, проясняются и становятся понятны. В общем-то, ключ к пониманию Зиновьева дают слова Л. Троцкого:

«В спокойное время, когда, по словам Ленина, нечего было бояться, Зиновьев легко возносился на седьмое небо. Но стоило положению пошатнуться, и Зиновьев обычно ложился на диван — не метафорически, а в прямом смысле — и начинал вздыхать. С 1917 года я убедился, что у Зиновьева нет промежуточных состояний — или на седьмом небе, или на диване».

Итак, начнём по порядку.

Владимир Пчелин (1869—1941). Историческое решение о вооружённом восстании на заседании ЦК РСДРП (б) 23 (10) октября 1917 года. Слева направо: сидят за столом — Г.Я. Сокольников (спиной), А. Ломов (Г.И. Оппоков, в полупрофиль), М.С. Урицкий, стоит — В.И. Ленин (в гриме), сидят за столом — Я.М. Свердлов, А.М. Коллонтай, И.В. Сталин, Ф.Э. Дзержинский; стоят в правом углу — М.В. Фофанова, Л.Б. Каменев, А.С. Бубнов, Г.Е. Зиновьев, Л.Д. Троцкий. ГИМ

1. Загадка первая. Почему Зиновьев голосовал против Октябрьского восстания? В 1917 году Зиновьев тяготел к либеральной интеллигенции и страшно не хотел разрыва с нею. А Октябрьское восстание — это был именно разрыв! Поэтому вполне естественно, что он вместе со своим вечным другом-союзником Каменевым голосовал в ЦК против восстания. «Им не хватало характера» (Троцкий). И более того — они открыто опубликовали факт своего несогласия в горьковской газете «Новая жизнь», а это уже было прямое и скандальное нарушение всех партийных уставов и правил.

1918, Петроград. Участники заседания президиума ВЦИК Российской советской республики, среди них: Урицкий, Троцкий, Свердлов, Зиновьев и Лашевич

2. Загадка вторая. Почему из «мягкотелого» большевика Зиновьев превратился в сторонника «красного террора»? Но жизнь шла дальше, вопреки воле Зиновьева, его партия стала правящей, и он поневоле втягивался в новую ситуацию, «возносился на седьмое небо». А между тем та самая либеральная интеллигенция, к которой он так тянулся до Октября, да и после, мало-помалу наливалась лютой ненавистью к большевикам вообще и персонально к нему, Зиновьеву, как одному из их лидеров. И эта ненависть разрядилась в августе 1918 года убийством председателя Петроградской ЧК Урицкого и выстрелами в Ленина. Это шокирующие события резко отбросили Григория Евсеевича «на диван», в состояние полной прострации и потрясения. Люди, к которым он тянулся всей душой, оказывается, объявили ему и его товарищам беспощадную войну и только и жаждали их уничтожить!

Второй конгресс Коминтерна в Москве. 19 июля 1920 года, Петроград, у дворца Урицкого (ныне Таврический дворец). Фото Карла Буллы. За Владимиром Лениным стоит Максим Горький. Справа от Горького стоит Григорий Зиновьев. Второй слева – Лев Карахан, третий – Карл Радек, пятый — Николай Бухарин, седьмой – Михаил Лашевич, восьмой – сын Горького Максим Пешков. В центре – Мария Ильинична Ульянова, рядом с ней — бородач Николо Бомбаччи (тот самый, повешенный вверх ногами в 1945-м рядом с Муссолини)

Григорий Евсеевич мгновенно шарахнулся в другую крайность. «Зиновьев — это воплощение паники», — замечал о таких случаях его поведения Яков Свердлов. И вот его гневная ответная реакция. 17 сентября 1918 года он произнёс речь, в которой сказал (цитата по сканеру газеты «Северная коммуна» от 19.09.1918 (№109):

«Нужно уподобиться военному лагерю, из которого могут быть кинуты отряды в деревню. Если мы не увеличим нашу армию, нас вырежет наша буржуазия. Ведь у них другого пути нет. Нам с ними не жить на одной планете. Нам нужен собственный социалистический милитаризм для преодоления своих врагов. Мы должны увлечь за собой 90 милл[ионов] из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить — их надо уничтожать».

1920, сентябрь. Баку. Г. Зиновьев (с поднятой рукой) выступает на первом съезде народов Востока

Вот так вот! «Уничтожать» аж 10 миллионов врагов, с которыми «нам не жить на одной планете»!

Прим. ТС.  Обычно иконофилы из секции  неистовых и оголтелых проделывают простенькую манипуляцию: переставляют местами цифры и получается строго наоборот:  нужно уничтожить 90 миллионов!   Плюс обожают один из его партийных псевдонимов - Апфельбаум  -  выдавать за подлинную фамилию. :)

И дело не ограничилось словами: в Петрограде в том сентябре было расстреляно сразу 500 контрреволюционеров. Московская анархическая газета «Вольный голос труда» возмущалась 16 сентября:

«Полнейшее убожество духа и мысли правящей партии чрезвычайно ярко и выпукло выразилось... в так называемом красном терроре... Выхватывание наугад из буржуазных рядов заложников, кандидатов на расстрел, — это позор, который мог не смущать Тамерлана, но который недопустим в наше время».

Журналист той же газеты Григорий Лапоть негодовал:

«Расстрел заложников, что это такое?! Где мы живём?! В Африке? Или мы вернулись к временам Цезаря?.. Опомнитесь, господа большевики, не губите революцию!».

1920. Первый ряд слева направо: Джасинто Серрати (Италия), Лев Троцкий, Пауль Леви (Германия), Григорий Зиновьев, Михаил Калинин, Карл Радек

Яков Петерс, руководивший в то время ВЧК, говорил в ноябре 1918 года в интервью меньшевистской (сиречь оппозиционной) газете «Утро Москвы»:

«Что же касается расстрелов, то я должен сказать, что, вопреки распространённому мнению, я вовсе не так кровожаден, как думают. Напротив, если хотите знать, я первый поднял вопль против красного террора в том виде, как он проявлялся в Петербурге. К этому — я сказал бы истерическому — террору прикосновенны больше всего как раз те самые мягкотелые революционеры, которые были выведены из равновесия и стали чересчур усердствовать...»

Да, вот оборотная сторона «мягкотелости», которую всегда так ругал Ленин — «истерический террор» и «чрезмерное усердие» в расстрелах.

3. Загадка третья. Почему Зиновьев стал союзником Сталина? А жизнь в Петрограде и стране к концу гражданской войны мало-помалу входила в более спокойную колею, и Григория Евсеевича понемногу вновь потянуло «на седьмое небо». И вновь он почувствовал потребность прислониться к какой-то мощной, надёжной силе, какой до революции ему казалась либеральная интеллигенция. И которая, как могучая река, понесла бы его своим течением. И воплощением такой силы ему в 1923 году представился И.В. Сталин. Зиновьев говорил: «Сталин — хороший исполнитель, но им всегда нужно и можно управлять». Вместе со Сталиным Зиновьев и Каменев составили «тройку», так называемое «ленинское ядро» в Политбюро и ЦК. Причём именно Зиновьев считался в этой «тройке» номером один.

Какой-то период времени, пусть и недолгий, в 1924 году, Григорий Евсеевич воспринимался как «человек номер один» в стране, в СССР. Да и вообще как главный коммунист всей планеты, лидер Коминтерна! Могут спросить: а разве не Сталин? Но дело в том, что... Об этом писал Лев Троцкий:

«Единственный пример в мировой истории: Сталин успел сосредоточить в своих руках диктаторскую власть, прежде чем один процент населения узнал его имя!»

И как раз Григорий Евсеевич воспринимался как лидер. Сомневаетесь?

Смотрите, например, вот этот рисунок из журнала «Смехач» за май 1924 года. В РКП(б) уже возникла оппозиция, её возглавляет Троцкий. Но Зиновьев отнюдь к ней не принадлежит, совсем наоборот – он вождь партийного большинства! И по-отечески увещевает неразумных:

Рисунок Бориса Антоновского. «В свете событий. «Чем же объяснить, что оппозиционеры так прямо попали пальцем в небо, когда кричали, что мы погибаем? Я могу дать только один ответ: они не туда смотрели. Они смотрели вверх, а не вниз, не на процессы, происходящие в рабочем классе». (Из речи тов. Зиновьева на Ленинградской губпартконференции).  Оппозиция: – Остановитесь! Вы стоите на краю гибели!»

Зиновьев: – Теперь мы видим, на краю чьей гибели мы стояли!

Частушки из журнала «Бегемот» за февраль 1925 года:

Я с милёночком сидела
Карамельку кушала,
На приёмничек глядела –
Зиновьева слушала.

Другие карикатуры этого триумфального для Зиновьева периода:

Рисунок Бориса Ефимова. 1924 год. «Тов. Зиновьев — почётный охотник»

Дружеский шарж из журнала «Красный перец», 1923. «Почётная совбарышня тов. Зиновьев»

Рисунок Л.М. Журнал «Красный перец», 1923. «Большевики, пишущие ответ аглицкому керзону». Здесь Зиновьев (справа) — ещё один из вождей большинства

Борис Антоновский (1891—1934). 1924 год. «Пятилетие Коминтерна.
— Смотри: пишет римское «V»...
— Ох, не прописывает ли нам русскую «V»-цу».

Владимир Луппиан (1892—1961). Плакат «3-ий интернационал — оплот трудящихся и эксплоатируемых всех стран мира». 1926

4. Загадка четвёртая. Почему Зиновьев перешёл на сторону Троцкого?
Троцкий:

«Инициатива борьбы против левой оппозиции принадлежала собственно не Сталину, а Зиновьеву». «В 1923 году Зиновьев и Каменев открыли кампанию против Троцкого. В начале борьбы они очень слабо отдавали себе отчёт в её последствиях, что не свидетельствует, конечно, об их политической дальнозоркости. Зиновьев прежде всего агитатор, исключительный по таланту, но почти только агитатор. Каменев — «умный политик», по определению Ленина, но без большой воли и слишком легко приспосабливающийся к интеллигентной, культурно-мещанской и бюрократической среде».

Затем произошла парадоксальная ситуация: Зиновьев и Каменев потребовали исключения Троцкого из Политбюро. Но Сталин воспротивился этому. В 1926 году он сам вспоминал об этом:

«Я принимал все возможные меры к тому, чтобы умерить пыл Каменева и Зиновьева, требовавших исключения Троцкого из Политбюро». Почему? «Я решительно против вышибательской политики в отношении всех инакомыслящих товарищей. Такая политика родит в партии режим запугивания, убивающий дух инициативы. Нехорошо, если вождей партии боятся, но не уважают». «Политика отсечения чревата большими опасностями для партии. Метод отсечения, метод пускания крови опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, послезавтра третьего, — что же у нас останется в партии? (Аплодисменты)».

С крайним удивлением и недоумением Зиновьев и Каменев поняли, что они — слабее своего союзника (Сталина), которого считали только исполнителем, и что партия идёт за ним, а не за ними! Троцкий:

«Когда они попытались из «тройки» перенести спор в Центральный Комитет, то обнаружилось, что у Сталина несокрушимое большинство». «Результат новой борьбы на верхах получился для многих совершенно изумительный: два наиболее неистовых вдохновителя травли против «троцкизма» оказались в лагере «троцкистов».

Декабрь 1925 года. Возможно, последняя попытка изобразить вождей большинства и оппозиции совместно трудящимися плечом к плечу на стройке социализма... Григорий Евсеевич Зиновьев, зажав в зубах длинный гвоздь, прилежно стучит молоточком, в то время как тов. Сталин исправно машет лопатой...

5. Загадка пятая. Почему Зиновьев решил сдаться?
Троцкий:

«В те дни не только Зиновьев, великий агитатор, но и Каменев, «умный политик», по определению Ленина, находились ещё полностью в плену иллюзии, будто утерянную власть легко будет вернуть. «Как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, — говорил мне Каменев, — партия скажет: «Вот Центральный комитет! Вот правительство!» Весь вопрос только в том, собираетесь ли вы создавать правительство». После трёх лет оппозиционной борьбы (1923—1926 гг.) я ни в малейшей степени не разделял этих оптимистических ожиданий». «Я мог только посмеяться над этим бюрократическим оптимизмом». «Нам надо брать дальний прицел, – повторял я десятки раз Каменеву и Зиновьеву, – нужно готовиться к борьбе всерьёз и надолго». Сгоряча новые союзники храбро приняли эту формулу. Но их хватило ненадолго. Они увядали не по дням, а по часам».

Лидеры объединённой оппозиции Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев с друзьями. Москва, 1927

Постепенный путь оппозиции и Зиновьева, как одного из её лидеров, к полному поражению показывает вот этот ряд рисунков 1926–1927 годов из советской печати:

1926 год. Дискуссии с оппозицией в разгаре. Рисунок Ивана Малютина (1891—1932) «Оппозиционная палата №1. Хронические больные».
Над кроватью Зиновьева написано «История болезни. Febris oppositionica. (Оппозиционная лихорадка). Осложнение припадка 1917 года». Точно та же надпись красуется и над изголовьем Каменева. А у Троцкого немного иначе: «История болезни. Febris oppositionica. (Оппозиционная лихорадка). Перманентные приступы с 1923 г.»

«Заехали!». Карикатура Михаила Черемных (1890—1962). 1927 год. На повозке сидят лидеры оппозиции Смилга, Зиновьев и Каменев, правит Троцкий. «Троцкий: — Эй, товарищ! Где тут Октябрьская дорога?!
Рабочий: — Заехали, нечего сказать! Октябрьская дорога совсем в другой стороне!»

1927 год, август. Оппозиционеров в печати ругают вовсю, но ещё «по-доброму», как «товарищей». Рисунок Михаила Храпковского (1905—1959) «Тактика дальнего... заезда». Контролёр в поезде проверяет билеты членов ЦК ВКП(б) у вождей оппозиции (слева направо сидят: Троцкий, Зиновьев, Григорий Евдокимов и Ивар Смилга).
«КОНТРОЛЁР: — Вы, товарищи, заехали слишком далеко за партлинию. Эти билеты действительны только в её пределах!»

Рисунок Юлия Ганфа (1898—1973). «По существу. 1927 год.
Меньшевик (меньшевику): — Что ты делаешь?! Неужели ты забыл заветы социал-демократии?! К чему тебе портреты коммунистов?! Рядом с Каутским!!!
Меньшевик: — Каких коммунистов?! Ты с ума сошёл! — это же оппозиция!!!»

1927 год, октябрь. Картинка Константина Елисеева (1890—1968) напоминает рисунок К. Ротова двухлетней давности, тема та же — стройка. И персонажи изображены практически те же. Но как же всё разительно изменилось, с точки зрения официального художника! Правда, Сталин (тут он сам на себя непохож) по-старому трудолюбиво орудует мастерком и раствором. Теоретик Бухарин деловито сверяется с генеральным планом стройки. Рядом трудятся Рыков и Молотов. Всесоюзный староста Михал Иваныч согнулся под тяжестью кирпичей, которые тащит наверх. А вот внизу картина другая... Хотя оппозиционеры пока и не сняли с себя рабочих фартуков, но работать они явно не жаждут. Перекур! Топор, пила, мастерок и прочий инструмент побросаны на землю. Нахлобучив на глаза кепку, лениво развалился в бочке от раствора Зиновьев, держа в руке папироску. Лев Борисович Каменев тоже курит. Лев Давидыч читает какую-то свою оппозиционную писульку... «Всякому — своё. Одним — работа, другим — дискуссия», — назвал свою карикатуру художник. Такая картина явно не предвещала ничего доброго...

Осенью 1927 года начались первые исключения оппозиционеров из партии. Начали не с главных вождей оппозиции — Троцкого и Зиновьева, а с менее значимых деятелей — Преображенского и Серебрякова. Рисует Константин Елисеев. Подпись: «Троцкисты Серебряков и Преображенский исключены из ВКП(б) за раскольническую фракционную работу».
«ТРОЦКИЙ: — Гляди-ка! Птенцы-то уже оперились и вылетели!..
ЗИНОВЬЕВ: — Из гнезда?
ТРОЦКИЙ: — Нет, из партии».

Обложка журнала «Крокодил» за ноябрь 1927 года. Карикатура К. Елисеева на Троцкого, Зиновьева и Каменева (изображён в виде попугая). Лидеров оппозиции исключают из партии, соответственно, карикатуры на них становятся жёстче

Рисунок К. Елисеева. 1927 год. «Неопровержимое доказательство. САМ (глава семьи): — Мы были правы, — яблоки нам бросали гнилые, калоши рваные... А что из этого следует? Что материальное положение рабочего класса тяжело, — как мы и говорили».

Троцкий:

«Раз нет возможности вырвать власть у правящей ныне группы, — заявил Каменев, — остаётся одно: вернуться в общую упряжку». К тому же заключению, с большими колебаниями в ту и другую сторону, пришёл и Зиновьев». «Им обоим не хватало той мелочи, которая называется характером». «Зиновьев и Каменев отшатнулись. Как в 1917 году, накануне Октября, они испугались разрыва с мелкобуржуазной демократией, так десять лет спустя они испугались разрыва с советской бюрократией. И это было тем более «не случайно», что советская бюрократия на три четверти состояла из тех самых элементов, которые в 1917 году пугали большевиков неизбежным провалом октябрьской «авантюры».

Зиновьев и Каменев признали свои ошибки и через некоторое время были восстановлены в партии. Но их эпопея на этом не закончилась...

Троцкий:

«После капитуляции Зиновьев и Каменев делали решительно всё, чтоб вернуть себе доверие верхов и снова ассимилироваться в официальной среде. Зиновьев примирился с теорией социализма в отдельной стране, снова разоблачал «троцкизм» и даже пытался кадить фимиам Сталину лично. Ничто не помогало».

6. Загадка шестая: почему Зиновьева вновь исключили из ВКП(б)? В 1932 году Зиновьев и Каменев вновь попали под огонь критики за знакомство с подпольным оппозиционным манифестом Мартемьяна Рютина (сторонника Бухарина). В ноябре 1932 года «Бюллетень оппозиции» сообщал:

«Правые выпустили анонимный Манифест — декларацию, огромный документ, на 165 страницах пишущей машинки... С текстом своего Манифеста правые ознакомили очень многих, в том числе и Зиновьева с Каменевым, которые, якобы, высказали свои соображения. Документ был широко пущен по рукам...» «Сталин и его клика не уходят и не могут добровольно уйти со своих мест, поэтому они должны быть устранены силой», —

такой вывод делали авторы обращения.

За это Зиновьев и Каменев вновь были исключены из ВКП(б). Троцкист Виктор Серж:

«Выслушав это решение, о котором ему сообщил Ярославский... [Зиновьев] задыхаясь, схватил себя за горло, прошептал: «Я этого не переживу!» — и упал в обморок».

7. Загадка седьмая: почему Зиновьева арестовали? В 1934 году Зиновьев и Каменев вновь были восстановлены в партии и выступали на XVII съезде ВКП(б), как и другие бывшие лидеры оппозиции. В сталинском «Кратком курсе истории ВКП(б)» об этих выступлениях говорилось:

«На XVII съезде выступили также троцкисты — Зиновьев и Каменев, бичуя себя сверх меры за свои ошибки и славословя партию — тоже сверх меры — за её достижения. Но съезд не мог не видеть, что как тошнотворное самобичевание, так и слащаво-приторное восхваление партии представляют обратную сторону нечистой и неспокойной совести этих господ. Партия, однако, ещё не знала, не догадывалась, что, выступая на съезде с слащавыми речами, эти господа одновременно подготовляли злодейское убийство С.М. Кирова. 1 декабря 1934 года в Ленинграде в Смольном выстрелом из револьвера был злодейски убит С.М. Киров».

После убийства Кирова Зиновьева и Каменева арестовали...

Рисунок Ю. Ганфа к аресту Г. Зиновьева и Л. Каменева. Январь 1935 года. Рядом с портретами Врангеля, Милюкова, Деникина вешают портреты Зиновьева, Каменева и Евдокимова. «В музее контрреволюции. Картинная галлерея пополнилась»

8. Загадка восьмая и последняя: почему он признавал свою вину? 25 августа 1936 года по приговору суда — первого из трёх больших «московских процессов» 1936—1938 годов — Григорий Зиновьев и Лев Каменев были расстреляны. По замечанию лидера сменовеховцев Николая Устрялова, «гильотина стала мокрой», до этого она оставалась сухой, по крайней мере, кровь старых большевиков на ней не проливалась. И вот — это правило было нарушено.

Троцкий:

«Да, им не хватало характера. Однако эти слова не нужно понимать слишком упрощённо. Сопротивление материала измеряется действующими на него силами разрушения. От мирных мелких буржуа мне пришлось слышать...: «Невозможно понять Зиновьева... Какая бесхарактерность!» «Разве вы измерили на себе, — отвечал я, — давление, которому он подвергался в течение ряда лет?»
«Революция — суровая школа. Она не жалеет позвоночников, ни физических, ни моральных. Целое поколение вышло в тираж, истрепалось нервно, израсходовалось духовно... Политика вообще быстро изнашивает людей, а революция тем более».

Это уже последняя ступень жёсткости карикатур:

Рисунок Льва Бродаты (1889—1954). 1936 год. «Утраченный рекорд.
Тень провокатора Азефа: — Ну и отличились троцкисты и зиновьевцы! Даже мой пожизненный рекорд низости и тот побили!»

Рисунок Бориса Ефимова (1900—2008). 1936 год. «Недоразумение в гестапо.
— Опять вы фотографии троцкистов в одно место с марксистами сунули!.. Надо же, голубчик, отличать свою агентуру от врагов...»

Рисунок Константина Ротова «Общая платформа». 1936 год. Фрагмент. Троцкий, Каменев и Зиновьев красуются на большой свастике с нацистскими повязками на руках... Понятно, что за такой карикатурой дальше уже — всё...

Обложка журнала «Крокодил» после процесса Зиновьева и Каменева. Сентябрь 1936 года

Под последним арестом

* Примечание 

Григо́рий Евсе́евич Зино́вьев (при рождении — Овсей-Гершон Аронович Радомысльский; 11 (23) сентября 1883, Елисаветград, Российская империя — 25 августа 1936, Москва, СССР)

Приложения

Майсурян, Александр Александрович — Википедия (wikipedia.org)

Александр Александрович Майсурян — Циклопедия (cyclowiki.org)