К 321-й го­дов­щине ос­но­ва­ния Пе­тер­бур­га

Рус­ские все­гда при­хо­дят за своим 

Ку­зем­ка Ленин и дру­гие рус­ские жи­те­ли При­не­вья XV века

Взгля­нем на то, что пред­став­ля­ли собой рус­ские по­се­ле­ния в При­не­вье до швед­ской ок­ку­па­ции.

Вско­ре после пе­ре­хо­да нов­го­род­ских зе­мель под власть ве­ли­ко­го князя Ивана III, на­чи­ная с 1500 года, со­став­ля­ют­ся Пис­цо­вые (Пе­ре­пис­ные) книги. 

От­ме­тим, что Ве­ли­кий Нов­го­род ко вре­ме­ни воз­вра­ще­ния в со­став еди­но­го рус­ско­го го­су­дар­ства, от­ли­чал­ся не столь­ко уже за­си­льем тор­го­во­го пат­ри­ци­а­та, как ска­жем ган­зей­ские го­ро­да, а гос­под­ством зем­ле­вла­дель­че­ской оли­гар­хии, бо­яр­ства, к ко­то­рым от­но­сил­ся и цер­ков­ный вла­ды­ка нов­го­род­ский. В их вот­чин­ном част­ном вла­де­нии и на­хо­ди­лось боль­шин­ство об­ра­ба­ты­ва­е­мых зе­мель. При новых вла­стях зна­чи­тель­ная часть этих зе­мель была ис­поль­зо­ва­на для окла­да слу­жи­лым людям. В от­ли­чие от более позд­них по­ме­щи­ков они не имели зе­мель­ной соб­ствен­но­сти; пе­ре­пис­ные книги опре­де­ля­ли, какое до­воль­ствие (оброк) дают им кре­стьяне для несе­ния их служ­бы. Так в Пе­ре­пис­ной оклад­ной книге Вот­ской пя­ти­ны 1500 года «пи­са­ны при­го­ро­ды и во­ло­сти и ряды и по­го­сты и села и де­рев­ни ве­ли­ко­го кнзя и за бояры и за детьми за бо­яр­ски­ми и за слу­жи­лы­ми людми за по­ме­ст­щы­ки и сво­е­зем­це­вы и ку­петц­кие де­ре­ве­ни и вла­дыч­ни и ма­на­стыр­ские де­рев­ни».

Во вре­ме­на Гос­по­ди­на Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да  тер­ри­то­рия бу­ду­ще­го Пи­те­ра  от­но­си­лась к Спас­ско­му Го­ро­ден­ско­му По­го­сту Оре­хов­ско­го уезда Вот­ской пя­ти­ны – к се­ве­ру от пра­во­го бе­ре­га Малой Невы – то есть, Охта, Пет­ро­град­ская сто­ро­ны и ост­ро­ва между Малой Невой и Боль­шой Нев­кой.  И Ни­коль­ско­му Ижор­ско­му по­го­сту того же уезда и той же пя­ти­ны – то есть боль­шая часть со­вре­мен­но­го Пи­те­ра. Это ад­ми­ни­стра­тив­ное де­ле­ние со­хра­ни­лось при пе­ре­хо­де этой тер­ри­то­рии в еди­ное рус­ское го­су­дар­ство.

К се­ве­ру от Нев­ско­го устья, до реки Сест­ры шли земли Кар­бо­сель­ско­го по­го­ста, что вклю­ча­ло ны­неш­ние Ку­рорт­ный, При­мор­ский и боль­шую часть Вы­борг­ско­го рай­о­нов. К югу тя­ну­лись земли Ду­до­ров­ско­го по­го­ста.

В Пе­ре­пис­ной книге 1500 года зна­чат­ся ост­ро­ва Нев­ско­го устья, име­ю­щие на­се­ле­ние. Ва­си­льев, ко­то­рый име­ну­ет­ся так до сих пор, и Фомин, то есть ны­неш­няя Пет­ро­град­ская сто­ро­на.

Жили здесь рус­ские и пра­во­слав­ная об­ру­сев­шая ижора (не пу­тать с фин­на­ми, пе­ре­се­лен­ны­ми из Фин­лян­дии в При­не­вье во вре­ме­на швед­ской ок­ку­па­ции). В число их за­ня­тий вхо­ди­ло и зем­ле­де­лие, и ско­то­вод­ство,  и ры­бо­лов­ство, и вы­дел­ка же­ле­за. Об­слу­жи­ва­ли они и ход судов по Неве, Ла­до­ге и Фин­ско­му за­ли­ву, ко­то­рый по­лу­чил такое име­но­ва­ние лишь в конце XIX века, а тогда имел на­зва­ние Котлин-​озера. 

Так что некая шведско-​финская ос­но­ва, на ко­то­рой, де­скать, воз­ник Пе­тер­бург – это такой же фан­том, как и псев­до­и­сто­рия про «шведа Рю­ри­ка». Но из этого фан­то­ма воз­ни­ка­ют ру­со­фоб­ские псев­до­и­сто­ри­че­ские утвер­жде­ния о том, что в ходе Се­вер­ной войны со­сто­я­лось не воз­вра­ще­ние Рус­ско­му го­су­дар­ству его ис­то­ри­че­ских северо-​западных рус­ских зе­мель, а некая экс­пан­сия Рус­ско­го го­су­дар­ства на шведско-​финские земли (чем пот­чу­ют чи­та­те­ля и в Ви­ки­пе­дии, и в как бы рос­сий­ских онлайн-​энциклопедиях Ру­ви­ки и Ру­ни­вер­са­лис). Кому-​то очень не нра­вит­ся са­мо­сто­я­тель­ная рус­ская ци­ви­ли­за­ция с ее ре­аль­ной ис­то­ри­ей, и они ста­ра­тель­но ищут спо­со­бы сде­лать ее за­ви­си­мой, неса­мо­сто­я­тель­ной и не ци­ви­ли­за­ци­ей. Тогда кого-​то будут ци­ти­ро­вать в Ско­пу­се и при­гла­шать на меж­ду­на­род­ные кон­фе­рен­ции. 

Пе­ре­пис­ная книга 1500 года дает нам по­нять о на­се­лен­но­сти При­не­вья и тер­ри­то­рии, ко­то­рая позд­нее будет Санкт-​Петербургом.  О рус­ской на­се­лен­но­сти.

Всего на тер­ри­то­рии, за­ни­ма­е­мой ны­неш­ним Пе­тер­бур­гом (не вклю­чая Ку­рорт­но­го рай­о­на) на­счи­ты­ва­лось 1082 двора и 1516 взрос­лых душ муж­ско­го пола. Тес­но­ты не видно.  Земли хва­та­ло и мо­ло­дые му­жи­ки, же­нив­шись, об­за­во­ди­лись  своим дво­ром или во­об­ще устра­и­ва­ли за­им­ку, из ко­то­рой вы­рас­та­ла новая де­рев­ня.

Так что Про­то­пе­тер­бург вполне себе су­ще­ство­вал и рос. И если пе­ре­нять (у Моск­вы или Ка­за­ни) при­выч­ку счи­тать ос­но­ва­ни­ем го­ро­да по­яв­ле­ние пер­вых озна­чен­ных в до­ку­мен­тах по­се­ле­ний на его тер­ри­то­рии, то Пе­тер­бург, можно ска­зать, опре­де­лен­но су­ще­ство­вал уже с XV века (на самом деле и еще ранее).

«Приют убо­го­го чу­хон­ца»? Никак нет, при всем ува­же­нии  к на­ше­му на­ци­о­наль­но­му гению. Про­сто во вре­ме­на Пуш­ки­на толь­ко на­чи­на­лось изу­че­ние рус­ской древ­но­сти, в нема­лой сте­пе­ни бла­го­да­ря на­ча­лу ар­хео­гра­фи­че­ских экс­пе­ди­ций в эпоху Ни­ко­лая I. А Рус­ское ис­то­ри­че­ское об­ще­ство, чьей целью было «все­сто­ронне со­дей­ство­вать раз­ви­тию рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го ис­то­ри­че­ско­го про­све­ще­ния» по­яви­лось толь­ко в 1866, и воз­гла­вил его, кста­ти, князь Петр Вя­зем­ский, близ­кий друг Пуш­ки­на. А Пе­ре­пис­ная книга 1500 года,  да­ю­щая пред­став­ле­ние  о на­се­ле­нии При­не­вья того вре­ме­ни, сплошь рус­ском, – опуб­ли­ко­ва­на лишь в 1851 году.

В Ни­коль­ском по­го­сте, за­ни­мав­шем зна­чи­тель­ную часть При­не­вья, была цер­ковь, дворы цер­ков­но­го прич­та и тор­го­вых людей. Кста­ти, бли­жай­ший к При­не­вью ка­мен­ный храм на­хо­дил­ся в Тих­вине – Успен­ский собор, по­став­лен­ный в 1515 году по об­раз­цу мос­ков­ско­го Успен­ско­го со­бо­ра. Там на­хо­ди­лись де­рев­ни Кан­дуя, Ми­ни­но, Ва­ли­то­во и дру­гие. Оби­та­ли там, в ос­нов­ном, «непа­шен­ные люди»,  за­ни­ма­ю­щи­е­ся ре­мес­ла­ми, про­мыс­ла­ми и тор­гов­лей. На Ижоре неда­ле­ко от со­вре­мен­но­го Кол­пи­на стоял торгово-​ремесленный «рядок» Клети.

На мысе, перед впа­де­ни­ем в Неву реки Сла­вян­ки (а это уже ны­неш­няя го­род­ская черта) сто­я­ли де­рев­ни Ко­ле­но на Лезье и Сояка (Сой­ки­но) Икон­ни­ко­ва.  За впа­де­ни­ем Сла­вян­ки де­рев­ня Гу­ди­ло­ва (на позд­ней­ших швед­ских кар­тах Gudiloff-​hof).

В за­пад­ной части Ры­бац­ко­го про­спек­та на­хо­ди­лась де­рев­ня Кар­гу­е­во. На стыке Ры­ба­цо­го и Шлис­сель­бург­ско­го про­спек­тов, при впа­де­нии речки Мур­зин­ки в Неву – де­рев­ня Кай­ку­ши. 

На левом бе­ре­гу Мур­зин­ки – де­рев­ня На Тур­шую Ручью на Неве. Жили там в 1500 году Гав­рил­ко Сипин, Офа­на­ско Ти­мо­хин, да Клим­ко Фед­ков, да Ие­всюк Смеш­ков.

Ниже рас­по­ла­га­лась де­рев­ня Лот­ки­на.

При впа­де­нии реки Утки в Неву де­рев­ня Са­б­ри­на.

Возле ны­неш­не­го Реч­но­го вок­за­ла – де­рев­ня Мат­ве­е­ва. А на пра­вом бе­ре­гу – возле Во­ло­дар­ско­го моста де­рев­ни Глез­но­во и Ла­сто­во. 

За ними Бо­ри­с­ко­ви­цы на Неве.

А на левом бе­ре­гу Невы ниже Во­ло­дар­ско­го моста – де­рев­ня Ми­хай­ли­но.

На пра­вом бе­ре­гу, на вы­хо­де к Неве улицы Но­во­се­лов – Мар­ков­ская.

Ниже вы­хо­да к Неве улицы Ды­бен­ко – Дубок Ниж­ний. За­бав­но со­зву­чие на­зва­ния ста­рин­ной де­рев­ни и имени боль­ше­ви­ка. Был непо­да­ле­ку и Дубок Верх­ний.

На пра­вом бе­ре­гу – в на­ча­ле Ма­ло­ох­тин­ско­го про­спек­та де­рев­ня Ниж­ний Омут на Неве.

Ниже Фин­лянд­ско­го моста на ле­во­бе­ре­жье была Оси­но­ва на Неве.

У впа­де­ние реки Вол­ков­ки в Неву двумя ру­ка­ва­ми (имен­но так, это сей­час она впа­да­ет в Об­вод­ный канал) на­хо­ди­лась де­рев­ня Вих­ро­во Фе­до­ро­во на Неве. Где оби­та­ли Ку­зем­ка Вас­ков, Игол­ка Иваш­ков, Сте­х­но Ко­на­нов, Гриш­ка да Кон­драт­ко Ти­мо­хи­ны. А шведы, пе­ре­име­но­ва­ли эту де­рев­ни в Вик­то­рис, оши­боч­но по­счи­тав, что на этом месте они в 1300 по­ста­ви­ли кре­пость Ланд­скро­ну, ту, что по-​быстрому снес­ло рус­ское во­ин­ство. Там и будет впо­след­ствии царь Петр стро­ить мо­на­стырь во имя Свя­тых Тро­и­цы и Свя­та­го Алек­сандра Нев­ско­го, оши­боч­но по­счи­тав,  что там со­сто­я­лась Нев­ская битва 1240 года.

На левом бе­ре­гу Вол­ков­ки – около Вол­ков­ско­го клад­би­ща – сто­я­ла де­рев­ня Вол­ков­ка.

В Пе­ре­пис­ной книге 1500 года упо­мя­ну­ты де­рев­ни на Га­ла­те­е­ве ост­ро­ве, на­хо­дя­ще­го­ся в рай­оне ниж­не­го те­че­ния Вол­ков­ки – Ва­с­ки­но, Лев­ку­ев­ское, Ле­мон­то­во, Ли­го­мо­ви­чи, Овсе­ев­ское, Пет­че­ла, Се­лез­не­ва, Си­де­нье, Су­ки­на, Ти­му­е­ва, Тол­стые Го­ло­вы, рядом с ост­ро­вом – Оси­не­во на реке на Неве. Од­на­ко до сих пор не уста­нов­ле­но, где этот ост­ров на­хо­дил­ся.

На Вол­ков­ке также сто­я­ли де­рев­ни Гав­ри­ло­во и Ку­ха­ре­во. 

У впа­де­ния речки Ок­кер­виль, но­сив­шей тогда на­зва­ние Чер­нав­ки, в Охту сто­я­ла де­рев­ня Чер­нец­кая.  На вы­хо­де Маг­ни­то­гор­ской улицы к Охте – Мин­ки­на на усть Охты. 

Кста­ти, много рек и речек в этом ре­ги­оне имеют в на­зва­нии ко­рень «чер­ный». Это фир­мен­ный цвет вод Пе­тер­бур­га, опре­де­ля­е­мый оса­доч­ны­ми по­ро­да­ми. Не какой-​то там лег­ко­мыс­лен­ный го­лу­бой.

В устье Охты, на мысу, сто­я­ло село, на­се­лен­ное «непа­шен­ны­ми» людь­ми, со­глас­но Пис­цо­вой книге 1500 года, име­ну­е­мое Кулза, и рядом еще кро­хот­ные де­ре­вень­ки: Ко­раб­ле­ни­ца Ниж­ний Двор на Неве в два двора, Ниж­ний Двор Ах­ку­е­во на Кулзе в три двора. Ахкуя – это оче­вид­но и есть река Охта. А Кулза про­ис­хо­дит от рус­ско­го слова ку­ли­га – клин или мыс.

Оно и стало в на­ча­ле XVI го­род­ком, ко­то­рый в Пис­цо­вой книге 1521 года име­но­вал­ся Нев­ское Устье. (Куник А.А. Пре­ди­сло­вие// Пис­цо­вые книги Ижор­ской земли. Т.1, отд. 2. СПб., 1862, с IV-V)

Из­вест­но, что туда хо­ди­ли суда ган­зей­цев из Ре­ве­ля. К 1521 году от­но­сит­ся со­об­ще­ние вы­борг­ско­го ко­мен­дан­та Роль­фа Матссо­на дат­ско­му ко­ро­лю Хри­сти­а­ну II, ко­то­рый тогда пра­вил и Шве­ци­ей (до­ку­мент этот на­хо­дит­ся в Ко­пен­га­ген­ском ар­хи­ве): «Да будет вашей ми­ло­сти из­вест­но, что здесь, вбли­зи Рос­сии, явил­ся ко­рабль с несколь­ки­ми ях­та­ми к од­но­му го­ро­ду, на­зы­ва­е­мо­му Ни­эном, ко­то­рый они огра­би­ли и со­жгли, и взяли у Рус­ских все, что им по­па­лось под руку». 

Соб­ствен­но, опи­сы­ва­ет­ся на­па­де­ние пи­ра­тов на го­ро­док Нев­ское Устье, при впа­де­нии Охты в Неву.

Там где рас­по­ло­жил­ся Смоль­ный, на стыке Смоль­но­го мо­на­сты­ря со Смоль­ным ин­сти­ту­том, рас­по­ла­га­лось село Спас­ское, центр Спас­ско­го по­го­ста.  По­бли­зо­сти рас­по­ла­га­лась де­ре­вян­ная цер­ковь Спаса Пре­об­ра­же­ния, шведы снес­ли ее, когда стро­и­ли тут зем­ля­ное укреп­ле­ние. На запад от него вела до­ро­га к Ду­до­ро­ву. Здесь же, уже при шве­дах рас­по­ла­га­лась та­мож­ня, в ко­то­рой на при­ез­жа­ю­щих по суше куп­цов взи­ма­ли по­шли­ну

На на­бе­реж­ной Ку­ту­зо­ва, где въезд на Ли­тей­ный мост, на­хо­ди­лась  де­рев­ня Па­ле­ни­ха. На углу улицы Ки­роч­ной и Ли­тей­но­го – Лав­ро­ва де­рев­ня. На вы­хо­де к Неве По­тем­кин­ской улицы – Фро­лов­щи­на (Вра­лов­щи­на позд­ней­ших швед­ских карт).

Пе­ре­пис­ная книга 1500 года упо­ми­на­ет де­рев­ню Кой­кос­ка на Неве (оби­та­те­ли Да­нил­ко Он­дрей­ков и Бо­ри­ско Кузь­мин), Ниж­ний Омут на Неве (Ор­тем­ко Ан­дре­ев),  Ло­ги­но­во Ниж­ний Омут на Неве (Сенка Сте­па­нов и сын его Мак­сим­ко, Он­дрей­ко Мак­си­мов и сын его Игнат, сеют яри пят­на­дцать ко­ро­бей, а сена косят трид­цать копен.)

Де­рев­ня Кан­дуя на­хо­ди­лась у Ерика Безы­мян­но­го (бу­ду­щая Фон­тан­ка).  Там же и де­рев­ня Ка­лин­ки – от нее про­ис­хо­дит на­зва­ние Ка­лин­ки­на моста.

Уса­ди­ще на­хо­ди­лось у ис­то­ка Фон­тан­ки.

Возле бу­ду­ще­го Та­ври­че­ско­го двор­ца на­хо­ди­лись де­рев­ни Са­би­ри­но и Оси­но­вое. Между Охтой и Боль­шой Нев­кой де­рев­ни Один­цо­во, Грин­ки­но и Мак­си­мо­во. 

В рай­оне шоссе Ре­во­лю­ции – Руб­ле­ви­ки, рядом Ис­а­ков­ка и Жер­нов­ка.

В южной части ны­неш­ней тер­ри­то­рии го­ро­да – де­рев­ни Куп­чи­но (в рай­оне Бел­град­ской улицы), Саб­ли­но, Лу­кья­нов­ка. 

На пе­ре­се­че­нии со­вре­мен­ных улиц Ка­ли­ни­на и Тре­фо­ле­ва – Во­лын­ки­на.

Была де­рев­ня и на бе­ре­гу Кар­пов­ки на Кре­стов­ском.

Там, где раз­бит парк имени Трех­сот­ле­тия Пе­тер­бур­га – де­рев­ни Уски­на, Ли­ку­но­ва.

В ны­неш­нем Вы­борг­ском рай­оне на­хо­ди­лись де­рев­ня Опока и усадь­ба слу­жи­ло­го че­ло­ве­ка Один­цо­ва (на кар­тах пе­ри­о­да швед­ской ок­ку­па­ции нечле­но­раз­дель­но про­зы­ва­е­мая Адицо­ва, да что с них су­по­ста­тов взять). 

На Чер­ной речке – Та­ра­ка­нов­ка.

На месте улицы Зод­че­го Рос­сии име­лась де­рев­ня с при­ят­ным на­зва­ни­ем Но­вин­ка. В рай­оне Го­ро­хо­вой улицы – Ку­куш­ки­но, на углу с Мос­ков­ским про­спек­том – Гриш­ки­но. На пе­ре­се­че­нии с Из­май­лов­ским про­спек­том – Мак­си­мов­ка.

Ост­ро­ва в устье Невы име­но­ва­лись Ва­си­лье­вым или Ва­си­льев­ским, Ло­зо­вым (Гу­ту­ев­ский), Кре­сто­вым (Кре­стов­ский), Ка­мен­ным, Хвой­ным (Ап­те­кар­ский), Стол­бо­вым (Пет­ров­ский), Фо­ми­ным или Бе­ре­зо­вым (Пет­ро­град­ская сто­ро­на). На Фо­ми­ном ост­ро­ве у Самп­со­ни­ев­ско­го моста стоял двор, един­ствен­ное место, где мог на­хо­дить­ся чи­нов­ник, при­ез­жа­ю­щий из Ореш­ка и управ­ля­ю­щий Го­род­нен­ским и Кар­бо­сель­ским по­го­ста­ми. Де­рев­ня на Фо­ми­ном ост­ро­ве, со­сто­яв­шем в Спас­ском по­го­сте, на­счи­ты­ва­ла 38 дво­ров – и была одной из самых на­се­лен­ных в При­не­вье.

У Крон­вер­ка, на­про­тив За­ячье­го ост­ро­ва, на­хо­ди­лась де­рев­ня Миш­ки­на с ча­сов­ней.

Что ка­са­ет­ся ост­ро­ва, где пи­шут­ся эти стро­ки, то  в Пе­ре­пис­ной книге 1500 года упо­мя­ну­то: «А на Ва­си­льев ост­ро­ве на на устые Невы… Ми­кит­ка Сме­нов, сын его Исак, Михал Сид­ков, Гриш­ка Дмит­ров, Иваш­ко Фомин, Мартьян­ко Ти­мо­хин, Гриш­ка Иваш­ков, Иваш­ко Гри­дин, Ло­гин­ко Сме­нов, сын его Он­дрей­ко, сеят яри пят­на­дцать ко­ро­бей, а сена косят пол пята де­сять копен… А непа­шен­ных, Гав­рил­ко Ло­ги­нов, Юхно Он­фи­мов, Гриш­ка Фе­о­фи­лак­тов,  Ку­зем­ка Ленин, Матюк Бо­ри­сов, Гав­рил­ко Вась­ков, Ми­кит­ка Сте­па­нов…»

И если Вла­ди­мир Ильич так ска­зать, губа не дура, взял себе псев­до у ста­рин­но­го рода, про­ис­хо­дя­ще­го от зем­ле­про­ход­ца XVII века, Ивана Посни­ка, ис­сле­до­вав­ше­го Во­сточ­ную Си­бирь, то про­ис­хож­де­ние фа­ми­лии, а точ­нее от­че­ства Ку­зем­ки с Ва­си­льев­ско­го ост­ро­ва - пока тайна. Во вся­ком слу­чае иро­ния судь­бы на­ли­цо – в бу­ду­щем Ле­нин­гра­де за 400 лет до того уже имел­ся свой Ленин. 

Как мы видим, и то­по­ни­мы на тер­ри­то­рии бу­ду­ще­го  Пе­тер­бур­га ука­зы­ва­ют на то, что ос­нов­ное на­се­ле­ние здесь было рус­ское. Но, впро­чем, и ижора, и водь, жив­шие к югу и  югу-​западу от Невы, и ка­ре­лы, жив­шие к се­ве­ру от Невы, тоже были на­ши­ми, пра­во­слав­ны­ми, усво­ив­ши­ми рус­скую куль­ту­ру, обы­чаи, одеж­ду, язык. Что, в общем, тогда и опре­де­ля­ло  на­ци­о­наль­ную при­над­леж­ность.

К 1610 от­но­сит­ся со­об­ще­ние швед­ско­го при­двор­но­го ис­то­рио­гра­фа Ве­де­кин­да, что Якоб Де­ла­гар­ди «по­слал в Вы­борг пред­пи­са­ние ко­мис­са­рам за­дер­жать все на­хо­дя­щи­е­ся там рус­ские тор­го­вые суда – и по про­да­же их груза упо­тре­бить вы­ру­чен­ные день­ги на упла­ту жа­ло­ва­нья вой­ску, и что он сам также за­дер­жал на Неве два на­гру­жен­ных солью судна, и за­хва­тив еще несколь­ко тысяч бочке соли в го­ро­де, по­ве­лел по­спе­шить туда как можно ско­рее с транс­порт­ны­ми су­да­ми для пе­ре­воз­ки этой до­бы­чи». (Ви­де­кинд Ю. Ис­то­рия де­ся­ти­лет­ней Шведско-​Московитской войны. Holmiae, 1672. С. 184.) Соб­ствен­но, этот ти­пич­но швед­ский гра­беж про­ис­хо­дит как  раз в рус­ском го­род­ке на Неве – в Нев­ском Устье.

А само со­бы­тие зна­ме­ну­ет пе­ре­ход от швед­ской «по­мо­щи» царю Ва­си­лию Шуй­ско­му в от­ра­же­нии польско-​литовской ин­тер­вен­ции – в за­хват и ок­ку­па­цию северо-​западной Руси.  Когда Шве­ция при­бра­ла к рукам все рус­ское бал­тий­ское по­бе­ре­жье, При­не­вье, се­вер­ное При­ла­до­жье, го­ро­да Иван­го­род, Оре­шек, Ям, Ко­по­рье, Ко­ре­лу, Гдов и Нов­го­род.  Для этого и пред­ла­га­лась «по­мощь». В 1617 шведы ушли из Нов­го­ро­да со­глас­но Стол­бов­ско­му мир­но­му до­го­во­ру, оста­вив его пол­но­стью обез­лю­дев­шим, в первую оче­редь от страш­но­го го­ло­да. «Опи­са­ние Нов­го­ро­да 1617 года» Ме­зец­ко­го и Зю­зи­на, опуб­ли­ко­ван­ное толь­ко в 1984, дает кар­ти­ну ра­зо­ре­ния го­ро­да в пе­ри­од швед­ской ок­ку­па­ции. Пре­бы­ва­ние ев­ро­пей­цев в Нов­го­ро­де за­кон­чи­лось для го­ро­да хуже неку­да – на­се­ле­ние прак­ти­че­ски ис­чез­ло, жи­лы­ми оста­лось лишь несколь­ко де­сят­ков дво­ров. 

Из Тих­ви­на шведы были вы­би­ты мест­ным опол­че­ни­ем в 1613, при­чем тих­вин­цы со­зда­ют озер­ную фло­ти­лию, дей­ству­ю­щую про­тив шве­дов на Ла­дож­ском озере. Тих­вин (ны­неш­няя Ле­нобласть) ста­но­вит­ся цен­тром рус­ско­го со­про­тив­ле­ния швед­ской ок­ку­па­ции, опол­че­ние дей­ству­ет про­тив шве­дов также в Ка­ре­лии и Оло­нец­ком уезде. Из­вест­ны даже имена неко­то­рых пар­ти­зан­ских ко­ман­ди­ров – Иван Ра­кач­чу и Мак­сим Ря­си­нен, ко­то­рые по про­ис­хож­де­нию были ка­ре­ла­ми или веп­са­ми. Шведы же на­бра­ли зве­рья из числа под­дан­ных Речи Поспо­ли­той, чтобы за­хва­тить Ка­рель­ское По­мо­рье и За­о­не­жье, но от­ря­ды укров-​черкасов были раз­би­ты ан­дом­ски­ми, пу­дож­ски­ми и шаль­ски­ми опол­чен­ца­ми под ко­ман­до­ва­ни­ем во­е­во­ды Бог­да­на Чул­ко­ва. Были от­би­ты швед­ские от­ря­ды от Хо­ло­мо­гор, Сум­ско­го, Тол­вуй­ско­го и Шунг­ско­го остро­гов, бе­ре­гов Олон­ки и Ме­гре­ти. При­том рус­ские и ка­рель­ские кре­стьяне дей­ство­ва­ли за­од­но. 

В 1615 пско­ви­чи на­но­сят силь­ное по­ра­же­ние швед­ско­му вой­ску, ко­то­рое под ко­ман­до­ва­ни­ем ко­ро­ля Гу­ста­ва II Адоль­фа пы­та­лось взять город,  при­чем вен­це­нос­ный был ранен, а фельд­мар­шал Эверт Горн убит. Город-​герой Псков вто­рой раз, за трид­цать с неболь­шим лет, пре­се­ка­ет ев­ро­пей­скую ин­тер­вен­цию. 

Швед­ская ок­ку­па­ция. Бег­ство на­се­ле­ния от  Ев­ро­пы

На рикс­да­ге в 1617 швед­ский ко­роль Гу­став II Адольф, тор­же­ствуя, го­во­рит о Стол­бов­ском до­го­во­ре, пол­но­стью от­ре­зав­шем Рос­сию от Бал­ти­ки: «Те­перь этот враг (рус­ские) от­де­лен от нас озе­ра­ми, ре­ка­ми и бо­ло­та­ми, через ко­то­рые ему не так-​то легко будет про­ник­нуть к нам... Вся эта бо­га­тая рус­ская тор­гов­ля те­перь долж­на про­хо­дить через наши руки».  Этот в общем-​то по­бе­до­нос­ный ко­нунг явно по­ста­вил себе кляк­су в карму. В Трид­ца­ти­лет­нюю войну, где его дис­ци­пли­ни­ро­ван­ные вой­ска разо­ря­ли за один поход по 600-800 немец­ких де­ре­вень, на­си­луя и грабя всё, что дви­жет­ся и не дви­жет­ся, он погиб от сущей без­де­ли­цы. По­те­рял очки во время битвы при Лют­цене, за­блу­дил­ся и попал на шпагу ав­стри­я­ку.

По усло­ви­ям Стол­бов­ско­го мира 1617 года все на­се­ле­ние северо-​западной Руси, за­хва­чен­ной шве­да­ми, за ис­клю­че­ни­ем дво­рян, обя­за­но было остать­ся на месте. Дабы кор­мить и поить ок­ку­пан­тов – швед­ской знати на за­во­е­ван­ных зем­лях были вы­де­ле­ны огром­ные по­ме­стья.

Ок­ку­пи­ро­ван­ные рус­ские земли были раз­де­ле­ны на пять ленов: Иван­го­род­ский, Ям­ский, Ко­пор­ский, Но­те­борг­ский (Оре­шек) и Кекс­гольм­ский (Ко­ре­ла). Пер­вые че­ты­ре со­став­ля­ли гу­бер­нию Ин­гер­ман­лан­дию – General-​Governementet Ingermanland – с гу­бер­на­то­ром в Нарве.

Од­на­ко на­се­ле­ние по­бе­жа­ло от «ци­ви­ли­зо­ван­ных ев­ро­пей­цев», с на­рас­та­ю­щей ин­тен­сив­но­стью. И если швед­ская Пис­цо­вая книга за 1618-1623 Ingermanlandzboken pro Anno 1618, 1619, 1620, 1622, 1623 по­ка­зы­ва­ет аб­со­лют­ное пре­об­ла­да­ние рус­ско­го на­се­ле­ния (а также пра­во­слав­ной ижоры и ко­ре­лы с рус­ски­ми же име­на­ми), то затем си­ту­а­ция ме­ня­ет­ся. Бе­жа­ли и кре­стьяне, и ду­хо­вен­ство, и дво­ряне, за ис­клю­че­ни­ем пяти кол­ла­бо­ра­ци­о­ни­стов (Руб­цов, Бу­тур­лин – быв­ший во­ен­но­плен­ный, Апол­лов, Ами­нов, Пе­ре­све­тов), и ка­ре­лы, и ижора. Те же ка­ре­лы обос­но­вы­ва­лись в Твер­ском уезде, под Моск­вой, Там­бо­вом, даже на степ­ном По­гра­ни­чье, в Кур­ском уезде.  Имен­но тогда на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке не оста­лось карел.  От тех вре­мен идет и рус­ская фа­ми­лия Ка­ре­ли­ны, но­си­те­лей ко­то­рой особо много в Твер­ской об­ла­сти (ка­ко­вая была и у пра­ба­буш­ки ав­то­ра этих строк).  Швед­ское гос­под­ство ха­рак­те­ри­зо­ва­лось за­хва­том луч­ших зе­мель швед­ски­ми ари­сто­кра­та­ми, гра­би­тель­ски­ми по­бо­ра­ми, ре­ли­ги­оз­ным, на­ци­о­наль­ным и язы­ко­вым гне­том, стес­не­ни­ем тор­го­вой и ре­мес­лен­ной жизни в поль­зу шве­дов. Люди бе­жа­ли  не толь­ко от язы­ко­во­го и ре­ли­ги­оз­но­го гнета, но и от на­си­лий со сто­ро­ны швед­ской сол­дат­ни, ко­то­рые про­ис­хо­ди­ли еще с на­ча­ла швед­ской ок­ку­па­ции в 1610. Как писал швед­ский ис­то­рик Юхан Ви­де­кинд  «… сол­да­ты воз­на­граж­да­ли себя за всё, даже жены и до­че­ри кре­стьян были в их пол­ном рас­по­ря­же­нии (Ви­де­кинд Ю. Ис­то­рия де­ся­ти­лет­ней шведско-​московитской войны. — М., 2000.)

«Плач о реке На­ро­ве» (1665) Леон­тия Пет­ро­ви­ча Бе­ло­уса рас­ска­зы­ва­ет о невы­но­си­мой жизни рус­ских людей в «ци­ви­ли­зо­ван­ной Ев­ро­пе», от На­ро­вы до Невы – при­тес­не­ния, уни­же­ния, про­из­вол.

До войны 1656-1661 рус­ское пра­ви­тель­ство обя­за­но было вы­пла­чи­вать швед­ской ко­роне де­неж­ную ком­пен­са­цию за ушед­ших в Рос­сию людей. В эту войну рус­ские по­тер­пе­ли неуда­чу при осаде Риги – не хва­ти­ло ар­тил­ле­рии, од­на­ко шведы под ко­ман­до­ва­ни­ем Маг­ну­са Де­ла­гар­ди были на­го­ло­ву раз­би­ты под Гдо­вом, а рус­ские от­ря­ды под ко­ман­до­ва­ни­ем Петра По­тем­ки­на, со­сто­я­щие из ка­за­ков, стрель­цов и пра­во­слав­ных карел, за­ня­ли устье Невы вме­сте с Ние­ном, а также ост­ров Кот­лин, выбив с него швед­ский гар­ни­зон. Тут в 1657 со­сто­я­лась, на­вер­ное, пер­вое мор­ское сра­же­ние между рус­ски­ми и шве­да­ми, когда ка­за­ки ата­ко­ва­ли на своих греб­ных судах швед­скую греб­ную фло­ти­лию и креп­ко всы­па­ли су­по­ста­ту, взяв суда и плен­ных.  Хотя война эта за­кон­чи­лась ско­рее к успе­ху Рос­сии, рус­ское пра­ви­тель­ство вы­нуж­де­но было от­ка­зать­ся от всех за­ня­тых зе­мель, ввиду воз­об­но­вив­шей войны с Речью Поспо­ли­той. По Кар­дис­ско­му миру шведы долж­ны были со­гла­сить­ся на сво­бод­ный уход людей с ок­ку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии, после чего этот поток еще более уве­ли­чил­ся. Во время во­ен­ных дей­ствий рус­ское на­се­ле­ние, пра­во­слав­ные ка­ре­лы и ижора по­мо­га­ли рус­ским вой­скам, чем могли: стро­и­ли укреп­ле­ния, вели пар­ти­зан­ские дей­ствия про­тив шве­дов, жгли ба­рон­ские усадь­бы. Так что оста­вать­ся под неми­ло­сти­вой вла­стью шве­дов со­всем уж не было при­чин.

Обез­лю­дев­шие земли раз­да­ва­лись швед­ским и немец­ким фе­о­да­лам. Так, на­при­мер, район Стрель­ны при­над­ле­жал Юхану Шютте, фа­во­ри­ту ко­ро­ля, канц­ле­ру Уп­псаль­ско­го уни­вер­си­те­та и  генерал-​губернатору Ли­во­нии, Ин­грии и Ка­ре­лии. Его по­ме­стье име­но­ва­лось Strallna Hoff. Ему же при­над­ле­жал и Ду­до­ров­ский по­гост с Ду­до­ров­ским озе­ром, по­лу­чив­ший на­зва­ние Duder Hoff.  И се­го­дня по­се­лок в этом рай­оне носит на­име­но­ва­ние Ду­дер­гоф.  Сле­ду­ю­щая волна пе­ре­име­но­ва­ний при­дет уже в со­вет­ские 1920-е годы.

Кто-​то дол­жен был ра­бо­тать на новых хо­зя­ев. Швед­ское пра­ви­тель­ство при­ну­ди­тель­но пе­ре­се­ля­ет на за­хва­чен­ные земли фин­нов из эт­ни­че­ских групп са­ва­кот и эв­ре­мей­сет. Кста­ти, са­ва­ко­ты про­ис­хо­ди­ли из Са­во­лак­са, дол­гое время при­над­ле­жав­ше­го рус­ским кня­зьям, так что и на­зва­ние это есть ис­ка­жен­ное рус­ское «За­во­ло­чье». За­хва­чен­ный шве­да­ми край по­лу­чил на­име­но­ва­ние Ин­гер­ман­лан­дии, а новое на­се­ле­ние стало по-​научному на­зы­вать­ся ин­гер­ман­ланд­ски­ми фин­на­ми, а как их на­зы­ва­ли то­гдаш­ние рус­ские – из­вест­но из зна­ме­ни­то­го сти­хо­тво­ре­ния Пуш­ки­на «Мед­ный всад­ник». Новое на­се­ле­ние по­ста­ви­ло новые де­рев­ни, как пра­ви­ло, кро­хот­ные, с кур­ны­ми из­ба­ми, то­пив­шим­ся по-​черному (так ра­зи­тель­но от­ли­чав­ши­ми­ся от се­вер­ных рус­ских домов), и дало мно­гим ло­ка­ци­ям новые на­зва­ния.

Кра­е­ве­ды, глядя на швед­ские карты, часто не усмат­ри­ва­ют в на­зва­ни­ях на­се­лен­ных пунк­тов Usadissa – ис­кон­нее Уса­ди­ще, в Kiskone – Кош­ки­но, в Ariska – Оре­шек. И ино­гда,  глу­бо­ко­мыс­лен­но глядя на швед­скую карту, го­во­рят, что у Во­лын­ки­ной де­рев­ни есть и фин­ское на­зва­ние Vallinginkyla. Хотя и ежу по­нят­но, что «фин­ское» на­зва­ние - это тран­скрип­ция рус­ско­го на­зва­ния. И даже на швед­ской карте 1640 года Фомин (Пет­ро­град­ский ) ост­ров обо­зна­чен как Phomin Ostroff eller Koyfiusari, од­на­ко его почему-​то упор­но име­ну­ют Кой­ву­са­ри. Неко­то­рым очень хо­чет­ся, чтобы ино­стран­но­го было по­боль­ше, а рус­ско­го по­мень­ше.

Как уже упо­ми­на­лось, по усло­ви­ям Стол­бов­ско­го до­го­во­ра един­ствен­ным мо­но­поль­ным тор­го­вым «парт­не­ром» Рос­сии ста­но­ви­лась Шве­ция. Все рус­ские то­ва­ры долж­ны были по­па­дать на внеш­ние рынки толь­ко через при­над­ле­жа­щие шве­дам Ригу, Ре­вель, Нарву, Ниен, и через Сток­гольм.

Неко­то­рые кра­е­ве­ды ра­дост­но ищут очаг ци­ви­ли­за­ции в един­ствен­ном швед­ском по­се­ле­нии в При­не­вье. Толь­ко это был го­ро­док Нев­ское Устье, ко­то­рый шведы пе­ре­име­но­ва­ли в Ниен. 

Рядом, на Ох­тин­ском мысу, там, где позд­нее рас­по­ло­жил­ся Пет­ро­за­вод, в 1611 было по­стро­е­но швед­ское укреп­ле­ние, на­зван­ное Ню­ен­сканс (Nyenskans), в нашем тра­ди­ци­он­ном на­пи­са­нии Ниен­шанц.  Кста­ти, по­яви­лось оно за 6 лет до под­пи­са­ния Стол­бов­ско­го до­го­во­ра, в раз­гар Смут­но­го вре­ме­ни, и это вполне от­чет­ли­во ука­зы­ва­ет на то, что шведы со­бра­лись от­хва­тить у Рос­сии При­не­вье сразу, как стали ока­зы­вать «по­мощь» царю Ва­си­лию Шуй­ско­му.

Все то­ва­ры, по­став­ляв­ши­е­ся на внеш­ний рынок рус­ски­ми куп­ца­ми, долж­ны были обя­за­тель­но по­пасть в руки швед­ских пе­ре­куп­щи­ков в Вы­бор­ге или Ниене, они и на­зна­ча­ли цены для рус­ских, есте­ствен­но имея на этом ко­лос­саль­ные при­бы­ли. При­том тор­го­вая кор­по­ра­ция Вы­бор­га по­сто­ян­но ста­ра­лась умень­шить при­ви­ле­гии Ниена, а то и вовсе от­нять у него право на тор­гов­лю рус­ски­ми то­ва­ра­ми.

Надо от­ме­тить, что эта земля не стала своей для шве­дов. За сто лет ок­ку­па­ции они не смог­ли ни осво­ить её, ни за­се­лить.

Кста­ти, на том месте, где затем была по­став­ле­на Пет­ро­пав­лов­ская кре­пость – на За­ячьем ост­ро­ве,  было имение-​мыза швед­ско­го ари­сто­кра­та графа Стен­бо­ка. Ко­то­рый дал ост­ро­ву свое на­зва­ние Lustholm – Ве­се­лый ост­ров. Но ве­се­лье дли­лось недол­го. Осе­нью мыза была за­топ­ле­на и раз­ру­ше­на, зимой ее оби­та­те­ли, слуги и двор­ня, ли­шен­ные крова, вы­мерз­ли.

Война за  осво­бож­де­ние При­не­вья от швед­ской ок­ку­па­ции

Война за осво­бож­де­ние При­не­вья на­счи­ты­ва­ет много со­бы­тий, пе­ре­чис­ле­ние ко­то­рых явно не укла­ды­ва­ет­ся в рамки дан­ной ста­тьи. Так что огра­ни­чим­ся са­мы­ми важ­ны­ми.

За­да­ча рус­ской армии была непро­стой. Ибо по­зи­ции шве­дов были силь­ным уже в силу гео­гра­фи­че­ских усло­вий. Боль­шая часть ок­ку­пи­ро­ван­ной вра­гом тер­ри­то­рии  – об­ра­щен­ная  к нам фрон­том – была сплошь по­кры­та ле­са­ми с за­бо­ло­чен­ны­ми поч­ва­ми и бо­ло­та­ми, без каких каких-​либо путей со­об­ще­ния. На флан­гах этого фрон­та на­хо­ди­лись ка­мен­ные швед­ские кре­по­сти: на за­пад­ном – Нарва, за­мы­ка­ю­щая выход из реки На­ро­вы, на во­сточ­ном Но­те­бург (быв­ший Оре­шек), на­хо­дя­щий­ся на ост­ров­ке и пре­граж­да­ю­щий выход в Неву с Ла­до­ги. На Чуд­ском, Псков­ском и Ла­дож­ском озе­рах пла­ва­ли швед­ские во­ен­ные фло­ти­лии. На Чуд­ском и Псков­ском это была фло­ти­лии капитан-​командора Ле­шер­на из 14 ко­раб­лей. На Ла­до­ге фло­ти­лия вице-​адмирала Ну­мер­са из 8 ко­раб­лей, ко­то­рая могла еще при­нять на борт от­ря­ды фин­лянд­ских войск, к при­ме­ру, в Кекс­голь­ме (быв­шая Ко­ре­ла). К устью Невы, где на­хо­ди­лась швед­ская кре­пость Ниен­шанц, могли под­хо­дить суда со снаб­же­ни­ем  и бо­е­вые ко­раб­ли из Вы­бор­га.

Да, спер­ва было по­зор­ное  по­ра­же­ние наших в Нарв­ской битве. Но люди «длин­ной воли» так про­сто не сда­ют­ся. Зимой 1700/1701 в Москве стали на­би­рать людей воз­рас­том от 17 до 30 лет в новые дра­гун­ские и сол­дат­ские полки, при­чем на доб­ро­воль­ных на­ча­лах, как  преж­де вер­ста­ли в стрель­цы и про­чие «слу­жи­лые по при­бо­ру». Не ис­клю­чая и кре­пост­ных. Всем на­зна­ча­лось жа­ло­ва­ние в 11 руб­лей в год, и за зиму на­шлось боль­шое число охот­ни­ков. На новые пушки были из­рас­хо­до­ва­ны все имев­ши­е­ся за­па­сы меди, не ис­клю­чая цер­ков­ные ко­ло­ко­ла. Толь­ко в Москве за 1701 год  было от­ли­то 269 ору­дий, ка­че­ством лучше преж­не­го – царь лично вхо­дил во все тон­ко­сти лю­бо­го про­из­вод­ства. Тем вре­ме­нем рус­ская кон­ни­ца вела малую рей­дер­скую войну в по­гра­нич­ных зем­лях Эст­лян­дии и Ли­ф­лян­дии, уни­что­жая неболь­шие швед­ские от­ря­ды, за­ста­вы, ка­ра­у­лы и фу­ра­жи­ров.

А в де­каб­ре 1701 швед­ские вой­ска в Эст­лян­дии, коими ко­ман­до­вал Шлип­пен­бах, были  раз­гром­ле­ны вой­ска­ми Бо­ри­са Ше­ре­ме­те­ва непо­да­ле­ку от Дерп­та (Юрье­ва), а потом еще раз у мызы Гу­мо­ло­вой в июле 1702 года, где было уни­что­же­но 5,5 тысяч шве­дов.

28 ав­гу­ста 1702 (все даты по ста­ро­му стилю) фло­ти­лия пол­ков­ни­ка Тыр­то­ва ата­ко­ва­ла швед­скую эс­кад­ру вице-​адмирала Ну­мер­са, сто­я­щую на якоре у Кекс­голь­ма, две швед­ские шхуны были со­жже­ны, одна по­топ­ле­на и две взяты в плен, 300 шве­дов по­гиб­ло. Увы, и сам Тыр­тов пал в бою. После та­ко­го по­ра­же­ния ко­раб­ли Ну­мер­са ушли с Ла­до­ги, по Неве и Фин­ско­му за­ли­ву в Вы­борг. Ла­дож­ское озеро це­ли­ком ока­за­лось в руках рус­ских.

И тогда Петр от­прав­ля­ет на Ла­до­гу Ше­ре­ме­те­ва, ко­то­рый вышел из Пско­ва с 16500 сол­дат – со сто­ро­ны Ли­во­нии опас­но­сти уже не было. Сам царь дви­нул­ся от устья Свири по на­прав­ле­нию к Ста­рой Ла­до­ге.  Рус­ские вой­ска встре­ти­лись на Назье и дви­ну­лись к Но­те­бур­гу. В ночь на 12 ок­тяб­ря Но­те­бург был взят штур­мом. «Зело же­сток сей орех был, од­на­ко, слава Богу, счаст­ли­во раз­гры­зен», – писал Петр. Армия Ше­ре­ме­те­ва на зиму вер­ну­лась в Псков, а в Но­те­бур­ге, пе­ре­име­но­ван­ном в Шлис­сель­бург, был остав­лен силь­ный гар­ни­зон. И тут же на­ча­лась под­го­тов­ка к ве­сен­не­му на­ступ­ле­нию по на­прав­ле­нию к Ниен­шан­цу. 

Петр то­ро­пил­ся, надо было овла­деть Ниен­шан­цем до при­бы­тия зна­чи­тель­ных швед­ских сил в При­не­вье морем из Фин­лян­дии, Шве­ции и Поль­ши. Ведь ан­гли­чане и гол­ланд­цы при­ла­га­ли вся­че­ские уси­лия по за­ми­ре­нию швед­ско­го ко­ро­ля  Карла XII с поль­ским ко­ро­лем Ав­гу­стом II. В самой Поль­ше про­тив Ав­гу­ста на­ча­ла дей­ство­вать кон­фе­де­ра­ция (так в этой стране на­зы­ва­лось военно-​политическое объ­еди­не­ние маг­на­тов и шлях­ты, дей­ству­ю­щая про­тив ко­ро­ля или дру­гой кон­фе­де­ра­ции), что также вы­сво­бож­да­ло силы Карла. Да и тре­вож­ные вести по­сту­па­ли с юга, крым­ский хан, по­ну­ка­е­мый осман­ским ве­ли­ким ви­зи­рем, со­би­рал­ся в набег на Рос­сию.

14 ап­ре­ля вой­ско под ко­ман­до­ва­ни­ем Ше­ре­ме­те­ва вы­сту­пи­ло из Пско­ва по на­прав­ле­нию к Шлис­сель­бур­гу. От­дель­ный рус­ский отряд дви­нул­ся к Яму.

22 ап­ре­ля 1703 года у Шлис­сель­бур­га для по­хо­да к Ниен­шан­цу были со­бра­ны Пре­об­ра­жен­ский и Се­ме­нов­ский гвар­дей­ские полки, отряд ге­не­ра­ла Чам­бер­са, ди­ви­зия под ко­ман­до­ва­ни­ем Ани­ки­ты Реп­ни­на, отряд ге­не­ра­ла Брюса. Всего 16 тысяч че­ло­век, ко­ман­до­вать ко­то­рым дол­жен был фельд­мар­шал Борис Ше­ре­ме­тев. 23 ап­ре­ля он вышли в поход и дви­ну­лись к Ниен­шан­цу пра­вым бе­ре­гом Невы, по Кел­туш­ско­му пути.

В ночь на 25 ап­ре­ля в устье Невы вы­са­дил­ся отряд можно ска­зать рус­ской мор­ской пе­хо­ты, ко­то­рый на­пра­вил­ся к валу, имев­ше­му­ся к во­сто­ку от Ниен­шан­ца. Сбив за­ста­ву в 150 швед­ских дра­гун, он овла­дел валом. 25 ап­ре­ля  к кре­по­сти по­до­шел осад­ный кор­пус и пер­вым делом про­ко­пал тран­шею рядом с кре­пост­ным рвом. Полки Чам­бер­са и Брюса вста­ли у во­сточ­но­го вала. Ди­ви­зия Реп­ни­на, пе­ре­пра­вив­шись на пра­вый берег Охты, об­ло­жи­ла город Ниен от Охты до Невы. В ночь на 26 ап­ре­ля рус­ский отряд овла­дел швед­ский ре­тран­ше­мен­том на левом бе­ре­гу Невы. 26 ап­ре­ля при­был по Неве из Шлис­сель­бур­га Петр с ар­тил­ле­ри­ей. Осад­ная ра­бо­та за­ки­пе­ла, воз­ве­де­ны были апро­ши, по­став­ле­на мор­тир­ная ба­та­рея у за­пад­но­го флан­га ба­сти­он­но­го фрон­та кре­по­сти. 27 ап­ре­ля  были по­став­ле­ны еще три мор­тир­ные и две пу­шеч­ные ба­та­реи. На­чал­ся об­стрел Ниен­шан­ца. На взмо­рье, на Гу­ту­ев­ском ост­ро­ве, были по­став­ле­на за­ста­ва для на­блю­де­ния, не идут ли швед­ские ко­раб­ли.  Мест­но­му на­се­ле­нию – после сто­лет­ней швед­ской ок­ку­па­ции это были уже пре­иму­ще­ствен­но ин­гер­ман­ланд­ские финны - были роз­да­ны гра­мо­ты, ко­то­ры­ми га­ран­ти­ро­ва­лась пол­ная без­опас­ность и ре­ко­мен­до­ва­лось не ухо­дить из своих домов.

1 мая Ниен­шанц сдал­ся, в кре­пость вошел Пре­об­ра­жен­ский полк. Гар­ни­зон был от­пу­щен со стрел­ко­вым ору­жи­ем, дви­жи­мым иму­ще­ством и про­ви­ан­том, также были от­пу­ще­ны и го­ро­жане. Ничто не на­по­ми­на­ло то, как шведы брали наши го­ро­да и что они де­ла­ли с рус­ским на­се­ле­ни­ем этих го­ро­дов – до­ста­точ­но вспом­нить пол­ное ис­треб­ле­ние рус­ских жи­те­лей Иван­го­ро­да, Нарвы, Ко­ре­лы.

Под вечер 2 мая в рус­ский ла­герь под Шлот­бур­гом (так нынче на­зы­вал­ся Ниен­шанц) при­был  ку­рьер от за­ста­вы на Гу­ту­ев­ском ост­ро­ве – рядом с  Нев­ской дель­той по­яви­лась швед­ская эс­кад­ра из де­вя­ти вым­пе­лов и вста­ла на якорь около впа­де­ния Ека­те­рин­гоф­ки в залив. Когда вице-​адмирал Ну­мерс дал при­вет­ствен­ные залпы из ко­ра­бель­ных пушек, из Шлот­бур­га ему также от­ве­ти­ли при­вет­ствен­ны­ми зал­па­ми. Так что швед­ский ко­ман­дир остал­ся в при­ят­ном неве­де­нии от­но­си­тель­но судь­бы Ниен­шан­ца.

Затем рус­ские взяли в плен од­но­го шведа, вы­са­див­ше­го­ся на берег, ко­то­рый со­би­рал­ся в Ниен­шанц за лоц­ма­ном. От него и узна­ли всю прав­ду о ко­ра­бель­ном со­ста­ве и пла­нах Ну­мер­са. Осталь­ным шве­дам уда­лось вер­нуть­ся на шлюп­ке к эс­кад­ре, од­на­ко Ну­мерс не при­дал зна­че­ния ис­чез­но­ве­нию од­но­го мат­ро­са.  Два швед­ских ко­раб­ля, де­ся­ти­пу­шеч­ный бот «Гедан» и вось­ми­пу­шеч­ная шнява «Аст­рель», вошли в Боль­шую Неву и бро­си­ли якорь, чтобы утром про­дол­жить путь к Охте и Ниен­шан­цу.

Од­на­ко ими уже за­ня­лись трид­цать лодок с царем и Мень­ши­ко­вым. Часть из них ожи­да­ла мо­мен­та атаки у ис­то­ков Фон­тан­ки, дру­гая у де­рев­ни, в честь ко­то­рой затем на­зва­ли Ка­лин­кин мост.

В мае в Пи­те­ре уже, счи­тай, белые ночи, од­на­ко, под утро раз­ра­зил­ся про­лив­ной дождь, что также не ред­кость в наших краях. Отряд лодок, что был у вер­хо­вья Фон­тан­ки, стал  спус­кать­ся вниз по Неве, а Петр, дви­нув­шись  от де­рев­ни Ка­лин­ки, шел со сто­ро­ны взмо­рья, вдоль бе­ре­га Ва­си­льев­ско­го ост­ро­ва. 

Кон­фу­зия у шве­дов была пол­ной, они про­спа­ли атаку рус­ских, ко­то­рые быст­ро взяли их на абор­даж. Петр пер­вым за­брал­ся на борт «Аст­ре­ли». От швед­ской ко­ман­ды оста­лось толь­ко во­семь плен­ных – абор­даж­ный бой дело су­ро­вое. Два швед­ских ко­раб­ля стали пер­вы­ми се­рьез­ны­ми тро­фе­я­ми рус­ских в этой войне.

8 мая фельд­мар­шал Ше­ре­ме­тев дви­нул­ся  к Ко­по­рью. Петр за­бот­ли­во писал Ше­ре­ме­те­ву, чтобы наши ир­ре­гу­ля­ры не смели ни­че­го разо­рять по пути. А Ше­ре­ме­тев со­об­щал Петру 23 мая, что мест­ное на­се­ле­ние «не смир­ны, чинят некие па­ко­сти и от­ста­лых стре­ля­ют».

Ям сдал­ся рус­ско­му от­ря­ду, под ко­ман­до­ва­ни­ем ге­не­ра­ла Вер­де­на, 14 мая,  а Ко­по­рье до­ста­лось нам  27 мая, едва к оса­жда­ю­щим рус­ским вой­скам были до­став­ле­ны мор­ти­ры. 

16 же мая   (27-го по но­во­му стилю), в день Св. Тро­и­цы, была за­ло­же­на на За­ячьем ост­ро­ве, в при­сут­ствии царя, кре­пость. Что и счи­та­ет­ся датой ос­но­ва­ния го­ро­да.  А 20 июля про­изо­шло круп­ное сра­же­ние на реке Сест­ре, где Петр нанес по­ра­же­ние швед­ско­му кор­пу­су ге­не­ра­ла Кро­ни­ор­та, ко­то­рый вы­сту­пил из Вы­бор­га и ста­вил целью за­ня­тие устья Невы, при­чем наши по­те­ря­ли толь­ко 32 че­ло­ве­ка уби­ты­ми, а шведы на по­ря­док боль­ше.

Сра­же­ния со шве­да­ми за При­не­вье дли­лись до 1709, по сути, до Пол­тав­ской вик­то­рии. Но, можно ска­зать, что эти земли вер­ну­лись к нам от­но­си­тель­но легко. Борь­ба шве­дов за них  не от­ли­ча­лась упор­ством. Они были слиш­ком чу­жи­ми для швед­ской ко­ро­ны – по кли­ма­ту, при­ро­де, рас­сто­я­ни­ям и т.д. И ис­поль­зо­ва­лась они толь­ко как сред­ство бло­ка­ды и гра­бе­жа Рос­сии.

Ис­поль­зо­ван­ная ли­те­ра­ту­ра:
Вре­мен­ник мос­ков­ско­го им­пе­ра­тор­ско­го об­ще­ства ис­то­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. М., 1851.
Мав­ро­дин В.В. Ос­но­ва­ние Пе­тер­бур­га. Л., 1978.
Ша­ры­мов А.М. Предыс­то­рия Санкт-​Петербурга. 1703 год. СПб., 2009.
Пет­ров П.Н. Ис­то­рия Санкт-​Петербурга. СПб., 1884.
Тимченко-​Рубан Г.И. Пер­вые годы Пе­тер­бур­га. Военно-​исторический очерк. СПБ.,1901.