Инструктор "Сенсей": Я подготовил больше одиннадцати тысяч бойцов

О специфике работы с мобилизованными, добровольцами, срочниками и спецконтингентом, нюансах обучения штурмовиков, проблемах с инструкторами, личной мотивации и многом другом журналисту издания Украина.ру рассказал гражданский инструктор-волонтёр по огневой и тактической подготовке с позывным "Сенсей"

— Сенсей, какие задачи выполняете в зоне проведения СВО?

— Работаю с различными подразделениями на разных направлениях по огневой и тактической подготовке. Это индивидуальная работа с оружием. В основном речь идёт об автомате Калашникова, поскольку изначально я специалист по нему. Ну и далее — действия бойца в атаке и при отходе, штурм зданий и окопов, "зачистка" посадок. В общем, даю те знания, которыми должен обладать любой солдат.

— И все это на волонтёрских началах?

— Вообще да. Понимаете, когда в сентябре 2022 года началась российская мобилизация… дело в том, что я и до того работал с подразделениями. Я в принципе хороший специалист, поскольку даю большой массив знаний за короткий срок. Причем не просто даю знания, но и превращаю их в навыки, так как в бою важны рефлексы.

Так вот! Когда началась мобилизация, меня товарищ пригласил заехать на три дня в 126-ю бригаду береговой обороны, что в Крыму. Тогда зашли люди из Ставрополя, первый батальон. Тогда прорывы были на Херсонском, на Харьковском. Люди были ограничены во времени, а потому и обучать оказалось некому.

Я согласился и три дня с ними отработал. А потом зашёл новый батальон, с которым отработал уже месяц. Потом ещё один. Потом я поехал домой, но не успел проехать Симферополь, как позвонили из 810-й бригады морской пехоты. У них полк зашёл — 1270 человек. Пришлось вернуться. Отработал ещё месяц. Каждый день брал по батальону, и по триста человек у меня занимались огневой подготовкой.

Закончил там и решил возвращаться домой — снова позвонили из 126-й. У них новый резервный батальон зашёл. Ещё месяц отработал с ними. Потом создали центр военной подготовки, и я подготовил там больше десяти инструкторов, а потом уехал работать с подразделениями, которые работали на Авдеевке, Марьинке, Угледаре и под Работино. Вот так заехал на три дня и уже два года никак не уеду.

— Нехватка инструкторов — одна из болезненных проблем начала СВО. Как так вообще получилось?

— Не знаю, как так получилось. Я же не системный армейский. Я вижу результат, а почему так вышло, сам не понимаю. Для меня это тоже было шоком. Я ведь приехал и начал готовить подразделения, поскольку был уверен, что все ушли на фронт и больше этим заниматься некому, но выяснилось, что то, чему я учу, не знают многие командиры, хотя этими знаниями должен обладать каждый солдат на уровне курса молодого бойца.

Как таковых в армии вообще не было инструкторов. То есть по Уставу подготовкой отделения должен заниматься командир отделения, взвод должен учить командир взвода и так далее. Проблема в том, что у всех этих людей есть их основные задачи, а потому многие просто не обладают знаниями того уровня, который требуется на сегодняшний день.

Иными словами, нам нужна отдельная военно-учетная специальность — инструктор. Их нужно готовить, поскольку сейчас их очень не хватает. Причём беда как с количеством, так и с качеством. Оно же как должно быть? Вот программа подготовки, согласно которой инструкторы будут обучать бойцов. У нас же каждый что-то своё додумывает.

— С начала СВО довелось побеседовать со многими инструкторами, и каждый отмечал, что единой программы нет, а потому всяк учит тому, чему считает необходимым.

— Во-первых, инструктор должен исходить из принципа "не навреди". Во-вторых, он должен не только давать знания, но и превращать их в навыки. Ведь чем лучше подготовлен боец, тем больше у него шансов против хорошо подготовленного противника и тем сильнее он превосходит противника неподготовленного.

Неправильное обучение может стоить человеку жизни. Вообще любая ошибка бойца может стоить жизни ему и его товарищам. Цена ошибки инструктора — человеческие жизни. Это надо чётко понимать.

Возвращаясь к тому, о чем вы говорите, могу лишь подтвердить. Кто-то исходит из личного опыта, кто-то — из того, что почерпнул в интернете. Не факт, что то и другое правильно. Самое простое — народ спорит о том, держать ли ноги вместе или раздельно при стрельбе лёжа. И спорят до хрипоты. Как в книге о Гулливере, где у всех были разные взгляды на разные вещи.

— Да-да! И как же в итоге правильно?

— На самом деле можно лежать и так, и эдак. Не принципиально. А принципиально, знаете что? Положение, когда ноги вместе, ограничивает подвижность. Если нужно срочно сместиться влево-вправо на животе, то ноги будут мешать. Говорят, что нельзя открывать артерии, но это тоже так себе довод, поскольку это работает лишь на ровной поверхности. Вот в спортзале — да, работает.

Вообще, базовая изготовка для стрельбы лёжа — это ноги на ширине плеч или когда нога подтянута к себе. Есть динамическая и статическая позы. Динамическая — это когда ты уже на полстойки встал, ты уже пятку подтянул к ягодице и одним движением встаёшь.

Всё равно лучше учить и так, и эдак. Подтягивая ногу, боец снимает давление бронежилета на диафрагму. Это всё надо пробовать. Я вот даю людям попробовать и объясняю, почему так или иначе. Но я учу — ноги в стороны. Те же, кто в секте "ноги вместе", считают это неправильным. Думают, что все от этого умрут.

— А что скажете о прямой и боковой стойках для стрельбы стоя? Там ведь тоже споры нешуточные.

— Когда-то средств индивидуальной бронезащиты либо вообще не было, либо они были слабыми, мешали. Поворачивая профиль, приклад не во что было упереть. Фронтальная стойка дает нам серьёзные преимущества. Мы становимся более подвижными, можем наклоняться вперёд-назад, двигаться влево-вправо, бежать.

Тут ещё мы исходим из того, что… вот пришёл человек, который уже стреляет из боковой стойки и хорошо попадает, а через пять дней ему идти штурмовать окопы. И тут нет смысла тратить целых три дня на то, чтобы его переучивать. Лучше учить его менять магазины, работать в двойке. Потому что иначе мы лишь понизим его уровень к моменту выхода на боевые.

Но с нуля мы учим работать во фронтальной стойке. Есть, конечно, люди, которые упёрлись и не хотят переучиваться, но… стреляют и стреляют.

— С кем проще работать? Считается, что молодые лучше усваивают информацию и физически крепче, но у "старичков" больше опыта и мотивации.

— На самом деле я работал и со срочниками, которые стоят в Крыму и готовятся встречать вражеский десант. И уже встречали. То есть они в принципе на боевых. И с зеками из "Шторм Z" работал, которые по пятнадцать-двадцать лет отсидели, вышли без зубов и с проблемами по здоровью. Нет такого человека, которого невозможно обучить самым простым действиям. Вот в рукопашном бое — это многолетняя подготовка, а стрелять любой научится, если показать ему, как на спусковой крючок нажимать.

Работать с разных изготовок, менять магазины различными способами, устранять задержки, работать в двойках, тройках, четвёрках. Этому можно научить всех. Зависит от инструктора.

На самом деле у меня уже какая-то чудовищная цифра. Я подготовил больше одиннадцати тысяч человек. Это прямо невероятная цифра, если задуматься. Не уверен, что в МО есть подразделения, которые подготовили столько же.

Вот недавно слышал, как Дмитрий Медведев с Рамзаном Кадыровым обсуждали, что на базе РУС подготовлено более шестнадцати тысяч бойцов. А это огромная государственная структура с финансированием и большим количеством инструкторов. И это далеко за "ленточкой". Нет, это действительно здорово. Большое дело.

Я к чему вообще об этом заговорил? Вот столько людей подготовил и ни разу мне не встретился человек, о котором можно бы сказать, что он вообще ни на что не способен. Нет, встречались такие, о ком сразу можно было так подумать, но люди чётко выполняли указания и начинали действовать правильно.

На чистом листе писать легче, поскольку в экстремальных ситуациях старое всё равно будет проявляться. Но тут опять же момент! Когда работаешь со спецназом или теми же "вагнерами"… они же все подготовленные люди. Они уверены, что всё знают и умеют. Но я ведь не по собственному желанию приехал. Это командование приняло решение.

А у них прямо мозг плавится. Они отказываются делать по-моему, поскольку их учили так и никак иначе. Но и это решается очень быстро, когда ставишь их против новичков, которые час назад начали заниматься. И когда те, кто час был никем, начинают быстрее заряжаться, быстрее нажимать на спусковой крючок, быстрее двигаться, приходит понимание, что надо работать. Но вообще с нуля, конечно, человека учить легче, чем переучивать.

— Сколько нужно времени, чтобы подготовить штурмовика?

— Чем больше времени, тем больше у человека шансов на выживание. А там уж сколько даст командование.

— А стандарт есть какой-то?

— Пяти дней мне достаточно, чтобы пройти с бойцами всю программу. Это не значит, что они все эти знания будут применять, но у них будет приличный настрел, будут знания и навыки.

Знаете, при всём уважении к нашему спецназу, хотел бы заметить, что всеми теми знаниями, которыми обладает спецназ, сегодня должен обладать любой боец. Вот прямо на уровне КМБ (курса молодого бойца. — Ред.). Им ведь какие-то навыки передают по секрету, но получать их должны все. А почему "шторма" должны быть менее подготовленными, чем спецназ?

Сейчас "шторма" должны работать всеми видами оружия, которые у них есть. То есть как минимум должны уметь работать с АК (Автоматом Калашникова. — Ред.), гранатомётами, пулемётами. Они должны уметь действовать в атаке и при отходе, уметь штурмовать здания, окопы, действовать накоротке. Это спецназ.

В спецназ набирают по физическим кондициям лучших из лучших. Но обучать по их методикам нужно всех. Я ведь неоднократно сталкивался с тем, что в подразделениях говорили: вот это мотострелки, и ничему особому их учить не надо, поскольку сто процентов будут сидеть в окопе и действовать от обороны. Это говорили командиры высокого уровня, а я объяснял, что если можно научить их всему, то всему и нужно учить.

Вот сейчас противник зайдёт в окопы, а они в окопах работать не умеют. Выбьют их из окопа, а как им отходить? И вместо того чтобы отходить, прикрывая друг друга, они побегут. А потом, когда они отбегут на сто метров, а в их окопах останется пять человек, из которых пара "трёхсотых", они специальную группу штурмовиков будут ждать? Нет, они же отбивать и пойдут.

Тогда, во-первых, нужно знать, как подходить к окопам. Во-вторых, нужно знать, как действовать в окопах или зданиях. Есть хорошая методика, по которой всему этому можно быстро научить. Просто её нужно распространять на всех.

Ещё одна страшная ошибка — считать, что артиллеристу автомат не нужен. А потом артиллеристы попадают в засаду и не знают, как им действовать. Или водители, которым "автомат сто процентов не нужен". Ну как не нужен, если автомат — это индивидуальное оружие бойца?

Я много работал и со спецназом, и с другими специалистами. И могу сказать, что им есть куда расти. Хотя многие вещи — это не какие-то тайные знания. Так, например, столкнулся с тем, что в армии практически не учат устранять задержки. Выяснилось, что на стрельбище задержку должен устранять инструктор.

Автомат Калашникова — надежная штука, и задержек у него гораздо меньше, чем у иностранных образцов. Если возникают проблемы, то их почти всегда можно решить на месте. В 99% случаев проблема устраняется буквально за десять секунд. Если нет, то можно за двадцать секунд провести неполную разборку. Но этому не учат, хотя научить этому можно за три минуты.

И это хорошо видно по спецназу на стрельбище. У бойца задержка, и он поднимает руку, чтобы я к нему подошел. Я показываю на автомат, и он вспоминает, что сам это уже делал. А в бою он должен выполнять все это не задумываясь. Буквально в течение десяти-пятнадцати секунд устранить задержку и продолжить работать.

— Приходилось наблюдать за тем, как опытный товарищ прямо ногой в окопе чинил заклинивший автомат. Эпическое зрелище! А как со спецконтингентом работается?

— Я "штормов" около 2500 человек подготовил. Из них где-то 1800 — "зетовцы". И никаких проблем у меня с ними не было. Я четко понимал, что это законно осужденные граждане, которые в большинстве своем сознательно шли на преступления. У них криминальный склад ума. Но ведь на войне хорош тот солдат, который убивает больше солдат неприятеля, верно?

Если сравнивать с мобилизованными, то с мотивацией у них было получше. К тому же с ними проще работать инструктору, поскольку люди привыкли жить в условиях закрытого коллектива. Только важно сразу объяснить им, что жить по тюремным понятиям или гражданским правилам здесь не получится. Здесь нужно жить по армейским законам. Я объяснял, и никаких проблем у меня не было. А работал я с людьми из дагестанских зон, из кавказских республик, из северных зон. Люди заходили и работали. Люди, кстати, очень разные.

Понятно, что многие пришли за свободой, но один мне как-то сказал: "Сенсей, я вчера уже должен был оказаться дома". То есть ему оставалось тридцать дней до освобождения, а так он пятнадцать лет уже отсидел. И подписал контракт.

Как так? А он и говорит: "Меня закрыли законно. Я преступник. С дочерью тринадцать лет не виделся. Поначалу приезжала, а потом начала стыдиться меня. А так если погибну, то дочь будет гордиться отцом, погибшим за Родину. Если выживу, то будет возможность вернуться к ней и наладить отношения".

Был другой интересный случай. Там военнослужащий получил небольшой срок за наркотики. Но у него вся семья — военные. Так он и семью опозорил, и родному брату перекрыл возможность для дальнейшего карьерного роста. И вот он пошел на войну, чтобы семью реабилитировать. Нет, это не отменяет того, что он совершил преступление, но мотив тут важен.

Что же до мотивации, то заехал я однажды под Работино на четыре дня, и тут пошел дождь. А там еще посадка, где толком спать негде. Люди под кустами лежали. И дожди на пять дней. Земля в пластилин превратилась. Такая грязь не уходит с одежды даже после того, как высыхает. Я говорю: "Смотрите, парни, вы можете обживаться, но у меня есть куча непромокаемых одежек, и я могу вас учить. А через несколько дней я уеду, и тогда у вас может больше не быть шанса чему-то научиться. Если готовы, то давайте работать". Больше ничего говорить не пришлось.

Следующие три дня мы пахали. Мокрые, грязные. Спали вповалку под кустом. Они привыкли бороться за жизнь. Если правильно мотивировать, то будут работать. Но тут все равно нужен метод кнута и пряника. Почувствуют слабость — могут пойти вразнос.

— А у вас откуда навыки?

— Ну вообще я из Антрацита, ЛНР. Мы с вами земляки. В свое время израильтяне проводили курсы по антитеррору, а я с ними работал. К тому же я тренер, а потому хороший методист. Соответственно, я могу работать с большим количеством людей.

— А до начала СВО с кем работали?

— С нашими военными в ЛНР и в Крыму работал. Но для них это были скорее дополнительные занятия по практической стрельбе. Там постоянно какие-то супероткрытия, хотя ничего секретного в этом нет. Все есть даже в видеороликах противника. Их ведь на первых порах учили инструкторы из Литвы и Грузии, которых в свое время готовили американцы.

— Израильтяне, кстати, тоже отметились…

— Да-да. И они эти методики никогда не прятали. Ни израильтяне, ни поляки, ни литовцы. Когда начинал работать, для меня стало открытием, что у нас об этом не знают. Если я, будучи гражданским, знаю, то почему не знают в армии?

— А на гражданке чем занимаетесь?

— Я тренер по единоборствам. Как успеваю? Ну вот давайте последние две недели возьмем для наглядности, да? Неделю отработал с подразделениями. Это с утра и до вечера. Потом еду 70 или 150 километров в Мариуполь или Донецк, провожу тренировку с детьми и возвращаюсь в подразделение. С утра работаю, а потом могу 200 километров проехать до ЛНР, чтобы успеть на вечернюю тренировку. Потом возвращаюсь, а потом еду в Крым, где тоже нужно работать с подразделениями.

В понедельник проснулся и с 6:30 проводил с детьми тренировку, а с 10 до 16 часов работал с подразделениями, с 17 до 21 провел еще три детских тренировки, а с 22 до 4 проводил с другим подразделением ночные стрельбы. И так три дня. Как-то получается с божьей помощью.

— А семья как смотрит на это?

— Я же всегда таким был и другим уже не стану. Тут ведь без всякого пафоса человеческие жизни на кону. Вот не приехал бы в подразделение, и у людей было бы меньше шансов выжить. Вот так стоит вопрос. Такие приоритеты. Потому я благодарен семье за то, что все понимают и даже не поднимают этот вопрос.

---

Беседовал: Игорь Гомольский, специальный корреспондент издания Украина.ру