Наброски основ теории отношений. О субъективной природе человека

Накопились у меня кое-какие положения по теме исследования человеческих отношений. Из них я здесь могу представить те, которые совокупно обрисовывают парадигму этого исследования, не желающего останавливаться на фиксации наблюдаемых фактов в этой сфере и пытаться делать из них общие выводы, в своей массе бесполезные (так как они не проникают в природу отношений и, соответственно, не позволяют управлять ими). Согласно этой парадигме: 1) отношения осуществляются в сфере общей, как минимум, для всех людей энергетической сущности, которая суть субстанция субъективной природы человека (эта сущность, поскольку она берётся здесь в чистом виде, будет именоваться словом «Субъект» с большой буквы); 2) сущность, упомянутая в п.1, имеет свою особую природу, которая для цели исследования предварительно рассматривается изолированной от всего объективного и существующей строго параллельно с ним. Подход этот совершенно новый, никогда прежде не проводившийся в жизнь, поэтому первые попытки его реализации неизбежно страдают недостатками. Несмотря на это, я убеждён, что это единственно адекватный способ познания человеческой природы, даже если вся история человеческой мысли исходит из изначальной истинности объективного.

Ещё раз акцентирую, что здесь представлены именно наброски будущей теории, т.е. ещё сыро сформулированный материал.

1. Базовое положение, которое лежит в основе теории отношений, гласит:

«Как чистый объект лишён сущности субъекта, так и чистый субъект никогда не существует объектом»

Это значит следующее. Если мы берёмся рассматривать субъективную природу человека, как она проявляется в отношениях, то для начала необходимо признать самостоятельный онтологический статус субъективного вообще и вывести субъективное бытие из статуса «необъективное (значит: личное, случайное, произвольное и, в конечном счёте, ложное)» на статус «положительное, позитивное». Ибо субъективное по своей природе никоим образом не подпадает под объектоцентричность и не может интегрироваться в неё без остатка, не утратив самого себя. Разница между субъектом и объектом работает не только в сторону объективного, но и в обратную сторону. Субъект может и должен быть воссоздан в своём исконном бытии.

Радикальное отведение субъекта от объекта и сосредоточение исследовательского внимания на чисто субъективном может, на первый взгляд, казаться искусственной и принудительной операцией. Однако эта методологическая установка ничуть не более радикальна, чем базовое положение позитивизма, согласно которому единственным истинным знанием может быть лишь знание одинаково наблюдаемых всеми фактов. Под слово «факты» здесь, правда, подпадают и человеческие отношения тоже. Так, мы видим, что, например, одни люди любят друг друга, а другие друг с другом враждуют. Судим мы об этом, однако, только опосредованно, по внешним признакам, игнорируя изменчивую природу отношений, которая коренится в субъективности человека, не репрезентирующейся в виде чего-то наблюдаемого. Кроме того, на естественное протекание отношений также воздействуют сторонние субъективные влияния — например, продвигаемые в произведениях искусства модели поведения любящих друг друга людей, общественные ожидания от поведения «настоящего мужчины» и «настоящей женщины», внушённые с детства родительские установки о мужчинах/женщинах вообще и об отношениях, и т.д. Свободные, раскрытые, незакомплексованные люди (если только таковыми они себя не изображают) — это люди, вышедшие на гармонию со своей изначально субъективной природой и потому испытывающие меньше проблем в отношениях. Поэтому дело состоит ещё в том, чтобы сам термин «отношения» понимался в чисто субъективном смысле и был свободен от разнообразного стороннего содержания. 

2. С отведением чисто субъективного от всего объективного встаёт закономерный вопрос: как вообще исследовать субъективное, если, в отличие от объекта (хоть чувственного, хоть абстрактного), его невозможно уловить в его собственных границах и вывести на уровень представления? Как идентифицируется само субъективное? Как, собственно, возможно допустить существование Субъекта, если мир вокруг нас и сами мы очень даже объективируемы? Ведь Субъект, раз он не репрезентируется, то и не представляет собой абстракцию от чего-либо. Мы также не можем говорить, что Вселенная или мир есть Субъект, потому что те первые два понятия выражают собой нечто сплошь объективное. Тем не менее, должно всё же существовать что-то определённое, отталкиваясь от чего возможно выйти мыслью на допущение и даже рассмотрение этой сверхсущности.

В повседневной жизни мы, как социальные существа, находимся в постоянном контакте друг с другом, включая близкое общение. Однако при таком доверительном общении, когда человеческие субъекты открыты друг перед другом — например, в условиях семьи, где родственники, как предполагается, должны любить или, как минимум, уважать друг друга, — часто возникает разница между тем, как они воспринимают субъективность друг друга, которая нередко переходит в межсубъектные «трения». Несмотря на то, что объективность внешнего мира признана общим для всех людей местом и что, обращаясь к ней, якобы возможно уладить все межсубъектные конфликты, это имеет мало общего с фактическим положением дел. Субъективная разница между людьми особенно заметно проявляется в либеральном обществе и выражается фразами типа «я не такой, каким меня хотят видеть», «ты такой, а я другой, не лезь ко мне со своими представлениями о хорошем и плохом», «имею право жить так, как хочу» и т.п. Люди стали больше открываться друг другу, но из-за их разницы в мировосприятии, ценностях, манерах и т.д. им сложно контактировать друг с другом на доверительном уровне, особенно в долгосрочной перспективе. Каждый несёт в себе какое-то своё субъективное содержание и надеется, что оно будет разделено кем-то другим или даже многими, а если нет, то насильно заставить остальных разделять его.

Если бы все люди были одинаково устроены на субъективном уровне, то никаких межсубъектных трений и конфликтов попросту не возникало бы. У людей не срабатывало бы различение «свой / чужой» внутри вида, потому что изначально все были бы одинаково «своими», ни больше ни меньше, а их единый на всех взгляд расходился бы лишь в частностях. Но тогда не возникало бы и другого межсубъектного взаимодействия. Не были бы возможны даже сами отношения, потому что одинаково-субъективные люди были бы безразличны друг к другу — как положительно, так и отрицательно.

Межсубъектная разница чувствуется. У нас нет никакой объективной и тем более материальной основы для подкрепления суждения «манеры этого человека мне неприятны» или «не знаю почему, но этот человек мне нравится». Ибо эти фразы произносятся уж точно не от имени химических соединений в мозгу или составляющих их элементарных частиц — в каковом случае они сами были бы чем-то множественно-одушевлённым, а на допущение этого, пожалуй, не пойдёт ни один учёный. Хотя биологически наши чувства действительно сопровождаются гормональными изменениями, никто не говорит, что сами эти соединения суть причина этих чувств. Причинный дискурс в отношении материи вообще исключён; в такого рода позитивизме может быть только констатация фактов и межобъектных связей, тогда как чувства относятся всё же к сфере субъекта, а выделение их самих в качестве объекта или феномена происходит также в сфере субъективного (хотя учёные и настаивают на полной объективности своего подхода). Неуспешность попыток провести мостик между объективностью мира и субъективностью человека получила название «психофизическая проблема»; невзирая на это, учёные не останавливаются в своём стремлении найти и установить объективную природу, скажем, сознания.

Говоря далее о чувствах, от общения с одними людьми становится комфортнее и «появляются крылья», с другими — наоборот, чувствуется подавленность и дезориентированность. Это, однако, не значит, что характеристики «вдохновляющий» и «подавляющий» — абсолютны и что так про тех людей может сказать буквально каждый человек. Такая характеризация человека — это искусственная по отношению к нему процедура объективации, грубо попирающая его субъективность. Человек, как субъект, не является вдохновляющим или подавляющим в том же смысле, в котором яблоко зелёное или стул деревянный. К слову, в психологии такое называется «фундаментальная ошибка атрибуции» — приписывание человеку тех или иных субъективных черт так, как если бы они одинаково воспринимались всеми людьми. Согласно этому, субъективная оценка человека никогда не может быть объективной, а доведение своего оценочного суждения о человеке до публики является не менее чем актом попрания его субъективности. Соответственно, наши субъективные оценки друг друга могут быть только относительными, а их мнимая объективность опирается на ложное предубеждение «все разделяют мою оценку этого человека».

Итак, пока что здесь мы проделали следующее: 1) отграничили чисто субъективную природу человека от всего чисто объективного; 2) обозначили субъективное чувство как единственный способ если и не познания людей, то, по крайней мере, относительно-субъективного ориентирования в них.

Остаётся нерешённым вопрос, как всё-таки возможно познание людей в их субъективности, если друг друга мы можем воспринимать только относительно. Об этом постараюсь рассказать в продолжении.