Пятничное. Краткое. Доброе

                                                               Шестидесятников

      Шестидесятников был мужчина хоть куда. Даровит непостоянством. Любил командировки, однако считал скандалом нахождение в командировке в свой день рождения или супруги. Единственное, в чем он был постоянен, так это в трех вещах:

-деление социума на две категории: людей "думающих" и людей "действующего правителя", где, естественно, он был в первой категории;

-доведение женщин до потери чувств. Правда, из-за стойкого убеждения, что дезодоранты - удел женщин и женоподобных. За что, до приобретения вожделенного автомобиля, был неоднократно высажен из трамвая: по пути на работу или дачу, полученную  во времена очередного самодура-правителя;

-умение приносить на коллективные посиделки  алкоголь и закуски объемом ровно на себя. Причем, и того, и другого ему регулярно не хватало, что, как ни странно, приводило в бешенство  прекрасную половину коллектива.

     Под закат лет он умудрился не растерять свои изюминки, а даже их выпятить самым комичным образом. Вместо, как ему казалось, заслуженного места "повелителя дум" - превратился в объект  молчаливого сожаления. Галантные ответы на французском тоже стали выходить боком, ибо на его ответ частенько следовал уточняющий вопрос на том же языке, что вынуждало его сознаваться, что он знает только пару фраз, и заставляло усиленно потеть от конфуза,  доводя находящихся поблизости дам до потери чувств. На коллективные посиделки его тоже больше не приглашали, и "виноват" в этом   был очередной правитель. Ведь кругом " его люди", а он Шестидесятников - думающий человек.

                                                               Комар

     Как прекрасно было ленинградское лето. Единственное, что  его омрачало - так это наличие комаров. Правда, лето теперь не ленинградское, да и комары поменялись. Раньше: лежишь с газетой  в комнате с открытым балконом, тюль лениво колышется, тут подлетает комар  издавая "ззздрастье", а увернувшись от вальяжного взмаха руки, удаляется,  прожужжав "изззвините". В следующий раз, минут через пять -  он появляется с вопросом "изззвините, не помешал?", хитро прищуривая комариный глаз. Если ты еще не заснул, разморенный ленинградской жарой, то комар снова галантно ретируется, терпеливо дожидаясь дремоты пациента, небрежно накрытого свежей, еще пахнущей типографской краской, газетой. Ныне комариный такт исчез как утренний туман:  комар без всякого приветствия донимает не хуже "следственного комитета службы безопасности центральной сберкассы".  Где же их таких теперь учат?