Мэтт Тайбби: Где я ошибся в "Шоковой терапии" (для России)

Теперь я думаю, что катастрофа с самого начала была планом. После того, как я стал свидетелем исторического финансового краха в бывшем Советском Союзе, я подумал, что коренной причиной были дурные советы западных экономистов. Теперь я думаю, что катастрофа с самого начала была запланирована. 

Утром 24 июля 1993 года в Москве я заварил чашку чая, продрал глаза от похмелья и вышел поискать завтрак. Я жил тогда над станцией метро на ВДНХ, возможно, бывшем советском эквиваленте Нью-Йоркской всемирной выставки, и сразу увидел, что что-то не так. На улице рыдали пожилые женщины, группа мужчин кричала на патрульного полицейского, а тротуары были полны людей, идущих в оцепенении, как будто взорвалась нейтронная бомба.

Правительство Бориса Ельцина постановило изъять из обращения все старые рубли. Россияне, которые десятилетиями прятали рубли в матрасы, будут стёрты с лица земли, если только им не удастся преодолеть огромные очереди в банках для обмена купюр. Хуже того, максимальная сумма составляла 35 000 рублей, или примерно 30-35 долларов, что составляло около 60% от среднемесячной зарплаты россиянина в 58 700 рублей. У тех, кто обменял все 35 000, в паспортах был штамп, запрещающий все будущие обмены. Я никогда не забуду, как дородная женщина кричала, ни к кому конкретно не обращаясь: “Воры, ТБМ !”.

“Чёрная суббота” запомнилась как переломный момент на дуге постсоветской истории, момент, когда многие россияне перестали верить, что славное новое демократическое будущее не за горами, если оно вообще наступит. Примерно через неделю после этого события, 6 августа 1993 года, тогдашний премьер-министр Виктор Черномырдин вписал своё имя в учебники истории страны, сказав в качестве комментария одну из самых чисто русских вещей всех времён: “Надеялись на лучшее, получилось как всегда”.

Когда инфляция превысила 2500 процентов в предыдущем 1992 году, в России начался длительный период экономических страданий, который достиг кульминации только в 1998 году, когда страна объявила дефолт и погрузилась в кризис, предвещавший приход к власти Владимира Путина. Трудно описать катастрофу девяностых в терминах, которые будут понятны американцам. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин упала на семь лет почти за одну ночь, с 64 лет в 1990 году до 57 в 1994 году. Смертность от болезней удвоилась. В стране, где и без того много пьют, уровень алкоголизма вырос на 60%. The Lancet подсчитал, что в России за это десятилетие случилось семь миллионов “лишних смертей”, что бы это ни значило. Я знаю, как это выглядело: массовая бедность, растущая преступность и резко растущий уровень ярости по отношению к Западу, который в значительной степени рассматривается как главный виновник создания в России кланово-капиталистического адского пейзажа.

Экономист из Гарварда Джеффри Сакс, чьи идеи быстрого преобразования коммунистической экономики к рыночным системам были названы “шоковой терапией”, увидел, что его имя стало синонимом боли. Хотя он руководил успешными реформами в аналогичной ситуации в Польше, коллегам по Гарварду Егору Гайдару и Анатолию Чубайсу повезло гораздо меньше, когда они были назначены экономическими царями в России Бориса Ельцина. Россияне на раннем этапе ассоциировали “шоковую терапию” с инфляцией и отменой систем государственной безопасности, к которым они привыкли в советские времена (хотя жильцам были переданы их квартиры в собственность и сохранено несколько других важных субсидий, таких как дешёвая домашняя электроэнергия). Жаль, что я не сфотографировал, но я помню, что видел граффити на многоквартирном доме, когда посещал арктический шахтёрский городок Воркуту во время кризиса 1998 года. Писали: “Fuck Therapy.”

Я работал журналистом в Moscow Times с начала девяностых примерно до 1996 года, а затем в моей собственной газете "Изгнание", до конца десятилетия. Хотя я никогда не писал о Саксе, я много писал о Гайдаре и Чубайсе (членах группы неолиберальных политиков с западным образованием, которых в насмешку называли “энергичными молодыми реформаторами”). Я также написал статьи о паре экономистов из Гарварда, которые технически работали под началом Сакса и помогали разрабатывать печально известные схемы приватизации в России. Эта политика передала обширную промышленную собственность горстке новых приятелей-олигархов Ельцина за гроши и была настолько гротескно разворована, что россияне изменили само слово приватизация. Они назвали это прихватизацией, или “грабежом”.

В "Изгнании" я провёл годы, путешествуя по России, работая на разных работах, пытаясь задокументировать то, что New York Times назвала “дорогостоящим и болезненным, хотя и хорошим, прогрессивным и необходимым” переходом России к капитализму. В своих путешествиях я не видел ничего, что напоминало бы капитализм. Конкуренцией управляли политики, которые распределяли зоны коммерческой деятельности, как рэкетиры, не было присутствия рабочей силы (любой, кто пытался организоваться в бизнесе, принадлежащем олигарху, получал пулю в ухо), рабочим часто платили продуктами или чеками для магазинов, принадлежащих компании, а убийства были единственным функционирующим механизмом регулирования в стране. Это было мафиозное государство с президентом в роли Дона, а не капиталистическая “демократия”.

Даже фермы, такие как Сибирское ранчо, где я провёл одну ночь с пожилым сторожем, пока он ждал грузовики, набитые городскими конокрадами, стали территориями гангстеров. От нефти до выпивки и арбузов каждая отрасль промышленности принадлежала гангстерам.

Я думал, что это было сделано намеренно: экономисты Гарварда разработали массовую приватизацию, создающую олигархов в одночасье, олигархи финансировали избирательные кампании Бориса Ельцина, а Ельцин позволил политикам, обученным в АМЕРИКЕ, управлять своим правительством. По сути, мы помогли Ельцину ограбить свой народ, чтобы получить место второго пилота в завоёванном вассальном государстве. Тогда меня критиковали за то, что я так написал, но со временем это стало общепринятым мнением. Доктрина шока Наоми Кляйн обвинила Сакса и Америку в навязывании того, что, по её словам, было “свободной торговлей и демократией… [навязано] с помощью военной силы ”Шок и трепет". Кляйн назвала Россию всего лишь ещё одной в длинном ряду стран, где “экономическая шоковая терапия” применялась “без ограничений” посредством “приватизации путём срочной продажи”, в результате которой в стране появились “печально известные олигархи”.

Чем больше времени я проводил, изучая экономическую политику США в отношении России, тем больше убеждался, что что-то было ужасно неправильно. Я регулярно переписывался с Джанин Ведель, в то время профессором Университетов Джорджа Вашингтона и Питта, которая написала влиятельную статью в The Nation под названием “Парни из Гарварда делают Россию”. Тезис Джанин заключался в том, что быстрая либерализация российской экономики была “скорее шоком ..., чем терапией", и что одним из крупнейших побочных продуктов стали такие эпизоды, как массовая инфляция 1992 года и Чёрная суббота: “Испарение большого потенциального инвестиционного капитала: существенные сбережения россиян”. Её статья была недоброжелательна к Джеффри Саксу и описывала его как часть коррупционного скандала в Гарвардском институте международного развития (HIID), о котором я также писал.

Кто прав ? К тому времени, как я начал копаться в HIID, Сакса уже там не было. Он сказал в "Переломных моментах сегодня", что приватизация, безусловно, ядро коррупции ельцинской эпохи, “не была моей прерогативой" и что он никогда не работал над этими проблемами с коллегами, которые “поступали неправильно”. Всё, что я могу сказать, это то, что Сакс никогда не попадался мне на глаза как человек, который освещал фиаско прихватизации, такие как печально известные беззалоговые аукционы, не хуже любого американца. Я предположил, что как выпускник Гарварда, имеющий связи с Лоуренсом Саммерсом и “энергичными молодыми реформаторами”, он был, по крайней мере, одним из организаторов краха России.

Теперь я уже не так уверен.

Несколько недель назад я получил известие от коллеги по Substacker и бывшего писателя Intercept Райана Грима, которому Сакс отправил записку и эссе. С разрешения профессора он был настолько любезен, что дал мне прочитать это. Я был потрясён. Суть эссе Сакса заключалась не в том, что экономическая политика США в отношении России была ошибочной или плохо проводилась, или даже в том, что его неправильно поняли. Скорее, он описал американскую стратегию, в которой экономика всегда — и, что особенно важно, с самого начала — служила миссии по обеспечению безопасности. Ведомые военными и службами безопасности, которые считали, что “холодная война никогда не заканчивалась”, США с самого начала рассматривали подчинение России и расширение НАТО в качестве первоочередных целей. Оглядываясь назад, можно сказать, что в этом гораздо больше смысла, чем в общепринятом мнении, которое заключается в том, что Билл Клинтон, Строуб Тэлботт и Дик Чейни пытались дружить с Россией и просто превратили её в собачий завтрак.

В эссе Сакс описывает неоднократные попытки убедить американских политиков приложить искренние усилия для привлечения России в ряды демократических партнёров. Его идея, как до, так и после распада Советского Союза, заключалась в усилиях по стабилизации в стиле Плана Маршалла, которые включали бы временное замораживание долга и целевые инвестиции, чтобы удержать страну на плаву в переходный период. Почему бы и нет ? В конце концов, они поддерживали их в Польше, и они там работали. “Я подумал: ”Это одно и то же", - смеясь, вспоминал он сегодня в " Переломных моментах". “Просто умножьте это на четыре”.

Однако идеи, которые американские и европейские лидеры поддержали в отношении Польши, были отвергнуты в отношении России. В этой части своего эссе Сакс описывает, что произошло после того, как он посоветовал Гайдару попросить G7 о списании долга:

В ноябре 1991 года Гайдар встретился с депутатами G7 (заместителями министров финансов стран G7) и потребовал приостановки обслуживания долга. Эта просьба была категорически отклонена. Напротив, Гайдару сказали, что, если Россия не продолжит выплачивать каждый причитающийся доллар до последнего, экстренная продовольственная помощь, направляющаяся в Россию, будет немедленно развернута прямо в открытом море и отправлена обратно в порты приписки. Я встретился с Гайдаром, у которого было пепельное лицо, сразу после встречи с депутатами G7.

После прихода Ельцина к власти в нынешней демократической России Сакс был уверен, что власти изменят своё мнение. Не получилось. Здесь он описывает встречу с бывшим государственным секретарем Джорджа Буша-старшего Лоуренсом Иглбургером после того, как предложил свой “План Маршалла” по телевидению

В начале 1992 года… Я был в эфире с исполняющим обязанности госсекретаря Лоуренсом Иглбергером. После шоу он попросил меня поехать с ним.… Наш разговор был следующим. “Джеффри, пожалуйста, позволь мне объяснить тебе, что твоя просьба о крупномасштабной помощи не будет выполнена… Ты хочешь знать почему ? Ты знаешь, какой сейчас год ?”

“1992”, - ответил я. “Ты знаешь, что это значит ?”

“Год выборов ?” Я ответил.

“Да, это год выборов. Этого не произойдёт”.

Простые россияне, безусловно, верили, что американцы хотят быть их друзьями. Я знаю это, потому что они хотели быть моими друзьями на протяжении всего ”грязного переходного периода", когда такие люди, как Билл Клинтон и Борис Ельцин, преувеличенно демонстрировали братство. Однако я помню, как отношение России изменилось после бомбардировок Косово в 1999 году, и особенно после того, как НАТО начало расширяться в сторону Москвы. Большинство американцев не слышали историю о том, что на переговорах о распаде Советской империи Джеймс Бейкер пообещал Эдуарду Шеварднадзе, что НАТО не будет “перепрыгивать” Восточную Германию в сторону России. Разоблачитель ЦРУ Мелвин Гудман подтвердил мне эту историю много лет назад, и я помню, что это много значило для русских.

По словам Сакса, расширение НАТО вплоть до Украины было целью с самого начала. Почему бы не привлечь Россию в качестве несовершенного, но более стабильного и демократичного партнёра ? Потому что “люди в костюмах”, как Сакс описала чиновников нацбезопасности, стоящих за Белым домом, никогда не хотели иметь какую-либо часть России, которая сохранила значительную военную мощь или свою собственную сферу влияния. “Они стремились и до сегодняшнего дня стремятся к однополярному миру во главе с гегемонистскими США, в котором Россия и другие страны будут подчинены”, - пишет Сакс.

Вот почему мы в настоящее время находимся в отчаянном положении в Украине, на острие ядерной угрозы: мы не хотели меняться или даже пытаться воспользоваться такой редкой возможностью для сотрудничества и мира. Мы были на холодной войне и предпочли оставаться там, возможно, пока не станет жарко. Оказывается, мы тоже похожи на русских: “Надеялись на лучшее, получилось как всегда”.