Современный человек очень часто борется не с христианским взглядом на жизнь, а со своими представлениями об этих взглядах – 3

Протоиерей А. Ткачев.

Из лекции «Чудеса Господни»

***Преображение.***

--------------------------------------------------

…Господь не обязан быть только в скорби с человеком.

Он может быть с человеком во всякой радости.

Просто земля не место радости, к сожалению, радости очень мало.

А больше всего от этих всех горбатых, парализованных, этих всех лепрозных, этих всех бесноватых. И поэтому Он там. Но первое чудо, оно есть первое.

То есть это начало, начаток, знамение в Кане Галилейской.

Дальше смотрите.

Дальше мы идем к чуду, которое совершено было наедине.

Это праздник Преображения Господня, это некое откровение Господа о Себе Самом

и сладкое собеседование с людьми, перешагнувшими грань видимой жизни,

вошедшими в иную область.

 Один в смертную тьму, другой в небесную радость.

Тропарь преображения. Это важно. Тропари, - это если какое-то чудо. То есть это чудо, вынесенное в праздник. Это не просто чудо.

У нас нет праздника хождения по водам. Нет праздника уловления рыбы, у которой во рту статир.  У нас нет праздника умножения хлебов. И нет праздника воскрешения дочки Иаира. Нет праздника исцеления расслабленного при купели.

А вот здесь двунадесятый праздник, Преображения Господня.

…Обыкновенно свет без пламени

Исходит в этот день с Фавора,

И осень, ясная, как знаменье,

К себе приковывает взоры!

Поодиночке шли и парами.

Вдруг кто-то вспомнил,

что сегодня 6 августа по-старому

Преображение Господне…
(Борис Пастернак)

Преобрази́лся еси́ на горе́, Христе́ Бо́же,/ показа́вый ученико́м Твои́м сла́ву Твою́,/ я́коже можа́ху,/

Показавый славу Твою, якоже мажаху. То есть, как могли, так и увидели.

Больше не могли бы видеть, иначе бы умерли.

да возсия́ет и нам, гре́шным,/ свет Твой присносу́щный/ моли́твами Богоро́дицы,// Светода́вче, сла́ва Тебе́.

В этих словах мы понимаем следующее. Не Христос преобразился, так Григорий Палама говорит. Что преобразился не Христос, преобразились глаза учеников.

Христос изменил зрение учеников, чтобы они смогли увидеть, какой он на самом деле.

Митрополит Антоний Блум, царство небесное ему, мир его праху и царство небесное его душе, он часто говорит о том, что в западных храмах витражи  украшают стены и окна соборов.

Ну и когда темно на улице, то витраж молчит. Но если вдруг восход, рассвет, и солнце ударит в  витраж, и он загорается всеми красками, прославляя и руку художника, и Господа, изображенного на витраже.

Нечто подобное было и там.

То есть они ходили возле Христа, и темно им было все время, потому что Он удерживал их глаза от знания того, кто Он такой. А потом Он изменил им зрение, и они увидели Его, какой Он есть.

Они увидели Его какой Он есть и там интересно, что у него одежды были белы как снег и лицо сияло как солнце в полной силе своей и больно было смотреть им на Него и они безумствовали, говорили непонятные вещи… «Господи хорошо нам здесь быть сделаем 3 сени палатки, кущи… Тебе,  Моисею и Илии…»

И вот они упали в ужасе перед Ним, вот эта удивительная икона, там часто изображается, как у Иоанна Богослова сандаль слетел, тоесть на этой иконе нету, а есть такая динамика.

(Слайд)-Во-во-во-во, видите? Сандаль слетел. То есть он полетел вниз, вообще у него аж обувь потерял по дороге. Динамика такая, динамика события, то есть… Ничего себе!!! Вот Ты какой!!!... так вот Ты какой, о-о-о, какой Ты!!!, вот.

А кондак праздника:

«На горе́ преобрази́лся еси́,/ и я́коже вмеща́ху ученицы́ Твои́,/ сла́ву Твою́, Христе́ Бо́же, ви́деша,/ да егда́ Тя у́зрят распина́ема,/ страда́ние у́бо уразуме́ют во́льное,/ ми́рове же пропове́дят,// я́ко Ты еси́ вои́стину О́тчее сия́ние.»

То есть когда увидят Тебя распятого, чтобы они поняли, что да, это всё, да Он Сам допустил до этого, то есть Он захотел для чего-то это всё.

Чтобы они не думали, что взяли, поймали, избили, изуродовали, замучили, прибили к кресту и теперь веселятся, глядя на Него распятого и униженного.

Да нет, это Он сам.  «Да и егда тя узрят распинаема, страдание уразумеют вольное», то есть добровольную муку.

«Мирове же проповедят, яко Ты и еси воистину, Отчее  сияние.»

Вот для этого Он преобразился перед ними.

А теперь скажите мне, пожалуйста, а много они поняли, когда узрели Его распинаемого? Ничего они не поняли. Все разбежались, кроме Иоанна Богослова.

Тот, что тапок потерял, вот тот остался. Сандаль, вернее. Вот тот остался, никуда не убежал. А все остальные убежали, ничего не поняли.

То есть Он им и так, Он им и этак, а они никак…

Но, видимо, так и мы, собственно. Конечно, так и мы, к сожалению.

Моисей, и Илья.

 Не было таких двух людей на свете, которые бы так сильно хотели Бога видеть.

Моисей, помните, в книге Исхода говорил:

«Боже, если я приобрел благодать пред Тобой, благоволение, яви мне Тебе Себя Самого разумно, чтобы я видел Тебя, понимал Тебя.

Говорит: «Не может человек видеть лицо Мое и жив остаться это потому что нету лица у Бога. У Бога Отца нет лица, его по-честному нельзя изобразить.  Бог Отец не воплощался, воплощался только Сын и у Сына Божьего есть человеческое лицо.

А слава Его велика так, что творение сгорает.

Горы плавятся, как воск, когда Господь сходит на горы.

И если человек встретится лицом к лицу с Божьей славой, то конец человеку.

И Он говорит:

 «Нельзя тебе видеть лицо Мое, но покажу тебе заднее Мое, то есть некую тень славы.»

И Он поставил его, Господь, в расщелину скалы, Моисея, и рукой прикрыл его,

и прошёл перед ним с громким голосом, говоря: «Господь, Господь милосердный и человеколюбивый, долготерпеливый и многомилостивый», и Моисей видел то, что можно видеть, и всё.

А вот лицо Господня Моисей увидал на Фаворе, и желание у него не пропало,  он даже в ад сошёл, а желание осталось.

То есть он в аду жил, где Моисей был? В аду жил,  долгие-долгие годы, а желание повидать лицо Господня у него сохранялось.

И поэтому, когда Господь на Фаворе преобразился, Моисея Господь поднял из преисподней: посмотри на Меня, ты так сильно хотел, теперь глянь на Меня, вот

Я пред тобою.

А Илья с небес пришел, потому что Илья не умер, Илья живой, и он тоже хотел сильно видеть Господа, и тоже на горе Хориф стоял перед Ним, и Господь шел перед ним ветром, бурей, ураганом, который раздирает горы, а потом дуновением прохладного ветра…, и там Господь.

И вот они оба, эти лицезрители тайн Нового Завета, явились.

Моисей как бы законодатель, Илья пророк, то есть закон и пророки поклонились Иисусу. И апостолы поклонились Ему.

Как пишет апостол Павел в послании к филиппийцам, он говорит, что «О имени Иисусовом всякое колено поклонится, небесных и земных и преисподних, и всяк язык исповесть, «Я как Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца».

Вот на Фаворской горе Христу поклонились небесные, земные и преисподние.

Небесные – это Илья, земные – это три апостола Пётр и Яков Иоанн, а преисподние – это Моисей.

Вот оно, поклонение Христу представителей делегатов от всего трёхчастного человечества.

Если угодно, мы видели трёх людей, кланявшихся Христу, трёх представителей,

это три волхва, – Мельхиор, Балтазар, Гаспар. Вот они пришли, и в древности в западной живописной традиции было в  обычае рисовать одного из них китайцем, одного из них негром и одного из них европейцем, как бы символически показывая, что представители всех рас человеческих пришли ко Христу и поклонились Ему.

Вот там три, скажем там, от востока, запада и юга, и здесь три, от небесных, земных и преисподних, пришли и поклонились Господу. Только там маленькому человечку в яслях лежащему, а здесь преобразившемуся Господу.

И Он сказал им, никому не говорите, пока Сын Человеческий из мертвых не воскреснет.

А они думали между собой, что это значит, из мертвых воскреснуть.

И не был для них явлен глагол сей.

А потом… есть удивительная вещь, как только они спустились с горы,

они увидали там учеников, которые ждали их,  …оставшиеся же ждали девять.

И там был отец бесноватого юноши. Он говорит: «Да исцели Ты мне сына, а эти не могут ничего.»

И Христос, только что был на горе Фавор с Моисеем и Ильей, Славу им показал.

И Он спускается, опять бесноватые, опять плачущие папа и мама, опять бессильные апостолы.

И Он говорит… ну что ты скажешь, ну да… «О, род неверный и развращенный,

доколе буду с вами, доколе терплю вас, веди Мне его сюда.»

И привели, а там бес был такой непростой, Он его скрутил, и скрежетал тот, упал, начал биться на земле.

--Сколько давно это у него?

--- С самого детства. Если только можешь, пожалуйста, помоги нам.

---Если можешь веровать, все возможно верующему.

И отец говорит

-- Верую, Господи, помоги моему неверию.

Фёдор Михайлович Достоевский считал, что это одно из самых глубоких откровений о человеческом сердце.

Ты веруешь уже сейчас Богу? Ну, конечно. Хорошо, добрый мой друг, хороший мой человек, любезная моя душа. Скажи мне, а неверие в тебе сохраняется? Да, конечно.

То есть ты веруешь? Ну да. И всё-таки и не веруешь? Ну да.

А в каких пропорциях у тебя неверие и вера? Ой, я не знаю. Я вот как-то так чуть-чуть верю, чуть-чуть не верю, то потом сильно верю, но все-таки немножко не верю.

Потом еще сильно не верю, но все-таки немножко верю.

Ну не оставит же меня Господь. И вот я так верю, не верю, и все вместе.

Бедная душа моя. Бедный и позорный человек.

Я бы даже сказал негодяй какой-то. Но это вот такой портрет мой.

Господи, да я верую, ну, верую я, но помоги Ты моему неверию.

Это очень важные слова.

Если бы нас на страницах Евангелия сопровождали только одни герои, которые веруют и не сомневаются, ходят, творят, понимаешь… Да нет, там слабаки, там одни слабаки, одни лузеры.

Разбегаются в самое ненужное время, спрашивают глупости всякие.

Он идёт распинаться, а они говорят: «Можно мы Тебя спросим одну интересную вещь?»

Ну, можно….

«Вот Ты когда воцаришься, можно он сядет справа, а я слева?

А Он вообще идёт…, Его убивать сейчас будут!!!

Он им говорит:  «Вот восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет на пропятие. И убьют Его, и оплюют Его, и так далее, и так далее, и так далее….

А люди не слышат, они вообще…, им до лампочки то, что им говорят, вообще.

Они слышат только себя. Говорят:  «А справа и слева сесть можно?»

Да подождите, вот сейчас вот оплюют, осудят, изувечат и убьют вообще, да?

Да ладно, да, а справа и слева сесть же можно?

Вот так оно, вот такое безобразие сплошное, сплошное безобразие

вообще. Это книга сплошных безобразий с точки зрения человечества.

Настолько мы с вами стали больны.

Так что вот это праздник целый, Преображение Господне, чтобы мы знали,

какой Он красивый, какой Он сильный, какой Он вообще.

Потому что про то, что Он есть, говорят многие.

Но они говорят по-разному, какой Он есть.

Да Он просто такой себе… Ну что, еврей, раввин, человек.

Ходил туда-сюда, что-то делал…

**************************
Протоиерей А. Ткачев.

***Преображение: о самом главном.***

----------------------------------

Вере противостоит не столько НЕ-верие, сколько ИНО-верие.

И христианству со всей серьезностью в перспективе будет противостоять не подыхающий атеизм исчезающего европейца, а мощные вероучительные системы ислама и иудаизма.

Это — монотеистические религии, знающие Творца и очень много о Нем, несущие в генетической памяти и в знаках своих преданий большой багаж накопленного опыта.

Мы не спорим с этими верами о том, есть ли Бог, один ли Он, управляет ли Он миром. И они, и мы знаем, что есть, что один, что управляет. Аминь.

Но мы расходимся с ними в вопросе отношения ко Христу.

Еврей Мессию пришедшего не признает, хулит и ждет иного.

Мусульманин Мессию признает пророком, родившимся от Девы, но не Сыном Благословенного.

Христианин верит в «Единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век»

Верить в Иисуса, как в «просто пророка», пусть даже безгрешного, христианину не пристало.

 Вникать же в иудейские хулы — тем паче. Нужно исповедовать Сына Тем, Кто Он есть и как мы научены — Светом от Света, Богом истинным от Бога истинного, рожденным, несотворенным. Единосущным Отцу, через Которого все сотворено.

И помощь нам в утверждении на камне веры оказывает праздник Преображения.

Этот праздник смыслообразующий и целеполагающий. Он показывает нам, Кто на самом деле есть Тот смиренный Иисус, Который пешком обходил Палестину, беседовал с людьми и ел простую пищу.

Он — Царь, имеющий равную с Отцом славу от начала времен. Ему кланяется Закон в лице Моисея и пророки в лице Илии. Он — свет и нет в Нем никакой тьмы.

Верующий во имя Его верует не в человека, и не в пророка, и не в Ангела, но в Бога истинного, принявшего на себя немощь и ограниченность естества человеческого.

Праздник целеполагающий потому, что в нем видим достижение священного края: исполнение пророчеств, смысл Закона и соединение вокруг Христа небесных (Илия), земных (апостолы) и преисподних (Моисей). Все — рядом с Ним, как вынутые частицы — на дискосе возле Агнца (иереи знают!), и всем хорошо.

Когда Он сияет вечным светом Своим, тогда — «исцеление в лучах Его» (Мал. 4:2). Когда Он во славе, тогда история закончилась, и началось блаженство. Собственно, это и дано было испытать, как некий начаток, трем апостолам и двум пророкам: история закончилась, и люди вошли в Царство вечным светом сияющего Царя.

Вот почему Преображение по смыслу и значению стоит сразу после Рождества и Пасхи.

Рождество — вхождение Бога в мир людей. «Слово стало плотью».

Пасха — победа над смертью. «Пожерта бысть смерть победою».

Преображение — предощущение будущего блаженства, когда спасенные будут жить в Небесном Иерусалиме, не имея нужды в солнце, луне и светильниках. «Ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец» (Откр. 21:23).

Мы не в человека верим, которого злые люди унизили, оскорбили и ко кресту пригвоздили. И не в пророка мы верим, который велик и хорош, но безмерно удален от Существа Божия.

Мы верим в Слово, в Котором «была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:3).

Именно это показывает нам праздник Преображения.